В лабиринте испытаний, любви и войны

                Моим родителем,
                Якову Николаевичу
                и Генефе Ипполитовне
                посвящается.
 
                Только в грозный час испытания
                человек познает свое настоящее
                назначение.
                Б. Шоу.


                Ничто не усиливает любви                так, как неодолимые препятствия.
                Лопе де Вега.


 
Иван Иванович сидел один в пустой квартире. Свет он не включал. Все уже  давно разошлись, и вот он остался один, совсем  один на этом свете.                Жизнь пролетела и ничего нельзя изменить, повернуть назад. Нельзя прожить другую жизнь. Вот и не стало его Зоси. Ушла она из жизни тихо. Болело сердце. Почти не ходила, задыхалась, но вся домашняя работа была на ней. Потом жила только с кислородной подушкой. В больницу ложиться категорически отказывалась. Все хотела чем-то помочь, поддержать, посоветовать. «Милая родная, дорогая моя женщина», - думал                Иван Иванович, как я буду без тебя.»По щекам его катились скупые мужские слезы. Он их не вытирал. Ему было страшно оставаться  одному в квартире. Ему казалось , что если он ляжет спать , то и не проснется. Сердце у него тоже было не железное. А может и железное , если оно столько пережило .Он не боялся смерти. Он даже хотел умереть вместе с Зосей. Он боялся умереть один. Правда у них с Зосей было много друзей, есть племянник . Парень он хороший. Им с Зосей помогал во всем : приносил лекарства , продукты. Не отказывался поговорить, хотя всегда спешил.
Иван Иванович сидел в кресле ,в своем любимом, старом, кожаном кресле. Сидел долго. Потом встал , открыл ключом верхнюю полку письменного стола , достал коробку с фотографиями. Включил свет, бережно разложил на столе фотографии , молча смотрел на них , потом стал брать их по одной. Долго рассматривал, закрывал глаза. Казалось он заснул ,но он открывал глаза , брал другую фотографию, смотрел на нее , потом опять закрывал глаза и вспоминал , что было связано с этим человеком , с этими  событиями. Жизнь проходила  у него перед глазами. Он старался все  вспомнить , не забыть ничего , никого . Иногда ему было тяжело вспомнить , он напрягал память , вздыхал , что-то шептал , потом откладывал фотографию, потом опять  возвращался к ней и воспоминания картинами вставали у него перед глазами… .
Он совсем еще юный , восемнадцатилетний , белобрысый парень удрал из дома от своей мамки ,чтоб поступить в военное  училище . Сильно хотелось ему быть военным ,как его отец ,погибший в гражданскую  войну . Было ему тогда два года. Отца он не помнил , но была фотография  ,где  его отец в кожаной  куртке, в кожаных штанах сидит важно на стуле , а мать стоит рядом. Отец был командиром конного дивизиона и погиб где-то под Керчью. Иван гордился своим отцом. Друг отца подарил ему шапку буденовку с большой красной звездой и Иван носил ее и зимой и летом .                Он твердо решил, что будет военным и никаким-нибудь там пехотинцем , а танкистом. О танках он слышал, но их никогда и не видел . Жили они с мамой в глухой украинской деревне. У них с матерью не было никакого хозяйства: ни коровы, ни свиньи. Мать сначала батрачила у более зажиточных людей , а когда их раскулачили , то работала в колхозе . Голодомор обошел их деревню . Почти все остались живы .Летом тридцать восьмого года он ушел из дома и поехал в Минск поступать в танковое училище. Само училище располагалось не в Минске ,а в  пятидесяти километрах от Минска , в лесу. Принимали в основном выходцев из бедных семей , сирот , детей ,погибших отцов в гражданскую войну. Вот так и стал Иван курсантом танкового училища.
Иван Иванович нашел фотографию ,где он в военной форме ,в кителе с белой рубашкой и в буденовке на голове.  Молодой , красивый , кареглазый  блондин. И воспоминания потекли своим чередом.                Учиться ему нравилось. А тут такая техника! Он был среди  первых будущих офицеров танкистов. Познакомился и подружился  там с белорусом из Минска Вараввой Василием . Это был веселый жизнерадостный парень. Жил он вместе с сестрой Женей. Родители умерли от тифа. Женя училась в медицинском институте.
         В 1931-1939 г.г. было налажено производство малых легких танков .Иван и Василий учились водить все имеющиеся образцы танков, но командирами они стали легкого танка Т-26. Учеба заканчивалась.
 Шел тревожный тридцать девятый год. Не думал Иван , что скоро ему придется опробовать свой танк , освобождая Беларусь от поляков. В сентябре 1939 г. их танковый батальон подняли по тревоге. Дали приказ пересечь границу с Польшей и освободить западные белорусские земли от поляков. Выехали на рассвете. Погода стояла теплая, летняя. Ехали колоннами по всем дорогам идущим на запад.  Сопротивления польская армия не оказывала. Западные границы Польши уже были захвачены гитлеровскими войсками. Польша оказалась поделенной. И был заключен с Гитлером ПАКТ о не нападении на СССР.  Воинская  часть , где служил Иван Глушко остановилась  в большом селе , В тридцати километрах от  Бреста. Село было красивое ухоженное, все дома были аккуратными .покрашенными . Вокруг домов во дворах росли цветы .Главная улица , ведущая к храму была вымощена булыжником. Недалеко от костела стоял отдельно небольшой ,но красивый дом. Крышу над крыльцом поддерживали две круглые колоны. К крыльцу вела вымощенная булыжником дорожка. На улицу смотрели четыре окна: два с каждой стороны от крыльца. На окнах стояли цветы , весела тюль. Во дворе  тоже  было много цветов. Забор был выкрашен в белый цвет. Иван залюбовался этим домом. У них в деревне дома были простые мазанки , да и улицы никто не мостил. А тут была другая страна.
На шум танков из домов походили жители. Смотрели на военных с опаской. На улицу не выходили ,а выглядывали через забор.
- Боятся ,глупые , -сказал командир батальона.
Правда один сельчанин вышел за пределы своей территории:
-Я староста , зовут меня Юзеф , Юзеф Касперович. Может Панове хотят пить и отснедать ? Наши кабеты приготовят снеданье.
-Спасибо. За нами едет полевая кухня. Вы передайте сельчанам , что нас бояться не надо . Мы пришли освободить вас от польского ига , от панов. Теперь будите жить хорошо , свободно. Организуете колхозы…
Договорить замполиту не пришлось. После последних его слов про колхоз ,староста медленно задом зашел в пределы своего двора и закрыл калитку.
Объявили привал. Танкисты повылазили со своих танков , уселись на броню. Часть спустилась на землю и пошли знакомиться с местными достопримечательностями. Иван и Василий тоже решили пройтись по улице. Иван пошел к особняку ,а Василий  к костелу. Подойдя ближе к дому  , Иван увидал на крыльце девушку. Она стояла с букетом цветов. На ней было белое платье в красный  горошек. На ногах были красные туфельки , белые носочки возвышались над туфельками. Стройные ноги были прикрыты ниже колен юбкой платья. Все внимание Ивана привлекли ноги  девушки в красных туфлях ,что  спустя лишь некоторое время он бросил взгляд на ее лицо. Бросил взгляд и потерял дар речи. Перед ним стояла голубоглазая брюнетка. Волосы ее были черные ,как воронье крыло  , небесные глаза выражали любопытство. Она улыбнулась и небольшие ямочки на щеках окончательно заворожили Ивана. Иван решился представиться. Он несмелым шагом подошел к калитке , открыл ее и по  дорожке прошагал к крыльцу. Она подошла к нему . Походка ее была грациозной. Она гордо и красиво несла себя. Косы ее короной были уложены вокруг головы.
-Здравствуйте , панночка, можно попить воды,- сказал Иван,
     -Добры   дзень Панове. Вы кто? Зачем вы здесь ?
      -Мы освободители. Пришли освободить вас от польского ига.
     -Я вас не понимаю. Про какое иго вы говорите? Мы здесь о таком и не слышали. Правда ,мама пугала  ,что придут коммунисты и отберут все что у нас было. А вы коммунист ?
- Нет, я пока не коммунист, но хочу им быть.
  -Вы у нас долго будите ?
       -Нет. Поедем дальше.               
       -Как тебя зовут?
       -Меня Иван или просто Ваня. А тебя ?
        -Меня Зося. А как нам теперь жить , Ваня ?               
-Живите , как жили раньше. Только вы теперь свободные люди.
-  Как это свободные ? Мы что должны теперь делать ? Мы с мамой сдавали землю в аренду. Это наша вся земля. Нам ее оставили наши дедушка и бабушка. Мой папа живет сейчас в Америке. Мне было всего пять  лет ,когда папа уехал. Мама осталась сторожить землю и моентак. Управляющего у нас не было. Все бумаги вела моя мама. Оставить все это было ненакого. Вот мы и живем без мужчин  вдвоем. Пошли к нам в дом , я тебя познакомлю с мамой , а то  она вас всех боится и меня пугает. Я тебя угощу водой.
        Спасибо, Зося! Я не могу отлучаться на долго.
         - А ты не на долго. Пошли. Я тебя с мамой познакомлю.
          И Иван решился покинуть свой танк, правда там были его подчиненные, если последует команда , то его позовут. Иван пошел за Зосей. Не
дойдя до крыльца дверь вдруг распахнулась  и на пороге появилась женщина лет 40, 45. Очень статная, красивая. С высокой прической. Зося  была на нее  очень похожа. Одета женщина была в строгое, черное платье, которое оттеняло ее белую, тонкую кожу.
         - У нас гость? Заходьте в дом. Зося, проводи гостья. Напои его молоком. Там пани Ядвига принесла молоко, а я пойду до храма. Помолюсь за нас всех.
        И она пошла легкой походкой, гордо неся свою голову с красивой прической. В деревне у Ивана он не видел таких красивых женщин. Он проводил взглядом уходящую женщину, перевел взгляд на Зосю, Сердце его часто забилось. Он не мог оторвать от нее взгляд. Зося тоже с удивлением и с каким-то непонятным волнением смотрела на Ивана. Смотрели они долго, молча друг на друга. Они еще не знали, что этот миг соединит их навсегда. Что они перенесут столько горя, разлук, потерь, но даже и на расстоянии они будут всегда вместе.
       - Ах вот ты где, Иван,- входя в калитку прокричал Василий – тебя наш комбат ищет, он получил приказ: мы здесь остаемся дня на три, пока не поможем организовать другую жизнь, свободную. Может познакомишь с паненкой?.
      - Это Зося, а это мой друг Вася.
       - Целую ручки, пани Зося. Это при Польше такие красавицы родятся? Это же надо повезло тебе. Ваня, но я у друга отбивать не стану. Может и мне повезет встретить такую красотку.
        - Вася, прекрати. Пойдем. Мы пойдем, Зося. Можно я завтра приду вечером. И вы мне покажете местные достопримечательности.
        - До видення, Ваня, до видення, Вася. Приходьте. Мы с мамой угостим вас молоком.
        Ребята ушли, а Иван украдкой еще долго оглядывался на Зосю. А она стояла на крыльце прижав к груди свой букет.
       Командир собрал всех офицеров в своей палатке. Он доложил, что дальше пока не пойдем, вперед выставлены пограничники и инженерные войска. Сказал, что нужно быть бдительным, т.к. не знаем как будет себя вести население. Должны приехать Особисты. Они выявят недовольных, а мы тогда вернемся в часть.
     Все разбежались выполнять приказ комбата. Спали возле танков в палатке. Ивану не спалось. Он думал о Зосе. Думал, как он завтра придет к ней в гости. Может, купить в лавке конфет или не купить…? Он еще не общался с девушками, а тут такая девушка! Как с ней себя вести он не знал. С этими мыслями он и заснул.
     Утром было построение, завтрак, чистка и уборка техники. Потом обед. Полевая кухня работала исправно. Каша была не с тушенкой, как обычно, а уже со свининой. Кашевар где-то у местного населения раздобыл. Иван не мог дождаться вечера. Василий идти с ним отказался. Сказал, что не может составлять Ивану конкуренцию и останется дежурить у танков.
     Иван зашел в ларек и купил кулечек конфет и пряников и пошел в гости. Зося ждала. Встретила Ивана на пороге. Была она одета в черную юбку и белую с кружевами блузку. Косы небыли уложены венком, а свисали ниже пояса.
     - Заходи, Ваня, заходи. Мама приготовила рулет с маком. Будем пить молоко с рулетом.
     - Я тут купил конфет с пряниками. Это вам.
     - Спасибо, Ваня. Мама, вот и Ваня пришел. Принес конфет и пряников. Мою маму зовут пани Гелена.
     Ваня вошел в кухню. Положил на стол конфеты и пряники. Не решался поздороваться. Не знал, как лучше это сделать. Стал переминаться с ноги на ногу. На помощь пришла Зосина мама.
     - Добры вечер, молоды человек! Вас Иваном кличут? Сядайте. Будзем вячэрать.
     - Добрый вечер, пани Гелена.
     Иван сел, снял свою фуражку. Он держал ее в руках, не знал куда положить. Положил на колени. Зося подбежала, выхватила фуражку.
     - Можно я примерю? Может и я буду офицершей!
     -  Зося, прекрати. Повесь фуражку на место, Иди разливать молоко.
     Сели пить молоко с пирогом. Было очень вкусно. Давно он не ел домашней пищей. Было очень уютно на этой просторной кухне. Печь была выбелена, висели на окнах вышитые занавески, на столе лежала белая скатерть, в углу висела икона. Было очень хорошо. Он вспомнил свою маму. Там, далеко на Украине, она тоже пекла пироги, но чаще варила вареники. Ему захотелось домой. Но здесь была Зося. И он почувствовал, что она становится ему дорогой и близкой. Ему хотелось дотронуться до нее, до ее руки, волос, обнять ее тонкий стан. Но Зося этого сделать не позволит, а жаль,,.
     - Спасибо за угощения, пани Гелена и пани Зося. Можно пани Зося меня проводит?
     - Пусть проводит, но не долго. Время сейчас не спокойное. Да и дождь собирается.
     Иван с Зосей вышли на улицу и пошли молча к костелу. Потом Зося спросила:
     - А я тебе нравлюсь?
     - Да, очень. Я как увидел тебя в красных туфельках, так и влюбился.
     - Так ты в туфельки влюбился или в меня?
     - В тебя в туфельках. Зося, можно я тебя возьму за руку?
     - Вот еще чего! А если кто увидит – что скажут? Нет, иди так, рядом.
     Они прошли до края села, постояли под березой. Потом Зося попросила:
     - Расскажи о себе. Ты родом откуда? Где твой дом? Кто у тебя есть?
     И он стал рассказывать о своей маме, о своей деревне с домами, сделанными из глины, крытыми соломой. О речке, что протекает в конце деревни. Зося слушала молча. Потом сказала:
     - Я очень хочу съездить к тебе в деревню. Может, когда-нибудь, ты меня познакомишь со своей мамой? Как ты думаешь, я ей понравлюсь?
     - Понравишься, конечно понравишься! Пойдем, я тебя отведу к твоей маме, а завтра я приду пораньше, мы погуляем до озера. Ты согласна? Я видел, что в конце деревни есть озеро, большое. Жаль, что уже холодно купаться.
     Хорошо, приходи. Я управлюсь по хозяйству пораньше. Ведь у нас есть куры, свинья. Коровы нет. Без мужчины сено не заготовить. Приходи, я отпрошусь у мамы.
     Они подошли к дому. Иван несмело взял Зосю за руку. Несмело пожал ее руку. Слегка подтянул ее к себе. Зося приблизилась. И тут Иван увидел ее глаза близко-близко.
     - Ваня, не надо. А то завтра я не прийду.
     Следующий день был выходной. И офицерам  разрешили отлучиться на целый день. Иван забежал в лавку, купил для Зоси и пани Гелены сладости. А для Зоси еще и  шарф. Такой тонкий, весь прозрачный, голубой, как Зосины глаза. Все рассовал по карманам и хотел уже бежать к Зосиному дому. Но вовремя остановился. Подумал, что со стороны он будет выглядеть смешно. И чинным, офицерским шагом пошел к дому Зоси. Зося уже поджидала его.
     - Ваня, добрый день! Заходзь в дом! Мама сення плохой сон видзела. Очень расстроилась и боится за меня.
     - Добры дзень, пани Гелена.
     - Добры, добры, штоб ен и быу добры. Праходзь, Ваня, сядай. А ты, Зося, саберы на стол, будзем снедаць.
     - Зараз, мама.
     Зося бысто застелила на стол белую скатерть, расставила тарелки, ложки, принесла кастрюлю со щами, поставила ее на подставку, открыла крышку и Иван уловил запах родной, домашний. «Как хорошо» - подумал он, - и стал уплетать за обе щеки налитые в тарелку щи. Казалось, что вкуснее он ничего не ел. Потом спохватился, Что он не достал из крмана покупки, Стал доставать их и класть на стол.
     - А я- то думаю, что-то Иван стал такой толстый, а он с гостинцами. Вяликае дзякуй, - сказала Зося.
     - Спасибо, Ваня, кушай! Еще у нас есть пирог с мясом и чай, - сказала пани Гелена.
     Ваня сидел за столом сытый, довольный. Он улыбался, ему было очень хорошо. Шарфик он решил отдать там, у озера.  Обед закончился. Иван попросил разрешения взять Зосю с собой, к озеру. На что пани Гелена сказала:
     - Ваня, забери Зосю. Береги ее. Она очень хорошая. И чтобы не случилось, береги ее. Я тебя прошу. Парень ты, видно, хороший.
     - Мама, ну что ты! Ты что, прощаешься с нами? Надумала страхов. Все будет хорошо. Мы через два часа придем.
     Ваня и Зося ушли. Долго пани Гелена смотрела им в след. Перекрестила их, потом тяжело вздохнула и пошла в дом. Нужно было убрать со стола. А ей захотелось перечитать еще раз последнее письмо мужа Ипполита. «Милый, дорогой мой человек, - думала пани Гелена, - зачем ты уехал, а  я тут и не жена и не вдова. Плохо мне без тебя, нет ни защиты, ни опоры. Надо было бы мне все бросить и ехать к тебе, но я дура, боялась маентак бросить, землю, могилки предков, а теперь что с нами будет при новой власти?».
     Она убрала со стола, достала из-под подушки последнее письмо мужа. Разложила его на столе и стала читать. Письмо было доброе, нежное. Ипполит беспокоился за них, так как поговаривали, что будет война. Границы перекрыли, теперь, видно, мы не скоро увидимся, а может и совсем не увидимся. Пани Гелена прижала письмо к губам, заплакала. Слезы одиночества, плохого предчувствия, страха текли у нее по щекам. Потом она встала, подошла к оброзам, стала на колени и начела молиться, просить у Бога уберечь ее Зосю. Молилась она долго. Потом встала, села у окна и стала ждать плохих вестей.
     А у озера Иван достал шарф из кармана и накинул Зосе на плечи и залюбовался своим подарком.
     - Зося, можно я тебя поцелую?
     - Вот еще! Ты мне кто, жених?
     - Жених. Я хочу на тебе жениться.
     - Но ты меня знаешь всего два дня.
     - Нет, три!
     - Вот видишь, как мало!
     - Но сейчас такая обстановка, что меня могут отсюда отозвать. И все! А если я пойду к командиру и скажу, что женюсь, то командир отпустит расписаться в Управу.
     - А венчание? Я без венчания не могу.
     - Нам нельзя венчаться. Может потом, когда-нибудь мы и повенчаемся. Я тебе обещаю. Хорошо? А теперь можно я тебя поцелую, как свою невесту?
     - Но я тебе не говорила, что согласна быть твоей женой.
     - Так говори, я жду.
     -  Я согласна.
     - Ура! Невесту можно и нужно поцеловать. Завтра пойду к командиру, чтоб отпустил меня расписаться.
     - А свадьба? А гости? А белое платье с фатой?
     - Я думаю – гости будут. А белое платье в горошек у тебя есть. Закуску я принесу – ребята помогут. Все будет хорошо!
     Но жизнь разрушила все их планы и мечты. В распоряжение их подразделения и села приехал Особый Отдел. Его все остерегались, лишний раз боялись показаться им на глаза. Капитан Особого Отдела сразу приказал привести старосту. Расположился этот Особый Отдел в здании школы. Солдат побежал за Юзефом Каспировичем. Юзеф был всеми выбранный староста. Было ему лет пятьдесят. Все его уважали за честность и порядочность. Он следил за порядком в селе, решал мелкие споры между соседями. Был он женат, имел двух сыновей. Один из его сыновей служил в польской Армии, а другой был инвалид, хромал на одну ногу. В детстве сломал, видно плохо срослась.
     - А вот и староста, - воскликнул Капитан Особого Отдела, - присаживайтесь! Вас зовут Юзеф Каспирович?
     - Да, панове.
     - Я не панове! Я Капитан Особого Отдела! И обращаться ко мне нужно товарищ капитан! Понятно?
     - Понятно, товарищ капитан. Что пану, товарищу капитану от старосты нужно?
     - Скажи мне, староста, есть ли в селе богатые, плохо настроенные к Советскому Союзу люди и что там на горке за особняк стоит? Чей он?
     - Пане, товарищ капитан, богатых людей у нас нет, но и бедных тоже. Все имеют свое хозяйство, дом, землю. А у кого земли мало – берут ее в аренду. И отдают за аренду часть урожая. Как кто относится к Советскому Союзу – я не знаю, не спрашивал, а вслух никто не говорил.
     - А особняк чей?
     - Это пани Гелены. Добрая, горотная кабета, живет одна с дочкой, муж ее в Америке.
     - А что он там делает? И чего он туда поехал?
     - Семья у пана Ипполита Кухарского была знатная, богатая. У них стары, шляхецки род. Жили яны у Вильне. Так бацька их любиу играць у карты и праиграу усе. Сам памер ад разрыва серца, кагда пустиу семью жабравать. Пани ж Гелена – дачка из старага шляхецкаго рода. Но род абнищал. Акрамя зямли и рода у них ничаго небыло. Но пани вельми прыгожая жанчына. Сваталися многия шляхтичы. И Иппалит прыехал свататься. Она и дала яму свое согласие. Землю они сдавали в аренду. Работников не держали. Пан Иппалит пажыу-пажыу в примах и решил заработать денег и твердо стать на ноги. Он вместе с братом и его женой уехали в Америку. Он высылал пани Гелене деньги, приглашения, но она ехать отказывалась. Это был ее дом, ее земля. Жаль было бросить, да и ехать с малым дитем боялась. А тут деление границ началось, да и дочке исполнилось уже шестнадцать лет. Вот и остались они. Мы ее уважаем, помогаем. Яна зауседы нам  платила. Грошы у яе были. Муж высылау.
     - Вот и хорошо! Сходим в гости к этом пани Гелене. А ты иди и не болтай много.
     Староста ушел, а капитан сел в УАЗик, взял троих подчиненных и поехал к дому пани Гелены. Папи Гелена увидела их из окна, встала, накинула на плечи шаль, поправила прическу и красивая, статная, гордая вышла навстречу своим непрошенным гостям.
         - Добрый вечер, пани Гелена. Пройдемте в дом, Нам нужно поговорить и задать вам несколько вопросов.
         - Пойдемте. Проходите в гостиную, там места побольше, все вы и поместитесь.
        - Спасибо за приглашение. Может еще и чаем угостите.
        - С начала задавайте свои вопросы, когда отвечу, то тогда и чай будем пить.
        - Ну как хотите, сразу, так сразу. Где деньги, что вам муж высылал, где вы прячете золото.   Сдайте все добровольно и мы разойдемся по – хорошему.
        - Денег у меня нет, нет и золота. Есть кольцо обручальное и серьги. Если пану начальнику они очень нужны, то могу их и снять.
        - Я говорю о золотых монетах, о долларах. Советской власти нужны деньги для строительства военной техники. Я не постою ни перед чем. Где деньги, где золото?
        - У меня их нет.
        - А муж тебе высылал с Америки? Говорят, он там миллионерам стал. Неужели своей жене и дочке ничего не высылал? Говори, где спрятала деньги? Говори?
         - Нету у меня денег.
         - Где твоя дочь?
         - Она уехала в Вильно.
         - Ее вчера видели. Она в лавку ходила. А сегодня уже уехала?
         - Да, уехала.
         Зося с Иваном шли с озера через поле. Зашли во двор с задней калитки и пошли в сад, там в кустах сирени стояла скамейка. Расставаться не хотелось. Хотелось говорить и говорить. Строить планы, мечтать. Но их мечты прервал гул машины. Она остановилась возле их дома, из нее вышло трое военных и вошли в дом.
        - Я пойду в дом. Там мама, я за нее боюсь.
        - Нет, Зося. Останься пока здесь. Я обещал твоей маме, что я тебя беду защищать. Я узнаю, чего они хотят, подслушаю. А ты сиди здесь тихо и никуда не выходи. Ты обещаешь?
        Иван знал, что особый отдел, это страшный отдел. Все его боялись. Боялся и он сейчас сам. Но больше боялся за Зосю, за ее мать. Он тихонько подкрался к окну, заглянул в него и ужаснулся: лейтенант бил на отмаш женщину по лицу, а другой военный держал ее за длинные волосы. Лицо пани Гелены было все в крови.Казалось, что сознание ее покинуло.
         - Где деньги? Ты «сука» будешь говорить? Мы найдем твою дочь, вот тогда ты все и скажешь.
         Иван ползком уползал от окна, от этого страшного зрелища. Ода мысль у него была в голове, спасти Зосю.
         - Что там с мамой? Чего они пришли? Я боюсь.
         - Зося, они плохие люди. Они ищут тебя. Маме ты уже не поможеш. Мама твоя чувствовала, что что-то должно случиться. Она была прова.
         - Я пойду посмотрю в окно.
         - Не надо. Я прошу тебя.
         В это время стукнула дверь, и на пороге появились эти трое военных. Двое из них под руки вели пани Гелину. Идти она не могла.Лицо ее было все в крови. Длинные волосы спадали ниже пояса. Она была в одной блузке и той разорванной. Зося увидела эту сцену, хотела закричать, но Иван вовремя закрыл ей рот рукой, Зося потеряла сознание, она прямо упала ему на руки.
          Иван дождался, когда уйдут особисты и стал приводить Зосю в сознание. Но шок у нее был настолько сильный, что сознание к ней возвращалось медленно. Иван и дул ей в лицо, и махал веткой, и сбегал к колодцу за водой, и поливал ее лицо водой. Зося приходила в себя, она открыла глаза, тяжело вздохнула, как бы хотела набрать воздуха для крика и
закричала, чего Иван никак не ожидал.
        - Зося, милая, не кричи, нас услышат, я прошу тебя.
        Но Зося кричала, даже не кричала а выла, как затравленная волчица.
       - Ненавижу тебя. Мама говорила, что вы оккупанты, что вы враги, что нас возьмут в плен. Я ненавижу тебя. Ты такой же, как и они. Бей меня, бей, как они били маму. Ну ударь, ударь!
       - Зося, прекрати истерику. Я понимаю, что ты испытываешь. Но пойми, я здесь не причем. Мне нравилась твоя мама, я хотел просить твоей руки у нее. Зося, прости. Я что нибудь придумаю. Ты верь мне. Я тебя прошу, только не кричи, успокойся, я с тобой, я всегда буду с тобой чтобы не случилось.
       Зося стала тише плакать, потом только всхлипывала слушая Ивана. Затем стала снова причитать:
        - Мама, мамочка, милая, родная! Как я буду без тебя? Что мне делать? Что делать? Божья Матерь спаси и сохрани!
        Зося достала на груди образок и стала его целовать.
        - Зося, милая, успокойся. Надо тебя как-то спасти. А потом и маму твою будем спасать. Ты посиди здесь тихо. Я скоро приду. Ты только жди. Жди ,даже если меня долго не будет. Спрячься за стогом сена и жди. В дом не ходи. Не надо. Я потом зайду сам и принесу тебе одежду и поесть, жди. Помни я не имею к этому ни какого отношения. Я тебя люблю. Верь мне. Хорошо!
        Зося молча кивнула головой, она была на удивление очень спокойная. Иван отвел ее к стогу сена, усадил поудобней, насыпал на нее сена сверху, Чтоб Зосю не было видно, да и теплее ей будет, вечера уже начались холодные. Иван побежал в свою часть, к своему танку, командиру и Василию.
         Василия он нашел в палатке, тот сидел у стола и чистил свой пистолет. Эта работа ему нравилась, он сопел себе под нос и любовался своей работой.
        - Вася, давай выйдем, мне нужно с тобой поговорить, - прямо у входа проговорил Ваня, - давай выйдем.
        - Говори, зачем выходить, Мишка спит крепко, Коля читает письмо. Что случилось, что за секреты у тебя?
        - Я прошу, давай выйдем.
        - Ну хорошо, пошли выйдем.
        - Вася, что делать? Особисты арестовали Зосину мать, пани Гелену, избили ее и увезли. Зося в шоке. Я спрятал ее в стоге сена, что делать.
        - Вот гады. И чего они прицепились к одинокой женщине!
       - Они денег у нее проси, золото, долларов. Ведь муж у нее в Америке.
       - А она что?
       - Да не чего. Говорит, что нет у нее никаких денег. Муж мне не высылает. Я его уже 15 лет не видела.
       - А они что?
       - Не поверили. Увезли. Что делать7. Они спрашивали пани Гелену о дочке. Пани Гелена сказала, что дочь уехала. А меня она раньше попросила, чтоб я сберег Зосю. Как чувствовала, какая судьба ей уготована. Что делать?
       - Женись. Когда женишься у Зоси будет твоя фамилия. Никто ее не найдет и не арестует.
      - А как я женюсь? Ведь я в действующей армии. Кто меня отпустит? Сейчас такая обстановка, такое время.
      - Иди к командиру. Попроси его чтоб дол отпуск на два дня.  Завтра бери Зосю и в Минск. Остановишься у моей сестры Жени, там и Зосю оставишь. Утром в загсе распишитесь.
       - Да у нее и паспорта нет.
       - Это не важно. Сейчас у этих польских сельских жителей ни у кого паспортов нет.
       - Но у них есть справки.
       - Скажет что потеряла, украли, придумаете что нибудь. Покажешь, что у тебя отпуск на два дня. Распишут. Действуй.
       - Иван побежал к своему командиру роты. Человек он был хороший, в части его любили. Дело военное он знал хорошо, да и с подчиненными ладил.
       - Товарищ капитан, разрешите обратиться!
       - Что у вас, товарищ старший лейтенант?
       - Я хочу жениться. Отпустите меня в Минск к невесте, Чтоб оформить наши отношения. Она ждет от меня ребенка. Не хочу, чтобы ребенок не знал отца. Я завтра уеду, а послезавтра приеду.
       - И когда ты успел лейтенант? Вот молодец! Все успел. Ну ладно езжай. Даю три дня на все твои дела. Подойди к моему заместителю, пусть выдаст тебе увольнительное удостоверение на три дня и пособие. Ты свободен.
       - Спасибо. Служу Советскому Союзу.
       - Ладно, ладно иди.
       Иван не пошел, а побежал. Увольнительную ему дали быстро, пособие тоже. Дали даже не на три четыре. Зам командира сказал, что завтра в Минск поедет машина и он на ней может поехать. Иван был счастлив, но как вывезти из деревни Зосю не знал. Иван побежал дворами за село, где в стоге сена пряталась Зося. Уже было темно. Прибежав, он сразу Зосю и не нашел. Засыпал сеном он ее хорошо. Откапал. Зося спала. Спала, как ребенок подложив ладошки под щеку. Она была удивительно красива. Волосы растрепались, упали на грудь,локоны легли вокруг лица. Пухлые, нецелованные губы так и манили поцеловать, прижаться к ней, обнять ее, а там будь, что будет. Но Иван стряхнул с себя это навождение. Тут не до любьви, нужно Зосю спасать, а как. Иван думал и решал прямо на ходу.
      - Зосенька, проснись! Проснись! Не бойся, это я Иван.
      - Ванечка, ты пришел! Ты один? Или привел тех, что увезли Маму?
      Как ты можешь? Мне дали увольнительную на 4 дня. Я сказал, что женюсь. Мне поверили. Завтра в Минск едет машина, я поеду на ней, а ты стой на дороге и голосуй. Я скажу шоферу, чтобы остановился и тебя подвез. Мы как будто не знаем друг друга, чтобы тебя никто не заподозрил. Если он не остановится, то я сойду с машины, и будем думать как доехать нам. У тебя в деревне есть надежные люди, где бы ты могла переночевать?
      - Есть, моя тетя. Она живет в конце села.
      - Вот и хорошо. Я схожу к тебе домой, возьму твою одежду, будем надеяться, что охрану никто не выставил. Потом отведу тебя к тете. А завтра ты пораньше выйди за село на тракт, но отойди от села подальше. Стой в кустах, как увидишь военную грузовую машину, то выходи и голосуй. Хорошо?
      - Хорошо.
      - А теперь сиди здесь и жди меня.
      Иван ушел. Зося осталось одна. Было темно и холодно. Небо покрылось тучами. Собирался дождь. Зося поглубже зарылась в стог и стала ждать Ивана. Он хоть и был для нее оккупантом, но он был единственной надеждой и опорой в ее теперешней жизни, а может и в дальнейшей.
      Иван подошел к Зосиному дому. Часовых не было. Дверь была приоткрыта. Он шагнул во внутрь дома. В коридоре было темно и он на угад открыл дверь в комнату. На полу было все разбросано. Шкаф с открытыми дверцами волялся на полу. Из сундука все было вывернуто. Иван стал лихорадочно искать Зосины теплые вещи. Взял скатерть со стола и стал все связывать в узел. Узел получался большой. Зосе такой не унести. Но часть она оденет на себя, Часть останется у тетки. Только Иван собирался уходить, как к дому подъехала машина. Из нее вышли все теже особисты, старшина по хозяйственной части и пара солдат. Иван услышал, как капитан давал распоряжения:
      - В доме все убрать,  Тряпки спалить во дворое, хозяйке они уже не понадобятся. Умерла дура. И били ее не очень, а она взяла и умерла. Нежная больно, шляхетская кровь. Где дочь ее никто не знает. В доме разместим штаб. Дом хороший, лучший на селе.
       Они постояли во дворе. Сели на скамейку, закурили. Иван подумал, что самое время «делать ноги». Он тихонько открыл окно, выходящее в сод и бесшумно со своим узлом перемахнул через подоконник и был таков. Бежать быстро он не мог, мешал узел, но погони он не слышал. На время притаился под кустом. Все вокруг было тихо и он пошел к Зосе. Зося ждала его.Услышав шаги, вылезла из стога. Иван протянул ей узел со словами:
      - Оденься холодно. Сейчас я отведу тебя к тетке.
      Зося стала быстро одеваться. Нашла пальто, платок, чулки с подвязками, а остальное опять связала в узел.
     - Ты просто молодец, принес все что нужно. Ничего не слышно про маму?
     - Нет. Пошли.
     Иван не знал, как сказать ей, что мамы больше нет. Может потом, попозже. Они пошли. Шли дворами. Подошли к дому тети. Постучали в окно. Тетя выглянула, увидела Зосю, выбежала на крыльцо и запричетала на польском языке - «Зосинька, милая, родная, заходи, Матерь Божья, какое горе, какое горе! Ты не одна? А это кто? Это не конвой?»
      (на польском языке) – Нет тетя, это друг. Он мне помог. Можно я у вас переночую, а утром уйду?
      (на польском языке) – Куда ты уйдешь?
      (на польском языке) – В Минск, меня там Иван спрячет.
      (на польском языке) Смотри Зося, тебе виднее. И чего они хотели от твоей мамы, моей сестры? Неспокойно теперь, с приходом русских, страшно. Уходи Зося.
      - Иван, прости, что мы разговариваем на польском , нам так удобнее. Русский язык мы знаем плохо. Я учила его, а тетя нет. Ты уходи. Завтра, как договорились, я буду ждать тебя в лесу, у дороги.
      Иван ушел. Спал он тревожно. Утром побежал искать машину, которая отправлялась в Минск. Машину он нашел быстро. Водителем был молодой солдат, а сопровождающим был старшина. Иван знал его как строгого, педантичного исполнителя своего долга. Это осложняло его план. Но делать нечего, надо было рисковать, и Иван поехал с ними. За два, три километра от села стояла девушка с чемоданом. Одета она была в пальто, на голове черный платок, на ногах ботинки. В этом наряде Иван с трудом узнал Зосю. Платок скрывал все ее волосы. Пальто было старое с чужого плеча. Эта тетя наверное так постаралась преобразить Зосю. Девушка стала голосовать.
      - Вот дура, голосует, а не знает, что гражданских не подвозят на военных машинах, сказал старшина.
      - Иван стал просить: - Давайте подвезем, ведь гражданских машин ей не дождаться. Жалко ее оставлять одну в лесу. Вдруг кто обидет.
      - Товарищ лейтенант, не положено.
      - Под мою ответственность, никто не узнает, мне просто ее очень жалко, а товарищ солдат болтать не будет.
      Машина проехала мимо Зоси, и все таки остановилась. Зося бегом побежала догонять машину. Большое, длинное пальто, мешало ей бежать. Платок сбился. Она тащила свой большой чемодан, Ивану стало так ее жаль, что на глаза невольно наворачивались слезы. Он отвернулся, открыл дверцу, соскочил с подножки, помог Зоси сесть в кузов. Он боялся, что в кабинке она проговориться, что она дочь арестованной пани Гелены и знакомая Ивана. Кузов был накрыт брезентом. Зося уселась на пол кузова, накрылась куском брезента , валявшемся на полу, улыбнулась Ивану, своей обворожительной улыбкой с ямочками на щеках. У Ивана защемила в груди: «Милая, родная моя Зося, я сделаю все, что в моих силах чтоб спасти тебя»,- думал Иван. Он дал себе клятву, что никому не даст ее в обиду, но жизнь распорядилась по своему.
     В Минске он вышел вместе с попутчицей, но сделал вид, что с ней не знаком. Они пошли на остановку трамвая и только в трамвае Иван взял Зосю за руку. Прижал к себе и прошептал: «Не бойся. Ты в Минске не разу не была, а я знаю город хорошо. Скоро приедем к Васиной сестре – Жене. Ты там отдохнешь, переоденешься и пойдем в ЗАГС. Все будет хорошо».
     Приехав по нужному адресу, они застали Женю дома. Она обрадовалась Ивану, они были раньше знакомы. Ревностно оглядела Зось, представилась: «Женя. Раздевайтесь, Умывайтесь с дороги. У нас на кухне есть холодная вода. Я вас покормлю. Есть молоко, хлеб, пара яиц.»
     Зося, сказала, что ей тетя собрала в узелок еду, там должно быть сало, огурцы, помидоры, капуста в банке, колбаса кровяная и кусок мяса.
    - Вот и хорошо, сказал Иван, - после ЗАГСа справим пир, или нашу свадьбу. Женя помоги Зосе привести себя в порядок. Приодень ее, а то я не знаю, что она захватила с собой. Мы через час пойдем испытывать судьбу в ЗАГС. Может повезет и нам поверят и распишут.
    - Женя достала, свои кофты, платья, шляпки , пальто. Приодела Зосю. В этих нарядах Зося выглядела просто сногсшибательно: волосы были уложены пучком на затылке, на голове была фетровая шляпка, которая шла Зосе просто великолепно. Появилась и сумочка, правда она была пустая. Документов не было, туда положили носовой платок с Зосиными вензелями. Вот и все. И будущие молодожены пошли испытывать судьбу.
     Заведующая ЗАГСом  была довольно молодая женщина. Она их внимательно выслушала. Внимательно изучила военные документы Ивана, потом сказала, обращаясь к Зосе:
    - Неужели у вас нет никаких документов? Если нет – то надо хотя-бы свидетеля, чтоб подтвердил вашу личность. У вас есть такой свидетель?
     - Есть, есть, - сказал Иван.
     - Зося удивленно посмотрела на Ивана. 
     - Мы через час его вам привезем, - не унимался Иван, - подождите пожалуйста, всего один час, не закрывайтесь, пожалуйста. Зося и Иван вышли в коридор.
     - Какой свидетель?- спросила Зося.
     - Это Женя, ты с ней вместе живешь у нее на квартире. Вы учились вместе с ней в одной школе. Я спрошу в какой, ты в такой и говори. Паспорт твой украли, Женя подтвердит. Ты оставайся здесь, а я побежал за Женей. Сиди здесь и никуда не ходи, ни с кем не разговаривай. Твой белорусско – польский акцент тебя выдаст. Молчи, хорошо!
     - Хорошо.
     - Я побежал.
     На попутной машине Иван быстро доехал до Жени, объяснил ей всю ситуацию. Женя немного засомневалась в правовой основе данного поступка, ведь ей придется лжесвидетельствовать, но для спасения человека она решилась, и они направились в ЗАГС.
    Там она все подтвердила, представила свой паспорт и студенческий билет студентки медицинского института. Заведующая ЗАГСа наконец-то растаяла и расписала Ивана с Зосей. Тетерь Зося стала Зосей Ипполитовной Глушко.
     Правда. Колец у них небыло, но зато у них был первый настоящий поцелуй. Домой возвращались втроем. Женя поставила варить картошку. Порезали сало, достали из банки капусту, поджарили колбасу и мясо. Иван купил бутылку вина. И у них был настоящий пир. Женя без конца кричала «горько», а потом сказала, что пойдет к подружкам в общежитии ночевать. Домой придет послезавтра, и тогда решим, что делать Зосе. А сейчас она их оставляет.
     Иван и Зося остались дома одни. Зося разволновалось, стала убирать со стола, мыть посуду. Иван подошел к ней ссади, обнял за плечи, повернул ее к себе и прошептал: - Зосенька, милая, родная, дорогая, ты знай я тебя люблю. Я полюбил тебя, как только увидел тебя в твоих красных туфельках. Ты для меня все, Без тебя у меня нет смысла в этой жизни. Я не когда не влюблялся, ты в меня первая и единственная любовь. Чтобы не случилась в нашей жизни. Ты должна помнить и знать, что ты для меня одна единственная женщина, я надеюсь, что и для тебя.
     - Ванечка, я еще не знаю, люблю ли я тебя, я не испытывала этого чувства раньше, и о любви знаю мало. Мама меня воспитывала в строгих правилах. У нас так было принято. Я ничего не знаю о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Все свалилась на меня так быстро, я боюсь.
     - Я сам боюсь. У меня никогда не было женщины. Ты мне поможешь, поможешь овладеть этим опытом, а я тебе. Давай сначала поцелуемся, а там посмотрим, может все остальное сделает природа.
     Они поцеловались, потом целовались еще и еще. Он целовал у нее шею. Расстегнул блузку и поцеловал складочку между грудьми. Она задрожала в еего руках и закрыла глаза. Зося ждала близости, знала, что между мужчиной и женщиной всегда существует, но еще боялась этой близости. Ей было стыдно предстать перед ним обнаженной и увидеть его обнаженным. Но потом вспомнила, что в баню мыться мама ходила с отцом. Сначала мама мыла Зосю, отправляла ее с бабушкой, а сама оставалась с отцом в бане. Ваня раздел ее до комбинации, уложил на кровать, разделся сам, лег рядом. Потом лег на Зосю, поднял ее комбинацию и стал раздевать ее дальше. Зося лежала с закрытыми глазами не дыша. Потом почувствовала боль между ног, она застонала, даже тихо закричала, потом стихла в его ласковых руках. А Иван шептал:
     - Потерпи дорогая. Это говорят только первый раз.
     Потом Зося почувствовала, как что-то теплое расплылось у нее внутри. Было хорошо и спокойно. Зося открыла глаза. Иван лежал рядом, голый, красивый, молодой. Зося провела рукой по его груди, дошла до лобка с волосами. Иван вздрогнул, импульс желания опять прокатился по его телу. Он повернулся к Зосе и сказал:
      - Любимая, мы теперь с тобой муж и жена.
     Они долго лежали в постели, разговаривали, целовались, обнимали друг друга, ласкали. Потом Иван сказал:
     - Ты полежи, а я уберу со стола. Помою посуду. Еще не совсем поздно и магазин будет открыт. Я хочу купить тебе подарок. Ты лежи и жди меня.
     Иван убрал со стола. Помыл посуду и побежал в магазин. Пришел он с коробкой конфет, букетиком поздних цветов и маленьким колечком. Обручальных колец тогда не носили, венчание было запрещено, да и военному не положено, но Зосе он купил, пусть не золотое, но серебряное кольцо с маленьким красным камешком. Зосе оно показалась великолепным. Она ела конфеты и была счастлива. Два дня и все ночи пролетели очень быстро. Молодые не выходили их дома все это время. Они наслаждались друг другом, как будто знали, что судьба разлучит их надолго. А пока они были счастливы. На третий день пришла Женя и было решено, что Зося останется жить у Жени,  Женя поможет устроиться в больницу санитаркой и на курсы медицинской сестры.
     Иван вернулся в часть женатым мужчиной, все его поздравляли. Вечером он устроил угощение для своих однополчан, там от них он узнал, что пани Гелена умерла, и ее тело привезли в село и отдали старости для похорон. Похоронили ее на сельском кладбище, хоронили всем селом. Был даже священник, он ее и отпевал. Поговаривают, что костел закроют. Люди возмущаются, но тихо, бояться. Иван на следующий день сходил на кладбище. Навестил могилу пани Гелены. Постоял, мысленно сказал ей, что ее Зося жива и здорова, что она теперь его жена и носит его фамилию – Глушко. Попросил прощения за все, что случилось в селе с их приходом. Вздохнул глубоко и пошел в часть.
     В ноябре Иван с частью покинул западные районы Беларуси и вернулся в место основной дислакации под Минск. Обстановка была напряженной. Увольнительных не давали, все были готовы в любой момент выступить по тревоге.  Такой момент долго ждать себя не заставил. 30 ноября 1939 года Советские войска, при поддержке Балтийского флота перешли в наступление на фронте от Баренцева моря до Финского залива. Часть Ивана бросили на Карельский перешеек. В составе седьмой армии, которая должна была нанести главный удар на Карельском перешейке в общем направлении. Боевые действия велись на озерно – лесистой местности, в условиях суровой зимы. Температура воздуха была 40-45 градусов ниже нуля. Танки внутри не обогревались. Наступление было затруднено глубоким снежным покровом, исключающим возможность движения вне дорог. Продвижение с боями было крайне медленное. Танки вязли в сугробах. Дизельное топливо замерзало. Люди с обморожениями попадали в госпиталь. Только к 12 декабря вдоль фронта продвинулись на 25-60  километров и вышли к переднему крою главной полосы обороны – «линии Маннергейма». 29 декабря Советское командование приняло решение прекратить дальнейшее наступление на Карельском перешейке. 7 января на Карельском перешейке бал образован Северо-западный фронт. И Ивана перебросили в состав танкового корпуса. Задача стояла тяжелая: прорвать «линию Маннергейма». В одном из наступательных боев Иван был тяжело ранен в плече.  Рана была тяжелая. Ранило его, когда его экипаж покинул, застрявший в снегу танк. Танк был легким, неприспособленным к боевым действиям в снегу и в горной местности. Иван лежал на снегу, смотрел в небо и мысленно разговаривал с Зосей. Уже полгода, как он не видел ее. Кто-то из экипажа стал перевязывать рану, кто-то кричал, звал санитара. Иван терял сознание, потом оно в него возвращалось. Ему не было страшно. Он не боялся смерти, он просто очень хотел увидеть еще раз Зосю, увидеть ее голубые глаза, прикоснуться к ней, вдохнуть ее нежный женский запах и все, и можно умирать.
     Очнулся он в госпитале, в Ленинграде. Над ним склонилась медсестра:
     - Вот и хорошо. Очнулся. Уже трое суток зовешь какую-то Зосю. Это кто?
     - Это моя жена. Мы поженились и меня отозвали в расположение части. Я по ней очень скучаю.
     - Вот поправишься и поедешь к своей Зосе, товарищ лейтенант.
     - А я скоро поправлюсь?
     - Рана серьезная. Пуля прошла через крупные кровеносные сосуды. Потеряли много крови. На ваше счастье нашлись доноры, вот они и спасли вам жизнь.
     - Спасибо.
     - Это донарам спасибо, а сейчас все будет хорошо. Поправляйтесь. Станет легче, напишете Зосе письмо.
     - А вы бы не смогли мне его написать? Хоть пару слов, а то она волнуется. Она у меня тоже медицинский работник. Работает санитаркой в больнице.
     - Хорошо. Вот управлюсь с перевязками, подойду с бумагой и ручкой и напишем. А вы думайте, что будем писать, а лучше поспите.
     Медсестра ушла. Иван закрыл глаза. Пытался заснуть. Может даже и заснул, но тут прямо перед глазами возникла эта самая укреп линия с дзотами и амбразуроми. Огонь так и полыхал оттуда со всех дыр. Иван вылез из танка и превратившись в пехотинца , ползком пытался подойти ближе к дзоту и забросить , в полыхающую огнем пасть , гранату. Что было дальше он не помнил. Иван открывал гласа и ужас войны исчезал. Закрывал глаза и он опять ползет к этой дышащей огнем пасти зверя. Он чувствовал себя таким беспомощным, маленькой букашкой, рядом с этой махиной. Кошмар преследовал его весь день. Он гнал его от себя. Он старался думать о Зосе, что нужно написать ей в письме. Но он не знал, можно ли ей писать, что он участвовал в сражении, Что он ранен, но жив. Не хотел ее пугать. Милая Зося. Она писала ему, что Женя устроила ее в больницу санитаркой, сома она в этой же больнице проходит врачебную практику. Записала Зосю на курсы медсестер. Только Зосе еще нужно подучиться русскому языку. Писать и читать по русски она умеет плохо, но будет учиться. Писала Зося письма Ивану на польском языке в перемешку с русскими словами. Иван с трудом их читал. Что не понимал, то догадывался по смыслу. В каждый конверт Зося ложила засушенный листочек или цветочек. Этот подарок очень трогал Ивана. Он пытался их сохранить, но они рассыпались у него в карманах и превращались в мусор.
     - Пришла медсестра. Иван узнал, что зовут ее Маша, живет она рядом с госпиталем. Сома она учиться в медицинском институте и будет врачем, хирургом.
     - Ну что, товарищ лейтенант, писать будем? Я готова.
     - Да, Машенька, будем.
     Иван стал диктовать письмо: «Дорогая Зося, не пугайся, что письмо написано не мной. Я нечаянно сломал руку, писать пока не могу, пишет медсестра. Рука скоро заживет и я приеду в отпуск в Минск. Я тебя не видел целых 6 месяцев. Пиши мне, как ты? Получила ли деньги, что я тебе выслал? Купила ли себе к зиме теплые вещи? Если не купила, то купи. Береги себя. Свой новый адрес для писем я тебе сообщаю. Пиши. Люблю тебя. Твой Иван».
     Письма от Зоси приходили почти каждый день.Зося писала, что скучает, что работа с больными ей нравиться, Что она обязательно будет учиться чтоб стать врачем. Писала, что от Василия нет никаких известий. Женя очень волнуется.
     Пролежал Иван в госпитале до середины марта.В госпитале он узнал,что 13 марта 1940 года война с Финляндией закончилась,а 15 марта Ивана выписали в  распоряжение части.А там командир части дал двухнедельный отпуск для укрепления здоровья.Шел 1940 год. Все были счастливы и беззаботны. Никто и не думал , что через полтора года рухнут все планы, мечты. Будет рекой литься кровь. Будут разлучены влюбленные сердца. Будут погибать и молодые и старые и даже дети. И в этом кашмаре надо было жить, бороться с врагом, умудряться любить и даже рожать детей.
      Иван служил. Зося работала санитаркой и училась на курсах мед.сестер. В апреле она сообщила Ивану , что беременна и они ждут ребенка. В Новогоднюю ночь 1941 года Зося подарила Ивану сына. Думали ,как назвать и решили в память о друге назвали Василием.
       Иван Иванович вспомнил , как держал на руках этот кричащий комочек. Он закрыл глаза , слезы утраты потекли у него из глаз. Война лишила его радости быть отцом. Он вспомнил , как они всей семьей  21 июня поехали к нему на родину. Он мечтал показать матери красавицу жену и маленького внука Ваську. Он тогда был уже в звании капитана. На груди у него красовался Орден Красной Звезды. Он был счастлив и горд .Светило яркое летнее солнце. Они ехали в купейном вагоне. Попутчиками была пара: старшина с женой. Звали ее Нина. Они тоже ехали на родину на Украину. Проехали Калинковичи ,ночью должны проехать Гомель , а там и Украина ,Сумы  и до родной деревни  Глушково рукой подать. Иван проснулся рано , не спалось ,хотелось курить. Он вышел в тамбур. Поезд остановился на небольшой станции. Иван прочитал название на вокзале : Городея. Вышел на перрон и услышал голос из репродуктора : « Товарищи – война».Голос затих. Иван не поверил своим ушам. Затем репродуктор затрещал и раздался голос диктора: « Без объявления войны Германия вероломно…» Иван бросился в вагон.
     - Зосенька. Милая, родная, началась война. Я военный. Мне надо искать ближайший военкомат. Наш отпуск закончился. Береги Ваську. Если поезд поедет, то вы едте дальше к моей маме. Адрес и как ехать я тебе написал на конверте. Я буду писать тебе на мамин адрес. Минск бомбят. Туда возвращаться нельзя. Война может скоро закончиться. Возьми деньги, они тебе  пригодяться. Я побежал. Я вас очень, очень люблю.
     Иван обнял Зосю, стал целовать ее лицо, глаза, волосы, впился губами в ее губы, как бы хотел взять ее дыхание с собой. Потом подхватил на руки сына, Прижал к себе этот дорогой подвижный комочек, всплакнул невольно, отдал ребенка Зосе и выбежал из вагона. У входа в вокзал собиралось несколько кадровых военных. На станции творилась паника. Люди бегали по перрону, не зная что делать. Или ехать назад или дальше. Куда дальше? Где сейчас война? И где она будет завтра? Плакали дети. Иван последний раз оглянулся на состав. Глазами поискал в окнах вагонов Зосю с Васькой. Не нашел. Примкнул к группе кадровых военных. Было решено искать военкомат. В военкомате Ивана определили в стрелковый полк, который пополнялся призывниками, добровольцами. Ему дали в распоряжение роту молодых необученных бойцов. А он был уже бывалый офицер, знавший что такое война, и кто такой противник. Немецкие войска продвигались так быстро, что 28 июня  Иван принял первый бой. Он воевал, терял бойцов, отступал. Его бомбили с воздуха, топтали гусеницами танков, но он был жив и даже не ранен. С боями он отступил к Можайской линии обороны Москвы. Враг рвался к Москве. За Москву шли ожесточенные бои.  Противник вводил в сражения все новые силы, и имел количественное превосходство, особенно в технике. Бои шли в 80 -100 километрах от Москвы, когда Иван в составе своей дивизии принял бой за Москву. Ожесточенные бои шли во всех направлениях от Москвы. В начале декабря ударные силы армии перешли контрнаступление. Иван стал командиром танкового подразделения. Армия стала вооружаться новейшей техникой. Танки стали более мощными, усовершенствованными.  Появились танки. Т-34, Т-40, Т-50. КВ. Иван сел на танк Т-34. и на этом танке гнал врага от Москвы. В начале января 1942 года было завершено контрнаступление, в результате которого были разгромлены основные силы 2-й, 3-й и 4 -й танковых армий и соединений 9-й армии немцев. У Малоярославца Иван получил тяжелое ранение в голову, через угол глаза и носа. Чудо, что глаз остался цел. Сильная контузия и ранение приковали его к койке на целых два месяца. После операции он с трудом двигался, учился по новому ходить. Глаз не видел. Повязку с глаза не снимали, но уверяли, что глаз будет видеть. Может не так как раньше, но видеть будет.
     Лежа в палате он все время думал о Зосе и ребенке. Он считал себя виноватым, что не позаботился о ней. Он знал, что он проявил слабость, растерялся, не знал, что делать. Его долг был идти воевать с противником и оберегать жену. Два долга разрывали его тогда на части: долг защитника отечества и долг мужа и отца. Побудил первый долг и он ушел на войну, оставив их на произвол судьбы. Он надеялся, верил, что с ними будет все хорошо.  Лежал он в больнице в городе Москве. Врачи, медсестры, санитарки прямо выхаживали раненых, заботились о них, как о детях. За Иваном ухаживала санитарочка Оля. Она работала в библиотеке, библиотека закрылась, и она пошла в санитарки ухаживать за ранеными. Это была милая, пухленькая, веселая блондинка. Она хорошо пела под гитару. Приносила с собой гитару и развлекала раненых после дежурства. Почти все были по- свойму  влюблены в Олю, а она больше  внимания оказывала Ивану. В палате шутили : «Смотри Иван, как Ольга запала на тебя, Видно ты хорошо одним своим глазом подмигиваешь». Иван отшучивался, но ему льстило внимание Ольги. По вечерам, когда все засыпали, она приходила , садилась возле него и рассказывала о себе. Она сирота, жила в детском доме, Родители были арестованы. Что с ними стало, она не знает. Была маленькая и за что их арестовали тоже не знает. Никто ей об этом не говорил. Жила она в общежитии. Квартиру их забрали и отдали чужим людям. А ее увезли в детский дом. Она была такой ласковой и нежной, что у Ивана захватывало дух, когда она наклонялась над ним, поправить подушку или одеяло. Он гнал от себя крамольные мысли: «Схватить Ольгу и поцеловать». А Зося?. А верность ей? Ведь он обещал быть всегда с ней, если не реально, то хотя бы в мыслях. А он? Вот она мужская сущность. Думал он, и тут же себя оправдывал, что он пережил, такое, что в волоске был от смерти, что он заслужил немного женской ласки, а Оля была рядом. Она смотрела на него влюбленными глазами. Он знал, что стоит ему ее поманить, пообещать любьви и она будет его. Но Иван сопротивлялся минутным страстным порывам как мог. Но жизнь и молодость брали свое.
     Через полтора месяца лечения в больнице, Ивана выписали, и дали ему две недели отпуска для восстановления сил после ранения. В больнице ему вручили второй Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Он был горд. И не знал куда ему деть эти две недели. Поехать на родину, или в Минск он не мог, там были немцы. Где Зося? Он не знал. Что делать? Тоже. Пришла на помощь Ольга:
     - Ванечка, милый, как хорошо что я успела и ты еще не уехал. Поедем ко мне. Поживешь у меня. Днем походишь, посмотришь Москву. Ведь ты в Москве так и не был, хоть ее защищал. Соглашайся.
     - Я наверное приму твое предложение. Мне и правда идти некуда. Повязку с глаза сняли, но я себя чувствую как- то неуютно. Нужно привыкнуть к новым ощущениям, после ранения, за эти две недели. Я согласен. Сейчас возьму вещмешок и пойдем. Они шли пешком, потом подъехали две остановки на трамвае, вот и общежитие. Оля прошла вперед, поднялась на второй этаж, открыла ключом  дверь в свою комнату.
     - Я живу сейчас одна. Соседка по комнате на фронте. Проходи. Располагайся. Я сейчас приду.
        Она схватила чайник ,кастрюлю и выбежала из комнаты. Иван огляделся. Комната ,как комната. Две кровати ,стол у окна , шкаф ,занавеска у дверей за ней вешалка. Окно выходило во двор и было перекрещено лентами из бумаги. У окна на веревке висело байковое одеяло ,он закрывало окно ночью ,чтоб не проникал свет с комнаты на улицу , так называемая светомаскировка. Через минут десять пришла Ольга. В руках она несла кастрюлю с горячей водой. Затем побежала за чайником. Принесла таз , поставила его на табуретку и сказала:
     - А сейчас я буду тебя мыть. Ведь ты почти два месяца не мылся. Раздевайся, не стесняйся. Я тебя голого видела, когда обмывала тебя, когда ты был без сознания. Раздевайся.
     Иван стал раздеваться, он разделся. В комнате было не жарко. Ольга затопила буржуйку. Таз поставила рядом. Конечно. Это было не баня, но помыться можно. Ольга намылила ему голову, полила из чайника, Смыла, протерла мыльной рукой спину, грудь. Затем сказала:
     - Дальше помой себя сам. Потом я тебя ополощу.
     Иван отвернулся от Ольги и стал мыть нижнюю часть тела. Ольга окотила его из чайника. Затем закутала его в простынь. Расстелила кровать и сказала:
     - Обсыхай, а я пойду перестираю твое белье. К утру у буржуйки оно высохнет.
     Ольга ушла. А он лежал на узкой кровати с пружинным матрасом и наслаждался тишиной. Было очень тихо. Где то далеко шла война. Ее почти не было слышно. Он жив и здоров. Рядом хлопочет женщина. Что еще нужно для мимолетного счастья? Иван задремал, проснулся от запоха домашней пищи. Ольга сварила суп из перловой крупы, заправила тушенкой, достала стограммовую бутылочку медицинского спирта. Нарезала кусочками сало, хлеб. Пододвинула стол к кровати, и сказала чтобы он сел, закутовшись в одеяло, свесив ноги с кровати. Ольга притащила валенки вместо тапок. Размер валенок оказался подходящим. Выглядел он со стороны наверное смешно: голый и в валенках. Возле буржуйки на веревке сохло его исподнее белье, портянки, гимнастерка и брюки.
     - Ну, Ванечка, давай выпьем за победу, за знакомство и за тебя, чтоб ты живой остался.
     Выпили, закусили. Оля взяла гитару и запела. Пела она хорошо. Голос у нее был грудной, нежный. Песня лилась по комнате, заставляла мечтать, вспоминать мирную жизнь и суровые дни войны. Пела: «Эх дороги пыль да туман…..». Незнакомая песня про военные дороги и когда она успела дойти до слушателей, исполнителей? Интересно, кто эту музыку написал? Оля как будто прочитала мысли Ивана и сказала:
     - Песню написал Соловьев-Седой, правда хорошая песня?
     - Очень! Спой еще что не будь.
     И Ольга пела, пела про любовь, про разлуку, про жизнь, про бойцов. Потом она пересела к нему на кровать и заговорила:
     - Ванечка, не думай обо мне плохо. Вот сама навязалась тебе. Не думай, что я женщина легкого поведения. У меня никогда не было мужчин. Я тебя полюбила сразу, как увидела. Все внутри дрогнула, защемила, я подумала, что вот он мой единственный мужчина. Мне было так приятно ухаживать за тобой, обмывать тебя, кормить. Когда ты сказал, что ты женат, я расстроилась очень, но отбивать тебя от жены и сына я не собираюсь. Я только прошу тебя побудь моим этих две недели. У меня никого нет, я сирота. Мужиков много поубивало на войне и еще убъют. Я не найду себе такого как ТВ. А без любьви я не хочу. Я хочу, чтоб у меня был ребенок, чтоб я была не одна. Я о себе тебе не напомню никогда, не потревожу, а сейчас будь моим. Я тебя очень прошу.
     - Оля, ты прости меня, я очень люблю свою жену. Я за нее готов и жизнь отдать. У меня есть маленький сын.
     Оля встала, подошла к окну. Плечи ее стали вздрагивать. Она стояла к нему спиной, но он чувствовал, что она плачет, плачет беззвучно. Ему стало ее жаль. Он подошел к ней, повернул ее к себе лицом. Прижал ее к себе. Потом вытер ее слезы и поцеловал ее соленое от слез лицо: глаза, щеки и губы. Губы ее были страстные, трепетные и сама она вся дрожала от страсти, желания любить и быть любимой.Он изменил Зосе, изменил с этой женщиной. Она была огонь. Страсть , нежность, порыв. Казавлось, что она хотела отлюбить за эти две недели за всю оставшуюся жизнь. Зося по сравнению с Ольгой была холодной, неопытной в любьви женщиной, очень нежной и беззащитной. А Ольга – это огонь и пламень. Две недели пролетели быстро. Ольга утром уходила на дежурство, вечером возвращалась. Они ужинали, делились новостями, ложились спать. Но сна небыло. Была обжигающая страсть. Иван потом часто вспоминал эти две недели. Он считал себя предателем по отношению к Зосе, но сожеления о случившемся в душе у него небыло. Он не мог отказать женщине быть хоть немного счастливой, он не мог отказать женщине чувство материнства. Пусть война, пусть кругом смерть, все это только обостряет чувства, оголяет нервы. Нельзя говорить, что война все спишет. Она не спишет, человек всегда в ответе за свои поступки. И Иван был в ответе за свой поступок. Он знал, что его любьви хватет на любовь к Зосе. Что он готов ее любить всю жизнь, Что он не расплескал свою любовь, не разменял, а прсто немного дал тепла одинокой женщине, которая его выходила после тяжелого ранения. Это была просто благодарность с его стороны.
     Иван вернулся в часть, опять сел на свой любимый и родной танк Т-34. Бои шли жестокие, Но он уже гнал немцев освобождая родную землю. О зосе он ничего не знал, где она, что с ней. Там где он ее оставил были еще немцы. Он надеялся, верил, хотел верить, что с ней и сыном все хорошо, что они живы. 
     А Зося, оставшись одна в купе, растерялась, незная, что ей делать. Она решила сойти с поезда. Взяла свои вещи, малыша, вышла в тамбур, но поезд тронулся. Она вернулась в вагон. Малыш стал плакать. Зося достала грудь и стала его кормить. В вагоне ехало еще много людей. Поезд ехал на юго-восток, ехал очень быстро. За окном мелькали станции, полустанки. Поезд не останавливался, он спешил на конечную станцию. В вагоне царила тревожная тишина. Неслышно было не разговоров, не смеха. Гдето начинал плакать ребенок, но тут-же стихал.  Все ждали чего то страшного и это страшное случилась. Под вечер, когда солнце почти спряталось за горизонт, вдруг до слуха донесся резкий гул самолетов. Люди прильнули к окнам. Самолеты летели на фоне заходящего солнца и выглядели угрожающе. Зося ехала в купе с женщиной средних лет по имени Нина. Ее муж служил вместе с Ваней старшиной. Они тоже ехали в отпуск на родину. Так-вот эта Нина сказала, да так громко, что Зося вздрогнула:
     - Немцы. Сейчас может нас бомбить будут. Ложитесь на пол, подальше от окна. Малыша может спрятать под сиденье?
     - Нет, что вы, он будет только со мной. Я думаю, бомбить нас не будут.
     Но зося едва закончила свою фразу, как начали бомбить состав.  Сомалеты сбрасывали свои бомбы, улетали, возвращались опять, пикировали. Началась паника, люди метались по вагону, разбивали окна, выскакивали из дверей на ходу поезда. Паровоз бесконечно сигналил. Гудок паровоза сливался с воем самолетов, с взрывами бомб. Казалось ад спустился на землю. Вдруг поезд резко затормозил. Люди стали выскакивать с вагонов и бежать подальше от поезда. Спрятаться было некуда. Леса, перелеска небыло. Было чистое поле. Люди бежали в рассыпную по этому полю. Бежала и Зося с маленьким Васькой. Рядом гдето бежала и Нина. Вдруг раздался страшный взрыв. Зосю отбросило взрывной волной и засыпало взрывной волной. Очнулась она от удушья. Сколько она пролежала под землей, она не знала. Пошевелиться было трудно. Поняла, что ее заживо похоронило. Стала откапываться. Руками разгребала землю, толкая ее перед собой. Она не могла понять, не могла вспомнить, что же случилось. Наконец повеяло свежим воздухом. Зося вылезла из своей могилы. Стояла ночь. И тут памать стара к ней возвращаться. Она вспомнила все: как бежала по полю, как бомбили, как она несла Ваську. Где Васька? Забило у нее в висках. «Васенька, сыночек, родной мой, где ты?» - думала Зося. Она стала рыть землю, где была засыпана сама. Стала искать ребенка везде. Встретила Нину, та стала ей помогать. Они обшарили все вокруг, Руками вырили большую яму. Ребенка небыло. Решили дождаться утра. Когда рассвело, они увидели страшное зрелище: состав стоял покареженный, часть вагонов горело, люди сидели на земле, приходили в себя от пережитого ужаса. Часть людей плакала. Другая часть стягивала в одну кучу убитых, чтоб как то их похоронить. С содедних деревень пришли местные жители с лопатами, водой и фельдшером. Он оказывал первую медицинскую помощь. Зося плакала, все искала Васеньку. Потом увидела в траве знакомый насочек, развернула стебли травы и потеряла сознание. Очнулась, когда ей на лицо кто то лил воду, кто то сказал:
     - Бедная женщина, потеряла ребенка. Чудо, как она сама осталась жива. Нужно похоранть младенца.
     Все остальное происходило, как во сне. Какая то женщина сказала:
     - Пойдем, милая, ко мне. Как не будь переживем эту войну. Мой муж уже ушел добровольцем. Будем жить вместе. Не убивайся так. Война, она и есть война. Не щедит ни старого не малого. Пойдем. А то опять немцы налетят. Завут меня Валентина Петровна, но все меня зовут просто Петровна и ты так зови. А тебя как зовут?
     - Зося. Я с мужем ехала на его родину. Показать внука бабушке, да и себя показать. Видно не судьба.
     - Война закончится, еще увидешь свекровь, а что внука не увидет на то воля Божья и война. Славо Богу, сама целая. Контузия у тебя. Я знаю, что  это такое. Мой отец еще с первой воцны пришел кантуженнвй. Но это пройдет. Полежиш немного. Я тебя молоком отпою. Помою, а то ты вся в земле.
     Они шли медленно, не спеша. Петровна поддерживала под руку Зосю.  У той сильно болела и кружилась голова. Деревня была недалеко. Жители слышали, как гудел гудок поезда, как летали над поездом самолеты  и слышали разрывы бомб, крики людей. Когда все стихло, вот они и пришли. Домик у Петровны небольшой, покрыт соломой,  Забор был сделан из хвороста, называли его плетень. Деревня была большая, тянулась вдоль реки Снов. Во дворах расло много цветов и подсолнухов, На плетнях сушились кувшины. Вошли в дом. В доме было чисто, свежо, пахло уютом и молоком. Петровна расстелила кровать, уложила Зосю и сказала:
     - Отдыхай пока. А я пойду истоплю баньку, помоешся, пока тихо. Потом накормлю тебя.   Отдыхай, спи.
     Зося легла, сначала поплакола в подушку, потом незаметно для себя отключилась и заснула. Проснулась от того, что ее тормашила Петровна:
     - Зося, вставай. Ты спала аж пять часов. Пошли мыться и кушать. Надо жить. Молись, чтоб муж жив был, тогда еще и дети будут.
     Пошли в баню, Петровна вымыла Зосю, попарила ее веником, окатила холодной водой и залюбовалась:
     - Гарная ты дивчина, ох гарная! Муж видно и души нечает в тебе.
     - Да, он меня очень любит, и я его.
     - Ну пошли в хату. Одень чистую рубашку и юбку. А твое белье и платье нужно перестирать. Я постираю. Ты отдыхай.
     Они вошли в дом, Зося стала перед зеркалом расчесывать свои длинные волосы и увидела, что часть волос стало белой. У нее от переживаний поседели волосы. Она заплела косу, села к столу. Петровна налила молока, отрезала кусок хлеба, на него положила кусок сала. На торелке лежали помидоры, огурцы, лук. Зося выпила молоко, а к cske не прикаснулась. Поблагодарила за все и попрсилась пойти спать. Сильно болела голова. Ога гудела как чайник, который собирался закипать.
     Прошло десять дней, когда на краю деревни появились отступающие войска. Они шли маршем. Проходя через деревню, старались не смотреть в лица жителем, ведь они оставляли их немцам. Кто то из женщин выкрикнул:
     - Хлопцы, а как мы будем! Кто нас теперь будет защищать? Остановитесь.
     Но они шли и шли. Часть из них осталась за рекой. Там стали hdnm окопы, устраивать оборону. Остальная часть пошла дальше. Бабы с кувшинами с молоком, с хлебом побежали кормить оставшихся солдат. Побежала и Зося. Увидев старшего по званию офицера попросила:
     - Я жена офицера, капитана, я медсестра. Умею делать перевязки. Возьмите меня с собой. Может я встречусь на войне со своим мужем.
     - Как вас зовут?
     - Зося Глушко. Мой поезд разбомбили. Муж ушел воевать. Ребенок погиб. Я в этой деревне чужая. Возьмите меня.
     - Но здесь будет бой. Мы может все погибнем. Ты молодая, красивая, тебе нужно жить, любить, рожать детей.
     - Я не уйду.
     - Ну хорошо. Я сейчас напишу записку. Ты ее передаш командиру отступающих войск. Мы здесь остаемся, чтобы дать возможность осталным силам получше окапаться и укрепиться. Мы смертники. Нам помогать не надо. А вот им ты пригодишся. Они ушли вперед на километров 5. Если возьмеш где коня, то ты их догонеш.
     Зося схватила записку, побежала в деревню просить коня. Петровна узнала в чем дело и пошла в колхозную конюшню за конем. Собрала Зосе в узел еды, расцеловала и сказала:
     - Едь, береги себя. Может моего мужа где встретишь на войне. Окажи ему помощ. Завут его Петро Митрофанович Приходько.
     Она поцеловала Зосю, обняла  на прощанье и перекрестя отпустила. Зося верхом помчалась догонять отступающую армию. Благо у них раньше был конь и мать учила ее ездить верхом. Зося крепко держалась в седле.
     Не прошло и двух часов, как Зося догнала войска. Нашла командира и вручила ему записку. Так началась ее военная, фронтовая жизнь. Она с боями отступала, потом немного наступала, была даже рядом с мужем, на одном фронте Но так не разу и не встретились за всю войну.
     А Иван? Он после ранения опять был в строю, на своем танке гнал немцев с родной земли. Освобождая деревни за деревнями, города за городами. Шел 1943 год. Однажды Иван встретил того старшину, с которым ехал в купе 21 июня 1941 года на родину. Иван узнал его, а он Ивана, разговорились. Жена его Нина добралась до Москвы. Сейчас она там у родственников. Рассказало, что их поезд тогда разбомбили немцы. Все разбегались кто куда. Моя бежала вместе с твоей Зосей и сыном. Но тут рядом с Зосей разорвался снаряд. Зосю засыпало землей. Малыша отбросило в сторону. Зося спаслась, правда была контуженая.  Малыш погиб. Нина помогла Зосе его похоронить, Похоронили сдесь же. Сама Нина добралась до станции, а там на попутных доехали до Москвы. Сказала, что Зосю забрала к себе местная жительница. Старшина пособолезновал Ивану о погибшем сыне, и они разошлись каждый по своим делам.
     Иван долго не мог прийти в себя. Он не верил тому, что сказал старшина, но и не верить не мог. Он ругал себя, что самолично оставил их в вагоне, приказал ехать дальше. Разве он мог предвидеть коварство немцев, что они будут бомбить мирный, гражданский поезд. Иван уединился. Он не мог сдерживать слез. Его ребенок, смысл всей жизни погиб. Зачем жить? Ради кого? Тыжелые годы войны, ранения, контузии подорвали его психическое состояние, а тут еще такое известие. Он был в отчаянии. В холову пришла дерзкая мысль: застелиться, и все разом закончется. У него сейчас был отдых перед наступлением, было затишье. Его дивизия стояла в лесу, маскировалось. Иван напрвился в глубь леса, достал пистолет из кабуры, посмотрел на него, покрутил в руках, подумал: как лучше стреляться в голову или грудь. Решил, что лучше в голову. Только поднял пистолет, как его окликнул командир дивизии.
     - Товарищ майор, что это вы надумали? Стреляться? Я случайно вышел в лес подышать сосновым лесом, обдумать ход операции, а тут вы. Что случилось? Как вы можете? Страна в опасности. Это все минутная слабость, слюнтяйство, нервы. Вы ведь боевой офицер, воевали в финскую, ковалер двух орденов «Крвсной Звезды». Как вы можете, под трибунал захотели!
     - Простите, товарищ Генерал. Виноват. Узнал, что жена кантужена, сын погиб, а я сам подтолкнул их к этому. Я виноват перед ними. Мне жить не хочется.
     - Ах, жить не хочется! Тогда я под требунал не отдам, а пошлю вас во вновь сформированную отдельную танковую бригаду прорыва. Это смертники, она создалась из таких которым жизнь не мила, и по другим причинам. Выжевите – хорошо, нет – вы этого хотели. Но эта смерть будет хоть с пользой для Родины. Командоваль людьми в таком состоянии вы не сможете, для этого нужна холодная голова и трезвый ум. Я васразжалую до сержанта. Будете командиром одного танка. Идите. Пистолет отдайте, сержантом не положено. Подойдете в штаб через полчаса и получите новое назначение. Начинается грандиозная битва, каждый воин на счету.
     Иван пошел к штабу. Все происходило как в тумане. Так он попал в Отдельную танковую бригаду прорыва, которая показала себя при Курской битве. Наступательная операция в районе Курска длилась с 12 июля по 23 августа. Это была одна из крупнейших битв Великой Отечественной война 1941-1945 года, в которой Советская Армия сорвала последнее крупное наступление немецго-фашистских войск и окончательно закрепила стратегическую инициативу в своих руках. Из всех побед 1943 года она была решающей в обеспечении коренного перелома в ходе войны, завршившея освобождение Левобережной Украины и сокрушением вражеской обороны на Днепре. Курска битва явилась торжеством Советского военного искусства.
     Иван уцелел в этой битве. С одного подбитого танка он перезодтл в другой. Он заменил командира роты, когда тот погиб. Под его комендованием была применена впервые тактика тарана. За храбрость, изоьретательность, смелость и находчивость Ивану вернули его звание и добавили еще одну звезду на погоны. Теперь он был подполковником танковых войск, к него наградом добавился Орден Отечественной войны первой степени. Он гнал немцев с Советской территории. Он мечтал освободить Минск и мечтал встретиться там с Зосей.
      А Зося воевала тоже, кроме сумки санинструктора она держала и автомат. Она почти всегда была на передовой. В роте ее любили, как могли оберегали, заботились о ней. Командир роты даже был в нее влюблен, но без взаимности. Зося была гордая однолюбка. Все это поняли и никто к ней не приставал. На привале Зося писала письма Ивану, но куда посылать она не знала. Жив ли Иван или нет, она тоже не знала, но надеялась, что жив. Война подходила к концу, когда в одном из боев, уже на территории Польши, гвардии младший лейтенант медицинской службы Зося Глушко была тяжело ранена. Бойцы вытащили ее с поля боя, доставили в госпиталь. Врачи более двух часов боролись за ее жизнь. Рана была страшная, разрывная, в брюшной поласти, но молодость взяла свое. Зося поправилась. Правда, детей она больше не сможет иметь. Ее комиссовали и она отправилась в освобожденный Минск.
     Минск лежал в руинах, но улица, где жила Зося, уцелела. Зося зашла в дом, ключ от квартиры был на месте, где и раньше, за ниличником. Она открыла дверь. Вещи Жени были разбросаны, видно, она очень спешила. Воды в кране небыло. Видно, был разрушен водопровод. Зося села на стул, сняла гимнастерку, поставила на стол вещь-мешок и стала его распаковывать. И тут кто-то постучал в дверь. Зося открыла и в комнату вошла соседка:
     - Зосенька, как хорошо, что Вы вернулись, что Вы живы. Жив ли Ваш Иван? Женечка работает в фронтовом госпитале. Как только нас освободили, то она написала письмо и оставила свой адрес полевой почты. Вот я его Вам и принесла.
     - Спасибо. Я ей обязательно напишу. Скажите, а где Вы воду берете?
     - В конце улицы есть калонка, там можно набрать воды. Открыли магазин, но он на соседней улице. Продукты дают по карточкам. Зосенька, тебе нужно пойти в домоуправление, Там поставят тебя на учет и дадут карточки.
     - Хорошо, я так и сделаю. Сейчас же и схожу.
     Она опять одела гимнастерку. На ней были пагоны младшего лейтенанта, на груди блестели медали «За отвагу», «За доблесть» и «Гвардейский знак».
     - Зосенька! Так ты воевала!? Ой, какая ты красивая в военной форме! Ты всегда была красивая, а теперь… А где твой сынишка?
     - Он погиб. Но я пойду. Спасибо за информацию. Приходите вечером, отметим мое возвращение.
     Начались трудовые будни. Зося пошла работать в уцелевшую больницу медсестрой. Был август месяц, а вестей от Ивана и Жени все небыло. В конце августа пришла письмо от Ивана на имя Жени. Зося распечатала его. Иван писал, что жив, что воюет, что он узнал о контузии Зоси и гибели Василька. Просил написать, какие у нее новости. На конверте был адрес ее полевой почты. Зося, не откладывая ни одной минуты написала, что она жива, правда была контужена и тяжело ранена, что Василек погиб, что она тоже воевала, была на фронте медсестрой. Она даже получила офицерсое звание младшего лейтенанта. Сейчас она дома, работает медсестрой в больнице. Как возобновят набор в медицинский институт, - попробует поступить. Говорят, фронтовикам – зеленая улица. Она писала, как любит его, как скучает, как молиться за него, чтоб уцелел в этой войне и пришел домой. Переписка между ними возобновилась. Они писали друг другу каждую свободную минуту. Война была уже за пределами Советского Союза, она быстрыми шагами катилась все дальше на Запад. Приближался 1945 год. Зося с нетерпением ждала окончания войны и возвращения Ивана и Жени. Женя была ее самой дорогой и близкой подругой. Она ее называла своей сестрой. Это была ее семья. Она навела порядок в квартире, побелила и кое что покрасила и подклеила. По выходным дням все жители ходили на воскресник по уборке и расчистки город от завалов. Зося тоже ходила. Она могла не ходить, как тяжело раненная, т.к. после ранения ей нельзя было поднимать ничего тяжелого, но она ходила. Там, с людьми, ей было не так одиноко. Правда, после воскресников сердце у нее билось очень часто, ни как не успокаивалось, но она не обращала на это внимания и никому об этом не говорила. Жила как все в это время. Вот и наступил счастливый, радостный  день победы. 9 мая 1945 года война закончилась. Радости небыло предела. Все ждали возвращения своих близких. Ждала и Зося. Свои длинные косы на фронте пришлась срезать, ходила с короткой стрижкой. Сейчас решила отростить волосы к приезду Ивана. Он очень любил смотреть, как она расчесывала их перед сном и всегда просил, чтоб не обрезала. Иван написал, что его не отпускают домой, что он направляется в Моску для участия в Параде Победы. Нужна репетиция, тренировка. Он сейчас в звании подполковника, но сказали, что на днях дадут звание полковника. Очень просил подождать его еще немного. И Зося ждала.
     Ивана направила в Москву. Присвоили очередное звание. На параде он должен быть возглавлять колонну бронетранспортеров. Парад был назначен на 24 июня 1945 года. Ему, как защитнику Москвы, как офицеру Первого Белорусского фронта, была оказана такая честь. Иван волновался. Но все прошло великолепно. Он даже увидел на Мавзолее товарища Сталина. Расскажет об этом Зосе, жене и матери. Он с нетерпением ждал встречи с ними. Поезд на Минск был вечером. Иван решил сходить к Ольге. Что-то необъяснимое потянуло его к ней. Он ее не любил, но чувство благодарности за ее любовь у него было всегда. Он подошел к общежитию, поднялся на второй этаж, постучал в дверь ее комнаты. За дверью детский голос спросил:
     - Кто там? Мамы дома нет. Она скоро прийдет.
    - А как зовут твою маму и тебя?
     - Маму зовут Оля, а меня Ксюша. Мне уже скоро будет три года.
     Иван разволновался и решил подождать Ольгу. Вскоре она и пришла.
     - Что делается! У меня под дверью товарищ полковник!
     - Оля, это я, Иван, можно войти?
     - Входи.
     Иван вошел, увидел девочку, очень похожую на него: беленькая, с карими глазами, с ямочкой на подбородке. И зовут ее Ксюша, как его мать, Ксению Ивановну. Он рассказывал тогда Олбге о своей матери, говорил, что если у него будет когда-нибудь дочь, то он назовет ее Ксения. Боже мой, у меня дочь! Иван разволновался, не зная, что сказать, что сделать. Но тут Ольга произнесла;
     - Иван, мне от тебя ничего не надо. Что я хотела, я получила. Со мной всегда твоя частичка. А ты только знай, что здесь есть твоя дочь. Иди, ищи свою Зосю. Я думаю, что ты с ней будешь счастлив.
     - Зося нашлась. Она ждет меня дома. Она была на фронте, была ранена, а сейчас работает медсестрой.
     Он подошел к Ольге, взял ее за плечи, обнял, прижал к себе и так молча, обнявшись, они стояли, кажется, вечность, пока Ксюша не подтянула маму за платье и не спросила:
     - Мама, ты купила мне сахорку или не купила? А кто этот дядя?
      Иван и Ольга разжали объятья, отошли друг от друга смущенные. Ольга сказала:
     - Ксюшенька, это очень хороший дядя. Он нас любит, но ему нужно уже уходить. Сахар я тебе купила.
     - Милые женщины, мне пора. Оля, спасибо тебе за дочь, за Ксению Ивановну. Я думаю, отчество ты ей дала мое?
     - Да, Иван, она Ивановна. Я сказал, что отец Ксюши погиб на фронте. Я не ожидала, что ты нас навестишь. Иди, не бойся, я никогда не напомню тебе о нас.
     - Оля, можно я подержу на руках Ксюшу. Мой сын Вася погиб.
     - Можно.
     Иван взял на руки дочь, прижал ее к себе. Как все запутала эта жизнь. Целый лабиринт страстей. Ему так хотелось, чтобы с ним была Ксюша и Зося. Но так не может быть. У Ксюши другая мать. Он поцеловал Ксюшу. Опустил ее на пол, украткой вытер глаза. Он знал, что больше никогда не увидит ни Ксюшу, ни Олю. У него там, в Белоруссии своя, другая жизнь. Он решительно открыл дверь и быстрым шагом ушел. Он спешил на вокзал, к Зосе, своей единственной любви.
     Поезд шел точно по расписанию и утром Иван был в Минске. Минск он едва узнал. Вместо города были одни руины, но здание Дома Правительства уцелело. Жители за год много расчистили завалов, убрали улицы, начали даже их отстраивать. Иван спешил домой, он просто летел. Он ворвался в дом, открыл дверь своей картиры и задохнулся от объятий. Зося его ждала и прямо с порога бросилась ему на шею. Она повисла у него на руках, тоненькая, как тростинка, бледная, с белой прядью в волосах, но такая родная и дорогая. Он целовал ее, обнимал, говорил ласковые слова. Оба плакали, утешали друг друга. Все горе, которое на них обрушилось, осталось уже позади. Нужно строить новую жизнь.
     Лежа в постели, они по очереди рассказывали о себе, о своих ранениях, о боях, о тоске. Только Иван умолчал в своем рассказе об Ольге и Ксюше. Зося сказала, что детей у них больше не может быть. Иван успокоил ее, сказал, что если захотим ребенка, возьмем на воспитание сироту. Утром они разбежались каждый по своим делам. Иван за назначением, Зося на работу. Утром вернулась с дежурства Женя. Было решено, что вечером они расскажут все друг другу еще раз за ужином.
     Иван получил назначение возглавить танковое подразделение дивизии. Служба шла своим чередом. Им дали отдельную квартиру в новом доме на территории части. Зося поступила в едицинский институт. Женя вышла замуж. Спустя 8 лет после войны Иван отправили в Ленинград учиться. Он закончил Центральное Автотракторные курсы усовершенствования офицерского состава. После их окончания ему присвоили звание Генерала танковых войск.
      Все было хорошо. Служба шла успешно. Зося работала врачом, только часто прихватывало у нее сердце. Посидит, отдохнет, выпьет таблеток и опять на работу. Работа ей нравилась. Иван тайком от Зоси высылал деньги в Москву. Зося догадывалась, но никогда не расспрашивала, никогда не высказывала свои догадки. Даже, когда уезжал в Москву в командировки и тени ревности не было у нее на лице, хотя пару раз видела в карманах кителя, когда сдавала его в химчистку, корешки переводов.
                …
     «Милая, родная, терпеливая, моя жена Зосенька. Вот тебя не стало. А я перелистал всю свою жизнь. А она была связана с тобой. 20 лет мы прожили вместе. Были разлуки, встречи и опять расстование. Была война, утраты, была любовь и преданность. Как дальше жить? Может, когда нибудь, лет через несколько, когда утихнет боль утраты, я съезжу вМоскву к дочке и скажу ей, что я ее папа. Но это будет не скоро, а может и совсем не будет», - думал Иван Иванович.
     Иван Иванович был еще молод. Впереди была целая жизнь, его жизнь и он был хозяином этой жизни. Как она сложиться, он не знал. И никто ему об этом не скажет. Как говориться, «жизнь покажет».