Над Байкалом с Кайсыном Кулиевым

В командировку в Монголию я улетал с Шереметьевского аэродрома.
По сравнению с железнодорожными вокзалами, аэровокзал показался мне
грандиозным и величественным сооружением, и я с некоторой робостью переступил его порог.

До регистрации оставалось часа полтора, и мы с провожающими меня братьями, вышли на улицу, чтобы поискать укромное местечко для ожидания. Расположившись в скверике, напротив входа в аэропорт, мы решили принять прощальные сто грамм…

Время пролетело очень быстро, и я, за ненадобностью, выгреб оставшиеся деньги (в основном мелочь) и отдал их провожающим.
Объявили регистрацию рейса, а после этого мероприятия, стюардесса повела всех пассажиров на посадку…

Четырехмоторный гигант ИЛ-18, спокойно заглотил нас в своё чрево, и, пассажиры, рассевшись по своим местам, стали суетливо пристегиваться ремнями. Через некоторое время взревели моторы, самолет медленно
тронулся с места, и, набрав необходимую скорость, взмыл в небо...

В пути нам предлагали напитки, рис с курицей и еще какую-то пищу.
В Омске самолет садился на дозаправку, и, я впервые ощутил собственными ушами перепад давления при снижении самолета.

В Иркутске нас всех пригласили к выходу, предупредив, чтобы не забыли свои личные вещи. Нам предстояло пересесть на небольшой самолет,
из-за того, что летное поле в Улан-Баторе, пока не могло принимать большие самолеты, типа ИЛ-18.

По сравнению с Шереметьево, аэровокзал в Иркутске, больше напоминал железнодорожный и выглядел довольно скромно. Но ресторан при вокзале имелся, и всех пассажиров нашего рейса пригласили на ужин. Мне было не ведомо, что кормежка за счет аэрофлота, а так – как, последние деньги оставил родственникам, то я от обеда отказался, сославшись на сытость…

…Новая стюардесса привела нас к двухмоторному самолету, на борту которого было написано: ИЛ-14.
Он был не только меньше прежнего самолета, но и значительно ниже. Это подтверждалось небольшим трапом, по которому осуществлялась посадка.

Здесь уже места в салоне занимались, не по ранее приобретенным авиабилетам, а кресло указывала сама бортпроводница.

Мне досталось левое кресло, рядом с проходом, а у иллюминатора, справа от себя, я увидел приветливое лицо с черными усами, как теперь говорят – «лицо кавказкой национальности». Это лицо показалось мне очень знакомым, и я начал лихорадочно вспоминать, где же его видел?

С памятью у меня было все в порядке, и я вскоре вспомнил:
Перед отъездом, нас инструктировали в ЦК ВЛКСМ, и я, сидя в одном из холлов, в ожидании приема, взял со столика книжку. На ней был изображен
человек с черными усами, и говорилось, что эта книга поэта из Кабардино-Балкарии. Имя и фамилия…

-Вы не Кайсын Кулиев,- неуверенно спросил я, и был необычайно удивлен, тем, что человек, как бы обрадовавшись, что его узнали, с улыбкой подтвердил мою догадку:
- Да, это я! А как вы узнали? Вероятно, интересуетесь поэзией?
Меня смутил его вопрос, и, не желая признаваться, сказал, что люблю читать вообще.
Возможно, что он понял больше, чем я сказал ему, и просто поинтересовался, зачем я лечу в Монголию…

…Как только самолет набрал нужную высоту, стюардесса раздала всем пассажирам какие-то листки и сказала, чтобы мы их заполнили.

Я впервые летел за границу, поэтому для меня новое название этого листка «Декларация» несколько озадачило. К тому же у меня не оказалось авторучки, и я, растерявшись, не знал что делать, а спросить было стыдно…

Помощь, неожиданно, пришла от соседа справа. Он давно заполнил декларацию, ибо для него это было привычным делом, и, поняв, что для меня это дело было новым, протянул мне авторучку, и подсказал, что и в какой графе нужно писать. Я все сделал, как он подсказывал, и сердечно поблагодарил его за помощь.
У нас завязались довольно теплые, дружеские отношения.

Мы уже летели над Байкалом, но с моего места его не было видно, и я узнавал, о том, какой он прекрасный и величественный, по восхищенным возгласам Кайсына Шуваевича.

Видимо, чтобы я разделил с ним его восторженные чувства от увиденного, он приглашал меня посмотреть в иллюминатор. Я поднимался с кресла, почтительно наклонялся над его лысиной и старался увидеть, то, что так восхищало соседа.

Внимательно вглядываясь вниз, я ничего особенного не замечал: внизу простиралась серая водная гладь, окруженная горами, а справа, вдоль кромки воды, виднелись две параллельные нитки. Заметив, что по ним что-то движется, я догадался, что это железнодорожный состав, а две нитки по берегам озера – железная дорога…

- Ты смотри, Николай, какая прелесть!- в очередной раз восклицал поэт. – Я много ездил по свету, а сюда лечу впервые и рад, что мне представился
этот замечательный случай.

Я не знал, что ему ответить - ведь в голове у меня прокручивались не прелести Байкала, а как сложится моя работа на новом месте, как меня встретят, поэтому просто поинтересовался, зачем он летит в МНР.

- Я лечу туда по приглашению Союза писателей Монголии. Для меня это
тоже малознакомые места и люди,- как бы прочитал мои мысли сосед.

А тревога моя была не напрасной: мой вылет долго откладывался, и был разговор, что возможно я туда не поеду вообще.

Получив авиабилет, я успокоился и в назначенное время появился в аэропорту, не зная о том, что на работу уже пришла телеграмма, чтобы я не вылетал.

Но, на работу я уже не зашел, а перехватить меня в аэропорту не успели (или не хотели) - то и другое были в мою пользу!
Вот так я и оказался в том самолете, рядом с Кайсыном Кулиевым.
Его величество – случай!..

Наш самолет благополучно приземлился на монгольской земле, а потом нас вежливо пригласили к выходу.

По проходу я шел первым, а перед трапом самолета, пропустил вперед соседа, чтобы создать ему более комфортный выход, прикрыть спину. Он это понял и благодарно улыбнулся. Спустившись с небольшого трапа, Кайсын Шуваевич обернулся ко мне:

-Я напишу о хорошем русском парне, с которым летел над Байкалом, -
сказал поэт и протянул на прощание руку…

Его встречали монгольские товарищи на двух автомашинах Газ-21 «Волга», а кто встречает меня – я еще не знал…

Воздушные «ворота» Улан-Батора состояли из двух одноэтажных, небольших домиков, к ним и отправился я, вместе с остальными пассажирами самолета…

…Не знаю, написал ли этот замечательный поэт, стихотворение о хорошем русском парне – мне не удалось отследить его дальнейшее творчество, а вот я попытался вспомнить его добрыми и благодарными словами.
 Как это получилось - судить не мне...

Описываемое событие относится к 22-23 июня 1965 года. (Н.Б.).