2. Агнесс и Зеркальный Карп

А на другом краю города Агнесс сидела на ступенях широкого крыльца и кидала маленькие камешки в жестяную банку.  Звонкие удары раздавались в тишине переулка. Шумная улица за углом шелестела тысячами шагов. Тени людей мелькали на песке возле банки, и, каждый раз, когда кто-то проходил мимо, Агнесс кидала камешек в банку. Ночь была в самом разгаре. Обглоданная луна выползла на белое небо из-за соседней крыши. Черные звезды кружились неспешно. Агнесс вновь почувствовала голод. Она вспомнила, как давно она уже не ела. Порыв горячего сухого ветра поднял пыль с земли, и Агнесс зажмурилась и закрыла лицо руками. И вновь в этой внезапной темноте раздался звон колокольчика. Да, это было похоже на колокольчик. Небольшой, с тихим, приглушенным звоном, будто из дешевого металла. Затем еще один – на тон выше, потом еще и еще один.
Агнесс уже шагала по переулку, влекомая этой сухой мелодией, которую она слышала каждую ночь. И каждую ночь она шла по этому переулку в поисках источника этой мелодии. Но каждый раз наступало утро, разбивая этот мир на тысячи звенящих осколков. И Агнесс никак не могла узнать, откуда доносится эта музыка. Каждый раз, когда она приближалась к источнику, город успевал раствориться в солнечных лучах, а следующей ночью все начиналось сначала. С тех пор, как Агнесс сбежала из цирка и поселилась в этом переулке, она слышит эту мелодию. В первые ночи она не обращала внимания. Но потом ей стало казаться, что мелодия зовет ее, манит куда-то. И с некоторых пор Агнесс стала искать источник этого странного перезвона. Но пока она не преуспела.
Придерживая юбки своего платья цвета пыли, Агнесс пробиралась через развалины какого-то небольшого кирпичного строения. Прошлой ночью его тут не было. Но Агнесс уже не удивлялась – здесь каждую ночь здания менялись местами. Старые постройки исчезали, новые появлялись, снова появлялись старые, менялись местами друг с другом. Лишь основные улицы и здания оставались неизменными. Каждую ночь Агнесс пробиралась по новому лабиринту улиц и переулков, следуя тихому звону.
И вновь знакомая широкая улица раскрыла перед Агнесс свои сухие объятья. Девочка шагала в сторону высокого здания, находящегося в конце улицы. Ей казалось, что звон слышится оттуда. Да, это было так очевидно. Агнесс пыталась вспомнить, почему она раньше не замечала этого. Ей помнилось, что лабиринт улиц был устроен так, что она не могла добраться до этой высотки. А теперь, почему-то, город пропускает ее.
Агнесс улыбнулась. Ведь для нее не было вопроса без ответа. Именно поэтому она и попала в цирк. Ведь это – чудо: девочка, которая может ответить на любой вопрос. Взрослые мужчины и женщины приходили к ее клетке и задавали свои вопросы. А она давала ответы. Они так удивлялись. Но Агнесс удивлялась еще больше. Почему они не могут поверить в это? Неужели они не могут понять, что, если вопрос можно задать, на него можно и ответить. Но потом и она привыкла. Вместе с цирком Агнесс много путешествовала, видела много городов, людей. Но этот город был совсем уж необычным. Девочка еще не совсем привыкла к его причудам. И особенно – к небу. Каждую ночь смотрела она заворожено на белое небо с черными провалами звезд. И совсем не помнила Агнесс, как выглядит небо перед рассветом. Ведь каждую ночь она отправлялась на поиски источника манящей мелодии. Агнесс помнила, в какой момент небо стало таким. В ту ночь, когда она сбежала из цирка и прибежала в город, она поглядела вверх, переводя дыхание, и едва не лишилась чувств от белизны ночного неба…
Солнечный зайчик, пляшущий под ногами, пробудил Агнесс от воспоминаний. Она взглянула наверх, на стену ближайшего дома, и увидела блики в оконных стеклах. Как странно, но ни в небе, ни на земле не было ничего светящегося так ярко. Окна сияли, будто отражая солнце. И, по всей видимости, это солнце двигалось в разных направлениях, так как блики перемещались из окна в окно. Вот сияние двинулось в сторону соседнего здания. Еще секунда, и уже там стекла сверкали этими странными бликами. Агнесс наблюдала, как сияние двигается от здания к зданию, то, поднимаясь, то опускаясь. Воздух наполнился звоном колокольчиков. Звон манил, призывал двигаться дальше, за этим странным сиянием, которое уже перекинулось на редкие стекла далекой высотки. Агнесс шагала туда, поднимая с земли облачка пыли своими торопливыми шагами.
Наконец, скрип бетонных и стеклянных осколков, песка и камней под ногами стих. Агнесс стояла у входа в ровное, почти не разрушенное здание двадцати этажей, которое нависало над девочкой, задравшей голову вверх. Ей казалось, что гладкая бетонная стена – это золотистая дорога в белое звездное небо. И сейчас оттуда, – с неба, к ней, – вниз, двигалось волшебное сияние, наполняя сухой воздух звенящей мелодией.
Мелодия становилась все громче, сияние – все ближе. Колючий ветер рвал подол платья, а Агнесс все смотрела вверх на звенящие блики, пляшущие в битых стеклах. И вот сияние приблизилось. Мелодия на мгновение смолкла, и Агнесс увидела в треснувшем оконном стекле… рыбу! Сначала девочке показалось, что это отражение рыбы. Но, тогда рыба должна была парить позади нее в воздухе. Нет, это игра солнечных бликов и воображения.
- Здравствуй, Агнесс! – сказала рыба.
Девочка раскрыла рот. Путешествуя с цирком, она повидала много чудес. Но огромная сияющая говорящая рыба, живущая в оконных стеклах – это было слишком уж непонятно.
Рыба улыбнулась, шевельнула плавниками, и послышался звон. Девочка все еще стояла с раскрытым ртом.
- Здравствуй, Агнесс, - повторила рыба, - Ты так удивлена моим видом?
- Да, - тихо ответила Агнесс, - вернее, нет. Я ведь видела Вас и раньше. И мне казалось, что Вы именно так и выглядите.
- Правда? И где же ты меня видела?
- В других городах. Когда путешествовала с цирком. Каждый раз, когда мы проезжали по улицам, я видела, как Вы блестите в окнах. Я знала, что это Вы. Вернее, верила. Ведь солнца я не видела, а сияние было. Но я не могла знать, ведь я не задавала себе этого вопроса.
- Вот как? А, если бы задала, ты бы знала ответ?
- Да, конечно.
- Ты знаешь ответы на все вопросы?
- Если вопрос можно задать, на него можно и ответить. Поэтому меня и показывали в цирке. Вы же верите мне.
- Конечно, верю. Скажи, как меня зовут?
- Вас зовут Зеркальный Карп, - ответила Агнесс, и Зеркальный Карп кивнул, улыбнувшись.
Внезапно Карп быстро приблизился к Агнесс, насколько позволял размер окна, и с серьезным выражением спросил:
- Зачем ты здесь, Агнесс? Почему ты пришла сюда?
- Я пришла на звон колокольчиков. Долго город не пропускал меня, но сегодня пустил. И вот я здесь.
- Ты, правда, слышала звон?
- Да, и слышу его каждый раз, когда Вы двигаетесь.
Карп в задумчивости медленно отплыл к дальнему краю окна. Он был настолько большим, что хвост его сверкал в осколке соседнего окна. Несколько минут Карп молчал, о чем-то размышляя. Агнесс грелась в сиянии его чешуи, ведь ветер поменялся и принес прохладу из-за города.
- Что же. Теперь мне понятно. Не все, конечно, но кое-что. Теперь я знаю, что тебе нужно делать.
Агнесс глядела на Карпа в ожидании. А Карп глядел на нее. Он тоже ждал, но, видимо, не дождавшись, заговорил:
- Ты не спросишь, что тебе нужно делать?
- Нет.
- Почему?
- Потому что вопросы задают мне. А я отвечаю. Я не задаю вопросов.
- Но, если ты задашь вопрос, ты будешь знать ответ?
- Да.
Карп плавал в пыльном окне как в аквариуме с мутной водой. Агнесс смотрела на него. Оба молчали.
- Входи в подъезд, - прервал молчание Карп, - поднимайся на пятнадцатый этаж. Там тебе нужно будет пройти на другую сторону здания. Когда поднимешься – поймешь. Но не перепутай этажи. Ни в коем случае не гуляй по другим этажам. Только пятнадцатый. Там ты найдешь то, что тебе нужно.
Карп взмахнул хвостом и устремился ввысь. А Агнесс стояла на земле, в облаках пыли, поднятой холодным ветром, и глядела, как чудесное сияние удаляется от нее по золотистой дороге, ведущей в белое звездное небо.

Что ж… Пока это было не так уж и сложно. Шажочек за шажочком, ступенька за ступенькой. Агнесс поднималась по пыльной лестнице, пробираясь по обломкам стен, скрипя осколками стекол. Пятнадцатый этаж. Она запомнила хорошо. И не выходить на другие этажи. Но пока Агнесс и не хотелось на них выходить – пустые коридоры и комнаты. Выходы на некоторые этажи завалены обломками. Так что, пока Агнесс неспешно поднималась вверх, старательно считая лестничные пролеты.
У выхода на шестой этаж Агнесс увидела четкие следы на пыльном полу. Она осторожно подошла к дверному проему и заглянула в коридор. Никого. Дорожка следов тянулась прямо, исчезая из вида в полумраке этажа. Агнесс развернулась и двинулась к лестнице. За спиной послышался шорох. Агнесс обернулась – в коридоре, поперек знакомых следов, тянулась дорожка новых. Они вели из ближайшей к лестнице комнаты в комнату напротив. Агнесс прислушалась – тихий шелест, чье-то прерывистое дыхание. Стало немного страшно. Агнесс попятилась к лестнице, нащупала ногой ступеньку и стала подниматься, все еще глядя в полумрак коридора. Наконец, следующий лестничный пролет начал постепенно скрывать из вида пол с дорожкой следов, и Агнесс, успокоившись, повернулась лицом вперед. Страшный грохот раздался позади. Девочка в страхе обернулась и увидела осколки кирпича, отскакивающие от стены, что напротив выхода на шестой этаж. Вот еще один кусок кирпича, но поменьше, вылетел из коридора и ударился в стену. Агнесс поспешила наверх.
Еще два этажа девочка пробежала, слыша удары кирпичей о стену и странный, неестественный плачь, или смех, доносящиеся снизу. На девятом этаже Агнесс прислонилась спиной к стене, отдышалась. Под ногами зеленела короткая сочная трава. Стены были оплетены плющом. Повсюду благоухали цветы. В окна проникал золотистый солнечный свет, и пылинки кружились в лучах. Агнесс глядела в коридор, ведущий на этаж, и не могла поверить глазам – сквозь дверной проем виднелась парковая аллея, пронизанная лучами солнца. Агнесс подошла к проему и заглянула внутрь, и перед глазами девочки раскинулся прекрасный сад весь в цветах. Листва шелестела так нежно, легкий ветерок ласкал кожу тонким ароматом недавно прошедшего дождя. Агнесс сделала шаг вперед и ступнями ног почувствовала мокрую траву. Воздух наполнился нежным звоном. Агнесс казалось, что где-то рядом бежит ручей, и ей обязательно нужно его найти. Во что бы то ни стало, ей нужно было найти этот ручей. Его звон так напоминал давно тревожащую ее мелодию. Агнесс сделала еще шаг по мягкой траве. Звон стал громче. Агнесс все сильнее тянуло вглубь сада.
Грохот за спиной прервал мысли. Снова на шестом этаже кирпич ударился в стену. И снова раздался неестественный плачь. Агнесс огляделась: вокруг был тот же сад, но трава и листья на деревьях были неподвижны. В сухом воздухе кружились пылинки, холодный ветер завывал в окнах. Тихий звон все еще слышался, он шел издалека, из дальней комнаты, наполненной темнотой.
Агнесс развернулась к выходу и пошла на лестницу. Десятый этаж встретил тяжелой ржавой металлической дверью. Замка на ней не было. За дверью слышался ритмичный глухой стук, от которого по полу шла легкая вибрация. Осторожно девочка попыталась пройти мимо двери, но, как только приблизилась, та приотворилась. За дверью таилась абсолютная непроницаемая чернота. Теперь ритмичное биение заполняло всю лестничную площадку, накатывая волнами из-за тяжелой двери. Стены сотрясались, остатки штукатурки сыпались на пол. Агнесс медленно отступала к лестнице наверх. Девочка глядела не отрываясь, как огромная дверь тяжело и со скрипом открывалась, высвобождая всепоглощающую темноту. Свет в окнах тускнел, Агнесс замерла на первой ступеньке, не в силах двигаться дальше. Из глубины коридора к девочке приближался отвратительный скрежет. Что-то тяжелое и металлическое ползло по полу, вспарывая бетон, в сторону лестницы. Оно ползло на свет, чтобы поглотить его. Агнесс знала, что, если не закрыть тяжелую дверь, то мрак вырвется наружу. Нужно было закрыть дверь. Но, как? Взгляд упал на небольшую точку на двери – да это же замочная скважина! И ключ. Ключ блестит в темноте коридора. Всего в нескольких шагах от двери…
Громовое биение сотрясало уже все здание. Свет в окнах померк окончательно. Теперь на лестнице царил сумрак, серый, холодный, грязный. И ужасный скрежет приближался, и времени, чтобы достать ключ, оставалось все меньше. Агнесс подбежала к двери и попробовала ее толкнуть, чтобы проверить, возможно ли ее вообще закрыть. Дверь поддалась, и на удивление легко. Теперь нужно было лишь войти в черноту коридора и достать блестящий ключ. И мрак будет заперт за этой тяжелой дверью. Нужно сделать лишь шаг.
«Не гуляй по другим этажам!»
Агнесс остановилась на пороге. Ключ блестел в нескольких шагах от девочки. Он висел на цепочке, уходящей вверх, в темноту. Страшный скрежет приближался, тяжелые удары сотрясали здание, но… здание держалось, а из темноты коридора так никто и не показывался. Агнесс постояла немного, затем захлопнула дверь и стала подниматься на следующий этаж.
На одиннадцатом этаже была деревянная дверь с большим матовым стеклом. Оно было залито мягким янтарным светом. Из-за двери слышалась музыка. Но Агнесс уже знала, что туда ей идти не нужно. Пятнадцатый этаж. Там – то, что ей нужно.
Двенадцатый этаж манил запахами еды. Агнесс вспомнила, как давно она уже не ела. И страшная боль скрутила живот. Немного посидев на ступеньках и отдышавшись, девочка двинулась дальше…
А дальше лестница стала деревянной, скрипучей, с прогнувшимися ступеньками. Стены, наполовину окрашенные темной зеленой краской, наполовину побеленные, почернели от времени. Грязные окна почти не впускали свет. Пахло сыростью и кошками. Агнесс медленно поднималась, скрипя каждой ступенькой. Тяжелые кованые перила покачивались от прикосновения. Наверху, на темной лестничной площадке, виднелось несколько деревянных дверей. С грязно-серого потолка свисал шнур с патроном для лампочки. За каждую из четырех дверей уходили провода от маленьких звоночков с кнопками. Агнесс стояла на площадке в замешательстве. Она хотела идти дальше, но не могла уйти отсюда. Какое-то чувство не давало ей сдвинуться с места. Что-то невыразимое, что-то когда-то недосказанное. Чувство чего-то упущенного и забытого. Все это – эти стены, эти двери, звонки, провод в потолке, было так знакомо. Агнесс лишь стояла в растерянности. Дверь слева была приоткрыта и немного покачивалась от движения воздуха. Агнесс подошла и осторожно заглянула внутрь: темный коридор, загроможденный разными вещами, тишина, холодный зимний свет из дальнего окна.
Снизу раздался скрип ступенек. Агнесс прислушалась. Несколько пар ног поднимались по лестнице, и от каждого шага весь дом, казалось, жалобно стонал, скрипя старыми досками. Шаги становились все ближе, Агнесс начала слышать голоса. Девочка слышала, как двое мужчин о чем-то тихо переговариваются.
Первым делом она подумала спрятаться в открытую дверь, но вспомнила наказ Карпа и решила остаться здесь. Агнесс поднялась немного наверх и села на ступеньку так, чтобы видеть всю площадку и все двери. Шаги уже были под ней, на нижнем пролете. Голоса стихли. Скрипя ступенями, двое мужчин поднялись на площадку. Один был высокий, седой, в строгом сюртуке, серых брюках, черных туфлях, на голове его был котелок, в руке – трость. Второй – пониже, в потертом цилиндре, клетчатом, горчичного цвета, пиджаке, коричневых брюках и нечищеных сапогах. Они подошли к двери напротив лестницы, и высокий господин тростью нажал на кнопку звонка. Раздался неприятный, жесткий звон. Тишина. Высокий господин оглядел лестничную площадку, посмотрел на потолок, обернулся и взглянул на Агнесс. Девочка вздрогнула, хотя в серых глазах, глядящих из-под седых бровей, не было никакой враждебности – они просто смотрели на девочку, сидящую на ступеньках, как на деталь интерьера. Агнесс даже показалось, что незнакомец ожидал увидеть здесь что-нибудь подобное, потому как он слегка кивнул сам себе и снова повернулся к двери. И вновь раздался хрипящий звон дверного звонка. В этот раз из-за двери слышалась суета, и она становилась громче и ближе. Загремели какие-то кастрюли, или тазы. Замок щелкнул, заскрежетал засов. Дверь отворилась.
Агнесс не могла видеть того, кто был за дверью. Она видела лишь полумрак коридора, темные стены и бледную женскую руку с тонкими пальцами, придерживающую дверь. Гости поклонились, дверь приоткрылась еще немного, и господа вошли в квартиру. Обшарпанная деревянная дверь снова закрылась. Но не до конца…
Агнесс осторожно встала, чтобы не скрипеть осколками стекла и цемента на полу, и тихонько подошла к двери. Она и не думала заходить. Просто хотела послушать. Она должна была послушать. И она услышала. Услышала тихий и сдавленный женский плачь. И мягкий мужской голос. Он успокаивал, он утешал, он убеждал. Он говорил, что у девочки чудесный дар, что она призвана помогать людям. Что это чудо нельзя скрывать. Он говорил, что здесь, в этой квартире, девочка погибнет от голода и холода, ведь наступает зима… Говорил, что там ей будет лучше, там будет жизнь, там будет счастье. А здесь ее ждет лишь смерть, или жизнь в нищете. Женщина всхлипывала и понимала. Понимала, что сумрак этой холодной квартиры губителен для ребенка. Понимала, что безработная мать-одиночка не сможет поднять на ноги больную чахоткой девочку. Понимала, что эта зима похоронит их здесь, в темной квартире. Да, для пятилетнего ребенка, только научившегося говорить, надежда выглядит как высокий седой господин с тростью и в котелке.
И снова слезы. Сдавленный плачь. Слова прощания. Уверенные шаги по коридору. Агнесс поспешила на свое место на лестнице и вновь села на ступеньку. Дверь распахнулась, и из нее вышел высокий господин, сделал два шага на площадку и развернулся лицом к двери. За ним показался господин в клетчатом пиджаке. На руках он нес маленькую черноволосую девочку с огромными напуганными глазами. Ребенок был завернут в серый шерстяной платок. Господин в цилиндре остановился на краю площадки и принялся тихонько покачивать девочку на руках, в то время как высокий достал бумажник и вытащил оттуда несколько бумажных купюр, обернулся к двери в квартиру и протянул деньги. Белая рука показалась из проема, взяла купюры и исчезла в сумраке коридора. Снова послышалось рыдание, и дверь захлопнулась, отчего девочка на руках у клетчатого вздрогнула и внимательно поглядела в глаза Агнесс. Агнесс похолодела. Она не могла оторвать взгляда от этих огромных черных глаз. В этих глазах была звездная ночь, блистающая миллионами звезд. В этих глазах было все вообразимое знание этого мира. Эти глаза глядели снисходительно. Им было ведомо все…
Господа зашагали вниз по лестнице. Скрип деревянных ступеней удалялся. А Агнесс все стояла на площадке возле приоткрытой двери. Она не заметила, как очутилась там, не заметила, как приоткрылась дверь. Девочка будто очнулась ото сна, огляделась. В окна глядела ночь. Почерневшие стекла отражали бледное лицо, черные волосы и, почему-то, черное платье. Агнесс поглядела на себя – платье было грязно до черноты, как будто оно обуглилось, было вымазано сажей.
Из темного коридора вновь раздался плачь. Какой-то странный, неестественный. Потом сорвался на крик, и вдребезги бьющееся что-то ударялось о стену в глубине квартиры. Снова и снова. Громыхнули железные кастрюли, или тазы… Агнесс осторожно отворила дверь настежь и в конце коридора увидела женщину, сидящую на полу тесной кухни в свете слабой догорающей свечи. Вокруг лежала битая посуда, табурет и еще что-то. Женщина рыдала, содрогаясь. Она сжимала серую тряпичную куклу. Сердце Агнесс сжалось, слеза скатилась по щеке, губы шевельнулись сами собой.
- Мама…
Женщина вздрогнула и устремила больной взгляд на девочку. Агнесс стояла в нерешительности. Ей так хотелось войти, обнять маму. Но нельзя, нельзя… Но, почему? Нет, нельзя.
Мама глядела на черную Агнесс сквозь слезы. А потом неожиданно проговорила, улыбнувшись так, что Агнесс испугалась:
- Ты опоздала, Ночь. Ее здесь нет. Она не достанется тебе. Теперь не достанется.
Агнесс едва успела увернуться от летящей в нее деревянной чашки. Затем на площадку вылетел кусок тарелки и разлетелся на осколки. В последний раз Агнесс посмотрела в тусклый проем кухни. Мама лежала на полу, свернувшись вокруг тряпичной куколки.
Агнесс, вытирая слезы, шагала вверх.
Становилось жарко. Воздух наполнялся тяжким запахом гари, становился плотнее и гуще. По стенам плясали рыжие отсветы. Наверху что-то приглушенно ревело и звонко потрескивало. Поток горячего воздуха взметнул волосы и подол платья. Внезапный свистящий звук распорол потолок, из которого вывалился огромный кусок и упал позади Агнесс. Из открывшейся сияющей пустоты посыпались искры. Агнесс обернулась и увидела, что лестница позади нее охвачена огнем, и пути назад нет. Девочка огляделась: вокруг пылали и тлели обрывки цветной материи. Ворохи почерневшей бумаги кружились в раскаленных вихрях. Это были афиши и плакаты, билеты и рекламные проспекты. Словно конфетти, крупные искры сыпались откуда-то сверху, оттуда, где должен был быть потолок. Но потолка не было – высоко над головой Агнесс тлел и осыпался желто-красный купол. Ткань его во многих местах обуглилась и почернела, и эти черные пятна были похожи на звезды. На странные черные звезды. Стены покрылись огнем и сами превратились в огонь. В этом огне метались темные фигуры, метались и таяли, превращаясь в дым и пепел. Все, что оставалось – черные обугленные ступени лестницы. Ход наверх все еще был свободен, и Агнесс зашагала дальше, чувствуя жар бетона под ногами.
Вот и площадка этажа. Все стены в огне, черный дым стелется все ниже, плывет над самой головой. Агнесс поглядела на лестницу, ведущую наверх: обугленные балки, почерневшие перила. Ступеней не было вовсе. Идти дальше было некуда. Агнесс испугалась. Она надеялась пробежать этот горящий этаж, ведь то, что ей нужно – всего в одном лестничном пролете от нее, наверху. Но лестницы не было, а огонь разгорался все сильнее. Что же делать? Агнесс огляделась и не смогла придумать решительно ничего. Страх охватил ее полностью, вцепился обжигающими пальцами в горло, потянул за подол платья. Нет, это почерневшая ткань загорелась с одного края. Агнесс быстро сбила пламя, но при этом обожгла руку. Со всех сторон в пламени извивались темные фигуры. Крича и стеная, они осыпались на пол кучами пепла. В огне мелькали знакомые лица. Это были артисты цирка, как и Агнесс, запертые внутри горящего купола, напуганные, обреченные. Как и Агнесс.
Девочка замерла. Она вспоминала. Вспоминала, как бежала по манежу, залитому огнем. Вспоминала, как пробиралась сквозь пылающую ткань. Вспоминала, как вокруг падали люди. Как ползли они туда, где слабо мерцал голубоватый свет. Этот свет.
Агнесс огляделась, сориентировалась и вгляделась вдаль, туда, где должен был быть выход из цирка. Да, сквозь плотную завесу черного дыма еле-еле проглядывал светлый проем.
Агнесс усердно вспоминала. Она помнила, как долго бежала, как прибежала в город. Но она не помнила этого момента. Не помнила, как выбралась из цирка. Кажется… кажется, она увидела выход и побежала к нему… а потом… потом что-то горящее упало впереди…
С ревом и грохотом черная балка рухнула на пол в пяти шагах от девочки и взметнула сноп искр.
Да… а потом…
- Агнесс! Что же ты стоишь? Бежим! – Откуда-то сверху спрыгнул директор Флоран. Пиджака на нем не было, а свой дымящийся цилиндр с обгоревшими полями он прижимал к груди.
- Быстрее, к выходу! – он схватил Агнесс за руку и потянул сквозь огонь.
Да… так они побежали. Тогда. Они кинулись сквозь пляшущие языки к спасительному дневному свету… А дальше?
Дальше Агнесс бежала. Бежала по извилистым улицам. Одна. И черные звезды качались в вышине…
Нет! Агнесс высвободила свою руку из руки директора. Тот обернулся и бросил удивленный взгляд на девочку. Не слишком долгий взгляд. Через мгновение фигурка с цилиндром в руках мелькнула на голубом фоне.
Агнесс стояла в вихре пламени. Волосы тлели, платье съежилось и осыпалось понемногу. Агнесс вспомнила. Она так и не выбежала тогда. Она сгорела, превратилась в пепел, как бумажная афиша.
«Чудо-ребенок. Задайте любой вопрос и получите ответ!»
Слезы катились по щекам, смешивались с пеплом и черными каплями падали на пол, где превращались в облачка пара. Как же так? Она умерла. Почему? За что? Нет. Это не те вопросы, которые стоило задавать. И Агнесс молча плакала, стоя в кольце огня.
А теперь? Теперь ей надо исправить то, что произошло? В этот раз ей нужно добраться до спасительного света? И…
И какой это этаж? Четырнадцатый? Или… Ведь лестницы наверх больше нет. Может, она ошиблась? Может это пятнадцатый? Может, то, что ей нужно – там, за пределами этого пылающего купола?
Медленно зашагала Агнесс к выходу. Огонь больше не обжигал. Кожа девочки почернела и осыпалась угольками на пол. Выход был так близко. И вдруг что-то сверкнуло, засияло, зазвенело, ослепило. Агнесс замерла перед выходом, а жестяной голос звенел и предупреждал. И Агнесс поняла. Она могла вернуться сейчас. Но это не правильно. Так не должно быть. Она повернула обратно. Там, в огненном вихре, она нашла обугленный хребет перил и по ним начала карабкаться вверх. Раскаленное железо раскачивалось и скрипело. Агнесс карабкалась, не обращая ни на что внимания.
Рыжие всполохи остались позади, под ногами снова был холодный цемент. Мягкий белый свет лился из окон. В тишине звучали лишь осторожные шаги и шелест платья. Оно вновь было грязно-белым.
Пятнадцатый этаж. Простая деревянная дверь тихо отворилась. Узкий коридор, свет в конце. Ветер гуляет по полу, забегает в боковые комнаты. Неспешно шла Агнесс по коридору навстречу двери в свет.
А в воздухе звенело и переливалось. Сухая мелодия звучала совсем близко. Она звала, торопила. Но Агнесс знала, что спешить ей уже не нужно. Мягко ступала она по полу, выложенному мелкой керамической мозаикой.
Дверной проем, в проеме – озаренный светом обрыв, снова стена и другой проем – абсолютно черный. Агнесс вышла на свет и огляделась: в этом месте дом был расколот пополам. Широкая трещина уходила далеко вниз, во тьму этажей, уходила вверх, через несколько бетонных перекрытий встречаясь с белым небом. В разломы стен, справа и слева, был виден город. Весь. Пыльный, и в этой пыли, какой-то эфемерный. Он сливался с белым небом, с бесконечной пустыней, окружившей его.
Агнесс подошла к краю трещины. Не такая уж широкая – перепрыгнуть можно, если постараться. Уже не страшно. Агнесс знала, что так и должно быть, что она перепрыгнет. Собралась с силами и…
В темноте напротив сверкнули два уголька, и огромный черный пес выскочил на другой край трещины. Агнесс замерла. Страшный пес смотрел грозно. Девочка чувствовала опасность, колючим холодом разливающуюся в воздухе.
- Здравствуй, Агнесс. Ты знаешь, кто я?
- Здравствуйте, - Агнесс слегка поклонилась, - Вы – Черный Пес.
- Правильно. А ты знаешь, зачем я здесь?
- Да. Вы здесь для того, чтобы не пропустить меня.
- Да, Агнесс. И ты знаешь, почему я не пропущу тебя.
- Нет.
- Нет?
- Нет, я не знаю. Вы не задали вопрос.
- Но, разве ты сама не можешь задать себе этот вопрос? Разве ты не можешь спросить себя, почему ты навсегда останешься здесь, в этом городе?
- Нет. Я не задаю вопросов. Я отвечаю. Я не могу задать вопрос.
- Да, теперь я вижу. Карп был прав.
Агнесс глядела на Пса, а тот стоял, задумавшись. Наконец он снова заговорил.
- Сейчас я пропущу тебя. Ты покинешь это место очень скоро. Ты вернешься. Однажды ты вернешься. Когда научишься задавать вопросы. А теперь – иди. Карп ждет тебя за этой дверью.
И Пес исчез в темноте. Агнесс, не раздумывая долго, разбежалась и прыгнула через разлом. Качнулись черные звезды, и Агнесс уже приземлилась на другой стороне, нырнула в темноту и стала быстро-быстро пробираться по коридору на ощупь. Шершавые стены, осыпающаяся краска, холодное дерево дверей. Скрип осколков на полу, гул ветра где-то над головой. Выставленная вперед рука уперлась в железную дверь. Усилие. Дверь поддалась, и Агнесс вошла в очень странную комнату. Потолка не было – комната была дном большого колодца, прорубленного сквозь три этажа. Над стенами, дверями, перекрытиями медленно светлело утреннее небо. В центре комнаты, усыпанной осколками стен, кирпичами и сухой листвой, располагался небольшой бассейн с лепным фонтаном посередине. Фонтан не работал, вода неподвижным зеркалом отражала пыльные стены. Агнесс вышла в центр комнаты и поняла, что мелодия, все это время манившая ее, стихла. Комната была похожа на маленький дворик. Такой тихий и уютный. Иногда, медленно кружась, падал откуда-то сверху одинокий лист.
По стенам забегали блики, двор наполнился сиянием, звоном и радостью. Агнесс улыбнулась и посмотрела на воду. Там, в отражении неба плавал Зеркальный Карп. Карп тоже улыбался.
- Ну, вот, Агнесс. Ты справилась. Ты пришла сюда, хотя у тебя было столько шансов остаться. Ты могла попасть в западню, могла остаться в прекрасном месте и вечно жить в радости. Ты могла вернуться в свое прошлое и исправить ошибки. Но ты пришла сюда. Ты молодец. Знаешь, твой талант в этом мире очень дорогого стоит. Здесь ты смогла бы не просто выступать в цирке. Ты смогла бы быть творцом этого мира. Здесь все было бы подвластно тебе. Одной твоей мысли. Если бы ты научилась задавать вопросы.
Агнесс внимательно слушала Карпа, плавающего в отраженном небе. А тот продолжал:
- Да, ты знаешь, что ты близнец нашей Ночи? Да, знаешь. Интересно, правда? Она очень могущественна. И ты, когда вернешься, станешь как она. Даже сильнее. Да.
Небо светлело. Звезды дрожали и гудели. Город таял, превращаясь в пыль и песок. Стены осыпались. Мир становился прозрачней. Карп шевельнул хвостом, всколыхнув гладь воды. По миру побежали белые блики. Медный звон заполнил все вокруг.
- Скорее, Агнесс. Залезай в воду. Встань здесь и смотри в свое отражение.
Агнесс незамедлительно повиновалась. Она перелезла через бортик бассейна и опустила ноги в холодную воду. Девочка стояла по колено в воде и глядела на свое бледное дрожащее лицо, глядящее на нее поверх колышущегося подола платья, ушедшего под воду. Стены вокруг исчезли совсем, исчез пол. Весь мир заполнило бесконечное небо, светлеющее на востоке. Вместе со светом нарастал и гул. Громкий, перерастающий в рев, словно разгорался гигантский костер. Агнесс больше ничего не видела вокруг. Только белый свет.

Глаза потихоньку привыкали к яркому свету. Теплый ветер мягко ласкал кожу, наполнял грудь свежим утренним воздухом. Пахло прошедшим дождем и какими-то цветами. Агнесс продолжала глядеть в лазурное утреннее небо. Мимо проносились автомобили, голуби перелетали с крыши на крышу. Утренняя суета наполняла город непрекращающимся гулом. Агнесс дышала полной грудью. И слушала. Слушала. Голоса, стук колес, рев моторов, шаги сотен ног. Как же давно она всего этого не слышала. Агнесс немного поморгала, окончательно привыкла к утреннему свету и зашагала по улице мимо молодых лип, высаженных вдоль дороги. Люди мелькали мимо, а девочка просто шла, куда глаза глядят, наслаждаясь каждым шагом. А вот запах горячей выпечки. Какой сладкий!
Внезапно Агнесс обернулась. Она услышала что-то знакомое в шуме города. Сердце защемило. Едва слышно, в воздухе лилась сухая звенящая мелодия. Улица наполнилась сиянием. Агнесс подняла голову и поглядела, как утреннее солнце разлилось в окнах. Но теперь она знала, что это не просто солнце. В сияющих окнах она видела блеск чешуи. Агнесс улыбалась. Она уверенно шагала по теплеющему асфальту, и просыпающийся город улыбался ей в ответ.