Дневник V-19 Нет сил тебя безотрадно любить

Дневник V-19 2001 г.

19 декабря 2001 г. Вечер О. тянулся вяло, с пустотами, заполняемыми немногочисленными вопросами. Пауз было много. Я была активна. На моё: «Все молчат!», О. ответила: «Кроме Вас».

Я спросила её о Рильке, Гёльдерлине, о метафизике в русской поэзии. О. сказала, что её нет. Я назвала Пушкина, Державина.

Пушкина О. отмела, кандидатуру Гавриила Романовича Державина поддержала.

Пока она читала свои стихи, я чувствовала какую-то раздражающую меня вибрацию. Я не могла наслаждаться её стихами. Позже я, проанализировав, поняла, почему это происходит со мной.

Я бы назвала такого рода поэзию призрачной, она не имеет плоти и крови, она стерильная, холодная, не волнует. Там нет страстей, может быть, она несколько декоративна, хотя в ней есть много изумительных образов и неожиданных мыслей, есть места, завораживающие гениальностью поэтической. Странны мне её некоторые обороты речи. Она в какой-то степени рафинированный поэт, мозговой, не сердечный. Её стихи не затрагивают моих внутренних струн. Мне не хватает тайны, музыки, ритмов в её стихах.

Хотя я очень высоко ставлю этого высокообразованного поэта, знаю её гениальные стихи, но этот вечер для меня был неудачным.

Зашли с Верой и Ниной А. в мастерскую к Коле Ларскому. Его теперешняя чудесная жена Наташа читала нам Блока, Вера его тоже почитала. Потом я читала, не говоря, какого автора я читаю, Пушкина, Лермонтова, Гумилёва, Тарковского, Ахматову, себя. С отгадыванием дело обстояло неважно, присутствующие не знают поэзию.

Я рада, что повидала Колю, на прощанье мы обнялись, он назвал меня «дорогая».

А.Н. меня сегодня огорчил, отменял даты, ему предлагаемые для его концерта. Я стараюсь ему помочь с выступлениями. Я шла по улице и плакала.

20 декабря. Пишу стихи о А.Н., страдаю от его тупости и жестокости. Чего-то ему не хватает для нормального общения. Моя подруга врач считает, что все его резкости от комплексов неполноценности.

21 декабря. Письменный стол моего папы, наконец, уехал в дом моей племянницы Юлии.

В одном из храмов, где я пою, настоятель нас ругал, останавливал пение, не стесняясь присутствием прихожан. Он многое и не раз себе такое позволяет. Иногда он добр и ласков.

В филиале Малого Театра слушала певцов Владимира Тверского и Бориса Штоколова. У последнего, кроме утрированной дикции, я ничего интересного и волнующего не заметила. Голос у него жёсткий, не добрый, не сердечный, вкус вульгарный, поведение странное. Он пел старые перепетые романсы, в перерывах шагал по сцене, засунув руки в карманы. Народ неистовствовал. Значит народ не слышит его изъянов, не воспринимает отсутствия голоса. По инерции народ этого певца приветствует, не вникая в качество исполнения. Наверное, раньше этот певец был очень любим.

Артур Эйзен в свои 73 года поёт замечательно и благородно.

Таня Тархановская сказала, что у меня удивительные глаза — чистые, детские, красивые, меня надо рисовать.

Алик, мой приятель, сказал, что его приятель увидел у него мои фотографии и влюбился в меня. Он просил Толю меня с ним познакомить. Он немец, родился в Казахстане. (теперь мы с ним почти дружим. 2019 г.)

24 декабря. Был открытый эфир с народом В. Путина. Душа моя рыдала о проблемах народа. Не устранено социальное неравенство.

26 декабря. Тихое мучительство и обманы с изданием моей книги продолжаются.

Звонил Алик, я поговорила с немцем. У него вкрадчивый, мягкий, теноровый голос. Разговаривая с ним, я почувствовала себя Брунгильдой.

28 декабря. Таня К. поэтесса сказала мне, узнав что я опять хочу забыть А.Н.,: «Твои стихи прекрасны... Нет, ты его ещё «полюби». Он даёт тебе импульс». Я сказала: «Он сделал из меня поэта». И Лиснянская мне в этом помогла и Седакова.

Я познакомилась с немцем. Он оказался темноволосым мальчиком с
синими глазами. Я вела себя непринуждённо. Мы с ним погуляли, вели себя шутливо, смеялись, разговаривая. В метро он не выпускал мою руку из своей. Телефонами не обменялись, так как он не дал мне свой телефон.

29 декабря. Поговорили с актрисой Ладой Каменской о немце. Она считает мужчин заторможенными существами по своему опыту. Женщины всё переживают более глубоко. Они вспоминают, мечтают. Мужчина на какое-то время исчезает. Потом появляется, объясняется в любви, а женщина к этому времени уже может перегореть. «Старости нет... Мужчины боятся своих чувств», - сказала Лада.

30 декабря. Брат сказал мне, что живёт в блаженстве. Но я заметила,  что если его что-то раздражает, то он начинает сильно ругаться. Так что он живёт в иллюзии в отношении себя...

Итоги года: множество стихов, посвящённых А.Н., обретение друга и спонсора Иры Ж., постоянная ложь издателя. Ни одного сокровенного друга, поговорить о самом главном — о Боге, о сердцевине бытия — о любви, в сущности не с кем.

Немец не позвонил...

А.Н. не ценит меня, не дорожит мной. Перестать ему звонить.

2002 год

1 января. Я была у Наташи Ром. и её мужа в новогоднюю ночь.

Люди не меняются, если они не хотят меняться.

А.Н. мне не удалось вымолить у Бога, вызволить у демонов, которые дают ему сухость и жестокость сердца, сквернословие и прочее.

Работая над своими стихами к А.Н., я нашла стихи Б.И.Каплана. Решила взять их эпиграфом:

Жемчужину в долине океана
Добыть искателю жемчужин легче,
Чем на земле то солнечной, то тёмной,
Найти такую душу, как твоя.

Это стихи 1923 года.

Я звонила Мише, другу Володи Бунина. Володя теперь живёт не в Штуттгарте. Поезд со скоростью 280 км в час идёт туда, где живёт Володя, 45 минут. Володя внешне не меняется, не стареет.

По телефону говорила с Василием Серафимовичем Павловским, умным и мягким человеком. Он папа Андрея, сына Наташи Р.

О А.Н. Василий Серафимович сказал: «Он считает, что Вы — при нём». Я ответила: «Нет, я уже не при нём, хотя остаточные явления стихотворчества наблюдаются».

И каждый другого зажжёт
И снова потушит костёр

А. Блок

Зажёг, просияв. Погасил.
Останется след. Но нет сил
Тебя безотрадно любить
И верность тебе хранить.

На смену придёт другой.
Ему я скажу: «Дорогой,
И ты просияешь, как он.
И будешь забыт». Закон –

Он нам говорит о том,
Как нищ человек, и при том
Гордится неведомо чем.
Мы смертники в мире сем.

Когда бы внимательней жить,
Смогли мы, тепло хранить,
От боли друг друга беречь,
Лелеять русскую речь.