Амулет Явы

Проба пера более менее объемного рассказа. 2006 год. Вдохновленная Властелином колец.

Амулет Явы

Глава 1


- Взошло Золотое Лико, засияла звезда. Скоро придёт конец вашим страданиям: у народа появится спасительница. Она даст вам надежду, и именно так её и будут звать – Надежда.
  В центре площади самой большой деревни на острове, близ водопада реки С;ва стоял высокий старик с посохом в правой руке. Он был слеп, но прекрасно всё видел, его длинная борода и седые волнистые локоны спускались глубоко к ногам. Его белое одеяние хорошо знакомо каждому жителю острова - длинный балахон и жилет. Представ пред народом деревни Монтел;, он гордо изрёк:
- Наконец приходит время освобождения народов острова Нере;да и всей Океан;и, – Старик замолчал. Он ждал, пока толпа осознает сказанное. Наконец послышались отклики.
- Это смешно и глупо.
- Кто устоит против армии  С;ротов и Хар;нов, тем более против З;лторга?
- Избранница, – твёрдо поддержал себя старик.
Среди собравшихся нарастало возмущение.
- Мм… – старик уверенно осмотрел толпу.
- Ты верно спятил! Никто, даже Ява была не в силах противостоять З;лторгу!
- Хм… – глубоко вздохнув, старик опустил глаза. – Хм… – Старый безумец вернулся в свою деревню. И слова его вскоре позабыли.

   Тем временем, утром, когда на деревьях пели птицы, ветер гулял по лесу, а Солнце нагревало ещё сонную Океан;ю, Плат;н, старый кузнец, заметил девочку лет пяти, сидящую на пне.
- Кто ты? – нежно спросил он, боясь спугнуть девочку и разбудить спящую природу. Но девочка ничуть не испугалась, не растерялась и даже не шевельнулась. Тихо и ровно она ответила:
- Я Эст;ль.
   Эст;ль сбежала из соседней деревни – К;ми, где с младенчества находилась на попечении у Агл;н и Амр;да. Мать и отца Эст;ль никогда не видела, её отдали Агл;н сразу после родов. Как говорила сама Агл;н, родители желали ей только добра, в то время как за ними велась открытая охота С;ротов. Девочка росла и училась у местного колдуна Д;я, но она желала найти своих родителей. Уже в три года она увлеклась фехтованием и тренировалась на палках, в пять – безукоризненно владела мечом. Она интересовалась воинами, оружием и тем, кто она и откуда. Эст;ль предпочитала ходить босиком, и всегда снимала обувь, даже если ей за это попадало. Она была отличным пловцом, и в воде чувствовала себя как рыба. А на суше – словно ветер: всегда легка, свежа, красива и неуловима. К шести годам она была грамотна, умела стрелять из лука и хорошо охотилась.
    Плат;н решил оставить девочку у себя.
    Он оказался добрым, но иногда вёл себя грубо. Морщинистое его лицо щедро прикрывала густая чёрная борода. Волосы тянулись по плечи, а длинная чёлка, почти до подбородка, закрывала сияющие глаза.
    Когда Плат;н привел Эст;ль в дом, его жена – Аэр;н, уже кормила своих детей. За небольшим столом сидели трое. В центре уютно расположился самый старший, светловолосый юноша – Жосл;н. Справа от него -  симпатичная девчушка – Н;ил. А слева ещё один – кареглазый мальчишка – Эвол. Все они с некоторым удивлением посмотрели на Эст;ль и мило улыбнулись. Аэр;н не растерялась, посадила девочку рядом с Н;ил и дала ей еду, а сама удалилась вместе с мужем.
    Эст;ль быстро привыкла к Аэр;н и Плат;ну, она полюбила Н;ил, Жосл;на и Эвола. Вместе они ходили ловить рыбу в реке, охотились, придумывали разные игры и забавы. Нередко им попадало за шалости и проказы. Эст;ль кипела жизнью, и Аэр;н полюбила её, как собственную дочь. Плат;н очень гордился тем, что девочка лучше всех детей в деревне плавала, охотилась, владела луком и умела фехтовать, легко обучалась новшествам.
    Эст;ль нравилось жить здесь. Она просила Плат;на  научить её  обращаться с лошадьми,  ориентироваться в незнакомой местности и владеть оружием. Уже к десяти годам своей жизни она стала настоящим знатоком оружия и могла побороть на мечах мальчишек своего возраста и даже старше. Тёплыми вечерами она ходила к реке, к водопаду и слушала шум воды, несмолкающие голоса птиц, шелест деревьев и свой внутренний голос, который звал её далеко-далеко, но она не знала, куда. Часто она снимала одежду и ныряла в реку, где приятно было стать частичкой творения жизни.
    Эст;ль многому научилась в Монтел; и чувствовала себя в долгу перед ней. Она была бескрайне благодарна Плат;ну, который обучал её всяким мудростям и наукам; полюбила Аэр;н за то, что та замещала ей мать, полюбила братьев и сестру.
    Жители Монтел; привыкли к девочке и полюбили её. Отзывчивость и доброта девочки скрепила узами дружбы всю деревню так, как не бывало за сотни лет. Но не смотря на это, об Эстель тайком шептались. Народ заметил странную форму ушей девочки: они были чуть вытянуты и заостренны вверху. А это означало только одно – на острове вновь поселился эльф. Больше всего людей интересовало, откуда взялась эльфийская девочка, и к чему всё это приведёт.
    На очередных занятиях с Плат;ном и его другом Феан;ром по фехтованию, Плат;н обещал подарить Эст;ль к совершеннолетию меч.  И вот, минуя годы, Эст;ль исполнилось шестнадцать. Теперь она обрела истиный вид эльфа: уши острые и вытянутые на концах, глаза таинственные и манящие, душа  большая и добрая. Русые волосы Эст;ль еле касались плечей, обвораживающие синие глаза окунали в бескрайние просторы. Тело приняло красивые округлые формы – Эстель стала взрослой.
   Жосл;ну исполнилось прошлой весной семнадцать, Эволу – шестнадцать как и Эст;ль, а Н;ил – пятнадцать. Жосл;н, как самый старший, выглядел более величественно. По исполнению шестнадцати лет Жосл;ну и Эволу выжгли на щёках родовые знаки. И если старший уже забыл, какая боль сопровождает обряд взросления, то младший только узнал о ней.
   Жосл;н отличался необыкновенной добротой и терпением. Он всегда носил чёрный балахон, считая, что чёрный лучше гармонирует с его длинными жёлтыми волосами. Даже серьга в его правом ухе имела вид потускневшего почти чёрного серебра.
   Н;ил и Эвол пошли в мать, были оба смуглые с тёмными глазами. Жосл;н взял что-то от матери, что-то от отца. И всегда был сам по себе. Кожа светлая, глаза зелёные, с рождения он мечтал о полётах... как птица! Жосл;н прекрасно владел мечом и луком. Н;ил умело обращалась с шакрамом. Она подчёркивала свои чёрные локоны, сплетенные в две косы, красной материей одеяния. Так  лицо её приобретало детскую округлость и особую красоту. У Эвола волосы были короткие, каштановые, чуть темнеющие на кончиках. Он был молчаливый, но бойкий мальчик, часто помогал отцу в его деле, и здорово управлялся с луком. Иногда Эвол пропадал целыми днями: с утра и до позднего вечера его никто не мог дозваться. Жослен объяснял это рвением к разгадке какой-то тайны озера Нектара, и обязался первым показать озеро Эстель.
   К совершеннолетию Эстель, Плат;н, как и обещал, подарил ей меч ручной работы. Обряд взросления для неё провели по всем правилам деревни, за исключением одного. Выжигать знака на лице эльфа было бы неслыханной дерзостью, поэтому знак получил только Эвол.

- Эстель!
   Эстель сидела на дереве и размышляла, как вдруг она услышала голос брата.
- Жосл;н? Чего ты хочешь?
- Помнишь, я обещал показать тебе озеро Нектара?
- Угу, но ты опоздал. Мне показал его Пруст, твой друг.
- Жаль, но, может, сходим туда? Вернёмся ещё до заката!
- Уже поздно, – Эстель  отвернулась.
- Ничего, успеем.
- Тогда идём! Чего ждёшь?
   Эстель ловко спрыгнула с дерева, ухватившись рукой за ветку, и направилась в сторону озера.
   Решив сократить путь, пошли с юго-восточной стороны деревни. Через некоторое время пересекли лес и вышли к озеру. Шли довольно долго и немного устали. Когда вышли к озеру, Эстель изумилась состоянию вечерней умиротворённости над ввозной гладью, а Жослен привычно и спокойно оглядел местность.
- Красотища! – Эстель во второй раз оказалась на озере и любовалась им. Она видела прекрасное во всём: в безмятежной воде, по глади которой играли солнечные лучи; шелесте деревьев и трав; несмолкающих голосах птиц; стрекотании кузнечиков; в плывущих по высокому небу перистых облаках; в тёплом, как дыхание мамы, воздухе. – На той стороне находится АТЛ?
- Да. Там живёт ОН. ОН – великий мудрец, маг и чародей. Он знает об Океан;и и её обитателях всё-всё.
- Прошлое и настоящее? – прошептала Эст;ль. – А будущее он знает?
- Может быть.
   Эст;ль замолчала. Если ОН знает так много об Океан;и, он  должен знать и о родителях Эст;ль. И почему ОН не появлялся в деревне за столько лет, пока Эст;ль росла? 
   Она мучила себя мыслями. А в это время Жосл;н успел зайти в воду и нырнуть.
- Мы не успеем до заката! – окликнула его  Эст;ль, но Жосл;н уже находился под водой. – Впрочем, меня не раз наказывали, к тому же, я... уже взрослая, – Убедив саму себя, Эст;ль грациозно влилась в воду и последовала за Жосл;ном.
Он манил её знаками, хотел что-то показать. Словно существо извечно обитавшее в водах, Эст;ль быстро подплыла к нему и увидела пещеру. Она хотела туда поплыть, но Жосл;н отозвал её. Они выплыли, и Жосл;н тревожно сообщил:
- Ты не  суйся туда! Я просто хотел показать, – после недолгого молчания продолжил. – Именно из-за этой пещеры сюда ходит Эвол. Он всегда хотел узнать, что там. Говорят, внутри  пещеры дивный луг… Но Эвол боится туда плыть.
- А ты туда плавал?
- Мм… Мне не интересно то.
- Это плохая отговорка.
- А я и не отговариваюсь! Да ну и вообще – что?
- Ничего.
- Говорят, там живёт чудище!
- Многое говорят, но пока сам не проверишь, не узнаешь. Ладно, идём домой, темнеет.
- Идём.
К ночи вернулись в деревню, незаметно вошли в дом и легли спать.


Глава 2

    Утром Эстель вновь решила отправиться к озеру. Разбуженный Жосленом интерес , не давал Эстель покоя. Хотелось поскорей узнать, что же в этой пещере. Эстель тихонько встала, чтобы никого не разбудить, снарядилась и ушла. Она не думала сокращать себе путь, наоборот,  хотела узнать лес поближе. Легко и бесшумно она шагала по сырой земле. Лес оказался тёмным, и лишь кое-где через листву проникал свет. Здесь Эстель ощущала свободу. Она любопытно оглядывалась по сторонам, внимательно прислушивалась к каждому звуку и всё быстрее и быстрее шагала вперёд. Вдруг она остановилась. Её взгляд уловил странную фигуру вдалеке.  “Что за существо?” - подумала Эстель. Фигура внушала страх. Мохнатое существо вышло на свет, и Эстель различила в нём рыжего хейри. Она быстро спряталась за дерево. По поведению животного было прекрасно видно, что он голоден. Рыжий великан искал пищу: отрывал разные листья, срывал ягода, пробовал корешки, но ничего не приходилось ему по вкусу.
- Хейри осталось мало на острове, но они есть, и они едят мясо, а я сейчас самый аппетитный кусочек, – прошептала Эстель, взявшись за рукоятку меча. Потом решила не лишать создание жизни и взяла нож, наивно продолжая свою милую беседу сама с собой. – Раненный, он не будет со мной сражаться!
 Пока Эстель продолжала высказывать свои мысли вслух, хейри выскочил из-за дерева и, одержимый голодом, бросился на испуганную жертву. Эстель тут же нанесла ему удар ножом, но оказалась не права. В порыве гнева и голода хейри помчался за убегающей жертвой. Эстель впервые столкнулась с серьёзной опасностью. Всё тело стало непослушным, задрожало и вскипело. Но Эстель собралась и стала быстро убегать.
  Внезапно она остановилась… Она сделала это так резко и твёрдо, что даже хейри насторожился и перестал бежать. Эстель стояла к нему спиной. Она внимательно слушала его шаги. Раздался рёв, рёв  одичавшего создания, рёв полный тоски и ненависти, рёв, предвещавший нападение. Хейри в отчаянии бросился на Эстель, но она всадила ему в живот меч. Существо, словно груда камней осаждённой крепости, рухнуло на землю, навеки затаясь в прискорбном безмолвии. У Эстель сжалось сердце, она вытащила окровавленный меч из тела убитого существа, её смутило.
  Она пошла дальше, всё время оглядываясь и спотыкаясь. Картина умирающего хейри преследовала Эстель до самого озера... Там её успокоили голоса птиц, шелест деревьев и нежное дуновение ветра. Потянуло необычной свежестью. Недолго думая и осматриваясь, стараясь уловить всю прелесть леса и озера, Эстель вонзилась в воду и стала её частичкой. Эстель погрузилась в прохладу. Она поплыла к пещере. И, на всякий случай, достала нож.
  Сначала Эстель окутал мрак, по её телу прошла лёгкая дрожь, но через несколько мгновений Эстель увидела сияние. Переливающийся блеск радужных цветов ослепил её. Лучи солнца, попадающие сюда через дыры в потолке, отражались не только от воды, но и от гладких камней на стенах. Тоннель сужался и поднимался вверх. Вскоре Эстель ощутила каменный пол под ногами. Она шла всё дальше по зову солнечных зайчиков, играющих в пещере. Наконец,  вышла в небольшую каменную залу, где по середине располагался колодец с невысоким выступом. Заглянув туда, Эстель увидела ещё один ход. Она решительно прыгнула в воду, следуя по очередному тоннелю, выплыла в огромную зелёную залу. Потолок залы поддерживался кое-где обвалившимися колоннами с необычным декором вроде того, что раньше делали эльфы. У одной такой поваленной колонны Эстель различила слабое сияние. Свет манил к себе и будто нашёптывал нечто, играя переливами по воде. Эстель осторожно подплыла. Очистив сияющий предмет от наросших водорослей, Эстель вдруг отпрянула назад от удивления. Потом снова подплыла и взяла предмет в руки. Тепло прошло по её телу, и она почувствовала себя в полной безопасности.
     Но Эстель уже долго находилась под водой. Она огляделась, не увидела места, где можно было бы сделать вдох, и потому надела сияющее украшение на шею и поплыла дальше. Она вновь погрузилась во тьму, но уже скоро вынырнула у берега какой-то деревушки. Отдышавшись, Эстель увидела знакомый берег и поняла, что находится у АТЛ, где живёт старый ОН. Но уже темнело, и Эстель решила вернуться домой, переплыв озеро.


  В деревню Эстель вернулась поздно, а когда вернулась, прокляла себя за то, что уходила…
  Царила зловещая тишина. Из леса доносились настораживающие голоса филинов. Стоял мрак, предупреждающий Эстель о грядущем несчастье. Всюду были разбросаны ветви деревьев, у некоторых домов выбиты окна, двери, доносился редкий, жалобный визг собаки, слышались приглушённые стоны детей. Эстель позвала мать, но в ответ получила холодное эхо, терзающее её сердце и леденящее дух. У своего дома Эстель заметила фигуры. Они склонились над неподвижным телом. Подойдя ближе, Эстель узнала Платона, крепко объятого землёй, над ним склонилась Аэрин, слабо удерживая руку Жослена. Эвол и Неил выглядывали из окна. Эстель сделала неуверенный шаг вперёд. Вдруг Неил засуетилась и выкрикнула:
- Мама, Эстель пришла!
Аэрин нелепо поднялась на ноги и пошатнулась.
- Девочка моя… - Аэрин жалобно оглядела дочь.
- Что случилось? – не поняла Эстель.
Скрывая слёзы, Аэрин ушла в дом.
- Что с ним? Мама! Мама, он мёртв?.. – боль вселилась в её тело. Эстель с трудом удерживала слёзы. Но когда подошла ближе, остолбенела.
   Даже сейчас, когда тело Платона оставалось недвижимо и холодно, а душа его высока и недоступна, глаза его всё ещё безмятежно смотрели в небо и сияли, точно звёзды…
   Эстель удалилась в свою комнату и старалась уложить всё в голове. Всю ночь она не спала, терзая себя смутными догадками, а под утро пришёл Жослен.
- Ты была на озере? – тихо спросил он.
   Эстель промолчала в ответ, изумлённо осматривая брата.
- Что произошло, - еле слышно выдавила Эстель.
- На деревню напали… С;роты! Будь они прокляты!.. Эти твари всё кругом разнесли! Грязные крысы! Видела б ты их отвратные морды, напоминающие голодных свиней! О! Черти! Хвостатые, немытые полвека! О-о, Боги, кто их сюда послал? Будь я трижды мёртв, зачем они сюда явились? Зачем? – Жослен глубоко вздохнул и грозно сжатый кулак обрушился на покоящийся стол. – Они что-то искали, но что? У нас в деревне никогда не было ничего ценнее наших изделий... но не они им были нужны, не они.
- А Платон, - отведя мучительный взгляд, чуть дыша, Эстель притаилась в ожидании худшего.
- Мы пили утренний чай… В дом ввалились несколько С;ротов, и он. Он, будто с цепи сорвавшись, кинулся на них: “Убирайтесь, черти поганые! Не оскверняйте очаг домашний!”. Схватил меч и пустился в бой. Вот уж не знаю, что на него нашло, но явно недоброе. Порубил троих, а последний знай над матерью потешаться,  я его к стене прижал, он заржал громко, откинул меня к окну и на отца пошёл. Тот не чаял смерть-то свою найти да как замахнётся! Но тут на порог ещё один взмылся, точно змей крылатый, высоченный такой, сутулый, здоровый, как бревно, да и того здоровее! И проткнул отец того, на кого замахивался, да и его одолели сзади. Тут подмога прибежала, но поздно... Оглядел здоровяк дом наш, принюхался, рявкнул что-то на своём наречии и всех как ветром сдуло. Да тут и ты подошла… Хорошо хоть ты не было...
- Шутишь? Не до смеху сейчас! Я во многом обязана Платону, а ты такое говоришь!
- Тем и обязана, что жива ещё, будь ты здесь, давно миру бы лишилась. А ведь ты одна из немногих, боюсь даже, последняя из эльфов.
- Молчи!..
- Тише! Ты разбудишь мать, ей и так досталось, - Жослен присел рядом с Эстель на кровать, и они оба задумались.
- Нет! Это немыслимо, – затая дыхание, Эстель немного задумалась. – Не могу я так. Мне нужны ответы, – ещё некоторое время она сидела неподвижно. – Жослен, - всё так же недвижимо спросила она, - кто такие эти С;роты?
- Днём они люди, люди, потерявшие себя. Они скупы и безжалостны, отвратительны, нет, они уже не люди, - переубедил себя Жослен, - они твари, ненасытные твари. Ночью они и вовсе отдаются Тьме, превращаясь с каждым разом всё в более и белее несокрушимую силу. Они потеряли свой вид, теперь они ни чем не лучше кабанов. Грязные лохмотья и железные оковы – вот достойное их одеяние. Вот, кто они такие - Сороты. Свиньи  помойные.
- Нечего больше говорить, нечего больше ждать.
- Хм… - Жослен закрыл глаза, - ты к Ону?
Эстель поцеловала брата в щёку в знак согласия и удалилась.

     Эстель вновь окунулась в необъятную тишину леса. Теперь она знала, что лес таит в себе невероятную силу природы – опасную силу – силу, которая заставляет дрожать пред её мощью. Пройдя лес, Эстель остановилась в изумлении, взирая на прозрачную воду.
      День был в разгаре. Солнце освещало макушки зелёных великанов, лёгкий ветерок, обдувая нежное тело Эстель, освежал её. Юное создание остановилось у самой воды. Эстель, недоумевая, смотрела вдаль.
- Что я там найду? – проронила она. – Зачем вообще я туда иду? Может, мага там нет… – Эстель расположилась на зелёном бугорке. – Страшно всё это, – затем она съёжилась и тихо запела. Потом остановилась, выпрямилась, и на её лице выступила безнадёжность. Эстель продолжила петь про себя и зажмурилась, а когда открыла глаза, еле удержалась от выступающих слёз и звонко, пронзительно, будто призывала самых отчаявшихся жить, будто задумала донести до всех свой голос и заставить прислушаться к нему, вновь запела:

Этот мир ещё не готов
Проснуться после вечных снов,
Чтоб его осветила зоря
И прошла бы вокруг алтаря.
Всё быстрее он рушится в ночь,
Ждёт того, кто сумел бы помочь,

Но этот  мир ещё не готов
Очиститься от грехов,
Покрывает он снежной периной
То, что так далеко за равниной,
То, что время проносит с собой,
Что веками внушает нам боль.

В этом мире, ещё неготовом,
Столько мутного, но и святого!
Неужели не слышит никто
Эхо бездны над ликом его?!

Трещит он, как ветки в огне;
Он сгорает в адском костре…

Пробуждается он, и вновь
Проливается чья-то кровь!
Ну зачем этот мир так жесток…
Я могла бы сплести венок
 И пустить его по реке
За усопшую душу на дне…

Что же ты стоишь и молчишь!
Разве миром не дорожишь?
Встать на путь разгадки тайн
Посреди лесных окраин?
Тебе ли не знать всего?!
Ищешь счастье, а рядом… лишь зло!..


    Последние строки призвали Эстель к чему-то ещё неведомому, но, обязательно, нужному... Закончив петь, она сорвалась с места и погрузилась в воду. Проплыла уже знакомыми ей тоннелями и оказалась в АТЛ.
   Стояла возня. Люди носили кувшины с винами и корзины фруктов, гномы таскали дрова и обрабатывали камень, ребятишки играли в салочки. Воздух наполнялся жаром, повсюду кипела жизнь. Но в тени большого дуба, словно в отдалении всей обыденной суеты, утомлённый годами и озабоченный думами, отдыхал бородатый старик в белых одеждах;  в правой руке он величественно держал посох, странно изогнутый и закруглённый на верхушке. Старец неугомонно твердил себе что-то под нос. Эстель оцепенела, задумалась, но всё же подошла к нему.
- А-а, Эстель, - приняв за должное, проговорил старик, - рановато ты.
- Я не нуждаюсь в приёме.
- Да я не об этом, - голос его звучал хрипло, но тепло и радушно. – Ну, рассказывай, как там у вас дела в Монтелу?
- Как дела спрашиваешь? Я хочу знать, что происходит!
- Торопливая ты какая! – немного сердито произнёс старик, но потом его голос вернулся к обыкновению, точно высохшая река вернулась в своё русло. – Ладно, все равно знаю, как у вас дела.
Эстель нахмурилась. Голос её стих, и она жалобно добавила:
- Я нуждаюсь в ответах…
- Всему своё время. Рано или поздно ты всё узнаешь.
- Но теперь Платон мёртв! – сквозь зубы выдавила Эстель.
- Хм… - маг задумался.
- Вредный ты старикашка! - опустив глаза, буркнула Эстель. – Неужели ещё кто-то должен погибнуть, чтобы мне стала доступна правда?
- М… хм… хм… Может ты и права в чём-то, но не вредный я старикашка, это уж точно! Не вредный, а мудрый... И не такой уж я старик, хотя, – прошу вовлечь во внимание – старше некоторых козявок буду! Хм! Да не на пару десятков лет, а сотен, сотен! Не завязывай со мной споры, ничего у тебя из этого не выйдет, – маг пошевелил губами – хотел что-то добавить, но решил не давить на потерявшую отца Эстель. – Ладно уж. Как-нибудь, как-нибудь обойдусь, хм… х… – мудрец взял Эстель озябшей от старости, но гладкой, как поверхность воды, рукой и повёл к своему дому. – Присядь пока на крыльце, - ОН оставил Эстель у порога, а сам зашёл в дом и стал бубнить что-то под нос.
   Эстель устроилась на каменной ступени и ждала мага.
- На вот, выпей, - старик подал ей чашу с зеленоватой жидкостью, - это восстановит твои силы. Ракспитпюилл – питательное варево. Над названием надо поработать. Но ты не бойся, пей не спеша, и немного возьми с собой, - Он присел рядом с Эстель и протянул ей маленький пузырёк с жидкостью. – Чудный день, ты не находишь? – на крыльцо прилетела стайка маленьких диковинных птичек с пёстрыми грудками и длинными хвостами, каждая со своим голосом.
   Маг посыпал им немного зерна. Попробовав пищу, птицы залились сладкой песней, их голоса сливались в один журчащий ручеёк и вызывали игривые образы в воображении.
   А когда дивное пение закончилось, Эстель тревожно оглядела мага:
- Может, теперь ты ответишь на мои вопросы?
- Может, и отвечу, - звучно проговорил мудрец.
- Почему на нашу деревню напали Сороты?
- Они искали то, чем ты владеешь, - покуривая взятую из кармана трубку, ответил маг.
- Что?
- Не перебивай, когда говорит старший, я ещё не закончил! На том начинается история Океании. В давние времена, когда я был ещё довольно молод, владычицей Океании стала эльфийская королева Умбриэль – Ява!.. Многонаселённые деревни эльфов находились тогда на острове, что лежит юго-западнее Нереиды, на острове Эрос. Деревни Эроса росли и процветали. За мокеаном, а стало быть, по-теперешнему, океаном, Денуар с запада и Ибген – с востока, окружённый Соротом – морем, искателем (с того и пошли эти ужасные твари Сороты). Тебе, наверное, Жослен не всё о них растолковал, так вот они люди, искавшие земли, жадные люди, ставшие рабами Тьмы. Там, за мокеаном, они надеялись найти богатства, а нашли погибель свою, Тьма поглотила их при вторжении в Сорот, тогда-то они и стали искажаться и по наши дни всё ещё меняются, и многие даже плавают туда, не ведая беды, а, может, под влиянием тёмных сил. Так вот там находится остров,  - очередной раз маг пригубил трубку и выпустил пару дымовых колечек, - Хар;н именовали его. Жили там существа, ничуть не похожие на нас с тобой, Эстель, гадкие и злые. Кто называл их Харонами, считая их происхождение от древнего племени харонов, изгнанных с Нереиды и Эроса, кто ещё как-то. Были среди них и люди, и эльфы – всякий народец, лишённый себя. Со временем все они становились воинами Золторга – мага, колдуна и злодея. Владычица Океании – достойнейшая правительница Ява – обладала огромнейшей силой; дабы сохранить Океанию и не дать воинам Золторга прибрать её в когти свои загребущие, силу эльфийскую предала  амулету и спрятала его, предчувствуя беспощадную войну. И, когда тьма полностью овладела Хароном, Золторг, жаждущий получить власть, обрушил силу на Эрос. Ява готовила храбрых воинов, дух её  был силён! – маг поёжился и достал немного табака. – Хм-м... Продолжим, достойными воинами считались эльфы, это и не случайно, об их великих подвигах говорится в легендах, сложенных не кем-нибудь -  Веками! Веками! – ОН встал и поднял руки вверх, указывая на синее небо и уже появлявшиеся звёзды. – Веками! – затем маг повернулся к Эстель и продолжил. – Но Ява и её войско проиграли войну… – торопливо добавил ОН. – Золторг заполучил Эрос и уничтожил его плодородные земли, культуру и быт эльфов. Ява бежала. Преследуемая Соротами и Харонами, она укрылась на Нереиде. Золторг уничтожил всех… почти всех эльфов... кому-то, я думаю, удалось бежать с Явой... Вот, например, на острове был малыш, забавный такой и приятный, – маг улыбнулся, – ему удалось бежать, да так, что никто о том не ведал. Мальчик принадлежал семье эльфов. Всё он умел – на все руки мастер. Мастер, хм! – усмехнулся старец. – Мастер, громковато сказано даже для такого молодца, хотя умение его превосходило порой опытнейших мастеров, что там,  хм, мастер! Хм! – передразнивая сам себя, повторял маг. – Ну, на чём я остановился? Ах, да, мастер, мастер… Бесспорно, у него доброе сердце, - снова заговорил ОН сам с собой, - бесспорно. Когда ты только родилась, Эстель, мальчику исполнилось шесть летов от роду – умён, хитёр,  ух, сарвонец! – с изумлением произнёс маг и сжал крепкий кулак. – Впрочем, ты всё сама узнаешь.
    Эстель не могла разобрать, что из всей этой запутанной и бессвязной истории относится к ней и нападению на деревню. Но перебивать старца она не решалась.
- Но Золторгу понадобился такой воин, он сломал парнишку. Сломал магией, я так полагаю, дабы волю воина нелегко сломать!.. Но даже магам свойственно ошибаться... так вот, – он прикусил губу, – не знаю... Всего рассказать не могу – жизнь нужно прожить, а не продумать.
     Идём в дом, Эстель. Идём. Что-то я разболтался с тобой.
- Но, постой! Зачем Сороты приходили к нам в деревню? Искали этот… как его? Стой же! Что это за загадочное сооружение на дне озера Нектара? – долго Эстель молчала, открывая рот, силясь что-то сказать, и теперь выплеснула всё страстным порывом. Но маг закончил изречение и отворил старую скрипучую дверь в свою лачугу.
- Что? – снова он принялся бормотать себе под нос не выговариваемые словечки. – Что? А-а. Хм-м... Древний храм, уж и не упомню его названия, то ли, - мудрец запнулся, - может, Хризон. Да, вероятнее Хризон, да не могу же я всего знать! Но много великого и почётного там происходило! Помню, как впервые заблестела корона на её голове! Какие были времена! Пойдём лучше спать, – сердито буркнул маг.
- Но, а... ам?..


Глава 3

  Утром Эстель попрощалась с магом и отправилась в Монтелу.
  На удивление быстро она вернулась в деревню. В ней по-прежнему царила тишина. Изредка на улицу выходил Феанор, перетаскивая в дом дрова. Как тень прошмыгнула старая торговка пряностями. И снова стало пусто. Эстель зашла в дом, где за большим столом расположился Жослен и вырезал из дерева ножик. Аэрин готовила, напевая до боли знакомую Эстель песню и слегка всхлипывая от пара и лука.
- Ну, как? – поинтересовался Жослен, как только Эстель только умыла лицо и села за стол.
- Что? – Эстель не ожидала вопроса. – Я так и не поняла того, что хотела узнать. Что нужно этим тварям? Ничего не поняла. Кто они, кто мои родители? ОН не сказал ни слова о родителях!
- ОН не поведал тебе ничего нужного за весь день?
- Да нет же... я... Он так много говорил, и так непонятно! Отчего я всё сразу не могу узнать?
- Что?
- И я не знаю... А Платон?
- Его и остальных похоронили на рассвете.
   Вдруг Аэрин уронила глиняную миску, нисколечко не сдвинувшись с места.
- Всё в порядке, - шепнула она, зная, что Эстель и Жослен в недоумении смотрят на неё.
   Эстель попыталась выйти из дома, но её окликнул Жослен.
- Эстель! Не гони лошадей, не бери дурного.
- О чём ты? – выпархивая с порога, отозвалась Эстель.
- Эстель, подожди! – быстро догнав сестру, вымолвил Жослен. – Нам надо поговорить. Я ведь прекрасно знаю, что у тебя на уме.
   Солнце высоко освещало землю, ветер нёс лёгкие облака, всё, казалось, существовало в согласии. Отчётливо слышалось течение Савы, и ровно колыхались деревья. Однако деревня не внушала спокойствия в сердце Эстель.
- Нет, Жослен, я готова. Я знаю, на что иду. Только одного не могу понять…
- Чего же?
- Нет! – словно сквозь сон возразила Эстель. – Ничего, – некоторое время Эстель твёрдо впивалась в свои мысли, потом заговорила опять. – Завтра я отправляюсь в путь. Слишком долго я ждала. Ты пойдёшь со мной, Жослен?
- Пойду, но куда?
- Пора бы поставить всё на свои места!
- Пора-то пора... -  Жослена сбил голос Эвола.
- И мы с вами!
- Да, да! Вот так вот! – убедительно подтвердила Неил.
- Нет, ребята, как ни прискорбно, но вы остаётесь, - твёрдо отрезала Эстель и ушла в дом, чтобы не завязаться спору.
- Вот ведь как, отрезала и ушла! Знай своё и всё тут! – удивилась Неил.

   Эстель и Жослен встали рано утром и обдумывали свой путь.
- На месте, где Ховл раздваивается, - прорезал тишину Жослен, - устроились Сороты... по-моему. Южнее мы не пройдём…
- Это не важно! Разберёмся потом... Сейчас мы идём в Розд. Саву перейдём у водопада, где не очень глубоко – я частенько там бывала. Аэрин лучше...
- Лучше? – на пороге появилась Аэрин. – Не нужно, и так больно. Но что мне остаётся? Только и остаётся – отпустить, – Аэрин протянула руки, подзывая детей к себе, обняла их и поцеловала. – Найдите то, что ищите.
   Теперь благословлённые воины вооружались и складывали снедь.
- Много не бери, - обратилась Эстель к брату, - в Розд пополним запасы.
   Жослен сложил всё приготовленное в сумку, которую повязал на боку, собрал стрелы, взял лук, отыскал старые ножны и приготовил меч.
Эстель по обыкновению захватила маленький ножик, бывший ей верным другом, и ручной работы меч с зазубринами, прозванный отныне Хризоном в память отца и честь великого храма, где, как Эстель поняла, произошла коронация владычицы эльфов. Там же было найдено сверкающее украшение на золотой цепочке, спрятанное теперь у Эстель под одеждой.
   К полудню всё было готово, и юные воины отправились в путь.
 
   Ещё не ведая о том, что им предстоит пережить, Эстель и Жослен с приятным волнением начали своё путешествие. Дорога была знакома. Пройдя негустой лес, путники оказались у водопада громадной реки.
- Идём вниз по водопаду! – громко скомандовала Эстель.
  Наконец, дошли до места, где река становится уже, а течение слабее. Перешли Саву довольно быстро. Далее путь пролегал через Тёмный лес или, как попросту его называли, Темл. Лес показался Эстель светлым и прозрачным, что, конечно, сразу вызвало недоверие. Прозрачные леса не станут называть Тёмными.
- Отчего этот лес так прозвали?
- Хм, скоро узнаешь. Он весь пропитан грязью!  - ответил Жослен. – Нечистью кишит.
  Только Эстель принялась внимательно осматривать местность, как вдали, за сосной, мелькнула тень. Страшная тень – чернющий волк с двумя острыми, точно лезвие, выпирающими из спины костями, с колючим ошейником, длинными острыми клыками, и уж явно не менее длинными когтями. Лапы мощные, тело огромное, глаза красные.
   Блеснул огонь глаз, и растворился волчище в лесной обители.
- Видел? Кто такой ходит? – холодно спросила Эстель.
- Видеть видел, аль толку что? – спокойно и кротко отозвался Жослен.
   Пройдя пару оновых шагов, вошли в лес. Эстель крепко обхватила рукоятку меча, Жослен достал лук. Так и продвигались они по Тёмному лесу в окружении деревьев-великанов, опасаясь нападения, пока не стемнело.
   К вечеру солнце мельком проглядывало за деревьями, и кривые тени властно пробегали иной раз, когда какая-нибудь зверюшка проскакивала между ветвями. У Эстель дух захватывало, она настораживалась, но следовала примеру брата и шла безмолвно и уверенно.
     Путь предстоял долгий. Неизвестно, что ожидает в Розд. Нет ни малейшего понятия, что делать, когда доберутся, и как найти хоть кого-нибудь, кто захочет помочь Эстель разобраться с Соротами и найти родителей.
    Единственное, почему Аэрин не стала сопротивляться решению дочери, отговаривать её снаряжаться в безумное и опасное путешествие, так только потому, что Эстель всё равно убежала бы. Упрямство и решительность девочки давно были знакомы Аэрин. Жослен же любил её даже больше, чем сестру, и не мог отпустить одну.
    Предавшись воле судьбы и скудному плану по преодолению пути в Розд, юные путники пробирались через Темпл медленно и осторожно. Каждое дерево, стоящее хоть и на приличном расстоянии друг от друга, внушало недоверие. Подозрительной казалась тишина и пустота леса. Ещё более опасными мерещились кустарники, особенно к вечеру, в полумраке и холоде.
   Однако, уже была пройдена большая часть пути, но ни одна живая душа не повстречалась путникам, если не считать волка у самого входа в лес. И то был ли это волк или некая тень неосторожно легла на землю и представилась диким зверем в воображении взволнованных путников, ни Эстель, ни Жослен так и не разобрали. А между тем пара стремительно прошедших, но спокойных дней осталась позади. Наступил очередной тихий и волнительный вечер.
- Заночуем вон там, у пригорка, в тени деревьев. Ха! Что мне, тени мало? – Жослен перешёл на шёпот. – Ветки там удобно склонились, будто шалаш кто-то делал.
- Я так устала, что могу уснуть и тут, – Эстель похлопала прохладную землю обнажённой стопой.
- Ну, тут прямо не надо, а раз ты согласна на ночлег – идём...
Жослен аккуратно сложил на землю сумки и осмотрел местность.
- Да, - вдруг заговорил он, - ничего местечко.
Жослен развёл костёр, Эстель достала половину буханки чёрного хлеба и уселась рядом с братом.
- Держи, - Эстель протянула кусок мягкого домашнего хлеба.
- Очень интересно, - вдруг шелохнулся Жослен, - откуда у тебя золотая цепочка эльфийской работы? Я заметил её после того, как ты вернулась из АТЛ. Красивая! Такая тонкая, что я всё думал, когда она порвётся, и ты её потеряешь? Но эльфы делали такие крепкие изделия!
- Цепочка? Ах, это! Я нашла её в храме под водой, - ответила Эстель, - в храме, - теперь Эстель погрузилась в раздумье “Точно, точно! Этот знак. Я видела его в отблесках на стенах зала с колодцем, там, в радужном сиянии, он показался мне не знакомым, теперь я поняла,  полая восьмиконечная звезда, дважды окольцованная золотым солнцем… дважды, первый круг выносит за свои пределы острые кончики звезды, второй маленький золотой круг внутри звезды касается её чёрных граней”.
- Теперь я вовсе ничего не понимаю. – сказала Эстель после паузы.
- О чём ты? Я знал, конечно, что не надо было показывать тебе  тайну озера. Но ты узала бы о ней от Эвола. О  чём ты задумалась?
- Вот, – Эстель вытащила цепочку из-за пазухи, поместив её сверху одежды, металлический амулет в виде этой звезды и мой знак…
- Стой, стой! Ты нашла его под водой? В Хризоне? Ладно, говорят, там живёт чудовище.
- Нет. Чудовища там нет, – начала оправдываться Эстель, но Жослен напористо продолжил.
- Может и нет. Но храм тысячу лет как потоплен, мало ли что могло произойти! Хотя, знаешь, – тут Жослен расслабился и сел, согнув одну ногу в колен, а другую вытянув вперёд,  – только ты могла найти нечто таинственное в давно заброшенном храме под водой. Может, ты как-то связана с амулетом, - спокойно предположил Жослен.
- О! Ты навёл меня на мысль. Жуть! –  Эстель не могла поверить в то, что предположила. – А ОН...
- А вот ещё вопрос, – оживлённо воскликнул Жослен, – какова цель? Куда и зачем ты идёшь?
- Пока что в Розд.
- А потом? Не вижу смысла идти туда, не знаю куда, и не знаю зачем. Что, чёрт возьми, так взбудоражило тебя в АТЛ? Или в пещерах под водой? Для чего мы покинули Монтелу?
- Я иду на войну против Золторга! – неожиданно грозно ответил Эстель.
- Вот так да?- в полном спокойствии промолвил Жослен, а потом стал резко и возмущённо ругать Эстель. – Совсем обезумела? Я думал, мы ищем след твоих родителей! О Боги, да кто тебя придумал?
- Нет, ты не понимаешь! Думаю, пришло время всё исправить. Хватит Золторгу держать в страхе народы Океании! И ещё, я хочу подтвердить свою догадку. Смысл есть – я ищу мать!
- Ладно, – Жослен еле сдержался, чтобы опять не закричать, – раз смысл есть, я не буду мешать, сестра.
- Брось. Ты со мной? – Эстель хлопнула брата по плечу.
- Я всегда с тобой.
Домашний хлеб пришёлся кстати холодным вечером в тёмном лесу. Отужинав, устроились на ночь, завернувшись в большой плед, который прихватил Жослен.
  Но не долго пришлось спать. Жослен услышал стремительно приближающиеся шаги. Сквозь сон он увидел лохматую фигуру и тут же пришёл в себя. Ещё миг и его постигла бы ужасная учесть. Но Жослен увернулся и направил на хейри меч, явно не угомонивший зверя. Пронзительный крик животного разбудил и Эстель. Жослен порубил великана, но на его зов примчалось ещё трое.
  Теперь и Эстель взялась за меч и сурово оглядывала мощных зверюг. Напасть никто не решался. Хейри держались поодаль друг от друга, Эстель и Жослен – спина к спине, оба они прекрасно понимали, что любое неосторожное движение может разозлить животных. Нарастало напряжение, терпение одного из сородичей диких хейри кончилось. И как только он двинулся с места, чтобы напасть, остальные последовали за ним.
     Эстель ловко орудовала мечом, отгоняя животных от себя. Жослен справился с первым нападавшим, но его оружие застряло в теле убитого. Сзади на него уже готовился прыгнуть другой мохнач, но вдруг из леса вылетела стрела с красным оперением и угодила великану точно в лоб. Эстель терпеливо отмахивалась от своих противников, но это лишь злило животных. Прошлый опыт подсказывал Эстель, что нужно действовать наверняка. Она присела, подставив хейри подножку, и величественно возвысилась над жертвой, в тот момент она ощутила себя охотником, настигшем свою цель, жаждущим смерти.  Но убить так и не смогла, отпустив напуганное существо.
Когда выжившие хейри разбежались, Жослен уже знал, кого ожидать вслед за появлением стрелы, и был этим ндоволен.
  Медленно к пригорку вышел Эвол с луком в руках, за ним, еле дыша, –  Неил.
  Грозный взгляд старшего брата обрушился на безрассудных детей. Эвол неторопливо опустил лук и тихо заявил:
- Ну, и что бы ты делал, брат, ни будь меня здесь?
- Богам бы молился! – на пригорок выехал всадник  в чёрной рясе с закрывающим лицо капюшоном. Рука в железной перчатке сжимала длинный кривой меч, а другая рука, уродливая, с обожжённой кожей, держала поводья. Кровавым огнём блестели глаза лошади всадника, чёрная грива её взъерошилась. Животное дико заржало и стало на дыбы.
    Голос всадника сливался со странным наречием и грубо разносился в воздухе.
За деревьями показалась не менее дюжины таких же всадников с опущенными капюшонами. Тёмный лес и впрямь кишел нечестью. Сороты подходили всё ближе. Морды их и впрямь породнились с кабаньими, поверх губ выпирали то нижние, то верхние клыки, сальная кожа обливалась потом. Круглые зенки, казалось, не держаться в глазнице, и топни только – град из  соротовых глаз обрушится наземь.
- Уничтожить! – прозвучал далёкий голос. Голос непохожий на остальные, холодный и звонкий, сладкий и грозный. Вперёд выехал всадник в синей рясе с надетом капюшоном, сквозь черноту капюшона виднелись синие, как небо, чистые, как вода, косоватые глаза. Эстель тревожно обернулась, почувствовав взгляд на себе. – Уничтожить! – повторил всадник, и все как один натянули свои луки...
- Вперёд! – прохрипел Сорот с мечом. Холодное лезвие оголённого оружия блеснуло в бледном свете луны и стремительно направилось в сторону Эвола.
- Нет! – вырвалось из самого сердца Эстель. Но никто уже не мог противостоять случившемуся...
  Немедля всадник очертил полукруг, порезав живот Эвола, и гордо встал рядом с повелевавшем.
   Время будто остановилось; Эстель замерла вместе с ним. Жослен грозно развернулся, скорчив от злости лицо. Неил хотела атаковать, но чёрная стрела вонзилась глубоко в её плечо. Поражённая болью, Неил пошатнулась и пала на колени.
    Повелевавший всадник замер. Замер в ожидании, но ничего не происходило. Он опустил глаза и развернул коня, вслед за ним уехали остальные.
Ещё властная луна тускло роняла свет. Мрачные тени стали уходить за скрывавшимися всадниками. От бессилия Неил бездумно смотрела на братьев и Эстель. В гробовом молчании Жослен опустился перед Эволом на колени, обхватил ладонями его лицо и испугано произнёс:
- Эвол мёртв.
  Эстель стояла, словно во сне, и не могла осознать произошедшее. Глаза её изредка вздрагивали и блестели от наполнявшей их влаги, но ни одна слезинка не  посмела нарушить сухую скорбь. Мрачно оглядев всё вокруг, Жослен тихо добавил:
- Покойся с миром, но не здесь; я отнесу тебя домой.

Глава 4

   В нелепом молчании прошёл остаток ночи. Наступило утро. Солнце поднялось высоко над лесом. Жослен не проронил ни слова, но и так было ясно, что затея с уходом из дома теперь казалась ему не только бессмысленной, но и роковой.
    Неил тоже оставалась неподвижна. Эстель вытащила стрелу из её плеча и тенью села на пригорке. Столь же неподвижны были деревья, унылые их тени переплетались в неясную чернь.
    Вдали, будто статуя, восседал всадник в синем, но никто его не видел. Свой взгляд он устремил на Эстель. Вдруг к нему подкрался тот волк, с двумя выпирающими из спины костями. Волк прижался к земле и зловеще всмотрелся в капюшон всадника.
- Всё в порядке, Оскал, - мягко ответил тот, - ступай к хозяину, я позабочусь о них.
   Всадник поджал под бока коня, и скрылся за деревьями.

   Всё утро в лесу стояла тишина. Никто не двигался и не разговаривал. Из смертельной раны Эвола вытекла вся кровь и впиталась в землю, насытив Темпл очередной жертвой. Лицо юного лучника из Монтелу стало белым, родовой знак на щеке побледнел, глаза перестали радостно сверкать. Жизнь потухла, как истлевший костёр.
- Возвращаемся домой, – наконец заговорил Жослен.
- Да, Неил, помоги брату отнести Эвола в деревню.
- Нет, Эстель! Мы все возвращаемся.
   Эстель опустила голову и некоторое время молчала.
- Тогда этот поход точно станет бессмысленным.
- А по-твоему лучше бессмысленно умирать?
- Простите, – вмешалась Неил, – это я виновата. Мне хотелось пойти с вами.
- Да, Неил, – Жослен повернулся к ней, – теперь довольна?
- Жослен, прекрати. Ты знаешь своих братьев и сестёр не меньше меня.
- И теперь из-за семейного упрямства я должен вас лишиться?
   Эстель поднялась с земли и подошла к сестре.
- Отправляйтесь домой.
- Я не хочу совершить самую большую ошибку в своей жизни и оставить тебя.
   В бессилии сопротивляться упрямству Жослен потёр лоб.
- Эвол тоже хотел быть с вами. Он не просит, если мы сдадимся сейчас.
  Эстель отрицательно помотала головой и крепко обняла сестру.
- Ну, что мне с тобой делать? – хотелось отругать Неил и отправить домой, но ведь брата этим не вернуть. – Потерять ещё и сестру не входит в мои паны.
- В мои тоже, – почти радостно отозвалась Неил.
- О, Боги! - Жослен поднял брата и развернулся в сторону Монтелу. – Я не могу оставить его здесь.
- Я знаю.
    Совершенно безрассудным виделось Жослену разрешать Неил продолжить путь. Но оставить Эстель одну он тоже не мог. Да и останавливаться, не дойдя даже до первой цели, было глупо. Напрасно погибнуть, блуждая без толку туда-сюда по Темплу, вообще стало бы провалом. Но Эвола нужно отнести на землю отцов и похоронить, как воина, а не бросать здесь, в беспамятной могиле леса. И, конечно, вернуться.
- Я вернусь, Эстель. А ты, Неил… будь внимательней, - с этими словами он отправился к дому.
Эстель по-прежнему не могла поверить в то, что случилось с братом, но твёрдо решила:
- Идём дальше, Неил, - она собрала вещи и повязала сумку на боку, как делал это Жослен, огляделась и двинулась дальше.
- Идём, - тихо отозвалась Неил.
  Лес становился ещё более редким. Всё ближе подкрадывалось солнце, ветер приносил прохладу. Трава казалась хорошо утоптанной, и всюду чудилось чьё-то присутствие. Наконец, показалась деревня, ровная, сухая, светлая, но отчего-то одинокая и разбитая.
   Горькая картина открылась юным путницам: в центре деревни красовался каменный колодец, обросший вьюнком; по левую и правую стороны полукругом расположились почти разрушенные деревянные дома. Венчала деревню невысокая колокольня с треснутым колоколом и обвалившейся стеной.
   Вдруг из-за колокольни выбежала странная девушка, похожая на эльфа: уши острые с двумя зазубринами, но длиннее, чем у Эстель. Обличие её тоже показалось Эстель странным: золотистые локоны собраны в пучок, переплетённый с мелкими листьями. Серебром блестел знак листа на румяной щеке. Глаза, точно два изумруда, блестели при свете солнца. Длинные серьги переходили в красивое ожерелье. Два больших зелёных листа, сделанных из материи, прикрывали грудь девушки, сзади закрепляясь тонким кожаным шнуром и переходя в длинную юбку разорванной тканью. Правую ногу аккуратно обвивал браслет в виде ветви с листьями, а кисти рук венчали всего четыре пальца.
  Сама же Эстель выглядела вполне обычно в расклешённых, сделанных из мягкой кожи, штанах с крупной шнуровкой по бёдрам и, из той же кожи, топе с мелкой шнуровкой спереди и по бокам. В ушах Эстель носила кожаные серьги, а запястья закрывала мягкими браслетами с причудливыми резными рисунками. Причём всё это монотонно сливалось с цветом её русых волос, но ничуть не портило её внешность.
   Привыкнув видеть вокруг себя людей, одетых примерно также как сама Эстель, она удивилась обнаружить девушку со столь необычным нарядом. Такую хрупкую и почти прозрачную, будто сотканную из света, девушку с тревожным выражением лица, бегущую навстречу. 
  Девушка добежала до колодца и подняла меч, широкий и острый, так легко, словно он ничего не весил. За её спиной показался лихой наездник в чёрной рясе. Размахивая плетью, он стремительно приближался к девушке.
Первой опомнилась Неил, быстро сняла с пряжки шакрам и выпустила во всадника. Мёртвым грузом он рухнул на пыльную землю.
- Бегите! – тревожно вылилось из уст девушки. – Бегите, их ещё много! – такого сладкого голоса Эстель никогда не слышала.
- Ну уж нет! Некуда мне бежать, да и незачем, - прошептала Эстель и, подойдя ближе, медленно опустошила ножны.
    В деревню въехали семеро чёрных всадников и остановились перед путниками и незнакомкой. Эстель направила своё оружие на наездника с луком. Словно хрупкое растение, незнакомка, обегала каждого растерянным взглядом. Нежное создание предприняло попытку нападения. Сорот замахнулся тугой плетью, но Неил, поразительно быстро сразила врага, и чёрная кисть его руки свалилась к копытам лошади. Тут же оружие вернулось владелице.
   Поэтапная атака перешла в серьёзную борьбу. Немедля поражённый толкнул Неил. Упав наземь, она порезалась о своё же оружие и отбросила его. Трое резвых наездников окружили Эстель, трое – незнакомку. Безрукий всадник подобрал шакрам длинным мечом и с отвращением фыркнул что-то на своём наречии.  Оглядев остальных, он безжалостно выпустил “круглый бумеранг” в напуганную жертву. Эстель пришла в ярость и умело обезглавила двоих в ловком прыжке, а третьему пронзила брюхо. Приземлившись, Эстель коварно оглянулась на всадника. Она уверенно вытянула меч в его сторону, кончиком тонкого лезвия вызывая врага на бой. Сорот слез с коня и протяжно фыркнул, тяжёлой рукой поднимая лезвие. Эстель начала нападение, но враг отразил атаку.
    С невиданной лёгкость он управлялся с мечом и парировал выпады Эстель. Не мешало ему и то, что он лишился руки. Грозный противник, огромный сорот, не скрывая удовольствия, смеялся, глядя, Эстель в глаза, будто играя с мышкой, попавшей в мышеловку.
   Но то, что сорот забавлялся, давало Эстель преимущество. Он слишком увлёкся своей игрой и стал менее внимательным. Эстель же, напротив, ещё больше сосредоточилась. Она жаждала мести за убийство брата и ранение сестры и, прекрасно владея мечом, наконец, смогла доказать это сороту. Собравшись духом, она нанесла сокрушительный удар в грудь, обойдя противника сбоку.
  А таинственная девушка порхала в поединке изящнее птицы. Она ловко отражала удары, мгновенно реагировала на все движения соротов, и почти не прилагая усилий наносила смертельные удары по врагам.  Срубив голову одному из противников, она осторожно вышла из окружения. Двое одновременно соскочили с коней и направили своё оружие на эльфийку. Сталь зазвенела с таким грохотом, что отражалась в колодце и усиливалась вдвое. Казалось, целая армия сражается в деревне.
  Эстель трясло и бросало в жар, но потерять сестру она не могла.
Вытащив меч из груди сорота, она подошла к Неил. Но безрукий всадник оказался выносливым и сумел развернуться, чтобы атаковать Эстель. Он успел замахнуться холодным оружием и увидеть кровь на плече жертвы.
- Стой! – раздался тот самый голос, привлкший Эстель. – Довольно! Уходим.
   В деревне появился синий всадник. Снова Эстель удалось поймать сквозь темноту капюшона его взгляд: в синих, как ночное небо, глазах Эстель уловила тепло. Это был враг, мерзкий и отвратительный сорот, почему-то не вызывающий у Эстель отвращения. Она присмотрелась внимательней. И ей показалось, будто всаднику больно от её взгляда. Он закрыл глаза и помчался прочь, уводя за собой двоих соротов.
  Эстель обняла сестру.
- Держись! Слышишь? Держись!


Глава 5


    Эстель перенесла Неил в один из опустелых домов и уложила на кровать. Потом она нашла чистую тряпку и перевязала глубокую рану сестры.
- Всё будет хорошо! – уверяла она Неил, но на самом деле волновалась куда больше, чем сама Неил. – Вот, выпей, – она достала зеленоватую жидкость, которую дал ей ОН. – У неё трудное название, но я знаю, что ты поправишься и ещё не раз протороторишь его, как обычно ты и говоришь.
   Неил послушно выпила и заснула под тихое пение прилетевшей птахи.
Эстель сидела в полном недоумении, из её правого плеча текла кровь. Рана была не глубокой, но кровь не переставала течь. Хотя собственное состояние Эстель не тревожило.
- Как она? – на пороге появилась незнакомка, гибкая и тонкая, как растение.
- Ей нужен покой и лекарства.
- Боюсь, здесь ничего нет, - девушка опустила глаза и отвернулась, - Вихрь уничтожил всё… Я Ниса, Лесная Нимфа, из рода дриад.
- Я Эстель.
- Вижу, ты принадлежишь знатному роду, – Ниса бросила взгляд на знак Эстель на животе.
Эстель перехватило дыхание. Она никогда не задумывалась, что её знак восьмиконечной полой звезды, окольцованный двумя кругами, бывший у неё от рождения, может свидетельствовать о знатности рода. Тем более, что росла она далеко не в царских хоромах. Но всегда знала, что где-то есть её настоящие родители. На мгновение Эстель обратила взгляд на живот. И с удивлением и ужасом вспомнила об амулете и храме.
- Я вообще не знаю, чему принадлежу, – будто отрицая нахлынувшие мысли, отозвалась она наконец, – разве что ветру, земле, небу – свободе!
- Очень знакомый знак…
- А откуда ты?
- Из Тиры, - Ниса покосилась на Эстель, - это недалеко отсюда. Там проходило много народа, бежавшего от Вихря. Жаль, но и там ты не найдёшь помощи, если ищешь её. Оставшиеся в живых сами в ней нуждаются. Наша деревня многое потеряла и многих… но мы не сдаёмся! Вот уже много лет назад прозвучал Великий Голос, взывавший к надежде… Но теперь он молчит.
- И зачем ты здесь?
- Ищу эту самую “надежду”, – усмехнулась дриада, - вероятно, она канула в пропасть вместе с Вихрем. Вообще-то, теперь я не знаю чего мне искать.
- Почему?
- Надежда канула и с моим женихом. Дэрниель, храбрый Дэрниель! Теперь я не знаю, где он. Теперь я много чего не знаю…
- Вот смешная, говоришь, что не сдаёшься, а делаешь всё наоборот! Надежда ведь в сердцах хранится и откликается тем, кто взывает к ней. Надеюсь, ты найдёшь Дэрниеля.
- Я, кажется, вспомнила! – Ниса сделала короткую паузу. -  Да, в Тире укрывались двое беглецов с Эроса. Сама Умбриэль и её муж – Оберон. Несчастная королева! Владычица Океании несла тот же знак...
Эстель пыталась вслушаться в слова, но смутно понимала их от потери крови.
-  Сердечный у неё муж, добрый, отзывчивый, умелый! – с каждым словом восхищение Нисы росло. – Великодушный и гордый, сильный и нежный… Как жаль, что он погиб, и я больше никогда его не увижу! Никогда…
   Эстель молчала. Что-то очень горькое застряло в горле, и боль растеклась вместе с кровью.
- Ты говоришь “Вихрь”, что это?
- Ужас, леденящий сердца. Он приходит из тьмы и... уйдёт лишь с ней же. На северо-западе есть залив и чёрная бездна... он пришёл оттуда, чуя власть зла, и уйдёт, лишь когда зло покинет Нереиду.
- Больно, - не думая, Эстель смотрела на Нису и невольно вздрагивала.
- Боль повсюду, от этого никуда не деться... А ведь Умбриэль повернула на север. Тот край – приют нечисти. Уже за Тирой пролегло болото, полное триллингов, за рекой – горы Йорлин, о тех говор разный ходит, лишь озеро Ясности могло послужить Умбриэль укрытием, но оно далеко, далеко и немало оновых шагов пролегло между нами и озером. Да и, боюсь, Вихрь не пожалел королеву. Его пристанище совсем близко оттуда.
- В том краю существ всяких много, взять только триллингов, неясно, что они умышляют, чем довольны, а что противит их существование. Маленькие, незаметные в болотной траве, быстро утащат в свои норы, а там и поминай, как звали. Также таит в себе что-то озеро Дождей. Влага повсюду, росса с травы не сходит ни днём, ни ночью. А вокруг горы, в горах всякий сброд: от букашек до йорлингов, да и холод волчий. Только на самом севере, у озера Ясности, расцветала жизнь, там и деревни, и солнце, и много существ...  – дриада опять сделала паузу, - раньше было. Озеро прячет в себе тайну – прозрачное, небывалой красоты внутреннее озеро Явь, из него есть выходы в мокеан Алголь. Но попасть в Явь можно только через пещеры водопада Снуул. Сам водопад красоты неописуемой. Но много ходов ведёт в ловушки. У водопада раньше деревенька располагалась, и жители прятали в пещерах свои сокровища. Думаю, там теперь Тёмный трон. Ну, а про левый берег, верно, ты сама знаешь?
- Знаю, - робко ответила Эстель. – Ты весь остров знаешь, да?
- Мне уж шестая дюжина будет, поживёшь, и ты знаний наберёшься, хм... да и я молода ещё... А ведь не так и остров велик, мокеанов сколько! В них предки города строили, да кто упомнит, где они, города эти.
Ниса умолкла. Она обошла запылённую комнату в поисках ткани.
- Перевяжи рану, – она протянула Эстель кусок хлопчатого рукава от старой рубахи, – а то совсем побледнела.

   Во власть вступала тёмная ночь. Маленькая птаха улетела прочь вместе с западным ветром. Всё утихло. Эстель клонило в сон, но она ещё долго не спала. Ниса устроилась на лавке и тихонько напевала весёлую песенку.
- Ниса, - чуть слышно проронила Эстель, - ты видела в лесу чёрного волка с красными глазами, большой пастью, массивными лапами…
- И торчащими костями в спине? Это Оскал. Верный слуга Повелителя Чёрного трона. Бродит по лесу в поисках пищи и новостей. Сообщает хозяину увиденное и услышанное – искупает вину. Он обращён в волка за предательство трону. По горькой истине он брат Золторга, не желавший его покровительства. Цена за непослушание и возвращение прежнего вида высока. Он ненавидит брата, но, прислуживая ему,  постепенно превращается в своего ненавистника.
- Его постигла тяжёлая учесть. Страшный он, – Эстель чуть не задохнулась на полуслове. От потерянной крови её мутило.
- Тебе не его боятся надо – собственную душу, похожую плоть, - Ниса поудобнее устроилась на лавке. – Иди, подыши воздухом, только у дома и возвращайся скорей.

  Эстель оглядела сестру. Та спала крепким сном. Похоже, что варево с непроизносимым названием помогало быстро восстановить силы. С ранением в живот Неил выглядела куда лучше, чем Эстель с порезанным плечом. Такое расположение дела успокоило Эстель, и она могла передохнуть.
  Эстель уселась на скамье у дома, трепетно наблюдая за бледным ликом луны.
  Вдруг по её телу прошла дрожь. Она обернулась в сторону колокольни. Там, у развалившейся стены, чернела фигура в  балахоне с капюшоном.
   Неизвестный медленно приближался к Эстель. Сердце её забилось, словно она пробегала весь день без передышки и не собиралась останавливаться. Внезапный порыв ветра вернул Эстель в прежнее состояние. Незнакомец подошёл совсем близко. В бледном свете звёзд Эстель различила кожаные сапоги, синие штаны и балахон. Незнакомец обернулся, и на его груди блеснул белый клык. Эстель замерла. Ей показалось, что это синий всадник.
   Смело приближаясь, он подошёл к Эстель так близко, что она слышала его дыхание. Он долго осматривал Эстель, потом обхватил её за обнажённые плечи. Она подскочила от удивления и снова замерла. Снова удалось уловить сияющий  взгляд синих очей.
- Чего ты хочешь? – тихо спросила она. – Зачем ты пришёл? – наступила тишина. – Не хочешь говорить? Ты ещё более странный, чем я думала, – Эстель осторожно подняла тёплые руки и неторопливо опустила на кисти всадника.
Тот тяжело дышал, будто собираясь с мыслью, которая никак не хочет стать ясной. Он напряжённо смотрел на Эстель, сжимая ей плечи.
- Ты… Ты не похож на остальных соротов. Но твои твари нанесли мне много вреда. Из-за тебя погиб мой брат! Зачем ты пришёл?
Незнакомец продолжал молчать. Эстель злилась, но не могла сопротивляться и стояла, повинуясь тяжёлому взгляду из-под капюшона.  Ещё через мгновение она поняла, что больше не злится на пришедшего. 
- Почему? – удивилась она.
   Всадник убрал правую руку и перевёл внимание на раненное плечо Эстель.
- Всё в порядке, – беспокойство незнакомца о плече только смутило Эстель. Он же сам отдавал приказы атаковать! Странное поведение сорота в синем балахоне вызвало у Эстель огромный интерес, превысивший злость страх. – Дар речи потерял что ли? Командовать ты умеешь...
Но, казалось, слова Эстель только забавляли пришедшего.
- Чего молчишь-то? – а она никак не унималась, пытаясь вытянуть хоть слово, чтобы опять услышать завораживающий голос. – Я Эстель. Не понимаешь что ли? Эстель я.
- Я знаю, - тихо шепнул он.
В груди словно всё перевернулось, когда незнакомец заговорил.
- Хоть слово сказал! – Эстель не понимала, чему так безудержно радуется.
  И снова всё затихло. С каждым мигом Эстель ощущала, что незнакомец всё внимательнее осматривает её. Время замерло, и ничто не казалось Эстель сейчас более важным, чем этот взгляд.
   Этот заколдованный момент прервал хруст веток. И неназвавшийся всадник очнулся от мыслей.
- Уходи! – отпустил Эстель и скрылся в лесу.

  Следующий день начался приятно. Солнце одарило деревню светом, и она уже не выглядела умирающей. Жизнь брала своё, вокруг, как оказалось, обитало много живого. Птицы приветливо щебетали на могучих ветвях. По деревне гулял ветер, принося с собой прохладу, летали бабочки. Колокольня обрела строгий полуразрушенный вид. Будто долгие века несгибаемая крепость боролась со стихией, и ещё не собиралась сдаваться. Домики обдались золотом и, как небольшой отряд в золотых кольчугах, выстроились, как один для победоносного похода.
  Сама природа внушала боевой настрой на весь день.
  Эстель спала непробудным сном, иногда вздрагивая. Неил отдыхала ото сна, слушая пение Нисы. Внезапно она замолчала, мысленно рассуждая о чём-то. Затем тихо вошла в дом.
  “…говоришь, не сдаёшься, а делаешь всё наоборот”. – Что-то есть в этих словах.
- Почему ты перестала петь? – поинтересовалась Неил.
- Задумалась... Как ты?
- Нормально! – весело прозвучал ответ.
- Эстель спит?
- Вроде... Странная ты.
- Это почему?
- Не знаю, странная и всё. Я всего не вижу, но чувствую, что в тебе что-то есть! – протороторила Неил.
- Да, наверное, - неубедительно ответила Ниса. – Есть! – тон её изменился. – Посмотрим! – загадка её чарующих глаз встретила Неил. – Но пусть это будет наш с тобой секрет!..
- Ты о чём?.. я умею хранить секреты, да!
   Ниса приподняла руки и повернула их ладонями вверх. Окинула комнату загадкой и сложила ладони.
- Я обладаю даром, даром, губящим меня, но приносящим другим облегчения. Я почти никогда им не пользуюсь, но этот неугомонный ребёнок в тебе...
- О чём ты?
- Вот об этом! Ты должна пообещать мне, что впредь будешь аккуратна!
Неил кивнула головой.
   Ниса медленно и осторожно положила руки на рану. Неил почувствовала тепло, и боль ушла. Тут же Ниса схватилась за свой живот и закрыла глаза.
- Ниса! – тревожно крикнула Неил.
- Всё в порядке, - Ниса и правда расслабилась и успокоилась. – Вот и всё.
- И всё?  Что всё?
   Тут Неил задумалась.
- А ты? – прерывисто спросила она.
- В порядке, - Ниса удивлённо повернула голову. – Как же ещё?
- М...
- Но рана ещё не полностью прошла, так что будь осторожна и внимательна к себе.
   Ниса скрыла свою боль, но иначе поступить не могла. Тут Эстель перевернулась на спину и открыла глаза.
- Эстель! – Неил радостно подбежала к сестре.
- Надо было отправить тебя с Жосленом домой, – сквозь сон буркнула та.
- Хм! – Неил отвела взгляд. – Вот ещё! И бросить тебя? Ни за что!
    То, что Неил быстро поправлялась, обрадовало Эстель. Теперь оставалось дождаться Жослена и обдумать план дальнейшего пути. Если всем островом завладели сороты, то найти помощь будет трудно. Зато те, кто выжил, наверняка жаждут отмщения, и Эстель останется только собрать их вместе. Если, конечно, она найдёт хоть кого-нибудь. Левый берег Савы давно перестал быть населённым. Остатки деревенских поселений слились с лесной чащей, чтобы никто не смог найти несчастных и напуганных людей. Но куда-то ведь спрятались все те, кто раньше населял правый берег. Или их истребил Золторг? Если б Эстель знала, куда ей идти, она не мучила бы себя сомнениями. Одна только мысль без колебаний крепла в голове с каждым днём. Должен быть кто-то, кто противостоит Золторгу. И Эстель обязана его найти!

    После лёгкого завтрака отдыхали. Дневное безветрие и сухость постепенно переходили в вечернюю прохладу. На тёмном небе проглядывали звёзды, медленно проплывали седые облака, и сгущался ночной туман. Сидели тихо. Порой ветка мохнатой ели слегка покачивалась от веса прошмыгнувшей по ней белки. Но ничего более не нарушало вечерний покой.
    Эстель думала о странном визите всадника. Не один раз он мог устроить бойню почище тех, что произошли. Но почему-то каждый раз он просто уходил. После его визита не оставалось сомнений, что все столкновения с соротами были лишь угрозой и предостережением. Но Эвол. Бедный Эвол! Смерть брата Эстель не мола простить. И ведь зачем-то сороты приходили в Монтелу. За много лет, что Эстель провела на левом берегу Савы, она никогда не встречала соротов. Конечно, времена были трудные, но о бродящих по округе соротах не знала до той ночи.
-  А ещё этот старикашка так ничего и не рассказал толком! – буркнула Эстель.
- Что? – удивилась Ниса.
- А, нет. Ничего. Всему своё время, видимо, – ехидно произнесла Эстель.
- Вот это правильно!
   Ниса зашла в дом и села с Неил возле печи, а Эстель осталась на улице и внимательно наблюдала за небом. В безмолвной тиши непрерывно сияли далёкие звёзды. Каждая как-то загадочно, по-своему, то появлялась, то исчезала и вновь украшала небо своим присутствием, и вновь пряталась в бесконечные глубины.
  То и дело звёзды и бледное лико луны прятались за мягкие облака. Эстель пристально смотрела в небо и удивлялась. Что ни облако, то, казалось Эстель, либо зверюшкой, либо другим существом, а то и вовсе чем-то непонятным, но чем внимательнее смотрела Эстель, тем больше существо обретало очерченный вид. Там, за высокой верхушкой могучей сосны, пролетела голова медведя, который явно вдоволь наелся и готов уснуть. Длинное облако с “хвостом” напоминало белую мышку. А там, на горизонте пролетел всадник, конь его легко ступил по мягкому облаку, грива красиво развилась на ветру, а сам всадник гордо смотрит вперёд и крепко держит закалённый в боях меч победителя.
- Как странно! – прошептала Эстель. – Впервые вижу такие красивые облака! Может, раньше я их просто не замечала? – наблюдая за облаками, Эстель ненадолго отвлеклась. Но вскоре сова думала о своих намерениях. – Найду ли я, кого ищу? О! Великая королева! Жива ли ты? Что ждёт меня впереди? – снова взгляд обратился к небу, и тут всем телом Эстель замерла. В расплывчатом облаке слились во едино знакомая причёска, выразительные устремлённые глаза и правильные черты лица... Но ту же облако растворилось. – Что это? Жослен? Как странно. Наверное, он уже в пути.
     И только Эстель расслабилась, отклонившись на спину, как перед её носом пронеслась стрела. Эстель обернулась, но никого не увидела, зато прекрасно расслышала приближающиеся шаги. Эти шаги были тяжёлые и громкие, будто противник желал, чтобы его слышали. Эстель почувствовала, как кто-то замахнулся и резво оголила свой меч. Времени на размышления не осталось, поэтому она бездумно направила оружие между рёбер в тело врага. Меч противника упал наземь и уныло блеснул в свете луны. Эстель невольно выдавила странный звук и, обернувшись, широко развела ресницы. Проткнутый, словно кусок сала, поверженный враг согнулся, срывая с себя амулет в виде клыка.
- Вот, - он протянул клык и выбросил его.
     Эстель остолбенела от ужаса. Глаза заполнились слезами. Пытаясь прийти в себя, Эстель силилась что-то сказать. Но ничего не получалось. Только дикая боль разлилась по сердцу, когда Эстель увидела Жослена. Он не был похож на себя. Изнеможенный, похудевший, с покрасневшими глазами и безумным взглядом. Но это был он, брат Эстель.
- Эстель!  - с последними вздохами обрывалась его тяжёлая речь. – Я не хотел.
Эстель скорчилась от боли и безудержно роняла солёные слёзы.
- Как же это?
- Эстель. Золторг всех обращает в рабов. Монтелу разрушена. Я даже не успел похоронить брата. Но теперь мы увидимся. А тебе пока рано.
- Что ты такое говоришь?!
- Тише. Напугаешь Неил. Я ведь не мог убить вас. Прости, они почти завладели мной. Но ты молодец, – постепенно взгляд Жослена становился светлым и спокойным. – Зато теперь я полечу в небо… как птица! Высоко, высоко! Понимаешь? – веки потяжелели и закрылись навсегда.
- Небо! О, небо! За что?


Глава 6

    Всю ночь Эстель не спала. Неил не могла поверить своим глазам. Самый сильный и храбрый на свете человек, которого она знала, старший брат Жослен был повержен магией Золторга! Как только случилось такое? И что теперь они с Эстель будут делать?
   Эстель же мучилась оттого, что собственноручно лишила брата жизни и ни секунду не колебалась, свершая это. Жослен нарочно промазал из лука и нарочно медлил с атакой. Но почему Эстель не пришло в голову сначала увидеть врага в лицо? 
     И неужели тот всадник хотел предостеречь Эстель? Но ведь он повелевал соротами и вершил кругом зло. Может, это он и перехватил Жослена. А потом напал на деревню. Что же случилось в Монтелу? Как там Аэрин?
    Истерзав себя мучительными мыслями, Эстель утвердилась в том, что домой возвращаться нельзя. Да и дома могло уже и не быть. И поэтому Неил придётся остаться с Эстель до конца.
    Впервые Эстель осознала, насколько опасной оказалась её затея, и какую ответственность она на себя взяла.
   С тяжёлым сердцем Эстель провела эту ночь в раздумьях. И многое стало видеться ей по-иному. В какой-то степени ещё вчера она была ребёнком, наивно полагавшим изменить мир. А сегодня повзрослела. Одно осталось неизменным – желание восстановить справедливость. Тем более, что пути назад уже не было.
   Мысли не покидали Эстель до утра. И лишь на рассвете она заснула, а когда проснулась, стояла глубокая ночь. Эстель испуганно оглядела комнату, в которой толком ничего не сохранилось, кроме лавки, кровати, поломанного деревянного стола, печи и полки с увядшим цветком.
- Как ты, Эстель? – послышался голос Нисы. Она готовила что-то на огне.
- Нет, - невпопад отозвалась та.
   Ниса почесала затылок.
- Мы... приготовили лодку...
Эстель прервала речь жестом...
 
    У берега Ховл Ниса приготовила лодку, в которой недавно сама перебиралась через реку. В неё и положили Жослена. Неил украсила ложе цветами. Когда пришло время прощаться, Эстель сложила оружие рядом с братом и долго смотрела в его бледное лицо, будто ожидая ответа.
   Ночь выдалась тихая. Деревья слегка покачивал ветер, небо залило кровавым заревом. Трава роняла прозрачные слёзы, река несла в себе поток небесной крови. Так вошёл в грядущий день смелый воин с крылатой мечтой.
   Пустив лодку, стояли молча, пока она не скрылась в белой дымке на горизонте. Скорбь сковала весь лес, и ни одна, даже самая ранняя, птаха не осмелилась защебетать. Тишина овладела лесом.
   Эстель ещё долго вглядывалась вдаль и с тоской шептала: “Прощай, брат! Быть может, скоро увидимся”. Она твёрдо решила идти дальше и найти способ остановить Золторга.
   
   Неил тоже понимала, что иного выхода, кроме как продолжить путь, не оставалось. Но она не жалела, что сбежала из дома вслед за сестрой. Только боль от потерь напоминала об опасности предстоящего путешествия.
   Нису поразила смелость Эстель и её сестры. Хотя поначалу ей и показалось, что это была не смелость, а безрассудство. Потом всё же дриада разглядела бесстрашие в сердцах юных воительниц. Встреча с Эстель подарила Нисе надежду, что когда-нибудь она снова обнимет своего Дэрниеля.
  Когда солнце поднялось высоко над макушками сосен, Эстель и Ниса были готовы отправиться в путь. Все припасы, что остались в деревни, девушки разделили поровну. Соорудили мешки из старых кусков материи и собрали снедь, запаслись водой. Заточили оружие и прощались, стоя возле колодца.      
   Дриада держала свой путь на юго-восток, к дельте Савы. Там, ещё детьми, нашли они с Дэрниелем дивное местечко. На небольшом острове посреди потока меж каменных валунов они обнаружили пещеру. Перед входом в неё росли диковинные цветы, каких дриада нигде больше не встречала. Это место понравилось влюблённым. А когда началась война, они решили скрыться там, если их деревню разрушат. Возможно, Дэрниель смог добраться до острова и ждёт там свою дриаду.
   На прощание Ниса спела для Эстель и Неил.

Этот мир не понятен бывает,
Новое вдруг исчезает,
Старое в вечность уходит,
Хоть никто его проводит.
И судьба – поворотов дорога кривая,
Что-то прячет, во мгле растворяя.
И удача однажды пройдёт стороной,
Но ты знай, что там, далеко за горой,
Радуга, Море, Солнце играет!
Где над волнами чайка порхает,
Где под навесом седых облаков,
Кажется, будто ты в мире снов!
Где забываешь про мира невзгоды,
Прячешься где от любой непогоды.
Где всё привычное вновь обретает
Часть той загадки, что в мыслях витает,
Где так безудержно хочется жизни! –
За болотом и озером, верной тропой
Путь твой ляжет к отчизне родной!

- Прощай, Эстель! И знай, ты навечно останешься в моём сердце! Прощай!
  Ниса обняла сестёр и покинула деревню. Эстель и Неил осматривались, решая, какое направление им выбрать: идти ли им в Тиру или сразу двинуться на север. Снова стало тихо, и сквозь тишину прорезалось глухое ржание.
- Сороты? – спросила Неил.
   Эстель отрицательно помотала головой, но рукой указала Неил отойти назад.
- Не похоже. Но нужно проверить.
   Эстель опустошила ножны и медленно двигалась в сторону, откуда прилетел звук. Неил любопытно выглядывала из-за спины сестры, ступая по её следам. Снова донесло лошадиное фырканье. Эстель подошла к краю деревни, где за соломенным забором обнаружила привязанного к дереву коня.
   Эстель удивилась и внимательно осмотрелась. Но никаких соротов не обнаружила.
- Может, ловушка? – поинтересовалась Неил.
- Тоже не похоже.
   Конь выглядел уставшим, был кем-то снаряжён и, вероятно, голоден. Но так как самостоятельно отвязаться от дерева он не мог, вынужден был голодать.
- Бедный, стоит тут уже давно, – заметила Неил.
- Верно! Жослен прискакал на нём и оставил здесь.
- Думаю, ты права.
  Эстель погрустнела и принялась отвязывать коня. Полдня пришлось потратить на то, чтобы накормить и напоить жеребца. А потом ещё и дать ему отдохнуть. Но конь пришёлся кстати, так как Эстель выбрала путь на север. Ей хотелось добраться до озера Дождей и узнать, о какой загадке говорила Ниса. После этого она направится к озеру Ясности, чтобы найти королеву. Всё казалось довольно просто, к тому же Эстель  уже доводилось преодолевать огромные расстояния, в детстве. Но раньше не было соротов на её пути. Теперь же нужно было оберегать Неил и разыскать кого-нибудь, кто осмелится бросить вызов Золторгу. А ещё – найти королеву.
   Солнце стояло ещё высоко и Эстель снарядила рыжего скакуна. Вместе с Неил она отправилась в путь.
   Миновав деревню, ехали по лесу. На удивление лес за Розд был густой. Деревья росли почти вплотную друг к другу. Неил с опаской оглядывалась по сторонам, а конь медленно перебирал копытами. Эстель следила за дорогой и слушала звуки леса. Вокруг было много птиц, и душевно щебетала о чём-то, сидя на ветке.
   Без происшествий прошёл день. Наступила ночь. Эстель и Неил расположились на ночлег возле большой сосны. Напоили коня. С тревогой оглядываясь по сторонам, собрали хворост и развели костёр. Разложили мешки и плед. Утроились так, чтобы обзор был как можно шире, и при этом сами они были незаметнее. Но, не имея опыта в таких делах, всё равно были доступны любому, кто пожелал бы их найти. К счастью, ночь прошла тихо и спокойно. 
    Рано утром Эстель собрала вещи. И после завтрака путницы двинулись дальше. Золотой лик светил так сильно, что обжигал даже сквозь кроны деревьев. А вскоре лес поредел, и жара стала невыносимой. Стояло безветрие. Облака сомнительно застыли в небесной кромке.
- Ещё немного, и я усохну! – жалобно выдавила Неил.
- Ты и так сухая. Удивительно!
- Что? Что тут такого удивительного! Я вовсе не сухая! – быстро отбарабанила возмущённая Неил.
- Как ты умудряешься в высохшем состоянии, да и обычно, так тороторить?
Неил промолчала.
- На! – Эстель протянула ей флягу с водой. – Нужно идти ближе к реке.
    Солнце, словно играло, пронизывая лучи сквозь крону великанов. Губительная жара перешла в удушливый зной. Деревья не шевелились, птицы умолкли.
- Да, – снова заговорила Эстель, – в такую жару наряд Нисы пришёлся бы кстати. Но, интересно, дриады всегда так легко одеты?
- На себя посмотри, ты ведь босая!
- Ну, это я с детства так хожу. Люблю под ногами ощущать почву.
- А её детство было куда раньше. Может, привычка с одеждой оттуда же родом.
- Пожалуй, Неил, ты права.
  Солнце зловеще светило над головами. И лишь вечером сияющий лик исчез, но облегчение это не принесло. Из-за духоты продвигались шагом. Конь устал и ослаб. Но по велению Эстель продолжал идти.
   Неил задремала и в полусне бормотала под нос: “Я уже дома? Кто занял мою лежанку?”. Эстель постоянно оглядывалась. И хотя никого не видела, чувствовала слежку. Протоптанной дороги, конечно, не было, и движение ограничивал кустарник. Но Эстель старалась сильней натянуть поводья, чтобы конь двигался быстрей.
  С наступлением темноты всякий куст внушал недоверие. Эстель чудилось, будто каждая уродливая тень обращается в монстра. Ощущение слежки только усилилось. И вдруг по правую руку за тёмным кустарником послышалось зловещее рычание.
   Эстель поторопила коня. Он спотыкался о кочки и корни старых деревьев, но переходил на галоп. Воздух тяжелел. Эстель задыхалась от зноя и была жутко напугана. Неил вовсе заснула и, пошатываясь из стороны в сторону, еле держалась в седле.
- Неил, проснись! – командовала Эстель, пытаясь удержать сестру.
  Зловещее рычание приближалось. Эстель слышала хруст веток за спиной. В воздухе даже появился запах опасности, мокрой шерсти и гнили. Преследователь пробирался через кусты и внезапно выпрыгнул перед конём.   
    Животное от испуга встало на дыбы и рвануло вперёд так резко, что Эстель еле удержала сестру и не свалилась сама. Сзади осталась чёрная стая голодных волков.
   Громадные звери, выпучив злобные красные глаза, взъерошив щетинистую шерсть, устроили гонку, преследуя цель до реки. Конь бездумно проносился через кусты, как будто не был сражён зноем. Эстель одной рукой крепко схватилась за поводья, другой удерживала сестру, постоянно подпрыгивая и съезжая с седла. Лицо её побледнело, полился холодный пот, но остановить животное она не могла. И не хотела.
   Неил проснулась от резких прыжков и с ужасом обнаружила погоню. Перед носом пролетали кусты, и ветви хлестали её по лицу. За спиной слышалось голодное рычание, а обзор спереди закрывала спина Эстель. С безумной скоростью мимо проносились деревья-великаны, бесчисленно сменяющие друг друга. Почва становилась влажной, во все стороны летели брызги.
   Волки лязгали острыми зубами и, не отставая, держались возле скакуна. У реки конь не знал, куда ему деться и жалобно заржал, не желая умирать. Он дёрнул головой и встряхнул тело. От такой встряски отстегнулось седло. Эстель с сестрой съехала на бок. Конь встал на дыбы, пронизывая ржанием глубокую реку и таинственный лес, и подался вперёд. Эстель разжала руку и грузно свалилась наземь. Сверху опрокинулась Неил. Конь грубо фыркнул и вырвался из окружения, волоча за собой седло. Но зловещие взоры и хриплое рычание предназначалось не ему.
  На середину вышел вожак – Оскал жадно облизнул единственный клык и в глазах его загорелся огонь.
  Неил отползла назад и упёрлась в большой валун, за которым почти бесшумно протекала и раздваивалась река. Деревьев в округе почти не было, а те, что были  устало склонились от жары. По-прежнему стояло безветрие, и душил тяжёлый воздух.
   Вдруг один из волков кинулся вперёд. Эстель  отбросила его ногой. Но в ответ прыгнул вожак, повалив Эстель на лопатки. Острые когти на мощных лапах впились в плечи. Длинным склизким языком волк облизал огромные зубы и торжествующе посмотрел жертве в глаза. А Эстель пронзила острая боль. Оскал сдавил плечо в том месте, где оно было перевязано. И старая рана вновь начала кровоточить. 
  Остальные волки окружили Неил, беззащитно оглядывающуюся по сторонам. Оскал огрызнулся, подавая стае знак к атаке, и попытался вцепиться Эстель в горло. Но она схватила обеими руками его пасть и крепко сжала. Несколько волков в прыжке двинулись к Неил. Она громко крикнула и затихла от страха. Оглушённые волки остановились, мотая мордами. И Неил выпустила шакрам. Он пролетел так, что порезал впередистоящих волков и вернулся к Неил. Волки заскулили и отпрянули. Теперь Неил наблюдала и ждала нападения.
   Эстель в это время сопротивлялась Оскалу. Он царапал её когтями, пытаясь освободить морду. А Эстель пинала его в живот. Ей удалось толкнуть волка и быстро подняться на ноги. За миг до того, как Оскал впился бы ей в ногу, Эстель вытащила меч, остановив лезвие перед носом животного.
   Тут он замер, взъерошив шерсть. И из леса выбежала стайка небольших существ, с виду напоминавших кроликов. Маленькие серые существа походили на кроликов мордами и косыми глазами, но на голове у каждого красовался рог. Да и зубы у них были больше и острее кроличьих. Толстые тела покрывала голубая щетинистая шерсть, кое-где сбившаяся колтунами. Короткие ножки слегка выглядывали из-под шерсти и туловища. Но проворства у этих существ оказалось не мало. Быстро распределившись по кругу, они устремили свои блестящие зенки на стаю волков и медленно подбирались ближе, огрызаясь и фырча. “Грр, хрр, гхр! Рр! Грр!” –  доносилось с волной ненависти.
   Сначала стайка окружила волков, но те почтительно отступили. Поджав хвосты и повизгивая, они быстро убежали  в лес. А маленькие свирепые животные тут же набросилась на добычу. Вонзая свои гадкие зубы, существа наслаждались кровью, медленно стекавшей по ногам Эстель. Неил забралась на валун и взирала на гадёнышей с отвращением. Пара толстеньких существ перед ней всего лишь отвлекали внимание, а сзади готовилось нападение. Острые зубы, словно две иглы, глубоко вошли в спину, чуть ниже лопаток. Неил почувствовала, как длинные клыки неторопливо выходят наружу и вновь вонзаются в тело.
  Отпихивать и отбрасывать животных оказалось бесполезно. Они тут же возвращались и снова нападали. Умудрялись выскальзывать из рук и избегать пинков ногами. Меч против них тоже был бессилен. Они были слишком мелкими и быстрыми, а Эстель с мечом неповоротлива и неуклюжа. Неил крутилась, орала и размахивала руками. Так иногда удавалось задеть зверьков. И их тушки падали на землю. Но стаю это злило ещё больше. Они прыгали и кусались, дико рычали и переглядывались друг с другом. Волки в сравнении с ними были просто сворой домашних собак. Прыткие животные измотали и искусали своих жертв.
  Наконец, Эстель удалось сразить нескольких паршивцев, ещё одного раздавить ногой, а остальных отогнать на пару оновых шагов. Узкие створки глаз нападавших тут же превратились в сплошную полосу, излучающую гнев. Немедля существа сошлись группой и с боевым зовом побежали на Эстель.
- Так даже лучше! – обрадовалась Неил и поспешно выпустила шакрам. Поразила не всех. Но троих оставшихся разрубила Эстель.
   Сумасшедшее сражение не оставило путницам сил. Они истекали кровью, были вымотаны и опустошены. Помимо этого на самочувствии сказывалась духота и усталость. Не сделав ни шагу, обе свалились наземь, изнемогая от боли. Тонкие глубокие раны по всем телу ныли и кровоточили.
- А волки, оказывается, боятся кроликов, – пытаясь отдышаться вымолвила Эстель.
    Неил удивлённо осмотрела сестру и улыбнулась.
- И кишит же этот лес всякой дрянью, - произнесла она.
- Точно.
   Эстель оглядела местность в поисках мешков с провизией. Но один мешок потерялся ещё при погоне, а второй, прикреплённый к седлу, сгинул вместе с конём. Ситуация оказалась печальной. Ни еды, ни пить. Ни тёплого пледа у сестёр не осталось. Из последних сил они промыли раны в реке и устроились за валуном, на котором пыталась спастись Неил во время нападения. Веки слипались, и, прижавшись друг к другу путницы невольно уснули.


Глава 7


  Утро предвещало перемены. Кровавый оттенок небес сменился голубой гладью. Река принесла прохладу. Доносились редкие голоса птиц. Деревья тяжело склонились друг к другу, отходя ещё от вчерашнего зноя. И Неил проснулась в безответном молчании.
  Загадочной тенью пробежала по ветке белка. Неил поёжилась и прильнула к камню. И, не обнаружив рядом с собой Эстель, она огляделась. Всё та же унылая картина вчерашнего боя: тишина, лес и сырость. Но куда подевалась Эстель?
- Эстель, - прошептала Неил, не забывая об опасности леса. – Вот незадача!
Неил дважды огляделась, но нигде не обнаружила следов сестры.
- Может, рыбу ловит?
Неил осмотрела берег. Там тоже было пусто.
    Немного побродив по окрестностям, Неил уселась на камне. Раны от укусов болели, было холодно и сыро, хотелось есть, и пропала сестра. В более неопределенное положение Неил ещё никогда не попадала.
- Эстель, – протянула Неил. – Может, охотится в лесу?  Но я бы её не бросила! И она меня, – с опаской заметила Неил. – Где же ты? Эстель, вернись!
 
  Эстель не пришлось ворочаться  на сырой земле. Пригретая мягким пледом, укрытая от ранних лучей золотого лика, она удобно разлеглась на высокой лежанке в небольшом домике.
 Проснувшись, она не сразу пришла в себя.
- Где я? – Немного поёрзав, она свалилась с ложа.
   Сразу тело напомнило о ночном сражении. Эстель скорчилась от боли, а потом осмотрелась. Когда боль стихла, на лице проступило удивление.
  Эстель находилась в небольшой темной комнатке, плотно обставленной разными предметами. Полукруглый вход обвивали ползучие травы. Свет чуть брезжил сквозь зелёную завесу растений и мягко падал на застланный шкурой пол. Каменные стены украшало оружие. Вдоль стен в чётком порядке от большого к маленькому были расставлены восемь кувшинов. Перед ложем выстлано сено. По правую сторону от входа вливался в стену угловатый столик с каменной скамьёй, обветшавшей от сырости.
  С улицы тянуло прохладой, врывался дурманящий ветер. Птицы игриво призывали выйти на свет. Любопытство превысило предостережения. Но на всякий случай Эстель взяла лежавший у её ног Хризон и бесшумно покинула лежанку. Туманна, но безоблачна показалась ей здешняя природа, ясна и загадочна, проста и непостижима. Желтый лик ослеплял сонные веки, ветер и пение заглушали мысли. Но в ярком сете появилась фигура.
  Эстель почувствовала слабость, но пришедший не дал ей упасть. Через мгновение Эстель вновь оказалась на лежанке. Из-за ранений она чувствовала  себя беспомощной. Тело окаменело, и каждый вдох давался с трудом. Веки смыкались, и губы почти не шевелились. Не без труда Эстель удалось выговорить: “Пить…” Тут же прохладная чаша коснулась жаждущих уст.
  Расплывчатое фигура, наконец, собралась в чёткий образ: синий балахон, закрывающий лицо капюшон, нежный ощутимый взгляд и голос, волнующий душу. Не веря своим глазам, Эстель протянула вперёд руку, пытаясь дотянуться до человека в синем. Остановив кисть возле груди, она встрепенулась:
- Твоё сердце греет кровь, ты не сорот, - Эстель передала чашу объятию его руки. – Синий всадник…
- Моё имя Джорион.
- Джорион, - с наслаждением повторила Эстель. – О, Боги! – тут её осенило. –  Неил! Неил! Она там одна? Где она? Ты её бросил?
   Эстель умоляюще глядела в пустоту капюшона, но в ответ услышала лишь строгое:
- Вам обеим здесь не место.
- Она совсем ещё ребёнок! Как ты мог бросить её? Или ты? – снова телом овладела слабость.
- Я не тронул её.
- Но оставил одну? – Эстель разозлилась. – Сейчас же отведи меня к ней! Нет, я сама пойду!
   Эстель хотела подняться и покинуть пещеру. Но Джорион пригрозил ей, остановив рукой. Да и как только Эстель поставила ногу на пол, почувствовала невыносимую боль.
- Ты не дойдёшь.
- Она погибнет из-за тебя!
- Будет умницей, и вернётся домой, – Джорион развернулся и сел за стол у входа, наблюдая за Эстель.
- По твоей милости у нас нет теперь дома.
- Ну, тут ты не права.
  Эстель ещё раз предприняла попытку покинуть пещеру. Конечно, Джорион перегородил ей выход. Он обхватил Эстель за плечи, и она не могла двинуться дальше. Сопротивляться было бесполезно и, если бы не беспокойство о сестре, то и неохота.
- Там полно всяких тварей!
- Поэтому я велел вам убраться из леса, – руки Джориона стали такими тёплыми, что даже обожгли плечи, и Эстель вздрогнула. – Но твоё упрямство чуть не погубило вас. – Тепло стало распространяться по всему телу. Ощущение окаменелости покинуло Эстель, она почувствовала энергию, исходящую от Джориона. Нахлынувшая сладость затуманила сознание, и Эстель заснула. 

   Нерешимость властвовала в Неил, мятежность переполняла её дух. Мысли не давали покоя, но сердце рвалось вперёд.
   Она не знала, куда идти, где искать Эстель, но оставаться на прежнем месте больше не могла. Ватные ноги еле держали израненное тело, сомнительный туман в глазах был необыкновенно трудным препятствием для движения. Голова почти отказывалась думать, ноги – шевелиться. И всё же Неил медленно продвигалась по направлению… в никуда. Она не понимала, в какую сторону направилась, но тщательно перебирала ногами по болотистой местности. Каждые пять шагов взывала к Эстель, не теряя надежду услышать ответ.
   В окружение мрака и тени, в присутствии ветра-доносчика и деревьев-стражей, она проделала большой путь, безуспешно окликая сестру. Когда Неил подошла к каменному мосту с литым парапетом и волчьими скульптурами с четырёх краёв, сил совсем не осталось. Волки на мосту выглядели ужасающе, но Неил этого не заметила. Правый, ближний к Неил, застыл с презренно отведённым на восток взором. Левый – подозрительно смотрел на юг, противоположный ему на другой стороне, взъерошил щетинистую шерсть и оскалил пасть, последний – всем телом был устремлён вперёд.
  Неил просто перешла мост. Путь не очень-то радовал, пахло болотом и смрадом. Глаза слипались под тяжестью обременённых век. И день уже не казался днём: серость и мрак окутали тело, туман и пар заполнили лес. Земли почти не было видно, зато голодное бульканье старого болота отчётливо звучало в воздухе, затруднявшем дыхание.
   Пара следующих шагов привели к топи. Здесь уже совсем трудно дышалось, а обратный путь залила вода, и спрятал туман. Неил почти ничего не видела, ступая наугад. Ещё через мгновение она оказалась среди маленьких кочек и сине-зелёной воды. Ещё вдох, и она наглоталась смрада. Редкий, голый лес, колючие кочки, туман и серость окружали её. Даже небо здесь заслонил густой застой паров. 
  Зловонье порядочно одурманило Неил. В глазах появились темные пятна, послышался крик. От этого Неил пришла в сознание и поняла, что кричит она. Множество иголок пронзили тело и перемещали его куда-то. Скользя меж запутанных в траве корней, натыкаясь на кочки, ныряя в случайные ямы, Неил перемещали почти по земле.
 “Триллинги! Болото славится ими! Молодец, Неил! И что тебя сюда привело?” - так размышляя, она и не заметила, как оказалась под угасавшими лучами солнца. Смрад и пар всё ещё окружали местность. Неил приподнялась: грандиозные каменные строения на болоте возвышались почти вровень с деревьями. Маленькие домики очень плотно прилегали друг к другу, формируя ребристую гору. Обрисовывая её золотистыми лучами, свет падал на лес громадной огненной птицей.
- Может, они и не злые вовсе? Маленькие заботливые существа, напоминающие колючие кочки… Или я их ужин? Оно дело, и правда, надо бежать…


Глава 8

   Свет еле брезжил, выбрасывая тревожное пламя. Деревья спали, перед глазами плыл раскалённый воздух, и запахи душили сознанье. Неил оглянулась, но встать не смогла. Вдруг она почувствовала, как плотная деревянная стена деревьев слилась с шипящим болтом и огненной птицей. Резкий ветер словно паутиной обтянул её тело и тысячи маленьких существ утащили тело под воду – безжизненной жертвой Неил затихла среди камней…
 
    Уже к вечеру Эстель вновь покинула лежанку. Она подошла к выходу и обнаружила Хризон, лежавший на траве. Утром, когда слабость одолела тело Эстель, она обронила его. Теперь Эстель вновь вложила меч в ножны и пообещала больше не терять его. Затем она вышла из пещеры и огляделась.
    Совсем не такой как утром предстала теперь природа. Темнота внушала страх, недоверие врывалось с порывами удушливого ветра. Смущала тишина, и изнутри пронзало одиночество. Отчего-то пришла печаль. И вдруг Эстель поняла, что никогда больше не увидится с Неил.
   Чувство отчаяния подкатило к горлу и было готово вырваться с криком наружу. На миг показалось бессмысленным пытаться в одиночку что-либо изменить в этом мире. И глаза Эстель потухли. Но даже на пороге отчаяния всегда есть нечто, заставляющее жить. Везде, где смерть, есть и жизнь, где одиночество – там и спокойствие. Неил и братья помогли Эстель поставить цель и начать свой путь. И они пали жертвами ради того, чтобы Эстель до победного конца верила в правильность своего выбора.
    Обдумав всё произошедшее, Эстель уселась на траву и томно глядела вниз. Здесь, у самой земли, открывался взору новый мир: по шёлковой траве пробегали волны; по чёрному берегу в суматохе торопились муравьи, унося на себе палочки для жилища; жуки спешили не опоздать; божьи коровки улетали в небо, превращаясь в точку. И лишь старый сверчок устроился у небольшого камня и трепетно стрекотал.
   Вдруг Эстель почувствовала дыхание. “Джорион”, - подумала она. Тут же послышалось сопение и хриплое рычание. Эстель испугалась, оцепенела, но мгновенно заглушила страх и повернулась. Окутанный туманом и блёклым светом, с востока приближался человек в синем капюшоне.
  Джорион подошёл на расстояние онова шага, оглядел Эстель. И, убедившись, что она в порядке, раны почти зажили, и только печаль застыла на её лице, строго произнёс:
- Возвращайся домой.
    Эстель посмотрела на Джориона как на сумасшедшего. Он зачем-то спас её, но бросил Неил. Из-за нападения его соротов убили Эвола, и Жослен был одурманен из-за сил, которым служил Джорион.
- Ты просишь меня отступить. Но ради чего тогда погибли мои родные?
- Эти жертвы были бессмысленны. Ваша глупость погубила их.
- Ах, – от недоумения Эстель побледнела. – Глупость? Ну, конечно, служить тёмному трону – это не глупость. А вернуть былой мир – глупость!
- Оставь эту затею. У тебя не хватит сил, – будто бросая вызов, произнёс Джорион.
- Я хотя бы попытаюсь!
- Зачем тебе это?
- За тем, что лучше умереть, сражаясь, чем прятать своё лицо под маской тени!
   Джорион замолчал. Эстель обвинила его в трусости и неспособности противостоять злу.
- Не знаю, зачем ты это сделал, но спасибо, что вылечил раны. Пожалуй, на этом всё. Ты не убедишь меня вернуться в разграбленную и разбитую деревню ни с чем. И если ты хотел меня остановить, то следовало убить меня, а не лечить.
Джорион усмехнулся.
- Ну, это поправимо.
    В то же мгновение звон стали наполнил лес. Джорион атаковал. Он так неожиданно и резко сделал выпад, что Эстель с трудом успела достать меч и отразить атаку. Джорион был быстр и ловок. Он загнал Эстель в пещеру, где ей было трудно уворачиваться, и продолжал нападать.
    Эстель не могла связать все его поступки воедино. То он предупреждал её об опасности, то приводил соротов, то лечил, а то вдруг атаковал. У Эстель сложилось впечатление, что Джорион дразнит её, нарочно пытается разозлить, чтобы сломить её и победить.  От такого предположения Эстель и впрямь разозлилась. Она сконцентрировалась на движениях меча Джориона и успешно парировала. Каждое новое нападение получало сильный отпор. Эстель пыталась выйти на улицу, чтобы вести бой при свете. В пещере же стало так темно, что частое столкновение лезвий вызвало мерцание.
   Казалось, Джорион забавляется и не прилагает никаких усилий, чтобы вести поединок. Эстель, напротив, очень старалась и вскоре стала чувствовать себя напряжённой. Под ногами разбилось несколько ваз, опрокинулся какой-то деревянный предмет и ещё куча препятствий мешали ей двигаться. И хоть она отлично владела мечом, этого оказалось недостаточно, чтобы победить Джориона. В конечном счёте она споткнулась и упала.
   Грозное жало лезвия воткнулось в пол рядом с ухом Эстель. Джорион склонил голову и, сквозь темноту капюшона, незвучно произнёс:
- Ты не готова, – а потом настойчиво добавил: – Не хватит сил!
   Он медленно опустил меч в ножны, стоя над поверженной Эстель, и бесшумно удалился из пещеры.
- Что значит, ты не готова?
   Эстель поднялась на локти.
- Он издевается. Да кто ты такой?
   Эстель вышла на улицу. Но Джорион был уже далеко. Он ушёл, оставив Эстель с проигрышем.
    Тогда Эстель расстроилась. Она в смятении сделал круг по траве и легла на землю. Эстель ждала. Ждала, сама не зная чего. Вдруг на её застывшее лицо опрокинулась холодная капля и, медленно сползая,  обогнула подбородок и растворилась. Послышался гром. И только Эстель успела моргнуть, как оказалась мокрой с головы до пят.
    Земля жадно глотала прозрачные слёзы долгожданного дождя. Деревья смиренно вникали в тонкое постукивание капель. В одиночестве Эстель вернулась в пещеру и пролежала там до самого утра.

   А когда солнце поднялось высоко над деревьями, ветер снова принёс пыль. Вернулась духота и тяжесть. Трава стала походить на выгоревшую солому, земля – на измученный зноем родник. Эстель снова вышла из пещеры, озирая стеклянным от усталости взглядом мраморное небо и горящее лико.
   Ей хотелось остаться месте и ждать, пока смерть пригласит в гости. Она вспоминала семью, друзей и прокляла свою беспечность. Но что-то очень далёкое заставило вздрогнуть недвижимое тело. Эстель моргнула, покрутила головой и глубоко вдохнула. Очень лениво она поднялась и направилась в лес.
   Всё здесь вызывало недоверие: высокие деревья, недоступное небо, удушливый зной, темнота, коварная тишина и злобный шелест. Безжизненно пустой, лес перешёл на тихий скрип. С разных его концов, без умолку доносились жалобные ворчания. То ветка треснет под ногой Эстель, то скрипнет пень, или заплачет сосна.
  С каждым шагом ворчание леса усиливалось. Но как заворожённая, Эстель шла, не обращая внимания а звуки.  Путь был долгий. Долгий и вёл в бездну.
   В глазах всё поплыло. Предметы обрели неправильные очертания. Время будто остановилось. Каждый шаг требовал неимоверных усилий. Дорога тянулась, словно свежая кожа: туго, но верно и медленно разрываясь.  Направление давно потерялось, понимание времени суток исчезло. Два дня Эстель провела в пути, останавливаясь только на ночлег. От голода сводило живот и подкашивало ноги. Ночи, проведённые в холоде, откликались по утрам болью в спине и шее. К концу третьего дня сил почти не осталось. А природа все так же пугала таинственным скрежетанием в лесу и терзала удушливым зноем.
   Но уже незначительные изменения в воздухе придали Эстель силы. С запада потянуло прохладой.
   К наступлению ночи Эстель вышла на дорогу. Ровная, прямая, дорога освещалась первыми звёздами. По ночному небу проплывали перистые облака с розоватым оттенком. Звёзды заманчиво подмигивали с высоты. Деревья вдоль дороги, чередуясь с невысокими кустами, сплошной линией тянулись до горизонта.
    Эстель устало продвигалась вперёд, ничуть не тревожась об опасности. Казалось, ни что уже не сможет напугать или удивить её. Ни пустота леса и таинственные звуки, на сороты и даже близость смерти, не  заставили бы Эстель вздрогнуть. Она шла, словно под чьей-то волей, преодолевая усталость и голод.
    Ещё немного пути пришлось преодолеть, и дорога стала песочной, а в воздухе появился туман. Всё далее углубляясь, Эстель трудно было что-либо разглядеть перед собой. Но как только туман немного развеялся, изумительная картина заставила Эстель удивиться: словно врата венчали дорогу обвитые ползучими травами стволы и кроны деревьев. Мягкой периной казались розовые облака; гладкий песок уходил под воду прозрачного озера. Туман прикрывал водную гладь, отражающую небо и яркие звёзды. Эстель вздохнула, и чистый воздух одурманил её.
   На этом удивления не закончились. Пройдя обвитые травами врата из деревьев, у самой воды Эстель разглядела призрачную фигуру.
- Шшш… - существо неодобрительно повернулось, и Эстель оцепенела: словно в двух половиках смешалась куча кровей. Пронзительный взгляд её поражал на расстояние. Лицо чётко разделялось на две стороны: глаза разные (один бессмертно-чёрный, другой глубоко-синий); волосы разные (с одной стороны – светлые, волнистые аккуратно ложились на плечи, с другой – короткие, прямые, чёрные), к носу спускалась белая прядь; нежные губы прикусывали острые длинные клыки. Когда существо говорило, появлялся змеиный язык. Кожа дышала, она, точно от дождя, навечно была покрыта каплями.  – Щш… - существо медленно приближалось.
- Кх… - только и выдавила Эстель.
- Дит-тя, – шипела химера. – Ш-шагай, ш-шагай за мной-х…
   Эстель словно во сне последовала за той, от которой у неё мурашки по коже забегали.
    Почти не касаясь земли, существо непрерывно ступало в воду, затягивая за собой пленницу. Звёзды внезапно померкли, тишина обрела могильное спокойствие, Эстель не противилась сомнительной воли.
- Ш-шагай, ш-шагай! С-ступай, дит-тя. С-сон. Только с-сон. Увидиш-ш-шь, увидиш-шь, дит-тя. Ты приш-шла, теперь всё будет конч-чено.
   Эстель бездумно повторяла движения, мягко ступая по воде...
- Ты легко поддаёш-шьс-ся, да-а, легко паддаёш-шьс-ся, – химера остановилась на середине озера, обратившись лицом к Эстель. Эстель стояла, не проваливаясь под воду, и как во сне внимала голосу шипящей химеры.  – С-слушай, с-слушай и ус-слышишь. С-смотри и увидишь! – по велению её рук воды озера рассеклись. Она звонко прошипела непонятное слово, и вода шёлком окутала её лягушачье тело.
   Сова настойчивым уханьем сопровождала шипящее зрелище. И это было последнее, что услышала Эстель, стоя на воде. А потом вода заполонила всё.   
   Эстель находилась под властью химеры и стремительно погружалась глубже и глубже. Продвижение привело к подводному городу эльфийского декора, каменных колонн и голубых куполов величайшей мастерской работы. Глубокое пространство городского объёма, не охватимого взглядом, открылось Эстель. Сейчас же она опомнилась и испугалась. И когда опомнилась, начала задыхаться, глотая воду. Придя в себя, она в себя пыталась грести на поверхность, химера продолжала тащить её вниз.
    И вдруг ледяная рука охватила узкую кисть Эстель и стремительно повела в самое сердце ледяной глубины.
   Бесплодная смерть царила здесь. Тихое, глубокое, тёмное, необъятное, грандиозное царство. Потрясающая красота громадных сооружений поросла водорослями.
   Кровь начала остывать, воздух заканчиваться. Тревога, испуг, отчаяние, и Эстель сломил холод, непривычный для горячего сердца.
   Но подводная прогулка уже заканчивалась, проводница свернула в храм. Немного поднявшись, оказались в зале, наполненной воздухом и темнотой. Тёмная зала хранила в себе множество полок с книгами и тишину.
- Пос-слушай с-совет.
- Но, х…
- Здесь нет жизни и никогда уже не будет! Ошибка – люди, эльфы, земные твари! Ты!
- Что? – Эстель пришла в ужас, осознав, что попала в ловушку.
    Эстель вылезла из воды. Она замёрзла и пыталась отдышаться. Ужас застыл в её взгляде. А водяная химера поднялась над водой и величественно осмотрела залу.
    В зале не было окон, зато множество дверей вело к истории затерянного прошлого. Пол – угрюм и неприветлив, стены – поросли мхом. Стены являлись как бы продолжением океана, глубины, вечности. Полки – многочисленные полки с книгами заполняли залу. Книги – все одной обложки.
- Зачем ты привела меня сюда?
- Чшш! Как же, как же! Сиди здес-сь! Здес-сь тебе мес-сто! – а потом существо перекосило, и она стала говорить заискивающе. – История веков! Вся ис-стория тут. Тут и ты! Я ждала тебя. И амулет! З-здесь, з-здесь все ответы.
   А через мгновение существо оскалилось и грубо прошипело:
- Шшш! Ты – вина всех страданий! Умри здесь!
- Нет, - Эстель помотала головой, - нет!
- Слушай, слуш-шай!
   Загадка озера Дождей, дева Дождей, покрытая мелкими каплями воды надвигалась на испуганную Эстель.
- Не подходи! – Эстель обнажила меч.
- Тиш-ше! Тиш-ше! Здес-сь! Здес-сь…
- Отойди! Ты пугаешь меня!
- И его я поймаю! Всех! Шш! Всех накроет волна ненависти, и Вихрь уничтож-жит жителей островов! – и снова тихо и ласково продолжила дева. – Он не хлад душ-шою и горяч в груди, лиш-шь, утомлённый тьмою, во мраке погребён, но с-свет найдёт дорогу, точно вода в ладони! Как и ты.
    Эстель отходила назад, держа перед собой меч. Но дева Дождей вдруг становилась  приветливой и пыталась что-то сказать, и Эстель не могла атаковать её. То вдруг химера зловеще хохотала и подступала так близко, что Эстель готовилась к атаке.
- Ты – ад, ты – с-смерть, нет с-спасенья! Нет!
   Свет, яркий свет заполонил залу, Эстель окунулась в океан, почувствовала остроту погружения и вновь вернулась в залу. Двуликая призрачная незнакомка исчезла. Остался её мучительный голос.
- Нет у мира надежды, нет! Вернутс-ся с-страдания,  вс-сё равно вернутс-ся! Лучше стереть вас-с навс-сегда! Мой вихрь, я с-сотру вас! Нет, ты не то, что ожидаетс-ся! Нет, нет… Нет! Есть шанс-с! Ес-сть! Ты и он! Он…да…ссс…
     Голос утих. Голова у Эстель разболелась. И куда деваться из этой залы, она не знала. Тоска приблизилась к самому серцу Эстель. Свет померк. Лишь крохотная свечка у одной из дверей гордо роняла лучики тепла.
 Эстель выпустила из усталых рук Хризон, он печально блеснул и затих в темноте.

     Долго ещё царило молчание. Свечка проигрывала войну с тьмой. Но пока ещё в зале мерцал маленький огонёк, Эстель решила осмотреть книги.
   Эстель практически на ощупь выбирала с полки книги и старательно открывала их книги одну за ругой, всматривалась в них и с грустью закрывала. Все книги были пыльными и ветхими. Страницы – пожелтевшими. Все имели одинаково толстую серую корку. На первых страницах некоторых книг Эстель всё же различила эльфийские письмена, на других – людские. Но прочие не смогла разобрать. Книги отсырели, и буквы в них слились в чёрные полосы. А те строки, что были ясны, ни о чём толковом не поведали Эстель. Несколько слов она прочитала из книг со сказками, ещё несколько – из книг о традициях народов Эроса.
- Все, как одна, - глаза бегло охватывали прострнство: комнату, и книги, и мрак, и двери. – Потрёпанные обложки, жёлтые страницы, даже ничего толком не прочитать.
   Тут Эстель неожиданно наткнулась на что-то необыкновенно большое и тяжёлое. Пыль веками скапливалась на поверхности предмета и мягкой коркой неотделимо срослась с ним. Предмет заинтересовал Эстель, и это придало ей сил. Эстель ухватила догоравшую свечку и небрежно поднесла её к полке. Большая серая от пыли книга с тремя свежеми следами от пальцев, зеленоватыми, как некогда и обложка, лежала среди тысячи похожих между собой.
     Эстель спешно провела рукой по толщи пыли – проявилось изображение. Это была старательно вырезанная карта с мельчайшими деталями. Присмотревшись, Эстель узнала Океанию и её острова. Ещё торопливее Эстель открыла книгу и тревожно всматривалась в изображения: первую страницу украшала потёртая надпись забытого пророчества на эльфийском языке. Надпись гласила: «В огромном мире всегда есть добро и зло. Но лишь там, где есть Надежда, зло будет повержено. Придёт время, и взойдёт Солнце, Звёзды воссияют на небе! Тогда на свет появится сильный род. Он будет отмечен знаком и подарит миру Надежду». Далее на страницах были карты Эроса, Харона и Нереиды. За ними следовало ещё несколько карт. Но эти отличались от предыдущих. Они несли не наземное, а подводное существование: огромные города, окутанные бездной и жидкими лучами тёплого лика.
- Точно то, что я так долго искала! Точно! Здесь, всё здесь! Я даже не верю…  Подводные города эльфов! Наверное, с их помощью удалось спастись жителям Эроса. Жаль, что не всем. И жаль, что такие величественные сооружения оказались теперь заброшены. Но почему? – пауза. – Нет! – Эстель перевернула страницу, но выведенный далее текст не был завершён и написан на незнакомом Эстель языке. – Нет, как же так? – она трепетно пролистнула книгу с конца, более не обнаружив в ней слов.
   Первую половину книги занимали красочны пейзажи и портреты. Некоторые из них были подписаны на языке, которого Эстель не знала. Но большая часть картин не имела подписей. Вторая половина книги была пуста, словно кто-то специально оставил в ней место.
   Примерно в середине книги с одной стороны разворота Эстель увидела портрет юноши. Изображение на листе не было ветхим и затёртым в отличие от большинства других портретов, идущих перед ним. На другой половине разворота ничего не было. И следующие страницы тоже были пусты. На развороте перед юношей Эстель увидела двоих: нежную эльфийскую девушку и крупного мужчину-эльфа с печальным выражением лица. До них целый разворот занял незнакомый Эстель пейзаж. Ещё раньше целая картина. На зелёной траве возле реки расположились ребёнок и две девушки. Из реки на них глядели две неяды, а в ветвях возле ивы сидела дриада. Ещё раньше были портреты эльфов, людей, гномов и других существ.
   Эстель дважды пролистала книгу. А потом остановила взгляд на юноше. Он был красив. Принадлежал к роду эльфов и выглядел мужественно. Его одеяние, как и одежды других эльфов, было так мастерски и детально отражено на бумаге, что, казалось, оно светится серебряным сиянием. На плечи юноше спадали длинные светлые локоны. Глаза выражали спокойствие и чистоту. Краски отчётливо сохранили цвета и передали глубину его ночных глаз. Смуглая кожа отражала свет серебряного лика. Свежий румянец выдавал незрелость.
- Какой красивый! И чем ты так прославился, что тебя поместили в книгу? Ничего, только портрет. Странно. Почему в книге только портреты? И она очень красивая, – Эстель пролистнула страницу назад. И глазам открылась необыкновенная красота. Молодость, строгость и нежность отражались в глазах изображённой девушки. Она стояла во весь рост перед окном, придерживая тонкий тюль.
   Милая эльфийская девушка выглядела таинственно и привлекательно. Только взглянув на неё, сразу становилось ясно, что она принадлежит знатному роду. Её нежная смуглая кожа излучала здоровье, приветливый взгляд – уверенность, а улыбка – доброту. Газа её были удлиненной, миндалевидной формы, карие. Губы – пухлые, алые, а фигура – безупречная. Нежная, хрупкая, уверенная в себе и глубокая натура разглядывалась в портрете. Изображение казалось живым и чувствующим.
   Необыкновенно гладкие, как шёлк, русые её волосы спускались к ногам, играя со светом. Две пряди чёлки загадочно прикрывали лицо, опускаясь до плеч и рыжим огнём разгораясь на кончиках, отделённых бардовой лентой с золотыми узорами. Неестественно большие круглые серьги пронзали аккуратные острые ушки, сверкая золотом в лучах тепла. Шею обвивала фиолетовая лента, от неё три ленты спускались к нежно-сиреневому, почти белому, платью. Платье неровным подолом скрывало босые ноги. На одном обнажённом плече Эстель вдруг заметила родовой знак – полую восьмиконечную звезду, окольцованную золотыми кругами-солнцами.
   Дрожащей рукой Эстель провела по странице и застыла в изумлении, пристально всматриваясь в столь живое изображение.
- Неужели ты?.. – Эстель задумалась. –  Зачем Умбриэль заточила свою силу  в амулет? Будь проклята эта книга! Для чего нужна книга без букв? – Эстель сделала паузу. – Ух, старый Он! Не мог рассказать мне!
   

Глава 9

     Свеча почти догорела. Неизвестно, откуда она вообще взялась в этой зале, но отслужив свой срок, она медленно расплавилась.
   Настала пора уходить. Больше Эстель здесь ничего не задерживало. Вновь в душе подогрелся интерес к предстоящему. Эстель следовала по верному пути. Так говорило ей сердце, и она верила. Отсутствие букв в книге, недомолвки старика из АТЛ и куча соротов на пути, – ничто теперь не сможет разубедить её.  И хотя гораздо проще было бы понять, куда двигаться, если б были буквы в книге, или старик рассказал бы всё сразу. И, наверное, братья и Неил не погибли бы тогда. Но этого Эстель не могла знать.
   В душе её было неспокойно. Злость уживалась с любопытством, терзая измученную и уставшую Эстель. Она плохо представляла, как выбраться из подводной ловушки, а потому в глубокой задумчивости бродила по зале.
   Она тихо обошла все полки, подняла Хризон и, проделав почти полный круг, обнаружила коридор, ведущий вниз. Стены и пол не отличались от тех, что были в храме озера Дождей, и только мрак заполнял пустоту. От этого делалось страшно. Эхо от каждого шага гуляло по пространству коридора, и всё далее становилось темней.
   Вот тьма вовсе окутала тело и предала газа. Ничего нельзя было разглядеть, зато отчётливо слышалось, как хрустальные капельки воды разбивались о твёрдый пол. Каждый шаг всё более отделял мысли от реальности. Эстель ступала наугад. Холод вонзался в душу, словно ледяной меч. Чем глубже вели шаги, тем длиннее и тоньше казалось лезвие, тем острее чувствовался лёд.
   Внезапно  пол под ногами стал рушиться, и не успела Эстель опомниться, как уже оказалась под водой. Тяжёлые каменные плиты потянуло ко дну. Некоторое время Эстель следовала за ними, суетясь и испуганно болтая руками. Дыхание прервалось, страх сжал сердце.
   Оказалось, что Эстель прошла по коридору в полукруглый выступ здания, в котором и обвалился пол. Камни обрушились, и от столкновения со дна поднялся клуб грязи. Вода стала мутной.
    Эстель старалась выплыть на поверхность, которую даже не могла различить сквозь толщу воды и грязи. Сил не хватало, тело немело, а перед глазами появились тёмные пятна. Эстель овладевала паника.
- Потонеш-шь, не потонеш-шь? Потонеш-шь! Потонеш-шь! – раздался ужасный голос девы. – Потонеш-шь? С-смелей, потонеш-шь? Потонеш-шь, не потонешь…
   Паника переросла в истерику. Эстель еле передвигала руками, а вода плотной массой налегала сверху. Будто огромной рукой кто-то давил на Эстель, пытаясь утопить её. Заканчивался воздух, и Эстель побледнела. Её преследовал мучительный голос и собственный страх пред бессилием. Мысли предали, и в воображение Эстель уже утонула, наглотавшись воды…

   Машинально она продолжала перебирать руками и чудом поднялась на поверхность. Первый же вдох придал сил. Но над водой появилась дева Дождей. Он грозно усмехнулась и подняла над озером огромную волну.
   - С-смерть наземным обитателям! Мес-сть вам! – по велению её рук гигантская волна обрушилась на Эстель, затянув под воду.
   Эстель барахталась и сопротивлялась. Вновь поднималась на поверхность и погружалась в озеро. Она злилась, но не могла приблизиться к берегу. Лишь, когда в очередной раз Эстель вынырнула, дева Дождей отчего-то зажмурилась и зашипела:
- Будь ты проклята, Ява! – дева увидела выплывший у Эстель из-за пазухи амулет. Он блеснул и будто ослепил деву.
  Замешательство химеры дало Эстель возможность добраться до берега.
- С-смерть! Вы несёте с-смерть!
  Дева опустилась на землю перед Эстель и готовила сзади волну. Но на суше Эстель быстро собралась с мыслями и поразила деву мечом.
  Химера опустила руки. На озеро обрушилась стена воды и с шумом разлилась по сторонам. На берег выкатило несколько волн. И в последнюю набежавшую волну упали капли крови.
   Дева Дождей обхватила живот. Её тело обрело вес, и на песке появились впадины от ног. По бёдрам растеклись струйки крови, в руки излилось целое озеро. Дева Дождей презрительно оглядела Эстель.
- Он не прав. Ты готова…
   Эстель в изумлении замерла. А дева Дождей протянула к её лицу руку, но не успела коснуться. С уст её вылетел последний хриплый возглас, и она упала наземь.

   Не понятно, что сейчас было – день или ночь. Но ни на то, ни на другое не походила царящая неясность. Всё окутывалось туманом и не на шутку пугало. Вся природа, казалось, норовит обмануть.
    Эстель отошла от озера к древесным вратам. Возле корней могучих деревьев её сломила усталость. Эстель рухнула на землю и в беспамятстве предалась сну.
   Ей снилось небо, которое в действительности плыло у неё над головой.
   Небо.  Небо сплошной материей простиралось далеко за пределами фантазий. Оно непрестанно дышало; дышало, словно живое. Оно мрачно подавляло существование. Небо. Оно казалось сотканным из сотни лоскутков, но в тоже время – неразделимым единством. Небо походило на радугу, игриво меняя все оттенки своей мрачности. Что-то яркое промелькнуло сейчас там, высоко-высоко, и медленно исчезло в тишине. Небо, в нём растворились молчание и скорбь. Небо – та же вода…
    Что-то полосами пробежало по нему, и вновь всё обрело тайну. Д;ши, сотни душ. И мы там будем… Небо – это неровная, гладкая, тёмная и глубокая поверхность. Поверхность того, чего мы никогда не узнаем. Небо не однозначно, оно сложно и многогранно. Теперь там не видно звёзд, но они есть; есть, как и всё незабытое. Словом, туда ещё успеется. Небо, неторопливо и спокойно оно затягивает мир в бездну. Чего же ждать? Оно свалится однажды на остывшие сердца и застанет покой, вечно покорный  небесному единству. Разве умеет оно созидать? Небо, о, как бесчувственно ты! Холодная тяга манит, ты влечёшь. Зачем? Небо, сонно и неохотно открывает оно свою сущность. Жаль, что нет в тебе надежды. Пустота. Властительница миров – пустота. Ничего светлого. Небо, как  легко обжечься о твои глубины, как легко запутаться в небывалых сказках о небесной силе и чистоте. О, небо! Сжалься!  Сбрось эти оковы. Чего в тебе нет, что так необходимо?.. жизни… Небо, изумительно долго можно говорить о прекрасном! Небо! Для тебя нет границ!
     Небо, забери же всех, кто когда-то пал на этой земле. Пусть там, в высоте, они найдут покой.

    Когда Эстель открыла глаза, она ничего не смогла увидеть пред собой: густой туман обволок землю.
    Холодный, сырой песок прилип к телу. Удушливо-тяжёлый воздух мешал  опомниться.  Веки смыкались, мысли блуждала, тело отказывалось подчиняться. Лес злобно посмеивался, качаясь из стороны в сторону и выбрасывая гадкие возгласы  писклявых птиц. Доносился редкий стук ленивого дятла. Всё походило на смерть. Точно уже никто никогда не услышит приятного голоса, не увидит милого лица, даже не вспомнит  имени.
- Как я устала, – прошептала Эстель. – Неужели, это конец? Нет, не хочу, не могу! Нельзя!
    Она приподнялась и вгляделась в туман. У воды разглядела расплывчатый силуэт поверженной девы Дождей. Мурашки пробежали по коже.
   Эстель шагнула назад и оступилась, запнувшись о корни.
- О, Боги! Надо уходить. Прочь отсюда!
  И только Эстель собралась бежать, как за спиной послышался звонкий голос.
- Эй! Потише! Хранительницу разбудишь!
- Хранительницу?
    Эстель повернулась и увидела невысокого эльфа в тонком зелёном костюме с золотой каймой на рукавах. Одну руку эльфа скрывал струящийся плащ, а второй – он отодвигал край плаща в приветственном поклоне. Край плаща тоже был украшен золотым рисунком, а на ботинках была золотая шнуровка.
- Вот именно, Хранительницу, – подтвердил эльф. – Она и так в последнее время не в себе.
- Да, уж не в себе! – Эстель похолодела от ужаса. Вдруг эльф увидит, что его Хранительница мертва? Что тогда он сделает?
- О, – эльф выглянул из-за плеча Эстель и поразился, – вижу, ты с ней успела познакомиться.
- Я, - Эстель не знала, что сказать, – я…
- От оно как! Ты убила её! – вытянув вперёд шею, эльф выпучил глаза. – А я-то думал, что никто не сделает этого!
- Подожди, – Эстель смутилась. – Ты что, я не специально. Ну, то есть…
- Ты не местная, – прищурив глаз, заключил эльф, – была бы местной, знала бы, что Хранительница впала в помешательство.  Впрочем, ну её теперь!
    Эстель немного расслабилась и даже обрадовалась. Самым приятным было появление эльфа. В лесу, полном соротов и прочей нечисти, было чудом встретить кого-то, кто мог помочь Эстель. Хотя благопристойность эльфа ещё не была подтверждена.
- Откуда ты взялся? – спросила Эстель.
- Лучше б спросила, как меня зовут, – обиделся эльф. – Я тут живу, неподалёку. А ты зачем вынюхиваешь? И сама откуда взялась?
- Прости. Я Эстель из Монтелу. Ищу… - но Эстель не договорила и даже растерялась от непрерывного потока речи, вырвавшегося из эльфа .
- Ага. Так далеко!? Но вот и ладненько! Будем знакомы, мы тут местные. А про Монтелу слыхали. Но, знаешь ли, говорят, туда теперь сороты наведываются. Ищут, мол, какую-то безделицу! А вот в нашем лесу их меньше стало, так что – спасибо вам, что в деревне суматоху подняли! Ой, то есть прости. Я на самом деле просто хотел сказать…
- Ладно, ладно! – Эстель устала его слушать. – Перестань тороторить! А то ты хуже Неил.
- Кто такая Неил?
Эстель опустила взгляд.
- Это не важно. А отчего эта хранительница впала в помешательство?
- А, ну да, – отводя взгляд, совершенно спокойно отозвался Джестер. – Я тебе расскажу, но не здесь. Ты вон какая бледная и усталая. Ну, извини, но я б тебя за мёртвую принял, если б спящей застал. Давай, я тебя отведу.
- Да, мне бы на дорогу…
- Нет! Не выйдет. Нет тут дорог, нету, я говорю, – эльф с умилением закрыл глаза и, только Эстель собралась говорить, тут же открыл их.
- А, а-а, ты знаешь как попасть к озеру Ясности? – спросила она.
- Чего тебя так несёт? Из Монтелу через Темпл да к озеру Дождей, теперь к озеру Ясности. Может, ты тоже помешалась? Сиди уж, не рыпайся!
- Ты не знаешь! Я ищу…
- Тс! Не кричи, волков привлечёшь! И хватит тут важничать. День передохнёшь, с тебя не убудет, – пробегая по Эстель взглядом, говорил Джестер.
   С одной стороны Джестер был прав, отдохнуть Эстель было необходимо. Тем более, что ни пищи, ни воды у неё с собой не было, и двигаться без провизии стал бы только сумасшедший. Но с другой стороны, этот маленький эльф в легких как шёлк одеждах привиделся Эстель заметно чудаковатым.  И одеяние, и его манере говорить, даже манера двигаться, не просто легко и бесшумно, а как-то особенно украдкой, рисовали в воображении Эстель существ странное и диковинное. Конечно, Эстель никогда не жила с эльфами, и не знала их привычек, но безумные повадки от эльфийских манер отличила сразу.
- Слушай, спасибо тебе. Ты ведь хочешь помочь?
- Ну конечно! – как само собой разумеющееся произнёс Джестер. – Я покажу тебе свой дом! – и эльф направился в лес.
- Это здорово. И ещё было бы здорово, если б ты указал мне потом путь к озеру Ясности.
- Ну конечно, – чуть тише отозвался Джестер и поманил к себе Эстель.
   Эстель медленно побрела по лесу, удаляясь от ранее прекрасных древесных ворот и ужасного озера. Лесной эльф, подпрыгивая и оглядываясь, шёл впереди. Он был чуть ниже Эстель, бледнее, ведь солнце редко проникало в эти края сквозь густой занавес листьев и тумана. Эльфийские круглые щечки, маленький носик, смешные быстрые глазки, улыбка, – всё это с первого взгляда производило впечатление б эльфе, как о юном и приветливом создании лесов. Но внешность обманчива. Это было взрослое и довольно дерзкое и самолюбивое создание. Создание наглое, внимательное, болтливое, насмешливое и двуликое. Эльф казался смелым и ловким, но на самом деле бесстрашию его был предел. И, хотя он был достаточно смел, хитёр и ловок, в любой момент мог струсить и бросить в беде своего путника. Особенно, если тот не был ему нужен.
  Джестер поселился в Темпл, когда бежал с Эроса вместе с ещё несколькими эльфами. Эльфы, с которыми бежал Джестер, погибли в лесу. И частые  нападения соротов сделали сердце Джестера жестоким. Правда, когда он увидел Эстель, то обрадовался живой душе да ещё эльфийского происхождения. За много лет одиночества Джестер не привык к ванным гостям, но захотел подружиться с Эстель.
   Голос у Джестера был низкий, немного хриплый, но звонкий и всегда весёлый. Эльф был старше и опытнее Эстель. Но беспечная резвость его  походила на ребячество.
- Мне правда нужно к озеру, – Эстель решила пояснить свои намерения, когда Джестер резко затормозил и почему-то удивлено повернулся.
- Вот заладила. К озеру! К озеру! Я тут другое понял. Ты как-то странно одета, – он так легко и безобидно говорил, что любая фраза, казалась, вылетала без памяти: сказал и забыл.
- Я всегда так хочу.
- И без обуви? –  Джестер опустил голову.
- Да, без обуви.
- Ну ладно, к озеру… Впереди горы! А ты без обуви.
- Я и горы пройду! – Эстель немного разозлилась.
А Джестер рассмеялся. Потом приложил к губам ладонь и тихонько заговорил.
- Да, я бы горы пролетел,
     Мокеан перешагнул,
     Оглянуться б не успел,
     В небо синее нырнул! – произнёс эльф, пытаясь найти хоть кусочек этого самого неба среди пышных крон.
- Тебе всё смешно?
- Эмм… не всё, – а по лицу его расползлась самодовольная улыбка.
Но в следующее мгновение Джестер переменился в лице. Он испугано присел и стал оглядываться.
- Стой! Тихо, – задор сменила осторожность. – Там... стая! Иди за мной, я знаю, как от них скрыться.
   Далеко в болотистых травах поджидала добычу волчья стая, но ясный взор Джестера уловил движение их теней. Эльф замолчал и бесшумно двинулся в обход к своему убежищу. Эстель следовала за ним.
   Шли недолго. Но успело так стемнеть, что далее онова шага было невозможно что-либо разглядеть. Шелест под ногами пугал Эстель. Она неохотно доверилась эльфу, но шла, не отставая от него.
    На небе появился бледный лик, которого Эстель давно не наблюдала. Спокойствие царило вокруг. Шли медленно; не разговаривали. Держались близко, словно в тесной берлоге. Эстель овладела печаль. Столь прекрасный мир заслуживает большей справедливости. Яркие звёзды достойны сердечного внимания, нежный ветер должен навивать только сладость, пленительную и чарующую. Золторга необходимо остановить.
- Нужно бороться! – заключила Эстель и врезалась в спину Джестера.
- Ты сама с собой разговариваешь?
- А, ну просто я задумалась.
- Да просто, – немного тише и спокойнее, чем обычно, прозвучал ответ. – Да ведь мы пришли.
- Куда?
- А тут куда ни иди, – он пошевелил бровями, – всё одно – лес! – глаза сделали полукруг, и на лице расползлась улыбка.
- М…
- Лачуга наша скромная, зато тёплая и неприметная глазу. Прошу, после вас! – взгляд его бегал, а на последней фразе – просто впился в Эстель.


Глава 10

- Располагайся! – Джестер пропустил Эстель вперёд.
   Глазу открылась дивная картина: неприметный на первый взгляд древесный ствол распахнулся. Страсть, как Эстель захотелось узнать, что там, внутри. Мысли безвозвратно забегали вдаль; представилось что-то необычайно редкое; руки медленно приближались к стволу, и Эстель отодвинула деревянную дверцу и вошла внутрь.
   Звёзды осторожно роняли лучики золотого огня на вековой ствол дуба, и тени разжигали отблески далёких очагов, ветер подталкивал любопытство, мрак обдавал тайной. Всё живое трепетно наблюдало за ходом длительного мгновения. Уже не казалось, будто находишься глубоко в лесу, среди множества незнакомых деревьев и трав. Пустота обрела смысл: она дышала, наблюдала за движением и чарующе обманывала о грядущем. Всё замерло в ожидании высокой ноты. Молодой туман растворил землю. Жажда ночи подстрекала сверчка, и лишь он нарушал покой. Дикое пространство неоднозначно густело, влажность бодрила. Такое состояние, когда мир находится между небом и землёй –  неописуемо. Оно неизбежно сливается с насыщенными ароматами воздуха и дарит блаженство. Никогда ранее Эстель не видела такого очаровательного жилища, исполненного вдохновенным покоем и красотой.
   Но только Эстель прикоснулась к дверце, как сразу почувствовала сырость. И это мерзкое ощущение испортило идеальную картину. Нет мира, ни в чём не гнетущего. Свойство ужасное, но увы – правдивое.
   Дом в дереве был изящный и красивый, но, к сожалению, ветхий и сырой. Хотя убранство внутри дерева восхитило Эстель. На деревянных стенах были вырезаны картины небесных светил, каких-то эльфов и неизвестных Эстель мест, отражённых в мельчайших подробностях. У одной стенки располагалась лежанка, застланная тонкой светящейся тканью. Над ложем на тонких ниточках висели металлические фигурки в виде звёзд. Перед ложем стоял невысокий деревянный столик с красивым резным рисунком. На столе в высоком током подсвечнике горели три тонкие белые свечки. На стене, справа от входа, были  развешаны украшения в виде мелких серебряных листьев, собранных в виде звёзд и полумесяцев. А вдоль стены слева стояли два дивных стула. Спинку одного из них украшала вырезанная голова коня, а другого – волка. Помимо свечей на столе, по стенам были развешаны маленькие круглые свечи, мерцающие, как звезды.
- Как красиво!
- Спасибо.
  Джестер запер дверь и пододвинул один из стульев к столику.
  В дереве у Джестера было ещё кое-что интересное. Он спрятал под полом небольшую комнатку, в которой хранил снедь, инструменты, оружие и ткани. Лесенка вниз скрывалась узором, занимающим весь пол. И только Джестер знал, где нужно потянуть, чтобы открыть дверцу и освободить проход вниз.
  Показав своё жилище, Джестер предложил Эстель поесть и отдохнуть.
  После нескольких голодных дней Эстель наконец ощутила вкус пищи и тепло, распространяющееся от неё в животе. Яства исчезали со стола с такой скоростью, что Джестер не успевал ходить за ними в нижнюю комнату дерева. А когда Эстель и Джестер наелись, стали разговаривать, ока сон не сморил обоих.
- Мы проводим здесь только ночи, – пояснил Джестер, сонно улыбаясь.
- А почему ты один? – Эстель уже не удивлялась тому, что Джестер говорит о себе то в единственном, то во множественном числе.
- Мы? Не хорошая история, – удивился Джестер и помотал головой, приподнимая брови.
- Извини.
- Если хочешь, расскажу… Мы в детстве много времени проводили с родителями, любили их… Но потом всё внезапно изменилось, точно рухнуло под землю без следа. Нас как заживо погребли. Всё туманно, облачно, серо… Этот день никогда не покинет нас: солнце долго играло тенями; птицы звонко щебетали. И ветер. Один только ветер чего-то знал, – интонация изменилась, голос хрипел и дрожал, а глаза, глаза шатко блестели от страха, – знал то, скажи о чём – ничего бы не произошло… Как жаль, что золотой Лик безмолвен! Он тоже чувствовал нечто. Ветер порывами приносил то боль, то сухость, то страх – обманывал, пока все были слепы, говорил загадки. Он задевал за живое… Ничего не осталось, когда пришёл он. Слабость, только слабость, – Эстель толком ничего не понимала, но слушала, постепенно проникаясь рассказом. Кровь медленно опутывала тело, словно паук – свою жертву, и заставляла замирать от ледяной колкости слов.
- Потом… потом-м... я-то тут, – твёрдо добавил Джестер и выдохнул. В тот момент его глаза распахнулись, как от ледяного поцелуя, и словно мертвец он уставился в стену, – а их – нет… Никого нет. Мы пытались бежать. Спасаться. Но никто не уцелел. Только я.
- Как грустно… Я тоже потеряла близких. А больше всех мне страшно за… маму, Аэрин, и Неил… Неил, она совсем ребёнок. Где она? Что с ней? Я её потеряла, – голос почти пропал, и слёзы мгновенно наполнили очи. Эстель задрожала и задумалась.
- Эй, очнись, – звонкий голос Джестера в очередной раз вмешался в размышления Эстель. – Ты лучше поспи.
- Мг… – одинокими, страшно одинокими глазами огляделась Эстель. Ей было больно. И ведь она хотела достичь своей цели любой ценой! Теперь она понимала, какова цена её безрассудству. Понимала и боялась. О, как пуста была её голова! И как напрасны мысли! Кому она сделала лучше?
- Неужели, всё напрасно? – прошептала Эстель, устраиваясь на лежанке.
- Спи уже, – всё так же беззаботно отозвался Джестер и устроился на стуле.      
    Эстель успокоилась. Она лежала с закрытыми глазами и глубоко дышала.
- А как же Хранительница? – опомнилась Эстель.
- А что Хранительниа? Она мертва, – утвердил Джестер.
-  Ты сказал, что она спятила.
- Впала в помешательство, – уточнил эльф.
- Ну да. А раньше она какой была? И почему впала в помешательство?
- Ах, – Джестер равнодушно махнул рукой, – что было, то прошло.
- А что было?
- Когда-то она укрыла народы Эроса в мокеане. А они привели за собой Золторга. Кстати, знаешь, что Нереиду назвали в честь таких существ, как дева Дождей? Впрочем, не об этом сейчас. Она показала им убежища под водой, а они решили поселиться там. Эльфы города выстроили. Обжились и привели за собой Золторга! 
- Как же так привели?
- Ну, да-да! Не перебивай! Нереиды впустили земных обитателей в подводный мир уже давно. Ещё до войны с Золторгом. А потом ещё предложили убежища! Но они рассчитывали, что их тоже буду защищать, и война приведёт к победе Умбриэль.
- Но этого пока не произошло.
- И не произойдёт! – отрезал Джестер.
- Почему?
- Когда королева Умбриэль объявила войну Золторгу, она думала, что справиться с ним. Но ошиблась. И ещё вскоре после объявления войны она узнала, что под сердцем носит ребёнка. Воевать стало невозможно. Это была не её война. И уверенность в победе покинула опрометчивую королеву. Тогда Умбриэль пообещала народам Океании, что вложит всю свою силу и надежду в ребёнка. Как глупо! И она бежала на Нереиду, чтобы укрыть там дитя.
- И в чём же она виновата?
- А в том, что объявила войну!
- Но Золторг ведь уничтожал всех вокруг и без объявления войны!
- Но после этого, стало хуже! Нам всем пришлось бежать. Я же рассказал тебе.
- И за это морские обитатели разгневались на королеву?
- Нет. Но дева Дождей да. Она ведь Хранительница озера. А в её озеро пришли твари Золторга. Он прознал, что дева Дождей помогала бежать народам с Эроса и укрывала королеву. И однажды отравил жизнь в её озере. Ничего страшнее для нереиды не могло случиться. И она обозлилась на наземных обитателей, ведь они привели за собой зло.
- Зачем тогда она им помогала?
- Ну, знаешь, она, конечно, не глупая была. И Хранительницей себя объявила не просто так. Но когда Золторг поубивал её сестёр, и саму деву пытался обратить с помощью магии, она и обезумела. Потерялась где-то между собой прошлой и соротом. Это она Вихрь создала. Слыхала о таком?
- Слышала.
- Ну вот. Теперь поняла?
- Поняла. А куда бежала Умбриэль?
- А кто её знает! Затеяла войну и пропала. Она, видите ли, поверила в какое-то пророчество. Но, по мне так, глупость всё это. Золторг только обрёл преимущество. Ладно, давай уже спать!
   Эстель стало обидно за то, что Джестер обвинил королеву, но она промолчала, не желая спорить.
   Джестер съёжился на стуле и закрыл глаза, не желая больше разговаривать. А Эстель задумалась. Не оставалось никаких сомнений насчёт Умбриэль, амулета и даже надежды. Все кусочки мозаики сложились перед Эстель воедино. И она, наконец, нашла того, кто сможет противостоять Золторгу. Правда, эта мысль смутила Эстель. Она взволновалась, но усталость взяла верх, и Эстель вскоре уснула.

   Небо – та же вода… Теперь Эстель снилась вода.
   Так глупо маленькая быстрая речушка рвётся всем существом своим из истока к устью. А ведь здесь она родилась и впервые увидела свет; здесь всем её капелькам задана была жизнь, и они начали присоединять всё новые и новые кусочки себя и становится силой. Здесь ещё мелко, и видно дно, песочное и хрупкое. Дно… Прародитель живого или мёртвого?.. Дно бесконечно. Там пока нет камней, и оно ещё не мутно. А вода! Вода тёплая… И всё, всё вокруг улыбается этому чистому зеркалу. Но нет. Нет, этого стало мало. Теперь река обнаружила, что у неё есть берега, и капельки с разных берегов захотели встретиться. Но никак! Значит, вперёд! И вот началась она, эта ненужная погоня за ничем. Да… Но только река становится шире и быстрее, глубже и всё смелее рвётся вперёд! Становится холодно и жутко, неизгладимо и колко, когда знаешь, что в глубине, скрывается  столько неизвестного. И сама река даже не знает этого. И есть только нечто близкое: всё те же капельки. Но и они далеки от тех, что у разных берегов…
   И вот уже кажется близко-близко, и осталось немного, но дно становится ещё холоднее и глубже. И вода бьётся о попутные камни, и всё шире здесь река, и всё дальше друг от друга два берега. Вода всё мутней и неспокойней. Она хочет вернуться, но не может. Нет уже пути назад! И сколько веток потоплено и камней на этом пути! И хочется всё исправить, а не вернуться…
    И солнце прячется, набегают тучи, но даже дождь не идёт, заставляя сохнуть и гибнуть. А дальше-то что?
    Нет! Река не сдаётся. Уже медленно, она всё ещё продолжает свой путь. Нет, здесь уже никто не поможет: ни птицы, ни травы, ни бледный облик золотого солнца, – этого всего уже нет. А капельки скучают друг без друга у разных берегов и ждут. Безответно ждут. И вот оно – конец пути! Совсем близко, совсем! И скоро капельки обретут друг друга. Но вода здесь мутнее прежнего, дно каменистое, да и есть ли оно? Нет, как страшно капелькам. А река безжалостно продолжает путь. Темно: не то ночь, не то солнце украли… Без золотого лика совсем страшно. И вот, казалось бы, развязка. Но нет! О, нет! Капельки, холодные, одинокие, испуганные, неживые, забытые и поглощённые рекой, попадают в океан, и они совсем далеки от начала, растворившись в толще воды…
    Столько препятствий и мук, – и всё напрасно? Нет, они так не хотят! Но что делать? Где та надежда и любопытство? Где интерес и бесстрашие?
    И вот сквозь облака светит солнце. Его лучи обжигают воду. И одна только капелька поднимается вверх. Она летит всё выше и выше. И вот уже с облаков  капелька видит океан.
   Сколько мощи в океане! Как плещут его волны! И это она, маленькая капелька, начавшая свой путь в узкой протоке, стала частью великой силы! Лишь преодолев все преграды, капелька слилась в едином потоке с каплей у противоположного берега, и с множеством других капель. Но главное, что весь океан – всегда заключался внутри неё самой.

   Эстель проснулась оттого, что почувствовала вкусный запах.
- Интересно, – прошептала она, немного щурясь,– откуда в ствол проникает свет?
- Есть будешь? – хитрый взгляд встретил Эстель из сна и приблизился до самых её ресниц.
   Эстель отодвинулась и удивлённо повернула голову вправо:
- Спасибо.
   Джестер посмотрел на неё ещё мгновение, моргнул одновременно с ней и тут же оказался у стола, закрывая его собой. Обежав комнату взглядом любопытным, будто впервые видел её, почесав затылок, он размахнул руками и, подпрыгнув, добавил “оп ля!”, и таким необычным способом быстро разложил обыкновеннейший хлеб и мясо.
   Завтрак заставил Эстель отвлечься и насладиться существованием. Свет проник вглубь леса и оживил его. Ночь потеряла власть. Родился новый день.
   Своим светом и теплом день обещал быть безоблачным и ясным. Только он врал. Врал, как врёт самый заядлый лгун, обрисовывающий ситуацию так красочно, что хочется в неё верить. Поэтому Эстель поверила, что день предстоит чудесный.
   То, что мы называем небом, вовсе не похоже на видимое. Обманутые, мы продолжаем верить в безграничную ложь. И только пустота… обволакивает сознание всё сильнее, всё глубже проникает в желания и заставляет верить в необходимое рвение души к чему-то более высокому, чистому, неподвластному, нежели ничего, которое окружает нас в действительности. Пусто – не значит, что нет. Просто мнимый или даже реальный, но всё равно обман, продолжает гонку за нами. А! Что обманут, что нет… чего есть, того не узнаешь. Вот и пустота, казалось бы, это ничего. А может, это только начало или последствие чего-то. Чего-то – это тоже мнимое, ведь никто не знает, что будет, а значит и, что есть. Даже самые мудрые и старые существа никогда не впитают всю правду, она останется неразгаданной, самое  маленькое, что  можно  представить – наполовину. Всем существам свойственно ошибаться, а значит они могут говорить о том, чего не знают. То есть они не знают, что это неправда, но понимают в итоге её неопределённость и уходят от истины. Если существа говорят о том, чего не знают, значит они гораздо выше этой неопределённости, значит они допускают её возможность и справедливость. Но если они утверждают мнимое, не зная характера утверждаемого и не допуская ошибочность мнения, они никогда не откроют истины…
   Джестер завтракал и мило улыбался. Но смотрел он на Эстель очень странно. Толи как на мишень, обдумывая план сражения и победы, толи как на завтрак, приготовляясь употребить очередную порцию. Из-за этого Эстель ощутила себя неловко. Она постаралась подумать о чём-нибудь приятном. Но ничего такого в голову не пришло. Да и за последнее время произошло мало приятого. Так что мысли лезли только плохие. И внезапно пришла совсем неожиданная мысль. Эстель подумала, что она уже умерла и даже почувствовала себя умершей. Дыхание почти прекратилось, стало холодно, в горле появилась боль, а перед глазами потемнело.
   Из-за диковатого взгляда Джестера Эстель подавилась мясом, правда не сразу поняла это.
  Эстель побледнела и совсем перестала двигаться и дышать. Джестер вскочил с места. Обежал взглядом окружающие предметы, остановился на Эстель. Он подошёл к ней и резко хлопнул по спине.
   Столько ощущений пробежали вместе с кровью Эстель! Столько мыслей промчалось пред глазами, и звуки ужаса заложили уши. Столько переживаний, отчаянности передалось телу, сколько никогда ещё Эстель не ощущала! Так странно было оказаться на грани смерти, спокойно сидя за завтраком, а не борясь с соротами.
   Эстель проглотила слюну и поморщилась. Джестер снова хлопнул её. И Эстель сделала глубокий вдох, проглотив мясо.
   Джестер убедился, что Эстель в порядке и невинно, донельзя спокойно и немного устало, размяв плечи, уселся за стол и стал доедать хлеб.
- Спасибо, – отдышавшись сказала Эстель.
- Ты поосторожней с едой. Так и помереть можно, – насмешливо отозвался Джестер.
   В этот новый день Эстель вошла с неоднозначными чувствами. Тишина и спокойствие оказались обманчивыми. Эстель поняла, что в любой момент может ошибиться. И, как кусочек мяса, любая, даже самая маленькая, ошибка может стоить жизни. А чтобы найти Умбриэль и сразить Золторга нужно перестать думать о прошлом и  двигаться дальше.
 

Глава 11
Колыбель жизни

  Покойна вода. Тишина и даль, даль чего-то выразительного и неразгаданного. Полумрак и мёртвое молчание сейчас тут... ни один камень не в праве изобразить движение. Глубоко здесь... есть нечто. Путь, тайно ведущий ко дну, томит душу и прячет мысли, не выдавая смелой улыбки за тенью натянутой и грустной. Сине-зелёный кустарник провожает только до бесконечности, а дальше начинается она, и только она властна над всем здесь... Нет ничего: пусто, глухо, грустно, сухо... Безвоздушное и тяжёлое пространство; впереди груда ненужных диковинных камней и пустых, ждущих смерти, ослабленных от невзрачности и томности, скудности и недвижимости груд прекрасных ранее тел забытых зданий. Обросшие водорослями, серые и грязные, они похоронены здесь...
  Пузырьки воздуха улетают вверх и исчезают во мраке, их больше не видно из этой глубины. Когда-то всё было совсем по-другому. Здесь царила та же покойность, что и теперь, но она имела другой цвет. Громады этих величественных и прекрасных тел тянулись со дна к небу. Громкие отклики дневного солнца распространялись по всему живому организму этого существа. Красота небывалых строений, невиданных и неповторимых теперь; их чистая мраморная гладь и изящность наряда; парадная пышность и тонкая строгость в одном лице единства их; тонкие серьги в виде эльфийских колонн, дополняющих праздность и строгость одеяния одновременно; купольность низов и простота форм венцов короны, созданной композиции; отблеск Лика небесного и тень глубинная; кораллы и зелёный, не редко красный, кустарник, и длинная водоросль; дивная живность и тонкие звуки создавали это великолепие!
  Здесь жили и любили жизнь; здесь она зародилась, как и всё другое; здесь она похоронена под слоем дна и следов войны. Найдут ли её... да и зачем? Колыбель жизни... драгоценно ждёт минут правды...

Глава 12




   Одиноко побрела Эстель в глубь леса, нехотя передвигая ногами и грустно оглядываясь назад. Не волновали её звуки тревожные и опасные, не хотелось ей рваться вперёд и стоять на месте.
   Сердце печально постукивало в груди и мешало думать ни о чём. Оно ныло и не переставало ныть до тех пор, пока ни начинало болеть. Душераздирающе, оно холодно стучало, и каждый стук был больнее удара мечом.
   Тяжёлое движение продолжалось до самой ночи, пока не стало так ужасно, что ничего вообще не трогало душу. Эстель побледнела и озябла, она так похудела, что в её кожаные штаны поместилось бы две таких тощих Эстель.
   Послышался гром, душный воздух внезапно заполонил пространство и старательно губил всё. Двигаться больше не хотелось...

   Небо пугало своей мрачностью и серостью: столько небывалых оттенков серого пронизывало его, что даже чувствовалась глубина этой небесной бездны. Всё ближе и всё темней... острые капли попадали прямо в лицо, и уже ничего не было видно из-за густой стены дождя. В голове будто промчалось опять: “Давай же, решай, раз ты самая умная! Что ты будешь делать? Раз, самая умная... самая умная... самая...”.
- Больно... – прошептала Эстель. – Чего я хотела доказать? Чего я хотела? Больно, холодно. Холодно и больно...
   Эстель прошла ещё пару оновых шагов и уткнулась в дерево. Она посмотрела на могучий ствол и подумала: “Сколько лет этому созданию, и какое оно мудрое, наверно”. Она тихо всхлипнула носом и медленно сползла по стволу. Промокла насквозь; с волос капало столько же, сколько с неба; одиночество подкрадывалось ближе и ближе, и ближе, и ближе...
   Становилось жутко, ночь играла кривыми тенями. Показалось, что-то пролетело мимо, и снова стало покойно тихо и монотонно как дождь.
- Послушай, сколько раз я должен повторять, чтобы ты ушла?
   Эстель испугалась и замерла. Она узнала сладкий голос и разглядела синий плащ.
- К... – молчание и тревога. Эстель не подняла голову.
- Что? Хм...
   Джорион присел, снова пронзая Эстель взглядом.
- Вставай!
- Так сладко... – еле произнесла она и чихнула.
   Нежно обняв Эстель, Джорион встал, зазывая её за собой, и направился куда-то. Куда – это не интересовало Эстель, ей не хотелось думать, думать о чём угодно и о Джорионе. Только в голове крутилось: он враг, он притягателен, он чужой, он необъяснимый, он добрый...
   Шли, и дорога пряталась от взора. Тишина, монотонный стук капель, свежий запах листьев, огромные лужи и холод. Небо непроглядно затемнилось и обещало сырость ещё на долго. Ветер пропал. Ни одной живой души не мелькнуло более пред глазами. Эстель устала и ступала слабо, беспомощно посматривая на Джориона. Вечно поднятый капюшон, как всегда мешал разглядеть манящее Эстель лицо. Джорион передвигался смело и твёрдо, не уступая дождю в настойчивости. Немного времени ещё прошло, как глазам открылись далёкие горы. Но кое-где, то там, то тут, гордо стояли валуны, собравшиеся в виде пещер. Вошли в неприметную, будто и вовсе прохода в неё нет, пещерку. Это успокоило: никто теперь не потревожит, можно обсохнуть, идти более не надо.
   Вовсе не холодно оказалось здесь: вся обвешенная мехами и устланная сеном, пещера имела самый притягательный вид для уставшего путника. В центре Джорион разводил огонь, опёршись о каменный стол.
- Расслабься и обсохни, - он предложил Эстель волчью шубу и мягкие сапоги. – Вон там, – он показал за угол, – можешь переодеться и приходи есть.
   Там, за углом, находилось мягкое ложе, выстланное из сена и многочисленных шкур. Прямо в угол впивался продолговатый камень со светящейся серединкой. Напротив тянулся к потолку тёмный кувшин. Огораживала этот уютный уголок плетёнка из сухой травы.
   Мягкая шубка облегала юное тело Эстель и оборвано обнажала ноги. Кисть руки полностью утопала в рукаве. Чёрно-серый цвет подчёркивал тонкость фигуры.
- Почему ты не одела сапоги?
- Я не ношу обувь.
Джорион усмехнулся в ответ.
  Ели тёплое мясо и мягкий хлеб: всё привычно, но очень вкусно. Пили вино: отстоявшееся, хорошее вино.
   Эстель всё время пыталась разглядеть лицо Джориона, но не могла. Закончив трапезу, он вновь подарил свой голос Эстель:
- Ты, наверное, хочешь спать?
Она долго вглядывалась в пустоту капюшона.
- Ты можешь поспать.
- Да что ты?! – всё так же не отводя взгляда, ответила она. Что-то неприятное пробежало у неё в голове.
- Хм...
- Спасибо за пищу. Надеюсь, ты меня не перед смертью откармливал?
- Даже противно было слышать. Ты чего такая злая?
- Не знаю. Наверно, потому что ты убил моих родителей!
- Я их не убивал...
- Ну, твои сороты по твоему приказанию.
- Твоих родителей я не...
- Чего теперь оправдываться? – зрачки у Эстель сузились и впились в Джориона. Она оглядела его злобно и направилась спать.
   Спала не долго, но успела забыться в сладостном сне. Стемнело до черноты, стихло до смерти. Джорион сел к Эстель и печально смотрел на неё. Открыв, внезапно, глаза широко как в детстве, она умилилась, увидев Джориона рядом. Тепло и сладко показалось ей то мгновение. Он устремлено проникал вглубь её молодого тела и жадно дышал её воздухом. Он тонко чувствовал биение её взволнованного сердца и краткое дыхание. Казалось, он нежно обнимает её и целует тонкую шею. Эстель села и опёрлась на хрупкую ручку, не менее жадно вглядываясь в Джориона. На мгновение она испугалась его и вздрогнула. Потом тихо выдохнула, приоткрыла ротик, будто ожидая поцелуя, и безмолвно продолжила всматриваться в капюшон. Ночные глаза приблизились, и Эстель ощутила тёплое дыхание. Сквозь мрак видны были нежные черты лица молодого эльфа и его светлые локоны... Эстель неуверенно потянула руку к капюшону и замерла на полпути. Джорион немного отклонился, но тут же задумчиво остановился. Эстель хотела что-то сказать, приоткрыв ротик пошире, но передумала и обеими руками медленно опустила капюшон... Глаза её увеличились и налились слезами, которые она не смела выпустить. Свет играл по бархатной коже и раскрывал тайну... Тёмные, как ночное небо, игривые и блестящие, как звёзды, глаза; красивое лицо и белые локоны – всё это точный портрет из книги: “Белокурый, длинноволосый, смуглый юноша не казался настигнутым временем: краски точно сохранили цвета и передавали глубину его ночных глаз; волосы аккуратно подчёркивали его молодое лицо и стремительно удлинялись от подбородка до лопаток. Острое ухо украшала серьга в виде клыка. Глаза выражали спокойствие и чистоту, строгость и силу, отвагу и мощь. Лишь свежий румянец выдавал незрелость”.
   Эстель не могла ничего сказать, хотя столько мыслей пробежало в её голове и взбудоражило сознание. Она всё думала: “Как? Почему? И он ли это?”. Никак не мог уложиться в голове образ из книги и Джорион.
   Джорион мило улыбнулся. Он смотрел на Эстель удивительно добрыми глазами и изредка моргал.
- Ты испугалась? – спросил он тихо и нежно.
   Эстель молчала. Молчала, но очень хотела ответить: “Нет”. Молчала, потому что действительно испугалась и потому что никак не верила себе. Молчала, тревожно молчала...
- Ну, ответь хоть что-нибудь. Ты ведь добилась, чего хотела?!
- Нет, – почти неслышно отозвалась Эстель.
- Нет? – всё лицо приняло вид удивлённый и подавленный.
- Джорион... – она осторожно провела ладонью по молодой щеке. – Почему?
- Что почему?
Эстель прикусила губу и ненадолго задумалась.
- Почему ты здесь?
- Если я здесь, значит – так надо. Так получилось...
- Получилось? – переспросила Эстель и пробормотала отрывистые фразы, которые говорил ей ОН. – Смышлёный малыш...  мальчик принадлежал семье эльфов... умён, хитёр... всё он умел... но Золторгу понадобился такой воин... сломал магией...
- Что ты несёшь?
- Ничего... Что это? – она обхватила амулет в виде белого волчьего клыка, висевший на шее Джориона.
- Амулет.
- Зачем тебе он?
- А зачем тебе цепочка?
- Что? – Эстель словно во сне отвечала и действовала. Она отпустила амулет и схватилась за цепочку. – Это... это моё.
- А это моё, – всё так же  ласково отвечал Джорион.
- Да, только тебе стоило бы снять его.
- Это почему?
- Душа у тебя добрая, а поступки – нет.
- И что? Причём здесь амулет?
- А мне кажется, что причём. Ты ведь...
   Джорион не дал договорить Эстель, решив не нарушать более ночной покой. Он приблизился и нежно обнял Эстель за тонкую талию, прикоснулся кончиком носа к носу, посмотрел в удивлённые глаза и сладко поцеловал её, пробуждая все мечты и сновидения. Эстель не шевелилась, боясь растворить это мгновение. Но Джорион продлевал его, касаясь шеи и обнажая юные плечи. Эстель не противилась: это манило её, увлекало и заставляло дрожать. Она слышала, как бьётся её сердце. Она почти не дышала. Она забыла всё на свете и предала разум, окунувшись в чувства...

   Лико взошло красное. Ветер напоминал о вчерашней непогоде. Позади остался густой лес со своими причудами, а далеко впереди ожидали горы, и ничего живого, казалось, там уже нет. Одинокие вершины холодно приветствовали и обещали спокойствие.
   Сонное утро затмило печаль; тонкие лучики проникли сквозь маленькие щёлки между камней и заботливо струились по гладким ланитам Эстель. Её юное тело накрывала волчья шкура, правая рука зажала что-то в кулачке, румяное личико беззаботно распахнуло широкие глаза. Так тепло и уютно, как сейчас, Эстель уже давно не было. Она долго нежилась, обнимая шкуру и отходя ото сна.
   Скоро подошёл Джорион, одетый лишь в свои кожаные сапоги  и синие штаны. Его косоватые глаза спешно хотели встретить Эстель из сна.
- Почему ты тогда сказала...
- Когда? – перебила она.
Джорион улыбнулся и продолжил:
- Сказала: “Твои твари нанесли мне много вреда, но я не держу зла на тебя”. Почему?  И вчера ты была настроена по-другому.
- Мне казалось, что ты не такой как они.
- А теперь?
- И теперь кажется, – ответила она, помолчав немного.
   Джорион присел рядом с Эстель. Она посмотрела, что же держала в кулачке: это был амулет Джориона, только он почернел и более не блестел.
- Что это с ним?
Джорион поморщил лоб и нехотя ответил:
- Золторг зовёт меня...
- Отлично! – Эстель сразу оживилась. – Я пойду с тобой!
- Кто тебе сказал, что я пойду? Да и ты в любом случае не пойдёшь!
- Почему? Почему ты такой? Ты подчиняешься его воле, прислуживаешь ему, почему ты выбрал этот путь?
- Ерунда! Чепуха это всё! Я делаю, что хочу, и никому не подчиняюсь, понятно?
- Как грубо. А Золторг?
- Что Золторг? Он никто для меня. Я делаю так, как хочется, – мягко продолжал Джорион.
- И ты отступил от своих предков ради себя?
- Нет! Ради мести...
- Как мне знакомо это глупое чувство.
Пожирающий взгляд кинул Джорион на Эстель и приподнял левую бровь в знак согласия.
- Может, оно и глупое, но справедливое!
- И ты никак не изменил в себе ничего?
- Хм... Я же рос, менялся.
- В худшую сторону...
- Это кому как, – ответ прозвучал с улыбкой на устах.
- Но ты ведь на стороне Золторга, да?
- Я на своей стороне.
- Упрямый... как я...
- Ну, если ты так хочешь, то я скажу: маленький, я думал, что добро есть Ява, а зло есть Золторг. И всё их окружение такое же как они сами. Но везде может быть и хорошо, и плохо... это моя точка зрения. Я не согласен на власть Золторга и вездесущую гибель.
- А чем тебе... – Эстель опустила голову, подумала и подняла глаза, – Ява не угодила?
- Она? Да ничем. Просто я уже не мальчик, о котором тебе ОН песни пел.
- Да, я вижу. Ты стал зол... на всех. И что ж тебе раньше не нравилось?
- Всё нравилось, – спокойствие. Ничего, кроме спокойствия не исходило от Джориона, и это раздражало Эстель.
- Не понимаю...
- Ты тоже поменялась. И что в этом плохого? – продолжал нежно-хриплый голос, голос молодой, но уверенный, – Ты сняла с меня амулет... что-нибудь изменилось?
- Нет... – озадаченно ответила Эстель.
- Не в нём дело, пойми это, – во мне.
   Эстель задумалась и осторожно почесала за ушком. Потеребила палец правой руки и побегала глазами около себя.
- И если я его выкину или оставлю себе...
- Я не изменюсь.
- Но ОН говорил, что мальчик сражался против Золторга, а тот сломал его волю... магией?!
- Когда на Эросе всех уничтожили, я остался один. Мне надо было как-то жить дальше. Я не пошёл против Нереиды и её народов. Я избрал выгодный путь к мести...
- Но ты убивал...
- А ты разве не убивала?.. Нет армии – нет больше сил… Я не выступил бы против тварей Золторга, просто не смог бы и погиб. Или всё это бесполезно, и я должен был умереть вместе со своими родными?.. Тогда почему ты так не сделала?
Джорион помолчал; посмотрел на поникшую Эстель:
- Глупенькая ты... – он обнял её за худые плечи и поцеловал бархатную кожу.
   Лик осветил все верхушки душистых древ и звал к себе всё живое. Хотелось дышать и жить! Хотелось окунуться в тёплый воздух и забыться навсегда. Джорион вышел к свету и теплу. Он медленно потянулся и вдохнул, закрывая от удовольствия глаза.
- Снова ты! – послышался звонкий, но грубый голос.
- Все мы совершаем ошибки, но ты... больше всех! – ответил Джорион.
Строгая улыбка растянулась по левой щеке, и самодовольно щёлкнул язык:
- На ошибках...
- Не всякого научишь! Уходи! – добавилось твёрдо.
- Нет! – довольно отозвался Джестер.
- Хм! – так же самодовольно и пронзительно разлился смех. – Ты жалок!..
- А ты глуп, – Джестер направился внутрь каменой пещерки, но его повалило с ног крепкое объятие руки Джориона. Джестер успел только фыркнуть и сморщить лоб.
- Ты что-то забыл здесь?
- Если и так, то явно не тебя... – тихо, почти задыхаясь, ответил Джестер.
- Вот и уходи: здесь нет более ничего, – спокойно, но сквозь зубы проговорил Джорион, уже готовый к драке.
- Джестер? – Эстель, прикрытая лишь волчьей шкурой, удивлённо смотрела на это создание. – Что ты тут делаешь?
- Мы!? Поговорить хотелось.
- А почему ты лежишь?
- Упал – вот и лежу теперь, – снова с улыбкой, но напряжённо, заговорил Джестер.
   Джорион удалился. Джестер ощущал нетерпение и ненависть. Эстель присела к эльфу и мило улыбнулась.
- Ты извини, я не права была.
- Мы знаем... – радостно и легко прошептал Джестер. – Мы не сердимся.
- Это Джорион тебя сшиб?
- Нет.
- Чего нет, когда да?
- Мы не сошлись характерами ещё давно.
- Упрямые и самоуверенные...
- Нет, это в прошлом. Оставь...
- А что ты сказать хотел?
Задорный взгляд покосился на Эстель:
- Давай убежим!? Я помогу тебе в чём угодно.
- Если хочешь, иди со мной, но убегать я не стану. Джорион – верный путь к Золторгу. И ещё... – Эстель подумала: “Он необыкновенно влечёт меня”.
- Что ещё?
- Ничего, извини. Я всегда думала хуже о тебе, чем ты есть на самом деле. Но теперь я знаю, что ты замечательный друг... как и Жослен... – Эстель посмотрела на небо...
- Друг?.. Тогда – прощай! – лесной эльф крепко обнял её за плечо и талию и так же крепко прижал к себе. – Удачи тебе...
Джестер отвёл грустные глаза и добавил для себя:
- И всё-таки зря...


Глава 13

- И почему ты так с Джестером не сдружился? – Эстель вошла в пещеру тихо и неожиданно для Джориона.
   Он сидел у костра и напевал какую-то песенку, затачивая меч. За плетёнкой перед ложем Эстель переоделась и вновь обратилась к Джориону:
- Так почему же?
- И тебе не всё равно?
- Нет.
- По-моему, ты правильно заметила, что характеры у нас сложные. А, если уж все камни вытряхивать, то он зол на меня за родителей. Не знаю, правда, почему – я не в силах удержать это. А он, верно, думал, что моих рук дело – смерть его родителей.
- Оно и его коснулось…
- Мхх... всего, что есть живое. Не весело об этом говорить. Вихрь стёр с лица Океании его семью. Он себя сначала проклинал за то, что жив остался, потом меня... Я то…  – Джорион заметил недовольство.
- И зачем ты его с ног сбил, он тебе помешал?
- После всех обвинений он так нагло шёл в мой дом! Он мне помешал? Конечно…
- А мне кажется, ты не прав...
- Попробуй объяснить этому двуликому “Мыколке”, что я  даже не видел его родных!
- Это так по-детски!..
- “Думай как хочешь, поступай, как знаешь – я делаю именно так!” Знакомое выражение?
- Моё... верно. Да, ты прав. Останусь при своих мыслях.
   Эстель не могла совместить теперь образ героя из книги и это существо, представшее пред ней в роли Джориона. Обвораживающая внешность и непоколебимость не сходились с дерзостью и злобой. Только спокойствие речи и мысли всегда находилось с обликом заодно. И всё-таки ей казалось, что это не он такой, а мир вокруг него заставляет входить в строгие рамки зла. Но не могло уложиться это детское сопротивление и юношеское умиротворение и бездейственность. Эстель хотела только достичь своей цели, потеряв интерес ко всему другому...
- Да! И верни то, что принадлежит мне!
- Не понимаю, – тихо и ровно ответил Джорион.
- Понимаешь ты... амулет мой верни.
- Не волнуйся, я его не потеряю. А тебе так будет безопаснее.
- Мне будет лучше так, как я сама сделаю.
- Упрямая... как я... – Джорион усмехнулся и снова принял серьёзный, неумолимый и спокойный вид.
   Эстель выдохнула и рассердилась. Она знала, что противник сильнее её.
Любое её движение чётко отслеживалось.
- Я заполучу его любой ценой.
- А я получил его за даром... (ха-ха)

   День Эстель провела в скуке и одиночестве. Ничего не радовало её. Ветер не ласкал ланиты  и не облегчал дыхание. Красный Лик спрятался и стало темно. Впереди ждали горы, холодные и загадочные. Йорлин то возвышались до небес то падали глубоко и терялись в бездне. Кругом тишина и безголосее. Вот, что ожидало там. Но придётся ли испытать это? Нет, Эстель решила более никогда не сдаваться. Может, и Джорион прав, что поступил так, как он поступил. Выбрал путь жестокий, но верный? А это испортило его, или же должно было обернуться так? Как много вопросов столкнулось с Эстель, когда она и не желала с ними сталкиваться.
   От дождя осталось тусклое напоминание – Эстель изредка покашливала и чихала. Но уже ничего не могло огорчить её…
   Вечер приближался долго, холод – слишком быстро. Эстель укрылась шубой и сидела у костра. Она ждала пока уснёт Джорион. Тот медленно и долго ходил по пещере взад и вперёд и напевал что-то себе под нос. Он был явно доволен, что наконец-то не пустил Эстель дальше. Потом, устав от ходьбы, он направился в уголок и устроился там. Эстель дожевала хлеб и запила его вином, чихнула и вздрогнула. Сердце никак не смело обижаться на врага, и думалось, что это всё сон.
   Хотелось уснуть и забыться. Но пришло время сделать хоть что-то или ничего уже и никогда! Эстель медленно и осторожно, чуть дыша, подошла к Джориону и нагнулась прямо к лицу. Испугавшись, она икнула и отдёрнулась, но твёрдо вернулась назад. Ровное дыхание не учащалось и не замедлялось. А обнажённые плечи Джориона рисовали силу и мощь эльфа. Косоватые ночные глаза не дёргались, а смиренно смыкались веками. Амулет Эстель висел у него на шее и нагло не был спрятан. Хотелось отстегнуть его и убежать куда-нибудь. Тонкая ручка несмело тянулась вперёд и слегка дрожала. Дыхание остановилось, Эстель замерла...
   Джорион мгновенно обхватил её и положил рядом с собою, вглядываясь в обиженные очи. Эстель сопротивлялась некоторое время и перестала, осознав пустоту этого. Глаза блестели: детская ярость переполняла их.
- Да успокойся. Я же прекрасно знал, что ты так поступишь, – сладко шептал Джорион.
- Я себя ненавижу!
- Как ты строга к себе! Ха!
- Отдай...
- И не подумаю! – как и обычно перебил Джорион. – Послушай, я не позволю тебе идти дальше! Как бы ты ни сожалела об этом... это невозможно! Я не хочу...
- Чего ты то не хочешь? Я буду бороться за то, за что начала, и не отступлю!
- Не ломай себя, а иначе… я не хочу тебя убивать.
- Добрый стал? Это моё право, куда мне идти. А тварям своим скажи, что упустил...
- Не в них дело! – отрезал Джорион и как-то резко и необычно посмотрел на Эстель. –Меня не трогает судьба кого-нибудь, но... В амулете сила огромная, ты хоть знаешь? За ней Золторг охоту ведёт и не только за ней... а и за тобой! Чего удивилась? Дочь королевы  стороной мать обойти решила? Он про тебя до твоего рождения ещё знал, знал, что ты его достать захочешь.
- Опять в сердце!.. Я только и думаю... о ней...
- Так ты ей помочь хочешь или Золторгу?
- Уж точно не ему!
- Вот и не торопись на смерть собственную!
- Так ты...
   Джорион не услышал Эстель и перебил её:
- Я укололся, встретив тебя... Про тебя ОН говорил народу о спасении…
- А мне он толком-то ничего и не сказал, так что мне не о чем задумываться… и нечего придумывать...
- Наивная...
- А не нужен ли тебе амулет, чтобы Золторгу угодить?
- Если бы был нужен за этим, я давно бы нашёл управу на тебя.
- Как мило...
- Послушай, Эстель, я устал объяснять. Я не тот мальчишка, я другой теперь, хочешь ты этого или нет. Я не прислуживаю Золторгу. Я устал. И я не знаю, что будет лучше в этом мире... – быстро и спокойно перечислил Джорион.

   Эстель сопротивлялась сама себе. Неужели, это существо говорит правду, задевая её чувства? Джорион то холодно настаивал на своём, то неуловимо нежно звал к себе. Эстель долго смотрела в глубину ночных глаз и неожиданно растерялась. Верно, Джорион хотел сказать ещё что-то, но воздержался... Лишь лёгкое прикосновение широких губ и тёплое, как всегда, ровное дыхание ощутила Эстель. Потянуло в сон...
  Проснулась поздно. Джориона не было нигде. Лик тоже спрятался. Эстель погрузилась в мысли и думала обо всём. Рядом с ней на волчьей шкуре лежал её амулет. Видимо, Джорион предоставлял выбор и смятение, ожидая правильного решения.

- Отчего на душе так пусто,
Словно кануло в бездну всё?
И свеча догорает так грустно
От безмолвия? Иль от чего?

Окружает куст плоти “ничто”,
Нет ни мысли, ни памяти, слов...
Безответно взор ищет его,
Потерявшего образ в пустыне веков.

Узник ночи к утру не восходит,
Прячет лик за тенями небес.
Смерть яд к устам, что забвенье подводит;
Ослепительной мрачностью взгляда врата открывает Гадес.

Есть ли там та душа, что повергла Эреба
И от глупости славы себя отрекла?
Бесконечно, как синее-синее небо,
Кровь, алея, течёт, как река.

И забыта душа, бездыханна,
Каменеет – но всё же жива
И рисует твой взгляд непрестанно...
Боль осталась, а рана – уже зажила...

Не летать тому, кто не птица;
Не забрать чужого крыла.
Да с волками трудно ютиться –
Раз уж волк – воплощение зла...

   Эстель ещё долго не знала, что делать. Она сидела, обняв колени, и смотрела в никуда.  Ей почудилось, что зашёл Джорион. В груди пробежало волнение. Но это был обман...
   Она поднялась, взяла меч и посмотрела на его блеск, опустила в ножны и вздохнула. Откашлявшись, она одела амулет на шею и строго обежала взглядом пещеру. Не привлекли её тепло этого места и тишина, царившая здесь. Эстель осмотрела ложе и нашла там чёрный клык. Прикрепила его на пояс и ушла.
   Тьма встретила одинокую фигуру в кожаном одеянии. Пустота звала в свои невидимые сети. Шла Эстель уверенно и не хотела возвращаться. Интересовало только, где находился Джорион, и почему он ушёл. Не трогало безжизненное спокойствие этого места.  Мимо текли лишь одинокие валуны и голая земля, испившая прошедший дождь, не оставив от него и следа. Изредка из неё вырывались наружу острые пики и изгибались над хрупким существом. Чем дальше уходила Эстель, тем спокойнее и темнее становилось. Мучительно давалось миновать всё это по нескончаемой дороге. Ещё немного, и Эстель не сможет даже пошевелиться. Почему-то, тянулись шаги, и замедлялось дыхание.
   Обернувшись, Эстель поняла, что уже не различить место её былого ночлега. До гор оставалось столько же. Хотя Эстель не понимала, сколько она шла: день или более: Лик не появлялся здесь. Горы выпрямлялись и строго смотрели сверху вниз...
   Отдых занял не много времени. Есть не стала: Эстель взяла не так много, чтобы наедаться. Огромная тень пробежала по земле и замерла над Эстель. Она подняла голову, но ничего не увидела, да и тень уже растворилась...
   Сурово продувал ветер. Слышался глухой писк. Горы разливались, как морская волна, ударившись о скалистый берег. Справа и слева Йорлин касались небес, а по направлению, куда шла Эстель, они врастали друг в друга, но не были такими высокими. Они прятали что-то в своём тесном кольце.
   Время здесь тянулось необычайно! Казалось, проходит вечность пока идёшь от одного валуна к другому. Ничего не мешало, но движения замедлялись. Тело тяжелело и становилось чужим. Пространство словно не подчинялось тем законам, по которым живёт весь мир. Находишься как бы в другой реальности, где всё плывёт и не торопится, тянется и душит.  Земля твёрдая и холодная, гладкая – безжизненное поле выжженного существования! И куда ни глянь – везде такая картина... Проходишь словно одно и то же место по много раз подряд. Повторялись даже отдельные случайные ямки или мелкие камушки. И всё дальше и холоднее, противнее и тише делалось. Неоднозначно менялась высота гор, наблюдавших за томным передвижением. Вот уже окружена Эстель этими великанами. Нет ходу назад, но и вперёд не тянет. Оставаться тоже не хотелось посреди голой пустоты. Глухо отзывалось эхо от кашля; Эстель мечтала теперь о тепле и уюте. Но есть только отвесные высокие горы и твёрдая погибшая земля...
   
   Начинает темнеть до небывалой черноты. Ветер приносит дым, будто с пепелища. Всё гудит. Тело каменеет и не позволяет шевелиться. Летает сухая земля и мёртвые корешки. Ничего не видно и не слышно сквозь завесу Нечто. Эстель схватилась за ближайший камень и сама окаменела. Грохнуло что-то и засвистело высоко-высоко: уши заложило. Треск и визг, серый дым и воздух стеной...
   Это не похоже ни на что на свете. Есть страх, тьма, высокий визг и постоянное движение масс воздуха и пепла. Удержаться на одном месте – прожить ещё хоть чуть-чуть. Сердце колотило с такой силой, что оно еле оставалось в груди. Двинуться с места – умереть...
   
   Всё это пролетало со свистом мимо напуганной Эстель, мимо юной Эстель, прижавшейся к каменной фигуре, безмолвной и бессердечной. Слёзы потекли по нежным ланитам и неровно размазывались по ним. Солёная вода прижигала щёки и казалась бесполезной, непроизвольно отпущенной хрупким испуганным существом. Страх задел сознание глубоко и сильно, до боли сильно. Жизнь – вот что крутилось в опустевшей от остальных мыслей голове Эстель. Жизнь! Как хочется жизни! Никогда, никогда Эстель не захочет умирать! Разве можно представить, что однажды её не будет на этом свете? Можно ли вообразить, что когда-нибудь она не вдохнёт свежий утренний воздух, не встретит Золотой Лик и не увидит этот мир глазами, полными слёз радости? Разве можно лишить кого-нибудь жизни? Нет! Душа кричала и рвалась на клочки, только никто не слышал этот дикий, всё заглушающий крик. Жизнь! Жизнь! Жизнь! Как прекрасна жизнь!.. Неужели никто не знает, что это такое – жизнь!? Как можно забыть или не думать о ней, как можно не любить её или не ценить?.. “Если я живу, значит так было надо, и я хочу жить, что бы то ни стоило!” – думала Эстель.
   Но страх гнал существо её в угол, беспощадно рушил мысли и плоть... Эстель не чувствовала тела. Бледное и ледяное, оно не подчинялось более ей. Движений не осталось, и мрак захватил дух. Пепел засорил пространство. Жар задушил жизнь...


Глава 14

- И что же мне с тобой делать? Отцепись от камня, – Джорион появился в тот момент, когда ничто уже не могло помочь. И только он дал жизни шанс на существование.
   Сам одетый в серо-голубую волчью шкуру, он укрыл Эстель чёрной шубой, взял её на руки и отнёс в щель между большими валунами. Он присел и прижал Эстель крепко, растирая руками жизнь по бледному телу. Джорион посмотрел на это беззащитное существо. Коснувшись рукой щеки Эстель, испуг застал Джориона – недвижимое тело было холодно и безжизненно. Джорион послушал дыхание: медленно и тихо, но Эстель ещё дышала. Джорион обул Эстель и трепетно согревал её дыханием. Холод не отступал. Биение в груди постепенно замедлялось и затихало. Джориона хватила дрожь. Беспомощное его лицо молило о спасении; губы часто шевелились, нашёптывая что-то. Нечто не собиралось уходить. Джорион взглянул, что же творилось кругом: всё тот же беспорядок и хаос, пронзительный высокий свист и гул, треск и движение пепла.  Тут Джорион заметил, что Эстель сжала что-то в кулачке. Это был чёрный клык. Рука сильно сдавливала его, вонзая в кожу. Джорион аккуратно вытащил амулет и выкинул прочь, продолжая отогревать Эстель, обхватив поцарапанную ладонь.
   Пальцы подали признак жизни, слабо подёргиваясь. Дыхание участилось. Кашель в момент настиг юное существо. Борьба за жизнь происходила на глазах у Джориона, который сам привык убивать... Радость и облегчение почувствовал он, когда знал только горечь и муку. Нечто постепенно отступало, так и не получив жертву. Горький визг оглушил состояние и затих как мёртвое сердце, остывая понемногу...
   Эстель приняла бледно-розовый цвет кожи. Слегка холодные кончики ушей, призрачные глаза и сухие губы торжественно победили смерть. Джорион с волнением оглядел Эстель и с озадаченной улыбкой признал её победу, прикоснувшись гладкими губами к холодной ланите.
- Знаешь, ты права: надежда есть всегда... И ты ведёшь… эту борьбу… – ночные глаза шатко блестели и не смели сказать ещё хоть что-нибудь. Белые локоны небрежно рассыпались по плечам. 
 Доброе, нежное, юное лицо приблизилось и остановилось у самого кончика носа Эстель... Кровь стала греть. Жизнь победила!.. Спокойствие поселилось в отогретых сердцах.
   Эстель полностью пришла в себя, но как-то странно воспринимала окружение. Она ослабла. Её больные глаза искали Джориона, но не могли найти даже в упор. Снова потянуло в сон и холод. Джорион быстро поднялся на ноги и понёс Эстель в Алму.
   Пепел рассеялся, поднялся туман. Но даже из-за завесы  белого неподвижного облака впереди виднелась высокая игла, окружённая горами. Игла походила на ровную гладкую скалу, от которой отламывались вправо и влево несколько таких же гладких, длинных глыб. Словно отслоившейся лёд, глыбы растворялись в горячих вершинах гор. Эстель вернее всего пошла бы прямо через горы. Джорион знал это место и все его тайны отлично. Он прошёл несколько оновых шагов и свернул вправо, в небольшую трещину в горе. Здесь мрак встретил гостей. Джорион пошарил рукой по стене и наткнулся на факел. Пройдя ещё немного вглубь, он зажёг факел о другой, одиноко висевший на стене.  Пещера была сырая и мерзко пахла. Монотонный стук капель сопровождал движение, порой даже оглушая от неожиданной близости. Шёл долго, устал и вспотел. Но ничего не занимало Джориона столь сильно, как слабость и болезнь Эстель. Ей повезло, что она осталась жить...
   Путь завёл в тупик: взору открылась заросшая мхом стена с невысоко подвешенным золотым кольцом. За стеной слышалась возня и гул.  Джорион мощно ударил о стену. Всё затихло... Осторожно приближались шаги. Отворилось окошко. Джорион потушил факел, и мрак помешал отчётливо рассмотреть фигуру. Окошко со скрипом недоверчиво затворилось.  Джорион постучал в очередной раз. Снова тишина и плоское окошко.
- Кто? – прохрипел глухой, старый, возмущённый голос.
- Откройте, – полушёпотом ответил Джорион и прокашлялся.
- Чего надо? – сердито продолжил голос.
- Помощь... – подавлено произносил Джорион. – Помощь!..
- Смотри у меня, я вас знаю – беспомощных!
- Откройте и сделайте, что вам покажется справедливо...
   Окошечко вновь захлопнулось. Высокие каменные врата медленно отворились и представили множество маленьких бородатых гномов... Яркий свет ослеплял и мешал всмотреться в остальное. Но Джорион поспешно шагнул во врата и припал на колени. Народец ошарашено отодвинулся. Прибежали несколько эльфов с мечами и насторожились. Джорион положил Эстель наземь, вытащил свой меч и опустил его рядом с ней.
- Помогите... Эстель... Она перед вами чиста...
   Гномы удивлённо смотрели то друг на друга, то на Джориона, то на Эстель. Два невысоких эльфа поторопились закрыть врата. Ещё один крепко связал руки Джориону и повёл его куда-то. Эстель открыла глаза и ничего не могла высказать, только постанывая и покашливая. Невысокий смуглый эльф взял её на руки и пронёс через всю деревню в эльфийские домики.
   Лик безжалостно ослеплял Эстель. Серые врата затворили, и теперь Эстель наблюдала всю красоту Алмы. Эта деревенька превратилась в маленький городок гномов, и только на другом конце деревни стояли эльфийские дома. Все домики были маленькие и аккуратные, словно игрушечные. Цветные крохи нарастали друг на друга, поднимаясь по склону, врастали в гору, вонзаясь глубоко в её плоть и рассыпаясь у подножия. Великолепный храм души – “Алма” – безусловно являлся главным достоянием гномов. Он полностью выполнен из стекла и камня, выточен руками мастеров! Храм играл светом, разбрасывая цвета по всему городку. Окружённый прудом с лилиями, он холодно согревал душу. Неподалёку, на зелёной полянке, играли дети: эльфийские и дети гномов сильно отличались ростом и телосложением. Но задор, с которым проходила игра, не отнять ни у одних, ни у других. Небо показалось здесь каким-то более спокойным и безмятежным.
   Эстель оглядела эльфа, который нёс её. Это был молодой, крепкий юноша с высоким носом и серыми спокойными глазами. Они усыпили её, всё показалось томным и душным. Сознание покинуло Эстель.

   Джориона не сладко приняли: его заточили в подвалы Алмы. Потом редко он наблюдал там хоть кого-нибудь, только один и тот же гном приносил невкусную еду.
   Эстель окрепла через десять дней. Относились к ней с недоверием, но с уважением. Она помогала гномам в ремесле и набирала силы. Вскоре деревня узнала о её похождениях и смерти её близких. Не понимали одно: как она осталась жива?
  Эстель часто рассказывала о себе свои маленькие детские тайны, играла с ребятишками, грустила... Сколько она ни просила повидаться с Джорионом – всегда получала отказ. Жители терпеть не могли слушать о нём и отклонялись от неисполнимой просьбы. Бородатые гномы оставались всегда одного мнения: “Это зло, с ним надо бороться!”. Никак не удавалось внушить им, что борьба началась и уже давно и не из-за Джориона.
   Вечер выдался тихий. Природа этого яркого оазиса оставалась недвижима и непоколебима. Старый гном в красной рубахе давно уже сидел под дубом. Эстель неслышно подошла к нему и присела рядом.
- У вас столько возможности вести войну, а вы отсиживаетесь здесь, как загнанные звери!
Гном не ожидал увидеть Эстель и испугался.
- Ишь! Бойкая! – громко и хрипло ответил он. – Эко дело! Аль плюнуть чито? Не-э. Мы тут тихо. Нас не тронут – мы не тронем...
- Сколько нападений было на вас совершено? Или вам охота гнить здесь и ждать смерти? Не хочет ли душа воли?
- О-о ко! На тебе! – гном замолчал.
- Чего вы ждёте? Что мешает-то? – наивно и настырно продолжала Эстель. – Окружить и уничтожить вас – чего проще!? Столько стали лежит без дела, столько силы некуда девать!
- Э-э ты...
- Я то что? Я всё равно сделаю так, как задумала. Только отпустите Джориона. Он уже не причинит вам боль... Он спас мне жизнь! Он то точно пойдёт со мной!
- Только, если захочет тебя погубить! – возразил гном.
- Нет. Он пытался переубедить меня... и проиграл.
- Не-э... – гном покачал головой, задумался и ушёл в себя.
   Эстель, так и не дождавшись ответа, зевнула и побрела в эльфийский домик...
   
   Следующее утро выдалось приятным и неожиданно удивительным. Не успела Эстель позавтракать и выйти в шум и тёплый солнечный свет, как эльфийская девушка, молодая и нежная, подозвала её к себе. Юное существо было обворожительно красиво: мягкие, пушистые серебряные локоны её переливались сиреневой радугой. Волосы были аккуратно собраны в высокий хвост, и только короткие пряди вылезали на лицо. Глаза эльфийки блестели той же сиреневой радугой. Хитрые щёлочки прятали беглый взгляд. Загорелое лицо постоянно улыбалось. Короткие острые ушки чётко всё слышали. Облачение девушки составляли чёрные кожаные сапоги и штаны до колен с множеством всяческих верёвочек и толстым поясом, тряпичный розовый топ с правым длинным расклешённым рукавом и чёрный плащ до самых пят. За спиной висел заполненный колчан и лук. Каждая стрела имела розовое перо и ленточку. Ни в каких более украшениях не нуждалась девушка, поражая всех своей красотой.
“Какой притягательный цветок!” – подумала Эстель.
- Послушай, – певуче протянула девушка, – ты хотела встретиться с тёмным слугой...
- С Джорионом?
- Да, я отведу тебя к нему, – девушка развернулась и направилась в храм.
- Постой! А почему? – Эстель притихла и последовала за ней. – Нет, лучше не буду спрашивать.
   Девушка легко ступала и неслышно перемещалась всё ближе к храму. Эстель не уступала ей в эльфийских умениях и держалась строго и ровно.
- Как тебя зовут? – поинтересовалась Эстель, поднимаясь по лестнице.
- Неясная Сущность.
- О-о... – Эстель растерялась. Ей показалось, что это существо было моложе её, но держалось увереннее и спокойнее так, как сама Эстель вела себя раньше. Гордый вид девушки отталкивал от себя. Наивность и простота проснулись в самой Эстель.
   Спустились глубоко под землю. Мимо текли воды, чистые родниковые воды. Узкий коридор привёл к решётчатой металлической двери. Неясная Сущность открыла замки и впустила Эстель внутрь.
- Он свободен. Но это значит, что ты в ответе за него… – взволновано пояснила эльф и поспешила удалиться, цокая сапожками.
   Эстель прошла вглубь. В полумраке на голой каменной скамье, одиноко, но гордо, сидел Джорион. Большое холодное пространство мешало мысли, и он устроился в тесном уголке ледяного камня.
- Теперь я пришла за тобой, – несмело начала Эстель. Джорион кинул взгляд на неё, но не подал движения…
- Что-то ты долго… - усмехнулся он.

   Вернулись в шум и суматоху. Все бегали и орали. Толстые бородатые гномы и точно такие же их жёны носили кувшины, бочки, инструменты и прочее непонятное. Невысокий эльф, нёсший большой бочонок, нетерпеливо выкрикну, проходя мимо Эстель и Джориона:
- Чего стоите? Помогли бы лучше! Вон, в кузнецу загляните, там работёнка найдётся!
   Стояла жара, такая жара, какой Эстель не видела с тех пор, как ужас настиг Монтелу. Обычная, ничем не приметная кузнеца переполнилась народом. От мала до велика – все занимались выточкой, обработкой, обжигом, плавлением... Эстель, недоумевая, оглядывала мастерскую и не верила глазам. Прошёл тот самый старый гном в красной рубахе:
- Э-эй! Эко дело, явились! Я, право, подумал что ерунда всё это...
- Что, что всё это значит? – поспешно поинтересовалась Эстель.
- А-ай! Не перебивай ты! Тут оно подвернулось: ну, я поговорил кое с кем из стариков нашей деревушки... мы до разума довели слова твои. Вот что получилось, слухай сюда: аль ты права, аль мы – думали, решили, что тот прав, кто совместит эту кашу во единую силу. Вот оно – мы соберём, что у нас имеется: и воинов, и снаряжение. Но ты не торопись! Эко дело! У Золторга то армия, не мы – мошкара! Да и залезла тварь глубоко, под озером Ясности. Там, знаешь ли, ещё озеро есть, оно в пещере под водой. Там тоже пещера, вот. Ходов несчитано! Ну да и оно не предел, знаем то, что сами возводили.
-И что же? Хм!.. – встрял Джорион.
- У-у-ух оно как! – поморщился гном. – Вот что, ты знать-то должен где да что, ты и поведёшь нас. Смотри только! Что не так, мы постоим за себя, растерзаем!
- Эдел, я же в плену!... – Джорион отвернулся и направился куда-то.
- Язвишь? У-ух!..
- Эдел? – переспросила Эстель.
- Эдельвейс – я здесь в числе уважаемых гномов!
- Но почему ты передумал?
- Видишь ли, не всё так просто, как порой хотелось бы... Оно как, от случая зависит, а, может... да кто его знает? – гном заговорился  и ушёл в себя, толком ничего и не ответив Эстель.
- Ладно, я лучше меч свой заточу...

   Время затянулось. Все силы направили на подготовку к страшному и противному – войне. Но война эта за уважение и достоинство, за правду и честь, за чистоту и справедливость!
   Мелькали дни несчитано, проходили и оставались лишь тяжким воспоминанием о предстоящем... Спокойствие царило за пределами гор. Шум в самой дерене становился привычкой. Удивительно быстро все привыкли к мысли о свершении невероятного – войны! Верно, желали давно гармонии с жизнью в умиротворении, но достигнуть этого... боялись! Боялись... смешным теперь казалось это слово. Теперь, когда душа ныла от боли и рвалась в бой, когда нахлынуло это чувство уверенности в собственных силах, теперь было не страшно за свои судьбы, а обидно за былую трусость. Обида – крепкое чувство владело сильными существами, готовыми бороться за своё будущее, за жизнь! Удивление прибывало тогда в Эстель и Джорионе. Она не верила себе, он – деревне.
   Она устало смотрела иногда на поникшие к вечеру лица и думала, что они вот-вот уже сдадутся и тогда ни она, ни кто другой не сможет вернуть им уверенность в существе своём. Но каждое утро удивляло её и кидало в воспоминания: это не они сдадутся, а она ослабеет. И этого Эстель боялась больше всего...
   Ничего более не стало перед глазами, кроме этого маленького мира. Шум и боль вместе с воинственностью поселились в смятённых сознаниях, и только Эстель внушала надежду в каждую душу  этой деревни.
   Его молодое тело привлекало Эстель, когда Джорион работал…
   Эстель благодарила небеса и Платона за данное им умение, которое нашло своё отражение в полезном деле, деле за правду и справедливость. Всё не зазря теперь пролетало в её голове и оседало в мыслях...
   Как-то раз, ещё до восхода солнца, Эстель случайно уловила тихий, но нервный разговор.
- Послушай, Пламя Ледяного Огня, я не доволен твоим отношением к Неясной Сущности! Ты считаешь, что можно играться чувствами моей сестры?
- Ничего я так не считаю! Успокойся, Вереск. Ты же знаешь, что я испытываю к ней...
- Что-то неопределённое... это уж точно! Определись уже! Или ты и дальше собираешься развлекаться?
- И вовсе нет. Ты меня обижаешь, я другого склада эльф – благородный!
- Знаю я таких, нечего сказать...
   Разговор тянулся ещё долго. Вереск хлопотал о своей сестрёнке, а взамен получал лишь безмятежные, как и утро, ответы. “Что-то неопределённое... – крутилось в голове Эстель, – а что, так и есть. Я понимаю, что это такое, но не могу объяснить. Только... я-то понимаю... а он? Может, это лишь увлечение... или привязанность? Может, это от одиночества или скуки?.. Вот прилипло!.. А что если и правда, это мимолётно, не навсегда? Что?..”
   Дни пожелтели, но ароматы трав носили благовонье и внушали уверенность. Небо насторожилось и ожидало свершения этого... Ничего теперь не могло заставить обернуться назад и встрепенуться от внезапного отвращения. Сталь заточена и обрамлена, горячие сердца устремлены только вперёд: и эльфы, и гномы, и мужчины, и женщины – все обрекли себя на войну, облачившись в сталь и железо...


Глава 15

   Ядовитое солнце светило сегодня как-то особенно. Этот день вызвал не мало сомнений, но все они подавились, проглотив неустрашимый дух. Собирались. Жгучие лучи ловили момент, чтобы ужалить, но все эти железные панцири (кольчуги) отражали безжалостные атаки. Опустели дома. Остались только дети и самые старые и слабые. Храм наполнился молитвами. Проходила церемония освящения воинов. Алма дышала глухими словами и разливала нечёткие пожелания. Храм пел, когда все молчали; он проживал особые минуты и гудел от волнения. Молитва закончилась, души вернулись воинам с новыми силами.
   Пруд почти пересох, а воздух плавал по пространству деревни, но в горах было достаточно холодно. Эстель задумчиво ожидала чего-то; в мыслях крутилось: “Что-то неопределённое...”.
- Очнись! Всё готово, скоро ты... – Джорион замолчал, удивлённо наклоняя голову к Эстель. – Ты чего?
- Задумалась... – неподвижно ответила она.
- Что-то серьёзное? – ласково полюбопытствовал Джорион...
Эстель молчала, не зная, как выразить свои мысли.
- Небеса с нами! Идёмте! Пора! Хватит ждать неизвестного!
- Тогда, идём, Теллур! Хватит распинаться! – звонкие голоса помешали разговору.
   “Как всё переменилось здесь. Стало... толи холодно, толи слишком горячо. Может, это я чего-то испугалась. Испугалась, когда воодушевила остальных! Как это не похоже на меня...”
   “Зачем же так? Я только мучаю её... или... она меня. Что не угодно этому свету? Чего нужно было осуществить, чтобы не терзать души?..”
   Около тысячи существ (в основном гномов, так как Алма с древнейших времён населялась только гномами и имела многочисленные дома-подземелья и пещеры) снарядились и провожали взглядами родные места. Казалось, эта маленькая кучка может свернуть неприступные горы и приручить непокорных тварей.
   Проходили подножие суровой горы, которая готовилась зареветь и сбросить лёд, чтобы никогда более никто не щекотал её подошву. Свернули в подземелье. Тьма окутала каждую плоть. Безмолвие и редкое покашливание Эдельвейса провожали шаги. Нет, никто не знал, что получится в результате этого безумного похода. Но никто и не думал об этом. Каждый погрузился во что-то своё, очень далёкое и непонятное. Окружение заставило привыкнуть к мраку и не видеть далее шага, зато остро слышать друг друга.
   Молчали, и это пугало. Мрак сменялся тьмой и отсутствием света. Появился гул, но прошло несколько времени, и всё снова затихло. Передвигались очень живо. Закончились пещеры, появилось это ядоизливающее светило небесное. Ослепило. Сомкнуть веки – ещё не означало медленно избавиться от тяготы внезапной колкости. Глаза резало. Противное солнце не было таким ещё никогда. Продолжили путь, только миновав некоторое время.
   Эстель вспоминала что ей говорила Ниса об этих местах.
- Послушайте, Эдельвейс, – начала она, – здесь, в горах, водятся йорлинги?
- Кто ты как?
- Йорлинги... ну, мне говорили, что эти места опасны и...
- И! Ты как! Эко дело, есть-то они, чего же нет... да мы не спорили давно. Вот уж и позабыли. А может, вымерли. Тут, знаешь ли, Вихрь. Вон, северо-западней от нас залив есть. Оно там обитает. Эко дело! Обитает, силы копит.
- Да... – вздохнула Эстель. – Чего только нет!
   К ночи насторожились. Сумерки неожиданно подкрались, тёмное безлесье встретило своей наготой. Холодное лико Ночного Светила обворожительно вздрагивало в тишине и заставляло замирать сердце. Тонкие струны юных душ уныло побрякивали, безответно тревожа пустоту. Устраивались на ночлег. Эстель свернулась калачиком возле ничего, окружавшего всех. Джорион мило улыбнулся, застав такую картину. Присел рядом и обнял Эстель, подмигнув ей.
   Неясная Сущность оглядывала местность. Её тревожила эта бессмысленная пустота, скрывавшая призрачное эхо тьмы. Всё как на ладони: горы и ничего. Случайный ветер пугал существо.
- Ты чего не спишь? – приблизился Пламя Ледяного Огня и нежно обнял её плечи. – Что-то тревожит тебя?
- Да...
- И что же это? – удивлённо отвёл он взгляд. – Ты зря отправилась с нами. Тебе здесь не место.
- Ты так считаешь? Почему? Разве я не могу умереть со всеми? Ты ведь всегда говорил, что мои “шалости” не доведут меня до добра...
- А что, нет? Тебя занимают только охота и горы, а я, между прочем, волнуюсь.
- Пустяки! – возразила эльф. – Думаешь, я не знаю, что я делаю?
- Ты просто нагло не замечаешь меня, а потом твой брат...
- А что мой брат?
- Ничего... Тебе стоит подумать об этих “пустяках” и обо мне.
- Ты зря волнуешься, я переживу вас всех! Но ты всё-таки любишь меня?..
- Другого объяснения моим чувствам я не могу найти, поэтому и боюсь... потерять тебя... – за короткими возражениями последовал долгий поцелуй.
- Вот и здорово! Давай уже спать... темно, и звёзды недоверчиво мигают... – проронила эльф.
   Хороша собой и самоуверенна, этот эльф знала, что была не достаточно ласкова и внимательна, но желала оставить всё, как оно есть, чтобы только не думать об этом.
- Послушай, Джорион, – обратилась Эстель,- я никак не могу понять тебя... Ты разный ко всему на свете?
- О чём ты? – гордо и неторопливо, выждав немного, ответил он.
- Почему ты дал мне выбор? Разве ты не добивался, чтобы я проиграла эту войну? И ещё...
- Мне не безразлично…  что с тобой произойдёт…
- Да?.. – по-детски наивно и безмятежно вылилось из самого сердца. Глаза забегали и потерялись в темноте, но Джорион нашёл их и нашёл бы из тысячи похожих!..
- И ты не хуже меня знаешь о том, что главное, и чего ты хочешь.
   Эстель потупила взгляд.
- Почему так?..
“Я не могу открыться тебе, Эстель, это сложно…” – Мысль осталась в голове эльфа.
   Ночь обдувала. Тела дрожали на ветру. Не спасали ни шубы, ни объятия. Сухость облепила мёртвую землю. Здесь что-то происходило...
   Утро открыло необъятную пустоту в полном одиночестве. Никто не различал линию горизонта, которая находилась так близко, но и так же далеко. Только эльфы острым взором пронзали дали, да и рост их позволял увидеть хоть что-то, кроме долгой израненной земли. Близ пролегали Йорлин, а недалеко вправо протекала Сава. Движения растягивались. Мысли окутывал невидимый туман, и всё казалось ненужным. Почему-то продолжалась ходьба, совсем уже без определённой силы. Тяжёлое оружие и броня манили к земле.
   Ветер усилился, и поплыл туман. Небо загадочно зашевелилось. Сопротивление воздуху становилось трудным. Словно сквозь вязкую жидкость пробирались маленькие хрупкие тела. Беспомощно делалось оттого, что ничего не могло помочь в эти минуты: бесплодное пространство, не одарённое даже каменным бессердечием, ровно и гладко выжрало жизнь с этой земли. Эдельвейс и ещё несколько пепельных гномов продвигались крайне осторожно, чтобы не сбиться с ног. Эльфы помогали себе мечами, втыкая их в твёрдую гладь земли. Окутывало и обволакивало будто бы паутиной. Мельком Эстель обратила взгляд на небо. Это движение, беспорядочное и быстрое, проносило облака. Огромное белое и бесформенное, его догнало маленькое и расплывчатое. Догнало и вцепилось в него, они слились как вода, в одно целое – непобедимое. Небесный дракон почудился Эстель и тем, кто обратил на него внимание. Извивающееся его тело грозно вырисовывало натиск. Дракон распрямился, приготовился к атаке и рассеялся как случайный дымок...
   Обратные повороты в сторону движения были встречены небывалой силой. Неистовый поток обрушился на точки, противившиеся его воле. “А-а-а-а-а... Х-х-х...” – донеслось очень глухо и далеко. Атака прекратилась, зато около сотни беспомощных гномов вырвал и унёс безжалостный Вихрь. Эстель оглянулась, но ничего не разобрала среди пустоты. Леденело в груди, ужасалось сознание. “Неужели теперь с нами кого-то нет? Кого?.. А что будет дальше?” – пробежало несколько раз в голове. Испуганно и растеряно, она продолжила безмолвно и холодно следовать со всеми, так же скорбно молчащими.
   Шли не долго, но очень устали. Плоть каменела при короткой остановке, а кровь застывала и укалывала изнутри. Удивляло: Золторг ничего не предпринимал, надеясь на стихию? Или он ждал, пока Джорион заманит остывшую и затуманенную толпу в его ловушки? Недоверие вновь поселилось в некоторых сердцах, но преданное единство не потерял никто. Как-то незаметно подкралось мёртвое спокойствие и редколесье. Одиноко и полого пытался вытянуться слегка зелёный холм. Уже слышался шум воды, бьющей свои маленькие сердечки об острые края скользких валунов. Чувствовалась влага, воздух затуманился. Озёрный берег всё же казался далёким...
   Успело стемнеть. Деревья дьявольски усмехались, покачивая макушками. Эстель остановилась и замерла. Всё движение внезапно прекратилось, и она услышала стук взволнованного сердца: стук и лёгкая дрожь в груди...
   Ни одно живое существо не могло почувствовать смерть, так близко и неожиданно подкравшуюся отовсюду.
- Оскал! Да приятель, давно не встречались! – настороженно звучал этот сладкий и волнующий голос.
   Прохода не оказалось нигде. Нигде не виднелось уж ничего, кроме оттенков черноты, смазывающей стаю волков. Этот голодный организм жаждал смерти. Вспыхнуло что-то, и щетинистый дым окутал каждую плоть. Джорион встретил на пути друга и врага одновременно.  Глухое сознание настроилось убивать: волк устрашал пастью, в которой не хватало одного клыка. Оскал мгновенно повалил Джориона и с огненной яростью пытался разделаться с ним раз и навсегда. Самые маленькие гномы заглатывались целиком. Неясная Сущность безжалостно управляла мечом. Никуда не деться – кругом открытое пространство. Пламя Ледяного Огня оттяпал кусок волка и насмешливо дразнил им бывшего владельца. Эдельвейс не очень-то ловко справлялся с атаками.
   Окружение росло. Неясная Сущность неаккуратно совершала лишние движения. Вереск, как мог, прикрывал её неосторожность. Гномы столпились в единую массу и перешли в напористое наступление. Крупный волк задел руку Неясной Сущности, она выронила меч. Хватило мгновения, чтобы тот же волк набросился на неё и перегрыз молодое горло. Эльф не вскрикнула и не успела найти взглядом любимого...
   Когда всё закончилось, половина волков разбежались, половина остались недвижимы навеки. Оскал холодно вонзал взгляд в землю. Последнее движение лапой было благодарным и мирным...
   Пламя Ледяного Огня тревожно осматривал измученные лица. Павшее тело юной девушки истекало ещё тёплой кровью. Испуганные её глаза застыли во времени, маленькая ручка слегка сгибала мизинчик...
- Нет... – растеряно и беспомощно эльф оглядел всё те же лица. Нет, ни одно не могло помочь. – Почему? – шептал он от бессилия и, припав к возлюбленной, ласкал запачканные щёки. – Хоть кто-нибудь!
   А в ответ... мучительная тишина... Только в голове промелькнуло будто:
... День не наступит никогда,
И ночь пропащей будет.
И ты поймёшь всё лишь тогда,
Когда рука твоя... меня уж не разбудит ...


Глава 16


   Серость прибывала во власти этого события. Кукольные и неповоротливые, все занимались ничем, плавая по пространству угнанного времени.
- Где справедливость в этом гнетущем мире? – озлобленно воскликнул отныне пустой сердцем эльф.
   Он поднял взгляд и отчаянно искал виноватого:
- Ты! – остановился он на Эстель, – Это ты, ты причина всех потерь, которые мы могли избежать! Ты повела нас сюда...
- Никто не тянул вас за руки! – вмешался Джорион.
   Вереск пошевелился и желал добавить что-то, но вошёл в незнакомое спокойствие. Существа терпеливо выжидали чего-то, не смея мешать разговору. Эстель почувствовала себя виноватой.
- А-а! Это ты. Ты зло, да! Ты ведёшь нас прямо в лапы врагу!..
- Мне тоже жаль! – как-то особо остро возразил Джорион.
- Эко с... – очнулся Эдельвейс и нерешительно начал вступать в игру слов. – Да то. Ты прав, эльф, ты не тянул нас за собой.
- Она... – указывая пальцем на Эстель, мешал Пламя Ледяного Огня.
- И она не тянула!.. Что ты как?! Стыдись!
- И ты попался под этот обман!..
- Как эт! Я слышал голос! Там, у водопада, нас будет ждать маг.
- Вереск, хоть ты скажи!
- Мне жаль сестру... но она была невнимательна в бою, и я... не смог помочь ей. Мой выбор – жизнь... и я иду за ней!
   Этот потерянный эльф не мог теперь понять, почему случилось то, что случилось. Его разбитое существо ныло от боли и хотело смерти. Он замолчал и не возражал более никому, но душа вела разговор с сердцем, разрывая его. Нет, не нужен ему этот свет и мир; нет, не его это жизнь, и не он должен смириться с этим. Нет! Мысли разъедали плоть и сжигали силу. Так погиб не один эльф, не одна прекрасная девушка, а всё это существо, вся плоть, которая могла жить и дарить жизнь...
   Уколола эта безжалостная ночь. И не приятен оказался рассвет душе, затмившейся несчастьем. Остальная, всё ещё так же игрушечная, масса неловко смотрела в близкие выражения лиц  и ужасалась их мрачности.
   Эстель ровно забылась и не понимала ничего. “Там будет маг”, – интересовало её. – “Будет маг”.
   “Неистощимо больно чувствовать весь мир по-другому. Неприятно знать, что кто-то думает иначе о справедливости. Но кто прав? Прав каждый, кто так думает... нет. Как жалок, жалок трус! Этот эльф недостоин... А! Не мне решать, чего он достоин! А что ждёт меня? Смерть или это прекрасное чувство?.. ждёт то, что должно!? Нет, я сыграю в эту игру по своим правилам...”
   Лёгкий дым пробежал по земле оживил сознание каждого. Вот оно. Оно здесь и сейчас. Воздух навешивал тяжесть. Рваные тёмно-серые облака проливали бордово-оранжевую кровь. Это растекся небесный Лик, желая влиться в эту борьбу и устрашить оттенками будущей крови. Не было никакого мага и вообще никого... Осколки кристалликов воды долетали до земли, которая оживала здесь. Здесь, где не осталось жизни, вода вновь строила её.
   Вереск умыл лицо и обернулся:
- Знать, нету его?
- Появится, – отозвался Эдельвейс.
   Все как-то странно ожидали неизвестного. Разбрелись, кто куда, но оставались общей массой. Пологий берег разместил всех. Эстель нетерпеливо ждала этого. Это должно свершиться и стать справедливостью. Вода привлекла внимание неровным движением. Существа насторожились и отдалились от берега. Эстель тянуло вперёд, жажда рвануться с места разожгла огонь в глазах. Движение воды набирало силы. Джорион неслышно подошёл к Эстель и приблизился к левому уху. Одевая капюшон, он прошептал:
 - Береги себя – без тебя в моей груди холодно... пусто и всё теряет смысл…
   Эстель оцепенела от сладости слов и горячей речи. Глас сильно манил её, она обернулась и хотела ответить, но Джорион скрылся за плечами других эльфов... Волнующий стук и грохот раздался из воды. Водопад со страшной силой разбивал воду о камни и пенил её. Поднимаясь всё выше и грохоча сильнее, нарисовались мощные фигуры лошадей. Пушистая пенистая грива и сильные водяные тела – лошади двигались на изумлённую строгую толпу.
   Гномы готовились к атаке. Боевой настрой вселился в каждую по-своему грешную плоть. Лошади поднимались из воды на встречу этой толпе. Пара коней заржали и опрокинулись на дыбы. Сзади появился густой туман, прорисовался образ головы, потянулась струя воздуха. Лошади разлетелись по хрупким капелькам, разбившись до последнего кристаллика. Бородатая голова посмеялась и вымолвила:
- Хм... Испугались, чай? – снова раздался пожилой хохот, и голова исчезла.
- Это был маг! – с радостью и облегчением воскликнул Эдельвейс.
- Это был сам ОН, – подтвердила Эстель.
- И да! Верно ка!
- Значит, вперёд! – поддержал кто-то.
   Больше некуда уж было деться. Остановиться – значит проиграть! Пламя Ледяного Огня смиренно следовал за всеми. Не хотя более жизни, он продолжил путь за ней. Осталось около семи сотен существ, но даже эта цифра не пугала их теперь пред несчитанной силой смерти. Небо всё так же изливало свою кровь и размазывало по всему пространству своих владений. Рваные раны украшали небесные клочки. Двинулись за водопад. Скользкий мрак поймал здесь каждого. Не все держались на ногах. Путь не казался приятным, но идти – это выбранная необходимость.
   “А что там? Что ждёт меня и всех этих несчастных, которые послушали меня? Что, если смерть? Что смерть? Да что это такое?! Кто придумал её... кто навредил... кто помог? А что лучше? Может, стоит забыться раз и навсегда! Стоит не думать больше ни о чём! Никакие несчастья и беды более не коснуться никого, если никого и не будет... не придётся справляться с этим гнётом и язвами, ничто уже не будет волновать, если все умрут... Зачем же тогда нам была дана эта жизнь? Что хотели нам подарить, за что мы должны были бороться? Что в ней? Смысл того, что я живу? У меня куча проблем и ни одного решения! Зачем, зачем придумали жить? Зачем придумали умирать?.. Но умереть я всегда успею. Всегда будет время! А жизнь? Она мчится так быстро, что и не замечаешь её и всё то, что есть в ней хорошее! Всегда на виду только боль, она сильна и глубока. А радость мы не замечаем... Если мы живём, значит надо жить, чтобы жили не только мы, но и другие, кто захочет жизни! Если мы живём, значит нужно уметь получать от этого удовольствие даже в самые трудные моменты этого непростого явления! Жизнь! Жизнь – это то, что есть только раз и никогда больше! Держись за неё и люби её...”
   Снуул шумел за спиной. Большая зала открыла свой простор и предложила несколько пещер. Джорион осмотрел их и неточно покачал головой в сторону северо-западной. Прошли несколько коридоров. Ни единый намёк на приём не стал очевидным. Джорион внимательно оглядывал мрачные стены и просил держаться от них подальше. Частые шаги вызвали волнение опоры. Пол задрожал и стих как павший воин. К темноте уже привыкли. Долгий коридор казался нескончаемым. Случайный факел вылил кривые тени. Бесшумная гладь чистейшего озера приветствовала взоры вошедших в главную залу озера Ясности. Это Явь – хрустальная вода. Существа медленно подтянулись. Далеко сзади послышался шум...
   Никто не обернулся. Взамен каждый увидел впереди себя вставшего из тьмы Повелителя Чёрного трона. Он гордо восседал на этом, оставшемся без цвета, безжалостно почерневшем, но великолепном, троне. С ним рядом, на полу, тускло и уныло, полностью скованная, сидела девушка. Это существо побледнело без солнца и истощало. Оно еле двигалось и дышало, но было живым и узнаваемым... Эстель с ужасом принимала эту картину, вспоминая образ из книги: “Милая эльфийская девушка знатного рода много таинственного заключала в себе. Кожа её очень нежная, смуглая; очень правильная фигура; широкие выразительные карие глаза; пухленькие алые губы. Всё это безупречно правильно совмещалось в единственной особе. Нежная, хрупкая, уверенная в себе и глубокая натура. Она могла показаться даже излишне худой, но очень живой и чувственной. Идеальная внешность совмещала в себе идеальный характер. Это придавало ей строгость. Необыкновенно гладкие, как шёлк, русые её волосы спускались к ногам, играя со светом. Загадочно прикрывали лицо, опускаясь лишь до плечей и огнём разгораясь на кончиках, две пряди, отделённые бардовой лентой с золотыми узорами. Противоречиво большие круглые серьги пронзали маленькие острые ушки, сверкая золотом в лучах тепла. Шею обвивала фиолетовая лента, растроиваясь, переходящая в нежно-сиреневое, почти белое, платье. Платье небрежно прятало босые ноги изрезанной материей. На обнажённом плече выделялся родовой знак – полая восьмиконечная звезда, окольцованная чёрным и золотым кругами”…
   Злость и ненависть проснулись в молодом теле. Эстель схватила рукоятку меча... Джорион положил руку ей на плечо и пристально смотрел на Золторга. Эстель остыла немного, но была готова сорваться с места в любое мгновение. Жажда мести поглотила её целиком, но она ждала пока, сама не зная чего...  Золторг сделал гордый знак рукой и улыбнулся. Со всех сторон медленно и тяжело собирались Сороты. Огромная зала с озером по середине вмещала несчитанное количество этих тварей.
- Добро пожаловать! – величественно: спокойно и протяжно, вымолвил Золторг, поглаживая круглую ручку трона. – Это последнее место, которое вы видите в жизни... если она у вас одна! Ха-ха...
- Это твои последние слова, наслаждайся ими, пока можешь... – разозлилась Эстель и опустошила ножны.
- А я думал, Джорион, ты умнее... У тебя был шанс, почему ты не воспользовался им и не убил это существо? Какая гадость, мой друг... – Золторг показательно отвернулся, и снова пробежала холодная улыбка по хитрому лицу. – Эта заноза не так глубока, устранить её не будет проблем...
   Всё замерло и ожидало события... ничего не трогало уже ни одну душу, преследуя только мысль, одну мысль: выхватить жизнь... Чего бы ни стоило это напряжение – отдать его не решился бы никто...
   Небо излило всю неприязнь и плавно передвигалось в гуще облаков и ран своих. Алая смерть расползалась по этому пространству. Ядовитая кровь пропитала облака и готовилась отравить землю... Крепкое дыхание ветра освежало дух. Пред водопадом стоял тот самый старец в белых одеждах, что пророчил надежду всем на измученной Океании... Холодные потоки раздували его длинные белые локоны, балахон волнами играл по ветру. Мудрый и гордый, измученный, но обнадёженный, застывший, но живой, его взгляд пристально наблюдал ничего, как бы взирая всё... Некрупная алая капелька попала на посох, твёрдо сжатый правой рукой, и медленно впиталась в гладкую поверхность. Духота воцарилась в воздухе. Близкий гром излил вой по больной ране. Начало кровоточить... всё готовилось к грозе, которая не решилась войти в спор стихий...
   Тяжёлое дыхание почувствовала вдруг Эстель: больное сердце жаждало смерти... Один лишь взгляд, и Золторг начал войну. Это не должно было стать чем-то великим и безжалостно-горьким и долгим, но обязано – беспощадно-честным и справедливым... И хватит всего нескольких мгновений, чтобы понять, кто победил...
   Серые Сороты, имевшие огромные резные мечи и внушающие размеры, ринулись убивать... убивать... у-би-вать...
   Момент. Ничего. Темно. Холод. Смерть. Кровь. Боль. Ярость. Ничего. Пустота. Холод. Смерть... Нескончаемый список смерти. Страх окутал некоторые души и погубил их тут же. Пламя Ледяного Огня камнем стоял среди смерти. Ни одна грязная морда не смела тронуть безразличие. Только неверное движение, одна жертва из армии Золторга – и учесть эльфа была решена... Жестокий бой не на смерть, а за жизнь... бой за веру... резал и истощал плоть единства существ. Воинственные гномы – острые топоры; ловкие эльфы – тонкие стрелы и изящные мечи; единая плоть – холодное лезвие... сталь и звон её... тонкие звуки сверкающих лезвий – красивый танец погибающих у огня мотыльков...
   Соротов не становилось меньше.  Чистое озеро заполнила невинная кровь погибших ради жизни... Алое наследие Золторг охотно передал бы всем этим существам. Тёмный трон неприступно был одинок со своим повелителем и жертвой. Эстель ощущала боль и беспомощность, наблюдая падение организма. Тело невольно хотело сдаться, но глубокое чувство не давало покоя смирившейся оболочке. Вереск и Эдельвейс бок о бок отбивали атаки и так же дружно затихли навсегда от быстрой стрелы врага...  Осталось ещё немного, ещё чуть-чуть капель... ещё не вся кровь испита, и не вся она так быстро прольётся, как холодный дождь в безмятежном пространстве рваного неба... Нет, не понятно, чего следует делать, а что должно остаться в умах. Не ясно, что стало бы лучше, а чего не принесёт никакой пользы. Но все, все, кто ещё мог шевелиться, продолжали борьбу за жизнь...
   Ничего страшнее не видела Эстель никогда в своём существовании. Блестели её юные глаза, блестели и хотели справедливости и спокойствия. Силы медленно предавали уставшую плоть, огорчённую душу и живое существо. Удар. Ответ. Молчание... кровь... Эстель, как загнанный зверь, зажалась в углу и отпустила слёзы. Рука, омытая кровью, обняла колено и сжала его, что оставалось сил... Твари отдыхали в этом нечестном сражении: большинство их просто наблюдало эту картину бессердечного убийства... Разбитая воля, слабая и шаткая. Эстель опустила голову, ожидая исхода. Слёзы непрестанно бежали по ланитам и обжигали кожу. Мрак перемешался с действиями: теперь всё стало не понятно и грубо. Хотелось затихнуть навсегда... “Но разве можно теперь сдаваться?” – Эстель разглядывала амулет. – “Нет, этот организм не-по-бе-дим!..” Шёпот оборвал мысль. Эстель поднялась и, как можно более гордо, выпрямилась. Тепло разлилось по всей груди. Проник свет: неоткуда и никуда. Глубокий вдох помог найти себя. Амулет излучал тепло и силу...
   Мгновение пролетело и незаметно исчезло. Злость владела Повелителем Тёмного трона. Золторг ждал этого: свершение всех его злодеяний в одном незначительном убийстве – Эстель... Сухая, мятая и старая рука протянулась навстречу зерну надежды и выпустила острое оружие в жертву... время застыло. воздух сально прорезался выбрасываемым оружием. В душе Эстель произошло что-то, что объединило её со своим родом – сила амулета растворилась в ней…  Эстель ровно распахнула ресницы... полая восьмиконечная звезда замерла пред взором, и всё беспощадно размазалось в свете, искривляя гнев, боль, жестокость и злость...

 (Картина смерти в очередной раз нанесла удар по измученному сердцу Эстель: кровь естественно блестела среди мёртвых и ещё живых; уродливые морды растянуто насмехались над храбростью маленького народа; всё перемешалось и слилось, всё злило и раздирало душу… Но в это бездушное пространство вмешался смысл… два лица… два нужных существа…)

 Живая энергия света... один лишь миг... это безумное  замешательство и неясное прошлое – всё в один лишь только миг: снова река, снова движение, и всё это возвращается к истоку, к чистоте и непорочности...  снова маленькие капельки оказались рядом... и ничего более уже не нужно... всё и так произошло в этом безумном, перемешанном мгновении...


***

   ...Эстель сбежала из соседней деревни – К;ми, где с младенчества находилась на попечении у Агл;н и Амр;да. Мать и отца Эстель никогда не видела, её отдали Агл;н сразу после родов. Как говорила сама Агл;н, родители желали ей только добра, в то время как за ними велась открытая охота С;ротов...

***

…В пепельной дымке, сквозь кровь и чернь, прорезался свет… растворяя пространство, он ослеплял и заживлял раны. А юный взгляд Эстель приковался к нежному плечу со знаком, и тихий шёпот устремился к нему:
- Мама…

2006