Путешествие. глава 13

    

     Посидели-погрустили и решили устраиваться на ночлег. Неподалеку от шоссе Вова нашел удивительное место: в окружении красноватых песчаных берегов журчал чистейшей воды лесной ручей, всюду росли гигантские папоротники, стволы стоящих неподалеку деревьев оплетал невиданный в этих широтах дикий плющ. Будто в тропики попали! Мы расчистили площадку, поставили палатку, поужинали и легли спать. А мне все казалось, что вокруг нашей палатки скачут придурковатые обезьяны, крокодилы поднимают свои длинные морды над водой, а с ветвей деревьев свисают жирные кольца гигантской пятнистой анаконды. Нет, они, кажется, по деревьям не ползают. Или ползают? Ладно, ну их всех, глаза слипаются.
     Как назло всю ночь в нужном направлении ехали машины, а когда мы встали - никого. Пусто. Мы печально позавтракали: куковать нам теперь на дороге до вечера или до ночи, а то и до завтрашнего утра. Уныло собрались и поплелись на дорогу. Вдали двигался какой-то "москвичонок".
     - Этот нас не возьмет, - уверенно и безнадежно сказал Вова, но все же проголосовал.
     А он взял и остановился! Потом-то я поняла, почему: уж очень разговорчивый нам попался водитель. Валера (так его звали) не умолкал ни на минуту. Он рассказал о том, как сам попадал в аналогичные ситуации, как фирма, где он работал, расплачивалась с рабочими обедами в ресторане, о знакомом художнике, пишущем в Финляндии, о дороговизне и так далее. Полагаю, что Валере (так звали водителя "москвича") тоже повезло, так как мы представляли собой на редкость благодарных слушателей. Радуясь своей удаче, мы готовы были слушать не только нашего водителя, но и какое-нибудь радио "шансон". Да что "шансон", я бы даже бардов слушать согласилась, лишь бы ехать, а не торчать целый день на раскаленном асфальте в ожидании неизвестно чего. Из разговора выяснилось, что Валера едет до Лодейного Поля и согласен нас выгрузить там. Вот это удача! К самой электричке!
     Мы очень душевно распрощались с Валерой и, так как до поезда было еще три с половиной часа, пошли на Свирь купаться. По лестнице спустились к городскому пляжу. Странные ощущения: после месяца, проведенного в окружении дикой природы, чувствуешь себя марсианином на знакомой, но чужой Земле. И все-таки приятно было окунуться в воды этой большой трудовой реки, покачаться на волнах, образуемых проходящими судами. Пока я сохла, какая-то женщина подошла ко мне и сказала, что, будучу ребенком, она целые дни проводила на Свири, а теперь и вода холодная, и люди неказистые, и солнце криво светит, и вообще все испортилось. Вода, действительно, прохладная. Но когда я была ребенком, мне было наплевать на температуру воды, лишь бы купаться. Тоже целые дни проводила на берегу Финского Залива, где все население так называемого Ленинграда тогда снимало на лето дачи для своих детей. А у детей принцип один во все времена: на календаре лето, значит тепло и можно купаться.
     На вокзале купили мороженое. Вкус ненатуральный, вафля - картон, гадость в общем, а радость в том, что мы на вокзале и скоро поедем.
     В электричке Вова вдруг разоткровенничался: стал рассказывать, как тяжело ему было в последние дни:
     - Как представлю: комары, слепни, мошки - из палатки вылезать не хотелось. И днем и ночью в воду холодную лезть надо - в любую погоду по пояс. А в жару? Ноги в ледяной воде, а голова в пекле. Израненные жабрами руки болят, подвернутая нога ноет, кожа под лямками рюкзака стерта, от ушиба на бедре синяк величиной с ладонь.
     Надо же! А я думала, что он в восторге от лесной жизни: никогда не раскисал, не раздражался.
     В Волховстрое пересели на другую электричку - до Петербурга. От дороги у нас разболелись головы, и неудивительно, все-таки весь день в пути. Когда были уже недалеко от города, в вагон пришли контролеры и Вова пожертвовал им 5 рублей, а я показала свою книжечку. Им мое удостоверение, похоже, понравилось - удовлетворенно покачали головами и ушли. В результате, дорога в 500 километров обошлась нам в одну пятерку.
     В Петербург приехали совсем обалдевшими. Вышли на Владимирскую площадь и ничего понять не можем: поздний вечер, вернее, полночь даже, а тепло. Вокруг все нереальное, серо-сизое, пыльное. Люди странные: ни тебе ватников, ни тебе резиновых сапог - почти голые ходят, комаров не боятся. Да, вот что: тишина! Вокруг головы тишина! Никто не звенит, не жужжит, не пищит. Даже без головного убора вполне можно обойтись (я сняла свою красную бейсболку) - никто не вопьется и не укусит. Удивительно! Мы стояли под колокольней и не могли сообразить, куда идти и что делать. Потом догадались, что нужно зайти в магазин и на сэкономленные деньги купить чего-то на ужин. Я, как настощий фокусник, достала из тайничка две заначенные купюры, и Вова обрадовался тому, что кроме бомж-пакетов мы сможем приобрести еще что-нибудь.
     Купили нормальной синтетической пищи и вошли в могильный холод густо воняющего мочой моего родного подъезда на Графском. Неспеша, на ощупь, с помощью зажигалки дошли до осклизлых ступеней и стали подниматься, избегая касаться перил, потому что непонятно, чем они вымазаны и неизвестно, есть ли они вообще. На уровне третьего этажа забрезжил свет, я чуть не упала, подскользнувшись на какой-то гадости, а Вова ногой нащупал нечто человекообразное, которое тут же грозно захрапело и перевалилось на другой бок. С непривычки подъем на пятый этаж старинного дома оказался тяжеловат. Это вам не с горы на гору шагать! Я стала рыться в сумке в поисках ключей, но дверь родной коммуналочки оказалась как всегда открыта. По едва освещенному коридору бродила пара-тройка безликих люмпенов, издававших рыгающие звуки и распространяющих зловоние.
     Ну, вот мы и дома.