Перед рассветом... -2- глава

                -2-
…Машина все время двигалась на Юг, но вскоре она свернула, на узкую, сильно разбитую проселочную дорогу. За долгий, изнурительный путь, Ксюша, успела поспать, и понаблюдать за пролетающими за окном машины, осенними пейзажами.
 Ей казалось, что кто-то крутит фильм, в обратном порядке.
Сначала, на земле лежал снег, и деревья стояли голые.
А после снега становилось все меньше и меньше.
Затем он исчез вообще и на деревьях кое-где замелькали бурые листья.

Далее все больше и больше листьев висело на них. И кое-где появлялись оранжевые, затем красные, желтые. И, наконец, деревья стали появляться в листве и даже почти зеленой. Девушку это забавляло и очень завораживало, у неё появилось, как она думала, утерянное уже чувство вдохновения.

Поэтому, она с интересом, любовалась, упущенной по случаю болезни, красотой осени. Ксения даже не замечала, населенных пунктов, мелких городков и очень старых почти до революционных построек, отдельных строений.
Лишь два раза за всю дорогу её внимание привлекли маленькие, но очень изящные церквушки. В этот момент сердце её начинало стучать чаще и громче.
Ей хотелось попросить, что бы Сергей остановил машину, и они пошли в храм. Но пока она собиралась с духом, машина пролетала мимо.

Дважды она видела на пригорках церквушки, уходящие своими куполами в по-осенне бронзовое небо, и в груди девушки разливалась трепетная истома, ей снова чудились серебряные звучания. А еще она прислушивалась к своему страху, и удивлялась тому, что тот словно притупился или насторожено притих, словно боялся услышать в полном звучании ту неземную мелодию. Ксения стала наблюдать за этим своим открытием, и вскоре пришла к заключению, что она боится испытать приступ страха, а он в свою очередь замирает, когда по ней разливается этот чудный серебряный звон. В те минуты, когда она его слышит, тело ее перестает дрожать, сердце прекращает свой тревожный бой, и все мышцы лица, рук ног и даже брюшной полости расслабляются, и она себя чувствует живой, естественной, как и раньше. Значит, со страхом она сможет справиться, только бы колокольчики не умолкли.Она с замиранием сердца прислушивалась к этим таинственным, и так волнующим ее душу звукам. В эти минуты ей очень хотелось помолиться, хотя бы глядя через окно на удаляющийся храм.
Но молитв она не знала, а еще больше боялась, что она не достойна, молиться, что Бог на неё за это рассердиться.
При этом она так нервничала, и с такой силой терла большой палец левой руки, что там образовался довольно обширный синяк.
Так любуясь красотами, и терзаясь сомнениями, девушка и не заметила, что машина движется очень медленно, а Сергей, высунувшись из окна, в сумраке пытается разглядеть название улицы и нумерацию домов.

Проехав еще несколько старых построек, машина уже остановилась рядом с домом Олега. Как только заглох мотор, Ксения вдруг встрепенулась и забеспокоилась, словно её неожиданно разбудили громким окриком.
 - Ксюшка, ты посиди пока что в машине.
Мы с Сергеем все посмотрим, а затем перенесем вещи.
Наверное, в доме холодно, тогда надо попробовать его натопить.

А потом и тебя заберем. - Дочь попыталась схватить маму за руку, но Ирина отвела руку в сторону, настойчиво заявила:- По крайней мере, в машине хотя бы тепло.
Ложись, укройся пледом и подожди. Вокруг ни души, будь спокойна.
Я, обещаю все сделать быстро.
Но по поводу "Ни души", Ирина сильно ошибалась.
Заслышав шум мотора, селяне побросали все свои дела, и потихоньку стали сходиться, что бы разузнать, кто посетил их глухомань. Сергей разминал затекшее в дороге тело, оглядывался по сторонам.

- Красота здесь, я должен тебе сказать… Божественная.
Но тишина такая, что голова кружится после городского шума.
Словно оглох. А, люди здесь хоть есть? ...Да, нелегко так сразу тебе будет от города отвыкнуть.
Ирина, тоже озиралась по сторонам, растерянная она боялась сделать даже шаг.
Стояло, ей выйти из машины, как она сразу почувствовала себя сиротой, брошенной на произвол судьбы. Она поежилась, пытаясь стряхнуть с себя охвативший озноб.

Но холод этот был не наружный, он исходил изнутри, ей ужасно захотелось залезть обратно в машину, пока Сергей еще здесь и трусливо бежать обратно.
Именно бежать, вернутся в свой родной город, и жить хотя бы в подворотне, но рядом со знакомыми и близкими ей людьми.
- Как, …как я здесь собираюсь жить? Здесь не просто все чужое, а словно инопланетное.- Страх, что несколько часов спустя, Сергей её покинет, охватывал её еще сильнее.

Она уже была готова упасть ему на грудь и умолять вернуться с ним обратно, но тут послышались, чьи-то шаги, и доброжелательный голос произнес:
- Доброго вам здоровья! С приездом.
Ирина чуть не вскрикнула, хотя уже была готова к тому, что кто-то к ним подошел. Поворотившись на голос, она увидела женщину, стоявшую за забором в соседнем дворе.

- А, вы кто ж такие будите? - Это уже доносилось из противоположного двора, и принадлежал этот голос не молодому мужчине.
- Я, их тоже, что-то не припоминаю…
Громкий голос доносился из двора через дорогу, там стояли несколько женских фигур. Оглядевшись, приезжие заметили, какое количество любопытных глаз, смотрят на них отовсюду.
Сергей первый отреагировал на интересующие местных жителей вопросы собравшихся уже вокруг его машины, он полез в карман, достал оттуда записку, и деловым тоном объяснил.

- Да, мы вот, из города приехали. Хозяин здешний, Олег, разрешил им…
- Он кивнул на Ирину.- Здесь пожить немного.
Вот у нас и письмо к вам от него имеется.
Сергей, помахал письмом, крутя головой не зная кому его вручить.
Деревенские облегчено вздохнули и стали приближаться к неожиданным гостям.

Это были сплошь старушки, и единственный представитель сильного пола неказистый старичок, который вел себя подобающим собранию образом.
- Ну-ну счас, только глаза одену и почитаю, что он нам пишет?
- Дед, предварительно вытерев об полы одежды руку, потянулся за письмом, но читать его не торопился. Поверх толстых очков, привязанных на лоснящейся веревочке, он внимательно разглядывал городских.
 - А, вы кто ему будете?
- Мы, собственно, его друзья.

- А паспорта, собственно, ваши поглядеть можно?
- Паспорта? А зачем вам, наши паспорта?
Сергей вел с пожилым мужчиной диалог, вежливо и терпеливо, непременно при этом улыбаясь, своей очаровательной добродушной улыбкой.
 Старичок тоже был предельно вежлив, хотя в его голосе звучала легкая издевка.
Ему нравилось выглядеть важным и образованным человеком, поэтому он не упускал возможности повторить несколько раз слово, мало употребляемое в здешней местности.

- А, как же? Мы тут собственно без милиции живем.
Но берданки про всяк случай в каждой избе имеются.
Так как на счет документов, собственно? - Сергей, еще больше заулыбался, послушно порылся в кармане и протянул старичку свой паспорт.
Дед, с умным видом, не без интереса изучал документ.

– Во, какой! Я еще такого не видал. У нас еще старые. Советской власти еще.
 - Дедуля, а вы, наверное, и есть здесь, власть? -
Очень, дружелюбно продолжал беседу Сергей.
На что старик напустил на себя еще большей строгости, ответил:
 - У нас, сынку, своя власть у кожной хате.
А, я так, за старшого здесь буду.
Подошла еще одна женщина, по сравнению с остальными, довольно молодая и крепкая, и одежда на ней была не сельской жительницы.

И заговорила она голосом сильным, хорошо поставленным, с мягким русским говором, тоже абсолютно не похожим на говор остальных жителей села.
 - Здравствуйте. – Поздоровалась она с приезжими.
- Михалыч, что ты людям допрос учинил? Они ж с дороги, устали, голодные, наверное.- Она посмотрела по сторонам и, увидев нужную ей старушку, обратилась к ней:
- Тетя Варя, молочка бы им парного….

А ты Михалыч, дров бы сухих..., дом ведь не топленый….
Идемте, я все вам покажу. - Женщина круто развернулась и как хозяйка направилась к дому. Сергей, на ходу взял протянутый старичком паспорт, подхватил Ирину под локоть, поспешил за ней.
И все остальные тоже гуськом последовали за ними.
Сразу было видно, что такие неожиданные сюрпризы, да еще в это время года, случаются здесь редко. Вот люди и рады пообщаться друг с другом и новых людей посмотреть.
Подойдя к крепким входным дверям, женщина достала из кармана ключ, легко привычным движением открыла замок.

 Войдя в дом, точно так же быстро нашла выключатель, включив свет, она приступила к объяснениям: - Значит так, из цивилизации у нас только свет.
И то бывает по нескольку месяцев, отсутствует….
Кого волнуют старики? Почту и хлеб привозят по субботам.
Фельдшер приезжает раз в месяц, а то и в два.
Телефона нет, радио нет, газа нет. Раньше был привозной и тот вышел, но этого я уже не застала. - Женщина пытливо посмотрела на Ирину.
Та, как в оцепенении стояла, с широко раскрытыми, от ужаса глазами.

От умного и практичного взгляда женщины не ускользнул тот факт, что приехавшая, ничего не видит вокруг себя, и находится в легком шоке.
Разочаровано вздохнув, она продолжила: - Это я к тому веду, может, передумаете, то и вещи не будете разгружать…?
Ирина, тряхнув головой пришла в себя, но не нашла что ответить, лишь не уверено пожала плечами.
Тут на середину просторной веранды пробрался, Михалыч.

- Людмила Петровна, как же так, мы ведь письмо то не почитали. А ты в дом ведешь. Люди то чужие....
 - Ты, Михалыч, век прожил, а в людях так и не научился разбираться.
Свои они. Олег плохих людей не прислал бы… Хороший парень. Душевные люди.
А, письмо мы и в доме почитаем, там и светлее и удобнее будет.
У них, видишь еще девочка в машине. Видно приболела? Бледная такая… -
У Ирины навернулись слезы на глаза, и она лишь утвердительно покивала головой.

Людмила Петровна, все поняла без лишних слов. - Да, в такую глухомань, от большого счастья не поедешь.
Ирина, не ответила, лишь еще ниже опустила голову, по щекам её побежали слезы. Она как прежде закивала головой, нервно теребя в руках не пригодившийся ключ.
Людмила Петровна, вздохнула и протянула ей свой ключ.
Ирина отрицательно замотала головой, ели выдавливая слова:

- У меня свой есть....
 - Ну, это тоже не мой, я просто за цветами тут ухаживаю. -
Женщина, боёвым шагом подошла к следующей двери, щелкнула замком, быстрым движением включила свет. Отойдя в сторону, пригласила приезжих:
- Ну, добро пожаловать! - Петровна, кроме всего прочего была еще и довольно высокой женщиной, поэтому легко посмотрела через головы собравшихся, поискала глазами нужного человека. И сразу стала отдавать приказы-просьбы.
- Захаровна, ты кажется, сегодня пироги ставила?

- Ага, ага. Уже иду... иду. - Захаровна, оказалась, маленькой хрупкой женщиной, вся беленькая как цветущая вишня. Она очень проворно затеребила к выходу, но в дверях она печально оглянулась.
Было видно, что ей не пирогов жаль, а обидно пропускать интересные события.
Петровна тем временем вычисляла следующую жертву. Её взгляд упал на, высокую сурового вида старушку, казалось, что на той были одеты, сразу все вязаные вещи, имеющиеся в её доме.

- Никитична, как там у тебя с вязаными носками и платками?
Неси, а то здесь как в леднике. Могут застудиться.
Ну, и вы девчонки не стойте. Несите все что есть, одеяла подушки.
Теплых принесите! А, то эти и до завтрашнего дня не согреются.
И харчи не забудьте!
Девочками оказались остававшиеся в доме старушки похожие как сестры одна на другую - безрукавки, валенки, длинные широкие юбки, увесистые тела, были как у близнецов, с одной лишь разницей, у каждой из них платок был повязан по-иному.

С чего можно было сделать вывод, что товары завозятся сюда редко и женщины делают покупки одновременно, и одни и те же.
Тем временем, вернулись первые гонцы, и уже со знанием дела принялись наводить порядки и хлопотать возле стола. Разгоралась, растопленная Михалычем печка, в доме запахло шипящей смолой, и дымком от давно не топленой печки.
А Людмила Петровна продолжала вводить в курс дела, снимая простыни с мебели и кроватей.
-Здесь конечно все необходимое имеется.

Да и вы наверняка с собой все привезли. Но пока оно все обогреется...
Ничего, свое достанете, это потом отдадите.
Ну, что ж пора и девочку привести, пока она совсем там, не околела. -
Не дожидаясь пока Ирина сообразит, что это уже касается её, Петровна мужским размашистым шагом направилась во двор.
В дверях она остановилась, и словно одновременно глянула на всех присутствующих, рывком головы показала на выход всем и произнесла:

 - А ну ко, всем миром, вещи носить! Нечего попусту дом студить!
Во дворе, оказалось еще несколько старушек, видно они только что подошли.
Как муравьиная семья все, что-то принялись делать.
Сергей развязывал и ставил баулы на землю, старушки вцепившись по три четыре человека, тянули их в дом. Михалыч, подсоблял Сергею, ему было неловко с бабами тянуть один и тот же баул, вскоре они добрались до серьезных вещей, ими оказался старенький пылесос и стиральная машинка.

 Последняя тоже была не первой молодости, но автомат.
Ирина в этот момент, помогала выйти из машины Ксюше.
Все это время она сидела вместе с ней в машине и успокаивала и уговаривала ее.
Наконец, ей удалось заставить дочь покинуть машину. От прошедшей беседы, обе были в сильном напряжении, а Ксения, к тому же почти в беспамятстве.
Увидев стиральную машину, Ирина сорвала на ней свою злость.

- Ну, и на кой она мне здесь сдалась? Вместо ящика, что ли стоять будет?
Бросьте её здесь. - Ирина в сердцах, пнула машинку ногой.
Взяла дочь под локоть, сердито прошипела:
- Пошли уже в дом. Устала я, тоже... уже, наверное!
Дед Михалыч от удивления и возмущения аж подпрыгнул.
Он такой агрегат только в городе в магазине видел, а как он действует, уже и не надеялся посмотреть, а тут на тебе.

- То есть, как бросьте? Это же автомат? Ты же, сиди, нечего не делай, только на кнопки нажимай. Как, бросьте? ...
- А, где я здесь, дедуля, кран возьму? Она без воды работать не будет.
Не обращая внимания на деда, который семенил сначала рядом, затем постарался обогнать и стать перед ней, Ирина упорно тащила, совсем ослабшую дочь в дом.
Дед не сдавался, встал перед ними как столб.
- Ты, что девка? Да тебе каждая бабка в ноги поклонится, если ты ей белье постирать разрешишь. Руки у них, уже чай слабые.

 А на чистеньком, каждый любит поспать.
Ирина, поначалу удивилась натиску Михалыча, но, поняв причину, умерила свой гнев.
- Ну что ж мне теперь делать, как я воду к ней подведу?
 - Давай милая мы поначалу её в дом внесем, а дольше поглядим.
Мгновенно рядом сними, нарисовалась Петровна.
И громким не терпящим возражений тоном приказала:
- Михалыч, прекрати дебаты. Не видишь, ребенка всего озноб колошматит.

А ты тут прения устроил. Тащи эту машинку в дом, попозже поговорим.
Позднее, уже сидя в доме на кровати, между больших вышитых подушек, закутав Ксению в плед, Ирина не переставала удивляться.
Огромный стол, выдвинутый посреди комнаты, был накрыт до отказа.
В широкой глиняной крынке был налит борщ, от него разносился аромат чеснока и зажаренного сала. Отварная картошка, обильно политая жареным луком, пироги, большими ломтями нарезанное сало, молоко в кувшине.

Соленые огурцы и квашеная капуста с яблоками, помидорки и арбуз, ярко-оранжевая морковь в острой приправе. Все это богатство притягивало к себе, вызывая обильное слюноотделение. Ирина непроизвольно сглотнула и с наслаждением втянула носом следующую порцию аппетитного аромата.
На душе слегка улеглось беспокойство, голод брал своё.
Весь путь, проделанный сюда, они только пили чай и ели сухарики, торопясь засветло приехать на место. При других сложившихся обстоятельствах, ну если бы она сразу решилась возвращаться, она может быть, еще попыталась накормить дочь, но сама вряд ли б стала кушать.

Поэтому Ирина, хоть и стащили все вещи уже с машины, все еще окончательно не решилась здесь оставаться, она посмотрела на дочь, та, к удивлению, была более-менее спокойна, облокотившись на плечо матери, она тоже не без любопытства посматривала на суету пожилых людей и на стол с обычными деревенскими яствами.
Тут их внимание привлекло появление нового персонажа.
Это была, женщина, уже не молодая, но старухой ее назвать, не у кого бы, язык не повернулся. Она была одета в темное платье с множественным количеством пуговиц, сверху него был одет, черный пиджак, из-под которого белым пятном выделялся кружевной воротничок.

Она сняла с головы легкий дымчатый платок, обнажив гладко зачесанную голову с иссиня-черными волосами.
Женщина кивнула приезжим в знак приветствия, достала из-под пиджака, к необычайному удивлению всех, длинный бутыль с содержимым насыщено-вишневого цвета. И словно извиняясь или оправдываясь, объяснила:
- Наливочка. С вишни и малинки. Сама делала. ...Матрена.
В завершении всего представилась женщина. Собравшиеся в просторной "зале" люди рассаживаясь за столом, все дружно закивали.

Толи в знак того, что действительно наливочка, толи действительно сама делала, толи в знак согласия, что действительно она Матрена. -
 Имя кстати совершено не подходило его обладательнице.
Подумала Ирина, но тут рядом с ней на кровати уселась тетя Варя, и все объяснила:
- Она всю жизнь проработала секретаршей у высокого начальства.

Её до самой пенсии все Матреной звали, вот она и привыкла.
 Здесь потому, что абсолютно одинокая, и так и не выслужила себе жилья в своём городе. Тетка её здесь жила... раньше.
Тетя Варя перекрестилась, давая понять, что тетки той уже нет в живых.
И сразу же принялась накладывать на тарелки еду для Ирины и Ксении.

Матрена, усевшись на краешек стула, пригладила и без того туго затянутые в узелок волосы продолжила: - Я, хотела бы попросить, если это удобно конечно, молодого человека... - Но её перебила громким голосом Петровна:
- Ну, что все собрались?
- Кто смог, все пришли.
Расстроено вздохнув, ответила Никитична. Поправив на себе сбившиеся вещи, которые не соответствовали друг другу ни цветом, ни фасоном. Но вязаны они были добротно, с высоким мастерством. Можно было сделать вывод, что этой женщине не куда их надевать, а показать свою работу ей очень хочется, тем более новым людям.

Ирина не без восхищения рассматривала замысловатые рисунки и узоры нарядов, рукодельницы Никитичны, та же заметив это, принялась, как бы ни чаяно разглаживать скатерть, покрывающую стол.
Ирина механически перевела свой взгляд на руки мастерицы, а затем на скатерть. Тончайшее кружево, напоминающее морозные узоры, открылись её взору.
От восхищения она ахнула, но неожиданная суета и движение за столом, не дали возможности любоваться дольше.

- Что-то случилось? Куда это Сергей отправился? – Спохватилась Ирина.
- Дело в том, что сюда идет наш Герасим, не молодой уже человек.
А у него сын на инвалидной коляске. Вот Сергей любезно согласился ему помочь.
 Они с Михайловичем пошли ему на встречу.
Матрена постаралась объяснить Ирине, действие, которое та упустила, разглядывая кружева. Тут Ирина заметила, что те, кто раньше как будто и седели уже за столом, почему-то снова принялись мельтешиться и хлопотать. Две старушки внесли длинную доску, одна тащила следом домотканое рядно.

Тетя Варя, которая, только что сидела рядом с ней, вместе с Никитичной протирают уже замысловатые рюмочки, и потемневшие от старости вилки.
 Кто-то подрезал еще хлеб домашней выпечки, Захаровна внесла дополнительные тарелки. Даже Матрена продолжавшая сидеть на том же стуле, как будто бы сидела уже не за столом, а рядом, полу развернувшись к центру комнаты.
Но в какое-то мгновение спустя она уже стояла в дверях, придерживая её, давая возможность тем самым без проблем вкатить только что подъехавшую инвалидную коляску. Первым в проеме показался незнакомый еще дед.

- Что, без нас хотели начинать? - Громко спросил он у всех собравшихся в доме, и повернувшись спиной, тут же стал приподымать спинку показавшийся в проеме коляски, чтобы перетащить её через высокий порог, ему пришлось поднапрячься.
В коляске сидел молодой, но полностью седой мужчина.
Его ноги прикрывал огромный старый клетчатый платок.
Следом вошли Михалыч и Сергей, за ними появилась Петровна и сразу же парировала ему.
- Нет, Герасим, как же без тебя?
Ты же один у нас с транспортом. "Водитель частной кобылы", без тебя бы не посмели.
Герасим, обижено крякнул, подкатил сына к центральному месту за столом. По-военному поправил на себе телогрейку, перепоясанную ремнем, отрапортовал:

- Осмелюсь уточнить. На моем содержании имеется МЕРЕН, по кличке - "Каур".
 И впредь, ДЕВУШКИ, попрошу его не оскорблять. Я же ваших коз, козлами не оскорбляю.
Естественной реакцией на это комедийное представление был смех, деды гоготали, бабули скромно хихикали, а Серега залился искренним смехом.
Ему здесь нравилось. Ирина, тоже весело улыбаясь, глянула на дочь.
Ксюша все еще сидела, сжавшись в комочек, но в глазах её мелькнули веселые искорки. Не много успокоившись, Ирина, перевела взгляд на сына Герасимовича.

Он залихватски подмигнул ей, щелкнув языком и заговорщицки сузив глаза, полез под клетчатый платок. Оттуда он извлек запотевший, полный графин.
- Приносим свои извинения за опоздание.
Это вот он во всем виноват. – Антон выставил на всеобщее обозрение бутыль.
- Не давал возможности быстрой езды. Боялись расплескать горючее.
Он в отличие от меня, в полном своем объеме прибыл....
Эта шутка не прошла. В комнате стало тихо, и лишь вздохи, растроганных старушек нарушали её. Затем Петровна снова взяла борозды правления в свои руки.

 - Чего это вы заныли? Это что грустные проводы, или радостная встреча?
В нашем полку пополнение. Еще и молодежью. В коем веки такой праздник случается?
…А, ты меня, деточка, не бойся. Тетя Люда, хоть и громко кричит да не кусается.
Я, просто с ранних лет без отца осталась.
А мать у меня тихая и не приспособленная к жизни.
Все больше рукоделием занималась да по дому. А я с юных лет за мужика в доме.

Вот такая уж, и получилась. - Последние фразы относились к притихшей и напряжено наблюдавшей за всем происходящим, измотанной переживаниями Ксении.
Петровна подошла к ней нежно по-матерински посмотрела на нее, поправила на ней плед и словно только что вспомнила о матери, спохватилась:
- Вы пока рассаживайтесь тут, а мы с Герасимовичем, за моей мамой сходим.
Здесь рядом, через забор. А то она не может долго сама оставаться.
Герасимович быстро вскочил со своего места, и по-джентельменски пропуская Людмилу Петровну вперед, поспешил следом за ней.

Ирина окончательно убедилась в том, что за главного в здешней местности является Петровна. Без нее в доме стало тихо. Все молча, рассаживались за столом.
И что больше всего поразило городских, это то, что пришедшие были практически одного возраста, но каждый из них старался усадить по удобнее соседа, а потом только садился сам, подолгу споря, кому надо сесть первому.
Наконец они расселись, большей частью на доску, приспособленную как скамейку, центральное место, напротив мужчины в коляске, оставили свободным.
На конец, вошел Герасим за ним следом Петровна, ведя под руку, маленькую, очень изящную женщину. Присутствие таких старушек у окружающих всегда вызывает чувство умиления. Гордая осанка, величественно приподнятая голова, нежнейшая кожа лица, и прекрасно уложенные слегка посидевшие волосы.
Она была одета в длинное малиновое, из тонкого сукна платье.

Изящный кружевной воротник, прикрепленный ажурной брошью с красным камнем, почти полностью закрывал верхнюю часть платья. На плечи была наброшена тончайшей работы кружевная шаль, почти в тон платью. В руках она теребила легкий батистовый платочек с кружевной каёмкой. При её появлении, все слегка привстали и почти одновременно почтительно поздоровались с ней.

- Добрый вечер, Татьяна Ивановна. Как вы себя сегодня чувствуете?
Вошедшая женщина вежливо кивала в ответ, стараясь поздороваться с каждым отдельно. Одаривая поочередно всех собравшихся искренней мягкой улыбкой.
Чувствовалось, что при ней старались говорить спокойно, и размерено, тщательно подбирали правильные слова. Татьяну Ивановну усадили на кровать рядом с Ксюшей, подложив ей под спину пару больших подушек.
И она сразу же, легко склонившись к девушке, приветливо улыбнулась ей, и очень мягким, почти певучим голосом произнесла.

- Здравствуй, подруженька моя.
Что пригорюнилась, милая? Аль с дороженьки притомилась?
Погляди сердце моё, что я тебе в подарок принесла.- И она развернула платочек с кружевными краями и с вышитыми ангелочками по центру.
- Бери, голубушка, моя. А если захочешь, я тебя тоже обучу такие же мастерить...
Ты не гляди что мне много лет, я тебе верным другом буду.
Все чему сама умею, научу тебя.
От Татьяны Ивановны исходила столько любви и нежности, улыбаясь, она, излучала саму доброту, при этом в её глазах мелким бисером сверкали капельки влаги.

Ксения, всем своим телом ощущала, как от этой милой старушки волнами расходится такое тепло, от которого можно было согреться даже заледеневшему человеку.
С переполняющим её чувством умиротворения и покоя, она взяла подарок, улыбнувшись в ответ новому своему другу, прижала его к щеке.
 От платка повеяло нежным запахом лаванды. Девушка прикрыла глаза, ей стало хорошо и покойно среди этих пожилых и добрых людей.

Но громкий и деловой тон Петровны, заставил её встрепенуться, от неожиданности широко открыть глаза.
- Ну, что сидим? Давайте уже начинать. А то человек вон торопится, ему в обратный путь пора. Завтра надо на роботу успеть...
Наливай Антоша, ты же у нас самый молодой житель, тебе и руководить застольем.
Мужчина потянулся за графином, и так как он встать не мог, ему стали передавать все свои рюмки, и бутыль с наливкой.
Он налил сначала себе в рюмку наливочки, отпил её, одобрительно кивнул.

Затем он тоже самое, проделал и с водкой. И только после дегустации, наполнил до краев две рюмки вишневой жидкостью, водрузил её на блюдце, вежливо кланяясь, передал молодым женщинам.
Тоже он повторил с крепким напитком, и отправил его в адрес Сергея.
Тот сидел рядом с распорядителем торжества, принял подношение первый, тоже в ответ вежливо поклонился, но застыл в недоумении, что делать дальше?
Ирина приняла обе рюмки и, не зная как поступить с Ксюшиной рюмкой, в замешательстве застыла. Ей пришла на выручку Татьяна Ивановна, она легонько взяла Ксюшу за руку и протянула её за напитком. Та не сопротивлялась, только слегка напряглась.

- Испей глоток, весна наша, для почтения, и для аппетиту....
- Спасибо... Вам за все.
 Заговорила неожиданно даже для себя девушка. Её щеки покрылись ели заметным румянцем, она опустила низко голову то ли кланяясь, толи от смущения, сделала глоток и так и осталась сидеть, с рюмкой сильно стиснутой в кулаке.
Сергей, не решаясь пить в дорогу, прикоснулся губами к рюмке, хотел отложить её в сторону, но тут стали произносить тосты в честь приезжих, и ему пришлось её держать в руке, до тех пор, пока, Антон не отнял её и не поставил на стол.

- Ты парень лучше на закуску налегай. Ты на них не гляди.
Дорога не близкая, не скоро покушать доведется.
Сам, он тоже не прикасался больше к своей рюмке.
Бабуси суетились вокруг молодых, подкладывая и подливая еду.
Сергей старался опробовать всех угощений, что бы ни кого нечаянно не обидеть.
Наконец объевшись, рассыпался в благодарностях, за вкусную еду.
Вытерев тщательно руки и губы, он не беспочвенно, поинтересовался:

- Скажите, а как вы все-таки умудряетесь, иметь все необходимое, практически не покидая село? Мне как коренному горожанину, сознаюсь честно, стало страшно, от ваших рассказов. О враче, которого раз в два месяца можно увидеть. Что хлеб и почта раз в неделю.
А как услышал, что телефона вовсе нет, серьезно, запаниковал.
Ну, думаю сейчас посидим с дороги, отдохнем, и обратно...
Ведь так жить по собственной воле мне кажется нельзя.

Сергей, пытался вести разговор в таком тоне, что бы ни чаяно, не обидеть местных жителей. От общения, с которыми он получал огромное наслаждение, внимательно выслушивая и изучая этих удивительных людей, добрых, душевных, и бескорыстных.
Но, в его голосе все же сквозила нотка беспокойства и возмущения, за столь не обустроенный быт селян. В доме возникло не ловкое молчание, которое нарушил Антон:
- Ты, молод Сергей. На своих ногах, машина у тебя есть, не плохая, не плохая по сегодняшним меркам...

Ты, точно знаешь, что сейчас уедешь домой, в чистую обустроенную квартиру, где ждет тебя, я надеюсь, любящая семья. И тебе дико, и непонятно, как в нынешнее время можно жить в таких условиях.
...И у меня тоже, когда меня привезли, и выгрузили с машины посреди двора..., одна только мысль крутилась в голове. …Разогнать вот этот транспорт… -
Антон в сердцах стукнул кулаком по коляске - и камнем с обрыва.
...На кой, думаю, я здесь такой обузой старику?

...Я, больше десяти лет здесь не был. Я забыл, как так можно жить. Хотя, я человек военный, мне приходилось по-всякому. Но, быть оторванным от мира, в заброшенной, в забытой всеми деревне, оказалось для меня страшнее, чем выполнять самую опасную задачу на службе в армии.
...Там, ты хотя бы знал, что это ненадолго. Выполнил задание и снова нормальный человек, как все. А, здесь, эта безысходность, эта обреченность...-

 Он круто развернулся. - Тетя Люда, угости сигаретой. У меня мои уже кончились.
У Антона мелко дрожали руки, он все еще хлопал себя по карманам, пытаясь отыскать сигареты. Он не жаловался, но в его интонациях сквозило сожаление.
Может о том, что когда и у него все это было, он этого не ценил.
Петровна протянула ему пачку дешевых сигарет с фильтром. Они закурили. Оба дедули тоже полезли за своими папиросами, но курить отправились на крыльцо.
Немного помолчав, Людмила Петровна продолжила разговор:

- Ты, Антоша, не один по десять лет носу не казал. Вон, через каждый дом одинокие бабки живут, при живых то детях. И что не уж то ты думаешь, что зло они на детей держат?
Нет, милый они только за них молятся. ... И ждут.
- Да, теперь я это знаю. А тогда глаз боялся поднять на отца, и перед людьми было стыдно. А они, ни тебе упрека, ни жалости ко мне не высказали.
... Когда машина во двор вкатила, отец дрова как раз рубил.
Увидев меня, он топор по топорище в бревно вогнал. А, подошел ко мне уже спокойный, обнял меня, да и говорит:- «Ты чего это, ждешь?
Не видишь что ли что старый отец дрова колит? Подсобил бы».

 - Растерялся я сначала. А, потом понял, отец делает мне вызов.
Вернее не мне, а моему характеру. С трудом я добрался до колоды.
С трудом вырвал топор. Не просто было, и приспособиться рубить. Но я рубил, сначала медленно неловко у меня выходило. Ослаб я по канавам, и по больницам валяясь.

...Затем такая меня злость взяла, и рубить я стал с таким остервенением, что полена разлетались во все стороны. И пока всю злость, и обиду с себя не вышиб, не останавливался. И когда в груди стало легче и просторнее дышать, я очнулся, и посмотрел на людей уже другим человеком...

А пока я сам с собой сражался, они и стол накрыли, и пир устроили, и чествовали меня как героя....
Тишина в помещении наступила такая, что можно было услышать биение сердца у соседа. Ирина, боялась вдохнуть, хоть и горький ком в горле сдавил её. Она снова вспомнила старушку,
- " И не когда не говори что тебе тяжелее всего. Потому что тебе сразу покажут, что может быть еще тяжелее". - И снова она подумала, что дают ей это понять на чужом примере.
И еще сильнее сдавило в горле, и на глаза навернулись слезы.
Ей снова стало стыдно, что какая-то часть её радуется этому.

- Боже, как я грешна. И как Ты милостив ко мне. - Её душевные терзания прервали вошедшие с улицы мужики, возбужденные какой-то идеей.
Но остановились, в недоумении глядя на сидевших за столом. Заговорила первой Татьяна Ивановна:

- Вот в такие мгновения, я имею в виду, вот эту неожиданно наступившую величественную тишину, думаю, что над нами пролетают Ангелы.
Мы только что, услышали исповедь, раскаявшегося, перед нами человека.
 И, кажется мне, что каждый из нас, подумав о чем-то своём, молча тоже в чем-то раскаялся. И я верю, что все мы были услышаны. Вот это и есть высоко - духовный момент истины. - Ксения, неожиданно для всех, тихо всхлипнула и заплакала.

Татьяна Ивановна прижала ее к себе, поглаживая её по голове, поспешила успокоить: - Ну-ну милая. Не надо так расстраиваться, не все так плохо.
...И здесь жить можно. ...Покинув пределы городской суеты, ты получила большую возможность, познать себя. Твоя изоляция здесь не пройдет для тебя без пользы.
Тебе дается шанс, ты сможешь размышлять и познавать еще неизвестные тебе стороны жизни... Многие ученые, философы и тем более духовные люди, добровольно уходили от общества, дабы поглубже узнать себя. Побыть один на один с собой и Творцом.

Тем, кто создал нас. ...И после этого они делали великие открытия, писали бессмертные произведения, становились пророками. И ты не теряй время даром, используй каждый миг, дарованный тебе…. Ну вот, вытри глазки и прислушайся..., и что, и миг прошел.
Пустой как шар..., но милая этот шар был твой.
А, ты попробуй смыслом этот миг заполнить. Когда есть смысл жить, то все трудности пройдешь ты, а после и умереть не страшно…

И снова воцарилась тишина, только на этот раз все задумались о смысле жизни. Ксения перестала плакать, она была потрясена.
Потому, что никак не предполагала, что здесь будут вестись такого рода беседы. Людмила Петровна прервала паузу, то ли изменив тему, то ли продолжив разговор:
- Мы тут как в коммуне живем, все своим трудом.

Тетя Варя - это молоко, сметана, творог. Герасимович сапоги чинит.
Матрена всех обшивает. Никитична вязаными вещами всех обеспечивает.
 Захаровна та на всех хлеб печет и вот пироги. Михалыч, у нас по строительству мастер.
 И остальные все при деле, коврики ткут, да корзинки плетут.
Нас хоть тут и мало, но мы все ответственные на своем посту.

Ну, а в мои обязанности входит, как самой молодой и пробивной, с документами всякими разбираться, у кого какие трудности там по пенсии или другие какие дела в райцентре. То я за них езжу, выбиваю, договариваюсь, а приболеет кто-то, за больным ухаживаю, в аптеку съезжу.
Вот Герасимович, жеребца подгонит, и мы как молодожены по городу катаемся, все, что надо кому привезем, так сказать с доставкой на дом. Ничего жить можно....

- А, на счет агрегата стирального ты, дочка ни беспокойся.
Ми вот что с другом решили. У нас найдется большой цинковый бак, раньше, когда совхоз сильный был, он на поле стоял с водой. Ну, для бригады, чтоб попить там, ополоснуться.
А когда все разворовывать стали, то его не взяли, он в землю вкопан был, кому хотелось с ним возиться. А мы с Михалычем выкопали да и перевезли.
Решили, будут искать, отдадим, а нет то и здесь сгодиться.
Так, вот приспособим мы его под воду для стирки. Всем миром воды натащим из колодца, а разбогатеем, то может, и насос купим. Зато своя прачечная будет. Во! Прогресс!

После слов Герасимовича все рассмеялись. Этот трудолюбивый неугомонный человек еще и изобретателем оказался. И Сергей, подавшись философскому настрою, Татьяны Ивановны, решил внести свою лепту и сделать коммуне подарок.
Он достал сотовый телефон и протянул его Ирине.

- Думаю, один пробел в вашей цивилизации я могу заполнить.
Возьми его Ирина, на всякий случай. Ну, скажем скорую, кому то нужно вызвать.
Или с каким не будь родственником, появится срочная необходимость связаться. Да и мне будет спокойнее, хоть как-то с вами общаться смогу.
...А, я себе, даст Бог, новый куплю. - Сергей смотрел, честным и открытым взглядом, на молодого мужчину в инвалидном кресле, на стариков и на старушек, одаривая каждого добродушной улыбкой. Его переполняла радость, что он все-таки смог найти возможность, хотя бы этой малостью улучшить, таким прекрасным людям, жизнь.

- Какое, не передаваемое ощущение испытывает человек, когда он делает что-то хорошее.
Не зря мне с юных лет твердили:- "Спеши делать добро людям, жизнь такая прекрасная, но короткая штука".
А от себя хочу добавить, что нельзя терять времени даром, нужно спешить бросать на весы жизни все больше добрых дел, потому, что плохие сами умудряются туда попадать.
А, взвешивать их, это уже не в нашей компетенции....