Власть огня 4

Глава 9.
Темные топи.
Алиана сидела на диване, откинувшись на спинку, испепеляя взглядом Рене
-- Вот так просто? Просто сказали?
-- Скорее приказали – ответила юная жрица, склонив голову – Жаль, что … мне не выдаются такие возможности…
-- Ты что Рене!!! Это же опасно!
Алиана отвернулась от нее, ожидая, когда же вернется Эдвард. Он отправился говорить с советом, чтобы узнать, в чем причина такого скорого решения.
Наконец, в конце коридора появился Эд. Лицо его было мрачным. Алиана тут же вскочила со своего места
-- Что?
Он покачал головой
-- Нечисть…заполоняет все вокруг. Это экспедиция на болото, дабы убедиться, что корень не оттуда.
Алиана посмотрела на Рене, та кивнула и вышла
-- Я хочу взять Мориона и Сота.
-- В таком случае Сарман и Шианиэль тоже должны пойти с нами.
Алиана кивнула
-- Не имею ничего против. Но это ведь не так просто, как кажется, верно?
-- Верно, в топях живет ведьма, весьма сильная, говорят, что она покрывает нелюдей, что они живут в приделах ее болот.
-- Нелюдей? В смысле, преступников?
-- Нет, гомункулов.
Алиана вдруг почувствовала что-то странное.
-- Кто они…гомункулы?
-- О них мало что известно, они дети алхимии…
Алиана вдруг вскинула руку вверх
-- Что ж, не желаю слушать об этом сейчас. У нас много дел, нам пора отправляться.
Эдвард улыбнулся
-- Наконец, свобода, я удивлен, что отправили именно нас с тобой.
Алиана вдруг почувствовала удар в сердце, и резко обернулась
-- Думаешь они…
-- Да, нет, ничего такого они не думают
Маг улыбнулся и пошел наверх
-- К вечеру будь готова.

Туман сгущался, опускаясь на топи. В дали, у самой кромки самого болота стояла хижина, сокрытая смрадом и смогом, она зловеще вырисовывалась на фоне пустыря и скорченных деревьев. Среди тишины послышался чей-то громкий зевок.
-- О, черт возьми, какой здесь чудный воздух! – протянул человек, сидевший на пороге. Женщина, замотанная в темный саванн, подняла голову и нахмурилась
-- Не думаю, что тебе стоит здесь оставаться.
Человек повернул к ней голову, натянув на самые глаза капюшон
-- Да, ладно, кто знает, что я здесь делаю. Может я просто помогаю ведьме?
Глаза женщины сверкнули
-- Не испытывай мое терпение, я помогаю тебе, только как совершенному созданию, не больше не меньше!
Из тьмы капюшона сверкнули фиалковые глаза с вертикальными зрачками
-- Брось…
-- Грех…-- она посмотрела прямо в тень капюшона, в самые глаза – Ты сам все понимаешь, зачем ты подставляешь меня? За тобой объявили охоту, а теперь все говорят, что я покрываю нежить!
-- Охота на меня ведется больше века…-- хмыкнул он, вставая и подбирая полы плаща – Но меня ведь еще не поймали?
-- Потому что ты ходишь по головам, тебе всегда было плевать.
Грех обернулся и посмотрел на женщину, на ее худобу, на ее зеленые глаза, льющиеся по спине волосы, и что-то вновь из прошлого зашевелилось в нем
-- Знай, я не убил тебя лишь потому, что ты похожа на НЕЕ.
По спине ведьмы пробежал холодок, но она постаралась это скрыть
-- Сколько можно скитаться? Ты не можешь вечно прятаться. Разве не мечтал ты обрести иную жизнь?
Грех склонил голову, и блики солнца, что пробивалось сквозь густой туман, упало на его бледное узкое лицо с резко очерченными скулами.
-- Истина…истина…все эта проклятая истина. Не смогу я ее обрести…
Он резко запахнулся в плащ
-- Мне нужно по делам, а ты жди вскоре гостей, быть может,…я еще к ним поспею…

Эдвард, как всегда, нежно и ласково впрягал Персихо. Алиана стояла поодаль рядом с Морионом. Гном косился на темного эльфа недоверчивым взглядом, а Сарман крутился вокруг Эдварда.
-- И вес же, как здорово, что мы все вместе едем! – воскликнул он уже в который раз – Разве нет, Эд?
Маг смерил его надменным взглядом
-- Нельзя терять время. Пустая болтовня.
Алиана вскочила в седло
-- Порой в пустой болтовне рождается истина.
Путники, не теряя время отправились в путь. Болото гиблое место, для неподготовленных путников, в нем таится масса опасностей. Болота могут действовать по принципу - разделяй и властвуй. И власть их будет страшна. Сарман рассказывал дорожные истории в свете пламени костра, а болота будто наступали со всех сторон. Алиана села в сторону и открыла книгу, углубившись в чтение. До нее донеслись шаги. Шелест этой мантии она уже узнавала издали
-- Ты опять за этой книгой? – тихо спросил Эд
-- Ага, мне нужно ее прочесть, мне ее Рене дала.
Эдвард взглянул на друзей
-- Кажется, они привыкли друг к другу.
-- Быть может…
-- Но ты один всю жизнь лишь будешь одинок…
-- Что? – Алиана посмотрела в его потерянное лицо
-- Не знаю, чувствую себя брошенным. Будто…и не зачем больше жить. Кажется, моя жажда знаний исчерпала себя…
-- Брось – сказала Алиана.
Эдвард встал и осмотрел всех
-- Думаю, мы должны сходить на разведку. Сарман, Алиана и я.
Сарман молча встал, возражения не следовали. Эдвард закинул меч на плечо. Алиана не взяла с собой ничего.
Путники просто ступили в смрад болот.

-- Вот теперь я поиграю – хмыкнул Грех, сжимая кулаки
Ведьма со страхом посмотрела на него
-- Это может плохо кончиться.
-- Мне плевать. – прошипел он – Я делаю, что хочу. Этого мальчишку можешь забрать себе. А вот над магом я поиздеваюсь…
-- Зачем? – осторожно спросила она
Грех резко посмотрел на нее
-- Ты еще спрашиваешь? Я хочу заполучить эту жрицу?
-- Не ужели я вижу в этих глазах огонь страсти?
-- Эти глаза остыли давно – более спокойно ответил он – Нет, почему он может быть с ней? Касаться ее кожи? Любить ее, а я…нет?
-- Разве не любовь привела тебя сюда? В этот мир?
-- Она была глупа. Я ненавидел ее ровно столько, сколько любил, но я ее не знал. Совсем не знал…
В голосе его проскользнула горечь, но также легко исчезла.
-- Что ж, игра началась…

Эдвард шел впереди, ведя за собой Сармана и Алиану, но вдруг он понял, что шаги за его спиной стали тише. Он обернулся. Рядом уже никого не было.
-- Сарман! Али!
На крик его не отозвались. Он увидел тень, чуть вдалеке. Тень приблизилась и приобрела очертания Алианы. Эдвард подскочил к ней
-- Уходим, нам нужно найти Сармана…
-- Зачем? – сказала она, подойдя ближе, положив руку на его плечо
-- Как…?
-- Молчи, давай останемся здесь? – она обвила его шею руками – Разве ты не этого хочешь? Остаться здесь? Со мной? Разве ты не хочешь…быть со мной всегда?
-- Алиана, о чем ты говоришь? – Эд отстранился с ужасом глядя в его влюбленные глаза
-- Ты что же, совсем меня не любишь? Куда же ты уходишь? Разве тебе не хочется…ощутить вкус поцелуя?
Он не успел опомниться, как она снова была рядом, склонив голову на его плечо
-- Разве ты не хочешь утешить светлую жрицу? Дать ей то, что бог ей не даст никогда? Передай мне свой огонь,…ты знаешь способ…
Тут Эдвард очнулся окончательно, нет, это была не Алиана, ведь жрица не знала о том, что может его огонь, но эта девушка…так на нее похожа. И тень Алианы скользнула еще ближе
-- Исчезни! – завопил маг
Но та лишь улыбнулась змеиным оскалом
-- Ты знаешь, свое слабое место, ты легко можешь поддаться ей…
Сзади послышался истошный крик. Сарман бежал и бежал, не видя ничего, потом крик его сошел на нет, раздался хрип. Эдвард вздрогнул. В который раз он умирает?
-- Что маг? Твой друг мертв. Это не сон, это вполне существующая реальность. Отдай мне огонь, и твоя жрица навсегда останется с тобой
-- Я не имею права ее любить.
-- Но… ты ХОЧЕШЬ ее любить, в этом твоя слабость…
Эдвард посмотрел прямо ей в глаза
-- Я презираю ее, она вдолбила себе в голову какие-то заповеди и следует им. Мне нет места в ее сердце.
-- Нет, она знает, знает, что уже нарушает данную клятву, ей ничего не стоит переступить этот запрет. Тебе ведь не нужна ее любовь,…тебя сжигает страсть. И одного преступления того запрета тебе хватит вполне…
-- ЗАТКНИСЬ!!! – Эдвард упал на колени,  а небо все сильней затягивал туман.

Алиана поняла, что осталась одна. В тени слышались шаги. С сожалением, она заметила, что лук остался на седле. Кроме веры у нее сейчас не было ничего. Тень приближалась. Алиана бросилась бежать. Ветки кололи ее, не пуская идти, но девушка мчалась прочь. Все дальше и дальше, пытаясь исчезнуть из виду. Наконец, она набрела на нагромождение камней. Она подошла к входу и увидела дверь. На двери был выпуклый проем. Алиана провела по нему рукой. Потом взяла медальон и сняла с него камень. Потом вложила камень в дверь. По двери разошлось сияние и девушка шагнула вовнутрь. Дверь захлопнулась. Алиана поняла, что оказалась в полном мраке. Она стала шарить рукой по стене, пытаясь дотянуться до факела или лампы, но стена была пуста. В темноте сверкнули глаза фиалкового цвета с вертикальными зрачками. Алиана почувствовала, как страх подходит к ней. Она стала рыскать по стене в поисках рычага, чтобы открыть дверь, но такого не было. Обладатель глаз посмотрел на нее
-- Не бойся, жрица, идем со мной…
Он протянул ей руку. Алиана с ужасом заметила, как светиться в темноте мертвенно бледная рука.
-- Идем – настойчивее сказал он.
Алиана протянула руку, его холодная ладонь сомкнулась на ее тонких пальцах. Алиана почувствовала почти что боль, от этого прикосновения. Проводник повел ее во тьму. Алиана заметила, что видимо он видел в темноте. Наконец, они остановились. Он показал на дверь
-- Открой.
-- Я не знаю…
-- Медальон – оборвал он ее
Алиана протянула медальон, без камня он не имел ни цены, ни пользы. Он вставил его в дверь. Послышался грохот и звук скрипящих шестеренок. Дверь открылась, Алиана увидела во тьме улыбку. Эту ужасную ледяную улыбку. Она почувствовала, что ноги ее не держат. Он толкнул ее вовнутрь. Алиана посмотрела вперед. Это был саркофаг, что стоял в центре небольшой комнаты, и единственный луч света, падающий сверху касался крышки. «Гробница» - подумала жрица
-- Читай – сказал проводник, указывая на крышку.
Алиана провела дрожащей рукой по крышке, смахивая пыль.
-- Когда наступит час, когда угроза смерти к нам придет, чистейший свет вольется в Грааль, и сон развеет мой былой, и восстанет ОН.
-- Ниже читай
-- Он есмь все, он есмь ничто, низ есмь вверх, верх есмь низ и разницы в них нет. Луна есмь мат, а Солнце есмь отец. Что это?
Он улыбнулся и глаза его сверкнули
-- Алхимия…
Алиана вздрогнула. Человек вышел из тьмы. Это был молодой юноша, лет двадцати, с длинными, ниже талии темными волосами, с травяным оттенком. У него было узкое бледное худое лицо, резкие черты лица, вздернутый нос и острые скулы. Глаза его были фиалковые с вертикальными зрачками. Он был ужасно бледен, и от него будто шло сияние, мрачное и холодное. И разносился запах тлена и лаванды. Капюшон снова оказался на его лице
-- Сейчас это все неважно – сказал он – И имя мое знать тебе не дано. Да…и нет его у меня много десятков лет…
Он усмехнулся. Алиана с нарастающим ужасом заметила его заостренные зубы.
-- Запомни жрица, это начертал Паладин, Светлый Бог и Мастер Алхимик, и где теперь найдешь ты истину? Когда поймешь, то найдешь меня.
Он вдруг подошел к ней, притянув ее к себе, он нежно провел ледяной рукой по ее щеке
-- Так жаль оставлять тебя здесь,…ты не похожа на нее, но у нее твои глаза…скажи, неужели это ностальгия? Когда я был подвержен этому?
Алиана не могла пошевелиться, а может и не хотела, она будто была заворожена им. Его рука замерла, он достал аккуратный нож и отрезал прядь ее волос
-- Это поможет мне помнить тебя…
И губы его соприкоснулись с ее. Алиана хотела отстраниться, но это прикосновение было подобно дуновению ветра, а потом она поняла, что он исчез, и …гробница тоже…

Эдвард согнулся пополам, когда рука лжежрицы вновь опустилась на его спину. Ее прикосновения были подобны лезвию, раскаленному лезвию
-- Не хочешь любить меня? Расплата будет велика…
Но тут она замерла. Эдвард увидел тень в плаще.
-- Оставь его Сонун, мне они больше не нужны – сказал он и исчез.
Тень Алианы вдруг изменила форму и стала совсем другим человеком
-- Прости…-- прошептали ее губы, и она убежала. Эдвард пораженный следил, как сверкают ее ноги по топям.
-- Болотная ведьма…-- прошептал он
-- Эд! – раздался голос
Эдвард вздрогнул. Нет, на этот раз это настоящая Алиана. Она была смирна и тиха, на шее не было медальона, она была поцарапана, щеки ее пылали, а на губах играла странная улыбка. Эдвард подошел к ней и посмотрел прямо ей в глаза. И с этого момента он понял, что ничто уже не будет так как прежде, он должен ей сказать, о своих чувствах, чтобы она не ответила, но не сейчас. Когда они шли к лагерю, то царило молчание. Алиана загадочно улыбалась
-- Что-то произошло?
Она покачала головой
-- Ничего плохого, я нашла гробницу Паладина.
Эдвард замер, взглянув прямо на нее
-- Что?
-- В лагере все расскажу, пошли…

-- Скажи мне ведьма, разве я не просил тебя? – с ноткой раздражения спросил Грех
Ведьма опустила глаза
-- Я не могла его убить
-- Этот чертов маг будет путаться у меня под ногами, опять и опять.
-- Зачем? Зачем тебе все это?
-- Это мой путь, пусть я иду столько десятков лет, однажды я найду истину, я прикоснусь к ней на Скрижали, тогда быть может я обрету покой в смертной жизни, но не сейчас…
Ведьма склонила голову и в голосе ее была печаль
-- Снегом замело дорожную пыль,
Ты шел, сгибаемый ветром,
Кто вокруг рассеял эту гниль,
На одеяле белоснежном,
Я могу доверить песню свою,
Но не могу отказаться от правды,
И на вершине горной я стою,
Как черный ангел павший.
Что я забуду в краю далеком?
Что успела забыть уже?
На жизненном пути моем недолгом,
Тебе нет места в моей судьбе.
Мой клинок вопрошает крови,
Сталь поет мне свой гимн,
Я отпила с верхом чашу боли,
И мною нечестивости бокал испит.
Что я храню, за одиноким взором?
Что скрыто под сенью плаща?
Оно давно покрыто позором,
И не нужна мне пощада...
Мой клинок поет одиноко,
Меня давно покинули друзья,
И с ними обошелся жестоко,
Жизненный рок и я.
Лезвие помнит привкус их крови,
Лезвие помнит стенания их,
Но это было в моей воли,
И голос совести давно уже стих.
Что ищу я на этом краю?
Что пригрела на сердце холодном?
Я качаю на сердце змею,
Со взглядом мерзким и  притворным.
Я могу заставить ее,
Зарыдать человеческим словом,
Но в ней отраженье твое,
В приступе, во взгляде томном.
Тот янтарь твоих глаз,
Давно опалил мои крылья,
И о нем не вспоминаю я сейчас,
Без неприятного содроганья.
Я дошла до края Земли,
Но отыскала ли истину я?
Мою любовь снегами замели...
И плачу, в смерти каясь...
Грех лишь усмехнулся
-- Брось, это все пустое…
И он, как всегда исчез.






Глава 10.
Истина за истинами.

Город-центр, город-столица, славный Мориэль. Пылали, как в огне крыши домов, окрашенные лучами солнца, дождь умыл каменные улицы. Испаренная вода поднималась все выше и выше, уходя туда, откуда пришла. Дом Мастера стоял не на отшибе, а в центре города, рядом с лавкой травника. Тень в темных одеждах скользнула в лавку, где работал мастер. Мастер был человеком не молодым, но о возрасте его судить было не принято. У него было открытое лицо, а сам он всегда был рад посетителям. Когда вошел человек в темном. Мастер наградил его не очень дружелюбным взглядом
-- Что забыл ты Потерянный в моей обители?
-- Мне нужны вы
-- Право, я не удивлен, что ты пришел ко мне. Я не могу помочь тебе ничем…
-- Нет, мне нужно не то, о чем вы подумали.
Мастер посмотрел на него с интересом.
-- Что ждет от меня житель двух плоскостей? Последний раз, когда мы встретились, Грех, ты меня чуть не убил.
Грех скинул капюшон
-- Равноценный обмен. Вы первый напали. Так вот, в храме Света и Тьмы, в послушниках у Паладина есть девушка. Я хочу, чтобы вы открыли ей дороги алхимии
-- Не уж то, ты заботишься о ком-то? – с сомнением сказал мастер – Каждый идет своим путем, если она сама не найдет меня, я ее искать не буду.
Грех переступил с ноги на ногу
-- Нет, вы не понимаете, она ничего не знает о своем пути, кто-то же должен открыть ей глаза.
-- С твоей стороны весьма дерзко говорить о пути, отступник.
-- Что? Что? Вы все боитесь назвать мое имя? Имя темного алхимика, того, о ком пытаются позабыть?
-- Ты ее ошибка, и только ее наказание, но не нам судить Светлую Шиаль.
-- Она любила меня.
-- Но ты понес справедливую кару, а она преступила запрет.
Мастер отвернулся, глядя в окно. Грех положил руки на стойку магазина
-- Она ее воплощение. Ее второе земное воплощение.
Мастер поднял глаза на него.
-- Что? Да, как ты можешь!
-- Мне ли не узнать ее… -- Он посмотрел в окно – Свет именно этих глаз я узнаю даже через столетие…
-- Они погибли, их унесла временная череда.
На это Грех лишь пожал плечами
-- Он есть все, и он включает в себя все, если он не хранит все, значит он ничто. Не вы ли это говорите?
Мастер опустил глаза и усмехнулся. Грех продолжил
-- Нам не ведомы пути руки, что все начертала, и не нам судить его замыслы, пусть сейчас я не тот, кто был, но я как и вы был создан им.
Мастер долго смотрел в фиалковые глаза.
-- Истина лежит за истинами мастер. – сказал он, усмехнувшись
Мастер еще некоторое время раздумывал, а потом изрек
-- Что ж, верх есть низ, а низ есть верх, я могу и послушать тебя, хотя бы единственный раз.
Лицо гостя расплылось в хищной улыбке
-- Благодарствую, мастер, я в долгу.
-- Нет. Ты мне ничего не должен, темный алхимик, убирайся.
Отверженный по-шутовски отвесил поклон и вышел.
«Ну, вот, моя дорогая, пусть, это лишь твое воплощение, но путь твой не был завершен, в свое время ты шла по пути света, а по дороге тьмы, но мы столько раз пересекались. Ты переступила запрет один раз – ты сделаешь это снова. Ты стала другой, но я остался тем же, пусть и воспоминания мои, как будто не мои, я четко осознал, кем был в жизни, и продолжаю идти по своему пути. Видимо ЕМУ было угодно, чтобы я нашел Эликсир, пусть он лишь туманная возможность, но Звезда Алхимии рано или поздно приведет меня…к тебе» -- думал про себя Грех, идя по мостовой. Он напрочь забыл об осторожности. Он знал, та рука, что все написала ненавидит его, но все равно оставляет, потому что он дарит ему разнообразие. И Грех взглянул наверх с какой-то затаенной улыбкой, очередная мысль посетила его неугомонную голову.

Храм вновь встретил путников своими холодными сводами. Эдвард поднял хмурый взгляд наверх. Столько лет он мечтал быть здесь, трудиться во благо, а что теперь? Теперь ему отвратительны эти стены. Алиана же была весела. Никто не говорил ей, что видел каждый из них в тех болотах, а сама она запрятала собственные мысли вглубь. Как только вечер опустился на город, Алиана вышла в сад на обычную прогулку, а Эдвард отправился сдавать отчет.
Раздался стук в дверь и Верховный жрецы Света и Тьмы, обратили свои глаза на вошедшего Эдварда. Тот покорно склонил голову.
-- По вашему приказу, Восходящий, мы обследовали данную область, кроме упомянутой вами болотной Ведьмы, Сонун. Прием был не из приятных. Она наслала на нас свои чары, под кои не поддалась лишь Светлая жрица, Золотоносная Алиана.
Светлый жрец усмехнулся, гордо вздернув голову, темный молчал.
-- Выше упомянутой жрицей был обнаружен курган, с гробницей самого Паладина. По неизвестным причинам, он впустил ее, забрал ее амулет, который она использовала, чтобы открыть дверь и исчез.
Светлый жрец наклонился вперед
-- Как может исчезнуть гробница?
-- На болотах может произойти все что угодно – ответил Эдвард и содрогнулся.
-- Мы рассмотрим ваш доклад – сказал темный жрец – Советую вам не покидать приделы Храма.
-- У меня создается впечатление, что вы не хотите мне что-то говорить? – сказал Эдвард, щурясь
Темный жрец поерзал на стуле.
-- Знаешь, в нашем положении мы не можем рассказывать все…
-- И все же?
Тут слово взял светлый жрец
-- Я могу сказать лишь, то, что мы открыли охоту на одного человека…
-- Вернее, это не человек…-- перебил темный жрец.
-- И кто же? – с сомнением спросил маг.
-- Гомункул – раздался шепот темного жреца.
-- Что?
Темный жрец лишь покачал головой
-- Нет, я не могу говорить ничего о гомункулах. Иди.
Эдвард вышел обескураженный и злой. Почему? Почему всегда его оставляют не удел? Используют, как оружие и выпроваживают.
Он сжал кулаки, с грохотом открыв дверь. Он шел к Алиане. Открыв настежь ее дверь, он заметил, что она уже вернулась с прогулки и сидела в кресле с канвой.
Она подняла на него глаза
-- Что-то случилось?
Маг кивнул и сел на кровать.
-- Нас отправляли, чтобы мы подтвердили их предположение. Мы пешки. Как всегда!!
-- Что за предположение? – спросила она, не отрываясь от вышивки.
-- Мы должны были найти гомункула.
-- И что это значит?
-- Если б я знал, но он скрывался на болотах…
Алиана вздрогнула.
-- Да, а это имеет отношение к алхимии?
-- У нас это запрещенный вид алхимии. Это терминология трансмутации. Ее запрещается изучать даже темным магам, это низшая проклятая алхимия.
-- И что же…мы должны были найти?
-- Его. Он похож на человека, но он не человек.
Алиана выронила иглу. Глаза ее медленно поднялись на Эдварда
-- Его скрывала ведьма?
-- Наверно.
Девушка побледнела, что не укрылось от мага. Она наклонилась поднять иглу, когда Эдвард перехватил ее руку
-- Ты что-то знаешь?
Она покачала головой
-- Просто…это все так непривычно. Темная алхимия. В омут с головой. И что теперь мы будем делать?
-- Искать что-либо о проклятой алхимии.
-- Ты что решился взяться за это сам? – спросила она, положив руки сверху на вышивку.
Маг лишь улыбнулся загадочной улыбкой
-- Они меня так просто не выкинут из дела.
Алиана пожала плечами, раскачиваясь на стуле
-- Это конечно твое дело, но…я бы не стала влазить в их дела.
-- Нет, как раз таки это того стоит.
Эдвард опустился на пол перед ней
-- Мне надоело быть никем. Али…
Девушка подняла на него глаза, улыбаясь. Маг положил голову ей на колени
-- Всегда быть в стороне, все скрывают, считают недостойным…разве это не стоит того?
Алиана провела рукой по его темным волосам, а потом тоже сползла к нему на пол
-- Это не то, зачем я сюда пришла.
-- Ты просто почему-то не хочешь браться за это. Будь со мной…
Алиана с удивлением взглянула на него
-- Я…-- маг облизнул пересохшие губы – Как только я тебя встретил, я подумал, что ты лишь надменная жрица, как многие из тех, кто есть здесь, но ты иная. Ты лучше них всех. Ты понимаешь меня, ты разделяешь мои идеи. Просто поддержи меня…
Алиана улыбнулась еще более смущенно
-- Полно тебе…
-- Али, я … не встречал такой девушки, как ты, раньше…быть может, я шел чтобы обрести силу, но я нашел любовь…
Алиана застонала, маг взял ее за руки
-- Я люблю тебя, моя жрица, а теперь суди меня, как хочешь.
И он припал губами к ее рукам.
Алиана чувствовала дрожь. Как хотелось ответить ему «да, я тоже люблю тебя!». Но она не могла так сказать, ком встал в горле и язык не повернулся произнести эти слова. В памяти всплыл незнакомец в гробнице, она вздрогнула, отгоняя эти воспоминания. Нет, клятва важней всего и не одни слова любви не сломают печать целомудрия, наложенную Богом.
-- Я поклялась…-- сказала она, сквозь слезы…
Эдвард поднял глаза. «Лишь только пожелай, она переступит печать Бога»-- вспомнил он. Но разве мог он просить это у нее? Нарушить данное слово? Нет, значит, он не столь важен ей, как ее Бог. Он прижал ее к себе. Алиана слышала биение его сердца, неровное, взволнованное. Она боялась шевельнуться, легонько, она оттолкнула его. Эдвард встал с колен и посмотрел на нее с горечью
-- Что ж, иного я не ждал, да в прочем, сейчас это неважно, еще наступит час, когда ты забудешь о том, что кому-то обещала.
-- Обещание дороже моей жизни, если я нарушу его, я потеряю честь и жизнь. Ты хочешь моей смерти, Эд?
-- Другие переступали его не раз, спроси Рене.
-- Рене была с многими, может и с тобой? – в глазах ее засветился злой огонек.
Эдвард сжал кулаки
-- Не смей.
-- Что ж, можешь проклянуть меня, можешь презирать, но я не нарушу данное слово, я не имею права любить тебя так, как хочешь этого ты, довольствуйся тем, что ты дорог мне, но дорог … -- Она закрыла глаза – Не касаясь…
Эдвард больше не стал ничего говорить, просто вышел, хлопнув дверью. Алиана легла на теплый ковер на пол.
«Как могу я? Я еще чиста в своих убеждениях и вере, я не предам заповеди, данные мне Паладином, меня избрала Шакрель, мне дали благословление Боги, могу ли я преступить их слово? Кто я такая, чтоб идти против заповедей, данных ими. Я сама избрала этот путь, и теперь он вплетен в нити моей жизни, если я порву хоть одну, я порву все. Чем же я буду лучше всех тех, кого я осуждаю? Мне больно видеть, что я раню его, но и он должен понять. Любовь не терпит эгоизма. Если он любит, он будет ждать ответа, хоть всю жизнь» -- подумала Алиана, закрывая глаза. Вскоре сон завладел ею.

Грех шел по темной улице, освещенной лишь светом луны. «Что ухмыляешься, мать? – сказал он мысленно, глядя на луну, - Тебе кажется забавным играть с жизнями людей и…не только? Что вновь ведет меня туда, где путь мне закрыт?». Он прикрыл глаза, подставляя лицо свежему ветру. Сейчас он мог себе позволить идти без капюшона, глаза его отлично видели и в темноте. Но бледное око луны напоминала ему ту белую мраморную кожу, что на ощупь была подобна шелку, те волосы, что водопадом струились по спине. Грех с недовольством заметил, что дрожь пробежала по его спине. «Это от холода» -- оправдывался он перед лукавой луной. Наконец, он остановился около храма. «Что за зов? Куда я иду, зачем я вообще пришел в эту часть города? Мне не будут рады в Храме, я сам захлопываю ловушку, что ж…я лишь одним глазком» - продолжал он рассуждать.
-- Я чокнулся, говорю сам с собой – хмыкнул он, остановившись.
Луна зашла за тучу, скрыв свой глаз.
-- Что ж, думаю, так меня никто не заметит – улыбнулся он и скользнул за ворота.

Алиана проснулась от холода, и от того, что лунный свет бил в окно. Она не зашторила окно, и заснула на ковре. Встав, она надела босоножки, накинула тонкий плащ, и аккуратно прикрыв дверь, скользнула во двор. Вдохнув прохладу, она шла по тропинке сада, едва касаясь земли. Сонная трава касалась шелка платья, ветер раздувал плащ, еще сильнее запутывая девушку в его широких полах. Ветер еще дунул сильнее. Капли росы сорвались с листьев деревьев и со звоном посыпались на землю. Луну закрыла тучка. Алиана улыбнулась и спустилась еще ниже по саду, к мостику через искусственный пруд. Она замерла на мосту, взглянув на свое отражение, почти не освещенное серебром луны. Улыбнувшись отражению, она сорвала лунный цветок. Тот только открылся, капельки росы замерли на лепестках. Алиана, будто убаюканная луной, мурлыкала какой-то храмовый мотив, потом замолчала. Постояв немного, она начала пританцовывать, будто звучала мелодия вальса. Она закрыла глаза. Вдруг чья-то рука легла на ее талию, и закружилась вместе с ней. Алиана вздрогнула, но не захотела открывать глаза. Запах лаванды рассеивался вокруг, и девушке казалось, что это лишь прекрасный яркий сон.
-- Какой цветок, это дитя луны, его лепестки приносят яркие сны…-- прошептал ей голос.
Алиана открыла глаза, отпрянув. Перед ней стоял ее незнакомец.
-- Нет, это сон – засмеялась она, кружась.
Грех хмыкнул
-- Нет, реальность.
Он догнал ее, схватив за руку, втянул на мост. Положив руки на ее плечи, он повернул ее к пруду.
-- Луна сама закрылась, чтобы не видеть нас…
-- Зачем?
-- Затем, что меня ищут…
Алиана повернулась к нему
-- Ты гомункул?
Он улыбнулся, приподняв голову, как бы гордо
-- Да. Что теперь, сдашь меня?
-- Зачем?
Она улыбнулась
-- Ты снова даришь мне минуты упоения.
Она звонко рассмеялась
-- Я будто пьяна, меня не держат ноги и кружиться голова!
Грех улыбнулся, обняв ее
-- Даже разные грани одного вещества не всегда соединяться воедино…
-- Что?
-- Мы такие разные.
Алиана посмотрела ему в глаза. Эти зрачки больше не нагоняли на нее ужас
-- Кто ты? Как твое имя?
-- Ты сама сказала, я- гомункул. Мое имя кануло в лета, его боле не произносят в слух…Зови меня Грех.
-- Весьма символично. Я только что говорила о клятвах, а теперь преступаю их…
Грех прижал ее к себе еще крепче
-- Брось, какие клятвы.
Алиана склонила голову ему на грудь
-- Сердце бьется —прошептала она. – Кто такие гомункулы?
-- Спроси у Мастера, что заведует лавкой с травами
-- Хорошо, а сейчас, ты не уйдешь?
-- Нет.
Он провел рукой по ее волосам.
-- Нужно ли тебе, чтобы я был здесь? Нужно ли это мне?
Алиана прикрыла ему рот ладонью
-- Пустое, это все пустое.
Он улыбнулся сладкой спокойной улыбкой. Склонившись к ней, он запечатлел легкий поцелуй на ее губах. Алиана провела Греха прямо в храм. Они бродили по коридорам, наполненным статуями. Наконец, они дошли до ее комнаты
-- Уходи, скоро рассвет.
Грех покачал головой, зашел с ней в комнату, и закрыл дверь
-- Сегодня, я буду охранять твой сон…
Алиана боролась со сном, пытаясь не терять из виду гомункула. Но Грех сел на край кровати и смотрел в окно
-- Спи. Я не уйду…
И Алиана закрыла глаза. Когда луна уже уходила прочь, и на горизонте едва появились алые отблески солнца. Грех выпрямился, встал и подошел к мирно спящей девушке. Погладив ее по щеке, он лишь прошептал
-- Это в сто раз больше, чем-то, на что я рассчитывал.
И он тихо выскользнул на балкон, спрыгнув с него во двор и скрылся в тумане.


Алиана встала утром, осмотревшись, не увидела Греха. Вздох слетел с ее губ. Вчера она уговорила Рене перенести аттестацию по храму на месяц. Она быстро оделась, накинув плащ, она закрыла комнату. Сейчас, она собиралась пойти туда, куда ее отправил Грех.
Лавка травника находилась на центральной улице, где обычно ездили кареты. Она открыла дверь и зашла в магазин. Алиана увидела старика приятной наружности, видимо в свое время, он был популярен у девушек. Он улыбнулся открыто и весело.
-- О…вы верно та самая особая девушка, из Храма.
-- Да, а как вы догадались? – спросила удивленная девушка.
Мастер рассмеялся
-- На тебе храмовая одежда. Тем более, меня предупредили…
«Грех…»- прошептала Алиана, и обратившись к старцу спросила
-- Вы можете учить меня алхимии?
-- Скажи, это жажда знаний, или жажда обладанья?
Алиана задумалась и улыбнулась
-- Вы задаете слишком прямой вопрос, любой легко соврет вам, никто не скажет, что пришел ради корысти. Я скажу лишь, что я пришла сюда, поскольку меня направили.
-- Кто?
-- Бог.
Мастер прикрыл глаза
-- Что ж, проходи, Золотоносная.
Алиана шагнула во внутреннюю комнату.
-- Что желаешь ты обрести в алхимии? Это наука идущая от сердца, это сила любви ко всему миру. Наука и магия, что переплелись так тесно, что теперь едва ли различимы, как возлюбленные, скрепленные печатью страсти. Страсти и желания знания. – Сказал Мастер, беря книгу с полки – Алхимии нельзя научиться изучая книги, ее можно прочувствовать в биении мира. Это есть его Душа. Душа Мира, она во все, все пронизано ей. Он есть все, он включает в себя все, если он не включает в себя все, то он есть ничто. Это вечный круговорот. Вещества, как и люди идут по Пути, этот путь нельзя изменить, им нужно лишь помочь. Открой сердце навстречу Миру, и алхимия раскроет свои объятья.
Алиана склонила голову
-- Я часто чувствую биение магии, что это может значить?
-- Лишь то, что она касается тебя, она идет параллельно с тобой, но едва ли уловима и ощутима.
-- Скажите, может ли Алхимия дать истину?
-- Истину нельзя получить в пробирке, ее нельзя пощупать, ее можно осознать. Да, алхимия может это дать. Но алхимия, это осознание, твое видение, только твое.
Алиана вдруг покраснела
-- Скажите, мастер, а…любовь, это тоже алхимия?
Мастер улыбнулся
-- Ах, женская суть изменчива, как ртуть. Мужчина неуловимый ветер, что дарует жезл меркуриума. Кто может знать, что начертала та рука, кто знает, что нам она дала…
Алиана кивнула
-- А как понять?
Мастер отложил книгу, переставил травы, и стал толочь какую-то из них
-- Как? Кто знает милая, что творится в мире и как? Кто может осознать весь путь? Алхимик? ОН как слепой, идет на ощупь, влекущий желанием и целью, но знает ли он все до конца? Мой ответ – нет. Любовь вообще сложно понять и ощутить, но если она пришла, ее не выгонишь из сердца…
-- Можно ли…любить не человека?
-- В смысле, эльфа, гнома?
-- Нет, в смысле…гомункула…
Мастер выронил ступку. Алиана вздрогнула, ступка картинно медленно коснулась пола, звякнув о мощенный пол. Мастер побледнел
-- Что? Гомункул?
-- Расскажите мне о гомункулах
-- Это живые неживые. Это те, кто был создан волей алхимика и силой магии, тот кто восстал, тот кто вернулся от туда, откуда не возвращаются, тот кто должен стать чудовищем во имя веления тьмы, но тот кто хранит печать Бога, тот кто потерял душу, но обрел новую жизнь. Это те, кто никогда не имеет зеркал души. Это те, у кого мертвые глаза, у кого иное видение мира, а те, кто не станет тем, кто был. Это те, кто ищет Звезду. Тот, кто не обретет покой, кто может быть убит лишь той рукой, по чьей воле был пробужден. Это все проклятая алхимия. Черная. Непризнанная и отвергнутая даже темными магами, это то, что хуже, чем зло.
-- А кто был первым темным алхимиком?
-- Имя его не произносят в слух, ибо он по ныне здесь, он возвращен влюбленной рукой к жизни. Он тот, кто не ищет покоя, он тот, кто желает просто быть. Он темный алхимик и он гомункул, самый совершенный гомункул. Ему не требуются катализаторы, он тот, кто живет сотни жизней. Он был возвращен ценою жизни трех сот тридцати трех человек. И он проживет все эти жизни с лихвой. Он живет уже более века…
-- Ну, все же, как его имя?
Мастер склонил голову
-- Курт Синнер. Самый первый алхимик в Эллане.
Алиана вздохнула с каким-то трепетом.
-- Да, и он жив до сих пор?
-- Да, на него ведут охоту. Но никогда не найдут. ОН заходил ко мне, я был в числе тех, кто в свое время пытался его убить.
-- Да, а он теперь в облике гомункула?
-- Он все в том же облике, только он обрел новое имя
-- Какое?
-- Грех.

Грех закутался в плащ, придерживая полы. С неба сорвалась сначала одна снежинка, а потом другая. Вскоре, подхваченные ветром, они закружились метелью. Грех зашел в трактир, заказав глинтвейн, он сел сбоку, у окна. На некоторое время он может расслабиться и насладиться покоем. Он вспомнил девушку из Храма, чьи глаза сверкали так же, как и у той, по чьему велению он оказался здесь. Он не знал любить ее или ненавидеть, но все же он страстно желал вновь оказаться в ее обжигающих объятьях. Вновь ощутить запах ее восточных духов. Находясь в таких местах, как трактиры, он никогда не терял время зря, обычно, он подслушивал. Справа от него сидели три дамы. Одна была облачена в темный чепец, одна была эльфийской дамой, а третья была одета наподобие монахов. Сначала их разговор не был примечателен для гомункула. Но потом, одна из них подняла руку вверх и сказала
-- Дамы, я приведу вас к Свету, верьте, он един и священен, он даст вам то, что не могут дать вам иные Боги. Он даст вам благодать и покой, вы обретете это все при жизни, а не в каком-то далеком раю.
Эльфийка покачала головой
-- Мы знаем великого Бога, это Паладин, иного нам не надо.
-- Вы не понимаете! Его свет затмит их всех, кто примет участие в нашей мессе, будет вознагражден.
-- Всем воздается по грехам…-- сказал Грех, обернувшись к ним – Не гневите Паладина.
Монахиня сощурилась
-- Приходите в наш храм сегодня, и я покажу вам его славу и его сияние.
-- Что ж, я приду.
Грех отпил глоток и улыбнулся. Что ж, ему будет, чем отвлечься сегодня. Зачем зря тратить драгоценное время? Он улыбнулся еще шире и вдруг увидел в окно, как идет Алиана, сгибаемая ветром. НЕ помня себя, он выскочил на улицу.
-- Светлая жрица! – закричал он
Алиана повернулась и увидев Греха побледнела
-- А это ты…
-- Ты ходила к нему?
-- Я знаю о тебе. Твое имя Курт
-- Ну и что? Зови меня, как хочешь, да только я давно забыл это имя. Я, кажется, наткнулся на культ ложного Бога. Советую проверить.
-- Что?
-- Да-да, сейчас я слышал. Жди меня в полночь у главной площади, мы все проверим
-- Грех, я…
-- Молчи.
Он взял ее за руку, касаясь губами ее замерзшей кожи.
Алиана пыталась вырвать руку
-- Брось, на нас смотрят
-- Мне все равно, обещай, что придешь?
Алиана сжала зубы
-- Я приду.
Рука ее тут же был отпущена и он исчез в тени переулка.
-- Что за привычка исчезать?
Алиана пожала плечами и, дрожа, побрела в храм.

Она не спешно вошла в комнату. Алиана чувствовала, как мороз бегает по коже, как волнение едва ли дает дышать. Она повесила плащ на крючок и вышла в коридор. Она направлялась в библиотеку, которая находилась на том же этаже в правом крыле. Она зашла и прошла вдоль стройного ряда стеллажей. Она провела рукой по корешкам. «Алхимики…» --  бормотала она еле слышно – «Нет,…может…запретные искусства?» И тут на глаза ей попалась книга под названием «Тьма и Боль Великого искусства». Предвкушая, Алиана сняла книгу с полки и примостилась на стол, листая оглавление
-- Наиболее известные темные алхимики.… Хм, Оливер Стоун…Шепорд…Тьюреп…хм, вот Курт Синнер
Алиана открыла его страницу. С удивлением она обнаружила там лишь фото и две строчки: «Темный алхимик. Трансмутация человека из души. Дробление сущностей. Даты жизни 1200 – 1221, как человек, 1223-сегодняшний день, как гомункул». Алиана скорчилась
-- Нет, меня это не устраивает!
Она стала искать еще и еще, но информации или не было, или она была узкой. В одной из книг она нашла еще пару строк
-- Будучи молодым, проводил эксперименты над людьми, чем чаще всего сводил их с ума. В 1220 был осужден. В 1221 казнен.
Алиана вздохнула. Видимо, что большего она и не найдет. Потом в глаза ей бросилась глава «Современные и наиболее совершенные гомункулы». С предвкушением, она открыла главу и нашла имя Грех.
-- Грех, наиболее совершенный гомункул, лидер, иначе называют Искусственная Молния, сохранил свойства те же, что и при жизни, так же, как и знания в алхимии. Вечный Скиталец, Гром Алхимиков. Великое Проклятье, его называют по-разному. Он беспощадный убийца с маниакальными наклонностями, садист. Жертвами становятся дети, алхимики и девушки, что похожи на его знакомых. Мстит всем и всему. Силен, быстр, хорошая реакция. Сохранил большую часть памяти из прошлого. Жизнь наиболее долгая из всех гомункулов. Он их отец, он их старший брат, он их лидер. Превращен из темного алхимика Курта Синнера.
Алиана захлопнула книгу и выдохнула.
«Убийца…с маниакальными наклонностями…» -- прокручивала она в голове – «Вовсе нет, может это и не он? Но он сказал, что у него много имен…Отец гомункулов, их старший брат…их лидер…»
Алиана положила книгу и не могла оторвать глаз от фото. Высокий юноша в форме конника, с темными волосами и хитрой, змеиной улыбкой…

Грех замер у переулка. Уши его мгновенно уловили шорох.
-- Какого черта? – спросил он не громко, но достаточно, чтобы его услышали.
Из тьмы шагнула девушка. В ее чертах соединялись и тонкие нежные черты, и мужественность, крепость. У нее была отточенная, как из камня фигура, но короткие волосы, как у мальчишки. Одежда на ней была кожаная, да и одета она была, как мужчина. Грех всегда думал он ней, как о воплощении философской ртути, сочетающей свойства. У нее были волосы цвета меда, и глаза с вертикальным зрачком…
-- Мы должны следовать за тобой – сказала она негромко.
-- Я просил оставить меня. Я не могу возиться с вами все время.
-- Грех, я…не следила, но Гордость сказал, чтобы я…
-- Замолчи. Не желаю слушать. Будешь мешаться у меня под ногами, я не посмотрю, что ты гомункул, я тебя просто четвертую, ты знаешь, я это умею…
Девушку передернуло, на лице Курта появилось сладкое выражение
-- Ладно, Всплеск, на сегодня прощаю. Собери ребят, я хочу, чтобы вы достали кое-что из храма. Эта вещь принадлежит Хрусталю…
Она кивнула
-- Слушаюсь, брат мой.
-- Иди отсюда, не мешай мне.
-- А что будешь делать ты?
Он улыбнулся с особым блеском в глазах
-- Сегодня, я буду веселиться…

Алиана дождалась наступления ночи. Под покровом тьмы, под одним лишь оком матери луны, она вышла на заснеженную улицу. Осторожными перебежками, она добралась до площади. Грех был уже там. Он сидел прямо на фонтане, закрыв чем-то воду. Завидев девушку, он от неожиданности, уронил «это» в воду. Мгновенно спрыгнув с фонтана, он подошел к ней. Он был в другом облачении. Ноги его плотно обтягивали кожаные брюки, на ногах были сапоги, с отворотом. На нем была рубашка, а сверху тоже кожаный жилет, плотно стянутый у горла застежкой. Руки его обтягивали перчатки. На лбу красовалась повязка, как ободок, уводившая волосы назад. На лице, как всегда играла странная улыбка.
-- Ну, ты …вырядился…-- фыркнула Алиана.
-- Кожа не оставляет следов – промурлыкал он в ответ – Идем?
Алиана кивнула и последовала за ним. Грех шел впереди. Она заметила из-под жилета, что по коже его тянулись алые полосы
-- Что это? – прошептала она
Он поморщился
-- Следы…что я гомункул…
-- Что?
-- У нас…э…иное кровообращение. Оно у нас…э…как бы двойное. Не бери в голову.
Она заметила, что плечи его дернулись
-- Нам нужно идти аккуратно – предостерег он.
Алиана кивнула. Вскоре они подошли к храму. Громада не высилась, вернее это вообще была не громада, скорее обычный дом
-- Это точно здесь? – шепотом спросила Алиана.
Грех кивнул.
-- Почему о тебе нет ничего в книгах? – спросила Алиана.
Гомункул улыбнулся
-- Хм, знаешь, я такая личность, о которой не любят говорить. Я позор алхимиков.
Он показал рукой, чтобы она замолчала. Дверь дома открылась. Из нее выглянули двое мужчин и заняли оборону у дома. Вскоре появились три женщины, замотанные в длинные рясы. Они что-то несли в руках, высоко поднятое вверх. Грех улыбнулся.
-- Ха, жертвоприношение, что ж, я почти уверен, что знаю, чей это культ. Отверженный Бог, Бог. Без Имени, Вечно Возрожденный, Тот кто. Создал Хаос…
-- Его разве не Атаниэль создала?
-- Нет, Атаниэль, Паладин и вся их братия намного младше. Они низвергнули прародителя, но он всегда возвращается…
Грех взял девушку за руку, и они приблизились. На подносе лежал ребенок. Алиана почувствовала ярость, ей вдруг захотелось наброситься на них. Грех крепко держал ее руку.
-- Сейчас, одна из них останется. По моей команде, ты обезвреживаешь жрицу, а я этих бугаев…
-- Но мой медальон…
Грех вздохнул. Рука нырнула в карман. Он протянул ей медальон.
-- Что ж, ты раньше мне его не отдал?
-- Ты не спрашивала.
Две жрицы и ребенок погрузились во тьму дома. Грех дал знак. Алиана вышла вперед, ослепив жрицу светом. Грех выскочил вперед. Он выхватил меч одного из воинов, быстро всадив его ему в шею. Второго он увел на себя, когда тот начал атаковать, Грех сделал сальто назад, оттолкнувшись от груди охранника. Алиана, которая уже вытащила свой жезл и отключила жрицу, наблюдала за гомункулом, который будто парил. Он молниеносно уклонялся, отпрыгивал, делал сальто, крутые повороты с выпадом. Карусель, мельницу. Наконец, меч оказался у него в руке. Сначала он ранил врага в ногу, потом в руку. Потом в спину, в живот. Враг уже истекал кровью, оседая наземь. Гомункул же продолжал вертеться вокруг, как оса, жаля со всех сторон самым кончиком острого меча, рассекая плоть. Алиана морщилась и бледнела
-- Курт…-- промолвила она.
Гомункул вдруг замер, закинув голову. Руки его повисли вдоль тела.
-- Запах…страха…запах смерти. Вкус крови на клинке. Хм, кто говорил, что я хладнокровный убийца?...О, нет, я страстный убийца. Я люблю убивать…
Он повернулся к девушке. Алиана прижалась спиной к дому, не сводя глаз с него.
-- Ты думала, что я…милый и пушистый…, что я могу желать любить? Нет, я могу только желать, я могу лишь на время утолить свою страсть, но она начинает пылать пуще прежнего…И она сжигает…
Он снова посмотрел на небо. Добив одним выпадом стражника, он выкинул меч. Встав на колени перед телом, он смотрел, как кровь растекается вокруг.
-- Убийство…хм, может я и маньяк. Даже…хм, ладно, неважно. В общем, не просто маньяк. Моя цель – смерть, но не мне, а другим, жалким людям. Ты спросишь, а кто тогда я? В алхимии говорят, чтобы получить совершенную розу, нужно сжечь ее, а из пепла получить новую, иную, но совершенную.…И люди. Их убивают, от них остается «нечто», из нечто делают гомункула. Гомункул – это более совершенная форма существования человека…почти вечная, не устающая, идеальная машина, идеальная убийца.
Тут он посмотрел блестящими глазами на бледную девушку
-- И…умеющая любить так горячо и страстно, как ни один человек…
Алиана осела на землю, по стене, не сводя испуганных глаз с него. Грех подошел медленно к ней, будто считая шаги…
-- Сейчас, я их всех разгоню…
Алиана видела, как он зашел в дом. Она слышала крики и его смех. Она видела кровь, много крови, но была не в силах шевельнуться. Курт скоро вернулся. Лицо его было в крови, как и весь костюм. Он посмотрел на Алиану
-- Ты знаешь, я могу тебя заставить сейчас пойти со мной, но я не хочу, поэтому я спрошу тебя, хочешь ли ты сейчас пойти со мной?
Алиана посмотрела на него. Дрожащими губами, она прошептала
-- Да, я…пойду,…может, я сошла с ума, но свел меня с ума гомункул…

Глава 11.
Соблазн.
Грех подхватил ее на руки. Алиана не стала пытаться идти, потому что знала, что ноги ее держать не будут. Она смотрела только ему в глаза.
-- Расскажи мне о себе
Он глубоко вздохнул, но все же решился рассказать
-- Как ты знаешь, имя мое Курт Синнер. Я в свое время учился в школе алхимии. О, как я мечтал быть великим алхимиком, помогать людям, лечить болезни. Я желал внести свою лепту в мир. Остаться в истории. Когда я изучал труды других алхимиков, я много читал о философском камне и идеальном человеке. Для меня эти два понятия всегда были не различимы. Когда создают философский камень, алхимик тратит на это время и свои душевные и физические силы, камень впитывает это через огонь, где его сплавляют, а в это время происходит очищение человека, сплавление его «Я». Но я знал, что философский камень – это детская сказка для юнцов-глупцов. Тем более, что деньги меня не интересовали, но я был тщеславен. Я решил, что я могу создать  идеального человека. Но время пришло и в шестнадцать лет я был зачислен в конники. Что ж, я принял это, как должное. Я служил родине и увлекся…трансмутацией. Я очень увлек этим своих друзей. Они-то и стали моими подопытными. Знаешь, сколько человек я погубил? Своих сослуживцев? Не знаю, не считал, сбился на тридцати. Конечно, об этом знали, но молчали, а потом им это надоело. Меня обвинили. Меня отправили под трибунал. Меня осудили на пожизненное, но один из алхимиков Джей Каер, которого ты знаешь, как Мастера решил, что я слишком опасен для общества, поэтому, я не должен остаться в живых. Меня приговорили к смертной казни. Обвинили в убийстве, в измене Родине, в нарушении законов космоса и алхимии, в нарушении баланса. Меня решено было четвертовать, и не просто…Сначала, меня прибили, да-да, именно прибили, к кресту именуемому крестом Фламеля. Крест имел свойство раздвигаться. И меня «раздвинули» на этом кресте. Это было долго и больно. Они тянули больше четырех часов, но что самое интересное, я не терял сознание. Тогда они взяли раскаленный метал, и выжгли на моем правом плече знак Уробороса, чтобы я помнил, чем я заплатил за темную алхимию. Как я умер, я не помню. Помню, что хрустнули кости, а потом резко наступила темнота. Я говорил с Атаниэль, с Паладином. Паладин сказал, что понимает,  но не может принять, но, тем не менее, прощает…
Грех помолчал
-- Но в жизни моей был светлый отблеск. Это была юный алхимик Светлая Шиаль, девушка, что была младше меня на четыре года, что была безнадежно в меня влюблена, мы хотели пожениться.…Но…меня казнили.
Шиаль просила отдать ей тело, но они говорили, что это против правил. Юная хитрюга проникла в гробницу, где меня готовили к эксгумации, и выкрала мои части. Пару лет бедной не давали покоя, но в эти года скитаний, она успела изучить про запретную алхимию все, что смогла. Она взяла все нужное и пуф, вернула меня. Надо сказать, что в тот момент я ее ненавидел. Я убил ее. Я жалел об этом, поэтому сбежал. Долгое время я привыкал к своим странным силам, привыкал снова жить. Знаешь, жить так даже интереснее. Но…я забыл сказать, что чтобы я жил, она использовала 333 жизни. Пять из них я уже прожил…
Алиана молчала. Они поднялись в какой-то дом. Темная фигура Курта зловеще вырисовывалась на фоне окна. Алиана не знала, что теперь будет делать, но она пришла сюда, зная, что здесь вполне может развалиться ее клятва. Грех сел рядом, смотря ей в глаза
-- У тебя ее взгляд, ее дух. Ты ее новое воплощение…
-- Ты ее любил?
-- Нет, я хранил ей верность. Когда была она, мне не было дела до других женщин. Я в принципе, отрицаю любовь…
Алиана взглянула в его странного цвета глаза
-- Что же ты хочешь от меня?
-- Будь со мной…
Он притянул ее к себе. Алиана думала, что гомункул, как неживой должен быть холодным, но от него веяло огнем, горячим огнем страсти. И ей не хотелось бежать прочь, она забыла свои правила, клятвы, обещания. Она позволила омуту затянуть ее. И она с радостью ответила на его объятья, уже не желая думать о том, что будет потом. Грех, кажется, тоже забыл, что он гомункул, тепло жрицы, как некогда его возлюбленной, с которой он так и не разделил любовь, ранила ножом воспоминаний, но это оживляло прошлое, будто это было совсем недавно. До рассвета было куча времени. И он знал, что это ей пересилить не удастся. Некоторые говорят, что любовь рождает желание, для Курта все было наоборот. Но он почувствовал себя вновь человеком. Чувствующим, мечтающим, желающим. Звезды горели на небе, яркими искрами, как ее глаза, и свет луны, мягкий, как ее голос, что шептал о любви. Шелк волос ее был, не сравним с мягкостью перин, а тепло с тысячью солнцами.
На горизонте вспыхнули первые лучи солнца. Глаза гомункула были обращены в потолок. В разводах бежевого цвета он видел все еще кожу, той, что покоилась на его плече. Дыхание ее было ровным, как у ребенка. И все обещания верности Богу были забыты. Курт смотрел на нее, гладя по волосам. Ангел, нежный светлый ангел. Он вдруг пообещал себе, что ангел будет только его, вновь и вновь. Как тогда, когда он только ее увидел, он понял, вот та стрела, что уже поразила его. Алиана вздрогнула и улыбнулась во сне. Курт взглянул на часы, и поцеловал девушку в лоб
-- Вставай, тебя будут искать в храме.
-- Пусть катятся к черту – проворчала она, потягиваясь, но на лице ее отразилась тревога – Я наверно, зря,…что ж, случившееся не судят
Курт посмотрел на нее долгим, пронизывающим взглядом
-- Я еще долго буду здесь
Алиана встала и начала одеваться, потом повернулась, и на лице ее появился румянец
-- Что ж, это хорошо…

Алиана прошла к храму другим входом, открыла дверь и сразу же кинула плащ на кровать. С удивлением она заметила, что в кресле, у стены спал Эдвард. Алиана почувствовала себя виноватой. За прошлую ложь и за будущую. Шелест ее платья разбудил мага. Эдвард открыл глаза и потянулся. От неудобной позы затекли конечности
-- Прости, я хотел поговорить, ждал тебя здесь всю ночь
Алиана смущенно улыбнулась
-- Ты меня прости, я не знала. Я была…в долине реки, в честь Паладина, плела венки…
Эдвард кивнул, будто успокоившись
-- Я так и думал.
-- Так о чем ты хотел поговорить?
-- А…ну, это уже неважно, похоже, что ты просмотрела библиотеку по поводу гомункулов?
Алиана зарделась. Эдвард подумал, что от гордости и улыбнулся
-- Я так и думал, что ж, значит, мне не имеет смысла искать еще что-то. Что ж, я попытаюсь связаться через Сармана с моими старыми знакомыми, быть может, они что-то знают…
Она кивнула молча, остановившись у зеркала, она поправила прическу.
-- Али, все в порядке?
-- Да
Эдвард посмотрел на нее с сомнением
-- Ты мне что-то не рассказываешь.
-- Да, но это тебе же во благо. Я нашла учителя…
Эдвард расслабился.
-- Хм, я рад. Надеюсь, что ты мне позже расскажешь об этом. Ну, я пойду…
Он встал и молча вышел. Алиана без сил упала на кровать. Глаза смотрели в потолок. Из-под ее опущенных ресниц текли слезы.  «Что, ну, что ж я сделала? – думала она – Я совершила преступление, преступление перед моим Богом, перед Храмом, я грешница, я нарушила клятву…». Она обхватила голову руками. Зачем? Зачем она сделала это? Ведь у нее есть воля, не слабая воля, почему она так быстро поддалась. Нет, больше она не согласиться, теперь она будет верна Богу. Но…как говориться, было бы сказано.

Грех сидел на кровати, счищая кровь с сапог щеткой. Сквозь дверь, подобно ветру, просочилась Всплеск. Некоторое время она сверлила глазами гомункула
-- И что?
Грех посмотрел на нее и усмехнулся
-- Ну? Ревнуешь? Брось, тебе ничего не светит
-- Отчего же?
Грех отшвырнул сапог.
-- Ты не в моем вкусе.
-- Как же.
-- Ты подобна философской ртути, я с двойными не вожусь.
-- Я готова бросить это ремесло, я могу быть только твоей
-- Да? Только мне это не надо…Вы достали шкатулку?
-- Да – выдохнула она – Но мы не смогли ее открыть
-- От вас это и не требуется. Этим займется мой ангел.
-- Перестань ее так называть!
-- Я называю ее, как хочу!
Он сверкнул глазами в ее строну. Затем зашел в соседнюю комнату. На миг воцарилась тишина, а потом раздался крик. Всплеск вздрогнула. Грех вернулся, весь забрызганный кровью.
-- Уберись там
Он стер кровь с лица, облизнув губы
-- Сладость…металлического вкуса…первовещества…

Алиана не могла ничего поделать с собой. Она будто велением какого-то зова, как только пробили часы, встала и пошла к тому дому. Она знала, что он будет ждать и трепет охватил ее. Она видела жестокость, на которую он способен, но не могла с собой ничего поделать. Ей хотелось быть рядом, каждый миг, каждую секунду. Одетый лишь в простую одежду цвета зелени, но держащийся, как граф гомункул ждал ее у выхода. Едва Алиана приблизилась, он заключил ее в объятья и, опаляя кожу горячим дыханием, прошептал
-- У меня сюрприз, идем, сегодня мы отмечаем праздник…
Он взял ее за руку. Алиана не произносила не слова, она не сводила глаз с бледной фигуры и темных волос. Ей казалось, что она влюблена, что она ослеплена, ей было трудно дышать, а дышать она могла лишь тем странным ветхим запахом лаванды, который всегда веял от Курта. Мысленно, она всегда называла его Курт, ей нравилось имя. Она будто каждый раз взвешивала его на чаше весов. Черта города закончилась, реку окружала роща. В роще, вдали пылал костер, вокруг костра были люди. Грех привел ее в толпу людей, которые что-то дружно кричали, танцуя вместе с искрами огня. Они то ниспадали, то вновь возносились вверх, унося крики под самый свод небес. И в ярких сияниях звезд отражались искры, лукавые и неуловимые. И на лицах людей и в их глазах, плясала огненная страсть. Их тела изгибались и вились, как сотни лент, воздвигнутых к небу
-- Что за праздник? – спросила Алиана.
-- Это День Костра! – воскликнул в ответ гомункул.
Он надел венок на голову жрицы
-- Этот праздник важнее всех, что когда-либо возносились, это великий день перерождения, оживления, горения, преобразования! В этот день соединяются сердца, в этот день благословляют детей. Этот праздник старше самих Богов, еще Паладин венчался в этот праздник…
И он снова заключил ее в объятья, кружась вокруг пламени.
-- Я хочу, чтобы сегодня мы поклялись друг другу, что не расстанемся! – прошептал он ей на самое ухо
-- Я не могу жить, я не могу дышать без тебя, но разве мы имеем право быть вместе? Я отдана моему Богу, ты принадлежишь своей создательнице. Как мы можем…
-- Молчи, просто забудь обо всем. Есть только мы, в целом мире и этот союз одобрит лишь Шакрель, исцеление, любовь и высшее сияние глаз звезд. Лишь она поймет нас, но разве тебе этого мало? Мало просто остаться со мной?
-- Я шла в этот путь, надеясь найти семью, свое место в жизни, но … теперь?
-- Что теперь? Ты можешь искать родителей и со мной. Какая разница?
-- Я не могу! Я жрица
-- Брось, в ту ночь ты уже нарушила данный обед, так скажи, жрица ли ты и поныне? Или теперь ты всего лишь женщина, что стоит на распутье, что боится довериться тому, кто будет беречь ее?
Алиана склонила голову, позволяя хороводу все еще вести ее. Вдруг она посмотрела ему в глаза
-- Имею ли я право решать, ведь моя жизнь теперь не мне принадлежит.
-- Неужели ты не поняла? Твоя жизнь иссякла уже давно, тебя Шакрель вернула, ныне ты лишь под ее покровом, ответь, одобрит ли она?
-- Она одобрит любой мой выбор, я знаю, я чувствую ее благодать.
-- Тогда, что тебе мешает?
-- Человек, что говорил мне о своей любви.
-- Всего лишь человек? Какая мелочь? Неужели это столь важно? Мелочен, ничтожен. Кто он Олорен, ведь верно?
Алиана лишь склонила в голову
-- Да…
-- Знаешь ли ты, какие цели он преследует, что он желает получить от тебя? Ты думаешь, что душа его чиста, но в ней из поколения в поколение живет тьма. Жажда мести убило в нем живое. Он сжигаем Восходящим Огнем, и однажды он его погубит.
Алиана совсем почувствовала себя беззащитной, несчастной и маленькой. Она вновь подняла глаза
-- вверяю себя воле твоей. Я в твоей власти, я согласна…
Грех вывел ее прочь, где пылал синий костер.
-- Здесь и сейчас, именем синего пламени, что возносит почести лишь алхимии одной, я велю и поручаю наши жизни. Мужчина и женщина желают быть вместе, да будет священен их союз.
И он увлек ее на мягкую подстилку травы, и лишь звезды знали об этом…

Глава 12.
Тайна дракона.
Алиана ничуть не удивилась, почувствовав себя наутро еще более разбитой, чем раньше. Она, еле волоча ноги пришла в Храм. Рене хвостом плелась за ней. Алиана сначала кричала на нее, а потом разревелась на ступеньках, в объятьях подруги.
-- В чем дело? Просто скажи мне…-- прошептала Рене, успокаивая девушку.
-- Рене, я не…не сдержала клятву…
-- Что именно?
-- О чистоте…
Рене вдруг рассмеялась. Алиана зарыдала пуще прежнего. Подруга еще крепче обняла ее
-- Дурочка, храм это самая колыбель разврата. Здесь ни одна из жриц давно уж не чиста, да и сам верховный жрец. Нет, девушек он не любит, он у нас того…больше по мальчикам…
Алиана с отвращением отвернулась
-- Не все так страшно…-- сказала Рене – Я рада за вас с Эдом…
-- При чем тут Эд?
-- Черт побери, когда ты успела?
Алиана не смогла вдруг сдержать улыбки
-- Он замечательный, я таю в его объятьях…
-- И в чем проблемка?
-- В том самом, у меня еще есть совесть и долг…
-- Забудь. Просто будь с тем, с кем хочешь, это так просто…
Алиана опустила глаза. Рука ее скользнула вдоль юбки платья.
-- Не знаю,…я на празднике…, уже поклялась, что буду с ним…
-- О,…так все серьезно? Кто ж он?
-- Тот, кого ищут
Алиана утерла слезы и встала
-- Ладно, сейчас все это не важно
Рене сочувственно проводила ее взглядом
-- Бедная девочка, бедный…Эдвард…
Алиана оглянулась на подругу и попыталась улыбнуться. Потом руки ее безвольно опустились, и она показалась себе разбитым кораблем. Мечты будто улетучились, все казалось сошлось на одном. Быть с ним, быть с ним рядом, видеть его глаза, чувствовать его дыхание, плевать, что он не человек. Лишь бы вновь оказаться с ним, и утонуть в этих глубоких фиалковых глазах. Совесть, что такое совесть против любви? Но любовь ли это? Может всего лишь жажда? Будто по пустыне идти столько дней, столько лет и натолкнуться на источник, пить и пить, сколько угодно, сколько хочешь. Но жить около него ты не можешь, он рано или поздно опустеет…так и здесь. Когда искра исчерпает себя, что будет потом? Холод и отрешенность? Разве могла она себе представить его холодный взгляд? Его сухие речи? Нет, нет, это похоже на кошмар! Она забыла все свои цели, все стремления. Она похожа на зверя, который поддался инстинкту, но, Паладин, отчего она поддается снова и снова? Есть ли сострадание всевышнего к мукам желаний? Зачем люди так падки на бренные удовольствия тела? Отчего вечно стремятся получить их больше, чем это возможно? Почему не может быть чистой любви? Почему она всегда столь запятнана? Почему любовь отдают на растерзание страсти? Алиана вошла в комнату и посмотрела на себя в зеркало, щеки ее пылали. От одного воспоминания…
Она отвернулась, глаза ее упали на записку на столе. Дрожа, она развернула ее:
«Знаю, сейчас может совсем не время, но у меня есть одна весьма…любопытная вещь, хочу чтоб ты взглянула… Твой маленький грешок»
Алиана выдохнула. Опять, опять ее затянет в омут. Почему она упорно попадает в его сети каждый раз? Вот и сейчас. Разве она откажет?



Грех провел рукой по дереву шкатулки, украшенной камнями и резьбой, свет кокетливо переливался в гранях камней, отражаясь в глазах гомункула. Он взвесил ее на руке. Какая легкая, но какая важная. Скрипнули половицы, о…эти шаги, он узнает в любом шуме. Он оказался рядом с дверью еще раньше, чем она успела ее приоткрыть.
-- Здравствуй – тихо сказала она, ожидая, что как всегда он кинется ее целовать, но нет, гомункул был холоден как грани кристаллов.
-- У меня к тебе дело – сказал он
Алиана выдохнула с облегчением…и сожалением.
-- И в чем оно заключается?
Гомункул взвесил шкатулку в руках вновь, и протянул ей
-- Вот это. Это нужно открыть.
-- Что это вообще такое?
-- Да, собственно какая разница? – раздраженно воскликнул он
-- Я не буду ничего делать, пока ты мне не объяснишь – твердо сказала жрица
-- Открой.
-- Нет
-- Ну же…
-- Нет
-- Не зли меня…
-- Я уже сказала – НЕТ!
Гомункул сжал кулаки
-- То, что находится там, очень нужно мне…
-- Что ж ты не расскажешь мне, что это? – перебила Алиана.
Гомункул упрямо отвернулся
-- Я не скажу. Просто сделай это для меня, открой ее.
Алиана вскинула голову и повернулась к выходу
-- Она может быть опасна, я не буду рисковать ради твоей прихоти.
-- Так значит…-- прошипел он, схватив ее за руку и резко развернув к себе. Глаза его излучали почти ощутимую угрозу
-- Просто открой эту чертову шкатулку
-- Ты делаешь мне больно…
-- Мне плевать.
Алиана с размаху влепила ему пощечину. Гомункул вспыхнул злобой, как факел и наотмашь ударил девушку по лицу. Алиана упала, сбросив с тумбочки какие-то склянки. Струйка крови сочилась из разбитой губы
-- Так ты не добьешься этого…я думала, я верила в твою нежность, но я ведь просто нужна тебе, как средство достижения цели, верно?
Жрица не поднималась с пола, не боялась. Сейчас превосходство было у него, она не собиралась что-либо менять. Она вполне была согласна зависеть от него, по крайней мере, пока. Она давила на живые струны в его сердце
-- Ты лгун, ты говоришь про людей, а сам…
-- Что? Я предупреждал тебя. Что никогда не буду тебя любить! Я отрицаю ее, как таковую. Ты просто можешь быть моей, на время ли, навсегда решать лишь тебе. Я говорил, что мною движет жажда. Я заполучил бы тебя любыми способами. Твоею волей, или любым другим. Назвался лошадью - тяни. Ты сама согласилась на это, значит, тебя это устроило. Или ты веришь в чувства? Их нет, просто нет! Я живое воплощение тщеславия и холодного расчета, несломленной гордыни и жестокости. Я люблю боль и кровь во всем. Ты можешь сейчас уйти, уйти и не вернуться. Но знай, я все равно снова заполучу тебя, потому что я так хочу. Я поставил себе цель и все…
-- Я глупая, да?
Гомункул ядовито усмехнулся, грубо подняв ее голову за подбородок
-- Наивна просто. Я…ведь не так нежен, как ты хотела, да? Жесток и бессердечен? Что ж, в этом моя суть. Но именно того ты и хотела. Тебе надоела святость, которая есть в твоем сердце и ты поселила в ней семя раздора, некого чувства ко мне…
-- Я тебя ненавижу…
-- Спасибо, высшее проявление чувств, что гораздо сильнее «любви», я тебе противен? Что ж, в этом весь смак.
-- Мне жаль тебя, всего лишь жаль … бездушное существо.
Он убрал руку, небрежно оттолкнув ее
-- Нет, ты жалеешь себя. Нет, ты лелеешь свое тщеславие, какая ты замечательная, полюбила гомункула, несчастного, обделенного судьбой, бездушного, за жестокостью прячущего ранимую душу… 
Он злобно рассмеялся. Алиана почувствовала, что ее разбили просто, вдребезги. Он прав, ведь на самом деле все было именно так.
-- Ты любишь лишь себя, милую и драгоценную, добрую и милую, милосердную… Что ты вообще сделала за свою жалкую жизнь? – продолжал гомункул – Ничего. Ничего для других, все для себя любимой. Все жалеешь себя. Ай-яй, какая я вся такая хорошая попала в лапы плохого парня, ой-ой, спасите-помогите – картавил Грех, дразня ее.
-- Мне противно, противно сейчас говорить с тобой, во что ты превратилась светлая жрица, прекрасный ангел, перед коим я преклоняться был готов? (но все же не преклонюсь, хе-хе).
Он выпрямился во весь рост
-- А теперь открой ее.
Алиана не поднимала глаз. Она просто подползла к нему, обхватив его ноги.
-- Нет…нет…
Грех почувствовал отвращение. «Какого черта она унижается?» -- промелькнуло у него в голове.
-- Нет, не надо так со мной…-- ныла она.
-- Убирайся.—сказал он сухо – Убирайся и забудь дорогу сюда. Тряпка. Вон!
Алиана бросилась прочь, со всех ног. Она не смотрела куда бежит, просто бежала.
Грех рухнул на пол, смотря в стену, просто пялился в стену. «Паладин, что я сделал? Я так любил в ней ту гордость, ту надменность…почему я сломил ее? Как так мне угораздило? Ее такую милую, кроткую, но пылкую, одной фразой, одним щелчком раздавить, унизить, сломить? Кто я после этого? – ком встал в горле, а мысли судорожно носились – Я прогнал ее, я дурак, зачем? Я не смогу без нее, я не живу без нее! НО мне было так противно, о боги, как я презираю ее! Но презираю ровно столько, сколько и люблю! О, Боги я это сказал!»
Грех откинулся назад и только сейчас заметил, что …шкатулки-то нет.
-- Вот чертовка! – как яд, выплюнул он.

Алиана почти торжествуя, неслась прочь. Да-да, ей удалось, нет уж, пусть сейчас он ее ненавидит, у нее будет время узнать, что это за шкатулка. Она резко завернула за угол и удостоверилась, что он за ней на направился. Чувствуя себя униженной и оскорбленной, она все равно ничуть не сердилась на Греха. Сама не зная почему, она готова была спустить ему все что угодно. Медленно, соизмеряя шаги Алиана, поднялась к себе и поставила шкатулку на стол. Закрыв дверь на ключ, чего раньше не делала, девушка решила все же разыскать Эдварда, в конце концов они не разговаривали друг с другом столько времени. Алиане было некогда, она вечно пропадала у Курта, а Эдвард как-то из лучшего друга превратился в постороннего наблюдателя. Алиана поднялась в крыло библиотеки и стала искать книги про антикварные вещи, надеясь разузнать что-нибудь о шкатулке. Неожиданно она натолкнулась на мага. Эдвард выглядел неважно, он был очень бледен. От столкновения он едва не потерял равновесие. Покачнувшись, он прислонился спиной к стене.
-- Эдвард, в чем дело? – обеспокоено спросила Алиана, помогая ему сесть. Маг отмахнулся. Алиана заметила, что его волосы впервые не собраны в косу или хвост, а просто свисают вниз, скрывая бледное лицо. Яркие янтарные глаза казались потухшими. Алиана присела на корточки прямо перед магом. Он поднял глаза на нее и слабо улыбнулся
-- Как давно не виделись…-- зашептал он.
Вдруг его согнул пополам страшный сухой кашель. Алиана судорожно соображала
-- Тебе надо к врачу, ты болен!
-- Это не та болезнь, которую можно лечить, -- с горечью сказал он, отталкивая ее и вставая – И не тебе беспокоится об этом.
-- Эдвард, в самом деле, я беспокоюсь!
Эдвард резко обернулся
-- С каких пор? Совсем недавно тебе было на меня плевать! – выпалил он и гордо развернулся, ковыляя прочь.
Алиана прикусила губу, ноги ее не держали и она села на уже пустующий стул. «Вот такой я друг!» - сказала она себе. Совесть неистово завопила
-- Нет, не могу же я бросить его больного только потому что он мне грубо ответил! Тем более…он ведь прав…
Алиана сжала кулаки, плюнула на эту чертову шкатулку и помчалась вслед за магом.

Нагнать мага, пусть даже в болезни, было довольно сложно. Алиана поймала его на повороте в холл, когда Эд уже валился с ног.
-- Упрямец! – воскликнула она, ловя его.
Маг побледнел еще больше. Он был похож на невменяемого. Он был как в бреду. Алиана оттащила его в комнату. Устроив его, она нашла кое-какие лекарства, которые временно ослабили жар. Быстрым шагом, она вернулась в библиотеку, натащила в комнату книг, взяла шкатулку и устроилась за письменным столом, напротив кровати больного. Девушка быстро пролистывала страницы, вообще почти не заостряя на них внимания. И вдруг на одной из страниц она увидела похожий предмет. Она прочла статью и поняла, что в самой шкатулке ничего такого примечательного и нет, все дело в содержимом. К сожалению, не о содержимом, не о способе открытия там не было ничего сказано. Алиана разочарованно вздохнула и стала банально пытаться сломать шкатулку. Бедная вещь протестующее выскользнула из рук. Алиана наклонилась и подняла шкатулку с пола. Эдвард пришел в себя и смотрел на нее. С абсолютно восковым лицом. Алиана поставила шкатулку. Она чувствовала себя неловко. Маг долго изучал ее выражение, потом слабая улыбка вдруг скользнула по его лицу
-- Расслабься. Я не буду тебя отчитывать. Это только твоя жизнь, ты имеешь право делать, что хочешь.
Алиана отвернулась
-- Все не так, как ты думаешь, я была занята другими вещами.
Она кивнула в сторону шкатулки. Эдвард хотел что-то возразить, но с интересом посмотрел на вещь
-- Что это?
-- Шкатулка
-- Я вижу. Что в ней?
-- Это я и пытаюсь узнать.
Алиана в гневе отодвинула от себя книги. Эд показал на шкатулку
-- Дай ее мне.
Алиана сморщилась, но протянула ему. Маг долго смотрел на резьбу, потом лукаво улыбнулся
-- Знаешь, что здесь написано?
Алиана покачала головой. Эд ухмыльнулся
-- Когда зайдет время алого заката, Дочь Праведная племени заявит право на трон, и жезл сей праведного гнева разбудит ледяной Хрусталь.
-- Ледяной Хрусталь?
Эд отмахнулся
-- Не на то внимание обращаешь. Более интересны строки Дочь Праведная племени. Знаешь, о ком идет речь?
-- Ну?
-- О Шрамоносцах.
-- Откуда ты можешь знать?
-- Ради Паладина, прекрати, о ком еще может идти речь?
-- И так что там, со Шрамоносцами?
-- Ну, по одной версии, говорят, что одна из племени, та, которую звали Леди Дракон, как посла к племени Драконов, был жезл. Сам по себе он не был примечателен. Он был из обычного металла, похожего на серебро и украшен резьбой. Но по версии он назывался Жезлом Истинной Власти. В то время, он лишь давал ей право быть наравне с драконами, ныне же это единственная вещь, которая может заставить драконов вернуться в Эллан.
Алиана склонила голову, волосы упали ей на лицо
-- Детские сказки.
-- Вот и нет! Открой ее и поймешь, что все совсем иначе!
-- И как же это сделать?
-- Это могут сделать Шрамоносцы.
-- И где я тебе их найду?
-- В горах…