Аттестат

— В войну мы с мамой жили вдвоем в небольшом городке. Мама работала, я училась, была уже старшеклассницей. Помогала маме, поступила писарем в школу младших лейтенантов.
И вот — очередной выпуск. Молоденьким командирам — в петличку по кубику (погоны со звёздочками появились позднее), а ещё выдают им денежные аттестаты. Выпускники заполняют их, как положено, и сдают мне, писарю. Я собираю, складываю — для сохранности — в полевую сумку. Потом аттестаты будут отправлены родным новоиспечённых младшеньких.
Первым принес свой аттестат на имя матери тихий, симпатичный мальчик. Он так хорошо, так признательно смотрел на меня, будто хотел заранее поблагодарить. Заблаговременно, загодя.
Я бережно — может быть, даже особо бережно — опустила аттестат себе в сумку, на самое дно. Сумка была большая, глубокая, из какого-то негнущегося дерматина. До сих пор с содроганием вспоминаю ту сумку.
Ребята отбыли, их ждал фронт. Законвертованные аттестаты разосланы по адресам. И тут на дне своей злосчастной сумки я вдруг обнаружила... заполненный, но не отправленный аттестат. Тот, что первым сдал симпатичный мальчик.
Я была в шоке. Ощущала себя преступницей, ещё того хуже. Хотя — куда уж хуже-то?
Он был хороший сын, он прибежал раньше всех. Но именно потому, что аттестат этот лёг на дно, я в спешке, впопыхах не добралась до него. Вот единственное возможное объяснение.
Конечно же, следовало пойти и всё, как есть, рассказать. Повиниться, побыстрее исправить ошибку.
Но в тот момент я так испугалась, так устрашилась своей оплошности... Мысль о том, чтобы признаться, показалась чудовищной, самоубийственной...
С этой непреходящей болью, неизбывной мукой я потом и жила. Запоздалое покаяние утешения не приносит.