И вновь боль. Она приходила неожиданно и пронзала все тело насквозь. Неописуемая, отбирающая все мысли боль. Хуже всего, когда она приходила по утрам, как сейчас.
Судорожно ищу то, о чем могу думать. Руки не слушаются. Где же эта дрянь?!
Инфузин. Наркотик, поглощающий чувства, разрешающий инородным телам существовать в организме. Самый нужный для меня предмет, единственное, что есть в моей голове прямо сейчас.
Панический страх, проникающий в голову, дополняет страшную боль. Неужели кончилось, неужели куда-то пропало. Так я и останусь тут навсегда, скончавшись самой глупой смертью, в ужасающей ломке, в какой-то чертовой дыре, в самом крупном улье на этой старой планете.
Мозг начинает вскипать. Имплантаты прекращают справляться со своими обязанностями. И вот я нащупываю шприц. Он лежит под ногой. Точнее под подобием ноги. Старые сломались и их пришлось заменить на дешевую Китайскую поделку из композита.
Я хватаю шприц с серебристо-малиновой жидкостью и вонзаю его себе в торс. Сложно рассчитать, силу, находясь в таком состоянии, но у меня есть кое-какой опыт и мне дается нормально ввести всю жидкость в свой организм и вынуть шприц.
Несколько минут я просто сижу на кровати в полной темноте. Зрению требуется время, чтобы перезагрузится после шока, потому я просто сижу и прислушиваюсь. Иногда мне кажется, что слух – это единственное мое чувство. Я просто сижу и прислушиваюсь к шорохам и скрипам. Так хочется просто остаться здесь и просто вечно слушать, как живет огромный улей Сингапура сам по себе, без участия людей, или машин.
Звук такой прекрасный и чистый, не оцифрованный, как все остальные мои ощущения, только ему я могу доверять до самого конца. Только на него я и полагаюсь.
А еще я очень скучаю по ощущению ног. Я поменял их всего месяц назад и никак не могу привыкнуть к чувству постоянного полета. Предыдущие ноги военного образца передавали мне данные о каждой кочке и неровности, позволяли прыгать на много метров вверх… но они сломались. А новые не передают никаких данных в мозг, они всего лишь помогают двигаться. Быстро и бесшумно, но ничто и никогда не заменит настоящие ноги… ничто не вернет мне память.
И вот я начинаю видеть. Изображение приходит мгновенно. Мне не надо моргать, и не приходится проходить сквозь туман. Зрение просто вновь вернулось, как только перезагрузился модуль контроля, установленный в моей голове.
Я наполнил свои фирменные легкие грязным воздухом нижних слоев и достал из кармана штанов сигару.
Закурил.
По комнате разлетелся дым. Я не мог его почувствовать, лишь ощутить его цифровую и обработанную версию, но мне хватало и этого. Я наслаждался этим моментом пробуждения. У меня еще было время чтобы решить, что мне придется делать сегодня, чтобы достать еще одну дозу, чтобы прожить еще один день в этой поржавевшей хибаре.
В такие моменты меня настигают мысли: «зачем все это?» и «почему бы не закончить прямо сейчас?», но я не могу оборвать свою историю, армейские имплантаты не позволяют совершение самоубийства. Я нахожусь в тюрьме своей собственной жизни.
В такие минуты я молю бога, о том, чтобы он был. Но в конце своего «отдыха» я получаю лишь зрелище грязной бетонной коробки изнутри. Я мог бы включть дополненную реальность и комната преобразилась бы в шикарный дворец с тысячами возможностей и друзей поблизости. Мои глаза позволяли это сделать, но я совершенно не хотел находиться в вымышленном мире опять. Особенно сейчас, когда я не знаю, где правда, а где ложь, и что настоящее, а что ложное.
Время не разрешало себя растягивать, я просто встал и пошел. Я знал куда должен зайти и ноги просто понесли меня туда. Вниз по темной и сырой лестнице, вверх, по западному тоннелю, на площадь просвещения, в яркие коридоры правительственных зданий, по ним к скоростному метро. В изрисованном граффити поезде до развязки Хонсю, из поезда вверх по лестнице, в злачное местечко под названием «Шестерня». И так каждый день. Я проходил этот маршрут на автомате, затыкая свои уши затычками, и погружаясь в музыку давно умерших музыкантов, вникал в них и не слышал того, что творилось вокруг.
Я утопал в магии букв и аналоговых звуков. И каждый раз, заканчивая свой маршрут, я аккуратно отключал свой старинный плеер, подобранный мною в первый день, который я помню, и убирал беспроводные затычки в карман своей затертой до дыр кожаной жилетки.
Я вновь возвращался сюда каждый день. Я давно прекратил обращать внимание на то, как окружающие косятся на мои редкие армейские аугменты рук, но сам лишь заметив идентичные моей правой руке имплантаты нового вышибалы, исказился, как самый глупый ребенок.
- Ты служил? – спросил тот у меня.
- Я раньше тебя тут не видел, ты новый охранник? – спросил я, косясь на его блестящий новенький бейджик.
- Да, я приступил сегодня, - ответил тот, не глядя на меня. Он выслеживал «неподходящих» людей в толпах снующих туда-сюда людей, желающих присоединиться к тусовке в «Шестерне», - и знаешь, ты не подходишь для этого клуба, однако если ты служил, а не купил где-то эти импланты, то я бы пропустил тебя, помнишь – «Братья до конца?»
- Я постоянный клиент, предыдущий охранник, Энди, всегда пускал меня.
- Извини друг, это лишь моя работа.
На секунду я был замкнут. Это действительно его работа и я бы не хотел идти против него. Даже если бы и решил его армированные плечи и поблескивающее в сочленениях оружие, явно показывало, что лучше мне этого не делать.
Но я должен был попасть внутрь. Кто знает, когда я увижу ее в последний раз.
- Я служил, - сказал я, - третья дивизия, морпехи. Я был на второй вьетнамской. В общем-то там все, что ты видишь и случилось.
- О господи! – Воскликнул тот. Поначалу мне показалось что кричит малолетняя школьница, - вы же из отделения Зепета Спивозы. Нам в учебе столько про вас рассказывали, что вы были самыми первыми обладателями этих рук! – закончил охранник и подвигал своими блестящими зелеными протезами, не распуская сложенных крест на крест рук.
- Я, как видишь, не очень доволен этими протезами, - ответил я, - в условиях, которых я сейчас нахожусь за ними, не последишь особо, потому мышечная ткань срослась с пневмо движками, атрибутика и генераторы вросли под кожу, и уже ничего не сделаешь, я одеваюсь так прилично как могу, пропусти меня пожалуйста внутрь, я не создам поблеем.
- Конечно сэр, - с механическим щелчком охранник встал по стойке смирно, и отдал честь, - проходите, вам у нас всегда будут рады.
- Плохо ты выполняешь свою работу сынок, - ответил я и похлопав охранника по плечу, и пошел внутрь. Возможно просто сработал командный протокол более первичной по конструкции модели, или же я действительно впечатлил своим участием в войне зеленого новичка, каким-то ненароком попавшего на дно этого богом забытого улья.
Кто бы мог подумать, они продолжают калечить всех контрактных солдат, даже без необходимости. Давно уже могли бы посылать в горячие точки киборгов, или вообще воевать исключительно при помощи авиации. Впрочем, я не помнил, так ли это было.
В зале было сумрачно, как, в общем, и везде в этом туманном улье. Я просто пошел сквозь туман и смрад, под долбящие и рвущиеся ритмы музыки, бьющие искры, сквозь сетку различного информационного спама и людей, желчь исходящую от отвратительных в своем виде и своею душой людей. Все они смотрели на меня как на какую-то странную игрушку.
Я легко мог раздавить череп любого из тех, кто был в этом баре, мощность моих устаревших армейских протезов позволяла это. Я уверен, что они мечтали о таком же, и их взгляды, наполненные страшной алчностью, были направлены на мои конечности. Но меня это давно не волновало. Кто приходи ко мне за этим, всегда в последнюю секунду жалели, что их черепная коробка не из титана.
Я шел с целью, которая очень четко стояла перед моими глазами, я шел туда, куда хотел, туда, куда меня манила моя душа, каждый день. Моя оцифрованная душа… иногда мне так кажется. Я должен был увидеть ее.
И я увидел.
Она опять танцевала, как и каждый вторник, среду, четверг, субботу и воскресенье. Я тут же застыл. Казалось я видел ее танцы уже тысячу раз, но каждый новый раз был для меня новым опытом. Я просто принимал это, как единственную часть моей жизни, которую стоило ценить, за то, что она была.
Я просто стоял и смотрел. Девушка была великолепна. Казалось, что в ней нету вообще никаких имплантатов. Конечно же это было не так, кто же мог бы выжить в этом месте без имплантов, но я смотрел на нее и надеялся что все именно так. Естественность ее тела притягивала к себе внимание точно так же, как неестественность моего тела вызывала отторжение у окружающих.
Я просто наслаждался зрелищем и дожидался.
Иногда время летит страшно медленно, и это раздражает, но во все моменты, которые хотелось бы сохранить подольше, время пролетает в одно мгновение. И ни один блок памяти в голове не заменит происходящего в живую. Я мог бы тысячи раз проматывать тысячи танцев карбоновой Мэри, просто не выходя из дома, но все естественное давно стало для меня самой важной частью мира.
Как только танец заканчивается, я быстро проскакиваю, сквозь расходящуюся толпу и заскакиваю за сцену. Девушка все еще медленно спускается по лестнице.
- Привет Мэри Си, - говорю я, вкладывая в голос семейные нотки. По правде говоря она – единственный человек в этом городе, которого я знаю и не убил бы при первой возможности.
- Здравствуй Джон, как я погляжу, новый охранник тебя пропустил, с этими опасными для жизни штуковинами.
- Я тебя умоляю Мэри, я же не могу сдать свои органы в ручную кладь, - усмехнулся я, - да и тем более здесь у каждого есть с собой пистолет.
- одно дело пистолет, но ты – опаснее любого пистолета, автомата, или даже танка, - усмехнулась девушка. И самое смешное в ее словах было то, что она была на сто процентов права.
- Ты права, - ответил я, - ты сегодня была просто превосходна, как впрочем, и всегда.
- Спасибо Джон, - с улыбкой ответила девушка, - ты опять оплатишь полный приватный танец, а останешься на половину?
- Ты сама знаешь, время не терпит, но мне так нравится проводить его с тобой, - ответил я.
- Тогда пойдем Джон, - сказала девушка и поманила меня за собой рукой. Я последовал за ней. В эту минуту так хотелось ощутить тяжесть своего тела, но, к сожалению, я не был способен на это.
Она танцевала для меня, но я уже не мог позволить себе забыться. Каждый день я давал ей немного Инфузина. Она считала, что должна платить за это. В общем-то дальше наши отношения и не двигались. Я был не самым лучшим вариантом, даже в этой клоаке.
Но я не мог позволить ей мучатся. Весь нижний город сидит на этой дряни и слезть с нее можно только в могилу. Боль, испытываемая при отторжении имплантатов убивает в считанные часы. Мучительные часы, превращающиеся в искалеченном болью разуме в годы. Чаще люди предпочитали вырвать себе горло или выдавить глаза, чем дождаться медицинской помощи.
Я оставил шприц на маленьком столике и вышел через дверь. Впереди меня ждала гонка за жизнью и ее настроением. Я колебался на ее волнах и был вынужден цепляться за любую тростинку, даже измазанную в самом отборном говне.
И сейчас я направлялся за еще одной такой тростинкой.
* * *
На пороге меня встречал Деррек, личный охранник мистера Тюболса, он узнал меня еще на проспекте, хотя и не имел искусственных глаз. Я всегда удивлялся, как он мог служить снайпером с настоящими глазами, но в такие моменты он оправдываю свою армейскую профессию.
- Босс дома? - спросил я, не долго думая.
- Что тебе надо железяка? - спросил он, используя обидное прозвище
- Мне опять нужна работа и я уверен, что у мистера Тюболса она есть.
- Сейчас я узнаю, готов ли он тебя принять, - ответил охранник. Встроенный в мою голову датчик осведомился о серцебиении и температуре тела моего собеседника и вывел мне данные о его состоянии. Все как я и думал, они ждали меня, чтобы дать еще одно гнусное задание, вроде возвращения долга.
- Ты хороший друг, - усмехнулся я и похлопал его по плечу, после чего, не ожидая разрешения, прошел в старую обшарпанную дверь дома, стоящего тут наверное еще с середины десятых годов.
Останавливать меня никто не стал, я быстро прошел сквозь старинную прихожую и зашел в первую квартиру.
Обстановка там была такой же, как обычно. Прекрасный дизайн в стиле начала века, кожаные кресла и диваны, огромный стол из стекла и пластика, на стенах висели древние, но хорошо сохранившиеся амолед экраны, рябившие доисторическим стерео-изображением. Посреди комнаты даже стоял аквариум с настоящими рыбками. Я даже и представить не мог во сколько обходилось содержание этих существ в условиях нижнего города.
Мистер Тюболс сидел посреди комнаты и разговаривал по доисторическому телефону из пластика. Он был просто помешан на ретро технике. Поговаривали, что это все из-за того, что его родители были из "зеленых", желающих остановить кибернизацию человека, и не сделали сыну в детстве нужные для вживленная нано-протезов прививки. Хотя он был из одного из самых богатых родов нижнего города
Сингапура.
- Я слышал, у вас есть работа, - сказал я, присаживаясь в кресло.
Босс махнул рукой, как бы говоря, что я должен дождаться конца разговора. Интересно как он мог говорить по своему старому телефону, учитывая, что сетей, которые тот поддерживал не осталось, наверное даже в российской конференции.
Мое ожидание скрашивало несколько фильмов начала века и медленное перемещение рыбок в плоскости аквариума. Его можно было бы сравнить со скринсейверами различной бытовой электроники.
Впрочем, мое ожидание довольно быстро завершилось. Голос (имя босса) даже вырвал меня из попыток понять сюжетные перипетии в жизни инопланетных роботов, способных превращаться в разного рода земной транспорт. Я не знаю что люди прошлого находили в этом, а ведь кино того времени до сих пор считается вершиной кино индустрии. Видимо оно слишком устарело, или просто я ничего не понимаю в настоящем искусстве.
- Тебе нужна обычная работа, или ты наконец созрел для настоящей? - приступил к делу мистер Тюболс
- я просто хочу работу, за которую ты мне заплатишь по факту ее выполнения, - ответил я, - и всяческие убийства детей не предлагай.
- как жаль, одно убийство ребенка, как раз сейчас бы не помешало. Значит ты все еще не созрел с выбором начальника. Я бы тебе мог бы неплохо платить за постоянную работу, уж куда Больше, чем ты получаешь, перебиваясь по мелочи.
- я не хочу залипнуть в этом чертовом городе, - сразу ответил я, - дай мне обычную работу.
- и ты говоришь это последние лет пять, или сколько ты тут? - с сарказмом проговорил он, и я понял что сразу работы он не даст.
Мистер Тюболс давно был в этом деле, и потому просканировать его было очень тяжелым делом, особенно учитывая отсутствие у него любых имплантатов, способных сообщить о состоянии организма.
Босс закурил сигару и комната сразу же заполнилась дымом. Он откинулся на своем кресле назад и закинул ногу на ногу. Он явно что-то планировал по поводу меня. Но я не мог уловить что. Наверное, именно поэтому я так часто брал работу именно у него, мне нравилось ощущение непредсказуемости в последующих действиях, это было какое-то чувство освобождения от способностей, которые мне давало тело, да еще и некоторое приобщение к естественности, которую нижний Сингапур давно потерял. Она оставалась только в таких вот местах, в тех людях кто финансово, или по любой другой причине не смог купить себе мозговых или глазных имплантатов. Да они остались в далеком прошлом и были сильно ограничены в жизни среди бетонных и композитных стен, которые преображались в нечто великолепное, сверкающее и блестящее, если ты имел искусственные глаза, или хотя бы специальные линзы.
- Работа так работа, - внезапно, после долгого молчания произнес (имя босса), - она в лес не убежит, если ты знаешь что такое лес, но помни, мое предложение не будет вечным.
- Я это понимаю, я подумаю над вашим предложением, - уважительно сказал я, чтобы не утопить разговор.
- Хорошо, а сейчас у меня есть для тебя небольшая работка, надо разобраться с парочкой ханов, которые нагло залезли на мой участок, и чего-то там хотят от дома находящегося в моей юрисдикции, отданной мне, между прочим, самим главным судьей.
- Я справлюсь, - сказал я.
- Надеюсь, ты понимаешь, что в этот раз ты действуешь в рамках закона, и я не требую от тебя десяток мешков с трупами, но эти подонки должны понимать, с кем они связались.
- Я понял, - лишь только ответил я. Убивать мне не в первой, тем более этот наркоманский сброд - ханов, которые иногда решают, что их дешевые протезы и анаболики даруют им власть, недоступную другим.
- С тобой пойдет Сей-кун, - добавил босс, выпуская большое облако дыма изо рта, - он хорошо разбирается в том районе и если что прикроет тебя. Оплата - стандартная, ты понял.
- Да, я отлично я все понял, - ответил я и тут же двинул в сторону выхода.
Впрочем, за дверью меня уже ждали. Человек азиатской внешности и среднего телосложения. Протезы у него были явно японского происхождения, на них красовался логотип фирмы "сони", телесного цвета, возможно даже с искусственной кожей.
- Приветствую, - с японским акцентом произнес человек, - сегодня мы работаем вместе, я знаю твои принципы работы и прикрою тебя в нужный момент, а еще прослежу, чтобы ты не кинул босса.
- Я знаю процедуры, - усмехнулся я, а в голове проскочило «с таким мне не справится».
Если бы жители нижнего города хоть когда-нибудь могли бы увидеть небо, то они знали бы, как же оно сильно давит при принятии сложных решений. Потому негодяям легче жить в пещерах и тоннелях. Там все мы цветем ненавистью друг к другу, способные порвать друг другу глотки.
Если бы мы видели небо, то могли бы ощутить свободу, дарованную богачам, тем, кто может ее себе позволить. Однако будь у меня шанс покинуть это злачное место, я бы не смог им воспользоваться. Оно приковывало к себе, с каждым днем все сложнее было существовать с надеждой на лучшее, другое будущее. Я хотел бы мечтать, но мечтам этим небыло бы суждено случится.
- В каждом шаге ощущается неуверенность, это не твои постоянные ноги, - сказал Сей-кун. До чего же были хороши его протезы. Он двигался бесшумно, нечувствительно даже к моим сейсмическим сенсорам, а его голос заставлял закопаться внутрь себя.
- Теперь постоянные, старики армейской модели дали о себе знать. Сервоприводы в коленях были перебиты, - ответил я, вспоминая не самые приятные минуты прошедшей недели.
- Ты уверен, что сможешь действовать достаточно уверенно на этих сомнительных поделках из Хаммера? – как бы для уточнения спросил он. В эту секунду больше всего я хотел повернуться назад и убедиться, что мистер Тюболс не решил просто напросто избавиться от моей маячащей фигуры. Ведь я не раз умудрялся анонимно вставлять палки в колеса и его «успешной» бандитской конторе, работая на его конкурентов.
Но я не подавал виду. Я просто кивнул и сказал:
- Я полностью уверен в своей боеспособности. Парочку Ханов на их устаревших железках мы с тобой быстро выкурим из здания мистера Тюболса.
Японец за моей спиной явно кивнул, и я смог выпустить воздух из своих механических легких. Впрочем, с ними смерть от нехватки кислорода мне не грозила, просто я до сих пор не мог отделаться от привычки вдыхать и выдыхать самостоятельно. Я всегда считал, что это делает меня немного более живым, хотя, конечно же, врал самому себе.
Остаток пути прошел в полном молчании. Люди, ехавшие с нами в забитом вагоне метрополитена, с опаской и любопытством смотрели на две массивные фигуры. Но что я, что мой временный напарник не обращали на это никакого внимания.
Кем бы ни были ханы, укурившимися подростками, или же убитыми алкоголем вечными жителями нижнего города, у них все таки были имплантаты. Пускай разного качества, но они были, и если нам предстояло вступить в бой, то было бы неплохо быть готовым к нему заранее.
Дом, над которым нам предстояло вернуть контроль, был одним из тех, которые так любил мистер Тюболс, высотка стоящая здесь с самого начала века. Она оказалась достаточно прочной, чтобы удержать на себе второй ярус города и ее оставили. Люди, обитавшие в этом гадюшнике наверняка жили там три-четыре поколения подряд и никогда не покидали город. Такое насиженное место, даже в нижнем городе, слишком ценилось, чтоб его можно было оставить.
- Ты готов? – спросил я, хотя ни капли не сомневался, что мой напарник было готов.
- Всегда, только подай сигнал, - ответил тот, и его голос вновь наполнил меня чувством тревоги. Я был очень рад, что в этот раз он был на моей стороне.
- Я думаю, что сначала нам нужно выяснить все, не подготовившись должным образом, мы можем вляпаться в большие неприятности, - сказал я, начиная экстренную проверку органов тела. В ближайший час ни один из них не имеет права меня подвести. Перед глазами полетели сводки с информацией, бессмысленными для меня, но открытость армейской операционки требовала таких вот бесполезных вещей.
- Полностью согласен с тобой Джон-сан, я многим наслышан о ваших делах и всецело вам доверяю, - сказал японец, и меня обдало жаром. Таких слов в этом рассаднике я никогда не слышал, этот азиат был явно из других мест, при том, прибыл он из них совсем недавно.
Мы вошли в здание через центральный вход. Можно было бы даже назвать его парадным, если только забыть обо всем окружении. Чутье сразу подсказало места, где можно организовать засаду. Когда имплантаты запищали в такт, говоря о том, что я прав, я понял, что нас ждут.
Ханов кто-то предупредил, иначе эти глупцы не стали, бы занимать такие удачные позиции.
- Действуем по возможности, их позиции слишком осложнят ведение боя, мы находимся в проигрышной ситуации, - бросил я направленный звук в сторону Сей-куна, настраиваться на его частоты я не хотел.
В руке следовавшего за мной японца тут же сверкнула металлическая палочка. Оружие не было видно ни с одной из возможных точек засады.
Я насторожился. Мое любимое и единственное личное оружие нельзя было достать, не привлекая внимания, потому я просто крикнул:
- Ханы, выходите, есть разговор!
В ответ раздался выстрел. Слава матери, родившей криворукого стрелка, пуля лишь слегка зацепила мою правую руку, содрав краску и застряв в промышленном сервоприводе. Поломка противная, но допустимая и решаемая, не то, что попадание в глаз, или даже в колено, что замедлило бы меня на достаточный для смерти процент.
Когда повалил шквал выстрелов, я уже нырял в слепую зону. Тоже самое, сделал и мой напарник, успев выпустить несколько детонирующих дротиков в сторону декоративных кустов.
- Хорошие переговоры, - усмехнулся я, - их кто-то специально подготовил, жаль только, что выбрал он не тех наемников.
- Для него же и жаль, - ответил японец, - и из кустов раздались крики и глухие взрывы. Это взрывались и выпускали паралитический газ маленькие капсулы, выпущенные моим напарником.
- Газовая! – Крикнул я, но даже не шелохнулся. Старая привычка, видимо оставшаяся у меня еще с тех времен, когда я не имел качественной замены легких, жаль в моей голове не осталось воспоминаний о том времени.
Я резко дернул руку вниз и вправо и из сочленения вывалился мой именной револьвер. Если бы я знал, чьи имена были выгравированы на нем. Однажды я их узнаю, если конечно не полягу прямо тут.
Несколько пуль крупного калибра разбили плитку рядом с моей ногой. Сенсор начинал барахлить. Не было времени думать, считать, я просто в очередной раз попал в опасную для моей жизни ситуацию и единственный способ для меня спастись был – вновь убивать. Как бы я не хотел этого избежать, я не мог.
Руки не дрожали. Они и не могли этого делать. Давал о себе знать раскуроченный вторичный сервомотор в локте, постоянной ноющей болью. Подавлять ее было бесполезно, сигналы от датчиков мне были необходимы.
Сонаром, расположенным в ладони правой руки я прикинул расстояния до противников. Если мне позволит отключенный сервомотор, то я смогу достаточно четко отстрелить противникам только их искусственные органы. Таким образом, шанс на их выживание после стычки будет равен шестидесяти процентам, жаль только, что живые они тут же вернуться на улицы, чтобы грабить и убивать. Но я не желал им смерти. Как получиться.
Выстрел.
Повредил ему сенсорный ход, пуля пробила ключевой элемент позвонка. Судя по пришедшем на мой визор данным позвонок был настоящим. Ходить он уже точно никогда не сможет, даже на протезах.
Выстрел.
Рядом звучат хлопки, это выстрелы моего напарника. Один из трех достигает цели. Вонзается одному из Ханов в глаз. Повреждение мозга, он мертв. Сенсоры успевают уловить, как его тело с хлопком падает на пол, разбивая кафель в щебень, прежде чем моя собственная пуля настигает цель.
Снайперский ствол противника трескается, осколки повреждают тому глазной сенсор. Ненадолго. Этот еще функционирует, откладываю в памяти его последующую нейтрализацию.
Выстрел.
Этот пробивает противнику, стоявшему на втором этаже в лестничном проеме колено. Тот незамедлительно падает через перила, совершая забавное сально в воздухе.
Я не могу терять времени, мгновенно встаю на ноги, оцениваю обстановку. Еще один стрелок за колонной.
Рывок.
Он не успевает ничего сообразить, я посылаю его голову резким броском в колонну. Лицо не подлежит обычному восстановлению. Бросаю обмякшее тело на землю, подбираю его винтовку.
Осматриваю надписи. Arc incp. Крупнейший дистрибьютор охранных систем и охранного вооружения на территории всего восточного сектора. Эти парни нехило вооружились. Надо будет уточнить у охранников ближайшего склада, не нудна ли им помощь.
Рывок. Дешевые ноги дают о себе знать, боль пронзает колено, операционная система сообщает о неполадках в управлении основным мотором. Ближайшие несколько минут я буду сильно хромать. Я не могу терять на это время. Мне нужно избавится от упавшего, и контуженного, но они слишком далеко. Я решаю, что им уготована смерть.
Я поднимаю револьвер и жму на курок.
Внезапно я слышу скрежет и что-то на подобие ударной волны ставит меня на колени.
Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что мой напарник Сей-кун корчится на земле. Ханы и вовсе пускают пену изо рта.
Какое-то дрянное оружие массового поражения. Такие использовали и во вторую вьетнамскую, сначала, когда глушили дешевые радио модули Китайцев, а затем, когда заметили, какой эффект оно оказывает на протезированных людей, стали сбрасывать на целые отряды биоусовершенствованной пехоты. Самое страшное, что попавших под влияние заживо расчленяли ножами и первыми попадавшимися под руку предметами люди из ближайших деревень. Многие армейские протезы, отобранные в то время, до сих пор продаются на черном рынке за баснословные деньги. Я находил и убивал таких людей не раз. Кем бы они ни были, ради чего бы они это не делали, они совершали еще большее зло, тем, что отдавали такие страшные предметы за деньги, по сути, продавая свою душу дьяволу.
Я могу бороться с этим, пускай и недолго. Я поднимаюсь с колен и ищу глазами источник. Он дожжен находиться в этой комнате. В этой мышеловке, в которую меня затянуло еще одно «легкое» дельце от мистера Тюболса.
Даже дорогой Сей-кун не в силах подняться. У него такой жалкий вид, что в данный момент я даже хочу помочь ему, если бы я мог бы видеть его глаза, то я бы сочувствовал ему. Но на месте его глаз, как впрочем, и моих, красуются лишь покрытые схемами и стыками формы- заменители глаз, и, глядя на них человека становиться совершенно не жалко.
Я поднимаюсь, и вижу его. Того кто загнал меня в ловушку.
Я не вижу его лица, помехи исходящие от него вызывают у меня черное пятно на месте человека, но я уверен, что он там, я чувствую, я слышу его шаги, его тяжелое дыхание, переполняющее комнату пугающей пустотой, твердым запахом.
Боятся в принципе нечего, просто нет смысла. Я не успею среагировать в нужный момент, просто не смогу сделать вообще ничего, чтобы защититься. Я ощущаю себя в ловушке, в более ужасной, чем когда-либо находился до этого. Радует только одно, я проживу недолго, не успею ощутить всю боль и агонию, которую получаю ежедневно. Я наконец-то закончу свое никому ненужное паразитическое состояние, и беспокоит меня только то, что произойдет днями позже, когда баланс сил в нижнем городе преломится в сторону обладателя моих имплантатов.
Меня беспокоит, что станет с Мэри Си, без ежедневной дозы инфузина. Я не знаю, как она сама сможет заработать так много, скорей всего она скатиться еще ниже. Только эта мысль заставляет меня продолжать жить, бьет сервомоторы в моем сердце друг об друга, гоняя кровь по оставшимся во мне сосудам и кабельным системам, прогоняя по ним плазму и масло.
- Кто ты?! – кричу я в пустоту, расправляя руки в стороны, - покажи свое лицо.
- Тебе не надо беспокоиться, - откликается металлическим скрежетом мой собственный разум, - все будет хорошо, опусти руки и ложись на пол.
- Ни за что! – кричу я, в отчаянной попытке проявить врага. Но головная боль заслоняет собой все мои проблемы. Я даже не могу сосредоточится на данных с моих органов, которые выводят крайне негативные сводки, о скорой остановке вторичных систем и отправления на перезагрузку всего, кроме разве что сердца.
У меня не так уж и много времени, чтобы что-то сделать, но побег попросту бессысленен, я отключусь на проспекте, где меня в считанные минуты разберут мародеры. Расход энергии на удары в пустоту сделает меня просто-напросто бьющейся в агонии мышью, куклой в кукольном театре, на потеху зрителям.
Вариантов не было, да их мне никто и не собирался оставлять. Я просто стоял и в безумии наблюдал за происходящим, возможно за последними минутами моей жизни. За тем, после чего мне ничто не грозило.
Тяжелый удар. Приклад какого-то военного автомата, возможно металлическая бита. Удар настолько силен, что вышибает искры из моих армированных шейных насадок. Из глаз на полном серьезе вылетают искры. Визор отключается. Ощущение тела пропадает.
Я остаюсь один.
Разум в пустоте. Вроде и живой, но такой совершенно незначительный, маловажный. Я попадаю даже не в ад.
В чистилище.
Туда, где на краю пустота, отсутствие вариантов существования и хоть какого-то представления о реальности. Смогу ли я понять, умер я, или нет, если я не ощущаю ничего? Смогу ли я умереть, находясь в такой ситуации.
Я уверен только в том, что я продолжаю думать. Очень давно я не получал такой замечательной возможности, чтобы подумать. Бесконечной возможности думать в абсолютном вакууме знаний.
Тьма продолжалась бесконечно долго, и все что мне оставалось – это мысли. Я потерял ход времени почти сразу, настолько я привык к постоянной новостной строке и часам в нижнем правом углу глаза.
Я просто очень быстро сходил с ума. Я знал, что если не сосредоточусь на конкретных мыслях и событиях, то моя личность утонет в пучине безумства, и я держался, я считал в уме, перебирал все варианты сборки винтовки гаусса, пытался решить задачи.
Но тьма все-таки окончательно поглотила меня. Я забылся в надежде когда-либо пробудиться.
Тьма расступилась вместе с шумом. Я ощутил все чувства одновременно, это было похоже на то, как человек выходит из состояния контузии, звук, четкое изображение и трезвое мышление приходят одновременно и не успевают соединится в общую картину. Слабых телом тут же выворачивает наружу.
Я не слаб телом. Для меня это не впервой, я сразу же хочу встать, но понимаю, что не могу. Мне нужно запустить программу для обработки повреждений, а до этого мне необходимо несколько десятков секунд, чтобы перезагрузить операционную систему.
Адреналиновым сигналом я подаю сигнал к мозговому модулю контроля о том, что пора перезагружать ОС. Сигнал о том, что я уже очнулся и не прочь ознакомиться с произошедшим с моим организмом.
Но перезагрузка не пошла. Возможно, был перегружен модуль в голове, или просто сильно поврежден ударом. Снять его и оставить меня в живых было бы невозможным делом, поэтому я уверен, что он все еще там в голове, и я надеюсь, что он все-таки включится рано, или поздно.
Мой слух, который оставался моим последним настоящим чувством все-таки убеждал меня в том, что я все еще живу, что вокруг происходит что-то странное. Расплывчатые голоса, скрежет, капли, бьющие по полу со всего размаху.
Я постарался скорректировать зрение собственными силами, без модуля контроля. Это оказалось очень тяжело, я не делал этого вообще никогда, и потому мысленный контроль и корректировка были для меня сродни игре в шахматы с опасным противником. Если те, кто стоял вокруг меня следили за тем, что со мной происходит, то они уже давно поняли, что я вернулся в сознание, и заметили бы перемещение крепежей в моих глазах.
Я не боялся, мне просто не оставалось пространства для страха, я просто без движений лежал где-то, совершенно не представляя что мне предстоит пережить в следующую секунду, или, что мне предстоит сделать, чтобы прожить еще несколько минут.
Внезапно мои глаза включились. Я смог сконцентрировать линзы и эхо-проектор, соединил в один информационный поток, и я увидел свет.
Точнее темноту. Сырой, грязный потолок, кафельные стены. Какой-то госпиталь, скорее всего заброшенный, самое удачное место, чтобы разрезать человека на куски. Теперь я очень жалею, что очнулся. Мне еще предстоит пережить то, о чем я уже прекратил беспокоиться.
Страх пронзает меня насквозь, так бывает?
Я вижу автоматические ножи, много маленьких скальпелей на стенах, какие-то странного вида инструменты вокруг. Много маленьких полупроводников и десятки микросхем разбросаны вокруг.
Я вижу человека. Точнее двоих людей. Без сопутствующей поддержки визора я не могу распознать их лица, они сидят спинами ко мне, и что-то делают. Их освящение это какая-то свечка. Странный вид освящения, наверное у них совершенно нету имплантатов, иначе бы им не пригодился такой старый источник освящения.
Без статистических данных я не уверен, но наверняка я мог бы разделаться с этими двумя в считанные секунды. Наверняка они решили, что я умер и просто бросили мое тело сюда, чтобы заняться мною позже.
Или прямо сейчас…
Я не могу двинуться. Мои ноги убраны под корень, практически до основания, система управления над копчиком тоже снята. Я замечаю свои ноги в правом углу комнаты. Без них моя скорость будет равна скорости ползущего. Мои шансы начинают падать.
Кроме того моя правая рука снята по локоть. Сервомотор, который мне прострелил неумелый стрелок спас хотя бы локоть, он застопорил детали, и мародеры попросту не стали рисковать дополнительными повреждениями и разобрали мою руку на запчасти. По крайней мере в комнате я ее не видел.
Левую руку им снять не удалось. Во многом тут виновато то, что эта рука из серии бионических имплантов, которая намертво срастается с телом и его нервной системой. Заменить его совершенно невозможно, и изготавливается он по нестандартной схеме, исключительно под владельца. По сути дела это мой последний ключик к памяти, которую я потерял. Именно поэтому рядом с кроватью, на которой я лежу находиться автоматическая пила.
Им нужна моя рука, и они возьмут ее вместе с плечом и куском моего тела.
Без статистики понятно, что в условиях одной руки и отсутствия оружия, я остаюсь полностью беззащитен перед врагом. Мне не хватит ни скорости, ни ловкости, чтобы остановить двух мужчин.
Какие у меня остаются варианты? Лежать и умирать? Этот вариант совершенно мне е подходит. Только не теперь, когда я очнулся и могу испытать боль.
Я принюхиваюсь. Запахи наполняют комнату. Среди них я могу почувствовать порох и канализацию. Мне не хватает данных, которые предоставили бы мне легкие, но моя операционная система все еще не работает.
Я должен бежать.
Я нахожу глазами огромную крышку люка на полу. Она немного приоткрыта, я не совсем понимаю зачем, но видимо это мой единственный шанс спастись. Шансов не много, но я обязан им воспользоваться.
Правда, мне все равно нужны мои ноги.
Бесшумно мне не встать, не слезть, я начинаю ощущать свой вес, со всей армированостью. Но, на то я и бывший военный, что немного разбираюсь во всем. Во всех старых больницах существует модуль голосового управления для больных. К нему можно подключится с любой кровати, и используя простые шифровочные протоколы, немного пошестрить со светом в комнате, или коридоре, по отрывать окна, в общем устроить небольшой полтергейст для мародеров.
Надеюсь, они из пугливых. Точнее это мой единственный шанс.
Я слегка сдвигаю голову и подключаюсь к интерфейсу.
«Имульсия-два-восем-семь-шепард», - проговариваю я еле движущимися губами, и перед глазами появляется интерфейс. Стародавний квадратный, заслоняющий весь обзор, до жути неудобный и наполненный бесполезными вещами.
Я узнаю время. Прошел почти день с момента моего прихода к мистеру Тюболсу, моя ломка все еще не началась, но осталось совсем немного времени. В случае, если меня начет ломать, то шансов спастись у меня не будет.
Я копаюсь в интерфейсе и нахожу удивительную вещь - маленький погрузчик, которым я могу управлять на расстоянии, он использовался для подвозки предметов и лекарств, перемещаясь максимально бесшумно, чтобы не мешать остальным пациентам.
Этим нельзя не воспользоваться. Я включаю тележку и перемещаю ее, одновременно начинаю хлопать стеклами и переключать свет в сосенней палате.
Люди, сидящие за столом, начинают волноваться, и, подхватив свои пистолеты, тут же выбегают в коридор. Я не могу терять времени. Тележка заезжает в комнату. Подхватывает мои ноги и подвозит их к кровати.
Слишком легко.
Я пытаюсь подняться, опираясь лишь на одну руку и то, что осталось от моих настоящих ног.
Я вижу свои ноги. Я втыкаю их тщательно и максимально быстро, установить, настроить и закрепить я их еще успею, но не прямо сейчас. Я подключаю контакты в универсальный порт. Проходит секундная синхронизация и я уже готов бегать.
Этим и хороша Китайская техника. Композитные ноги заменяются руками, в любой момент и всего за пару секунд. Главное, чтобы не подвела сборка и программное обеспечение, а так универсализация – это будущее имплантантой индустрии.
Я встаю.
Нету времени искать части своей руки, как бы она ни была мне близка и дорога, я должен уходить прямо сейчас. Мне предстоит не только выбраться, но и найти немного Инфузина, прежде чем наступит мучительная агония.
Я тороплюсь. На ходу пытаюсь раз за радом перезапустить Операционную систему. Подымаю люк, отбрасываю его в сторону. Нету никакого смысла заметать за собой следы.
Крышка в сторону, я ныряю в коллектор. Хочу отключить запах, но пока не перезагрузится операционная система, сделать я этого не могу. Я стараюсь не дышать, чтобы не впитать трупный запах. Мои легкие справятся с ним, но все равно остается возможность для потери сознания.
Я опускаюсь по колено в мерзкую, зеленую жижу, и понимаю, что все что можно проржавеет. Слава инженерам, которые создавали дизайн моих вполне бытовых ног, все сочленения и моторы скрыты за композитом, а значит, некоторое время я смогу двигаться, не снижая скорости.
Я двигаюсь, расталкивая расчлененные трупы в стороны. Их очень много, ими завален весь тоннель, наверняка люк был приоткрыт именно из-за этого. Я мог бы стать одним из этих несчастных, попавших в лапы к мародерам.
Пробираясь в темноту я замечаю некоторые знакомые лица, это те ханы, с которыми я вел бой совсем недавно. Их лица искажены страхом и болью, их головы изрезанны пилами, оттуда доставали головные модули контроля. Руки ноги спилены и тоже развалены везде.
Я вновь ощущаю себя там – во Вьетнаме, на поле боя в случайной мелкой деревушке, куда Китайцы запустили своих гончих. Они убили и расчленили всех людей там, насадив отдельные органы бедных людей, женщин, детей на свои хвосты. Сотни трупов разбросанных по деревням и городам в надежде запугать нас. Я помню каждую секунду. Я помню, как убивал и выводил из строя каждого из этих негодяев, как они утопали в крови жертв, а потом приходили новые и погружали нас в огонь.
Я вновь там, каждый раз, когда я засыпаю, я возвращаюсь туда, где все поменялось. Я вижу пламя, в котором сгорали города и миллионы людей. От них оставались только груды костей и сантиметры пепла, лежащего ковром в городах. От людей оставались реки крови, в которых утопали их дети и животные.
Я был там, и сейчас я как будто туда вернулся.
Но теперь я другой, я стараюсь не обращать на это внимание, я прохожу мимо, без всяких эмоций, я просто должен выжить, в очередной раз. И я это сделаю.
Я ушел в темноту. Погрузился в нее, продолжая видеть стены и направление прямо сквозь темноту, при помощи эхолокатора, встроенного в мои виски. Я бреду вперед, не выбирая направлений, просто основываясь на интуиции. Я не ориентируюсь, не могу трезво соображать, я опьянен адреналином, возможностью умереть.
Я вижу свет в конце тоннеля и быстро иду туда. Я уверен в том, что за мной следуют, не могут не следовать, знают, что если я выживу и спасусь, то я вернусь и отомщу, вырву им сердца за то, что они делают.
Иду к свету. Вижу его, принимаю его как цель и спасение.
Пытаюсь бежать, но ноги уже прекращают слушаться. Внезапно я понимаю, что иду в этой грязи уже не один час, я совершенно не могу проследить за временем.
Еще одна попытка перезагрузить операционку. Перед глазами пробегает столбец с цифрами, но ничего не происходит. Данные выдают несколько ошибок, исправить сейчас я точно не смогу, поврежден модуль в стволе головного мозга. Мне понадобится помощь специалиста.
Я дохожу до света и вижу край.
Мои первые мысли – я попал в рай.
Я стою на краю Сингапура. На краю улья, прямо передо мной – бесконечный океан, облака, чистое, голубе небо. И шум.
Шум ветра, шум прибоя, каких-то птиц в отдалении, крики, плывущие корабли, а я был здесь, на краю. И этот край был для меня райским местом. Почти под небесами, рядом с ветром, я хочу остаться тут навсегда. Я хочу наполнить свои легкие настоящим свежим воздухом, пускай и свежим относительно нижнего города
Нижний город был позади, а впереди был чистый, неизведанный мир, наполненный чем-то тем, чего мы никогда не увидим, живя в чреве города. Люди всегда ищут безопасность, заранее желая отказаться от безграничной свободы, которая так мешает нам в жизни.
Но я не решусь шагнуть вперед. Смерть и пустота не привлекают меня сейчас.
Мне надо идти назад, хотя я понимаю, что смысла в этом практически нет, моя ломка настигнет меня в дороге, я упаду и захлебнусь в мерзкой вонючей жиже.
Но я уверен в том, что это не конец, я не могу сдаться в такой момент. Мне просто нужен план. План, который я смогу выполнить без всех своих примочек.
Я оборачиваюсь.
- Ты смог уйти, - говорит голос из темноты. Уверенный, крепкий. Какой-то среднеевропейский акцент.
- Я не смог, - отвечаю я, все равно мне не остается ничего другого, кроме как вступить в диалог с человеком, который загнал меня в ловушку.
- Ты смог уйти из города, вообще не имея ног, мое начальство заинтересованно в тебе дружище, ты хочешь работу?
- Я стою на пороге смерти, а вы меня еще спрашиваете, - отвечаю я, - но я не соглашусь на убийства женщин и детей ради денег.
- А у тебя деловая хватка, Джон, стоящий на краю смерти, - вновь звучит голос из темноты. Как же мне сильно хочется вернуть авофокусировку зрения, и возможности вроде увеличения ISO и ночного видения.
Я не имею своего функционала всего несколько часов, но понимаю, что без него я просто еще один обычный человек, которому приходиться выживать, бороться и выкручиваться. Хотя я слишком долго живу в этом городе, чтобы не постичь таких необходимых здесь навыков.
- Делайте свое предложение мистер, у меня мало времени, я тороплюсь на встречу с богом, - усмехаюсь я, однако в моем голосе проскакивает дрожь, которую мой собеседник мог бы уловить, даже не имея специальной аппаратуры.
- Мое предложение простое – я вытягиваю тебя отсюда, а ты выполняешь для меня простую работку, а потом решаешь, нужно ли тебе такое место, - отвечает голос из темноты.
Я не знаю, кто это, не могу разглядеть его лицо, да он и не дает сосредоточиться на нем, но он очень самоуверен, стоя в каком-то дорогом костюме посреди потока с отходами города. Я думаю, что знаю его откуда-то, но не могу вспомнить откуда.
Я почти ничего не могу вспомнить о моей прошлой жизни, жизни до Вьетнама, до второй вьетнамской войны, самой кровавой бойни на восток от Египта.
- Я в общем-то согласен, - говорю я, - можно было бы обойтись и без такого долгого шнырянья по коридорам.
- Вы все поймете, мы не могли взять на эту работу абы кого, сами понимаете, нужна была проверка, - сказал человек, абсолютно спокойным тоном, - мы установим вам несколько новых чипов, они вам не помешают в работе, разумеется, все это будет за наш счет…
- Прямо как на службе любимой родине, - усмехнулся я, и посмотрел на то, что осталось от моих рук, - скажите одну вещь, этот мистер Тюболс работает на вас, или вы умело его использовали?
- Мистер Бриз, - назвал он меня, возможно, это была моя настоящая фамилия, или же он просто использовал такой дешевый трюк, чтобы привлечь мое внимание. Одно я понимал, обо мне он знает куда больше, чем я сам, - вы живете очень хаотично, не знаю специально, или по велению души, но добраться до вас было очень сложно, даже для нас.
- Это отличный комплимент, - ответил я, - но может быть, перенесем наши переговоры в какое-нибудь более удобное место, - развел руками я.
- Безусловно, мистер Бриз, но для этого вам придется поспать, - произнесла темная фигура.
Его рука закопалась глубоко в пиджак и покинула его уже с длинноствольным револьвером. Скорей всего он хотел произнести что-то успокоительное, на последок, но почему-то не стал.
Он просто навел свое оружие на меня и выстрелил.
Впрочем выстрелил он не пулей, а каким-то парализатором. В последнее время я стал слишком часто терять сознание, не представляя, что будет со мной потом. Впрочем когда что-то было по-другому?
Последнее что я слышал – был свист лопастей вертолета, - он подходил достаточно близко, чтобы забрать мое тело и странного человека в черном. Он так легко подхватил мое тяжелое тело, что сомневаться в наличии у него самых современных военных разработках совершенно не приходилось.
И что самое смешное, за секунду до отключки я узнал в этом человеке Сей-куна, только с совершенно европейскими чертами лица. Маскировочный имплантат, способный изменять черты лица, передвигая кости, до чего дошли сволочи.
Глава 2.
Боль. Страшная боль в спине. Она пришла внезапно и не собиралась уходить. Не так страшно, как ломка по Инфузину, но совершенно неожиданно и убийственно. Возможно сломался один из датчиков.
Я переборол первичный порог и использовал стимулятор, лежащий на тумбочке, специально для похожих случаев. Он подавил боль, по крайней мере, не на долго, а этого пока что вполне достаточно.
«Неплохое пробуждение», - пронеслось у меня в голове. Именно так, как я всегда мечтал просыпаться.
Но оно на самом деле было неплохим, особенно учитывая, что со мной произошло вчера. На самом деле память уже успела сыграть в свою игру и стереть большинство моментов двух предыдущих дней, а обратится к заметкам я не мог, потому что операционная система в моей голове не работала вчера.
На самом деле последним моим естественным воспоминанием был порог перед океаном. Я мог шагнуть навстречу и остаться там навсегда, но я почему-то жив, и сейчас нахожусь в самом что, ни на есть отличном душевном расположении. Мое тело не ломит, и я не утопаю в ежедневной болевой агонии, которая обычно настигает меня с утра.
Воспоминания о краю не давали мне нормально думать, и каждую секунду манили меня обратно. Я думаю, это был бы неплохой конец для моей быстрой жизни, но я живой, а значит, я смогу сделать еще что-то, возможно даже найду цель.
Я смотрю на свое тело. Я раздет. Впрочем, тот, кто привез меня сюда и оставил спать озаботился оставлением мне трусов.
Новенькая правая рука блестела хромом и выглядела просто превосходно. Вместо старой военной зеленой краски и логотипа МакроСхем на ней красовался логотип Каделака, явно военный образец. Новая прошивка на эту руку уже вовсю просилась установиться, отдавая ежеминутным писком и зелененьким огоньком в правом нижнем углу моего зрения. Зная Американских разработчиков ПО я не торопился с этим делом, но и не игнорировал.
Новенькие ноги были от компании Сони, их логотип занимал все бедро правой ноги. Отличный окрас под естественную кожу. Всевозможные сенсоры, регулировщики равновесия, отличные стандартные настройки под любой вид бега и прыжков, включая паркур. Даже мои старые, «вьетнамские» ноги не давали мне таких возможностей.
Что-то новое еще было в голове и по всему телу, но для уточнения мне еще предстояло прогнать полную серию тестов организма.
Те, кто установил мне новые имплантаты явно не скупились, при том, что я о них не знал совершенно ничего, даже краткой информации о задании, от которого нельзя отказаться. Я стал некоторым рабом ситуации, в которую эти люди меня и поставили.
После слов услышанных там, в коллекторе, я стал как-то выше всех крутых боссов нижнего города. Но моя жизнь все еще не изменилась, видимо, я должен был ожидать приказа, или дальнейших инструкций. А моя жизнь продолжалась.
В первую очередь я вывалил на стол все восемь оставшихся шприцов с Инфузином. Один засунул в счленение за коленом, еще два положил в карман своей армейской куртки, они мне могут понадобиться в любой момент. Оставшиеся пять я спрятал по всему дому, начиная от ванной комнаты, до старой коробки из-под китайских ног. Я не могу следить за ними все время на пролет, а так даже если ко мне заберется вор домушник, то по крайней мере парочку шприцов я сохраню.
Дальнейшая моя цель – полное сканирование организма через личный интерфейс, не касающийся внутренней памяти и прошивок моих органов. Только так я смогу убедиться в том, что в меня не запихнули какой-нибудь суперсовременный модуль контроля над личностью.
Но для этого нужно обмануть то обновление, которое навесили на меня мои новые «друзья». Так просто я этого сделать не смогу, а главное я совершенно не могу об этом думать, подобный прибор сможет отловить достаточно сильные периоды мозговых колебаний и рассказать моим спасителям о том, что задумала их овечка.
Так же я не могу договорится заранее по сетям о встречах со своими доверенными лицами, ведь это будет отслежено в ближайшие секунды. Даже во время перемещения по городу мне придется эмулировать другое изображение за глазами и иные координаты, чтобы сбивать датчик столку.
В любом случае я должен был выполнять свою работу.
Я встал с кровати и начал одеваться. С новыми протезами это стало очень легко. Никаких моторов, сервоключей, торчащих деталей не осталось, все дыры на одежде, что я регулярно оставлял и вынужден был штопать свои штаны, джинсы и рубашки, новенькие же протезы обеспечивали меня теми же способностями, и при этом я мог одеваться в нормальную одежду.
Мне опять вспомнился Вьетнам. Первое воспоминание, которое есть у меня в голове – я все еще с двумя ногами и одной рукой. Впрочем, длится это недолго, в тот момент меня уже контузило взрывом, и я не ощущаю, как пожирающее плоть оружие втыкается мне в правую лодыжку, а рука пробита огромной бамбуковой щепкой. Я не могу пошевелится, а вокруг лишь кровь. Реки крови.
С тех самых пор на мне всегда была лишь рваная или обрезанная одежда, отлично показывающая всем вокруг, что я бывший солдат армии запада. Теперь я смогу носить обычную одежду.
Эта новость так сильно меня радует, что я забываю обо всех моих делах, которые я до этого выполнял ежедневно. Но урчание в животе возвращает меня на землю. Я не ел уже два дня. Организм, конечно же подготовленный и металлический, но оставшиеся живые части безусловно хотят еды.
Я встаю и иду. Куда?
К Мэри Си. Теперь я точно знаю, что хочу ее увидеть, теперь это немного другой я и быть может, таким я ей понравлюсь больше. Тем более теперь я знаю, что хочу сказать. Просто то, что лежит на моем тяжелом, композитном сердце. То, что бьется вместе с его движениями. То, что глубоко под металлической коркой моего черепа.
Я просто должен идти. Сейчас для меня это важно. Зная, что только о ней я думал на краю своей смерти, что только ради ее существования хотел выжить, я должен избавить ее от мучений хотя бы еще на один день.
Она танцевала как обычно, но я видел в ее движениях какую-то рваность, подергиваемость. Быть может это всего лишь барахлили мои глаза, или прибор, принимающий дополненную реальность, был поврежден, но я чувствовал в ней опасение. Она смотрела по сторонам не с безразличием, как обычно, а словно выискивая кого-то в толпе.
Быть может она ждала меня, или кого-то другого, искала в толпе знакомое лицо того, кто побеспокоится, того кто поймет. Но это в лучшем мире, не в том, где ради инфузина она может попасть в такие страшные долги, что будет значительно проще совершить самоубийство. Она может нарваться на маньяка, регулярно угрожающего ей по e-mail, она может бояться и боится.
А я нахожусь рядом, смотрю сквозь безликую толпу однообразных, пустых людей, вынужденных обитать здесь в нижнем городе. Я стою и жду, когда она закончит свой обычный танец, чтобы я смог вновь подойти к ней и отдать шприц. Сказать то, что я хочу и уйти, уйти туда, где я смогу быть уверен, что не подчинюсь чьей-то воле.
В первую очередь я пошел сюда, потому, что знал, что должен был делать. Впервые за много лет я знал, что должен делать, что хочу делать и что буду что-то обязан сделать.
Ветер сомнения развеялся вместе с дымом, который утащили за собой разошедшиеся по сторонам люди, насладившиеся зрелищем. Я стоял посреди расступающегося потока и плавно протекал сквозь него к сцене, а затем и за нее, в глубину.
Я увидел ее в окружении троих огромных парней. Не знаю, ее ли это был тип, но намерения они выказывали очень четко, впрочем Мэри была совершенно с ними не согласна. Она отлично показывала это на эмоциональном уровне.
Когда один из парней распустил руки, надо сказать отвратительную поделку, выверенную в готическом стиле, с натянутой искусственной кожей в прожилках между странноватыми узорами, она со всего размаху вмазала своей красивой ножкой между ног этому типу. Я тут же захотел оторвать руки этому казлу.
Я почти так и сделал. Секундой спустя я уже стоял за спиной одного из этих парней и был готов нанести удар. Мне достаточно было увидеть знак согласия, или просьбы в глазах Мэри, чтобы сделать это.
И она подала такой знак. Она сказала прямым тоном:
- Джон, ты не поможешь мне вынести мусор?
- Конечно милая, - усмехнулся я и в тот же момент столкнул лбами двух крайних парней. Того, которому уже повредили промежность я поддал ногой, да с такой силой, что из его тела тут же хлынула кровь.
Я проверил его пульс своим визором и внешними датчиками… все еще есть. Хорошо, потому, что я не хотел его убить, просто не рассчитал силу удара, новые ноги имели чуть больший вес и немного другой центр тяжести при ударе.
- Извини друг, - говорю я усмехаясь, - ты в порядке Мэри? – Уточняю я у девушки, при этом корча такое пафосное выражение лица, что отхватываю нехилую пощечину. Мне, правда совсем не больно, больно скорее маленькой, слабой женской ручке, которая армирована сложнейшими и хрупчайшими танцевальными имлантами, помещенными глубоко под настоящую кожу, под живую плоть. Но она не подает виду, скорее наоборот – она полностью довольна своим поступком, хоть и понимает, что я ничего не почувствовал.
- Где ты пропадал Джон? – спрашивает она, - пойдем скорее отсюда, нам нужно поговорить.
Она берет меня за руку и тащит за собой. Я всегда удивлялся, откуда у этой девчонки такие силы. Она умудряется тянуть меня, несмотря на мой несколько сот киллограмовый вес так, как будто я - плюшевая игрушка.
Она тянет меня по коридору, но не в комнату приватного танца, и не в свою гримерку, которая у нее откуда-то взялась, что довольно странно для заведений такого класса – выдавать своим танцовщицам какие-то специальные гримерки.
Она выводит меня из здания, ведет по улице, в подворотню, я доверяю ей, ведь если не ей, то кому еще? Мы заходим в маленькое здание на краю улицы, в которую вела лишь та подворотня.
Она заводит меня внутрь, мы заходим в неприметную дверь на первом этаже дома, грязну и обшарпанную. Внутри, правда все по-другому. Несмотря на маленькие размеры и общую небольшую захламленность все очень прибрано и уютно, так как мне и нравиться.
Я здесь впервые, но я уже на сто процентов уверен, чей это дом. Мэри Си представляется мне именно такой, как и обстановка в этом доме. Несмотря на ее работу, на ее поведение и слова, она именно такая.
Но она не ведет меня дальше прихожей. Она резко разворачивается и останавливает меня рукой. Я останавливаюсь и жду. После такой долгой паузы трудно решиться заговорить первым. Но это все-таки кто-то должен сделать. И делает это Мэри.
- Где ты пропадал Джон? Все это время… господи, как ты, я думала ты уже никогда не вернешься.
- Я если честно был того же мнения еще вчера. К сожалению, я не подумал об этом раньше, когда не попрощался с тобой заранее.
- Какое вчера Джон! Ты что, свихнулся? Тебя не было здесь уже несколько месяцев! Я была уверена, что ты умер… - она на секунду задумалась, вероятно пытаясь сформулировать подступающие мысли и вопросы. Она была явно шокирована.
А я не понимал ее слов по поводу нескольких месяцев, ведь я отчетливо помнил, что было вчера, что я делал еще несколько часов назад. Или был очередной момент потери памяти? Как я мог пропадать несколько месяцев, и очнутся живым и здоровым, с новыми частями тела, в своей постели и вдруг начать все помнить и осознавать.
- Ты уверена? – спросил я озадачено, и девушка тут же поняла в чем дело.
- Это опять случилось Джон?! – выкрикнула девушка, - неужели это опять случилось?
- Да, похоже я опять потерял большущий кусок своей бессмысленной жизни, - ответил я и повел плечами, - я думаю это уже стало некоторой традицией для меня.
- Я очень беспокоилась, и уже было отчаялась, - наконец выдохнула Мэри и обняла меня за талию, после чего прижалась своим телом ко мне, - я очень, очень беспокоилась, я же говорила, что мои мысли по поводу армейской программы в твоей голове вполне могут оказаться правдой.
Я не был готов говорить на эту тему, мне надо было собраться с мыслями. Зачем кому-то лишать меня памяти на такой продолжительный срок, и при этом оставлять в живых, да еще и снабжать меня такими дорогими имплантатами.
- Я все еще уверен, что никакой программы нет, - ответил я и положил свою бионическую руку ей на голову.
- Почему? – спросила она, прижимаясь к моему плечу.
- Им бы не пришлось загонять меня в ловушку, если бы там была программа, то они могли бы активировать меня где угодно, и когда бы им не захотелось.
- Я… тоже так думаю… я очень рада, что ты живой, - сказала девушка и тут же отпустила меня. Хотя мне уже понравилось это чувство я легко отпустил ее.
- Знаешь что, Си, я хотел бы показать тебе то, что я видел, то, что думал.
- Что это было? Ты что-то помнишь? Ты можешь мне рассказать? – тут же закидала меня вопросами девушка. Я не хотел, да и не мог на них отвечать. Я просто стоял в прострации и думал, как мне лучше все изложить. Я не знаю точно, но думаю, что оказался в такой ситуации впервые в жизни.
- Я не могу точно сказать, но это было небо. Такое огромное, синее и прекрасное, я помню его, еще секунда и я бы сделал шаг в него и утонул бы в нем. Но я решил, что сначала покажу его тебе, - усмехнулся я и тут же увел тему, - а вообще я ничего не помню и не могу сказать конкретно, знаю лишь то, что все время очень хотел тебя увидеть.
Я не знал, что случится дальше, да и совершенно не хотел этого знать. Я просто стоял и думал, что мне еще предстоит, и жалел, что не могу остаться здесь прямо сейчас, что я все еще должен зайти к Чангу на основательный обводной тест, знал, что за мной все еще висит какой-то должок.
- Я знаю, что я не могу так поступать, но тебе придется еще меня подождать. Я обещаю вернуться, наверное, впервые я могу и хочу это обещать, ты будешь ждать?
- Как всегда и ждала Джон, - говорит девушка и отворачивается, - как всегда и ждала.
Жизнь – такая штука, что в ней мы должны поступать лишь так, как велит нам наше сердце, иначе она из чего-то хорошего превращается в ту обыденность, которая рано, или поздно заберет все то, что нам дорого и выкинет на обочину, туда, где ничего не измениться и ничего ты уже не починишь.
- Давай выпьем чаю, - предлагаю я, - у тебя ведь есть чай? Я не пил его уже многие годы.
- Конечно, пойдем на кухню.
Я оглядываю ее прихожую и выкладываю два шприца лежащих в куртке на ее тумбочку. Она увидит их. Надеюсь, их ей хватит и она сможет постоять за себя в нужный момент.
Я сажусь за стол на малюсенькой кухне. Дополнительная реальность отрисовывает обои на стенах, дисплеи в разных частях комнаты, какие-то украшения, текстуры, милых маленьких зверушек копошащихся вокруг, даже ставит посреди дерево. Но я не могу сидеть так, я просто отключаю дополнительную реальность и сижу посреди голых стен комнаты, напротив Мэри Си, в настоящей обстановке, где достаточно того, что есть.
Здесь я впервые. Я никогда не думал о том, как она живет, даже не рассчитывал здесь, когда-либо побывать. Но синее небо и синее море изменили все. Я уже не мог растрачиваться на полумеры, теперь я хотел идти прямо и не уставать, благо теперь я был уверен, что у меня получиться.
Я не могу поверить в то, что я опять лишился памяти, и скорей всего без возможности ее вернуть. Ведь где-то в голове нету предохранителя, сняв который можно вернуть память, положенную автоматически в аналоговом виде в наш самый обычный человеческий мозг.
И вновь в своих воспоминаниях я возвращался туда – во Вьетнам, к рекам из человеческой крови, к вечной темноте, которую устроили корпорации, к тому уничтожающему плоть оружию, которое делало из нас отбивные, и нарезало нас на кусочки мяса, как отличная машинка для шинковки.
Я возвращаюсь в тот день.
В тот день я так и не почувствовал боли. Возможно в первый и в последний раз в жизни. Когда какие-то ребята вытаскивали меня с поля боя, они озаботились заранее накачать меня морфием так, что я попросту утопал в галлюцинациях.
В тот день, когда от меня отделили мои настоящие ноги, я видел, в каком они были состоянии, я отлично понимал и предвидел, что сделают с моей второй рукой, я даже наверное ощущал разумом ту боль и вечное прощание с чем-то своим, родным и близким.
В ту ночь я не чувствовал боли, но думал, думал о том кто я, где нахожусь и что вообще случилось. Я помнил мировую историю, какие-то элементарные и спецэффические действия в обращении со своими имплантами, но я совершенно не помнил себя.
И это было страшно.
Если так подумать, то с той ночи я больше никогда ничего не боялся. Я просто был один, в худшайшем из возможных на планете мест, в ужаснейшем положении и при этом я знал лишь только свое имя, вырезанное гвоздем на пустом жетоне.
Джон.
На самом деле я даже не уверен, что имя было моим, но теперь я уж точно держал его при себе. Я был Джоном для всех и был им для себя. Если так звали кого-то другого то я надеюсь не просто так доживаю его жизнь…
В то утро мне сказали, что вся моя рота полегла, вместе с лагерем, в котором вероятно могли находиться мои вещи. Меня никто не узнавал, впрочем, как и я их, но все были мне рады и поддерживали. Возможно то, что я все забыл – было хорошо, потому, что испытанное в месте, где я потерял конечности, Китайцами оружие отрывало кражу от мяса и разлагало кости.
Иногда мне кажется, что я не хочу вспоминать свое прошлое сам, лишь бы не столкнуться с теми воспоминаниями, как умирают все мои сослуживцы, один за другим утопая в этом взрыве. Я часто винил себя за то, что выжил тогда.
Я допил чай и сказал:
- Дурацкая была война.
- Как и все прочие войны Джон, - поддержала меня Мэри.
- Да, ты ведь дождешься меня? – спросил я, уже зная ответ.
Она не стала отвечать. Просто посмотрела мне в глаза. Ее глаза были настоящими, этого я никогда раньше не замечал. У нее был цвет и прожилки, а глубина была такая, что можно было уместить в них всю вселенную, и еще бы места немного осталось.
Я заглянул в ее глаза своими, холодными и металлическими, и увидел тот ответ на вопрос, который искал. Я жалел, что она не может увидеть ничего в моих глазах, как бы не старалась. Они, словно моя душа были покрыты металлом и меленькими спруйками, они не передавали эмоций, они лишь давали мне информацию, ту, которую я легко променял бы на возможность передать свои чувства ими.
Она меня всегда ждала, и будет ждать.
Я был в этом уверен.
И неожиданно для самого себя я поцеловал ее. Она ответила взаимностью.
- На счастье, - шепнула она на прощание. Теперь я мог уйти, зная, что моя жизнь не самая бесполезная штука в мире. В общем-то так всегда и было, я попросту не обращал на это внимание во всех этих кибернетических дебрях, где душа это всего лишь еще одна сервисная программа, обслуживающая разум интересного человека, но без которой некоторые могут прожить всю жизнь совершенно преспокойно.
Я улыбнулся и вышел.
Я знал, куда должен идти, потому просто шел, пока не поймал попутную машину. Таксист посмотрел на меня очень приветливо. Мои новые протезы сказывались на восприятии меня другими людьми.
И тут открылась еще одна любопытная деталь. На моем личном счете вместо совершенно привычных мне копеек обитала довольно внушительная сумма в девяносто тысяч кредиток. Это вполне могло даровать мне и еще паре человек безбедную жизнь на целые полгода.
Однако вместо радости меня напротив накрыла пугающая пустота. С каким же дьяволом я совершил сделку на этот раз, да и что мне предстоит сделать, если я еще этого не сделал? Надеюсь на эти вопросы мне поможет ответить Чанг.
Его домом служил подвал под зданием имперского магазина, главного торгового центра в этом районе города, потому таксист без вопросов довез меня именно сюда, наверняка решив, что я посетитель торгового центра, и отправляюсь за покупками. Благо мой текущий внешний вид располагал к таким мыслям, а я лишний раз не показывал, какие у меня дела на самом деле.
Я быстро дошел до входа в магазин и показал условный знак на видео камеру магазина, чтобы Чанг включил глушилки, или зеркальные сервера, указывающие, что мое положение внутри магазина.
Как только в зеркальце мигнул зеленый фонарик я тут же отошел от входа и двинул за поворот здания, спустился в маленький подвал, по очень крутой лестнице, которую сверху накрывал цинковый лист, а по бокам было нечто вроде клетки, забирающей в себя электричество. Я тут же потерял связь с сетью, и по правую руку от меня повисло голографическое предупреждение об этом.
Протезы тут же предупредили о невозможности скачиваемых обновлений, для них это был неприятный шок. Их разработчики видимо давно забыли о том, что лучшим способом соединения с интернетом навсегда останутся провода, жаль только что остались они у немногих тех, кто способен разобраться сам во всех сетевых проблемах.
Чанг сидел за своим столом, обставленным по всей классической схеме – блоки для отражения искусственных экранов, раритетные ЖК и АМОЛЕД дисплеи, стоящие явно не для утешения его винтажных потребностей, а для работы в условиях глушения, или при подходящей ситуации.
Чанг занимал свое обычное место в кожаном кресле, занимая его целиком. Сложно знать как он выходил и входил в свое убежище, имея такие размеры, возможно он имел какой-то секретный лифт, или же вообще никогда не выходил. Впрочем, я никогда не видел его вне его родных стен.
К слову его родные стены – это вполне себе реальная обстановка, с настоящими обоями, книгами и прочими мелкими делами, никакой отвлекающей дополнительной реальности. Наверное именно поэтому я никогда не встречался с ним где-то еще.
- Привет Чанг, спасибо, что так быстро принял меня, - говорю я.
Чанг не отворачиваясь от своих экранов, отвечает мне:
- Я ждал тебя, с тех самых пор, когда ты зашел ко мне две недели назад и сказал, что если не умрешь, то явишься ко мне и попросишь помочь тебе вспомнить, - сказал они и повернувшись ко мне добавил, - и как я вижу ты живой, здоровый и пришедший ко мне.
- Две недели назад я был у тебя? И как я выглядел? – тут же спросил я
- Ты выглядел как деловой человек, в темно синем костюме и бардовых очках. Ты торопился, сказал что не можешь находиться тут долго, что существует вероятность смерти в любой момент, хотя этим ты конечно же меня не удивил, все мы живем в нижнем городе, все можем в любой момент умереть.
- И о чем я тебя попросил? – тут же спросил я. Мой приход на проверку явно
- Ты попросил меня установить в твоей голове нейронный конденсатор Би-о-май, связанный со стволовым мозгом и просил повредить тестовый интерфейс, вероятно, так ты хотел напомнить себе придти ко мне, когда будешь в своем уме, - усмехнулся толстый Кореец.
- Теперь я понимаю, - говорю я, и тут же в голове начинает выстраиваться картина прошлого. Постепенно, но я вспоминаю, как узнав что-то страшное, я прихожу к Чангу в надежде сохранить это воспоминание, но и спрятать его поглубже, дабы не подвергнуть риску себя и своих знакомых.
Быть может эти воспоминания мне и не нужны, - проноситься у меня в голове, - ведь не стали бы мне их убирать, а я не прятал бы их при помощи обманок, если бы эта информация не стоила бы нескольких жизней.
Но воспоминания для меня – самое дорогое. Тот я, который приходил к Чангу две недели назад знал об этом не хуже меня сейчас, ведь я должен был думать и работать без установки со стороны, иначе они могли бы использовать любую пустышку с промытыми мозгами.
Тем, кто стер мне память нужен был именно я, со всеми моими навыками и возможностями, и у меня была свобода выбора до определенного момента. И я не был бы собою, если бы не хотел докопаться до правды. Если бы я, хоть раз обратил внимание не только на часы, но и на календарь.
- Чанг, я понимаю, что зацепок мало, но ты можешь мне рассказать, что важного случилось в Сингапуре за прошедший месяц? – спросил я. Это первое что пришло мне в голову, от этого я мог хотя бы отталкиваться.
- Я уже работал над этим, Джони, - усмехнулся Чанг, вновь возвращаясь к своим мониторам, - знаешь ли, не каждый день приходит друг с такой необычной просьбой. Может ты и был против, но я провел небольшое исследование, полазил по сети, по закрытым сетям, базам полицейских, охранных корпораций, синдикатов и кой чего накопал.
- Ближе к делу Чанг!
- Давай не будем торопиться, сначала лучше осмотреть тебя на предмет наличия в тебе всякой дряни, черт его знает, что научились делать перцы из секретных организаций, может быть они могут записывать видео и отправлять его даже сквозь мои глушилки.
- Может тогда тебе стоит поменьше говорить? – спросил я, намекая на то, что имея такие подозрения, Чанг все равно выложил все прямо с порога. Впрочем, для него это было частью обычного поведения. Он попросту жил так, и если бы его не тормозили его собственные глушилки, он бы говорил втрое быстрее, не используя рот.
- Да, ты прав Джони, давай, дуй на койку и снимай с себя всю верхнюю одежду. И убери ее подальше в угол, не хотелось бы забрызгать кровью твои дорогущие бренды, - усмехнулся он на последок.
Чанг был незатыкаем. Возможно ему и правда не хватало общения, я даже и не подозревал есть ли у него друзья, да и вообще, заходит ли к нему кто-то другой помимо меня, но я знал кем был Чанг и мне этого было достаточно. Он был хорошим другом, одним из немногих людей, которые могли бы быть таковыми. Условия нижнего города не даровали призов за то что ты был хорошим человеком, или другом, но нам приходилось существовать в них.
Я быстро разделся по торс, расстегнул брюки и в одних трусах рухнул на то, что Чанг называл койкой. Возможно, он и правда спал на ней, но для меня она выглядела каким-то невообразимым нагромождением блоков.
Чанг встал с кресла и быстро подошел ко мне. Его протезы несли его так быстро, как будто он не был 250 киллогамовым корейцем. Движения его впрочем все равно напоминали способ передвижения индейки по футбольному стадиону.
- Давай приподнимайся, чего разлегся? – Спросил Чанг с усмешкой, - ждешь чтобы я привел тебе шлюшку?
- Чанг, не время для шуток, мне срочно нужна проверка всех мостов и интерфейсов, сам же понимаешь, что нас могут отследить, - с волнением в голосе проговорил я, садясь на блоки смирно.
- Ты отлично понимаешь, что если бы они хотели, то уже давно бы все узнали и проследили, я не самая скрытая цель среди всех тебе известных. Я не невидимка и мое убежище сделано из мусора собственными руками, при желании эти ребята разберут меня на запчасти за считанные минуты.
- Я знаю Чанг, но предпочтительнее было бы поторопиться, нам было бы неплохо знать хоть что-то об этих ребятах заранее, чтобы хотя бы быть готовыми, - сказал я, вынуждая Чанга поторопиться.
- Они тебя отпустили Джони, но не просто так, ты же отлично понимаешь, что все это, включая поиск утерянных воспоминаний может быть запрограммировано теми людьми, чтобы ты сделал что-то еще, - сказал Чанг, и доставая из-за пазухи огромный разводной-универсальный ключ с десятком портов и интерфейсов на грифе добавил, - да и неужели ты считаешь, что мою работу можно выполнять без частички иронии?
- Конечно, нет, - просто ответил я.
- А теперь заткнись и дай мне сделать свою работу, - сказал Чанг и я тут же замолчал.
Он начал быстро разбираться с моим спинным мозгом, одновременно копаясь с подключениями на моей бионической руке.
- Ее тебе не изменили, не помнишь? – Уточнил Чанг, хотя знал, что изменение бионической армейской конструкции повлечет за собой самоуничтожение органа путем детонации слабого термического заряда. Проще говоря, всех, кто будет стоять рядом сожжет ко всем чертям.
- Конечно, нет Чанг, и насколько я понимаю, ты можешь использовать интерфейс замкнутой клетки, или шифрованный протокол подключения морских котиков, - высказал я свои догадки по поводу прохода в систему я, хотя Чангу явно это не было нужно.
Он проигнорировал мои слова, а это означало, что мешаться под рукой ему ненужно.
- Какая оригинальная топология микросхем сложилась в твоей бионической руке, - сказал он, мне даже жаль, что без службы в армии США получить такой невозможно, - сказал Чанг, - они же сами изменяют свою структуру, я правильно понял?
- Я не уверен, что когда мне ее ставили, такие технологии были возможны, - сказал я, - я ведь даже не помню своего звания в войсках до момента взрыва, - недолго думая, добавил я. - Единственное что я помню – она была со мной до того, как я потерял память, и она может послужить ответом на вопросы.
- Технология старая как мир, но чертовски дорогая. Я всегда хотел сказать тебе Джони, что ты был не самой мелкой шишкой там, или же послужил лабораторной крысой для своего правительства, за что, впрочем, и заслужил награду.
- Хороша награда, - прокомментировал я. Душа кричала, о том, что цена за мою руку была слишком высока, но эта много раз спасала мне жизнь только потому, что была уникальной технически-биологической структурой.
- Я прошел, кинь мне протоколы основных полей защиты, чтобы ломать не пришлось, - попросил Чанг. Я сразу же выгрузил из контейнера данных и отправил их Чангу.
Сразу же после этого в углу моего зрения появился знак, предупреждающий меня о проникновении в корневую систему. Тело Чанга секунду подергалось, его искусственные глаза подергались в разные стороны и закрылись.
Он проник в систему и использовал прямой мозговой контроль для управления потоками данных. Очень немногие сейчас способны на такое, потому что можно просто застрять в этом полуподсознательном состоянии. Слишком много людей погибло при таких подключениях и массовое производство порта М-14, соединяющего инфраструктуру напрямую с мозгом пришлось прекратить. Чанг был одним из немногих обладателей такого порта. Возможно один из пары сотен по всему миру. И он умел им пользоваться.
Связаться с ним прямо сейчас я не имел никакой возможности, но я мог проследить за новостным каналом в сети, подключившись к домашней сети Чанга, благо сделать это было совершенно не сложно, так как я был доверенным лицом и давно получил к ней доступ.
Новостная лента вывернулась перед моим взором, лишь только я отдал мысленный приказ об этом. Среди большой кучи явно бесполезных сообщений я искал хоть сколь-нибудь важные конкретно для меня.
Я видел, что в верхнем городе намечаются крупные празднования, по поводу переизбрания главного судьи. Я видел, что благодаря имплантации кожаного заменителя удалось спасти жизнь сыну президента Российской Конфедерации. Я видел, что третья экспедиция на Ио обустроила свой первый поселок и уже растит первую космическую капусту. Я читал, что новый президент Техасса подписал договор о передаче всего военного управления в руки к синдикату Диснея.
В мире назревала война на территории Австралии, четыре корпорации не смогли поделить территории и готовятся вступать в вооруженные столкновения на территории Сиднея. Правительство Австралии все еще пытается урегулировать ситуацию, но на последнем заседании ООН было решено не вступать в этот конфликт. А это значит, что Австралию скоро накроет туман войны, и сотни наемников отправятся отрабатывать свои контракты.
Мир медленно двигался в сторону размытия границ и к отказу от государств. Многие жители ульев-мегаполисов никогда, за всю свою жизнь не покидали своего города и могли вообще ни разу в жизни не задуматься об этом. Благо жизнь в улье обеспечивала это.
Чанг внезапно очнулся и покачав головой сказал:
- Ну, вроде проход чист, эта твоя рука, она столько всего знает… она умнее моей бывшей жены.
- А твоя бывшая жена была чем? – усмехнулся я, намекая, на то, что Чанг однажды всерьез подумывал жениться на сервисном андройде. Ну, или не подумывал, а просто рассказывал всем эту историю. Вообще сложно было понять, где Чанг говорит правду, а где прикалывается.
- Моя бывшая была преподавателем Физколойдной Химии в Сингапурском университете. Это очень давно было, и давай больше не будем об этом вспоминать дружище Джони, - ответил Чанг, слегка изменившимся тоном, и у меня внутри все как-будто передернуло. Я отлично знал Чанга, но эта информация была для меня в новинку. Насколько сильно это влияло на него по жизни, как они расстались, умерла ли она? В любом случае эта информация объясняла очень многое в характере Чанга, и в том, почему он вел такую жизнь.
Но сейчас он не хотел об этом говорить и я даже и не думал напрягать его своими вопросами. Всему свое время, если оно конечно придет.
Чанг открыл программу сканирования и она отобразилась перед моими глазами точно так же, как в дополненной реальности висела перед ним.
Программа показывала полное сканирование моего организма. Я видел маленькие оранжевые и красные точки по всему скелету, точнее по тому, что от него осталось. Это были армирование вкрапления и проводники, для более удобного размещения электроники в организме.
Зелеными вкраплениями были обозначены все нервные и прочие проводные сети, установленные в организме. И судя по яркости их свечения, всю нервную систему мне перелопатили капитально, заменив все устаревшие ячейки на более качественные и новые.
Синим же цветом на моем объемном изображении горели уже полноценные имплантаты, некоторые были даже заранее подписаны логотипами своих компаний с кратким названием продукта. И ярче всего синим цветом горела моя голова, судя по всему там было около пятидесяти имплантатов, при том, что как минимум половина из них была абсолютно новой с датой установки кодируемой прошлым месяцем.
Кому потребовалось вкладывать такие баснословные деньги в меня, чтобы потом, через месяц отпустить в свободное плаванье? Мне надо было кое-что прояснить у моих старых нанимателей, которые явно могли что-то знать относительно меня.
Пока я обдумывал свои дела, Чанг быстро занимался сканированием каждого импланта в моем организме, до которого он смог добраться путем хеширования. Иногда он очень самодовольно улыбался, а это означало, что процесс шел хорошо и он находил что-то действительно любопытное для него.
- Джони, вот и тот стопор, который я воткнул тебе в голову, - сказал Чанг, раскрывая перед моими глазами кусок черепа с огромным трубочным модулем, выполненным на манер транзистора, - видишь?
- Да, и что же за ним скрывается? – спросил я, не давая своему воображению додумывать то, что может произойти, если мы с Чангом узнаем что-то лишнее от организации, способной вложить такие деньги в человека, для одного лишь задания.
- Не знаю Джони, мы устанавливали его второпях, тогда я не успел еще понять, что почти все твои новые импланты чуть-ли не прототипы, готовящиеся к запуску в лучшем случае в следующем году. Черт, да эти ребята вложили в тебя десфтки миллионов, представляешь, каких трудов стоит это получить, даже работая на оборонку.
- Я могу сказать одно – действовали они очень аккуратно, стараясь привлечь как можно меньше внимания в Сингапуре, возможно секретная служба какой-то другой страны, вроде Евросоюза, или Китая, - высказал я свои предположения.
- Как ни странно ни одного специально следящего имплантата в твоем организме я не нашел, но понимая чего и на какую сумму они тебе напихали нельзя не предположить бионических следящих имплантатов, или уникальный кодировок загруженных напрямую в мозг. Врятли существует хоть одна организация в мире, способная отказаться от своих вложений в таком размере, да или просто отпустить на прогулку такой капитал.
- Я сам в нетерпении, - ответил я на длинную речь Чанга
- Ну давай тогда разворачивайся и узнаем что же скрывает твоя голова, - сказал толстяк и тут же взвел свой разводной ключ в положение разборки.
Я знал, что при операции на голове, а тем более на мозгу я не могу бодрствовать в прямом смысле этого слова. Без лишних вопросов со стороны Чанга я перевел свою нервную систему в режим сна и стал просто ждать.
Чанг шаманил недолго. Но пока он копался мне вспоминался Вьетнам.
Я помню, как медики прямо в окопах, вручную переключали положение имплантата нервной системы, чтобы умирающие, или сильно раненые люди не чувствовали боли, и могли продержаться еще хотя бы чуть-чуть.
И мне делали так же. Когда пуля пронзала плоть, и вся одежда вымокала в крови единственное, что удавалось сделать – это дать еще немного времени. Обычно наемники хорошо сражаются, только если у них нет другого выхода и в общем-то наша армия удачно устраивала безвыходные ситуации для них.
Небо было очень плотно и густо закрыто кромешной мглой, это практически не давало шансов для использования авиации, кроме разве что слайдерных геликоптеров Хьюи-2020, и потому загнанные в ловушку мы либо умирали позорно, либо забрав с собой пару жизней. Но другие стороны конфликта были не такими. Гильдия наемников, обслуживающая сразу три корпорации явно действовала другими путями, вот уж что, а умирать наемникам совершенно не хотелось. Китайцы же давили и массой и технологиями, более жестоких людей, чем их мародеры, воспитываемые, как убийцы с самого рождения оставили вечные следы на телах и в памяти вообще всех кто участвовал в той войне.
- Я достал! – Крикнул Чанг, и у меня тут же замутило в глазах. Я подумал, что смогу пересидеть подступающую тошноту и слабость, но не смог. Глаза закрылись и я очень быстро провалился в темноту
Глава 3
Вздох. Боль.
Повреждение легких, дышать очень тяжело.
Я теряю очень много крови. Медик за моей спиной что-то делает с моим спинным мозгом, ковыряется в десятке проводов и боль постепенно уходит, оставляя от себя лишь слабый след и нехватку воздуха на каждом новом вздохе.
- Ты высидишь еще минут пятнадцать! – Кричит он, - продолжай стрелять и вдыхать, мне нужно видеть работу легких, иначе залатать тебя не смогу.
- Хорошо! – Отвечаю я. Я уже не рассчитываю, на то, что меня удастся спасти. Я просто продолжаю вести огонь по туману, окружающему нашу дислокацию.
Пока не кончатся патроны, я буду дышать, чтобы оттянуть смерть моих друзей на какможно более долгий период. Я знаю что иначе нам придет конец, Китайцы не будут задавать вопросов и предлагать сдаться, они просто превратят нас в отбивную, как только им представится такая возможность.
Я знаю это, да и вообще все кто стоят рядом со мной знают это. Нам некуда отступать, если только нас не подхватит ближайший эскадрон Хьюи, которых, впрочем, могут легко сбить на подлете. Туман окружил нас настолько плотно, что увидеть кто же там, в тумане, где он и сколько его.
Я хотел бы увидеть где находятся враги, чтобы знать куда стрелять, но внезапно я понимаю, что не могу сменить свой вид обзора. Мои глаза настоящие! Моя рука и ноги – настоящие.
Я никогда не помнил этого момента. Наверное, здесь, среди всех людей в окопе находятся мои друзья, которых я потерял вместе со своими конечностями. Я пытаюсь увидеть лица, но не вижу их, вижу только, как они умирают один за другим.
Внезапно кто-то кричит: «Хьюи летят! Мы выживем».
Мой взор расплывается и распыляется, дышать становится уже вообще нечем. Легкие заполнены кровью. Я слышу, как медик кричит: «не отключайся Бриз! Ты нам нужен, держись!».
Я понимаю, что осталось недолго, но так же и понимаю, что в тот момент я выжил. Я вижу, как медик запрашивает помощь, чтобы вертолет тащил нас прямо в медпункт.
Я вижу, как садятся одни геликоптеры, как другие ведут ракетный огонь по туману, слышу крики из тумана, слышу, как разлетаются металлические крепления на роботах и экзоскелетах. Я наблюдаю за тем, как раненных погружают в медицинские вертолеты. Вот и меня тащат туда.
Мои глаза закрываються и я вновь теряю сознание.
- Давай, дыши дружище! – Говорит Чанг, и еще раз ударяет меня электрошоком.
Удар. Боль.
Я вдыхаю полную грудь воздуха. Искусственными легкими дышать очень легко и приятно, относительно настоящих. Это как ехать на старом разваливающемся, ржавом пикапе, или же на хорошем, совершенно новом внедорожнике.
- Я живой! – Кричу я, чтобы предотвратить еще один удар электрошоком в грудь, - сердце бьется, сердце бьется!
- Отлично Джони, я уж думал, что завалил тебя, дернув не тот контакт, - с облегчением в голосе говорит Чанг, - а теперь вижу что вродеживой.
- Что случилось? – спросил я.
-продолжение следует
предназначение минуса
© Copyright: Стив Данилец, 2012
Свидетельство о публикации №212082200817
Свидетельство о публикации №212082200817
Рецензии