Куликов

                КУЛИКОВ

           Светка  долго  уговаривала Лару и  уговорила-таки поехать  вместе с нею  на  недавно  открывшуюся горнолыжную базу. И Лара, действительно, не пожалела. Прекрасная природа, горы, чистый воздух, белый снег – это грандиозное  величие  тишины,  нетронутых  просторов, свободы – поразило своей, кажущейся на первый взгляд неправдоподобной,  искренней  естественностью, совершенством  и  молчаливым,  в  своей  правоте, достоинством.

            Весь сервис тоже был на уровне не хуже европейского: отличная кухня; уютные номера с хорошей мебелью, бытовой техникой и всеми удобствами; баня с сауной и бассейном; прекрасные места для развлечений и отдыха.

            Теснота шумного, грязного, душного, суетного города в его вечной торопливости  и  раздражительности,  казалась отсюда совершенным кошмаром. Даже не верилось, что не нужно  идти  на  работу  и,  что  можно  на  время  забыть заискивающе  улыбающуюся  физиономию  навязчивого поклонника  Морозова,  начальника  соседнего  отдела.

Горные лыжи сильно отличались от обыкновенных, и пришлось  почти заново  учиться  кататься  на  них.   Зато, канатная дорога  –  это  просто  восторг!   Поднимаешься и любуешься    великолепным    видом,     открывающимся восхищённому  взору.

          Оказалось, что в это же время на базе отдыхает известный артист Юрий Куликов. Катается  он  неплохо,  ведёт  себя  достойно,  не напивается  в  ресторане.   С  вальяжным  высокомерием  раздаёт  автографы  подбегающим девчонкам,  которые  при  этом  визжат  от  восторга. Вокруг него всегда одна и та же компания.

           Лара относилась к нему, конечно, с симпатией, но без фанатичности.  Это был тридцатилетний холёный холостяк. Ларе к тому времени исполнилось 26, она уже разошлась с мужем, но выглядела очень молодо, лет на 20, максимум на 22. К тому же она была очень хорошенькая: отличная фигурка, пепельные, пышные, волнистые волосы почти до локтей, умение держаться и преподнести себя.

         Вечером, после катания на лыжах, приняв душ и отдохнув, девчата собрались в ресторан и решили на это  время проветрить комнату, но случайно оборвали с петли штору.
 
- Карниз очень высоко, нам самим даже со стола не дотянуться - надо кого-то попросить, - переглянулись девчонки. Они вышли и услыxали, как  дежурная  вахтёрша разговаривает с Куликовым:
- Что-то поздно Вы, Юрий Васильевич, темно ведь уже кататься, - спрашивал заботливый голос пожилой женщины.
- Да нет, там кругом огни, прожектора  -  так даже интереснее. Идите, ребята, я сейчас,  -  махнул он рукой своему сопровождению. - Там многие сейчас катаются, к тому же, в основном, мастера.   У них можно и поучиться чему-нибудь.
- А я там Вам бельё  чистое  застелила,  цветы в вазу поставила.
- Вот спасибо.   А  где  же  Вы  цветы-то  взяли?
- У  нас  здесь  оранжерея  своя.   Обращайтесь,  если понадобится.
- Спасибо,  буду  иметь  в  виду.   Ну,  всего  доброго.
- До свидания.

          Куликов  поднимался  по  лестнице  на  второй  этаж  в свой   номер.  Девочки выходили к нему навстречу.

- Вот кого мы сейчас попросим! – вызывающе прошептала Лара подруге.
- Ты  с  ума  сошла!  –  ужаснулась  Светка.  –  Это же Куликов!

      Но было уже  поздно.  Безрассудный  восторг  смелого вызова  закружил голову,  зажёг  в глазах  огонь  отчаянного сумасбродства.  Взгляд,  полный  повелевающей силы,  был, тем  не  менее,  нежен и  ласков.  Мягкий,  негромкий  голос содержал просьбу, но был полон уверенности и абсолютно не допускал даже тени отказа.

- Юрий Васильевич! Простите, пожалуйста, за беспокойство, но не откажете ли Вы нам в одной маленькой  просьбе.   У нас в номере  оборвалась шторка, а карниз очень высоко, нам не достать. А Вы такой высокий, спортивный, ведь Вы, наверное, смогли бы с этим справиться? – в её глазаx сверкал шутливый вызов.
- Ну,  хорошо,  -  сказал  он растерянно, не  сводя  с Лары оторопелого взгляда. -  Только я сначала переоденусь. В  лыжном  костюме  несколько  неудобно.  Минут через  10 - 15.   Устроит?  Где  Ваша  комната?
- Вот  она.   Дверь  будет  приоткрыта! – дерзко указала Лара на свою комнату.

        Он  кивнул  и  ушёл.   Светка  только  качала  головой, обхватив    её   руками,   и    закатывала глаза от неслыханной   наглости,     повторяя   без   конца:

- Ну,   ты  даёшь!    С  ума  можно сойти!
- Ладно,  хватит.    Пойдём,   приберём  там  немного.

      Они  убрали разбросанную одежду, поправили покрывала и стали обсуждать Ларин поступок и гадать, придёт он или нет. Вдруг раздался стук в дверь, и вошёл Куликов.

- Ну?  Что  тут  у  вас  случилось?
- Да  вон…   Штора…
- Сейчас посмотрим. – Он сбросил тапочки, шагнул на стул, потом на стол и надел петельку на крючок. – Вот и всё. Принимайте работу.

           Девушки смотрели на него изумлёнными глазами. Лара быстро опомнилась, вспомнив, что нужно держать марку и, уже в полной мере владея собой и голосом, произнесла:
- Спасибо, Юрий Васильевич, Вы так любезны, что откликнулись на нашу просьбу. Мы Вам премного благодарны. Не смеем больше Вас задерживать, Вы ведь только что пришли, и у Вас, наверное, много дел. Да и нам пора на ужин.
- Рад был вам помочь. Обращайтесь ещё, если нужно будет,   –   он  смотрел  на Лару с неподдельным интересом, и ему  явно не хотелось так  быстро уходить, но мешкать было неудобно, ведь его, хоть и очень вежливо,  но выпроваживали.  -  Я тоже ещё не ужинал, так что встретимся за ужином.

              На  ужин девушки не спешили. Аппетит от возбуждения совсем  куда-то  пропал,   и они с  упоением  почти полчаса смаковал   каждое движение и каждое слово недавнего  гостя,  делая  предположения о том, как будут развиваться события дальше, что произойдёт за ужином.

            Когда они сели за свой столик, Куликов со своей компанией уже заканчивал ужин. Вскоре  они  встали  и направились к выходу. Проходя мимо девушек, он спросил: «Как дела?», те ответили: «Нормально!», и он ушёл.

               Предполагая, что может быть, он ещё  вернётся, подруги ужинали дольше   обычного,   но   безрезультатно.    На дискотеке  его  тоже не оказалось.   Спать пришлось идти в полном разочаровании.



        На следующий день, покатавшись под руководством инструктора, девушки собрались  уже   идти в гостиницу, как вдруг увидели направляющегося в иx сторону Куликова.

          Вспомнив, как её вчера за ужином откровенно проигнорировали, - Лара свернула в сторону, чтобы съехать с небольшого, хоть и неизвестного склона. Склон был достаточно крут, лыжня рыхлая, а опыта у лыжницы с гулькин нос. Проехав всего ничего, она не удержала равновесие и кувыркнулась в мягкий, глубокий снег вниз головой во весь рост так, что только ноги с лыжами застряли наверху.

           «Вот это да! Ничего себе, забурилась! Так мне ещё не  приходилось!» - подумала она и попробовала пошевелиться. Снег залепил глаза, рот, нос. «Никогда не думала, что в снегу может быть душно», - промелькнуло в мозгу, и страх горячей лавиной ударил в голову, пульсирующей дрожью распространился по всему телу. В отчаянье она стала барахтаться, стараясь освободить место для дыхания, пытаясь дотянуться до ног, чтобы отстегнуть лыжи и перевернуться хотя бы вверх головой.

           Вдруг кто-то отцепил лыжи, и сильные руки схватили и выдернули её из сугроба. Лара скинула отяжелевшие сырые перчатки и начала очищать руками лицо от налипшего снега, пытаясь открыть,  наконец, глаза.   Эти же горячие руки стали помогать ей, выгребая снег из-за  шиворота и стряхивая его с шапочки.  Наконец, она смогла глянуть на своего  спасителя  и  увидела насмешливые глаза Куликова.

- Ну что!? Не получилось от меня  убежать?! – его весёлый взгляд был снисxодительно добр, а руки заботливо продолжали счищать снег. – Теперь я твой спаситель!
Ларин вид был жалок, да и от шока она ещё не оправилась, но марку держать старалась изо всеx сил.
- Да я и сама бы выбралась, - сказала она не очень уверенно.
- Конечно! Кто бы сомневался! К вечеру завтрашнего дня! Но мне ждать некогда! Я хочу, сеньорита, пригласить Вас сегодня отужинать со мной. Я уже два раза Вас выручал,  надеюсь,  и  Вы  не  откажете мне в этой любезности,  –  говорил  он, застёгивая её лыжи. – Ну, всё, пошли!  Моё  предложение, надеюсь, принято, ведь молчание – знак согласия.

          Он побежал вперёд,  а она покорно поплелась за ним, не имея сил ни говорить, ни думать, совершенно растерянная и безвольная.

          К вечеру Лара вновь  обрела  душевное  равновесие. К ужину подруги спустились  чуть раньше,  но  не  успели  даже сесть за столик, как Ларе вручили большой красивый конверт. Это оказалось приглашение обеим девушкам в соседний зал  на вечеринку, которую  устраивал Куликов.

        Пока они решали, как поступить, вдруг откуда-то сзади вынырнул Куликов с букетом алых роз, галантно поцеловал Ларину руку, вручил букет и предложил пойти с ним  в соседний зал. Лара оглянулась  на Светку, но и её уводил кавалер.

         Зал оказался небольшим и уютным, играла музыка, сервировка стола радовала глаз и вызывала аппетит. Лара была тронута вниманием, но напряжение и беспокойство не покидало её: неизвестно, что можно было ожидать от этой компании. От вина она отказалась, но угощение было столь изысканным, а голод нешуточным, что здесь она не удержалась и немного поела. Разговаривала она очень мало, на вопросы отвечала в основном односложно, со скучающим видом смотрела на сцену и на танцующих.

        Зато Светка веселилась от души. Она танцевала в кругу, окружённая восторженными взглядами и восклицаниями поклонников.

       Потом заиграла плавная музыка, и Куликов пригласил Лару на танец. Он обнял её нежно и аккуратно, не позволяя никаких вольностей, и спросил:

- Тебе здесь не нравится? Может, хочешь пойти в зимний сад или на улицу погулять?
- На улицу? А это было бы здорово! Пойдём! – оxотно согласилась Лара.
- Тогда я захвачу свою куртку и зайду за тобой, а ты потеплее оденься.


  Мороз приятно остужал пылающее лицо. В  голубом свете тихо падали снежинки, щекоча нос и щёки. Вокруг, в полном  безмолвии  возвышались  горы,    будто  великаны, охраняющие этот затерянный в снегах уголок. 
 
           Было безлюдно и как-то торжественно, но в то же время, уютно и мило.
 
- Посмотри! Хорошо-то здесь как! Не то, что там! – я махнула рукой на пылающие окна, из которых доносился грохот музыки.
- А в том сугробе, наверное, было ещё лучше. Может, зря я тебя оттуда вытащил? – съехидничал Куликов.
- Да ты издеваешься надо мной! Ну, погоди! – воскликнула Лара и с размаху толкнула его в сугроб.

             Он поскользнулся и упал на спину в снег. «Бедный! Он же не переобулся! Я-то успела надеть сапоги, а он остался в лёгких туфлях на тонкой скользкой подошве», - сочувственно подумала Лара, но тут же зачерпнула пригоршню снега и кинула ему в лицо. Он увернулся и, поймав её за шарф, уронил на себя и обхватил руками.

          Иx лица оказалось совсем рядом, глаза встретились. Его взгляд был серьёзен. По телу стремительно пробежала сладострастная волна. «Сейчас он меня поцелует! Какое непреодолимое желание! Губы так и тянутся друг к другу! Нет! Не надо этого делать! По крайней мере не сейчас!» - подумала она, собрала в кулак всю свою силу воли, сделала немыслимое усилие и вскочила на ноги. Он не стал её удерживать, спокойно поднялся, отряxиваясь от снега.

- Я весь в снегу и уже замёрз. Пойдём, я тебя провожу, – в голосе его звучала обида. Он довёл меня до моего номера и хотел уже уходить.
- Подожди! Ты весь мокрый. Хочешь кофе? Пойдём, я тебя напою, - неожиданно для себя предложила Лара.
- Ну что ж! Если Вы, сеньорита, обещаете исправиться, то я, пожалуй, приму Ваше предложение, - сказал он, с трудом сдерживая улыбку.
- О! Сеньор! Вы так любезны! – ответила Лара, уже раскаиваясь в своей несдержанности и глупой жалости.
Пока она готовила кофе, он позвонил, и в номер принесли корзину фруктов, вино, конфеты, пирожное и кое какую закуску. Они пили вино, ели, непринуждённо смеялись, подшучивая друг над другом, и очень славно провели вечер. Потом он снова кому-то позвонил, улыбнулся в усы и произнёс:
- Ну что… Время  позднее. Пора спать. Комнату мою оказывается, заняли. Подружка  твоя  решила переночевать в другом месте. Я остаюсь здесь. Извини, но идти-то мне некуда!
- Что?!!! – Лара не верила своим ушам! Куда делась вся робость, милая обходительность, тактичность? – Да ты с ума сошёл!
- Нет, просто я устал и хочу спать.

            Он сдвинул обе кровати вместе, улёгся на бочок, укрывшись сразу двумя одеялами, оставив Ларе краешек.

           Всё это он сделал быстро и естественно, как у себя дома, с сознанием абсолютной правильности своих действий, будто иначе и быть не может.
 
              Лара смотрела на него, вытаращив глаза, и не знала, что предпринять. Попыталась, было, отправить его к себе, но он в ответ только сладко засопел. За окном в свете фонаря безмолвно кружились снежинки, в ночи утиxали последние звуки, навевая покой и сон. Делать было нечего. Хотелось спать, и она пошла в душ. Приняв душ, в темноте, осторожно, слабо надеясь, что он уже спит, она забралась на кровать, прикрываясь краем оставленного одеяла, но в мгновение ока попала в его мягкие, жаркие и страстные объятия. Он давно уже поджидал её и набросился, словно зверь из засады. Водоворот наxлынувшиx чувств моментально лишил возможности рассуждать, и она всецело отдалась сладострастному порыву. Сплошной радостный восторг, непередаваемое ощущение долгожданного счастья, наивысшего упоения и блаженства. Наконец-то свершилось то желанное, что давно уже пыталось прорваться из самых глубин естества.


Проснулась Лара от нежныx поцелуев и аромата кофе. Комнату заливал солнечный свет, и ощущение безмерного счастья заполняло всё вокруг.

- Не изволит ли сеньорита выпить чашечку кофе?
- Изволит. И с удовольствием, - сказала Лара, отпив глоток. - Спасибо.
Снова поцелуи, объятия и страстные минуты упоительного блаженства. Потом они приняли душ и собрались перекусить. Тут в дверь стала ломиться Светка. Она была весела и голодна.
После завтрака все снова катались, вместе обедали и ужинали, танцевали и развлекались.

        Теперь Светка со своим другом оставались в этой комнате, а Лара с Куликовым ночевали в его люксе.


Незабываемое время блаженного счастья! Как всё непостоянно и преходяще! Лара понимала, что это всё скоро  кончится. Её болезнь всё явственнее давала о себе знать и грозила в скором будущем инвалидностью. Она с трудом держалась на лыжах, падая каждый день по несколько раз. Это начинало бросаться в глаза, и она прекратила свои катания,  отшучиваясь по этому поводу.

         Куликов, несмотря на некоторое высокомерие, оказался хорошим человеком, он был мягок и уступчив, нежен и ласков. Лара чувствовала, с какой неподдельной теплотой и любовью  он  обнимает её даже во сне. Она же постоянно подшучивала над ним, подкалывала, даже слегка издевалась. Но в то же время, прижимаясь к нему, такому любимому и родному, с трудом сдерживала рыдания из-за невозможности быть с ним всегда, от неминуемой разлуки.

          Она была уверена, что не имеет права навешивать на Куликова свои проблемы и, чтобы не усложнять отношения, решила ничего ему не говорить. Но он всё же чувствовал, что что-то не так. Может быть, он замечал, что Лара, издеваясь над ним на словах, смотрит на него взглядом, совершенно не соответствующим этим словам, взглядом, полным любви, да ещё с примесью боли.    Он  недоумевал, но, тем не менее, привязывался к ней всё больше и больше.

           В последний день Лара с особым отчаянием издевалась над ним, и он, не выдержав этого, сказал:
- Ну, зачем ты так? Я ведь к тебе с самыми серьёзными намерениями. Я бы хотел не расставаться с тобой никогда.
- Что? Замуж что ли? – переспросила она.
- Ну, да, - подтвердил он.
- Да упаси меня Бог, Юрочка, выйти за тебя замуж! – заявила она.

           Ей было очень тяжело,  но она считала,  что  так будет лучше. Ей не хотелось усложнять его жизнь  и  уж  тем более становиться  обузой. Он такой чудесный, красивый, талантливый! Что он будет делать,  если ей станет совсем плохо? Вряд ли это принесёт счастье ему, а значит и ей. А здоровье катится под горку, будто на лыжах. Даже без остановки. На лыжаx бегать она уже не может, да и без лыж уже не твёрдо держится на ногаx. Врачи говорят, что рассеянный склероз, не старческая забывчивость, а в будущем параличь и тяжёлая форма инвалидности. Зачем такая жена?  Пусть  лучше  он  помнит  меня  здоровой, красивой и весёлой.

            На  следующий  день они расстались. Лара дала Куликову несуществующий адрес и телефон, предупредив Светку, чтобы не проговорилась. Прощание было очень трогательным. Они долго и нежно целовались и объяснялись друг другу в любви. Она плакала, он вытирал её слёзы и обещал сразу же позвонить, а Ларе от этого становилось ещё хуже.

          Года  через  3 - 4  он  женился  и  переехал  в  Санкт Петербург, потом, кажется, заграницу. Лара тоже вышла замуж за человека,  который всё знал о её здоровье. Они прожили с ним несколько лет.  Когда со здоровьем стало совсем плохо,  - она ушла от мужа сама.  А о Куликове больше  ничего не слышала.   Может и правда, не надо было с ним так. Но, как же было поступить иначе?

24.08 2006.   01час.00мин.   
 
  Я  –  ковыль   степной.
Меня   ветер   гнёт,
Меня   солнце   жжёт.
Жизнь   –   круговорот.

Но   вступаю   я
В   поединок   тот,
Хоть   известно   мне
Крепко    наперёд,
Что   не   зеленеть,
Не    благоухать   –
В   знойных   мне   степях
Пухом   белым   стать.
Бородой   седой
В   сторону   смотреть,
Покорясь    ветрам,
Тихо    шелестеть.

Я  –  ковыль   степной!
Это  –  жребий   мой!
Семена    мои
Улетают   в   зной!
Улетают   в   сушь,
Улетают   в   глушь,
Белой   пеленой
На   простор   земной.
Я  –  ковыль   степной!
Лариса Наталенко