Петербург невыдуманные истории. Введение

Вот вы как думаете - зависит ли первое (и только оно) впечатление, производимое на вас городом, от того, откуда именно вы приехали? Лично я, например, думаю, что да. И даже очень. Посудите сами: разве финн, прибывший из Хельсинки, москвич, парижанин или простой деревенский парень из-под Вологды не по-разному ли буду воспринимать этот великий город?..
Опять я путаю. Вас и себя. Но это не специально. Честное слово! Забыл сказать, что за город... Друзья, у этого города много имен и много масок. Нет, не потому, что он обманщик или хочет ло пошутить над гостями своими. Ни в коем разе! Просто так получилось. Он не виноват. Он хороший.
Среди многих его имен мне одно особо по душе приходится. Для меня он был, остается и будет всегда известен - любим и почитаем - как Петербург. Именно так, на немецкий манер. Не спешите меня упрекать в преклонении перед Западом! Что вы... Здесь все дело вот в чем. Мне кажется, мне хочется думать, что как раз это именование как нельзя лучше подходит ему.
Почему не “Санкт” - спросит иной. Отвечу. Петр I, он же - Великий (и снова вопрос - так уж он был велик?), основывая, закладывая, замышляя эти “Уста Невы”, имел в виду святым себя или все же того, легендарного, библейского Петра (да благословит его Господь), чьим именем названа главная площадь Ватикана?.. Очень уж я сомневаюсь, что - последнее. И дело здесь вовсе не в указах и государевых распоряжениях (которыми мне с пеной у рта стали бы тыкать в лицо ура-патриоты), а в думании, в ощущении. Нашем с вами, да и тех, кто жил и творил в осьмнадцатом веке (и теми, что следовали за ним). Ну скажите, положа руку на сердце, был ли Петр, первый император России, святым? Да, конечно, нет! И Бог мне свидетель. А раз так, то никакой это не “Санкт-Петербург”, не “Город Святого Петра”, а Петербург - город Петра обычного. Ну, не совсем обычного, конечно. Так напиваться и рубить с плеча еще не всем дано. Но все же...
Однако ж, своим (в полном смысле этого слова) Петр - где бы он сейчас ни находился - может преспокойно считать этот славный, великий и величавый, но бесконечно родной, город.
Мне одному кажется, что мы отвлекаемся, теряем суть?.. Так вернемся же к нашему повествованию! Благо оно, поспешу сообщить, презанимательное.
Итак, наш герой (назовем его К., ибо назвать его, скажем, Андреем было бы слишком тривиально) прибыл на Московский вокзал в отметивший не столь давно свое трехсотлетие Петербург. Летом было дело. В самый разгар его. Полыхали леса и торфянники, многие деревни и села - с каланчами или без них - сгорели дотла. Народ в отчаянии сплотился и боролся. Как мог. А помазанники и наместники были заняты своими обычными делами. По хозяйству. Рыбалка, например, стирка, распил, сбор вершков с корешками, ну и прочие, полезные для души - и что важнее - тельца, занятнейшие дела.
Жара стояла страшная, невыносимая. Дышать было нечем, прятаться - негде. Вот и решил наш К. не к тетке в глушь, в Саратов (ибо там тоже горело - будь здоров как!), а в Петербург. Убежать. Именно убежать, так как это было бегство от смерти к жизни, от жаровни московских каменных джунглей к прохладе Ладоги и свежести Финского залива, от озверевших, одичавших “южан”-москвичей к расслабленным, жизнерадостным и - самое-то главное - свободным “северянам”-петербуржцам. Это была Дорого Жизни, не иначе!
Мне бы, кстати, очень хотелось, чтобы Николаевскому вокзалу в Москве вернули его настоящее имя - вместо нынешнего богомерзкого. Конечно, последний русский император личность так же далеко не однозначная, но, согласитесь вы со мной или нет, у обычного человека он вызовет меньше неприятных ассоциаций, нежели безбожник Ульянов. А может, и нет. Кто знает...
Как странно, в пределах каких-то полутора страниц мы с вами вспомнили первого и последнего императоров России. Круг замкнулся. Может, это что-нибудь значит?..