Пропажа

Однажды  в воскресенье Дмитрий Михайлович посмотрел в зеркало и не увидел своего отражения. Он был обескуражен и не знал что и думать. Пошёл в другую комнату и стал перед большим венецианским зеркалом в бронзовой оправе, доставшимся ему от бабушки, старой графини Нинель Павловны Демидовой, которая долгие годы тщательно скрывала своё благородное происхождение, рядясь под девушку пролетарского сословия. Но и в этом зеркале Дмитрий Михайлович тоже не увидел ничего, кроме уголка своей столовой.

«Что за чёрт?! Не умер ли я? Или мне это только снится?» – подумал Дмитрий Михайлович и ущипнул себя за левое ухо. Убедившись, что не спит, совсем расстроился. Что произошло? Может, свет как-то падает не так, рассеивается? Почему мебель видно, а его, стоящего перед зеркалом, нет? А, может, это какой-то психологический феномен? Ведь гнул же ложки Ури Геллер, а Вольф Мессинг читал мысли на расстоянии.

Он, демонстрируя своё хладнокровие, пытался рассуждать логически, но ничего не получалось. Отражение в зеркале не появилось даже тогда, когда он поднёс настольную лампу к лицу.

«Может, я что-то съел и стал невидимым? – подумал Дмитрий Михайлович. – Я всё вижу, а меня никто не видит!».

Он стал фантазировать: а что если… Но фантазии его не поднимались выше каких-нибудь озорных или даже противоправных приключений. Ну и что, если он, невидимый, окажется в спальне своей секретарши Марии? Или в супермаркете, в банке или ещё где-то попытается что-то взять? Ух, как мягко подумал: «Взять»! «Украсть» это называется! Неужели у него есть такие скрытые желания? Чем больше живёшь на свете, тем больше узнаёшь о себе такого, чего бы не хотел знать!

И странное дело, Дмитрий Михайлович заметил, что стоит ему прикоснуться к какому-то предмету, как и его очертания в зеркале постепенно становились расплывчатыми и, наконец, исчезали.

«Ну и ну! Я передаю свойство невидимости предметам, с которыми соприкасаюсь, – подумал Дмитрий Михайлович. – Интересно, видят ли меня другие? Если нет, как же я смогу работать? Как общаться с детьми? Как жить с женой? Или я просто не отражаюсь зеркалами? Это всё нужно сейчас же проверить!».

Он вошёл в спальню, где спала жена.

– Наденька, извини, но где мой красный галстук? – спросил он просто чтобы что-то спросить.

Надежда Владимировна, пухленькая, светловолосая, открыла один глаз и первым делом взглянула на часы.

– Дима, чего ты меня разбудил? Воскресенье же! Сейчас только десять…

Она закрыла глаз и укрылась с головой.

Непонятно, видела она его или не видела?

Пугать детей Дмитрий Михайлович не рискнул и, натянув спортивный костюм, вышел во двор. У своей машины возился сосед. Дмитрий Михайлович поздоровался.

– Привет-привет, – откликнулся сосед, не прекращая работу. Было не понятно, видел он его или нет.

– У вас насос есть? – спросил Дмитрий Михайлович.

– Возьмите в багажнике, – сказал сосед, продолжая возиться с трамблёром. Дело это серьёзное и требовало полного внимания.

Нет, нужно было придумать что-то другое.

Дмитрий Михайлович подошёл к зеркалу обратного вида и заглянул в него. В нём отражалась соседняя машина, а его не было, несмотря на то, что он наклонился прямо к зеркалу.

«Что за чёрт! Нет, это становится не смешно! А может, меня уже нет в живых. Я превратился в дух и мечусь в поисках своего тела. А оно уже давно в могиле и нет его среди живых?».

Дмитрий Михайлович вернулся домой и решил дождаться, когда проснётся жена. Судя по тому, как спокойно она дрыхла, если он и умер, то произошло это давно. Но тогда почему он заметил своё отсутствие в зеркале только сегодня?

Дмитрий Михайлович мучительно думал о том, что с ним произошло, и не мог ничего придумать. Он долго всматривался, вслушивался, до судорог зрачков, до звона в ушах,  но ответа не находил. Куда делось его отражение? Где оно? Жив ли он? Или внезапно стал невидимым? Почему? Что теперь делать?

Он боялся: вдруг обнаружится, что его нет, и он увидит то, чего не должен видеть.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть, но он не снял трубку, ожидая, что жена подойдёт к телефону.

Не подошла.

Так, может, и звука этого не было? Это ему почудилось?

Дмитрий Михайлович взглянул на часы. Странно. Часы стояли. Он подошёл и толкнул пальцем маятник. Но они вскоре снова остановились.

Что за чудо. Ведь он сменил батарейки только вчера!

Он слышал, как проснулась жена, как прошла в туалет, потом на кухню.

«Интересно, как она отреагирует на то, что я стал невидимым? Или я невидим только в зеркалах? Как-то изменились законы оптики? Искривилось пространство, и моё отражение рассеивается? Голова кругом… А что я скажу на работе? Что исчезло моё отражение? Ну и ну! Наверное, пора к психиатру. Правда, если он меня увидит…».

Он ещё раз взглянул в зеркало и по-настоящему испугался.

Что же это такое? Неужели за слоем этой лживой амальгамы сейчас протекает какая-то тайная беспорядочная жизнь? Он старался забыть об этом феномене, но тот занимал все его мысли. Он не мог ни о чём другом думать. «Неужели это и есть жизнь духа? А может, это и есть безвестность? О  тебе никто не вспоминает. Тебя нет даже в отражении?».

Дмитрий Михайлович прошёл в спальню. Странное дело, жена снова легла в постель и сладко спала. Он затемнил шторы и лёг рядом. Интересно, если он бестелесный, сможет ли он быть с собственной женой? Или его ждут разочарования и упрёки за неутолённые ожидания, и тогда нужно бежать от того, кого любишь, к кому привязан. Не стоит преумножать своего сумасшествия! А может, это какое-то неизвестное природное явление, связанное с невидимостью определённых световых волн…

– Надюша, проснись… – говорил Дмитрий Михайлович, обнимая жену, но она словно и не слышала его. Тогда он осмелел, стал её ласкать, целовать… и она ответила на его ласки…

«Значит, не всё потеряно и я ещё существую, – подумал он. – Надя была моим испытанием».

Надежда Владимировна поцеловала мужа и повернулась на другой бок.

«Что за сонное царство? А может, после этого вернулось моё изображение?».

Дмитрий Михайлович вскочил с кровати и подошёл к трюмо. Зеркало отражало распластавшуюся на кровати жену. Его в зеркале не было.

«Нет, я точно схожу с ума! Или я перешёл в параллельный мир и потому не отражаюсь в зеркале?».

Параллельный мир – это была новая гипотеза. Нужно было продумать и этот вариант. Но при переходе в параллельный мир можно сместиться не только в пространстве, но и во времени. Оказаться в прошлом или будущем… «С ума сойти… Шарики за ролики заходят».

Дмитрия Михайловича стало лихорадить. «Не хватает мне заболеть! Впрочем, всё равно. Кстати, сколько же времени. Какая-то мистика: все часы стоят». Он готов был уже сдаться на милость победителя, закричать, разбудить жену, признаться, что потерял свою телесную оболочку. Но почему-то у него исчез голос так же, как исчезло отражение.

Он вернулся в спальню и растолкал жену, стараясь ей что-то объяснить. Но голоса не было. Можно было услышать только невнятный шёпот.

– Надя, я здесь, я существую, – кричал Дмитрий Михайлович. – Отражение не абстракция. Там должен быть я, но меня нет! И я никак не могу решить, есть ли я, или меня нет!

Он мучился, ревновал  жену к её другой жизни. Потом подумал: «Интересно, а Надя отражается в зеркале?». Он направил на неё грань трюмо и ясно увидел её, спящую в их постели.

Дмитрий Михайлович был сам не свой. Его обманывали предчувствия, предощущения. Он перестал верить органам чувств. Подумал: «Ведь бывают звуковые или зрительные галлюцинации. Может, это галлюцинации с отрицательным знаком? Я не вижу того, что есть!».

– Надя! – кричал он, но звука своего голоса не слышал. – Я болен! Я схожу с ума! Это всерьёз и надолго! Прощай! Мне не надо ничьей заботы!..

Каких только загадок нам не подбрасывает наше подсознание!

Дмитрий Михайлович не знал, что делать, куда идти, у кого искать помощи.

К тому же он никак не мог определиться во времени. Ему казалось, что в том мире, в котором он сейчас находится, время вообще не движется, а стоит. Ничто не меняется в этом мире. Всё неподвижно, и только его бестелесный дух бродит повсюду, стараясь найти своё пропавшее тело. Он ставил под сомнение все мистические аксиомы, но сомнения не оставляли его.

Прошлого не было. Будущего нет. Есть только настоящее, и то оно какое-то мутное, невидимое даже в зеркале. А может, и настоящего нет? Тогда что же есть? Ведь не может же быть такого, чтобы ничего не было?! Или он стал заложником навязчивых неощутимостей?!

Обессиленный, он прилёг на диван и заснул. И снились ему его отражения в зеркалах, в блестящей глади озёр, в тёмном ночном стекле. Эти отражения смотрели на него и смеялись. И смех этот он слышал явственно. Это был его смех.

Проснулся он от прикосновения Надежды.

– Вставай! Неужели ты не мог сохранить своего изображения, – кричала она. – Посмотри в зеркало! Куда ты делся?!

Теперь ситуация усложнилась. Об исчезновении его телесной оболочки уже знала и жена.

Дмитрий Михайлович встал, потянулся, и вдруг изо всей силы ударил платяной щёткой по зеркалу. Оно разлетелось на мелкие сверкающие кусочки.

– Что ты наделал? Зачем?

– Оно не отражает действительности! Его нужно поменять. Мы купим такое, которое будет отражать и меня!

– Если нет никого, как оно будет отражать? – удивилась жена.

– А что, меня уже нет?

– Нет… раз я тебя не вижу…

– Не верь глазам своим!

– Может ты и прав. Но я тебя почти не слышу!

– Но я же вот он, здесь!

– А я слышала, что зеркала иногда могут показывать совсем не то, что есть на самом деле. Вспомни: «Светик, зеркальце, скажи, и всю правду расскажи, я ль на свете всех милее…». Вот оно и врёт, говорит и показывает то, чего на самом деле нет. Так что ты не первый, кого зеркала не отражают или отражают не так, как хотелось бы. Меня эти противные зеркала всегда показывают почти старухой. Мешки под глазами, морщинки… Это у меня! Представляешь?!

– Но меня вовсе в зеркале нет! Это же чёрт знает что такое! Но ты-то меня видишь?

– В том-то и дело, что не совсем. Ты какой-то расплывчатый, словно облачко.

– Вот именно: бестелесный дух… Но мы же с тобой разговариваем?!

– И да, и нет. Может, общение у нас телепатическое.

– Брось говорить ерунду. Это всё – фантастика. А у меня реально изображение кто-то свистнул! И кому оно нужно?

– Поносят-поносят, и вернут. Кому ты нужен, кроме меня?!

Это было уже невыносимо. Дмитрий Михайлович вскочил и, как был в спортивном костюме, вышел во двор. Вскочил в автобус и уехал прочь от своего дома. Он мчался в город мёртвых, на Северное кладбище.

«Если я дух бестелесный, мне место только на кладбище! Поеду искать свою могилу, где захоронено моё бедное тело».

Было осеннее утро. Приятная прохлада обвивала. Дмитрий Михайлович вышел у кладбищенской церквушки и пошёл бродить вдоль могил, всматриваясь в таблички.

«Нет, нужно смотреть свежие могилки, – подумал он. – Изображение моё исчезло не так давно».

Дмитрий Михайлович бродил целый день, и к вечеру, уставший, присел отдохнуть на скамейке. Он никогда раньше здесь не был, не знал, что кладбище так велико. Как здесь можно было отыскать кого-то, не зная точно, где следовало искать?!

Понимая, что человек – пародия на божественную недееспособность, Дмитрий Михайлович вытер платком вспотевший лоб и случайно взглянул на табличку, воткнутую в землю у края могилки.

«Дмитрий Михайлович Волошин» – значилось на ней.

Это ж надо! Целый день бродил по кладбищу, и когда уже потерял всякую надежду найти свою могилку, она оказалась рядом.

«Так… Приехали… Вот и вся разгадка! И нет никакого параллельного мира. Всё просто: здесь моё бренное тело, а я – дух. И слоняюсь без дела, пока не пригласят меня на Божий суд. И долго мне так бродить? Но не пойдёшь же туда без очереди! Да и куда – туда? Может, никакого суда и нет. Так и буду бродить, тревожить всех своей невидимостью?».

Возле церквушки стояла старушка и просила милостыню, бормоча какую-то молитву. Дмитрий Михайлович с удовольствием подал бы ей, но у него ничего не было, и он прошёл мимо. Потом подумал, что он-то невидим, так что можно и не переживать. Ей подадут те, кто ещё живы.

Прошёл в церквушку как раз в то время, когда молодой стройный красавец священник весело отпевал сразу трёх усопших. Делал он это привычно и достаточно бодро, и можно было заслушаться его красивым баритоном.

Дмитрий Михайлович взял в церковном магазинчике свечку, прошептал благодарность, зажёг её и поставил к иконе Божьей матери. Он не знал, что просить у Бога, какие слова говорить. Всю жизнь прожил в твёрдом неверии, и теперь был в растерянности, смущении и злился на себя.

Когда вышел из церквушки и пришёл к автобусной остановке, уже совершенно успокоился. Быть невидимым было удобно. Понял, что противоестественно ходить по городу, не имея ни ног, ни рук. Потом понял, что тела-то у него нет, но, скорее, оно есть, только невидимое и состоит из духовной материи. Подумал: «Вот накрутил! Это ж надо: духовная материя!».

Часы его по-прежнему показывали десять, и он вспомнил, что находится в мире, в котором время остановилось.

Дома не стал дожидаться лифта, взбежал на свой четвёртый этаж. Прошёл в комнату. Теперь, когда всё стало ясно, можно было и успокоиться, прилечь на диване, чтобы не тревожить жену, и подремать, поразмыслить, что делать дальше.

А за стенкой соседи включили электродрель, и этот однообразный звенящий шум мешал ему сосредоточиться. «Видимо, устанавливают сплит-системы, – подумал Дмитрий Михайлович. – Сейчас ещё кувалдой начнут бить по стене!».

– Сколько можно дрыхнуть, – услышал он голос жены. – Ты же опоздаешь на работу!

Дмитрий Михайлович с трудом открыл глаза, с удивлением взглянул на жену. Она была уже в халате.

– Вставай скорее, умывайся, и идём завтракать!

Дмитрий Михайлович встал, прошёл в ванную комнату и взглянул на себя в зеркало. На него глядел заспанный заросший тип, напоминавший ему кого-то очень знакомого.

Он взял зубную щётку и принялся чистить зубы.