На Байконуре

На Байконуре

(повесть)
 
Ту-154 из Новосибирска приземлился в Ташкенте. К двум парням Димке Строеву и Борису Зуеву сразу подъехал на "Волге" шустрый таксист, и, заранее улыбаясь, провозгласил:
- Парни, если вам до железки, садитесь, домчу с ветерком.
- За сколько? - насмешливо остановил на нем свой взгляд Димка,
что был одет в джинсовый костюм. Он поправил рюкзак на спине и гитару за плечом.
- Сто рэ, - не моргнув глазом, заявил, явно завышая тариф, таксист.
- За сто рублей я лучше пешком пойду до железки, - сразу завелся Борька, снимая куртку и укладывая ее в рюкзак.
И парни решительно зашагали к автобусной остановке, благо она была в десяти шагах, и билет им обоим стоил всего десять рублей. Тут же у аэропорта два узбека в тюбетейках готовили в казане плов и предлагали его прилетевшим. Узбечки в полосатых халатах продавали лепешки.

***
На железнодорожной станции кассир, выдавая парням билеты на поезд через Кызыл-Орду до станции Тюро-Там, сообщила, что поезд идет туда более десяти часов.
- А сколько стоянка в Кызып-Орде? - почему-то спросил Димка.
- Пятнадцать минут, - коротко ответила темнокожая кассирша.
- А зачем тебе знать, сколько стоит поезд в Кзыл-Орде? - заинтересовался Борис.
- Знаем, не проболтаемся, - почему-то ушел от ответа Димка. Поезд из Ташкента пошел лишь вечером. Ребята, экономя командировочные, что им дали в монтажном управлении в Новосибирске, войдя в плацкартный вагон, не стали брать постель, легли прямо на голые полки, подложив под голову рюкзаки.
Проснулись на рассвете, когда поезд подходил к Кызыл-Орде.
Димка, схватив запасную сумку, ринулся к выходу. И, едва поезд остановился, через перрон побежал к продовольственному магазину. За пять минут до отхода принес ящик водки.
- Зачем тебе это? - удивился вновь Борис.
- Хочу немного подзаработать, - Ответил Димка. - Понимаешь, жениться надумал.
- На Байконуре, я думаю, мы и так заработаем - там, говорят, платят по высшему разряду, - предположил Борис.
- Толи заработаем, толи нет, а тут сразу по приезду уже будут хорошие бабки, - подытожил их разговор Димка.
Парни ехали в командировку на Байконур. Борис из Бийска, а Димка из Барнаула, но от одного треста "Сибсантехмонтаж", как одни из Лучших кондиционерщиков.
От Кызыл-Орды поезд шел спокойно, неторопливо. За окном виднелась степь, сплошь песок, на котором лишь изредка были верблюжьи колючки да молочай.
Вдалеке мелькнул лежащий среди кочек верблюд, еще дальше пасся табун лошадей, а возле самой железной дороги лежали два спящих ишака. Димка и Борис с любопытством разглядывали степь, совсем не похожую на алтайскую. Все для них было тут ново. В Тюро-Там приехали в полдень. Жарко палило солнце. За вокзалом на насыпи, как ветряная мельница, вращал своими крыльями локатор. Начинался высокий двухметровый бетонный забор, опоясывающий молодой двадцатипятилетний, состоящий в основном из пятиэтажек, город Ленинск. Напротив вокзала, метрах в пятистах, у городских ворот сразу был пропускной пункт, где дежурили военные в красных погонах и фуражках. Увидев их, Димка сразу забеспокоился.
- Слушай, Борь! Если найдут водку, скажешь, у меня день рождения, - ткнул он Бориса под бок.
- Ладно, - пообещал тот.
Но на проходной у них проверили только документы и допуск на Байконур, выданный еще в МУ-54. Друзья обрадовано переглянулись. Город оказался небольшой. Едва сошли из автобуса на третьей остановке, как оказались в центре города, как раз возле гостиницы космонавтов, перед которой на постаменте рядом с ракетой, смотрящей острием в небо, высилась фигура космонавта в скафандре и шлемофоне. А чуть дальше находился самый известный в Ленинске вино-водочный магазин, именуемый в народе "Между ног", потому что он был посредине, между двух обувных магазинов, на вывеске которых справа красовался женский модный сапожок, а слева мужской. Заинтересованные столь странным названием магазина, парни, оглядев рекламную вывеску, вошли в него. Дмитрий, оглядев полки, невольно проговорил:
- Вот это да! Зря выскакивал в Кзыл-Орде за водкой. В следующий раз приеду сюда!
Монтажный участок оказался на окраине города, почти у самой Сыр-Дарьи, о которой Борис раньше много читал. Здесь она оказалась довольно грязной и мелководной речушкой, кое-где по берегам поросшей островками камышей и мелким кустарником. Монтажный участок оказался тоже за бетонным забором и металлическими воротами, но в деревянном, довольно ветхом здании, где была лишь контора участка с бухгалтерией, столяркой и проходной У ворот. Белокурая симпатичная инспектор отдела кадров, едва посмотрев их документы, весело воскликнула:
- Землячки вы мои, новосибирцы!
- Ну, мы, положим, не новосибирцы. Я вот из Бийска, а Димка из Барнаула, - попытался объясниться Борис.
- Ну, это же совсем рядом, - воскликнула вновь женщина и предложила: - Пока кастелянша приготовит комнату отдыха, я предлагаю вам прогуляться на Сыр-Дарью, покупаться. Она совсем тут рядом. К тому же день сегодня жаркий.
- Меня зовут Альбиной, - представилась она.
День, действительно, был очень жаркий. Когда Альбина переводила ребят через дорогу, асфальт под ногами стал липким и мягким, как воск. Проходя мимо пятистенного рубленого дома с зеленым дощатым забором, она, как бы, между прочим, сообщила:
- Здесь живет любовница Юрия Гагарина. Говорят, они познакомились как раз на Сыр- Дарье. Девушка, рассказывали, искупал ась и подошла к ближайшей колонке ополоснуться холодной водой. Там уже стоял Юрий Гагарин, подставив спину под струю воды. Увидев подошедшую девушку, легонько брызнул на нее с ладони. Девушка взвизгнула, обидчиво отошла, но, узнав космонавта, разулыбалась. Так они познакомились.
Сыр-Дарья была белой от глины и теплой в жару, как парное молоко. От нее исходили арыки для полива. Нырнув сходу в воду, парни разочарованно вышли вновь на берег.
- А вы чего, Альбина, не раздеваетесь? - спросил ее Борис.
- Да я лучше посижу, - не ответив на вопрос, сказала она.

***
Искупавшись и тоже сполоснувшись под колонкой, ребята с Альбиной возвратились в контору. Новоприбывшие снесли в комнату отдыха из кабинета Альбины свои рюкзаки и сумки. Димка прихватив с собой гитару, пошел с Борисом в скверик под окнами конторы, они сели на лавочку в тени деревьев. От нечего делать Димка вначале сыграл что-то веселое, шумное. Потом вдруг перешел на песни. Борис негромко подпел одну из них:

Открой нам отчизна просторы свои,
Заветные чащи открой ненароком,
Где Родина щедро поила меня
Березовым Соком, березовым соком...
 
Едва допел куплет, как в кабинете Альбины с шумом раскрылись створки окна, и она захлопала в ладоши.
- Борис! Вы душка! Ну, прям, как настоящий артист! С таким голосом вам непременно надо идти учиться на певца.
- А мы с ним прямо с Байконура рванем в новосибирскую консерваторию! - пошутил Димка и поставил гитару в торце лавочки.

***
Утром к ним в комнату постучала Альбина и крикнула:
- Ребята на площадку едет Мой муж, он решил захватить вас. Быстро собравшись, они выскочили к воротам. Там, у гаража уже стоял, урча, УАЗик. Мужем Альбины оказался рослый симпатичный мужчина с курчавой шевелюрой в тенниске и в вельветовых джинсах. Знакомясь, назвал себя Просековым. Он же оказался их непосредственным начальником участка. Сказал, что шофер его отпросился на день. И машину поведет он сам. И вообще, человеком оказался общительным и разговорчивым.
Они ехали по песчаной, выжженной солнцем степи, где не было ни травинки, ни кустика, лишь бесконечная лента дорожного полотна с частыми КПП, на первом из которых их остановил дежуривший у шлагбаума сержант.
Увидев за рулем Просекова, он лишь козырнул и пропустил машину без проверки. Перед шлагбаумом, напрягшийся было из-за того, что на площадку везет водку, Димка, сразу расслабившись, возбуждённо заговорил:
- Сергей Ильич! Кроме КПП на дороге, здесь разве никакой охраны нет? Ведь обойти в степи КПП вне пределов их видимости можно, затем пройти на площадки и натворить там что хочешь. - Да, кроме солдат на КПП, никакой больше охраны нет, - улыбнулся Просеков. - Только по степи здесь пешком без воды далеко не уйдешь. К тому же на площадках тоже охрана МВД.
И по пути следования стал показывать и рассказывать:
- Вон, видите, справа ангар, то первая площадка, с которой стартовал Юрий Алексеевич Гагарин. А чуть дальше, слева, взлетел ваш земляк Герман Степанович Титов.
И позже, примерно через час езды, посмотрев на часы, вдруг спохватился:
- Чуть не забыл! Сегодня в 10.00 стартует ведь "Союз-14". Вдоль дороги, где они проезжали, шли трубы теплотрассы, надежно укрытые от морозов бетонными колпаками. Справа шел бетонный забор, как в Ленинске, за которым виднелись солдатские казармы и расхаживающие там стройбатовцы. Почти впритык к ним, через перешеек дороги находились казармы МВД, а еще дальше - ракетчиков.
- Вся военная обслуга налицо! - вслух подумал Борис. Но Просеков прервал его:
- Давайте посмотрим, как будет стартовать "Союз-14".
И, выйдя из машины, первым вскочил на колпак теплотрассы, откуда была видна под спуском в низине стартовая площадка с ракетой, нацеленной острием в небо. Вокруг нее стояло оцепление МВД, а в сторонке множество легковых автомобилей. Простых и правительственных, как потом узнали, только что прилетевших на самолете "Антей" и приехавших с площадки "250-А".
Через минуту раздался взрыв, образовав под ракетой вместе с дымом огромный клуб пыли и пламени. И ракета стала отрываться от земли. Затем все быстрее и быстрее пошла вверх и, достигнув нужной высоты, заняла горизонтальное положение, раскалывая небо громовыми раскатами звуков, и исчезла за горизонтом. Просеков и его спутники проводили ее долгим взглядом. Наконец, Просеков, первым придя в себя, позвал ребят:
- Ну, все, мужики, пора ехать!

***
Привез Просеков новых монтажников на самую дальнюю стартовую площадку под №250, где издали уже была видна желтая пузатая, как откормленная свинья, американская ракета "Шатл" - не то, что наши поджарые, как стрелы из лука. При помощи "Шатл" руководство космонавтики намеревалось произвести новый запуск корабля "Союз", видимо, пытаясь познать все в сравнении. Остановив УАЗик возле крайнего барака в жилом поселке монтажников, Просеков кивнул своим спутникам:
- Вот ваш барак "Сибсантехмонтажа" - он крайний. Дальше барак свердловчан, москвичей и нижегородцев.
Взяв свои рюкзаки и сумки, Борис и Димка, пройдя сквозь вертушку калитки за штакетным забором, вошли в свой барак Встретила их симпатичная девушка лет двадцати, кастелянша Валя. Посмотрев документы, выдала постельное белье и указала на дверь комнаты в конце коридора возле самого окна. Предупредила:
- Кондиционера и холодильника пока там нет. Обещали привезти завтра с другой площадки. Вы уж ночку потерпите так.
Во время их разговора неоднократно подходили под разным предлогам уже жившие там монтажники и в монтажных робах, и раздетые, чуть ли не в трусах. В основном, мужчины. Насчет женщин, на Байконуре их была острая нехватка.
Были они, в основном, в столовых, на проходных, на про пусках, на МИГах-заводах, собирающих микросхемы новых ракет. И в виде кастелянш и уборщиц, как Валя.
Увидев и узнав, что в бараке есть новоприбывшие с большой земли, в окно к Борису и Димке постучали два подошедших солдата - стройбатовца:
- Мужики, у вас нет с собой чего-нибудь выпить?

***
Димка, молча, подал им четыре бутылки. В ответ они принесли ящик бийской тушенки и большущий кусок свинины.
- Да, нет, мне деньги нужны, - сразу запротестовал Димка.
- Денег у нас нет, браток, сам знаешь, где мы находимся, - развел руками светловолосый, но до черноты загоревший, оказавшийся бийчанином, солдат.
- Ну, а мясо нам уж совсем ни к чему, - хотел он было вернуть его солдатам. Но Борис остановил его:
- Бери, чего ты... Мы сейчас знаешь, какие пельмени сварганим!
Солдаты ушли. Затем, так же украдкой, с той же просьбой постучали в окно солдаты в красных погонах и с петлицами ракетчиков. Словом, Димка распродал почти весь ящик с водкой и заработал кучу денег. На Байконуре водка была в пять раз дороже. Борис занял у Валентины муку, яйцо и головку лука, приступил к изготовлению пельменей, оказавшись настоящим мастером.
Прослышав, что Борис лепит сибирские пельмени, пришел монтажник с барака москвичей. Посмотрел, попытавшись слепить несколько штук, похожих скорей на жабы и, радостный, помчался в свой барак. Когда пельмени уже были готовы, к парням в комнату пришла Валя. Димка ее тотчас пригласил к столу. Та с радостью села рядом с ним. И еще больше развеселилась, когда Димка из сумки достал бутылку водки. Разлил по стаканам. Валя, даже не попробовав еще пельменей, опрокинула в себя целый стакан водки, тогда стала энергично есть. Вскоре захмелела и по очереди стала лезть целоваться к обоим. Борис, видя, что будущий "молодожен" проявляет к Валентине далеко не дружеский интерес, поспешил их оставить наедине. Под каким-то предлогом выскользнул из комнаты, потом вышел за калитку.
Наступал вечер, солнце в последний раз сверкнуло лучом в мениске ракеты "Шатл", зашло за горизонт. Борис решил пройтись по периметру старт-площадки. К ней шли куполообразные по верху землянки, из которых изредка выходили покурить люди в белых масках и халатах. За этими землянками начиналась и шла к старт-комплексу, как на заводах ЖБИ, галерея для подачи песка.
Минуя их, Борис прошел к двухэтажному кирпичному строящемуся зданию. Встретившись с первыми попавшимися там, спросил:
- Вы что здесь строите?
Солдат оказался бийчанином, узнав, что Борис только что из Бийска, свистнул. Из здания прибежали еще трое солдат, и на Бориса посыпался град вопросов о родном их городе и общих знакомых. Солдаты были каменщиками, в здании выкладывали внутренние перегородки.
Поздоровавшись с Борисом за руку, подошел майор, тоже бийчанин и попросил угостить его бийскими крепкими сигаретами "Махорочными". Все они, прислонившись спиной к кирпичной стене, дружно задымили. Вдруг сверху на них что-то полил ось липкое и с узнаваемым запахом.
- Вот, черти! - захохотал майор. - Бийчане всегда найдут выход из положения. Видимо, не так давно закупили десяток килограммов сахара, пачку дрожжей, раздобыли флягу, поставили ее на солнце, а к вечеру была уже готова брага. И вот только что она сама выдала себя, облив всех внизу пенящимся напитком. Поняв это, майор помчался наверх. Нашел эту флягу и выплеснул ее содержимое прямо с верхотуры на землю.
В барак Борис вернулся уже потемну, когда из их с Димкой комнаты в свою уводил пьяную кастеляншу усатый сосед. И видя Борисов вопрошающий взгляд, пояснил:
- Валюша для нас здесь, на Байконуре божий дар. Всегда выручит. Нальешь ей сто грамм и можешь укладывать в постель. За ночь ее несколько раз перетаскивают из барака в барак.
Когда Борис вошел в свою комнату Димка уже вовсю храпел.
В комнате без кондиционера было душно. Борис стал открывать створки окна, но вдруг вошел пожилой сосед и посоветовал:
- Не слишком-то увлекайтесь свежим воздухом.
И тут же, поймав на подоконнике лохматого извивающегося червяка, объяснил:
- Это тарантул. Укус некоторых из них смертелен. Прихлопнув его Борисовой книжкой, выбросил за окно. Среди ночи Бориса и Димку подняло острое желание немедленно пойти в туалет. Позыв этот был вполне закономерен: изнывая от жары, по приезду они напились холодной воды на водокачке. Она оказалась неприятной на вкус и дурно пахнущей. На Байконуре, кроме новичков, ее никто никогда не пьет. Те же, выпив по незнанию, тотчас заболевают "медвежьей болезнью". Так, во время этой самой болезни, встав, чтобы сходить в туалет, друзья увидели, как из соседней комнаты парни осторожно переносили в другой барак спящую Валентину.
 
***
Утром за Димкой и Борисом заехал вновь Просеков. Несмотря на раннее утро, было уже жарко. Усатый сосед, уходя на работу, у себя под окном вдруг стал закапывать в песок яйца.
- Это для чего он? - спросил, недоумевая, Димка.
- Придет в полдень, а под окном яйца уже испекутся и можно
будет, к примеру, сделать салат с овощами, - пояснил Просеков.
Посадив новичков в автомобиль, он повез их на соседнюю старт-площадку со взлетной полосой ДЛЯ самолетов "250 А". Там строилась пятиэтажная гостиница для космонавтов, где Борису с Димкой предстояло в подвале собрать кондиционер. В помощь кондиционерщикам лейтенант с черными петлицами строительного батальона привел четырех своих солдат - казахов. Предупредил:
- Солдаты, бывшие чабаны и ничего больше своего джайляу и баранов не видели. И очень ленивые. Церемониться с ними не нужно, надо заставлять по-настоящему работать.
И рассказал, как утром застал одного:
- Сидит, понимаешь, у плит, ест кашу из котелка и справляет большую и малую НУЖДУ, - прыснул лейтенант в кулак.
Но работать со степными чабанскими отпрысками пришлось только Димке. Спустя некоторое время в подвал вдруг вернулся Просеков и поманил Бориса наверх, где предложил:
- Борис, я понял, ты парень серьезный и техникум у тебя, а у меня завхоза и завскладом нет. Предлагаю тебе поработать. Сейчас поедем на девятую площадку. Дам тебе людей. Соберете там неиспользованную ранее технику, запчасти кондиционеров и вентиляции. Теперь ты будешь снабжать необходимым площадку 250А, а также выдавать шоферам талоны на бензин и запчасти.
- Я же в командировку приехал только на три месяца, - неуверенно возразил Борис.
- Это так все думают, когда приезжают на Байконур, а потом остаются на годы, - продолжал настаивать начальник.
- Ладно. Уговорили, - согласился, наконец, Борис. Подъезжая к девятой площадке, Просеков стал рассказывать: - Отсюда года два назад стартовал неудачно космонавт Титов.
Не тот, что Герман Степанович, а другой. На старте его ракета вдруг упала. Думали, что разнесет тут все, но ничего, обошлось и вот теперь, Титов недавно удачно стартовал на "Союзе-14" с казахским подполковником Джанибековым. А вот неиспользованные технику и запчасти с девятки нам с тобой предстоит перебазировать на площадку "250-А".

***
Утром Борис и Димка собирались каждый на свою работу.
Зашли возле проходной в чайную, где солдат кипятил с верблюжьей колючкой воду (она в жару хорошо утоляла жажду). Ребята налили этого чая каждый себе по две фляжки, повесили их с боков на ремень. Вдруг неожиданно по громкоговорителю на весь монтажный поселок женский голос предупредил, что на площадку пришло в цистернах ракетное топливо "гептил" для новой ракеты. Ракета не наша, решено ее испытать. Для этого, чтоб не подвергать радиации монтажников, приказано эвакуировать их на время в Ленинск, в гостиницу. А к Борису и Дмитрию вдруг подошел подполковник ФСБ и спросил:
- Кто из вас Дмитрий Строев?
- Ну, я. А что? - обозначил себя Димка.
- Вас, по решению ФСБ, дано указание выслать в 24 часа не только с Байконура, но и из Ленинска.
- За что? - вспыхнул от негодования Димка.
- Молите Бога, что вас еще не посадили в тюрьму. После
проданной вами солдатам ящика водки один из них совершил на автокране аварию. А когда стали разбираться, где брал спиртное, он указал на вас.
И, видя, как это сообщение повергло Димку в ужас, добавил: - Впрочем, высылаем не одного вас, а с подружкой.
- С какой подружкой? - не понял тот.
- С Валентиной, - дал пояснение подполковник.
- А её за что? - все еще переживал Димка.
- Да все за то же. За пьянство и проституцию, - сурово проговорил подполковник.

***
В Ленинске Бориса поселили в гостинице в одиночном номере люкс, что сразу вызвало у него удивление.
Монтажники, приехав с площадок и дорвавшись до свободы и магазина "Между ног", отрывались по полной программе. Борис же, лишившись дружка, свой досуг начал с чтения книг. Но в самый разгар гулянки монтажников для некоторых из них пришлось в гостиницу вызывать усиленный наряд милиции и, когда там стало несколько тише, в комнату к Борису вдруг кто-то постучал.
- Да, войдите, - не отрываясь от книги, отозвался он.
Дверь открылась и на пороге появилась улыбающаяся Альбина - инспектор отдела кадров и жена Просекова. Спросила:
- Читаешь?
- Читаю, - в тон ей ответил Борис.
- Ты, наверное, удивлен, зачем я здесь? - задала она следующий вопрос.
- Сами скажете, что вам нужно, - сел, прикрываясь простыней, Борис и поглядел на нее.
- Я пришла к вам с неожиданной просьбой, - почему-то волнуясь, перешла на "вы" Альбина. - Я пришла с согласия своего мужа.
Борис по-прежнему ничего не понимал.
- Дело в том ... - начала издалека Альбина. - Муж мой, как и я, уже четыре года находится на площадках, он получил большую дозу радиации и теперь, как мужчина, ни на что не способен. А мы с ним очень хотим ребеночка. Я сказала ему, что вы мне очень понравились. И я бы смогла от вас родить. Муж понял и разрешил прийти к вам.
- Да полноте вам! - сразу рассмеялся Борис, поняв, что дамочка от жира бесится и ищет приключений.
- Вы подумали, что я распутная женщина? - сразу встала в позу Альбина и пошла к двери.
- Стойте же, Альбина! Ну, вы сами посудите и согласитесь, что просьба довольно необычная.
- Да, - стоя к нему спиной, почти прошептала она и заплакала, сморкаясь в платочек.
- Ну, что делать, вокруг столько мужчин, а мне нельзя даже родить, - и взялась за дверную ручку.
- Не уходите Аля, я вас понял, - остановил ее Борис. Вскочив, налил ей зачем-то из графина, стоящего на столе, стакан воды и, взяв за руку, усадил рядом с собой. Альбина сразу обвила его шею руками, заговорила:
- Я, как только увидела тебя, сразу решила, что непременно рожу.
И страстно задышала, когда он стал расстегивать и снимать с нее кофточку. Страсть ее была накопившейся и настолько неистовой, ненасытной, что Борис, уступая ей, лишь ласково подчинялся, поглаживая и целуя ее. Альбина старалась изо всех сил, любила, как впрок, будто в последний раз.
Утром он проводил ее к выходу из гостиницы,  где неожиданно столкнулся с ожидавшим ее Просековым. Был он молчалив, хмур и бледен. Видимо, не спал всю ночь. Тем не менее, не глядя на Бориса, ласково и нежно взял ее за руку и повел к стоящей у подъезда машине.
Борис знал, что Альбина пришла к нему с согласия мужа, тем не менее, при виде Просекова вздрогнул и вспыхнул от стыда. Было ему перед Просековым почему-то очень стыдно, будто это он совратил Альбину и заставил страдать уважаемого им человека. Просековы уехали.

***
Через три дня монтажников вернули на площадку "250-А".
Бориса вез туда на знакомом уже УАЗике шофер Просекова Геннадий - симпатичный чернявый (волос скобами) парень. Ехала по делам и инспектор отдела кадров Альбина. Сидела она впереди рядом с Геннадием. Он, не переставая, сыпал всю дорогу анекдотами. Альбина хохотала до слез, но ни разу даже не оглянулась в сторону Бориса, тихо сидящего сзади, будто его вовсе и не было. А он уже любил и ревновал ее. И в конце пути вдруг подумал: "Что-то у Альбины с Геннадием, наверное, есть или что-то когда-то было. Работает он у Просекова довольно давно и ввиду сложившихся и открывшихся ему обстоятельств, видимо, Альбина любовница Геннадия. Не железная же она, когда у нее муж импотент?" - думал он.
Но, приехав на площадку, Альбина тотчас заскочила к Борису в комнату, сразу прильнула к нему и вынудила его на быстрый секс. И, вскочив, поправляя одежду на себе, убежала. Сделав свои какие-то дела, видел он, как вскоре уезжала вновь с Геннадием. Весь этот день у Бориса стоял перед глазами образ хохочущей после анекдотов Альбины. Путь до Ленинска был неблизким и Борис уже заранее и мысленно весь этот путь промучился, что Альбина с Геннадием, зная давно друг друга, а также все потаенные места на их пути, могут заехать и привычно заняться сексом. Здравый смысл предостерегал Бориса, спрашивал:
- А зачем же тогда я? А нездравый отвечал:
- Да что этим начальницким дамочкам, разве есть у них что
святое, тем более, муж такой. Тайный и близкий любовник для нее выход из положения, а меня просто так по пути прихватила, слегка попользовалась ничьим, - размышлял Борис.

***
На площадке "250-А" Борис в свой подотчет принял склад автозапчастей, они лежали на стеллажах в алфавитном порядке. Пришедшие шофера автобусов, легковых и грузовых автомобилей, числившихся в обслуге этой площадки, сходу ринулись к ним. Вошедший в склад Просеков предостерег его:
- Ты их сильно к стеллажам не подпускай, растащат все тут, не успеешь и глазом моргнуть.
Но шофера, скаля зубы, заверили его:
- Да мы, Сергей Ильич, лишнего не возьмем. Тем более ведомости наши у завскладом на столе. Будем в конце месяца подписывать каждый, тогда и можно будет вписать, кто что брал. - Ну, да, так вы и признаетесь, кто что украл! - недоверчиво хмыкнул Просеков.
Борис, хорошо разбирающийся в кондиционерах, в автомобилях ориентировался слабо, у многих запчастей не знал даже названия. Полностью доверился шоферам. На складе было очень душно. Сидеть днями подолгу там не хотелось. Поэтому, когда шофера на склад не приходили, шел напрямик по степи (там было рядом) на 250-ую площадку с литером "А", и начинал доделывать кондиционер, оставленный Димкой, где он воочию убедился в справедливости слов, сказанных лейтенантом - стройбатовцем. В помощь Борису давали все тех же солдат казахов - ленивых и нерасторопных. Собирая кондиционер, ему больше приходилось поднимать все тяжести самому. Если он подходил, беря какую-то деталь с одной стороны, то с другой бестолково толпились все четверо солдат, согнувшись и делая вид, что подымают, надеясь друг на друга. И получалось, все четверо не могут поднять деталь. Разозлившись, Борис потихоньку зашел как-то им за спину и пнул слегка одного из них в зад. Груз мгновенно взлетел вверх и без его участия встал на нужное место. Наконец, поняв, что солдаты просто сачковали, стал покрикивать на них, и работа пошла.

***
Через несколько дней Борис вышел из барака на работу. К поселку монтажников подъехала просековская машина. Он издалека увидел, что в ней рядом с Геннадием сидела Альбина. Выходя из машины, она вдруг нагнулась к нему и поцеловала. А, увидев Бориса, проходя, поздоровалась, сказала, что торопится куда-то. Сходила к казарме МВД и вернулась вновь в машину к Геннадию. И они поехали назад. Настроение у Бориса упало сразу и на весь день. Альбина даже не подошла к нему, хотя он ждал ее, не сходя с места. А в последующие дни сердце его,  казалось, разрывалось на части, оттого, что целую неделю Альбина не давала о себе знать. Ревность и подозрения становились все сильней. Прождав неделю, он решил закрыть склад и с утра на попутках сам поехал в Ленинск, благо, как у завхоза, у него уже был пропуск на въезд и выезд с площадки. Приехав в Ленинск, сразу же пошел в управление. Долго ходил по городу, мечтая увидеть Альбину и думая о том, как бы сделать так, чтобы она не ездила больше с Геннадием. Неожиданно в его голову пришла мысль:
"Неплохо бы было, чтобы Геннадий ушел с просековской машины, куда-то работать в другое место."  И тут же понял абсурдность своей мысли. Спросил себя: "С чего это Геннадий станет уходить с привычного места?". И решил: "Значит, надо ему помочь в этом". И тотчас пришла в голову другая заманчивая мысль, что жена смогла бы заставить уйти Геннадия с машины и вообще от Просекова - но как заставить ее пойти против мужа? Тут же пришла третья мысль о подметном письме. Но он тотчас отмахнулся от нее, поймал себя на мысли, что это подло. Тем более, а вдруг подозрения на счет Альбины и Геннадия окажутся необоснованными? Подумал он, и тут же возразил сам себе: - "А если обоснованными?". Долго ходил возле Сыр-Дарьи. Разыскал в частном секторе дом Геннадия под железной крышей и высоким забором, сел у соседнего дома на лавочку, вынул лист бумаги и написал всего три слова:
"Альбина и Геннадий - любовники" и подпись: "Доброжелатель".
Подошел к почтовому ящику Геннадия в заборе. Бросил туда записку и быстрым шагом удалился. Но, отойдя с квартал, засомневался в том, что сделал все, как надо. А на душе вдруг стало так горько, и так противен он стал сам себе, что расхотелось жить. Быстро развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал назад. Подойдя к дому Геннадия, сунул руку в почтовый ящик, но записки там уже не было. Взволнованно и внимательно оглядел дом, но там было тихо. С больным сердцем подался вновь к Сыр-Дарье. И неожиданно, лицом к лицу, столкнулся с рыжей Идкой - подругой Альбины и заведующей этого самого вино-водочного магазина "Между ног". Увидев, она узнала его по первой их встрече, когда они к ней заходили с Димкой. И, явно зная от кого-то, что у них с Альбиной роман, сразу затараторила:
- Боря, тебя мне, видимо, Бог послал. Сегодня у нас в городе "День торговли". Все собрались на Сыр-Дарье. Там и Просековы. Составь мне, одинокой женщине, компанию.
Борис знал, что она разведенка, бывшая офицерская жена, женщина была не в его вкусе, к тому же сердце было уже занято Альбиной, тем не менее, он согласился и пошел с Идкой. На Сыр-Дарье вовсю уже звучала музыка, кружились на берегу пары танцующих. Еще издали Борис заметил среди них Просековых.  Когда Идка куда-то отвернулась, скользнул в сторону купающихся. Разделся и переплыл через реку. Вышел на берег и прилег на влажный песок рядом с камышовым островком. Тем не менее, глазастая Идка отыскала его и приплыла с той стороны, с которой он не ожидал, и сразу потянула его, поманила в кустики, желая якобы что-то сказать. Там сразу, как на своего, повисла на шею. Жадно целуя, говорила:
- Это мне, одинокой бабе, подарок судьбы, а у Альки не убудет.
Овладела им, села на него верхом, сломив слабое сопротивление. Болея за свой подлый, как он теперь считал, поступок с подмётным письмом. Борис уже сомневался, что Альбина любовница Геннадия. И ещё горше стало у него на душе после того, как понял, что он сам изменил Альбине с её подружкой. Зато Идка вся светилась, лёжа рядом с ним.
Извини Борис, что воспользовалась тобой. Меня Альбина попросила сказать, чтобы ты её подождал здесь. Но будь добр, не проговорись ей о том, что у нас с тобой только что произошло, - вдруг спохватилась она, вскочила на ноги и ушла.
Вскоре к Борису приплыла Альбина. Был он хмур с ней и вял. Альбина не обратила на это никакого внимания. Пообещала, что скоро она организует с ним встречу, а, может, и ночку. Тоже ушла, опасаясь, что ее застанет рядом с ним Просеков.

***
На следующий день Альбина приехала к нему на площадку с Геннадием. Оба злые и непримиримые. Первым в комнату к Борису ворвался Геннадий, потрясая запиской.
- Это твоих рук дело, подонок! Как же ты мог? Из-за тебя меня жена чуть не выгнала из дома! Только Альбина смогла ее убедить, что между ними никогда не было. Да и не могло быть. Я люблю свою жену. Да и Просоков мой друг! Разве я позволил бы подложить ему такую свинью ... Говори гад, ведь это ты написал записку?
- Нет, нет! Что ты ... Посмотри, там даже не мой почерк ... - несмело залепетал, оправдываясь, Борис.
- Да его это почерк, его! Вот его карточка учета, почерк с запиской одно в одно, - ворвалась, открыв дверь в комнату, Альбина.
- Аля! Я люблю тебя! Я просто не смог совладать с собой, когда увидел как ты целовалась с Геннадием! - кинулся к ней, признаваясь сразу во всем, Борис, попеременно оглядывая лица обоих.
- Аль! Ген! Простите меня ... Черт попутал. Я не хотел. А когда бросил в почтовый ящик записку, через минуту вернулся, чтоб забрать ее. А в ящике было уже пусто.
Геннадий, сплюнув, молча вышел. Альбина с минуту гневно и презрительно смотрела на Бориса, затем сказала:
- В таком приятном обличье и такое ничтожество. В общем, я не хочу теперь больше ничего знать о тебе. Понял?
И тоже вышла.

***
В этот же вечер, стесняясь разных кривотолков (на площадках, как в деревнях, сразу все всё узнавали), боясь встречи со знакомыми монтажниками Борис, уйдя утром на работу, решил остаться на ночь на складе.
Но неожиданно через час увидел в окно, как с последнего автобуса сошла с огромной сумкой Идка и, будто наверняка зная, что он на складе, подошла и постучала в дверь. Когда он открыл ей, еле заволокла в нее свою сумку, видимо с выпивкой и едой, и оставила у порога. Сходу обвила его шею руками.
- Миленький, я все знаю и нисколечко даже не осуждаю. Я приехала поддержать тебя и приласкать, потому что ты очень мне нравишься, и я уже соскучилась по тебе. Ты такой сладенький и миленький!
- Не остановило тебя даже и то, что я совершил по отношению к Альбине и Геннадию? - сухо спросил Борис.
- Подумаешь, чистюли. Обидно им, - передернула плечами Идка. - Обидно, это когда у женщины холодная и пустая постель и некому ее согреть, - с придыханием проговорила она, подталкивая Бориса к дивану у окна.
Сопротивляться он не стал, зная, что возврата к Альбине нет.
Потом, вспомнив, что открыта дверь, сходил, закрыл ее, вернулся к Идке. Идка ночевала у него на складе. А утром с первым автобусом уехала, оставив свою сумку и продукты чуть ли не на целый месяц.

***
Через неделю приехал Просеков, теперь уже полностью в своем джинсовом вельветовом костюме. Заглянул в склад, прошелся вдоль стеллажей, ничего не сказав, будто ничего не слышал, ничего не знал и ничего вокруг его жены не произошло. А на следующий день нагрянула ревизия.
На складе у Бориса оказалась огромная недостача. Шофера потихоньку и украдкой растаскали у него треть запчастей. В бухгалтерии в Ленинске, куда он приехал после ревизии, ему сказали, что недостача превышает всю его зарплату за все три месяца, что он заработал на Байконуре. Не оставалось даже на билет, на обратную дорогу. Проходя мимо отдела кадров, Борис видел, как выглянула и, увидев его, вновь захлопнула в своем кабинете дверь Альбина. Расстроившись, он вышел и пошел не спеша к Сыр-Дарье. Почему-то в каждый его приезд его тянуло сюда. Может, потому, что у реки думалось как-то легче. На самом берегу его настиг на своем "Жигуленке" Просеков, показывая рукой на сиденье, открыл дверцу, спросил:
- Что думаешь делать? Я же тебе говорил, не пускай шоферов
к стеллажам!
- Не знаю, - пожал плечами Борис.
- А У меня есть предложение, - сообщил Просеков.
- Какое? - равнодушно пробурчал Борис.
- Если ты пообещаешь, что тотчас уедешь, я помогу списать
твою недостачу. Так как, уедешь?
- Уеду, - подумав, пообещал Борис.
- Как человек, Борис, ты мне даже симпатичен, но пойми меня, не могу я видеть тебя после всего того, что мы хорошо знаем, к тому же я слышу, жена в последнее время по ночам называет меня Борисом. Это, я считаю, уже слишком.
На следующий день Бориса рассчитали и даже начислили зарплату за три месяца. Недостачу расписали на шоферов. Борис поехал брать билет на вокзал. Но на Тюро -Там неожиданно возле касс его взял за плечо Геннадий.
- Поговорить надо, - сразу отвел он его в сторону.
- Ты что, уезжаешь? А как же Альбина?
- Нужен то я ей, как собаке пятая нога, особенно после моей записки, - поморщился Борис.
- Знаешь, я на тебя так здорово разозлился, что готов был убить, - спокойно признался Геннадий. - Потому что очень люблю свою жену и своих дочек - двойняшек. Ты бы посмотрел какие у них забавные косички и мордашки! - потеплевшим голосом продолжил он. Но тут же вернулся к начатому разговору.
- Но позже, остыв, понял, что и ты также любишь Альбину.
Поставил себя на твое место. Да ей богу, все также б, наверное, было! Но все же скажу. Дурак ты, и немалый. В тот день, когда ты увидел, как Альбина меня целует, а целовала она за то, что я после работы согласился съездить на площадку и привезти тебя в Ленинск. Для этого она откупила даже номер в гостинице. А ты, оказалось, сам приехал. Приехал я на 250-ую, а тебя нет. Приезжаю поздно домой, а меня жена домой не пускает и тычет в лицо твоей запиской. Альбина тогда тоже сильно разозлилась, а теперь одумалась, - и помолчав, добавил: - Любит она очень сильно тебя. Иди, она ждет.
И кивнул куда-то в сторону выхода. Борис поспешил на улицу.
Альбина стояла и плакала у выхода. Увидев его, еще сильней завсхлипывала.
- Боря, ты что, уезжаешь от меня? А как же я?
- Меня очень просил уехать Просеков, - стал смущенно
оправдываться он.
- Просеков тебя просил! - сразу возмутил ась Альбина. - А меня ты спросил?
- Просеков же твой законный муж ... - попытался вразумить ее Борис.
- Я ненавижу его теперь! Не могу с ним даже находиться в одном доме!
К станции подскочил просековский "Жигуленок", и сам Просеков, выйдя из машины, метнулся к Альбине.
- Аля! Пойдем, милая, домой! Не позорь меня! - Подхватил ее на руки, как неразумного ребенка, и затолкал в машину.
К станции подошел поезд. Из вокзала показался Геннадий.
Борис растерянно оглянулся на поезд, на Геннадия, потом на Просековых, но их уже не было на месте. Красненький "Жигуленок" мигнул на повороте стоп-сигналом и исчез за бетонной стеной. Тряхнув рюкзаком, Борис пошел к поезду. Подал проводнице билет. Еще раз оглянулся на Ленине к, точнее, на локатор возле его стен, что на прощанье, казалось, лично ему помахал своими крыльями. Дав свисток, поезд тронулся. Отъезжая, Борис подумал: "Все! Теперь с Просековыми простился навсегда, и вряд ли их жизни, где еще пересекутся с моей".

***
Но так подумал, как оказалось позже, напрасно. Еще раз ему пришлось встретиться с Альбиной. Едва приехал он домой, Альбина прислала телеграмму:
"Боря, я беременна от тебя!" Потом пришло письмо:
"Боря, пожалей меня. Я не могу без тебя!"
Борис не ответил. Он помнил несчастного Просекова, пострадавшего на Байконуре и получившего облучение. Борис понимал, как тому, любящему Альбину, тоже тяжело. Борис понимал, как Просекову вдвойне было тяжело из здорового мужчины стать слабым, больным и никому не нужным. И ему было жаль его. Не получив ответа, Альбина перестала писать. И вдруг через гол приехала сама и с ребенком. Но даже не дала знать ему о6 этом.  Встретились они случайно, когда она уже уезжала в Новосибирск. Встретились в трамвае. Увидев его, счастливая своим материнством, Альбина вовсе не была грустной И пересела на свободное место рядом с ним. Как-то загадочно улыбнулась и сказала:
- Боря, теперь я все про тебя знаю. Приехала к подружке.
Помнишь Идку? Она сошлась со своим мужем и живет теперь здесь, в Бийске, А еще, не скрою, мне хотелось показать тебе нашего сына.
И она, развернув простынку и одеяльце, показала ему сморщенное розовое личико малыша.
- И вот, Бог помог нам с тобой встретиться.
- Аль, прости! Я не сказал тебе тогда на Байконуре, что не только написал записку тогда жене Геннадия, а совершил еще один грех. Изменил тебе с Идкой.
- Знаю, - тихо вздохнула Альбина. Трамвай подошел уже к вокзалу.
- Прощай! - Она встала и сказала просто, как бы, между прочим: - А Просеков все-таки вылечился, как мужчина. Правда, все равно остался бесплодным. Но хоть мы теперь живем с ним полной жизнью. А сыночек у нас уже есть.
Вышла. У Бориса что-то защемило под сердцем, но он постарался справиться с этим.