Грешник? Иль Праведник?

Жил-был Человек.
Жил, как он считал, праведно. Усердно молился богу. Редко пропускал воскресную службу. Свято соблюдал Заповеди Божие. Постился, коли, пост пришёл, а как праздник – веселился в меру. Стремился не грешить. А если случалось, без понуждения исповедовался, причащался и смиренно грехи замаливал.
Прожил он так долгую жизнь, а в старости вдруг слёг в тяжёлой лихоманке. Стойко мучился, иссох совсем – таял на глазах. Понял он, болезнь последняя, а впереди дорога на погост.
Во время очередного мучительного приступа, помолившись, старик вопросил Бога:
-  Господи! За что ж ты меня в конце жизни так наказал? Долго ль мне ещё мучиться? Ведь я так праведно жил! Все грехи у меня замолены… – не успел договорить. В Красном углу избы над образами возник, вдруг Свет и снизошел Господь.  Печально посмотрел на страждущего и молвит:
-  Говоришь, жил ты праведно и незаслуженно страдаешь? – и, как бы вспоминая, продолжал:
-  А вспомни-ка, сын мой, как однажды, выйдя из храма, встретил ты плачущего младенца, который тянул ручонки за помощью. Не досуг тебе было разбираться в его горе, а сунул ты ему в ладошку полушку, отвернулся и пошёл не оглядываясь. А нужно-то было только утешить его Душу добрым словом, и приглядеть, пока мать найдётся.
-  И вспомни, как в зимнюю пургу постучалась тебе в дом немощная старушка-странница. Христа ради просила крова на одну ночь. Не обогрел ты Душу её. Отказал в ночлеге Божьему Человеку, сославшись на тесноту в пустой-то избе. И чтобы совесть свою усыпить, дал ей ломоть хлеба, как нищенке и отправил на мороз, да в темень беспросветную.
-  А когда к соседу наведались воры, забыл ты о справедливости. И, совесть свою  прикрыл, задёрнув поспешно занавеску на окне, чтобы не видеть, как злодеи грабят друга твоего давнего.
-  А сколько гневался на жену, да чад родных своих не по делу, мешая им любить тебя доброй, божественной Любовью?
-  И за долгую твою жизнь, помяни-ка сам сколько накопилось у тебя таких грехов, которые совершил, походя, сам, будто не заметив. Поэтому мучения твои по праву заслужены, и страдать тебе ещё три года, три месяца и три дня. Только потом я возьму тебя в Рай.
Захватило дух у старика. Взмолился он:
-  Прости меня Боже, грешного, но уж очень мучительно! Нельзя ли уменьшить срок?
-  Срок? Можно! – говорит Господь – Три дня! Но для этого нужно принять муки в аду, а не здесь, в собственном доме, на тёплой постели, в кругу своих родных! Согласен?
Старик обрадовался, прикинув, что три дня многажды меньше, чем три года и три месяца, и выдохнул:
-  Да-а-а!!!
Разверзлась под ним земля, и провалился он в тартарары. Бросились к нему нечистые, и давай измываться над грешником. Стоически терпит он муки адовы – смолу кипящую, серу удушливо смрадную, да головешки горящие…
Сутки вытерпел, вторые...
Изнывая, мечется из огня, да в полымя и успокаивает себя, что остался всего один день. Прошёл и он… потом ещё, и ещё…, а Бога-то всё нет и нет!
Кончились силы, взревела Душа грешная в молитве:
-  Боже Праведный! Что ж ты забыл меня? Обещал через три дня забрать в Рай. Месяц уже прошёл, но нет конца мукам этим!
И вдруг сверху Глас Божий:
-  Ошибаешься сын мой! Я каждую секунду с тобой, и жду, не дождусь твоего искупления.
Но не месяц прошёл, а только три минуты…
                Со слов Анны Ивановны КОЧЕВНИК

На фото её портрет весной 1953 года.