Самурай

В голове стучала мысль, что эти отношения высосаны из пальца. С пальца они и начались. Прошли через все тело и застряли в голове и в сердце. Это странно, раздражающе, возбуждающе, стыдливо и развратно.
Первое прикосновение, указательный палец. Хорошо, хоть не с безымянный, а то по своей филфаковской привычке до сих пор ищу в каждом чихе символы. Он не взял меня за руку, а ухватил за палец в полутьме на заднем сиденье близкого, но теперь уже такого по-европейски чуждого города. Я физически почувствовала… нет, не пресловутый электрический разряд, проходящий сквозь этот пальцевый провод. Скорее предоргазменную волну, которая разливается по всему телу. Вот тогда и разверзлись эти врата ада. Полночи я думала о нем. А еще о том, как так вышло, что я оказалась не у него в номере, а на уютном, ужасно благостном диванчике в доме моей близкой подруги. В гостях не бывает таких удобных подушек. Тьфу!
До него у меня была очень удобная и размеренная жизнь. Поднадоевшая работа (зато очень приятный коллектив), стирка-уборка, вечно голодный, но безумно любящий муж.  Никто не писал в 9 утра завуалированных смс с предложением потрахаться прямо сейчас в его абсолютно прозрачной машине. Кстати, прославляемый им же на всю страну японский автопром. В основном, прелюдия выглядит так:
 - А не подвезти ли тебя на работу сегодня?
И мы оба, раздолбаи, которым начальство прощает любые опоздания, отправлялись на  его черном разврато-мобиле в какое-нибудь кусто. И почему-то всегда считается, что инициатором бесовства должна быть именно я. Как более падший ангел. Хотя это большой вопрос.
Самым любимым местом наших запретных встреч все же стала не машина, а куртуазная, по-наивному милая баня. Мы оба давно мечтаем привлечь к одному из наших сексов вольнодумную красавицу. Поэтому это гнездо разврата иногда еще зовется триебаней.
- А давай сегодня поиграем в японцев? Ты будешь самураем, а я гейшей!
- Круто, давай!
- А что там обычно японцы делают? Роллы там, танцы на этих тапочках деревянных, поклоны.
- А еще харакири!
Дикий ржач, который он вызывает своими высокохудожественными шуточками, тоже иногда доводит меня до предоргазменного состояния. Я поняла, что он душка и остряк, еще когда читала его книжки. И была влюблена в автора первоначально такой детской, несбыточной любовью.
Подобное было у меня лишь пару раз. В 12 лет я читала «Графиню де Монсоро» и без памяти влюбилась во второстепенного героя – шута Шико. Приходила домой со школы и рассказывала маме, что у меня появился парень. Что он очень веселый и остроумный. Когда мама узнала, кто он, не стала отводить, к счастью, к психиатру. Но посмотрела хмуро. А после «Трех мушкетеров» почему-то влюбилась в Констанцию Бонасье. Ходила по твердому накатанному снегу и везде выдалбливала первые буквы ее имени. И это не ранние проявления моей двойственной сексуальности, нет! Мне всегда хотелось стать такой же сказочной красавицей, от которой все падают в обморок.

А еще у меня были друзья. Они какие-то были инопланетные, их можно было визуализировать только если долго смотреть на светофор, а потом резко глянуть в сторону. Тогда перед глазами появляются забавные зелено-желто-красные человечки. А если еще при этом болтать головой вверх-вниз, то у них начнут вырисовываться такие длинные гномичьи шапочки. Очень забавно. Рекомендую всем господам и дамам до 10 лет. Именно в этом нежном возрасте сей прожект наиболее реалистичен.
У Самурая тоже есть два друга,  вместе они составляют светофор.  Их я тоже с первого взгляда полюбила. Не как друзей-которых-хочется-в-тайне-от-любимого, а просто как друзей-друзей. В основном потому, что они тоже читают книги Самурая и любят его.
Вообще, при желании ребенок может состряпать для себя даже вкус мороженного на языке, если нет денег его купить или мама запретила его есть.
Будучи уже вполне взрослой и сформированной, я состряпала себе мифическую любовь. Которую нельзя совсем-совсем, но очень хочется.
Сегодня у Самурая очень румяные щечки. Он вообще такого цвета, что хочется постоянно откусить, хотя бы филейную часть. Приходится себя все время сдерживать, никто не хочет повторить судьбу людоеда с Русского острова.
С Самураем мы устраиваем трахотки везде, еще иногда прямо на почти девственной природе упомянутого острова. Именно там он лишил меня творческой невинности, после того случая у дерева, из моей головы посыпались энергичные мысли.
Меня всегда поражали сцены из анекдотов и трехрублевых фильмов, в которых муж возвращается домой, а жена с любовником, не слыша его приход, продолжают трахаться. И тут он заходит – бах, бах! И все видит. То есть она прям не услышала и не успела соскользнуть с члена.
После секса у дерева на Русском я поняла, почему так происходит. Когда выходишь от возбуждения из своего тела, подстегнутый адреналином, не замечаешь многих вещей. Ни как то, что к сексуальному лесу крадется (фу) чья-то белая машина. Терпеть не могу внезапных белых универсалов. Они похожи на тлен докторской колбасы. Ни как белочка прыгает над ухом. Ни тем более комарика, щекочущего грудь. А вот крапива была до лишения меня девственности, шрам еще не зажил.
Еще один шрам подарил мне один из тех благословенных дней, когда уехала его жена, и я решила изобразить из себя хозяюшку. Подлая микроволновка никак не хотела отмываться, как я ее ни тёрла. Это уже потом узнала я, что надо поставить теплой воды и разогреть ее там, чтоб все быстренько отскреблось. А тут я ее дрюкала насухо. Микроволновка, видимо, отстаивая интересы законной жены, начала со мной драться. Но я ее, как жука, уложила на спину. Тут она не вынесла и взбыкнула. Я знаю, она целилась в глаз, но попала ниже – рассекла мне щеку.
- Какой будет третий шрам? На сердце?
Самурай стыдливо и хитро улыбается.
Возбуждающе. Раздражающе.  Развратно. Презабавно. Странно.

В голове стучала мысль, что эти отношения высосаны из пальца. С пальца они и начались. Прошли через все тело и застряли в голове и в сердце. Это странно, раздражающе, возбуждающе, стыдливо и развратно.
Первое прикосновение, указательный палец. Хорошо, хоть не с безымянный, а то по своей филфаковской привычке до сих пор ищу в каждом чихе символы. Он не взял меня за руку, а ухватил за палец в полутьме на заднем сиденье близкого, но теперь уже такого по-европейски чуждого города. Я физически почувствовала… нет, не пресловутый электрический разряд, проходящий сквозь этот пальцевый провод. Скорее предоргазменную волну, которая разливается по всему телу. Вот тогда и разверзлись эти врата ада. Полночи я думала о нем. А еще о том, как так вышло, что я оказалась не у него в номере, а на уютном, ужасно благостном диванчике в доме моей близкой подруги. В гостях не бывает таких удобных подушек. Тьфу!
До него у меня была очень удобная и размеренная жизнь. Поднадоевшая работа (зато очень приятный коллектив), стирка-уборка, вечно голодный, но безумно любящий муж.  Никто не писал в 9 утра завуалированных смс с предложением потрахаться прямо сейчас в его абсолютно прозрачной машине. Кстати, прославляемый им же на всю страну японский автопром. В основном, прелюдия выглядит так:
 - А не подвезти ли тебя на работу сегодня?
И мы оба, раздолбаи, которым начальство прощает любые опоздания, отправлялись на  его черном разврато-мобиле в какое-нибудь кусто. И почему-то всегда считается, что инициатором бесовства должна быть именно я. Как более падший ангел. Хотя это большой вопрос.
Самым любимым местом наших запретных встреч все же стала не машина, а куртуазная, по-наивному милая баня. Мы оба давно мечтаем привлечь к одному из наших сексов вольнодумную красавицу. Поэтому это гнездо разврата иногда еще зовется триебаней.
- А давай сегодня поиграем в японцев? Ты будешь самураем, а я гейшей!
- Круто, давай!
- А что там обычно японцы делают? Роллы там, танцы на этих тапочках деревянных, поклоны.
- А еще харакири!
Дикий ржач, который он вызывает своими высокохудожественными шуточками, тоже иногда доводит меня до предоргазменного состояния. Я поняла, что он душка и остряк, еще когда читала его книжки. И была влюблена в автора первоначально такой детской, несбыточной любовью.
Подобное было у меня лишь пару раз. В 12 лет я читала «Графиню де Монсоро» и без памяти влюбилась во второстепенного героя – шута Шико. Приходила домой со школы и рассказывала маме, что у меня появился парень. Что он очень веселый и остроумный. Когда мама узнала, кто он, не стала отводить, к счастью, к психиатру. Но посмотрела хмуро. А после «Трех мушкетеров» почему-то влюбилась в Констанцию Бонасье. Ходила по твердому накатанному снегу и везде выдалбливала первые буквы ее имени. И это не ранние проявления моей двойственной сексуальности, нет! Мне всегда хотелось стать такой же сказочной красавицей, от которой все падают в обморок.

А еще у меня были друзья. Они какие-то были инопланетные, их можно было визуализировать только если долго смотреть на светофор, а потом резко глянуть в сторону. Тогда перед глазами появляются забавные зелено-желто-красные человечки. А если еще при этом болтать головой вверх-вниз, то у них начнут вырисовываться такие длинные гномичьи шапочки. Очень забавно. Рекомендую всем господам и дамам до 10 лет. Именно в этом нежном возрасте сей прожект наиболее реалистичен.
У Самурая тоже есть два друга,  вместе они составляют светофор.  Их я тоже с первого взгляда полюбила. Не как друзей-которых-хочется-в-тайне-от-любимого, а просто как друзей-друзей. В основном потому, что они тоже читают книги Самурая и любят его.
Вообще, при желании ребенок может состряпать для себя даже вкус мороженного на языке, если нет денег его купить или мама запретила его есть.
Будучи уже вполне взрослой и сформированной, я состряпала себе мифическую любовь. Которую нельзя совсем-совсем, но очень хочется.
Сегодня у Самурая очень румяные щечки. Он вообще такого цвета, что хочется постоянно откусить, хотя бы филейную часть. Приходится себя все время сдерживать, никто не хочет повторить судьбу людоеда с Русского острова.
С Самураем мы устраиваем трахотки везде, еще иногда прямо на почти девственной природе упомянутого острова. Именно там он лишил меня творческой невинности, после того случая у дерева, из моей головы посыпались энергичные мысли.
Меня всегда поражали сцены из анекдотов и трехрублевых фильмов, в которых муж возвращается домой, а жена с любовником, не слыша его приход, продолжают трахаться. И тут он заходит – бах, бах! И все видит. То есть она прям не услышала и не успела соскользнуть с члена.
После секса у дерева на Русском я поняла, почему так происходит. Когда выходишь от возбуждения из своего тела, подстегнутый адреналином, не замечаешь многих вещей. Ни как то, что к сексуальному лесу крадется (фу) чья-то белая машина. Терпеть не могу внезапных белых универсалов. Они похожи на тлен докторской колбасы. Ни как белочка прыгает над ухом. Ни тем более комарика, щекочущего грудь. А вот крапива была до лишения меня девственности, шрам еще не зажил.
Еще один шрам подарил мне один из тех благословенных дней, когда уехала его жена, и я решила изобразить из себя хозяюшку. Подлая микроволновка никак не хотела отмываться, как я ее ни тёрла. Это уже потом узнала я, что надо поставить теплой воды и разогреть ее там, чтоб все быстренько отскреблось. А тут я ее дрюкала насухо. Микроволновка, видимо, отстаивая интересы законной жены, начала со мной драться. Но я ее, как жука, уложила на спину. Тут она не вынесла и взбыкнула. Я знаю, она целилась в глаз, но попала ниже – рассекла мне щеку.
- Какой будет третий шрам? На сердце?
Самурай стыдливо и хитро улыбается.
Возбуждающе. Раздражающе.  Развратно. Презабавно. Странно.