8. 5

Хорошенькое дело власть критиковать. Все равно какую.
Помню в детстве у одной из подружек, а еще точнее у ее бабушки, я увидала православный календарь какого-то предреволюционного года. Видно я кого-то ждала и делать было нечего, поэтому начала пролистывать календарик. Вестник ретроградов, как нам тогда казалось. Читая это свидетельство эпохи, была потрясена его революционным настроем. Даже мне, подростку, было страшно чувствовать слепоту православных журналистов, восхвалявших тех, кто вскоре их погубит. С тех пор отодвигаюсь от всех, призывающих революцию.
Дальше — больше. Все чаще возникали ситуации и встречи с людьми, через которых история прокатила свое железное колесо. Каждый видел только свою обиду. Католик литовец, заехавший на Арбат из любопытства, страдал за свой народ и веру. Причем основой его страданий был личный опыт в сибирской каторге, где прошло его детство.
Его родственник и бывший хозяин арбатской квартиры, презирал понаехавших в Москву простолюдинов, но с гордостью сообщил, что в начале двадцатого века был революционером и террористом. В результате милой ему революции он оказался в своей же, но коммунальной квартире с тремя семьями подселенцев. А окружившие его пролетарии, шепотом называли его - «из бывших».
Моя родня была довольно благополучна. Но отец не любил говорить и всегда стыдился, что начал свою карьеру с раскулачивания крестьян. Заметьте, как хитро поступали, сам он был мещанином (сейчас это называется — «из рабочих») и жителем юго-западной окраины России. Раскулачивать ему пришлось крестьян под Осташковым. Это, чтобы труднее было ассоциировать ограбляемых крестьян со своими близкими. Я думаю, он искренне заблуждался, из-за молодости и простоты. Вся последующая его жизнь изобиловала взлетами и падениями, но кончилась полным разочарованием в навязанной идеологии.
В застойное время я уже была двадцатипятилетней. Тогда на работе я встретилась со стариком белоэмигрантом. Который, похоже, и в молодости не увлекался политикой. И на каторге был без состава преступления. Умный, образованный и одинокий, он был жертвой, по которому колесо времени проехало как бы незаслуженно. Если мы, тогда молодые, ругали советскую власть, он усмехался: «К нынешней власти я вполне лоялен. Это гораздо лучше той, что была в 17 году».
Сейчас я часто наблюдаю, как люди очень даже простые и мало знающие, ругают нынешнюю власть. Ругают, конечно, по подсказке. Ясно, что они никак не могут повлиять на расстановку сил. Но, почему-то, очень стремятся взять на себя ответственность за расшатывание власти.
Как и в начале двадцатого века кто-то стремится урвать власть. И эти силы тщательно конспирируются. Они вблизи существующей власти и лгут всем. А как расходный материал они предлагают глупых болтунов.
Все ли в порядке в нашей теперешней жизни? Конечно нет. Но это не значит, что нужна революция.