Полынь

                *  *  *

        Когда собирали мы тётю Шуру на новую квартиру, пришлось разобрать множество завалов.
        Она требовала, чтобы мы всё-всё проверили: не завалилась ли где какая нужная вещица,
        или важная бумажка.
        Разбирая кладовочные завалы, я нашла пухлую папку с тетрадками в клеточку –
        моими литературными сочинениями юношеской поры.
        Поковырялась я в этой папке и решила, что выбрасывать не буду, жалко стало.
        Взяла домой.
        А теперь, повнимательнее изучив содержимое папки, пришла к выводу, что правильно сделала.
        Свидетельства времени, как-никак.
        Некоторые свидетельства здесь и представляю.

               
                Полынь

     В памяти часто возникают: чёрная изба, рядом что-то кирпичное, то ли разрушенное, то ли недостроенное и огромное красное солнце, повисшее над самой землёй, совсем рядом, за огородами, хотелось побежать и схватить…
     Мне было четыре года, я жила с бабушкой в деревне и первый раз видела такое солнце.
Ещё помню большую черёмуху. Я собирала с земли упавшие ягоды, очень их любила. Особенно мне нравилось то, что от них становился чёрным язык. Я ходила и всем показывала язык.
     Ещё там была ключевая речка. Дно – длинные коричневые камни, похожие на обмылки стирального мыла. Бабы стирали, а мы подкладывали им вместо мыла эти камни.
     Ещё помню пастуха. У него – зелёная дудочка. Он играет, а я слушаю, открыв рот. Он не подарил мне дудочку, он ушёл и я больше не видела его никогда.
     И ещё: я гоню корову. Это интересно и непонятно: громадная бурая корова, которую я побаиваюсь, слушается меня. Я гоню корову домой. Мы идём по полю. Вокруг нас – полынь. Большие девочки сказали, что это полынь и что она горькая. Я иду среди горькой полыни, ростом с меня. Она серебряная, очень мягкая и нравится мне… Как же она может быть горькой? Я срываю кисточку и сую в рот. Горькая… Горькая? Совсем не горькая! Микстура от горла горькая, а полынь не горькая!
     Я пришла домой, когда стемнела. Корову отвели в сарай, а меня бабушка повела в дом, чтобы накормить пухлым ржаным хлебом с холодным молоком из погреба. Помню чудной ножик с деревянной ручкой и тонким, сточенным лезвием. Молоко мне наливают в глиняную кружку из глиняной крынки.
     Я поела, побежала к девочкам и сказала им, что полынь совсем не горькая. Девочки засмеялись и повели меня домой, потому что было уже поздно.
     – Ну не горькая же! – повторяла я.
     – Врёшь ты, – сказала Нюрка, соседская девчонка, –  полынь горькая, это все знают, сама попробуй, коль не веришь.
     – Я пробовала.
     – Не ври, –  опять сказала Нюрка.
     Я побежала к огородам, сорвала ветку полыни:
     – Смотрите, – крикнула я, подбегая к девочкам, – вот, я ем полынь!
     Я стала жевать полынь. Девочки засмеялись:
     – Ну и ешь. А она всё равно горькая.
     Я ушла домой и всё думала: «Не горькая, не горькая…»

     Теперь я иду по полыни. Она мне по колено. Седая полынь качается на ветру… Горькая полынь… Вспоминаю, как я шла по полыни двенадцать лет назад… Почему я думала тогда, что она не горькая?