Полёт

Ветку, чем-то напоминавшую птицу в полёте, он подобрал на лесной тропе. Так что своим вторым рождением ветка-птица была обязана ветру, её обломившему, и человеку, умевшему видеть то, чего не замечали, не чувствовали другие.
Находку он принес в домик, поставленный им самим, осмотрел, тихо радуясь случайной удаче. Кое-что удалил, чуть подправил — и прибил у себя над кроватью.
В то место, где положено быть птичьему глазу, вколол — одну и другую — две кнопки. Простых, поблескивающих на свету, канцелярских кнопки. Птица обрела зрение.
Обрела зрение, взмахнула крылом — и полетела. Полетела в пространстве и времени, подчиняясь фантазии своего создателя.
Он спал — птица летела. Сидел, склонясь над белым листом, она продолжала полёт — не всякому видимый, во многом воображаемый, виртуальный, если воспользоваться новомодным, имеющим, кстати, античные корни, словом.
Уезжая, он о ней тотчас же забывал. Совсем, напрочь. А возвратясь, вновь и вновь удивлялся: птица, как прежде, была в непрестанном своём полёте, устремлённая в некую, только ей известную даль. Ей — и, понятно, её творцу.
Потом человек этот — мечтатель и выдумщик, пройдя назначенный ему земной путь, простился со всем, что любил, что оставлял. С птицей, разумеется, тоже.
Кто-то из его взрослых детей, движимый самыми лучшими чувствами, предложил: давайте положим птицу ему на гроб. Жена мечтателя — теперь уже вдова, лучше других его понимавшая, не согласилась. «В ней — частица его души, — сказала она. — Пусть остаётся. Пусть продолжает полёт...»