Синева Души

 «Синева души»

Глава 1.

     Думала ли я о смысле жизни? Да, но не сразу. Это пришло ко мне немногим позже. Тогда во мне лишь все зарождалось. Где-то глубоко в подсознании. Это происходило в удивительное время с чередой странных событий, хотя начиналось все вполне обыденно.
    На порог ступило новое тысячелетие, и с тех пор прошло пять месяцев. Мне тогда было всего лишь 14 лет, и я заканчивала восьмой класс.
    Мой отец постоянно напоминал мне, что нужно думать об выпускных экзаменах и наконец, выбрать колледж, хотя до экзаменов оставался еще целый год. Он настаивал на мед. училище, потому что моя тетя Марта, училась в нем и у нее остались связи. Еще было педагогическое училище. В нем училась моя мачеха Жанна. У нее тоже были связи и даже больше, чем у тети. Но моя тетя была порядочной женщиной, а вот Жанна, за нее я этого не могу сказать. Знаю, так думать не хорошо, но это мое мнение. Мачеха так легко заполучила отца, так быстро все прибрала к рукам, что я даже не успела опомниться. Мало того, они с отцом создали создание, которое называется Лиза. Оно младше меня на четыре года, но с первых своих дней уже заявило на свои права.
     Почти сразу я лишилась своей комнаты. Меня как ненужную старую вещь выкинули в шестиметровую кладовку без окна, где поместились только моя кровать и шкаф, доставшийся мне от моей покойной матери. Я хранила в нем все свои немногие вещи. Жанне этот шкаф ужасно не нравился. Она хотела  его выбросить, но я вовремя подключила отца. Хотя бы в этом он мне помог. Отцу нравился этот шкаф, и потом, это было единственное в доме, что напоминало ему о первой жене. Ведь Жанна поменяла полностью всю мебель в нашей трехкомнатной квартире и вещи матери как «старое прошлое» раздала бедным людям. Она наверно думала, что поступила благородно, а я думаю, что просто хотела избавиться от духа бывшей хозяйки этого дома. И поэтому ужасно ненавидела меня, так как я была частью Флоры (так звали мою мать). 
    Сначала ненависти мачехи я не замечала и по детской наивности пыталась полюбить Жанну. Но от нее я не видела никакой доброты и тепла. Все было лишь условно и фальшиво. Мачеха никогда не сможет меня полюбить. Нельзя кого-то полюбить, если не хочешь этого. Неудивительно, что я быстро перестала хотеть полюбить и свою наполовину сестру. Сколько раз это мелкое и злобное создание выводило меня из себя, кто бы знал! Оно ломало мои игрушки, рисовало в школьных тетрадях, и постоянно дралось со мной. Что бы это создание ни делало, мне всегда доставалось за него. А если я ее могла ушибить или оцарапать случайно, то пощады мне не было. Отец брался за ремень.
     Когда мне только было три года, мое сознание запомнило доброго  и чистого человека, от которого всегда пахло вкусными пряностями, и который носил даже дома шапку шеф-повара ресторана, когда готовил. Конечно, я не могла вообразить, что такой человек может в одночасье зачерстветь как двухнедельный черный хлеб и даже озлобиться на меня. Но детям свойственно идеализировать родителей.
    Я также не могла вообразить, что однажды вечером, после прочтения сказки «Алиса в стране чудес», моя мать уйдет и больше никогда не вернется. И что после этого, примерно через полгода мой отец женится, и моя жизнь станет такой, как сейчас.
    Я не уверена ни в жизни, ни в себе, ни в том, что у отца осталась любовь ко мне, ни в чем-либо другом. Я не знаю, кем мне быть и чем заниматься, словно мне все равно. Все равно, потому, что чем бы я не занималась, мне все равно бы сказали, что я недотепа, тупица, что все уже давно чего-то добились и имеют успех, а я нет. Но мне всего лишь 14! Какое кто имеет право мне так говорить! Разве что это постоянно твердит Жанна, но я на нее не обращаю внимания. Она для меня не авторитет, на нее я не ровняюсь и как говориться: на нее «забила». Пусть думает что хочет, а я все равно сделаю все по-своему и добьюсь еще чего-то в жизни. Правда, я не знаю пока, каким образом это будет.
    У меня не пропадает ощущение, что я чего-то очень долго жду в жизни. Но как понять что это? Я не уверена хорошее это что-то или плохое, но я чувствую, что оно должно произойти, это что-то должно случиться рано или поздно. Честно, сказать, я иногда терзаю себя этой загадкой, а вместе с ней начинаю размышлять о разных вещах и незаметно для себя искать уединения. Моя комната, точнее кладовка для этого мало подходит, в ней я чувствую себя уныло и мрачновато. Если долго просидеть в ней, то может стать казаться, что стены и потолок сжимаются и давят на тебя, а еще здесь ужасно душно летом и невыносимо холодно зимой. Повторяюсь, окна нет, батареи, кстати тоже. В таких условиях жить нельзя, только сходить с ума. Наверно, Жанна на это и рассчитывала. Но я сильнее ее, хоть она думает иначе. Она знает, что я ненавижу школу, потому что с ней у меня связаны одни неприятности, а также, что дом  у меня тоже не вызывает никакой радости. И по ее мнению, эти два обстоятельства должны давить на меня, подавлять и подчинять.
     Однажды  меня чуть было не сломило это иго. В какой-то момент я решила смириться со всем и просто жить, как все живут. Правда, тогда моя жизнь не казалась мне такой уж ужасной. Но вскоре в 12 лет, когда я впервые ощутила себя не девочкой, а девушкой, то у меня внутри и появилось это «что-то», никак не дающее покоя, но из-за которого я собственно еще могу бороться за право своего существования. Другое дело, какова же у этого существования цель? Для чего я есть в этом мире? И что есть мир? Эти и другие вопросы постоянно стали донимать меня.
     Как странно, но если взглянуть на моих друзей и одноклассников, то я не вижу в них того же, что есть во мне. Будто это «что-то» вселилось только лишь в меня и ни в кого другого. Я не нахожу ни одного человека, который хотя бы взглядом мог бы мне сказать, что он такой же как я, что у него тоже есть «что-то».
    Сидя на уроках в классе, я наблюдаю за всеми, словно за муравьями. Все подчиняются некой системе, но я почему-то в нее не вписываюсь.
    Я, как и большинство в классе, делаю вид, что учусь, дурачусь и прочее, но это только внешне. Внутри, мне кажется, я совершенно другая, и я могла бы не делать тех вещей, которые я обычно делаю, потому что все делают это или хотят, чтоб я сделала или потому что так заведено делать, привычно.
     Вот, например, на уроках географии и биологии мы классом больше дурачимся, чем на уроках алгебры и геометрии, потому что достать Аллу Олеговну легче, чем Зою Денисовну.
     Или вот некоторые специально не делают домашнего задания, так как можно будет все равно списать у «сладкой парочки» - так мы называем двух ботаников, которые отлично учатся. У них даже имена созвучны Женя и Сеня, если по-простому их звать, вместо Евгения и Семен. Мало того они носят похожие очки, одеваются старомодно и сидят всегда вместе. Никто наверно не удивится, если они и вправду поженятся, когда вырастут. Так вот, можно было бы и сделать домашку, если есть время, но зачем его тратить на это, раз есть и ботаники? Так думают многие. Даже ботаники согласны с тем, что должны давать списать, просто потому что так было всегда, так сложилось.
     Еще пример, у нас в классе есть «Мари» или «Мерилин» как она себя сама зовет. На самом деле это Маша Потапова.
     Просто однажды она перекрасилась в блондинку и стала воображать себе, что похожа на саму Мерилин Монро. Мари старалась вести себя как Мерилин, хотя, по-моему, сходство со звездой было не особым. Скорее Мари вела образ тупой блондинки. Она пародия, карикатура, но не копия сексапильной киноактрисы 20 века. Я так считаю, потому что видела не один фильм с участием Монро, и честно скажу: у нашей Маши нет с ней ничего общего. А что было бы, если бы Маша была бы сама собой, не играла на публику, она же может этого не делать, я знаю, как и многие другие могут просто, если не уничтожить систему, так ка это невозможно, то хотя бы изменить ее. Но никто этого не делает.
     Как сказала бы наша биологичка: «эволюция всегда идет своим ходом и никто не в силах ей помешать, даже генетики, природа все равно возьмет свое». Да, верно сказано. Человек может думать разумом, что с ним все в порядке, а его сердце или душа утверждать обратное.
     Вот человек пытается успокоиться, вроде и проблем никаких особых нет, которые его разум не смог бы решить, а он внутри аж разрывается весь. Почему? Если разум на это не дает ответа, то значит, это его природное так над ним шутит.
    Я где-то услышала фразу: «человек – существо биосоциальное». Наверное, запомнилось на уроке обществознания. Там я обычно нахожусь в полусне. Но суть не в этом. А в том, что человек есть часть природы и того мира, в котором живет. Причем я пошла дальше и придумала, что человек постоянно ведет сам собой войну, он вроде хочет отойти от природы, но не в силах ее бросить, словно они связаны вечным брачным контрактом, нарушив который, человек не сможет быть больше человеком. Также и наоборот, уйдя от всего разумного, от общества, и отдавшись полностью природе, человек не сможет быть полноценным человеком. После этого, я почему-то представила себе Маугли из мультика.
     А если человек вырос и сознательно ушел от всех, отказался от многих вещей, то, как он сможет выжить, скажем, в дикой природе не имея за плечами ничего и никого? Поначалу никак не могла представить себе такого человека, разве что ети или снежный человек, как еще называют таких людей, которые живут где-то во льдах от остального мира и  будто не хотят показываться. Но потом … представила себя.
    Мне иногда хочется уйти от всех и просто побыть одной. Иные наоборот, ищут себе компанию, друзей, а я не стремлюсь к этому.
    Уж если кто хочет стать моим другом, настоящим, а не как мои «друзья» Витек, Димон и Вован, то он должен будет пройти проверку дружбы, выдержку временем, проверку на прочность.
    Я не зря упомянула моих «друзей». По большому счету у нас с ними нет ничего общего, кроме того, что мы выросли во дворе вместе, играем в футбол иногда, и смотрим его по телевизору, да, и курим.
    Вообще я не люблю курить, у меня нет такой явной зависимости от сигарет, но если мне предлагают, то я не отказываюсь, хотя я могу это сделать. Но тогда остальные сильно удивятся, а я не смогу им объяснить правильно такого поступка, никто не поймет, а я лишь только выделюсь, выбьюсь из системы.
    Если бы я знала точно кто я, что мне делать и как жить дальше, если бы я разгадала внутри себя этот «тригонометрический логарифм души» (наконец-то нашла этому «что-то» подходящее имя), то возможно мне было чем ответить в случае чего. Да, мои «друзья» сильно смахивают на гопников и  меня приравнивают к ним, но это лучше чем быть никем. Чувствовать себя изгоем хуже всего.
     Вообще, у меня были неплохие «друзья», если обрисовать их в общих чертах, они веселые, но они правда ленивы и любят бездельничать, что только подтверждает домыслы соседей насчет их гопоты. Но, увы, они не смогут выручить меня из какой-нибудь тяжелой ситуации. Собственно они и создали такую ситуацию.
    Однажды на нас напали настоящие гопники из соседнего района, потому что мы сидели, как оказалось, на их площадке, т.е. на их территории.
    Сначала Димон подумал, что мы сможем справиться, и мы остались.
     Соседские парни восприняли это как вызов и напали на нас. Но мы быстро справились с ними. Гопников было всего трое, а нас четверо.  Дралась я хорошо, практически как сам Димон, самый сильный из нас. Но потом вместе с побитыми нами парнями пришли их огромные и злые старшие друзья. Мы бросились бежать. Вован и Витек убежали дальше всех. Мы с Димоном от них отстали, и нас нагнали.
    Хоть я и дралась как мальчишка, но бегать как он не умела быстро. А Димон был настолько прокуренный, что прямо чуть не задохнулся в беге. Я звала на помощь Витька и Вована, но видимо, они струсили. Был момент, когда я могла бы вырваться и убежать, но я не могла просто так бросить Димона в беде, его бы просто убили бы. Меня саму сильно избили, но я из последних сил пыталась защитить его, пока один из наших противников, главарь сей банды, не сказал, чтоб нас не трогали. Я поразилась, как спокойно он это сказал, и как в один момент драка прекратилась.
    - Как тебя зовут? - спросил он.
    - Черный Череп - ответила я, захлебываясь кровью
    - Даааа?! - главарь сделал удивленное лицо – А мне кажется, что Черная Ключица! Среди нас девченка в штанах!
     Все просто раскрыли рты. Меня внешне было не отличить от парня, не знаю, как главарь разглядел во мне девушку.
    - Я тебя отпущу. Бить девченок не в моих правилах, но скажи, как же ты так можешь? Почему ты его защищаешь? Он что твой парень? - спросил главарь.
    - Нет, он мне не парень - ответила я – он мне брат.
    - Брат? - удивился главарь – что-то вы рожами друг на друга не похожи, не ври мне!
    Тут я набралась смелости и сказала:
- он мне такой же брат, как и вы все друг другу, а брат за брата должен вступиться, и я не уйду, пока вы не отпустите нас обоих! Хоть я, черт возьми, и девченка!
    Тут главарь внимательно посмотрел мне в глаза. Настолько серьезно, насколько смотрела я на него, полная решимости. Я вдруг разглядела в нем что-то такое особенное, что никто кроме меня и его самого никто не мог видеть. И казалось, он тоже видел мое «что-то», так как мы все поняли друг о друге без слов, лишь при взгляде. Но его «что-то» было не тем, что было у меня, и я засомневалась в нем. Это было не тем, что я искала, но очень похоже.
    Главарь он сделал «знак» своим.  «Свои» в момент его поняли, и нас с Димоном оставили в покое. А потом пришли Вован с Витьком. Они типа не слышали, как я кричала им вслед, потому и удрали так далеко. Нет, все слышали, я была уверена. Просто испугались. Трусы! О, как я возненавидела их! Жаль, что тогда я не могла показать свою злость, слишком ослабла. Даже не сразу заметила, что у меня до сих пор шла кровь из носа. А эти двое даже не помогли мне подняться! Речи, чтобы проводить меня до дома не было. Они лишь помогли Димону, но только потому, что его побили больше.   
    Мои ноги еле тащили побитое тело по улице. Люди от меня шарахались, как от чудовища. Никто даже не пытался мне помочь. Домой я «пришла» под вечер.  В то время мой отец был в отъезде, а Жанна и мелкая шатались по магазинам, тратя отцовскую зарплату. Просто повезло, что никого не оказалось дома, и никто не стал задавать мне глупых вопросов. Я со скоростью стала снимать с себя грязную одежду. Чувство как будто после преступления. Затем пошла в ванную. 
    Честно сказать, в зеркало страшно смотреть. Я действительно была похожа на чудовище. Низкорослая, сутулая, крепкая фигурой, смахивающая больше на парня. Даже в свои 14 у меня до сих пор была слабо развита грудь, когда у остальных девушек моего возраста все бурно разрослось и процветало. Что уж говорить о грубых руках с короткими ногтями и грязью под ними. Короткая стрижка даже с длинной челкой все равно выходила по-мальчишечьи. Стыдно признаться, но я не брила ноги и считала для себя это естественным. Да и смысл мне их было брить, если я постоянно в брюках, а в бассейн я не хожу. Эдакая девушка-пацан или пацан…
     Вот если бы я родилась парнем, все было бы точно по-другому! Точно-точно! Я бы такое бы вытворяла! А уж, каким бы я красавчиком была бы! Ух! Это для девушки у меня грубые черты, а для парня очень даже неплохие. Все девченки от меня бы с ума посходили.
     Но природа, наверно, нетрезвой была, когда меня создавала. Иначе, зачем мне так портить жизнь человеку? Как она могла так ошибиться? Неужели она не видела, кем я должна была родиться? Как же я с этим проживу всю жизнь? И зачем она вообще мне такая нужна? В чем ее смысл? Вечные, вечные вопросы. Они постоянно преследуют меня. Куда бы я ни пошла, они всегда со мной, мне от них никак не убежать. Я пытаюсь отвлечься, забыться, но тщетно. Ни физически, ни мысленно я бегать быстро не умею. И там и там меня бьют. А за что? Что я такого сделала? Никто и ничто не может мне объяснить этого. Просто так получается. А за просто так кто-нибудь когда-нибудь ответит, и если не в этой жизни, так в следующей. 
     Вдобавок, ко всем бедам мне стал сниться очень странный сон, в котором я смотрю на себя со стороны, но чувствую все происходящее, как будто от своего лица.
     В последнее время это становиться страшно реалистично, что лишний раз не хочется засыпать. Иногда, правда, я забываю, что мне снилось. Иногда долго не могу забыть, как ни стараюсь.
     Это сон и не сон. Так необычно, что я даже сомневаюсь что это вообще. Похоже на страшную сказку и в тоже время не сказку. Но оно есть, так же как и мое «что-то», которое я так тщетно пытаюсь осмыслить.

Сон 1.
   
    Темно-синие волны в кровавом свете бледной луны неслись вдаль от леденящего душу холодного ветра.
    Темная сила проникла внутрь моря, и оно безответно стонало со всех сторон, словно впервые почувствовало в своей глубине необъяснимую страшную боль, ту боль, которая разрывает сердце, но оно еще продолжает биться.
     Тяжелое небо грозно смотрело вниз, и под этим покрывалом мрака все живое испытывало страх.
    Некуда было деться тем, кто еще не утаился от роковой зловещей ночи, и поэтому всякий преклонялся перед ее могуществом, а затем отвергнутый пал в морскую бездну, и приходила Смерть. Мрачная и безжалостная Смерть следила за тем, чтобы ничто живое не ускользнуло из-под ее могильного взора. Ее бесконечно острая серебряная коса была видна на каждой морской волне, то исчезала, то появлялась вновь, разрезая не в чем неповинную воду. Сумасшедшие волны бились об высокие скалы, умирали, но воскрешались вновь, не находя себе покоя. Весь скалистый берег истекал морской кровью, которая, попадая вглубь раковин, вытекала оттуда багровыми слезами. Смерть горделиво любовалась своею работой.
     Но сегодня все же кое-что ускользнуло от ее взора. Оно было очень маленьким и неприметным по сравнению с просторами моря, что Смерть обошла это стороной. В конце концов, она устроила настоящую бурю и потопила целый корабль, так что от него не осталось и воспоминания.
    Смерти лишь оставалось уступить место Скорби и проверить, надежно ли море похоронило осколки корабля и тех, кто был в нем. Такова была расплата моря за свою вечную жизнь.
    И вот, небольшой серый скалистый Остров  понял, что вновь остался в одиночестве и поэтому его деревья в порыве грусти и отчаяния устроили вместе с ветром настоящую истерику. Он много лет был одинок и никак не смог с этим смириться. Правда иногда к нему прилетали перелетные птицы, но через некоторое время бросали его, и Остров чувствовал себя вновь покинутым. От одиночества он сходил с ума и стремительно старел: раскалывался и покрывался плесенью. Он столько раз умолял Смерть оставить ему ну хоть кого-нибудь, чтобы ему было не так больно одному, но не дождавшись очередного ответа, окончательно отчаялся и решил надолго уснуть. Поэтому Остров совсем не заметил, как к его скалам прибилось что-то маленькое и сине-бледное, а главное – живое.
    Этим живым была девушка. Она всю бурю продержалась на деревянном бревне, которое отделилось от корабля. Она несколько раз теряла сознание и чуть не захлебнулась в воде, когда большая волна накрыла ее с головой.
Обессиленная и напуганная она продолжала обхватывать бревно, не чувствуя при этом своих рук. В глубине души в ней шла борьба: либо сделать над собой усилие и выжить либо не делать и умереть.
«Я слишком слабая, мою грудь разрывает от боли, у меня раскалывается голова и в ней становится темно…сколько мне мучится? Надо покончить все разом. А если, если превозмочь себя, берег ведь рядом, только такой острый и высокий… не хочу умереть в муках…» - так думала та девушка.
    Все же она выбрала жизнь. Она ухватилась за торчащий из края берега толстый корень дерева одной рукой и попыталась схватить его второй, но от возникшей тяжести корень треснул, бревно выскользнуло из-под нее, а она сама повисла на корне почти с головой в воде. Ей не хватало ни сил, ни воздуха. Наконец, девушка погрузилась в темные воды.
    Но на ее счастье с ней было великое желание жизни. Оно возникло в самый последний момент и помогло ей вынырнуть. Немые человеческие руки цеплялись за острые камни, которые рвали одежду и ранили кожу, но тело все терпело и медленно продвигалось наверх.
    Уже на берегу девушка почувствовала разом и радость сохраненной жизни и возникшую вновь нестерпимую боль. Бедняжка стонала и заливалась слезами. Теперь, когда все было позади, она подумала, что лучше бы ей было умереть, чем терпеть такие муки. Она все лежала на животе и не могла пошевелиться, так боль усиливала свою симфонию. Тело содрогалось, оно потеряло много крови. Теперь силы точно покинули его.
    Возникший из ниоткуда душный туман сжалился над наполовину безжизненным тельцем и усыпил его.
 
Глава 2.

     Первые две недели я не ходила в школу. Боялась, что кто-то заметит мои синяки и начнется допрос. Из-за этого приходилась дома врать. Я просто уходила утром, и все думали, что учиться, а я прогуливала занятия.
    Я была слишком самоуверенна, что найду отмазку в случае, если обман раскроется. Однако за две недели я так ничего и не придумала. Посоветоваться было не с кем. Вована и Витька не хотелось видеть, убить в лучшем случае. В худшем, не знаю, что бы было, но мне представлялся адский котел с кипятком. Вот бы их туда на вечные муки предателей!
    От Димона ни слуха, ни духу. Звонить боялась, не хотела, чтоб об этом знали. Ведь домашние Димы могли меня привязать к чему угодно. Особенно я боялась его истеричной матери, которая на всех подавала в суд. На всякий случай у меня и моих «друзей» была договоренность. И если что-то случиться экстремальное, то ни один не признается в том, что был рядом с другим. Так будет лучше в интересах каждого. Я как-то прочла случайно, что за коллективное преступление дают всем больший срок, чем одному. Поэтому у меня и родилась эта идея. С моей стороны все было честно. За  других можно только гадать, и это нервировало.
     Я спросила у дворовых ребят, не знают ли они чего про Диму. Оказалось, он в больнице, а его мать сама не своя от этого. Еще узнала, что про меня спрашивали пару раз те самые гопники, которые нас избили. Но дворовые ребята меня не выдали, не в их интересах. Так мне передали. Но на самом деле кто-то давно проговорился. Я это шестым чувством чувствую. Не могут же быть все нормальными людьми, обязательно появиться  какой-нибудь предатель, который будет рад несчастью и мучениям человека.
    Так я стала бояться  собственный двор. В любом уголке меня могла встретить та банда. Да, главарь гопников отпустил нас, но до этого он изрядно поиздевался. Он может передумать, если захочет. Бывает, что просто надо подраться с кем-то. Тогда-то вспомнят нас в первую очередь. Но может это не так, и я зря опасаюсь. Может тот парень хороший человек. А может мне просто тогда так показалось. Все могло измениться в любую сторону.
    Я старалась уходить утром как можно раньше, когда все спят, а приходила около семи вечера. В то время во дворе обычно сидят бабульки с внуками и семечками. Их любимый сериал начинается только в восемь, а с семи им делать нечего, вот они и высовываются из дома. Мне нужны были свидетели. Я и вправду надеялась на худшее. Да, раньше у нас были различные драки во дворе и за его приделами, но это было все как шутка, все дрались больше на спор, или чтоб повысить авторитет. А те гопники не шутили. Это было сразу ясно.
     Все две недели я то и дело пряталась. И искала место, где было бы полно людей. На всякий случай ведь можно затеряться в толпе. Желательно, чтобы среди этой толпы не было знакомых из школы. Никто не должен обо мне не проболтаться. Но главное, нужно было такое место, где бы гопники точно не появились ни за что.
     Сначала, я подумала, что можно проторчать в каком–нибудь музее или библиотеке. Гопники туда точно не пойдут, но могут зайти знакомые из школы. Отпал также торговый центр. Там как назло сезон распродаж открыт. Потом я думала о парке, и даже о крыше какой-нибудь высотки. Но не факт, что там никого не будет. И, в конце, концов, я решилась пойти на кладбище. Там-то точно никого и никто не проболтается.
      Кладбище называлось «Красненькое». Название произошло от речки «Красненькая», которая находится относительно недалеко от самого кладбища. Речка давно «похоронена», так как в нее сбрасывают мусор. Фактически превратилась в районную свалку. Власти о ней давно забыли.
Кладбище было старым, но с каждым годом возрастало и постепенно подбиралось к воде. За рекой был лес. Он не был еще таким мертвым как речка, но он явно болел неизбежной тяжелой болезнью. От него веяло плесенью и сыростью. Туда даже по грибы не ходили, потому что грибы были по большей части червивые. А еще поговаривали, что маньяки там водятся. И действительно, иногда находили мертвые тела в лесу, а убийц нет. Они будто исчезали, как духи, сделали свое дело и растворились. Только трупы могли подтвердить об их существовании.  В общем, лес мне представлялся гиблым местом. Со своими «друзьями» я не совалась туда, надеюсь, и другие не будут. Правда, у меня сохранилось и хорошее воспоминание о лесе с раннего детства как о чем-то хорошем и светлом, но это было очень давно. Мир изменился. Я должна не забывать это. На всякий случай у меня был теперь с собой складной нож.
     Еще я перестала стричь ногти, так на всякий случай. Содранная кожа под ногтями ведь может дать ДНК анализ, чтоб упростить работу криминалистам. Мда… я и правда надеялась на худшее.
     А что мне оставалось делать? Сказать все отцу, Жанне, чтоб вынести еще одно унижение? Или настукачить в милицию о нападении, составить фотороботы и т.д., а потом все равно еще больше следует ождать неприятностей. Нет, надо было придумать что-то еще или просто выждать чего-то, говорят ведь, что со временем все проходит, может и обошлось бы. Я ни в чем не была уверена. 
     Ходила-бродила первое время по кладбищу просто так, чтоб только ходить. Иногда сидела на скамейках, но мысли на сей раз не приходили мне в голову. Я все-таки сумела от них спрятаться. Никогда бы не подумала, что это будет на кладбище. С тех пор, как умерла моя мама, я старалась обходить кладбища стороной. Мне до того было больно осознавать ее смерть, что на каждом кладбище виделась ее могила. Но мама была похоронена не здесь, не на «Красненьком», и даже не в этом городе.
     В день, когда мама прочла мне сказку «Алиса в стране чудес», что-то случилось. Родители серьезно поругались. Между ними давно все было кончено. Но они решили обмануть меня и провести последний вечер семьей, которая давно развалилась. Отец торопил маму к уходу. Она еле сдерживалась и делала вид, что все хорошо.
     Но вот, мама дочитала мне книгу до того места, где Алиса впервые встретилась с чеширским котом. Затем закрыла ее, и сказала, что когда-нибудь я также как Алиса могу увязаться за казалось бы симпатичным кроликом. Однако его следует остерегаться, потому что он может завести в ужасную нору, из которой без страданий не выбраться. Хорошо, если будет рядом чеширский кот. Тот хоть и сам по себе, но сможет дать дельный совет, благодаря которому будет легче выбрать путь из страшной кроличьей норы. Когда это услышал отец, то стал страшно ругаться. Мама ушла с вещами, громко хлопнув дверью в ответ. А я заплакала. Это было сильным потрясением.  При мне родители никогда не ругались или старались не ругаться. Не лучшее воспоминание для трехлетней девочки.
    Потом я все время спрашивала папу, когда придет мама. Папа мне отвечал так, что когда мама сама была раньше как Алиса, то она ему очень понравилась и он пригласил ее к себе в дом и стал устраивать для нее такие чудеса, которые она только ни пожелала. Но вскоре маме-Алисе наскучили чудеса кролика-папы. Она сказала, что он сумасшедший и она от него уходит. Кролик-папа как мог пытался удержать Алису-маму, но ничего не помогло. И если бы не один смазливый чеширский кот, то она бы еще может осталась.
     Через некоторое время пришла весть от мамы в виде письма. В нем было написано, что она нас ужасно любит и скоро вернется, как только уладит кое-какие проблемы. Папа был обрадован письму, это было видно. Хотя родители поругались и расстались, все равно продолжали любить друг друга.
    Иногда отец брал ее фотографии или оставленные вещи. Наверняка он думал о ней. Но мама не приехала в назначенный день ни после него. Отец сказал, что наша мама-Алиса опять обманула старого кролика.
     Он прождал маму целый месяц. Ему трудно было возиться со мной. Поэтому к нам пришла мамина подруга, которая любезно согласилась помочь. Прошел еще месяц, а за это время мамина подруга стала появляться у нас чаще и чаще, а потом и вовсе заночевала. Что говорить тут, жить осталась насовсем, и меня притеснила, да, и родила себе подобное создание. Но отец серьезно ошибся на счет мамы, как потом оказалось.
     Однажды почтальон принес нам только что почту в почтовый ящик.
Я дотянулась до ящика и своей маленькой рукой вытащила несколько писем. Одно мне показалось необычным, и я понесла его папе. Мне было тогда около 6 лет, и просто хотелось похвастаться, что я сама достаю почту.
     Папа, вскрыв конверт, изменился в лице, а затем закрылся в спальне и не выходил оттуда целый день. Оттуда доносились странные звуки и всхлипывания. А потом отец вышел и подошел к Жанне. Ни слова ни говоря, он ударил ее по лицу. Был ужасный скандал.
    Оказалось, что мамы давно нет в живых, а Жанна это скрыла от отца. Тогда мачеха была беременна. Она боялась рассказывать правду, не зная как поведет себя отец. Жанна оправдывалась. Клялась, что собиралась рассказать все потом. Но отец громко и отчетливо кричал «как можно забыть про смерть?! Как можно забыть про смерть?!»
    Раньше Жанна меня просто недолюбливала, а с того момента стала откровенно ненавидеть. Ведь письмо то достала я. И Жанне не удалось его спрятать.
    Но прошло совсем немного времени, и все пришли к примирению. Наверно в тот момент отец понял, что все было и так уже кончено. Смысла нет дальше ругаться.  Потом он сказал про маму, что она выбралась из кроличьей норы, но вдруг неожиданно попала в другую на небо. Там нет никаких чеширских котов и кроликов, поэтому ей там спокойнее как дома. Я понимала, отец хотел сказать мне о смерти, но сделал ее сказкой.
    А может, мои родители и жили раньше как в сказке. Почему бы мне не поверить в это? Я и так ни во что не верю. Даже в Бога.
    Мое чувство веры сидит во мне и ждет своего идола, ждет и ищет, кому бы или чему поклониться. Но вся беда в том, что она никак не может сделать выбор. Плюс еще этот «тригонометрический душевный логарифм» издевается надо мной как может. Такое чувство, что вся моя жизнь какая-то «парабола», которая непонятно куда направлена, и которую я решаю и решаю без остановки.
    Я не зря сравниваю свою жизнь с алгеброй. Алгебра для меня непонятна и я ненавижу ее. Она очень скучная и нудная. Зачем нам ее до сих пор преподают? Может я еще бы терпимо бы отнеслась к этому предмету, если имела хоть какие-то нормальные знания о нем. Самой мне очень трудно понять решение задач, систем и прочей алгебрной ерунды. Никто мне в этом не помогает и не объясняет. Отец и Жанна вечно заняты, алгебраичка наша постоянно кричит, когда кто-то «не понимает элементарных вещей», а когда подходишь к ней с вопросом, то и послать может. Вот что алгебра с людьми делает, вот до чего может довести. Но иногда я забываюсь и начинаю стараться, но мои усилия стабильно оцениваются на «три», редко «три с плюсом», словно мне дают понять, что у меня никогда не будет «четыре» и уж о «пятерке» мне не мечтать. А раз мне сказали, что у меня «мозгов не хватило для такого упражнения» и я списала его у кого-то, хотя я собственноручно его сделала! Да еще «два» поставили за старания! Это несправедливо! Ненавижу Зою Денисовну! Она всегда строит из себя театралку около доски, часто не по теме, а еще чаще так быстро, что вообще не разобрать.
    Однажды я нарисовала на уроке алгебраичку в виде машины и гаишника со спидометром, который измерял ее скорость слов. Вышло очень забавно.
    Рисунок гулял по классу и поднимал всем настроение. Даже ботаники хихикали, наверно, было очень схоже с оригиналом. Все же у меня была предрасположенность к рисованию. А когда мое произведение дошло до рук самой натуры, то такое началось! Сначала Зоя Денисовна гневно смотрела по сторонам, а потом закричала своим писклявым голосом: «кто это сделал?! Признавайтесь! А если не признаетесь, то больше никто не получит хорошей оценки до конца полугодия! А те, кто знает, кто это сделал, но не скажет, тому я поставлю два, а так как все знают, кто это был, то два будет ставиться всем каждый день, даже отличникам, пока хотя бы один не скажет кто этот моральный урод, раз додумался до такого идиотизма!»
     Все не верили своим ушам, класс никак не мог понять, почему из-за одной такой шутки, на которую другие учителя не обратили бы внимания или вместе посмеялись ей, алгебраичка так взбесилась. Но никто не собирался выдавать меня, никто не хотел иметь неприятностей. Каждый был напуган.
    Однако вместе с обещанными «двойками» в дневнике наступила злободневная реальность, в которую я провалилась вместе со своей шуткой.
    На переменах все обсуждали и осуждали меня. Некоторые игнорировали и не общались со мной. Давление было терпеть не возможно. И на следующем уроке я встала и призналась перед всеми, что я нарисовала эту карикатуру.   Это далось очень нелегко. Я боролась внутри со страхом наказания и перегибалась от неизвестности последствий признания. Но я чувствовала, что поступаю правильно. Остальные же ни в чем не виноваты и это из-за меня всем досталось.
    Зоя Денисовна повела себя странно. Сначала она вышла из кабинета, но быстро вернулась и засмеялась нервным и злобным смешком: «неужели вы не могли выбрать другого козла отпущения? Я ни за что не поверю, что это сделала она. Этот ребенок самая настоящая бездарность. У таких как она не может быть ни таланта, ни способностей. Такие, как она не могут справиться даже с простым умножением!»
     В этот момент «что-то» во мне вскипело и полилось через край наружу. Я точно не помню, что было в этом словестном бурлящем потоке, но мне казалось, что я выражаю всеобщее коллективное мнение по отношению к этой училке, и оно было справедливым.
    Так уж водится, что за свои действия и слова нам, людям постоянно приходится отвечать. Вот я и предстала перед директором как перед судом, а учителя и мой отец были в нем присяжными. Прокурором конечно же была Зоя Денисовна. Все присутствующие о чем-то говорили, порой спорили, а я их не слушала. Не знаю, с какого момента я это престала делать. Я просто смотрела на зеленый ковер на полу кабинета директора, разглядывала в нем затейливый узор. А затем заметила в нем странную прожженную дырку.
     Вдруг мне задали какой-то вопрос, но я его не расслышала. Вместо ответа я сама спросила: «а от чего это у вас тут такая прожженная дырка на ковре?»
     Директор от чего-то побледнел.  Потом стал меня оправдывать и всех выпроваживать из своего кабинета, оставив только алгебраичку и моего отца.
    Отец передал мне слова директора о том, что я очень наблюдательная девочка и нет ничего плохого в том, что у меня есть талант к рисованию карикатур, и что мне следовало бы записаться в изостудию. Я не понимала, почему директор так резко изменил свое мнение. Видимо, что-то на него сильно повлияло вдруг. Но это меня больше не волновало.
    Зоя Денисовна села на больничный. С директором на счет меня она спорить не могла. Ей надо было как-то переварить свое неудобное положение. И алгебру у нас стал замещать другой учитель. Я была этому несказанно рада и подумала, что, быть может, он чему-то научит меня, если к нему обратиться. А может быть, он даже захочет остаться у нас вместо Зои Денисовны. К тому же я собиралась и вправду записаться в изостудию. Мне нравилось рисовать, правда, занималась творчеством не так часто. Я даже решила сделать коллаж из карикатур на учителей и поместить в школьную газету.
    Но моим планам не суждено было сбыться. Буквально через пару дней меня побили. И вот, я была вынуждена прогуливать школу, когда в ней только все начало налаживаться.
    Хоть меня и оправдали, но отец все равно считал, что виновата я и в очередной раз его опозорила. Масло в огонь старательно  подливала мачеха. Она пользовалась любым случаем, чтобы сказать, какая я плохая. Жанна никогда не была и не будет мне за место матери. Она даже этого не скрывает. Жанна навсегда останется просто Жанной, второй женой моего отца. Эх, что бы было, если бы мама не умерла, если бы она приехала к нам, и мы все снова жили вместе! Все тогда было бы по-другому. Все.
     Но пора вернуться к реальности, к тому, что называется «здесь и сейчас». Нельзя же вечно тешить себя иллюзиями.
     Мои первые пребывания на «Красненьком» кладбище дали мне многое.
     Во-первых, я «разгрузила» свои мысли по полочкам и научила себя думать более последовательно, чем ранее.
    Во-вторых, я стала рисовать. В тишине и спокойствии я всецело отдалась творчеству. Сначала я пробовала рисовать учителей, как и планировала, но они мне быстро наскучили. Пропала веселость, вот и карикатуры не получались. Я пребывала в грусти и печали, но мое состояние мне нравилось.
     Как странно было получать удовольствие от того что, грустно. Но в этом было что-то. Опять это «что-то»! Оно сидело во мне и словно говорило, что нужно сейчас делать. Может это оно побудило меня рисовать портреты с могил и воображать жизнь умерших людей?
     Это «что-то» говорило мне, что на самом деле я еще далеко многого не знаю о мире и чего уж там, даже о себе, своей сущности.  И что многие люди даже не пытаются познать тайны Вселенной. Она им не понятна и просто не хочется ломать голову.
    Большинство людей на этом кладбище умерли, так и не раскрыв мир, не разгадав его загадки. Их жизни были обыденны и бесцельны. Они жили, просто потому что надо жить, но ни разу не задумывались о смысле жизни и не сделали в ней ничего особенного.
    Рождение – детский сад или дом – школа – ВУЗ или работа  или армия – новая семья – дети или бездетные – старость – смерть – таков цикл жизни большинства. В промежутках этого цикла может кто-то чего-то и добился, но его старания не принесли особой пользы или значимости. Потому не удивительно, что многих забыли после смерти. Редко можно увидеть живых людей, посещающих могилы. Хотя я могу сделать исключение, так как за день видела троих скорбящих.
    А пару дней после этого я случайно приметила одну мою знакомую. Ее звали Полина. Мы с ней вместе учились в начальной школе и даже были подругами.  Но в средней школе нас разделили по разным классам. Она перестала со мной видеться и общаться. Правда, иногда мы пересекались, но ничего друг другу не говорили, будто вовсе не знакомы.
    Полина шла своими мелкими, но быстрыми шажками. Наверно ей жали маленькие остроносые черные туфли. Сколько раз ее видела, она всегда носила их, как будто другой обуви не существовало. Сама она была тоже полностью в черном одеянии. Не понятно было, что на ней: то ли длинное платье, то ли длинная кофта, а сверху накидка, то ли балахон и шарф, в общем, не разобрать. Но такой у нее был стиль. Она была готом. Судя по ее ажурным черным колготкам, которые она надевала на все праздники и линейки с шестого класса, сегодня у нее был особенный день. И мне захотелось выяснить, в чем же состояла эта особенность.
    Я решила последовать за ней так, чтоб она меня не заметила и держалась на расстоянии. Пришлось прятаться за деревьями и плитами. И даже проползать над могилами, чтобы оставаться не видимой.
    На кладбище очень тихо, ели не считать отдаленный шум города, напоминающий гул. Любая сломанная веточка могла меня выдать.
    Это было очень похоже на то, как кошка крадется за своей добычей. Но вот мышка остановилась у одной из могил, которая располагалась  на границе кладбища. Мышка продолжала стоять, не двигаясь. Я не была уверена, заметила она меня или нет, а может просто так стояла и смотрела на могилу. Это длилось довольно долго. Любопытство взяло верх, и я немного приблизилась, чтобы посмотреть, на что же она такое уставилась. Полина смотрела на могильную плиту, на которой  было написано «Елена Германовна Рай.», потом дата смерти, но довольно затертая, а ниже «Помним. Скорбим».
    В моей памяти тут же всплыло это имя Елена Рай и отразилось неприятными воспоминаниями. Та, чье тело теперь покоилось в могиле, была когда-то лучшей подругой Полины, но умерла год назад. Точнее покончила с собой по невыясненным обстоятельствам. Она просто перерезала себе вены, не оставив никакой предсмертной записки. И Полина, которая до этого только знакомилась с мрачным миром готики, погрузилась в этот мир с головой. Но никто не мог винить ее за это, разве что ее строгие родители. Умерла ведь ее самая лучшая подруга, с которой они не только учились, но и везде ходили и делали все вместе, были неразлучны и вполне довольствовались обществом друг друга, словно другие люди их вовсе не интересовали. Из-за этого про них ходило много разных правдивых и вымышленных странных слухов. Самый, на мой взгляд, вымышленный был тот, что они ведьмы вуду, сатанистки или что-то в этом духе. Так считали, потому что девочки стали увлекаться готикой, которую многие люди воспринимали как антихристианскую религию, совершенно не вникнув в настоящую готическую идеологию. Но были и слухи, куда более жизненные.
    Один из них был таков, что Полине и Елене не нравились мальчики, поэтому они были вместе. На счет Полины я с уверенностью могу сказать, что это было так. Она с детства была влюблена в одного мальчика и сказала мне по секрету об этом, когда мы учились в четвертом классе. Но с той поры прошло достаточно времени, чтобы Полина могла перемениться. Однако я в это не верю. Если что-то и было, то больше со стороны Елены. Если верить тем же слухам, то Елена решила покончить с собой, так как увидела, будто Полина целуется в переулке с каким-то там парнем. Сама Полина все отрицала, буквально все. Про Елену она сказала на следствии, что вовсе с ней не дружила, а общалась чуть больше, чем с остальными. И назвать возможную причину ее самоубийства она отказывается, потому что у нее нет никаких версий. Следователям показалось, что она говорила убедительно. Но те, кто знал эту парочку, по любому заподозрил что-то. Но подозрения так и остались вне ведении. Ни кто не знал, что произошло на самом деле и кого обвинять. И вышло, что просто одна тринадцатилетняя девочка в один ничем не примечательный день просто решила перерезать в ванной себе вены, когда никого не было дома. Ее самоубийство следователи списали на «чрезмерное увлечение сатанистикой». На том дело и закрыли.
    После этого случая родители Полины запретили ей одеваться в черное, кроме школьной формы и траурной одежды, предназначенной для похода на кладбище. В ней я и увидела Полину. Ее родители думали, что если сжечь все темные вещи, выбросить все кассеты и диски с «сатанинской музыкой», разорвать все постеры со стены, то Полина забудет о готике и ее умершей подруге. Ничто не будет ей об этом больше напоминать. Но Полина и без вещей все прекрасно помнила. Для родителей она создавала лишь видимость того, что живет «нормальной» жизнью.
    Сама при первой же возможности снимала с себя маску «нормальности». Даже со спины я вижу, что Полина сейчас сама собой. Вдруг она резко оборачивается и застает меня врасплох. Я застываю на месте. Она узнала меня, хоть я была в кепке и в солнцезащитных очках. Ее глаза смотрели на меня в упор. Вдруг раздалось неожиданно и громко:
    - Хлебникова! Какого… ты следишь за мной?!
Я бы лучше сквозь землю провалилась, чем еще раз взглянула в ее острые зеленые глаза. Ее «что-то» было больше моего, и оно было настроено решительно.
   - Я просто тут гуляю…- сказала тихо я, но к удивлению спокойно, будто это правда. Отчасти это и есть правда.
   - Ты гуляешь там, где я. Тебе не кажется это странным?
   - Нет. Почему мне должно казаться это странным?
   - Ты никогда не следила за мной! Скажи прямо – чего надо?!
   - Мне ничего от тебя не надо. Я просто гуляю.
   - Так ты прогуливаешь, значит?
   - Так ты, значит тоже?
   - Так ты скажешь кому-нибудь об этом?
   - Нет, если ты не скажешь.
   - А с чего мне тратить на тебя мое время?
   - А мне на тебя?
   - Так, хорошо, мы друг друга здесь не видели. Окей?
   - Окей.
    Наступил тот момент, который называют неловкой затяжной паузой, когда люди вроде должны что-то сказать друг другу или сделать, а никто ничего не делает. Так вот неловко и получается. Полина наверно ждала, что я уйду, но я так и стояла на месте. Сама не знаю, чего я ждала.
    Наконец Полина сказала:
  - Уходи.
  - Зачем?
  - А какого… ты тут стоишь как столб?
  - Хочу и стою. Может это тебе надо уйти.
  - Чего?!
  - Того! Почему ты меня прогоняешь? Я тебе не мешаю.
  - Нет мешаешь!
  - И чем же?
  - Ты мешаешь… мне скорбеть.
  - Хочешь сказать, в моем присутствии, ты не можешь этого делать? А если кто-то еще сюда придет, что будет тогда? Ты тоже его прогонишь?
  - Сюда больше никто не придет.
  - Ты так в этом уверена? А если ее родители? Сегодня же ровно год как…
  - Не придут. Они никогда ее не любили. Даже на похоронах не были. Мамаша так вообще «с горя» улетела в Турцию. А папашу на следующий день видели в баре с девицами. Отвратительные личности. Еще хуже, чем мои. Постой, а как ты узнала, что сегодня ровно год? Надпись ведь стерта.
  - Я даже не сомневаюсь, кто постарался, чтоб она была стерта. Но мне странно думать, что ты думаешь, что если надписи нет, нет того, что могло бы напомнить о чем-то, то люди забудут об этом. Я все прекрасно помню и не понимаю тех людей, которые могут забыть о смерти.
  - Так ты пришла…чтобы вспомнить, помянуть?
  - Да, именно так, – мне пришлось соврать. Очень неудобно было, если бы я ответила «нет».
  - Садись, - Полина указала на черную скамью, рядом с могилой.
    Мы сели на нее и долго молчали. Я думала о том, о чем могла думать Полина. Возможно, она мысленно общалась с Еленой. Интересно, где сейчас ее душа? Если верить церкви, то в Аду, конечно. Туда попадают все самоубийцы. Но мне почему-то кажется, что если ее душа не в Раю, то уж точно не в Аду. Где-то еще, может в особом потустороннем мире для неприкаянных душ. Ад – это уж слишком большое наказание, для такой маленькой и глупой души, которой обладала Елена. Вот я бы ни за что не убила себя. Может, я слишком боюсь смерти, той неизвестности, что стоит за ней. А может, я просто люблю себя так, что мне жаль расстаться с телом или меня настолько сильно на земле держит это пресловутое «что-то», что пока я не выясню, что же это такое, то умирать мне нельзя просто категорически.
Интересно, а нашла ли Елена при жизни свое «что-то», или этого у нее не было? Нет, по любому у такого человека как она это должно быть.
      А вдруг, она узнала «что-то» раньше, чем ей следовало бы знать, и с ней случилось такое, что она не смогла вытерпеть? Никто ничего не знает до сих пор, что заставило пойти ее на самоубийство.
     Сидя здесь рядом с Полиной, меня просто распирает задать ей этот вопрос «Почему?». Я просто уверена, что она знает ответ. Я еле себя сдерживаю, все еще боюсь спугнуть «мышь».  Она не должна догадаться, что я «кошка». Я начинаю ерзать на скамейке.
  - Что-то не так? – спросила Полина.
  - Знаешь, мне наверно пора. Рада была тебя увидеть, – сказала я.
   На самом деле, я бы еще посидела, но я боялась, что меня вдруг дернет задать ей этот дурацкий вопрос, на который она мне по любому бы правдиво не ответила. Тогда  наше здесь внезапное сближение также внезапно бы закончилось. Лучше всего было уйти.
- Так скоро? И куда ты пойдешь?
  - Не знаю. Уж точно не домой и не в школу.
  - Проблемы?
  - Да так, ерунда.
  - Ну-ну. Знаем мы твою ерунду.
  - Что ты имеешь в виду?
    Полина усмехнулась. Это был первый раз, когда кто-либо видел, чтобы она улыбалась после похорон. Я даже чуть-чуть испугалась.
  - Если Хлебникова говорит, что у нее ерунда, это обычно означает, что у нее большие проблемы, – заключила Полина.
    Я вновь взглянула в ее зеленые глаза. Казалось, они, будто насквозь сканировали меня.
  - И судя по твоим синякам, - продолжала она, - проблемы серьезнее некуда.
  - Меня всегда поражало, как ты всегда обо всем можешь догадаться. Может ты и вправду ведьма.
  - Может и так – загадочно ответила Полина - но это знаю только я. Дай посмотрю, какая ты «красивая».
    Не знаю, как я позволила снять с себя очки и кепку. Я вообще-то собиралась уходить, но мне сильно захотелось остаться.
  - Уууу…- присвистнула Полина.
  - Че не нравлюсь?
  - Знаешь, у меня где-то был тональник…- она стала рыться в своей сумочке.  Наверно полчаса прошло, пока она нашла то, что нужно.
  - Никогда не понимала природу таких сумочек. Всякой всячины понапихано, а того, что нужно в самом конце только находиться  - сказала я.
  - Это верно - сказала Полина и улыбнулась.
Если она еще раз это сделает, то я наверно сойду с ума.
  - А ну-ка закрой глаза.
    Мне оставалось лишь повиноваться. Холодные пальцы в тональном креме привычно выполняли свою работу. Это был приятный холод.
  - Теперь открой.
    Полина дала мне зеркало. В нем мое лицо отражалось так, словно синяков и царапин раньше не было.
  - Ну, ты и вправду ведьма! Спасибо, то есть!
    Полина засмеялась. Все. Теперь я  сошла с ума. Я начала смеяться вместе с ней. «Что-то» внутри меня прыгало от радости. Настоящее сумасшествие. Но оно мне нравилось. Теперь я точно чокнутая.
    Вдруг мы услышали сзади шум. Кто шел сюда быстрыми шагами, причем не один. Я встала и насторожилась. Потом завиднелись фигуры людей в спортивных костюмах. Но это были вовсе не спортсмены. Гопники!
Я схватила Полину за руку, и мы  быстро побежали к лесу.
  - Это твоя проблема? – спросила она.
  - Дда..неет – неуверенно ответила я.
  - Только меня прошу туда не втягивать! – гневно прокричала Полина и высвободила свою руку из моей. Затем убежала прочь, исчезнув за деревьями.
    Я не побежала в ее сторону. Не хотела, чтобы банда знала, где она прячется. А специально сделала так, чтобы меня заметили, и побежала в другом направлении.
    Я не знала, куда бегу. Повсюду были колючие кустарники и паутина. Но мне было все равно, лишь бы Полину не нашли. Не хотелось, чтобы она пострадала из-за меня. В конце концов, искали только меня. Однако зачем? Ведь меня тогда отпустили. Или это было временно?
     Глухой старый лес не подходящее место для выяснения причины, где только деревья да белки могут быть свидетелями. Поэтому надо было немедленно спрятаться. Я знала, что бежать скоро у меня не будет никаких сил и меня тогда уж точно нагонят. Тогда в голову пришла мысль взобраться на дерево. Одна проблема: осталось найти подходящее. У всех как на подбор были высокие стволы. И все же я вскарабкалась на одно приглянувшееся. К моему счастью в лесу поднялся ветер. Не было слышно как я забираюсь.
     Парни ничего не заметили и побежали дальше. Вдали слышались крики «ну и кода она делась?!» и «ищи с..ка, ищи!». Было страшно. Я забралась на дерево еще как можно выше. Почти на самую верхушку. Лишь бы меня не заметили.
    Через некоторое время банда стала возвращаться. Они не спеша шли и осматривались во все стороны. Рука сжала нож в кармане. В голове пронеслась мысль, что если меня заметят, то можно, по крайней мере, метнуть ножом в одного из них. Ну а дальше как повезет. Однако меня не замечали. Я продолжала сидеть на дереве, пока вдали полностью не стихли голоса. Потом, я стала опасаться, что вдруг гопники станут караулить на кладбище.
     «Как же я попаду домой?» - подумала я. Дорога из леса ведь была одна. Существовала другая, но по ней лет пятьдесят никто не ходил. Говорили, что именно там поселился какой-то маньяк. Опять же эти лесные трупы. Может один из них лежит около меня неподалеку. Ко всему прочему закружилась голова. Лучше пока не слезать с дерева. О, как же болели виски! Это все от нервов.
     Я сумела переплести несколько веток так, чтобы на них можно лежать, Потом привязала себя ремнем к этим веткам и положила свой рюкзак себе под голову как подушку. Условия были далеко не люкс. Мое сердце замирало при каждом покачивании дерева ветром.  Я заставляла себя не смотреть вниз. И вскоре смогла привыкнуть к такому положению. Теперь можно было спокойно подумать и все взвесить.
    Первая мысль была о Полине. Мне было одновременно радостно и грустно думать о ней. Какая ж досада, что мы только встретились, только смогли едва заложить кирпичик нашей давно разрушенной дружбы, как он тут же сломался! А как хорошо нам было раньше вместе! Тогда мир был другим и люди другие, и я и она иные. Наверно просто мы были еще совсем детьми и воспринимали все в розовых очках. Но именно этих очков мне сейчас так не хватает! Знаю, так не по-настоящему, мир жесток и опасен, но почему бы всем людям хоть раз поголовно не надеть хоть на минуту розовые очки? Тогда бы в раз не стало никаких ни у кого проблем. Их бы просто не заметили. Все бы веселились и радовались. А потом, когда все разом сняли очки, то тогда бы наступил Апокалипсис. Все бы с ума посходили от настоящей действительности. Нет, розовые очки – опасная штука, в них можно и забыться, а при снятии и вовсе на всю жизнь ужаснуться.
     Кстати о моих черных очках. Я их вместе с кепкой забыла на кладбище! Ну вот! Теперь какой-нибудь кладбищенский бомж подберет их себе. Как же я приду домой без маскировки? Тональник  почти весь вытерся с моего лица. Эх, пусть будет, что будет! Полторы недели я прогуливала школу, маялась от безделья по кладбищу, рисуя усопших, но так и не придумала отмазки.
     Ох, ну и достанется же мне от отца! Но что он скажет, когда увидит синяки? Может он не будет меня бить на этот раз? Я не знаю, я ничего не знаю! Вот бы было так, чтобы жизнь можно было перемотать как ленту в любую сторону. Сейчас уж точно перемотала ее, минуя домашнее наказание. Хочется поскорее это пережить. Что самое удивительное, я больше всего этого боюсь. Мне менее страшен даже главарь банды гопников, чем собственный отец. Может это от того, что с парнями я могу еще бороться, а перед отцом мне приходится повиноваться? Ну что ж, такова она жестокая реальность. Жестокость…агрессия. Неужели зло сидит в каждом, и на свете нет человека, который бы ни разу не злился? Какой ужасный злой мир! Все убивают друг друга, воюют, а зачем? Не понятно.
     Вот и сейчас я недоумеваю, почему за мной гналась эта банда? Неужели из двух районов они специально выбрали меня для своих побоищ? Неужели их главарь специально отпустил меня, чтобы побить в другом месте, более безлюдном? Но его глаза не могли тогда врать. Или им нужно было от меня что-то еще? Но что? Может, случилось что-то, о чем я не знаю? Может, кто-то из наших проболтался взрослым о драке? И теперь меня ищут, чтобы отомстить за это? Вполне вероятно так мог поступить Димон. Он сейчас нежится где-нибудь в больничной палате, окруженный врачами как ангелами. Он в безопасности, поэтому легко мог расколоться.
     Интересно, как же сейчас поживают Вован и Витек? Добралась ли банда до них? И главное, что они могли сказать или не сказать? По любому есть предатель! Мне нужно все каким-то образом выяснить, что вокруг происходит. Но уж точно не сидя на дереве, хотя мне здесь начинает нравиться.
     Так спокойно и легко. Пожалуй, я укроюсь капюшоном от кофты и посплю пять минуток...

Сон 2.

  - Анна, Анна! - раздался чей-то голос.
  - Анна, Анна! – повторилось вновь.
    Анна ничего не видела. Лишь темно-синее пространство вокруг себя.  В каком именно месте, и в каком положении она находилась – тоже было не ясно. Таким же неопределенным был и сдавленный голос, который ее звал. Было лишь очевидно, что это мужской голос. Затем он пропал, уступив место еще более непонятному гулу. Гул то усиливался и становился похожим на смесь не одного десятка голосов, говорящих на разных не различимых языках, то удалялся и казался эхом пчелиного роя.
   - Что это? – спросила Анна у ни кого. Никто не ответил ей.
    Темно-синяя туманность стала слегка бледнеть. Появилась некоторая видимость. Стал различим тусклый свет падающий невесть откуда и уходящий  невесть куда. Затем возникли темные очертания какого-то громадного предмета.
    Анна пригляделась и узнала в нем корабль. Вернее то, чем раньше он был и на что стал похож после своего кораблекрушения. Стояли страшные гигантские развалины, окутанные синеватой дымкой. Приближаясь к ним, Анна сильнее чувствовала свой страх. Отдаляться  не получалось. Вела необъяснимая сила.
   Внутри развалин девушка почувствовала всем телом леденящий душу холод. Такой холод, который есть в каждой могиле. Гул голосов становился все сильнее и сильнее, пока не стал вновь различим один мужской голос. Он произнес имя девушки дважды.
   Тут Анна всем своим существом оцепенела от увиденного: перед ней в полумраке стоял бледный и изуродованный мертвец. Это он звал ее. Рядом с мертвецом стали появляться другие мертвые. Анне показалось, что она знает их, но никого не может вспомнить. Мертвецы двинулись к ней. Им хотелось коснуться девушки. Но вставшая на пути невидимая преграда между ними и Анной помешала это сделать. Мертвые окружили со всех сторон, но девушка была как в капсуле, не досягаема. Тогда в они отчаянии стали колотить по невидимой преграде. Анна была оглушена стуками. Ее ноги кружились на одном месте. В глазах мелькало множество мертвых бледно-белых лиц.
    Вдруг их не стало. Необъяснимая сила потащила Анну назад из развалин. Только теперь, когда ее страх немного успокоился, она поняла, что все время находилась глубоко на морском дне.
    Девушка не могла никак определить бьется ли ее сердце или нет, дышит или не дышит она.
    «Я умерла?» - подумала Анна и услышала, как ее мысли отдаются эхом. Никто не ответил ей.  Ничего больше не происходило. 
    «Что мне делать? Куда идти? Кто теперь я?», - мысли безысходности одна за другой заполняли ее мозг и отдалялись эхом.
   - Ты одна, – сказал кто-то невидимый ее же голосом. – Ты и решай.
   - Что решать? – не поняла Анна.
   - Жизнь или Смерть, – уточнил невидимка. – Ты одна.
   - Я не понимаю…
   - Запомни решение: чтобы ни было ты одна.
   - Как понять «одна»? Что происходит? Я ничего не понимаю…
   Но невидимка больше не отвечал. Анна оглянулась вокруг. Все было мрачно и мертво. Она посмотрела, откуда исходят лучи света. Там должно быть верх. Анна пыталась плыть, но ничего не из этого не вышло. Не понятно было: то ли тело ее не слушается, то ли вода.
   Потом она заметила, что к левой ноге привязана кандала с цепью и тяжелым круглым свинцовым грузом. Это и  не давало всплыть. Все попытки снять с себя кандалу были тщетны.
    Невесть откуда возникли камни-валуны нагроможденные друг на друга подобно лестнице, тянущейся до самого верха. Вслед за валунами появились уродливые деревья без листьев с большими корнями, растущими прямо из камней. Эти корни образовывали громадные арки. А камни, похожие на неровные и местами крутые ступени действительно напоминали гигантскую лестницу.
    У подножия этой «лестницы» в раздумьях остановилась Анна. Перед ней через мгновение расступились некоторые ветви деревьев. Они будто говорили ей:
 «Ну же, иди быстрее, вот же он я – путь, который ты выбрала».
     Но Анна боялась идти по нему. Хотя и понимала, что если она повернется назад, то, скорее всего, умрет, как подсказывало ей внутреннее чувство.
    Тем не менее, она решила сделать первый шаг на каменную плиту.
    И тут же с ней произошла еще одна перемена: на ней появилось длинное синее полупрозрачное многослойное платье с длинными широкими рукавами, ее золотистые волосы стали бело-серебристыми и длинными до колен, а на саму голову возвеличилась тяжелая корона из серебра и некоторых человеческих костей. От внезапного преображения Анна пала на колени и увидела перед собой возникший на валуне длинный серебряный жезл. На одном из его концов был человеческий череп с синими сапфировыми камнями вместо глазниц.
   Вдруг череп сказал Анне:
   «Без меня ты не Селена, и со мной ты не Селена, не найдешь меня – смерть, а найдешь – смерть». И жезл исчез.
   Анна с трудом поднялась.
 «Значит, я в любом случае не Селена и умру?» -  мысленно заключила она из слов, сказанным черепом. – «Но тогда в чем смысл того, что я пройду этот путь? Совершенно не ясно».
    Девушка попробовала снять с себя корону, которая сильно сдавливала виски.  Ничего не получилось: головной убор, словно, стал в единении с головой. Анна в ужасе содрогнулась, когда обнаружила, что это так и есть: кости короны срослись с ее собственным черепом. Анна чувствовала, что может неким образом шевелить кистями чьих-то рук, которые теперь стали не только частью короны, но и частью ее самой. В платье девушке было тоже неудобно и тесно: особенно душил узкий корсет, будто вросший в тело.
   - Зачем это все?! Зачем?! – крикнула в темноту Анна.
    Темнота не ответила ей. Девушка посмотрела наверх. Он казался бесконечным, чтобы до него добраться. Затем она оглянулась назад и пожалела об этом. Перед ней стояла толпа мертвецов и в их глазах, если у некоторых еще имелись, царило безумие. Они открывали рты и что-то произносили. Но ничего уже не было слышно как раньше. Одно было очевидным – они звали Анну и хотели до нее добраться. Невидимая преграда вновь мешала им. Они не могли ступить на плиту, на которой стояла Анна, и окружить ее. Тогда мертвые стали вновь колотить невидимый барьер. Ветви уродливых деревьев стали разгонять толпу, неслышно приговаривая: «Уходите отсюда, для вас этот путь закрыт».
    Мертвецы послушались и немного отошли. Однако продолжали стоять и смотреть на Анну как завороженные.
    - Тепееерь…мне все пооняттно, все пооняттно… - специально сказала девушка, хотя на самом деле так не считала.
    Анна оказалась в мире, где пространство реагировало на нее странным образом. Причем весьма пугающе, неожиданно и непонятно.
    «Ладно, если кто-то или что-то хочет, чтобы я прошла этот путь, я пройду его» – решила она.
    И вот, с тяжелой ношей на голове и в сердце, пробираясь меж величественных деревьев, цепляясь за их острые ветки одеждой и кожей, падая в узкие и глубокие каменные щели и с трудом поднимаясь оттуда, Анна продолжала свой путь в полную неизвестность…

Глава 3.

    Я проснулась от холода, и обнаружила, что успело пройти достаточно долгое время, чтобы стемнеть. Мои наручные часы с подсветкой показывали полдесятого вечера.
    Наверно отец пришел с работы и ждал меня с ремнем, а Жанна выдумывала всякую чушь о моем местонахождении. Если пойти домой сейчас, то опять придется пробираться через колючие кустарники, а потом идти по кладбищу два часа. Нет, не пойду я домой. Лучше так и просижу всю ночь на дереве. Может, вообще не вернусь туда. Там меня ничто не держит.
    Разве что одна неразгаданная загадка. Она является нижним выдвижным ящиком маминого шкафа. Никто при мне никогда не пытался открыть его. Ящик так заело, что даже отец забыл, что в нем лежит.
    Если там мамины вещи, то я просто обязана открыть каким-то образом тот ящик. Каждое свое день рождение я воевала с непослушным деревом. Мне верилось, что если я буду на год старше, чем раньше, то у меня появятся силы, чтобы выдвинуть ящик. И каждый раз я загадывала, чтобы это случилось. Но упрямое дерево, будто, намертво было сцеплено само с собой. Отец предлагал было распилить немного шкаф, но я протестовала. Мне хотелось, чтобы все осталось целостным. Вдруг внутри ничего такого особенного не окажется, а только зря испилим. А вдруг там действительно есть что-то такое интересное? Иначе это было бы в легком доступе. Впрочем, еще есть время передумать. Как же это не просто принимать решения! Но надо.
     Минуты две я добивала мыслями свой мозг.  Решилась все-таки пойти домой. Как ни крути, я пока еще не готова жить одна. К тому же еда закончилась, а от лежанья на ветках разболелась спина, как будто мяли весь день. Но только я приподнялась, как возникла ужасная головная боль и перед глазами все потемнело. Я на секунду отключилась и чуть не упала. К счастью вовремя схватилась за ствол дерева. Нужно было сидеть и не двигаться, пока все не пройдет. Внезапно очень захотелось в туалет. Я чувствовала себя по идиотски. Однако это желание заставило меня  спуститься вниз. В метре от земли я спрыгнула с дерева и приземлилась на четвереньки. Земля была черной, холодной и мокрой. Я пошла за кусты.
     Потом вернулась к дереву и поняла, что я - дура. Рюкзак то остался висеть на верхушке! Но больше не было сил, чтобы лезть туда заново.
    В рюкзаке нет ничего особенного: учебники да тетрадки, но среди них была одна дорогая для меня тетрадь, в которой я рисовала.
    «Вернусь за тобой, скоро, обещаю» - сказала я своей тетради мысленно и пошла предположительно в сторону кладбища.
     Честно говоря, не было уверенности в том, куда идти. Всюду темно и относительно тихо. Тишине мешали непонятные шорохи, от которых иногда мурашки пробегали по коже. Я лишь крепче сжимала свой складной ножик в кармане. Благо этот друг всегда был рядом со мной. Так я бродила довольно долго. Ноги просто шли вперед, куда глаза глядят. Когда я поняла, что окончательно заблудилась – паника последовала незамедлительно.
     Я металась то в одну сторону, то в другую, но кругом не было ничего, кроме зловещего леса. Настала глубокая ночь и похолодало.. Слезы сами собой покатились из глаз. Тело очень устало и просто рухнуло на мерзлую траву. Я лежала на спине и чувствовала пробирающийся холод. Я ждала, когда он достигнет не только всех конечностей, но и проберется в само сердце. Тогда все будет покончено раз и навсегда. А чего тянуть? Видно так суждено было случиться – замерзнуть навсегда. Ведь все вело к этому. Оставалось лишь только подождать еще немного. А пока я ожидала своей смерти, мои глаза приковались к небу.
     На небе сверкали тысячи, или миллиарды, в общем, такое громадное число звезд, которое я бы за жизнь не смогла произнести. Они были очень красивыми. Но самым красивым явлением на небе была огромная желтая Луна. Странно, что я раньше не замечала ее света. Если в целом, то я ни разу так не глядела на небо как сейчас. Мне было все время не до него. Куда-то вечно торопилась и смотрела на небо лишь тогда, кода менялась погода, и мысли были лишь о зонте или кепке. Но сейчас я думаю о жизни и о смерти, когда смотрю наверх. Сколько же людей на Земле живут и не замечают, что твориться над головой?!
    Там, где кончаются верхушки деревьев, наступает сказочное безграничное пространство. Если бы я только умела летать, то непременно туда полетела. Обняла бы небо, и оно тоже бы не отказало мне в своих объятьях. Ах, эта Луна! Фиолетовые тучки играют с ней, а она меняется в своем «лице» как на сцене. Все так величественно и одновременно естественно.
    Может, мир не так уж плох? Что-то определенно в нем есть такое, чего я не знаю, но чувствую. «Что-то»…хотя бы  ради тебя и бесконечного неба стоит все же жить. Как же я могла забыть все, о чем думала раньше, да так быстро? Вот дурочка я! Мне ж нельзя умирать, я столько еще не сделала в этой жизни! Нельзя отчаиваться! Я не слабачка! Я еще и не такое вынесу! Наконец, попробую просто бороться за жизнь. Это лучше, чем бездействовать. Так, я раскрыла в себе потаенный тайник с запасными силами и двинулась дальше.
    Я шла не спеша. Вскоре начали покусывать комары. Где-то рядом есть река. Значит, я шла в правильном направлении! Потом я заметила светящуюся вдали точку света. Было похоже на костер. Я застыла в нерешительности. Его мог вполне разжечь какой-нибудь местный лесной маньяк, выжидая свою жертву, заманивая ее как бабочку. Но там вполне могли быть и обычные отдыхающие.
    Я приблизилась к тому месту и прислушалась. Оттуда доносились женские голоса, что намного успокоило. Ведь маньяком обычно бывает мужчина. В моем воображении рисовались женщины или девушки, решившие ночью отдохнуть в лесу. При чем, они были очень смелые, раз решились на такое, зная особенности этого леса. Или же они ни о чем не догадывались, а лесной маньяк наблюдал за ними и выжидал, пока какая-нибудь овечка не отобьется от общего стада и не останется одна в сторонке. Какой был бы ужас! Мне просто необходимо было выяснить, что там такое твориться. По крайней мере, я бы такой крик подняла бы, что разбудила даже мертвых.
     Я подкралась очень медленно и осторожно, пока голоса не стали более отчетливыми, и можно было различить фигуры. Затем спряталась в тени деревьев и высокой травы.
    Почти сразу после этого, таинственные девушки, завопили некое «а-а-а!» на распев. Все внутри меня содрогнулось. Прижалась к земле и подумала, что меня заметили. Однако никто не шел за мной.  Даже не смотрел в мою сторону. Видно, пронесло. Я продолжала свои наблюдения.
    Девушек, которых было четверо, невозможно было отличить друг от друга. Все одинакового роста с черными длинными распущенными волосами и в одинаковых черных платьях. Они, взявшись за руки, танцевали вокруг костра и пели что-то на непонятном языке. Это было похоже на шабаш ведьм. После пения, одна из «ведьм» что-то бросила в костер.  Пламя стало сине-зеленым. Остальные «ведьмы» завизжали от восторга. Потом та, что наколдовала с пламенем, отошла в сторону на возвышенность и устремила свои руки вверх. Остальные поклонились ей два раза, что означало, что она главная «ведьма».
    «Луна! Луна! Луна!» - взывали к ней оставшиеся трое.
    «Ведьма» Луна произнесла: «Сестры!», а дальше что-то вновь на иностранном языке. Почему-то ее голос показался знакомым. Затем Луна на своей возвышенности стала исполнять странный медленный ритуальный танец, которому вторили ее «сестры».
     Издали я не могла подробно разглядеть лицо этой «ведьмы», но у меня не пропадало ощущение, что я знакома с ней. Все разъяснилось, когда лунный свет упал на ту, что звали Луной. У нее были черные ажурные колготки в-точь-точь как у Полины! Уж эту вещь я точно не спутаю, но главным доказательством был голос. Полина – Луна! Невероятно! Она главная «ведьма», да ей еще вдобавок поклоняются! Как многого я не знала, просто слов нет! Интересно, а кто-нибудь еще знает об этом или только я? Нее, самое интересное то, что весь этот ритуал означал. Что вообще происходило? И кем являлись остальные «сестры»?
     А пока я думала, «лунный ритуал» продолжался. Девушки достали полупрозрачные серебряные шали и стали кружить с ними вокруг Полины, что-то шепча и напевая. Ах, Полина! Как же она была красива в этом серебристом свете Луны! С нее было не оторвать-таки глаз. Сама богиня! Мне никогда не стать такой как она, ею можно только родиться. Но мне бы очень хотелось приблизится к ней. Почувствовать то, что ощущает она и остальные. Наверно это волшебно! А может, это все колдовство? Но должна признать, это суперское наваждение! Богиня ночи расправила свои крылья и затмила собой лунный свет! И почему я раньше в ней такого не замечала? Наверно потому, что нас разделило общество. Только теперь я яснее поняла, как не хватало мне подруги.
 И вот, «ведьмочки» потушили костер и собрались уходить.
    Они уходят, а я ничего не могу сделать! Не крикнуть же им. Ну ничего, я обязательно еще увижусь с Полиной. Сейчас не время ей показываться. Она может разозлиться и сказать, что я за ней слежу. Да, я следила, но не специально, не с умыслом. Это вышло случайно. Просто снова пересеклись пути. Мне надо было извиниться перед ней за то, что вышло, как вышло, сказать, что она ни в чем не виновата. Это было даже больше, чем чувство совести. В этом было еще «что-то»…

Сон 3.

    Под шум морских волн на берегу проснулась Анна, а вместе с нею боль. Тело сжалось в комок, прикусив обескровленные губы. Было мучительно дышать. Девушка несколько раз кашляла водой. В глазах помутнел, и все расплылось. Анна перевернулась на спину и почувствовала, как ломят кости. Девушка лежала неподвижно. Ветер шевелил ее волосы.
    А над ней величественно и безмятежно плыло само по себе суровое пасмурное небо. Оно не замечало человека, находившегося одного на острове среди бескрайнего моря. Серые облака сливались друг с другом, заслоняя собой слепое маленькое солнце, и исчезали куда-то вдаль. Небо было огромно и манило в свои безграничные просторы, в свою таинственную глубину. Казалось, только там можно найти бесконечный покой, которого никогда не бывает на земле. Небо предлагало забыться, отрешиться от всего и навсегда, что так беспокоит тело и душу.
   «Хочу туда - подумала Анна – хочу умереть».
 Она умоляла небо взять ее к себе и боялась повернуться, дабы не разорвать с ним связь. Но небо было слишком далеко и потому недосягаемо. Девушка мысленно молила о смерти. Ей не было страшно просить этого. Она всем своим нутром чувствовала, что не выживет. Поэтому хотела как можно быстрее умереть. Ей ярко представлялись муки, если она будет бороться за жизнь.
    «Ради чего? Зачем мне жить, ведь я теперь одна?» - подумала Анна. – «Никто не спасет меня, все умерли. Я тоже должна умереть, ведь я одна живая, одна…» - девушка вдруг заострилась на последнем слове. Сон былой ночи всплыл во всей своей ужасающей красе.
    Анна поднесла к лицу руки и увидела на них порезы с запекшейся кровью. И приподнявшись, вскрикнула. На ней было синее платье, как в том сне, только теперь рваное. Руки медленно потянулись к голове. По всему телу пробежала холодная дрожь. Руки не нашли того, что искали: короны там не было. Волосы такие как и прежде: золотистые и ниспадающие до середины спины, только немного покрытые зеленой тиной. Но платье…
- Наверно я забыла, - сказала себе сама Анна. – Я просто забыла, в чем была до этого одета, и платье просто приснилось мне, я забыла…
   Память Анны попыталась восстановить события жизни по порядку, но все выходило смешанно и запутанно. Анна знала, что произошло кораблекрушение, что погибли все, кроме нее. Как это было, что за люди окружали ее и кто она сама, Анна не помнила. Она осознавала мир, его историю, как происходят те или иные явления. Только в этом мире из памяти была вырезана ее собственная жизнь. Девушка отчаянно пыталась вспомнить хоть что-то. Хотя бы последние события. Безуспешно. Она хотела представить себе корабль, на котором плыла и людей, но вместо этого ей виделся недавний сон. Чем больше хотелось его забыть, тем реальнее он представлялся.
   «Нет, этого не может быть, не может быть» - пыталась отогнать неприятные воспоминания сна Анна. – «И это тоже не реальность, этого нет, этого не может быть, это слишком…» - подумала она, оглядевшись вокруг.
   Повсюду росли сине-черные зловещие деревья, покрытые зелено-белой плесенью. Большинство из них совсем не имело листьев, а некоторые были вовсе серо-голыми и расколотыми пополам, как от ударов молний. Камни были удивительно похожи на могильные плиты. Анне даже показалось, что вдалеке виднеется кладбищенская решетка. Отовсюду веяло страхом кошмарного сна.
   Анна, шатаясь, встала. В глазах темнело, а голова тяжелела. Тело чуть было не упало назад, но все же шло медленно вперед, превозмогая безжалостную боль с каждым шагом. Оно прошло меж деревьев, не замечая паутин на пути. И вскоре обошло весь небольшой островок, не найдя каких либо признаков жизни. Казалось, смерть царила везде. Не покидало чувство присутствия чего-то таинственного, потустороннего и страшного.
   «Нет, не может быть, этого не может быть!» - беспокойно думала Анна. Она упала на колени и закрыла глаза, слушая, как пульсируют сосуды. На мгновенье тело стало легче воздуха. Казалось, оно находится вовсе не здесь, а очень далеко отсюда. Но беспокойный шум морских волн вернул к реальности.
    Девушка, собрав в душе все свои страхи, сжала в руках мелкую гальку и закричала нечеловеческим голосом отчаяния. Крик разлетелся во все стороны и унесся вместе с эхом. Подул сильный ледяной ветер, возмутив деревья, решившие вторить крику. Невесть откуда послышался тяжелый воющий гул, взывавший к злу. Анна залилась слезами. И небо, наконец, заметив ее. Тоже раздалось рыданием. Небесные капли больно били кожу, но они смывали кровь с Анны, трясущейся от невыносимого холода. Негде было укрыться. Черные деревья, покачиваясь на ветру, грозили ей своими ветвями. Несчастная подползла к единственному большому валуну неподалеку и прислонилась к нему, тут же почувствовав его ледяную энергию.
    Анна посмотрела на небо и прошептала:
«Возьми меня к себе, пожалуйста! Я не могу больше так… я не хочу умереть в муках. Неужели допустишь этого?! О, Небо, ты всемогуще, ниспошли мне смерть в одно мгновенье, прими к себе мою душу!»
    Небо услышало девушку. Словно почувствовало на себе ее боль. И приняв это близко к своему благородному сердцу, раздалось раскатом грома и сверкнуло молниями, напоминавшими гигантские руки, будто хотевшими и вправду забрать к себе страдалицу. Анна ничуть не испугалась. Ни грома, ни молний. Поднялась на ноги и стояла пока были силы.
    - Ну же, небо, ну же… я здесь перед тобой, коснись меня, коснись.. – молила Анна. Небо еще больше нахмурилось ей в ответ и ослепило ее явкой вспышкой света, а затем под бой собственных небесных барабанов пустило в нее острую и мощную стрелу.

Глава 4.

     Я проснулась ранним утром. Солнце только начало всходить над горизонтом.
     Холод прошелся по моему телу мелкими мурашками. Они усилились, когда я поняла, что нахожусь посреди кладбища. Всю ночь я спала на кладбищенской скамье. Хорошо, что не на могиле. Хе-хе. И как же я так умудрилась?! Наверно, всю ночь шла, а потом устала и заснула. Странно, однако, что я не помню этого. Повсюду вокруг шла белая испарина от могил, и пахло могильной землей. У меня зачесались руки, потом ноги, а потом на коже выступили небольшие прыщики, как после укусов. Это были комары. Вот несколько пронеслось прямо перед моим носом, пискляво жужжа. Мне удалось раздавить одного, из-за чего моя одежда испачкалась комариной кровью. Это еще ничего. Мои джинсы были вымазаны зеленью и грязью, а по поводу кофты с капюшоном лучше молчать. Но и это еще только «кладбищенские цветочки».
    Внезапно напал голод. Я ничего не ела и не пила со вчерашнего вечера. Греховные мысли возникли сами собой, а глаза стали «бегать» по могилам. Ноги ходили от одной могилы к другой.
    «Неужели никто никого не поминает?!» - раздраженно сказала я вслух. А потом вспомнила, что Полина вчера что-то оставляла на могиле своей подруги. Но сначала надо было найти то место. У меня еще была надежда, что на других могилах будут хоть конфеты, но в лучшем случае попадались только цветы. Окраина кладбища была довольно заброшенной. Наконец, нашлось то, что я искала.
   - Ну, здравствуй, Ева, - сказала я у ее могилы  –  надеюсь, ты будешь не против, чтобы поделиться со мной?
    И уж было потянулась за конфетами, как меня вдруг схватили за руку. Я немедленно вскрикнула диким криком так, что все вороны взлетели с деревьев с громким карканьем.
   - Шо ты орешь?! – сказал сдавленным голосом пожилой скрюченный дед с седой бородой.  Он то и схватил меня за руку. От него зловонно пахло, особенно, когда он открыл рот. Во рту недоставало нескольких зубов.
   - Я..я..- у меня словно пропал дар речи.
   - Ты шо не знаешь, шо брать чушое нельзя? – возмутился дед.
   - Я вовсе не хотела…
   - Так ты ешо и врешь?! А ну убирайся отсюдова, попрашайка, зачастили вы мне тут шашкать! Убирайся, пока я стороша не позвал!
    Я в испуге было побежала прочь от деда и кладбища. Но потом вернулась, не знаю зачем, просто вернулась и замерла на месте. Оказалось, этот дедок запихивал себе в клетчатую засаленную сумку все, что лежало на могиле Евы! Даже искусственные цветы ему зачем-то понадобились! Теперь я поняла, почему на могилах было везде пусто.
   - Э! Э-э! Дедуля! Грабим мертвых да?! – крикнула я ему.
   - Не твое собачье дело! Пшла вон!
   - Чего?! Дедок, ты не знаешь, с кем имеешь дело!
   - Вот перелавлю вас, швалей, тода будете знать с кем вы имеете дело! И остальным шавкам своим скажи, шо у деда терпенье закончилось! Вот Сталина на вас нету! В карцер всех! В карцер!
Я поняла, что дедок был немного «того» и решила его подразнить:
   - Старый дед сидел на лавке и с могилы кушал травки!
    Но как только я это произнесла, в меня полетел стеклянный стакан, я еле увернулась, и стекло разбилось о дерево рядом.
   - Ты чего?! Совсем «того»?! – только и вырвалось у меня.
    Вдруг скрюченный дед выпрямился во весь рост, оскалил свои оставшиеся желтые зубы и с ревом понесся на меня. Я быстро побежала прочь от этого чудовища, да и вообще с этого кладбища. Хватит с меня.
    Чудовищный дед, конечно же, не догнал меня. Молодость победила перед старостью. Но настроение было испорченным.
    Я шла по улицам. Было немноголюдно. Те, кто видел меня, выражали то испуганные, то беспокойные лица, а то и все вместе.
    Один парень на велосипеде притормозил возле меня и спросил, не нужна ли мне помощь. Это был первый посторонний человек, готовый откликнуться для меня. Он не был похож на остальных прохожих. У него были длинные волосы, собранные под тесьмой и одежда была какой-то уж больно деревенской и старомодной для такого юноши, казалось, он был мне ровесником. Я отрицательно покачала головой. Посторонним людям все же нельзя верить. Я позволила бы ему помочь мне, если бы он появился тогда, тем самым вечером после драки, когда мне было действительно плохо. Но сейчас я могла сама о себе позаботиться. К тому же от такого странного парня можно было ожидать все что угодно, хотя он был довольно симпатичным. Но кто его знает? Так мы и прошли мимо.
    Приближаясь к своему дому, мое сердце замирало. Как теперь мне объясниться перед отцом? Что же мне сказать?
     Уже поднимаясь по лестничной клетке, меня окликнула сзади наша соседка сверху тетя Нина. Когда я обернулась к ней, то пакеты с покупками так и выпали из ее рук.
   - Здрасьте, теть Нин – тихо сказала я ей.
   - Что ж это такое с тобой твориться?!
   - Да ничего особенного…
   - Ничего особенного?! Да твой отец весь дом на уши поднял! Районом целым тебя ищут! Жанна валидол глотает, она так переживала за тебя, так переживала! Всю ночь у вас я сидела, дежурила, думали, мож ты объявишься, а тебя все нету, нету. С милицией тебя искать ходили, с собаками!
   - Так отец где сейчас?
   - А мне почем знать, где теперь они тебя ищут? Ну и задачу ты всем задала, всех переворошила! А уж напугала то как! И где тебя носило? Зачем ты из дома убежала? Разве родители тебе чего плохого сделали, а? Зачем ты им так? За что Жанне сердце разбиваешь? Она прямо извелась вся, измаялась. Нельзя так с родителями, видно не любишь ты их совсем. А Жанна ведь тебе родную мать заменила, старалась все для тебя, а ты ей так плюешь в душу! Ну, ну зачем ты так?
    Я усмехнулась и улыбнулась.
   - Чего, чего ты улыбаешься, дите неблагодарное? Постыдилась бы. Хоть перед родителями не смей так делать.
   - Теть Нин, меня это… убить хотели. Извините, я домой пойду.
   - Как это убить? Ты что с бандитами связалась? И куда домой? Тебе в милицию надо сейчас идти, ведь надо сказать, что ты нашлась, показания дать, как положено!
   - Я по телефону позвоню… мне не хорошо.
   - Так в больницу тогда надо!
   - Да никуда я не пойду! Отстаньте вы все от меня!
Я заторопилась вверх по лестнице, но соседка пошла за мной.
   - Ох-ох-ох…видно, здорово тебе твои бандиты дали по головке твоей! Не соображает она ничего у тебя! – сказала тетя Нина и схватила меня за руки.
   - Что вы делаете? Мне же больно!
   - Ничего, ничего! Пойдем, потом спасибо скажешь!
    Я отчаянно сопротивлялась грузной тетке. Не хотела именно сейчас куда-либо идти и чего-то кому-то объяснять. Хотелось поесть и завалиться в кровать. Я жутко не выспалась. Слегка даже кружилась голова. Но на этот раз зрелая выдержка накаутировала просто маленькую и беззащитную молодость. Мы вышли из подъезда.
   - Ладно, пустите! Сама пойду – сказала я.
    Все мысли были только о том, как удрать бы от соседки. Но вместе с тем, хотелось разом закончить с этой историей.
    Дворовые ребята косо на меня посматривали. Что-то случилось, судя по их презренным лицам. Когда я оказалась в отделении, то пришлось подождать целых полчаса, пока освободиться инспектор по делам несовершеннолетних.
    Из кабинета инспектора было слышно некое разбирательство. Поймали какого-то двенадцатилетнего мальчика-бродяжку. Он никак не хотел говорить, где живет, и за это ему грозил приют.
   - «Ну, ты же уже большой парень, ты должен понимать, что так жить, как вы живете нельзя» - был слышен голос инспектора.
   - «Свободный человек может выбрать сам себе путь жизни и следовать ему» - сказал голос мальчика.
   - «Даже если этот путь преступный?»
   - «Мы не преступники!»
  - «Конечно, никто и не говорит, что вы преступники, - сказал женский голос, видимо социального педагога - но с таким образом жизни очень сложно быть все время праведным человеком. Ты помниться сам сказал, что как то…взял без спроса хозяина вещей его собственность…»
   - «Как вы же вы не понимаете, что у него такого дома еще штук десять навалом, а мне это было нужно как кровь из носа!»
   - «Сколько бы у того человека не было бы вещей, это все равно его собственность, и красть тебе ее никто не дает права!» - сказал инспектор.
   - «Так вы что обвиняете меня в воровстве?! Я ничего не крал!»
   - «Нет, мы тебя не обвиняем. Но ты же сам сказал…»
   - «Я сказал, что взял во временное пользование! Он богач, а я бедняк, тот бы мне все равно простил это!»
   - «Это все равно не дает тебе права брать без спроса чужое»
    Дальше я не стала слушать. Вор он и есть вор. Эта песня стара как мир. Куда ему до моих проблем! Я лишь невольно слышала отдельные громкие фразы, типа «меня нельзя в приют!», «вы их не найдете!», «я ничего не скажу!», словно партизана пытали.
    Но вот, наконец, дверь открылась. Вышли социальный педагог и мальчик-вор. Мальчик был очень похож на цыганенка, а может он и был им. Затем подошел какой-то мужчина. Взрослые взяли мальчика за руки, как мама и папа. Только вот эти были вовсе не милыми родителями. Они потащили мальчика куда-то за собой. Тот не хотел этого и стал отбиваться. Инспекторам пришлось изрядно с ним повозиться. Мальчик оказался очень проворным и упористым.
     Настала моя очередь. Я боялась инспектора, и с каждым шагом мой страх к нему рос.
   - Ну-с, кто тут у нас? – спросил басом инспектор.
   - Здесь девочка, которую весь район ищет, – сказала тетка Нина.
   - Как имя, фамилия, отчество?
    Даже он этого вопроса у меня внутри все перевернулось и заерзало. Маленькая девочка, которая сидела внутри меня, хотела стать еще меньше и спрятаться куда-нибудь. Она проваливалась вниз при каждом последующем заданном мне вопросе и отвечала что-то непонятное. Девочка уменьшилась настолько, что мало понимала, что вообще происходит вокруг и где у этого хоть намек на смысл.
   - Ты слышишь меня? – сказал басистый голос, возвращая меня в мою реальность.
   - Ддда..- ответила я неуверенно.
   - Так, скажи еще раз, что произошло, только будь последовательна в своих показаниях.
    Я вздохнула и выдохнула. Я собиралась дать свою версию объяснения случившемуся. А именно то, что просто прогуляла школу, синяки же от падения с дерева. Все было логично. Любой подросток так бы просто мог сделать и ему бы поверили. Вдруг зазвонил телефон. Инспектор сделал серьезный вид и отвернулся к окну. После телефонного разговора он сказал мне:
   - Сейчас должен подойти твой отец, это раз. На твоем месте я бы рассказал правду при нем, это два. Еще я бы сделал все, чтобы отгородить своих друзей от опасности, а для этого лучше довериться нам. Мы можем помочь.
   - Друзей? Что вы имеете в виду?
   - Допустим мне кое-что от них известно. Они придерживаются одной версии, хотя та немного разниться. Поэтому мне бы хотелось услышать настоящую версию от тебя.
    Я замолкла. Мне показалось, что инспектор и социальный педагог пауки, а я муха, из которой он сосет кровь.
   - Это бандиты все! Бандиты! Ее убить хотели, но я вовремя отвела ее в полицию! – вмешалась тетка Нина.
   - Какие бандиты?
   - Да вот те, которые ей по голове дали, что она аж сказать-то внятно ничего не может! Травма у нее, в больницу надо!
   - Так, погодите, давайте по порядку!
    И тут заходит мой отец.
«Папа!» - нервно говорю ему я и плачу.
    Я не выдержала напряжения, вот и дала слабину. Потом пошли объятья, эмоции и все такое, что называют мужчины «сопли», когда видят женский сериал по телевизору. Я и вправду не соображала, что происходило дальше.
    Тетка Нина вертелась везде, куда бы ни был направлен мой взгляд, и кудахтала как курица. Кто-то что-то говорил, я тоже что-то говорила, кажется то, о чем собиралась молчать. Я была похожа на ребенка, который искренне сознался взрослым в своем поступке и верил, что за признание его не накажут. Но эта вуаль вмиг рассеялась на свежем воздухе. Тогда я поняла, какая я дура. Отец тоже переменился. Он вел меня под руку и старался не смотреть на меня. Он был напряжен. Тетка Нина шла рядом, не переставая кудахтать о происходящем. Ее слышала вся улица. Наверно тетка Нина свято верила, что выполняет особую миссию, предав мою ситуацию всеобщей огласке. Да, теперь все на районе будут показывать на меня пальцем. Вот она популярность, блин! Теперь кого ни увижу, все будут спрашивать расспрашивать, как да чего. Всем все почему-то надо знать про всех. А ведь могли бы не лезть в проблемы других. Я не понимаю, как могут интересовать неприятности одного человека сразу всех?! За собой я не помню такого, чтобы что-то у кого-то выпытывать. Такое ощущение, что всем наплевать на то, что я чувствую. Наверно так оно и есть.
     Когда мы пришли, то дома оказалась Жанна. Она просто вонзила в меня свой стальной взгляд.
    - Садись - сказал мне отец на кухне, - а теперь расскажи нам, как все было на самом деле.
«Ну вот, началось, пытка номер два» - подумала я.
   - Я все уже рассказала в милиции, мне нечего добавить.
   - Если все то, что ты там рассказала, является правдой, то…то почему ты не сказала об этом раньше? Почему ты скрыла это от нас? Неужели ты думаешь, что мы не смогли бы тебе помочь?
   - Я боялась..
   - Но чего или кого, нас что ли?
   - Я не знаю…
   - Как не знаешь?
Я молчала, не зная, что ответить. Я будто забыла, чего и в правду опасалась.
   - Нууу…- начала было я.
   - Только давай без «ну»! – прервала меня Жанна.
   - Жанна! – сказал недовольным голосом отец – она не должна нас боятся, думать, что мы ее враги! Ты ведь так не думаешь, правда?
   - Нет…- соврала я.
   - Так чего ж ты так-то поступила? – сказал отец мягким тоном.
   - Я достаточно взрослая, чтобы решать свои проблемы самостоятельно – выдавила из себя я.
   - Хватит врать! – вдруг сорвалась Жанна – Никакая ты не взрослая, а глупая маленькая девочка, которая боится наказания от родителей!
   - Ты мне не мать! – выпалила я ей в лицо – и никогда, никогда, никогда ее не заменишь! А уж кто лгунья, то эта та, кто читает чужую почту! Я маленькой была, все помню!
    За мной хлопнула кухонная дверь. Только меня и видели. Дверью своей каморки я тоже хлопнула и заперлась на ключ, чтоб больше не доставали.  Тело плюхнулось на кровать.
    С кухни стала доноситься брань и звуки битой посуды. Теперь-то Жанне еще раз припомниться, пусть только попробует меня лгуньей обозвать!
    Я получаю удовольствие от этого скандала. С одной стороны мне стыдно, потому что скандал – это очень плохо, последствия могут быть непредсказуемы, в том числе отец может обозлиться очень и очень надолго, а так как виновата в нем я, то действительно чувствую свою вину.
    Но с другой стороны, как же мне еще проучить Жанну за все ее деяния ко мне? Ждать пока вырасту, а она состариться слишком долго, поэтому все средства хороши. Скандал длился очень долго, что успел порядком надоесть. Я накрыла голову подушкой, чтоб ничего не слышать и заснула.
     На следующее утро я застала на кухне Жанну. Она сидела как ни в чем ни бывало. Даже с тем же надменным видом.
   - А где моя кружка? – спросила я, не найдя посуды в обычном месте.
Жанна только ухмыльнулась и отвела взгляд на мусорное ведро. Значит разбила…
Потом вбежало мелкое пугало с растрепанными волосами.
   - Мама, мама! Причеши меня! – сказало оно.
 А затем из ванной вышел отец.
   - Пап, а почему ты не на работе? – спросила я.
   - А почему ты не в школе? – съязвила Жанна.
   - Сегодня суббота, – по обыкновению сказал отец и переглянулся с Жанной. Она и ее мелкое чудовище вышли с кухни.
   - Дочь, - начал отец – я хочу, чтоб ты знала, что мы желаем тебе только добра, поэтому мы решили, что тебе лучше пожить у тети Марты, пока не уляжется вся эта история. С директором на счет оценок я договорился, тебе лишь стоит показать дневник, и все тебе выставят заранее, чтобы ты не ходила оставшееся время в школу. Там все убеждены, что тебе в твоем состоянии не мешало бы лечь в больницу, но мы поступим иначе. Марта медик, у нее связи в своей больнице. Она может и лекарства бесплатные достать, а если к врачу надо, то и без очереди договориться. Это лучший вариант для тебя.
   - Сколько конкретно я должна у нее жить?
   -  Сказал же, пока все не уладиться. Не знаю, сколько это будет длиться. Если тебе после обследований нужна будет какая-нибудь восстанавливающая терапия, то возможно все лето.
   - Все лето?! Значит, я не поеду на дачу?!
   - Но это для твоего же блага! Ты сможешь восстановить силы, придешь в норму, потом все будет хорошо. А теперь я должен знать, где твой дневник.
   - Я потеряла его.
   - Так, меня не интересует, сколько двоек ты там скрываешь. Тем более директор обещал поставить положительные оценки. Еще раз спрашиваю, где твой дневник?
   - Так зачем он, если директор все равно поставит оценки?
   - Он поставит при наличии дневника. Если его не будет, то тебе придется ходить летом в школу, а может, ты даже и на второй год останешься. Настоятельно рекомендую найти дневник до понедельника.
     Я была просто подавлена и ушла в свою коморку. Если найду дневник – попаду к тетке Марте, если не найду – придется ходить в эту дурацкую школу, а если останусь на второй год, то все еще будут меня считать отсталой. Третий вариант был – сбежать из дома, но это слишком пугало меня.
    Одно дело, когда просто об этом думаешь, другое дело, когда думаешь по-настоящему всерьез.
    Я измяла всю кровать в поиске решения, как будто от перемены места положения головы зависел верный исход. Злилась и расстраивалась одновременно из-за того, что ничего не могла поделать, чтобы все повернуть назад. Я бы ни за что не стала тогда драться и показывать свое геройство. А если еще крутануть назад, то порвала бы дружбу с той троицей без мозговых тупиц, которых в жизни интересуют только футбол да разборки. И как же я могла с ними иметь что-то общее? Вот, дура - я, дура! И сильно пнула ногой по маминому шкафу. Было очень больно до слез. Сама себя наказала, но боль меня отрезвила.
 «Так, нечего сидеть» - сказала я вслух и отправилась на поиски дневника.
    Выйдя во двор, меня уже поджидали бабки на лавке. Они разом замолчали, когда я прошла мимо них. А потом за спиной зазвучала моя история во всех подробностях и преувеличениях. На детской площадке меня тоже заметили.
    Один вредный шестилетний мальчик, по прозвищу Толька-грязь, стал меня дразнить, выкрикивая:
    «Вон, идет побитая, побитая, побитая!».
Другая вредная мелочь стала смеяться вместе с ним. Но это можно стерпеть. К мелочи у меня не было претензий: еще не доросла, чтобы их к ним предъявлять.
    А вот к тем, кто дальше заметил меня, можно врезать, но где-нибудь в другом месте.
    Приближались две стервы из десятого класса Манюсик и Викусик. Так они друг друга ласково называли, уверенные в своей неразрывной дружбе. Лично я зову их стервами потому, что те точно стервы.  Всегда ходят в мини-юбках, ярко красятся и завлекают этим наших парней из класса, да и вообще изо всей школы. Про себя они думают, что самые красивые на районе, хотя если их поставить на трассу, то легко можно сказать, что они проститутки. Но не это на самом деле меня бесит, а то, что они всегда хотят унизить кого-нибудь и получить от этого удовольствие. Я считаю, что они даже хуже маньяка. Ни разу никто не слышал, чтобы эти дамочки отличились чем-то особенным, как кроме своей «красоты»,  или сделали что-то по-настоящему значительное. Парочка шла, цокая по асфальту шпильками и ржали. Заметив меня, преградила дорогу.
   - Ой, кто тут у нас? – сказала Манюсик.
   - Эй, пацан, закурить не найдется? – сказала следом Викусик и обе синхронно заржали писклявеньким смешком.
Я хотела уйти в сторону, как эти двое опять загородили путь.
   - Что не дашь? Ты теперь такая знаменитость, смотри не зазвездись! – сказала Манюсик.
   - Смори на нее, она и так звезданутая вся! – сказала Викусик, и снова синхронное ржание.
   - Да отвалите вы от меня! – не выдержала я.
   - Пошли Викусик, от звезданутой – сказала Манюсик.
   - Пошли Манюсик, она неудачница – сказала Викусик.
Когда же они дали мне пройти, то я обернулась и со всей серьезностью сказала:
   - Я буду ждать вас в темном переулке, а что случится потом, про это никто не узнает.
    Потом я еще слышала заливистый смех за спиной, но он слегка изменился. Хе-хе, похоже, я их слегка припугнула. Но не знаю, чтобы я сделала, если бы реально встретила их в безлюдном месте. Скорее всего, просто напугала бы их, чем побила, хоть и бесят меня они жутко. Если хорошо поразмыслить, то эта парочка всего на всего обыкновенные дурочки. Случись что, они бы сразу запаниковали и бросили друг друга, а потом до конца жизни делились бы своими впечатлениями.
     Есть люди, которые запускают в космос ракеты, есть, кто трудиться всю жизнь на благо других людей, разрабатывая научные технологии, а есть и дурочки как Манюсик и Викусик, которые никогда в жизни не брали в руки даже калькулятор. Зачем они живут? Может природа создала их только с целью воспроизводства себе подобных, чтобы просто поддерживать численность планеты? Я не знаю, да и пофиг мне на них, в конце концов! У меня своих проблем хватает.
    Вот, я уже дошла до кладбища. Где-то неподалеку шла похоронная процессия, и доносились жуткие звуки рыдающих женщин. Краем глаза я увидела людей в трауре и священника в рясе.
     Сама я никогда не была на похоронах. Меня на них ни разу не брали. Да и что такого интересного в том, как хоронят покойника? Надо уметь прощаться с человеком при жизни, а мертвому все равно, он же в другом мире и далеко. Я вот не сумела со своей матерью попрощаться, а отец так и не сказал мне, в каком городе и где она похоронена. Он всегда сторонился этого вопроса.   Говорил обычно, что не знает, что нужно спрашивать у маминых родственников, где последний раз останавливалась мама, но он с ними связь не поддерживает. Это очень странно. Отец любил мою мать. Мог бы хоть раз побывать на ее могиле, хотя бы узнать, где это место. Или он все знает, но не говорит мне. Но почему? Зачем это срывать от меня? Чтобы с родственниками мамы не общаться? В общем все равно нет на это ответа.
    Чем дальше я шла вглубь кладбища, тем мрачнело небо. Собирался дождь и становилось холодно.
    Вдруг неожиданно пронеслась черная кошка. Она очень напугала меня. Это могло быть просто совпадение, но кошка пронеслась не просто так. Она возникла из того места, где была могила Евы Рай.
    Я стояла будто столб.  Пальцы леденели, а зубы чуть постукивали. Но я должна была идти. В любом случае меньше всего хотелось приходить сюда еще раз. Кладбище словно было мне не радо. Однако это единственный путь, чтобы добраться до того дерева, где остались мои вещи. Хоть можно примерно предположить, где это все находиться.
    И я переступила невидимую черту. Деревья шумели, а бежала, быстрее и быстрее, пока кладбище не закончилось.
   И вот он, лес. В нем, как ни странно, просветлело. Чем дальше в него углублялась, тем становилось спокойнее и даже теплее. Отыскивать дерево в лесу - как искать иголку в стогу сена. У меня кружилась голова и затекала поднятая шея. От усталости пришлось сесть под одним из деревьев. Промелькнула нехорошая мысль, что не удастся найти дневник. Глубоко вздохнув, я стала бить головой о дерево.
    И вдруг глянула на верх, а там виднелся мой рюкзак! Невероятно до боли странное совпадение! Когда совпадения часто происходят, это начинает реально пугать.
   Забралась на дерево без проблем. А уж с какой радостью взяла свой рюкзак! Он был немного сыроват, но оно и понятно, шел дождь. 
   Наверху было так хорошо! И тут дело даже не в потрясающем виде, который открывался. Поднятый ветер так качал ветки, что я чувствовала себя будто на карусели. Это по-настоящему здоровские моменты! Потом выглянуло солнце из-за облаков, и я почувствовала его тепло.  Устроившись по удобнее, закрыла глаза. Весь мир словно остановился, и больше не было проблем. Я задремала.

Сон 4.

   Серая комната с серой мебелью – было первое, что увидела Анна. Она лежала на кровати и осматривала помещение, в котором оказалась.
   «Я дома, я проснулась!» - мелькнула первая мысль.
    Девушка быстро встала с постели. Но комната вмиг исчезла, превратившись в серый туман.
   Анна решила идти, сама правда, не зная, куда. Также было не понятно: реально все или нет. Боли не чувствовалось. Лишь удивляла легкость походки.
   Впереди туман рассеивался. Проглядывал белый свет с мелькающими в нем тенями, напоминавшими фигуры людей. Приблизившись к ним, Анна разглядела трех девушек в белых платьях разного возраста. Они вместе играли в белый мяч и смеялись.
   Вдруг мяч выпал из рук у одной девушки и подкатился к ногам Анны. Играющие повернулись в ее сторону и застыли. Все, кроме самой младшей из них. Маленькая девочка осторожно подошла к Анне. И остановившись около нее с испуганными голубыми глазами, так и не решившись взять мяч.
 - Эй, не бойся меня – сказала Анна. Девочка вздрогнула от ее голоса.
 - Я ничего тебе не сделаю, можешь забрать свой мяч - продолжила Анна.
Девочка нахмурила брови и недоверчиво посмотрела на незнакомку.
- Я, правда, не опасна. Я не знаю, как здесь оказалась. Может, ты скажешь мне, что это за место? – спросила Анна.
- Это дом - ответила девочка, как показалось Анне знакомым голосом.
- Чей же? Ты в нем живешь?
- Это наш дом. Тебе сюда нельзя.
- Почему же?
- За тобой еще не пришли, а если придут, у тебя будет другой дом.
- Кто должен прийти?
Девочка молчала. Ее лицо исказилось от презрения к собеседнице.
- Так кто же? – вновь спросила Анна.
    Лицо девочки снова поморщилось. Затем послышались голоса других девушек, отдаленно напоминающих церковный хор:
 «Иди к нам, не стой с ней, она чужая!»
   Девочка быстро схватила в руки мяч, но не убежала, а продолжала стоять и уже с детским интересом смотреть на незнакомку. Даже чуть улыбаясь.
   - Кто эти девушки? Они твои сестры?
   - Да - кивнула головой девочка.
   - А кто тогда ты?
   Девочка изменилась в лице. Теперь ее глаза выражали столько ненависти и злости, что Анна сама испугалась. Сестры вновь позвали ее:
«Иди к нам, не разговаривай с ней, она чужая!»
   - Я не хотела тебя обидеть, я просто спросила, я же не знаю…- оправдывалась Анна.
   - За тобой все равно придут – ехидно сказала девочка и, засмеявшись, убежала.
   - Сколько можно было ждать, Анна? – спросили девочку сестры.
   - Я не виновата! Я не виновата! – заплакала маленькая Анна.
    И все трое, вдруг исчезли. Вокруг стало все серо и туманно как раньше.
Тогда Анна спросила у тумана, где она, в надежде, что что-то произойдет. Пространство ответило ей мертвой тишиной. Девушка стала блуждать в тумане: она шла вперед, назад, налево, на право, не находя никого и ничего, кроме тумана.
«И разве это конец, разве это загробный мир? Неужели все так: без рая и ада? Неужели я буду ходить в вечном тумане, одна? Разве я это заслужила? Одна..» - Думала Анна. – «Одна, совсем одна, как на острове, как во сне, как после смерти…»
   - Я умерла! – крикнула она в пустоту. – Я мертвая! Мертвая! Мертвая!
   - Чего ты кричишь? – вдруг из-за спины сказал детский голос. Это была маленькая Анна. – Здесь нельзя кричать, всех разбудишь.
Девушка обернулась:
   - Ты? – удивилась она - Тебя ведь тоже зовут Анной? Откуда ты появилась? Объясни мне, пожалуйста!
   - Я же сказала, что за тобой придут, а здесь не кричи.
   - Где мы?! Умоляю, скажи мне! Может я смогу что-то сделать для тебя, если ты мне про все расскажешь?
   - Я не могу тебе помочь, мне сказали, ты не спасла меня, мне сказали, ты должна сама решить.
   - Кто сказал? Что решить?
  Анна опустилась перед девочкой на колени и умоляюще просила ее ответить ей:
   - Я ничего не понимаю! Скажи мне, хоть, мы умерли? Мы мертвые? Если нет, то где мы? Кто мы? Как отсюда выбраться, если есть выход, а если нет, что делать?
   - Ты одна, ты и решай, – был ответ, и девочка исчезла.
   - Не исчезай! Слышишь?! Где ты?! Анна! Где ты?! – звала Анна девочку. – Я кричу! Я буду кричать, пока ты не появишься и не скажешь, что происходит!
Ты слышишь меня Анна? Анна! Анна!
  Но никто не отзывался и не появлялся. А Анна все продолжала ходить и звать девочку, пока к ней не пришла мысль, что она зовет саму себя.
   - Анна! Анна!...- произнесла она. – Как странно, зачем я себя зову, я же все время здесь? Я здесь.
   - Я здесь, – повторилось у нее за спиной. Анна обернулась и, наконец, узнала саму себя. Только маленькую.
   - Прости, - сказала большая Анна. – Я не узнала тебя, то есть себя, я забыла.
   - Ты меня потеряла.
   - То есть как? Я потеряла себя?
   - Ты меня не спасла.
   - Ты умерла? То есть я умерла, мы умерли?
   - Это тебе решать, ты меня нашла, но за мной уже пришли, а за тобой только идут.
   - То есть, ты умерла, потому что за тобой пришли, а я нет, так как за мной не пришли, но ты - это я, получается…
   - Решать тебе, ты одна такая.
   - Постой, если ты, это я, то ты тоже должна что-то решить…
   - Я ничего не решаю, это ты должна решать.
   - То есть как?? Я запуталась.
Маленькая Анна печально посмотрела на другую Анну и растворилась в тумане. Вдруг Анне большой пришла в голову секундная мысль, объясняющая все происходящее. Мысль не была сформирована до конца и шла на уровне чувств. И поэтому Анна лишь почувствовала, что нашла понимание и решение, того, что происходит. Но что именно она должна сделать, она не могла осмыслить разумом.
    «Чувствовать, конечно, только лишь так, не иначе в этом мире» - думала Анна. – «И мне решать, только мне. Ведь я одна только так могу… хотя не знаю и не понимаю что именно, но если мне это подвластно, у меня есть сила или умение или еще что-то, что я должна выяснить, что это такое или что со мной не так. Если мое время не пришло, то я должна вернуться. Да, я решила вернуться. Уверена в этом».
   - Я не умерла! Решила не умирать! – громко сказала Анна.
   Вдруг в пустоте послышался нарастающий грохот, распространяющийся по всему пространству.
   - Анна? Это ты Анна? – тревожно произнесла девушка.
  Повсюду стали мелькать призрачные темные тени. Скоро их стало очень много. Послышался непонятный шепот. Затем он стих и туман рассеялся. Темные тени превратились в мертвецов. Анна стояла неподвижно, боясь пошевелиться, издать какой либо звук. Мертвые ходили, натыкаясь друг на друга, как слепые, вертели головами в разные стороны. Анна чувствовала, что они ищут ее.
   Неподалеку раздался отчетливый звук падающего мяча, выпавшего из рук Мертвецы устремились на этот шум.
   - Ты разбудила их! – отчаянно вскрикнула девочка и стала бежать от них прочь.
    Анна, которая все еще продолжала стоять неподвижно и смотреть, как толпа безумных мертвых гонятся за ней другой, испытывала точно такой же страх и ужас, как если бы гнались за ней. Наконец, она решительно сдвинулась с места и рванула в противоположную сторону. Все чувства будто разом обнажились перед ней.
    «Жить, жить, жить», - вертелось в мыслях. – «Я спасу тебя, Анна, на этот раз смогу, я должна».
    Внезапно она споткнулась обо что-то твердое и упала на колени. Это был камень, которого окружали другие камни и каменные плиты. Туман перед девушкой стал постепенно проясняться. В испуге Анна вскрикнула. Она увидела край синей материи, прикрывающей ее ноги, и поняла, что стало на ней надето. С боязливой осторожностью руки дотронулись до верха головы… и снова крик. События прошлого сна стали вновь повторяться. Девушка не помнила, чем закончился тот сон. Но этот, если все, что с ней происходило, можно назвать сном, был больше похож на реальность. Даже слишком. Она окинула взглядом каменную лестницу, все еще не веря, что ей снова предстоит по ней взбираться.
    «Череп - мелькнуло у нее в мыслях. – Он должен быть где-то здесь».
Но жезла с черепом нигде не было, как ни смотрела вокруг себя Анна. Она даже подумала, что раз нет черепа, то и мертвецов тоже не будет. Однако не решалась оглянуться назад.
   Анна стала подниматься вверх, борясь с собственной тяжестью и опасаясь не свернуть себе шею.
«Это невозможно – подумала она, цепляясь за древесные сучья, которые резали одежду и кожу. – Будто наказание. Но за что? За что? За то, что не погибла вместе с остальными? Я будто должна кому-то или чему-то право на жизнь…но почему? Может кто-то или что-то хочет помучить меня? И опять зачем? Неужели я попала в мир зла, где должны мучиться даже ни в чем неповинные души?»
    Через некоторое время Анна все же не выдержала и решила остановиться. Она стояла неподвижно. Почти бесшумно как статуя, по-прежнему не оборачиваясь назад. Мысли не шли в голову. Ее сознание было словно выключенным, притупленным, чтобы думать. Анна прошла долгий и нелегкий путь и столько же времени стояла на одном месте как камень. Ничего не чувствовалось, ни усталости, ни странной боли тела, сопровождавшей  ранее. Дошло, наконец, до того, что девушка забыла все произошедшее и что она есть человек. Повинуясь своему бессознательному, просто пошла вперед. А впереди был каменный разлом…Разум включился слишком поздно…
    Тело Анны летело вниз с невероятной скоростью. Ничего не было видно кроме темноты. Не успев даже вскрикнуть, она с грохотом упала на спину.
    На мгновенье ей показалось, будто  тело разорвало на куски, и оно рассыпалось в прах.
   Через минуту открывшемуся взору предстала тьма. Лишь где-то сверху исходила ниточка света.
   Девушка попыталась подняться, но не смогла… Хотела повернуть голову на бок, но ее голова развернулась, отделилась от шеи, и увидела раздробленное тело. Конечности были отделены друг от друга, но все же непостижимым образом она чувствовала их и шевелила ими.
   Откуда-то послышался шум, будто кто-то нес кости в мешке и они побрякивали. Что-то зловещее и мерзкое становилось все ближе и ближе, распространяя этот режущий слух звук. Внезапно он смолк. Настала могильная тишина. Но Анна, чувствовала, что что-то не так. Неожиданно ее раздробленное тело что-то схватило с нескольких сторон и поволокло ее конечности в разные стороны. Голова девушки при слабом свете заметила лишь костлявые руки, уносившие ее туловище. Наконец, другие руки принялись за голову. Тут только Анна опомнилась и отчаянно закричала:
     - Неееет! Нееее…- она не успела договорить, как с невероятной силой была подброшена вверх.
     Оттуда она увидела новое сборище мертвых. Все они были скелетами. Каждый боролся с другим скелетом на право присоединить к своим костям части тела девушки. Анна была поражена. Она не знала, что делать. Когда ее голову поймал скелет, который  ее и подбросил ранее, то он продолжил кидать череп как мячик из рук в руки. Голова ударялась об острые полугнилые кости, и наконец, выпала, укатившись куда-то во мрак. Там в неведомой темноте был слышен душераздирающий костлявый хохот. Этого стало достаточным, чтобы подумать о конце.
     Но голову Анна вновь взяли. На этот раз скелет присоединил ее вместо своей собственной и уверенно направился к скелетному сборищу. Пока он шел туда, в голове девушки предстала вся картина его жизни: от самого рождения до смерти. Но это было так секундно, что едва запомнилось. В основном это были отрывки воспоминаний.
   Скелета звали Маркус. При жизни он был бедным крестьянином. Однажды его вместе с семьей заставили уйти с собственной земли и забрали все имущество. Потом смерть, страшная смерть. Он был на каком-то корабле и смотрел, как толкают в море его жену и детей, а затем и его самого. Вот, то немногое, что запомнила Анна.
    Маркус приблизился к мертвецам и стал против воли управлять головой Анны. Он смотрел в интересующие его стороны, постепенно меняя зрение так, что невидимые ранее предметы становились видимыми. Заметив его, скелеты устремились к нему. Он остановился.
   - Что же ты?! Что ты стоишь?! Они же разорвут тебя! – сказала мысленно Анна своему «новому скелету».
   - Помоги мне… - ответил он ей.
   - Как, как тебе помочь?!
   - Помоги… - зашевелились против воли губы Анны.
   - Хорошо, я помогу тебе! Только не стой, сделай же что-нибудь!
Но скелет не двинулся.
   - Послушай! – сказала голова в появившемся не весть откуда раздражении.
   - Если ты так будешь стоять, то они отнимут меня у тебя и помочь будет некому!
   - Найди его…
   - Кого?
   - Мой череп…
   - Как он выглядит? – ответила Анна и поняла, что ее вопрос был явно не уместен.
   Некоторые скелеты стали дергать Маркуса-Анну, но к счастью, его позвоночник был выше остальных, так что другим пришлось потрудиться бы, чтобы добраться до его верха.
   - Вооон… он. Ты не можешь уйти, не отдав мне его – сказал Маркус и резко повернул взглядом влево.
    Глаза Анны увидели скелета, отличавшегося от остальных. Да у него был свой череп, но это не мешало носить второй в руках на голове, в точности так, как носила его Анна. Только сейчас она заметила, что он был с синими сапфирами. Этот череп был ей нужен, но зачем она толком не знала. Как и не догадывалась, что всю эту ношу уже носила немногим ранее.
    Мертвец, на которого пристально и злобно смотрели, стал прикрываться другими «собратьями по смерти». Маркус-Анна пытался преодолеть этот барьер, расталкивая остальных, но невольно ввязался в драку.
    Всюду скрежетали и ломались кости. Стоны мертвых все больше и больше брали за душу.
    Но, наконец, барьер был прорван. Скелет-вор попытался было убежать, но Маркус-Анна присоединил к себе дополнительные руки, отнятые во время драки, и вовремя поймал его.
   - Отдай! – просто нечеловеческим голосом произнесла голова Анны.
Однако, пойманный не терял надежды вырваться и усиленно сопротивлялся мертвым тискам. Маркус-Анна стал трясти его в разные стороны. Череп с синими сапфирами выпал и укатился. Чудовищным рывком Маркус-Анна, отбросил в сторону противника. Бросок был таким сильным, что кости переломались от удара об камни. Победитель схватки устремился вслед за черепом.
   - Найди мне его…найди! – просил Маркус Анну.
Одним глазом головы он позволил управлять Анне, другой предоставил себе. Анна перебирала уголки каждого камушка, но черепа нигде не было. Он будто исчез.
   - Ищи! Ищи! – только и слышала Анна.
Но вот, прошло достаточно времени для поиска. Зрение стало ухудшаться, глаза устали от беспорядочного взора.
   - Может, передохнуть? – не выдержав спросила Анна.
   - Нет! Искать!
   - Практически ничего не видно.
   - До конца! До Конца! Он уйдет!
   - До чего? Маркус, мы ищем череп, а череп не умеет бегать, он не уйдет…
   - Он теперь не череп, как же ты не понимаешь?
   - Что в нем такого особенного? Сапфиры? Зачем они мертвому?
   - Нет! Нет! И нет! – со злостью сказал скелет. – Я не мертвый, слышишь меня?!
   - Как мы можем быть не мертвыми, когда ты и я умерли?
   - Я не умер!
  - Но я сама видела твою смерть…
  - Нет!
Маркус вдруг заметался на месте кругами и побежал наугад.
   - Ну и что же ты творишь?! – беспокойно сказала Анна.
   - Ты видела ее, значит она рядом!
   - Кто?
   - Она!
   - Сме…- Анна хотела сказать «Смерть», но Маркус плотно зажал ее губы.
   - Не поизноси это имя, никогда? Ты поняла? – процедил он сквозь зубы. – Ты поняла меня Анна Холодова?!
Маркус заставил Анну умолкнуть. Дело было не только в смерти. Этот мертвый, похоже, знал ее судьбу.
   - Ты знаешь меня?! – изумилась Анна.
   - Нет.
   - Но ты, кажется, назвал мою фамилию…во всяком случае у меня есть время порыться в твоем сознании.
Маркус остановился и рассмеялся:
   - Мое сознание не здесь, Холодова, ха-ха-ха.
   - Что? Я же знаю, кто ты, мне было видение, значит…
   - Ничего это не значит, и ничего ты не знаешь. Это всего лишь память моего тела.
   - Но я же говорю с тобой, не иначе как с сознанием…
   - Ха-ха! Холодова! Я не сознание, а душа, душа в этом скелете. Я помню то же, что и эти кости, но будь у меня мой череп, то вспомнил все… как есть на самом деле. Уж это ты Холодова должна знать. К счастью, твоя душа не рассталась с головой.
   - В самом деле? Скажи же мне Маркус, ради своей же души, что здесь такое твориться? Где мы? кто мы?! И откуда твоя душа знает мою фамилию?!
   - Холодова… Я же сказал, что только череп даст ответ…
   - Отлично, просто замечательно! Ты душа в муках, как и я ищущая выхода, как и я, пытаешься понять, что именно нужно для этого, и вообще понять, что все это такое! То есть ничего не знаешь!
   - Стоило мне задавать вопросы, когда ты на них сама и ответила.
Анна промолчала. Она была в тупике. Чем больше хотелось узнать правду, тем меньше оставалось ясности и надежды.
   Скелет Маркуса двинулся.
   - Ну и куда ты? – спросила Анна.
   - Череп…
   - А мои кости? Я тоже хочу забрать свои кости! Они мне дороги также как и твой череп!
   - Твои кости здесь не имеют цену.
   - Что?!
   - Ты не можешь уйти, не отдав мне его…
   - Я его у тебя не брала! А вот мою голову ты как раз себе присвоил!
   - Нет, ты забрала его у меня.
   - Ага, душа говоришь? Не знаешь меня? А откуда ж ты знаешь то, что я будто отняла твой череп?
   - Это было…
   - Так если было, скажи же как?!
   - Не задавай мне вопросов, на которые ты не помнишь ответ…

Глава 5.

     Через некоторое время спустя я проснулась от странных звуков, доносящихся снизу. Эта была музыка.
    У дерева сидел какой-то парень и бренчал что-то на гитаре. Игра не очень получалось. Лицо парня не было видно, он был повернут ко мне спиной. Сначала я хотела бросить в него чем-то и испугать, а потом раскритиковать игру на гитаре по всем параметрам. Но только я отломила веточку, как парень запел.
    Это был нереальный голос! Будто внеземной. Такого никогда еще не слышала, ни голоса, ни слова песни, что пелись. Наверно сам сочинил. О, Боже, как это классно! Какой талант! Конечно, по гитаре он лузер, но как певец замечательный. Так бы и слушала весь день.
    Но парень, проиграв несколько своих песен, решил отдохнуть. Сел, скрестив по-восточному ноги и соответственно сложив руки. Он сидел долго, а мне хотелось еще раз услышать его пение. Я бросила веточку вниз в сторону, но парень не среагировал.
   «Уснул он что ли?» - подумала я. Тогда достала из рюкзака довольно увесистый ластик и прицелилась им туда же. Однако попала прямо в парня. Черт! Тот поднял ластик и посмотрел наверх на меня.
   О, Боже, какие красивые у него глаза! Таких тоже ни разу не видела. Полностью растерявшись, я не произнесла ни слова. Его взгляд, словно загипнотизировал меня чем-то. Его невидимое «что-то» очень сильное и магнитическое. Парень был прекрасен также как и его голос. Только игра на гитаре как и одежда были не очень богатыми содержанием, то есть бедненько, но это было уже не важно. Мое «что-то» уже трепетало перед ним. Его взгляд пронзил меня насквозь, добравшись до сердца. По телу пробежали мурашки. Он будто коснулся меня, хотя нас разделяло дерево. Я забыла обо всем на свете и видела только голубые глаза… Опомнилась только тогда, когда парень стал уходить. Он положил обратно на землю мой ластик и взял свою гитару.
   - Эээйй! - произнесла я и заметила дрожь в голосе – подожди! Извини меня!
 Мгновенно слезла с дерева, но было уже поздно: незнакомец ушел прочь и скрылся в неизвестном направлении.
   - Эй! Эээйй! – отчаянно кричала я, но никто уже не слушал.
    Я была очень расстроена и подавлена. Все проблемы стали казаться мелочью по сравнению с тем осознанием, что я больше возможно никогда не увижу того дивного певца. Еще ни разу жизнь не казалась такой бессмысленной и опустошенной. Удивительно, что может сделать один лишь только взгляд. Словно магия. Теперь образ незнакомца надолго не уйдет из моей головы, да и сможет ли уйти вообще? Боже, что со мной происходит?! Ничего не понимаю, что это такое сейчас с моим сердцем и душой. Эти две составляющие заныли одновременно. Боже, что твориться с моим телом?! Оно не слушается меня, кружится на месте, ползает и рвет беспричинно траву. Надо взять себя в руки и вернуться к реальности, как бы того не хотелось. Сощурившись и зажав кулаки, я  взяла свои вещи и направилась к кладбищу.
     Могильная атмосфера отрезвила. Сказки в жизни не бывает, лишь кратковременный сон. Он наверно и случился со мной, а все остальное привиделось. А если не привиделось, то просто показалось. Не могут быть люди так красивы в душе и внешне одновременно. Просто был парень, который случайно оказался под деревом. Я запустила в него ластиком тоже случайно, и от случайности растерялась. И вот так показалось, случайно… случайно! Боже случайно! Это не случайно, случайно! Ну вот, теперь я путаюсь в собственных показаниях. Может, я слишком придираюсь к каждой мелочи? У меня стресс, это все из-за него. В таком положении я имею право немного попсиховать. Сдерживая все в себе, можно сойти с ума. Рассказать бы это все кому-нибудь, но однозначно не своим домашним. Как жаль, что у меня нет настоящих друзей, кому бы можно было бы довериться. Но не разговаривать же мне самой с собой, хотя…
    Я достала свою тетрадь, в которой рисовала. Села на скамью и решила записать все происходящее за последнее время. Куда-то надо было просто деть всю информацию, высвободить мозг так сказать и облегчить душу. Пока я этим занималась, у меня возникло ощущение присутствия кого-то рядом.
    Оглядевшись по сторонам, никого не обнаружено. Но что-то во мне опять не давало покоя.
   «Ну что ты будешь делать?!» - разозлилась сама на себя, убрала тетрадь, и собралась идти.
    У мистической могилы Евы Рай вновь встретился маразматичный старикашка. На этот раз старик лежал на могиле.
- Эй, дед? Помнишь меня? – окликнула я деда. Но тот даже не шевельнулся.
- Эй, дедок! Ты чего напился что ли? – спросила его вновь. Никакой реакции.
    Осторожно пнула тело ногой. Ничего. Потом еще раз, а потом увидела холодные открытые глаза и отскочила в ужасе. Дед был мертвым.
   Я бежала с кладбища как могла. Вдруг увидела Полину! Она шла не спеша по одной из дорожек.
- Полина! – окликнула я ее. Та обернулась, но продолжала идти в своем направлении. Пришлось подбежать к ней.
- Полина!
- Чего тебе надо? С тобой одни неприятности!
- Сейчас не время разбираться, там дед помер!
- Какой еще дед?
- Кладбищенский! Ой, ну тот, который живет на кладбище, точнее уже не живет. Ты должна знать, чаще здесь бываешь…
- Мне все равно, я с ним не знакома.
- Значит знаешь!
- И что?
- Так он умер то на могиле Евы!
- Чего?!
- Я и пытаюсь сказать, что надо сделать что-то.
- Так, пошли посмотрим.
- Может, позовем кого-нибудь?
- Нет, сначала я должна это увидеть.
Мы добежали до места. Но к моему великому удивлению деда там не оказалась.
- Ну и как ты мне все это объяснишь?
- Он точно был здесь! Вот, смотри трава и земля примяты!
- Ты заставила меня бежать на каблуках через все кладбище в туфлях, которые мне натирают, чтобы я увидела землю?!
- Полина, я клянусь, тело лежало здесь. Оно было мертвым!
- Если тело было мертвым, значит, оно никуда не должно было деться! Что с тобой происходит? Ты сходишь с ума?
- Я, я не знаю… у меня только за сегодняшний день столько совпадений!
- Знаешь, оставь свои совпадения при себе.
Полина пошла прочь. Пришлось преградить ей путь.
- Подожди, пожалуйста!
- У меня нет времени на чьи-то сопли.
- Да я вовсе не плакаться собираюсь.
- Ну чего ты от меня тогда хочешь?
- Обрати меня в свою веру.
- Чего, чего?!
- Я видела тебя той ночью на поле за кладбищем. Вас было четверо, и вы проводили ритуал.
- Не знаю, о чем ты.
- А вот сейчас ты мне врешь, я точно тебя там видела! Ты стояла на ритуальном камне и танцевала, а тебе все поклонялись!
- Слушай, я не доктор, но с головой у тебя кажется не все в порядке. Дай мне пройти и оставь меня в покое!
- Хорошо…- сказала я сдержано и уступила дорогу.
   Полина быстро отдалилась от меня, и когда она была уже на достаточном расстоянии, я крикнула вслед:
- Хорошо, как-нибудь справлюсь и без твоей помощи! Только я все видела во всех деталях и знаю, кто ты такая, Луна!
    Полина неожиданно обернулась и застыла на месте. А я также неожиданно рванула прочь, зная, что на своих каблуках с мозолями она меня не догонит. Не поверила. Хех, пусть теперь сама ищет со мной встречи. В принципе можно справиться самой и без всякой готической веры. Только подумать: все время находиться в дипресняке, носить черное, поклоняться ночи да верить смерти! Может в этом есть мистика, но я сойду от нее с ума.
     Пошел дождь. Люди попрятались по своим норам кто куда. Так что во дворе к моему счастью, никого не было.
   Когда я пришла, то дома находилось лишь одно чудовище.
- Лиза, где родители? – спросила я его.
- Ушли.
- В такой ливень и куда же?
- Не знаю.
- Знаешь.
- Не знаю!
Чудовище высунуло язык и убежало в свою комнату. В моей же был полнейший бардак.
- Лиза! Ты опять брала мои вещи?! Сколько раз я говорила тебе их не трогать! А ну иди сюда, маленькое чудовище! – крикнула вне себя я и попыталась открыть дверь Лизиной комнаты. Но чудовище схитрило. Заперлось изнутри.
- Вот только выйди!
- И что тогда?
- Тогда ты соберешь и положишь обратно все, что разбросала!
- Нет! Ты меня не заставишь!
- Тогда я разбросаю твои вещи.
- А я скажу папе, он тебя накажет!
- Это он тебя накажет, потому что ты меня не слушаешься.
- А вот и нет!
- А вот и да!
    Спорить с этим созданием было бесполезно и утомительно. Отец никогда серьезно не наказывал Лизу за ее проказы. Мне оставалось лишь только самой все убрать. Чудовище ждало одного: вывезти меня из себя, чтобы я взбесилась. Это такая забавная игра «разозлить старшую сестру». Но я в нее больше не играю. В моих вещах для Лизы нет ничего интересного. Даже если она взяла у меня что-то себе, то все равно это я рано или поздно найду, а она про это забудет. Главное чтоб на этот раз чудовище не уволокло то, что очень нужно. Со всякими коллекционными карточками, значками, стикерами можно смириться. Но если она утащит мою потайную тетрадь для всякой всячины, где я клею особые вырезки, храню редкие экземпляры тех же самых стикеров и постеров, то тогда действительно взбешусь так взбешусь. Эту тетрадь я начала собирать с 10 лет в отличие от Лизы, которая в свои 10 умеет лишь только разрушать.
    Я стала искать первым делом свою тетрадь, но из-за устроенного Лизой бардака вообще растерялась, где что находиться. Да, моя комната-коморка очень маленькая, но и для нее бардак имеет свое прямое значение.
    Вещи складывались одна за другой, но никак не находилось то, что искалось. Устав, я решила поесть немного и взять себя в руки.
   Чудовище сидело тихо в своей комнате перед теликом. Началась его любимая передача. Это означало, что я тридцать минут могу спокойно посидеть на кухне.
    У обычных людей бывают: завтрак, обед и ужин. У меня же «вся еда в холодильнике». Не помню, когда в последний раз мне готовил отец, видимо очень давно. То, что готовит Жанна, из принципа не ем.
    Однажды я сказала мачехе за ужином, что та хочет меня отравить. С тех пор для меня она не ставит тарелки. Обиделась. Но мне честно не нравиться ее стрепня. Лучше сама что-нибудь придумаю. Хоть и ем мало, однако тоньше от этого не становлюсь. Всегда почему-то была крепышом. Фигурой в отца. Может поэтому меня так легко спутать с парнем?
    Кстати, отца и Жанны давно нет, а за окном настоящий ураган! И как так внезапно могла испортиться погода? Я включила радио, прогноз был неутешителен – штурмовое предупреждение. В прошлом году отец ни за что бы никуда не пошел, ни пешком, ни на машине. Где же они сейчас? Вдруг у мусорного ведра я нашла помятые приглашения к каким-то Герасимовым на годовщину их свадьбы. Если отец мне ничего об этом не сказал, значит, Жанна до последнего тянула, чтобы тот согласился. Уверена, что отец не знал, кто эти Герасимовы, и Жанна едва с ними тоже знакома. Но то, что там будет фуршетная вечеринка подтолкнуло отца не водить мачеху в очередной раз в ресторан, а поесть на халяву, и заодно ее выгулять на «светском мероприятии». Что ж, надеюсь, мачеха объелась там досыта, потому что, выйдя на улицу, ее бы унесло шквальным ветром. С другой стороны, так было бы даже лучше.
     Пока погода бушевала, я продолжала ждать. Не знаю, почему возникло странное внутреннее беспокойство. Своего рода нехорошее предчувствие. «Что-то» металось во мне с места на место, не находя покоя. Чем сильнее старалась подавить «что-то», тем оно с равной силой шло напрямик.
    Я бухнулась на кровать. Ничего не хотелось делать. Внезапно заболела голова, и комнатный бардак стал мне безразличен. Потом затошнило. Это было ужасно. Пришлось целый час просидеть в ванной в помутненном состоянии. Затем все отошло, но после этого я почувствовала немалую слабость. Захотелось спать. Тут вбежало чудовище. Ему было наплевать, что мне сейчас не до шуток. Оно хотело лишь ублажить себя, а для этого ему надо было вновь достать меня.   
    Чудовище продолжало делать начатое. Его даже не смущало мое присутствие. Оно знало, что я ничего не сделаю в том состоянии, в котором нахожусь. И мне действительно на тот момент было все равно.
    Я лежала и считала, сколько полосок на деревянном полу, чтобы хоть как то сдержать сон. Но случилось то, что разом сняло у меня всякую сонливость. Чудовище откопало среди кучи вещей мою заветную тетрадь и бесцеремонно выдрало один лист.. мое сознание сразу стало предельно ясным, и я вскочила.
   Чудовище мигом скрылось с места преступления в зал. Там оно спряталось за кресло. Только я хотела его схватить, как оно вывернулось и залезло в щель за шкаф зала, куда я не могла в силу своих габаритов протиснуться. Я лишь успела схватиться за край своей тетради, но с другой стороны она была по-прежнему в руках у этого мелкого похитителя-психопата.
- А ну сейчас же отдай! – сердито сказала я.
- Почему я должна тебе это отдать?
- Потому, что это мое!
- А вот и нет!
- А вот и да! Отдай сейчас же!
- Папа и мама работают и получают деньги, это они тебе купили, все, что у тебя есть. Так что это не твое!
- Так и это не твое тоже тогда. Ты тоже не работаешь!
- Значит оно общее, и я могу взять это.
- Тетрадь не общая!
- Общая!
- Нет!
- Да!
И вдруг тетрадь разорвалась на две половины. Из нее вылетели все вырезки, которые долго и упорно собирались. И я в гневе разорвала надвое оставшеюся половину, бросив остатки в чудовище:
- Смотри, что ты наделала! Теперь это твое! На! Забирай, мелкое чудовище!
- Не называй меня так!
- Мелкое чудовище! Мелкое чудовище! Мелкое чудовище! – продолжала дразнить я Лизу, пока не скрылась в своей комнате.
    Я скрипела от злости зубами, пытаясь справиться с мыслью, что больше нет тетради и что все то время, что ушло на создание коллекции, было теперь просто напрасным.
    Через некоторое время послышался плач. Неужели Лиза впервые в жизни осознала, что была не права? Нет, там явно было что-то другое. Я вновь пошла в зал. Оказалось, что чудовище застряло между стеной и шкафом. 
    Это было впервые, когда так случилось. Обычно Лизе всегда удавалось вылезать оттуда. Лиза плакала, но не звала моей помощи. Чудовище было гордым. А я, пользуясь случаем, не упустила момент прочитать ей свое нравоучение:
- Это тебе наказание за то, что ты меня не слушаешься, за то, что ты такое вредное создание! И зачем тебе нужна была моя тетрадь? Что она тебе такого плохого сделала? Лежала бы она себе у меня и лежала! Если бы ты просто попросила меня ее тебе показать, то я конечно же дала бы ее посмотреть. Так обычно люди поступают, когда чего-то просят друг у друга. Но ты же чудовище, самое настоящее чудовище, да к тому же мелкое! Если в дальнейшем ты меня не будешь слушаться, то так им и останешься на всю жизнь.
    Дальше я ходила взад и вперед по комнате, продолжая злорадствовать и припоминать чудовищу все его остальные пакости. Но Лиза только плакала и плакала. В конце концов, стал невыносим ее плач. Я подумала, что чудовище достаточно уже отбыло свой «срок наказания», и я решила его вытащить. Но сестра неожиданно воспротивилась.
- Ты чего? Ты хочешь, чтоб тебя вытащили или нет?! – спросила я.
- Отстань от меня! Уйди!
- Дай мне вытащить тебя, ты же застряла!
- Отстааань! О-т-с-т-аааа-ннььь! Отстань от меня!
- Ну и сиди себе тут! Прекрасно!
    Я ушла к себе обратно. Лиза продолжала застревать в том же положении и плакать. Этот ребенок сводил с ума. Можно было подумать, что она вовсе не моя сестра, если бы не ее внешнее сходство с отцом, но внутри это была точно копия Жанны, мелкой чудовищной Жанночки. Лиза наверно ждет, что ее вытащат родители, а мне за это еще и достанется, так как она повернет дело так, будто это я специально ей не помогла, не вытащила ее. И это должна быть ее месть за мою же разодранную тетрадь! О, какое сейчас сидит во мне бесилово! Но я должна быть сильнее этого. Я старше, я умнее. И выдержу очередное испытание. Это еще не самое страшное, хотя весьма и неприятное. Пока остается утешать себя тем, что хоть немного, но Лиза сама себя наказала. По крайней мере сейчас, когда отказалась от моей помощи.
     Вела бы Лиза себя по-другому, мы бы вполне могли бы ладить друг с другом. Я не желаю специально ей зла и ничего плохого. Но своими действиями она просто меня доводит до этого! Я для нее не авторитет, потому что не работаю. Но я же старше нее на четыре года, а значит опытнее в жизни. Как она не может этого понять? Или как же мне ей это еще объяснить? Вот в ее десять лет я все понимала. Ну не в буквальном смысле все, но до меня сразу доходило, что к чему в этом мире. А здесь… тяжелый случай, как сказал бы врач. Жанна совершенно не умеет воспитывать детей, а отцу просто некогда этим заниматься. Можно было наставить сестру на путь истинный, но она ж меня совершенно не слушается! Это слишком сложно. Остается лишь надеяться, что когда она вырастет, хотя бы до моего возраста, то может быть поймет, что не надо было себя так вредно вести, а надо было слушать старшую сестру. Но когда ей будет 14, мне будет уже 18 и я скорее всего найду работу и съеду отсюда: помеси детского сада с дурдомом. И так с каждым годом все сложнее становиться уживаться с мачехой. Трудно представить, как это будет через четыре года. Даже сейчас все очень напряженно, натянуто.
    Вдруг среди бардака где-то зазвенел будильник. Я откапала его в вещах и обнаружила, что уже полпервого ночи. Видимо отец и Жанна остались на ночевку у этих Герасимовых. Я пошла в зал к Лизе, чтоб сообщить эту новость, но ее за шкафом уже не было. Чудовище снова обвело меня вокруг пальца, а я клюнула на это! Нет, не пойду дальше к ней. Пусть ничего не знает, а я умываю руки. Да, действительно, пора бы в ванную сходить.
    После душа, обернутая в полотенце, я неожиданно встретилась с Жанной в коридоре. Мачеха только что пришла. От нее разило алкоголем и куревом, красное пальто было все в чем-то испачкано, а на лице красовалась потекшая тушь. Она словно промокла насквозь.
- Жанна? А где папа?
    Мачеха как-то странно посмотрела на меня и рассмеялась. На ее смех прибежала Лиза. Сестра стала было жаловаться на меня, но увидев свою мать в потрепанном состоянии, стихла и застыла в недоумении. Жанна села мимо стула, стягивая с себя грязные туфли. Лиза попыталась было ей помочь встать, но Жанна не своим голосом крикнула на нее, чтоб та убиралась прочь. Лиза испугалась, и, заплакав, убежала в свою комнату. Я тоже не могла видеть этот цирк и ушла к себе. Что-то было явно не так. Это сразу почувствовалось. Но я понимала, что не получу вразумительного ответа от Жанны.
    Было уже почти три часа ночи, но спать мне не хотелось. Я стала строить разные предположения, о том, что могло произойти. Может Жанна напилась, а отец не выдержал ее поведения и бросил одну на дороге, что объясняет, почему она вся мокрая. Сам он решил заночевать в машине где-нибудь, и пока просто не приходить домой. Все вполне выходило логично. Но могло произойти и еще что-то. Мой внутренний голос говорил, что дела обстоят хуже, чем думается. Но что это может быть? Ответ на этот вопрос мог бы дать отец, если был сейчас здесь, или же Жанна, но пришлось бы ждать, пока она протрезвеет. Проблемы, кругом одни проблемы! Как же я от них устала! Мне хочется вернуться опять в то состояние, когда я была на дереве, и было хорошо. Если завтра мачеха с отцом будут выяснять отношения, то я, конечно, отправлюсь туда. И все равно, что меня все видят. Людям, которые то и дело обсуждают меня за спиной, никогда не узнать и не испытать того, что знаю и испытываю я, когда ко мне приходит чувство равновесия на природе. А что касается тех гопников, то если я опять с ними встречусь, то не убегу от них. Будь, что будет. Скрываться оказалось гораздо мучительнее, чем, если бы встретить главаря лицом к лицу. Эээх! Никогда бы мне не знать всего этого! Но я бы не была сама собой, если бы росла по-другому. Может лучше, может хуже, но это не важно. Это никак не повлияет на то, какая я есть сейчас. Если бы мне не захотелось залезть на дерево, то возможно никогда бы не увидела того прекрасного парня и не услышала его чудесный голос! Интересно кто он такой и откуда вообще взялся? Как он оказался в одно время в одном месте со мной? Что за престранное совпадение или мне все снова чудиться? О, Боже, как все запущенно, какая жизнь сложная штука! Конечно, не у меня одной есть проблемы, и многие люди вытаскивают себя сами из своих трудностей. Главное уметь разобраться в том бардаке, который тебя окружает, и найти верный путь к решению. Порой я задаю себе слишком много вопросов, что начинаю путаться, когда ответ рядом. Пожалуй, заснуть сейчас – самое верное решение. Так я и сделала.

Сон 5.

    Утро было слишком ранним, а потому туманным. Про него нельзя было сказать что-то определенное, словно сон все еще продолжался, и не понятно было реально ли оно или нет.
    Холод – первое, что почувствовала только что открывшая глаза девушка. Но он на удивление был ей приятен. Боли больше не было. Валун, за которым она пряталась, раздвоился надвое. Но Анна не спешила делать какие-либо выводы. Ей было, словно, все равно: попала ли в нее гроза вчера или в этот камень или вообще была ли гроза?
    Сама не зная почему, она решила спуститься вниз ближе к воде. Вода больше не пугала. Напротив, девушка пыталась рассмотреть в нем лицо. Но упрямые волны раскачивали отражение, и образ терялся в них. Тогда Анна стала разглядывать руки, потом ноги.  Кожа была бледной с порезами и в синяках, но ее владелица, будто, не замечала всех этих недостатков. Они не волновали ее. Необъяснимое спокойствие овладело ее душой и телом.
    «И все-таки странно, что у меня есть тело, - подумала Анна, обхвативши себя руками – однако приятно все же чувствовать себя целой, чем по отдельности».
   Долгое время девушка сидела, вглядываясь в морскую даль, прикрытую вуалью тумана. Серое небо качалось вместе с волнами. Всюду было тихо, если не считать небольшой шум моря. Мысли Анны терялись так, что она на некоторое время забыла, что она есть человек. Скорее всего, она бы назвала себя камнем, холодным и неподвижным или деревом сухим и древним. Что-то словно подсказывало, что она стала частью острова. Хотя недоверия к этому предчувствию было больше.
    Туман был временным и вскоре стал таять. Белый свет все дальше и дальше прогонял его прочь от острова. Пронесся гулкий ветер. Стало выглядывать солнце. Наступал рассвет. Небесное светило было бледным, словно слепым, и ничего не грело. Его лучи больно резали глаза Анне, привыкшей к тени. Девушка хотела встать и уйти, но внезапно у нее закружилась голова, и перед ней все исчезло в пустой черноте. Она еле удержалась на коленях, чтобы не упасть в воду. Боль былых дней вновь дала о себе знать. Анна села и прижала руками пульсирующие виски. Потом по ее ногам пробежало вниз что-то теплое. Это была кровь. Она ручьем полилась из носа. Анна запрокинула голову назад, но тут же пожалела об этом. Перед взором все вновь потемнело, а голова так налилась тяжестью, что девушка потеряла сознание, а может и нет…
    Когда же она очнулась, то первым делом стала смывать с себя кровь. При первом же прикосновении морская соль проникла в маленькие ранки кожи, возбудив в них боль, но Анна продолжала омовение. Вода становилась слишком красной, то ли от того, что крови было так много, то ли ей просто так казалось, что она красная. После она села, свесив ноги в воду. Как ни странно для того, чтобы чувствовать лучше боль от морской соли. Сама не знала, почему так хотелось себя пересилить. Наверно, чтобы от боли получить удовольствие. Она заставляла себя думать, что ей нравиться боль, и старалась не замечать градом льющиеся слезы. Мутный пейзаж проплыл перед глазами.
    А потом в нем все переменилось. Море и остров уменьшились в несколько сотен раз, так что превратились в маленькую планетку, которую можно обойти несколькими шагами. Анна осталась на одном единственном валуне, выглядывающем частично из-под воды. Планетку окружал настоящий космос. Анна еще никогда не видела такой невероятной красоты: повсюду мерцали далекие звезды, туманности поражали своей необычной формой и набором красок. Причудливые формы имели также и галактики, а где-то пролетали кометы. Даже планетка Анны светилась алым светом. Девушка отказывалась верить всему, что было вокруг.
    «Все предыдущее было лишь игрой по сравнению с тем, что здесь. Это невероятно и до боли не реально! Здесь так красиво! До боли прекрасно! До боли…» - думала она. – «Боль…хм, а может я научилась наслаждаться болью, может мне все это кажется, потому что я себя сумела пересилить?»
    Анна мотала головой, закрывала и открывала глаза, пытаясь вернуться к реальности. Но чем больше пыталась найти логику происходящему, тем больше убеждалась, что то, что она видит – это действительно происходит на самом деле. Девушка заплакала, но это были слезы счастья. Даже впервые заулыбалась за последнее время. Она почувствовала, необъяснимую гармонию, наполнившую душу. Это было вовсе не то спокойствие, которое она испытала некоторое время назад на берегу. Это был самый настоящий поток счастья, будто сам человеческий смысл жизни заключался именно в лицезрении космической красоты. Космос и вправду давал ей энергию и какую-то неясную надежду.
    А потом все прошло: внезапный приступ радости сменился глубокой печалью. Нахлынули новые, но не менее яркие чувства. Мир отделился от Анны. Больше не ощущалось с ним единения. Боль одиночества сразила ее. Анна посмотрела вокруг будто другими глазами. Потом над ее головой неожиданно появилась маленькая дождевая тучка, из которой полил мелкий дождь. Девушка поежилась, подогнув под себя колени. Суровые капли падали вниз и отдавались по воде рябью, гипнотизируя ритмом прикованное к ним взглядом бледное тельце.
    Сверху послышался смех. Анна подняла голову и увидела, как в небе плавно появились еще тучи. Они не были дождевыми, а какими-то особенными, переливавшими в себе серебро и цвета радуги, оттого и казавшимися неестественными. Смех тоже не был похож на человеческий. Он отдавал звоном мелких колокольчиков.
«Не могут же тучи смеяться» - подумала девушка.
- Не могут же тучи смеяться! – отозвались «колокольчики».
-Эй! – крикнула Анна.
- Эйэйэйэйээйэййй…- повторилось звонким эхом.
    Затем на тучах стали появляться звездообразной формы фигуры, имеющие также и человеческие очертания. Нельзя было сказать однозначно: звезды это или люди. Для людей у созданий отсутствовала одна важная деталь – голова, а для звезд они были больше человекоподобны, хотя вместо конечностей имели звездные «лучи». Теперь Анна поняла, кто смеялся.
    Эти звездолюди плавно и грациозно прыгали на своих тучах, исполняя между собой некий танец, и именно они издавали «колокольчатые» звуки. Когда тучи немного рассеялись, то на небесную сцену вышла огромная и страшная светящаяся Луна. Она была похожа на человеческое лицо, кричащее в ужасе. Звездолюди, приметив Луну, почтительно поклонились ей, а затем продолжали танцевать. Они словно стали исполнять ритуал восхваления. И растроганная, большая луна стала плакать огромными кровавыми слезами, издавая мелодичный гул. К счастью для Анны, луна была от нее вдалеке, так что лунные слезы не попадали на планетку. Багровая луна сияла в своей красе, Анна и не могла даже себе раньше вообразить, что и ужасное может быть таким прекрасным.
    Серебристо-кровавый лунный свет отражался повсюду. Он танцевал на гребнях волн, обнимал взъерошенные тучи, вился красными ленточками в движениях звездолюдей, даже кожа девушки светилась им. Анна больше не боялась. Она каким-то образом знала, что это не может ей навредить. Заметив, что ее тело сделалось полупрозрачным и стали видны все кости, она ничуть этому не удивилась.
«Сейчас, сейчас, я растворюсь и все закончится.. наконец-то..» - подумала девушка. Она уже чувствовала, как душа начинает отделяться от тела, как где-то там наверху ей уже обещано место и блаженное будущее. Что-то подсказывало, что так должно быть и не надо этому противиться, что если следовать этому пути, то все будет хорошо и это совсем не больно.
    Только-только Анна представила, что ее нет, только лишь мгновенье осталось подождать до ее свершения, как внезапно все резко остановилось. Это было сильное торможение. Темнота и пустота. Больше ничего. А затем время стремительно понеслось назад…Возникла длинная узкая дорога, похожая на коридор, по обе стороны которой живой стеной показывались все события, происшедшие с Анной, начиная в обратном порядке. Анна провалилась куда-то вниз. Она не видела и не чувствовала себя. Сначала девушкане поняла что произошло, а лишь с ужасом наблюдала как неизвестное тянуло ее назад, показывая жизнь в обратном порядке как картинки. Все было слишком неожиданно, чтобы успеть что-либо сделать. Жизнь покидала девушку. Конец был неизбежен. Однако на долю секунды вовремя явилось сомнение. Оно немного обогнало уходящее время и сказало бессловесно, что так не должно быть, что это не обещанное, что здесь что-то пошло не так, как задумано, что что-то еще не завершено, чего-то не хватает, и если сейчас дать волю подавляющей силе, случиться не хорошее. Анна вмиг согласилась с сомнением. Она пыталась крикнуть, чтобы время остановилось, но не смогла, она не знала кто или что она теперь. Картинки жизни одна за одной уносились друг за другом вперед в обратном порядке, а Анну тянуло все также назад. Немое «нет» пыталось вырваться и стать звуком. Оставались считанные секунды до неизвестности…
    Вдруг похолодало. На предпоследней секунде девушка подумала о холоде: «Откуда и почему? К чему он здесь? Я же … или..», а на самой последней пришло осознание всего необъяснимого происходящего, что творится вокруг. Это понимание длилась доли секунды, но за это время у нее успело вырваться долгожданное : «Нееет!!».
    Ее руки мигом зацепились за край серого пола, но тело продолжало скользить вниз. Однако скольжение было очень медленным. Всем своим существом Анна попыталась затормозить…

Глава 6.

    Утром меня разбудил всхлипывающий голос. Я подумала на Лизу, но у нее не такая степень писклявости, как у этого. Этот голос принадлежал Жанне. Комнатная дверь была приоткрыта, так что я могла прислушаться к нему. Жанна плакалась кому-то по телефону, что отец высадил ее ночью посреди оживленной трассы на полпути к дому, и как ей нелегко пришлось пройти под ливнем три остановки. Хе-хе, а я была права! И Жанна действительно понабралась в тот вечер. Но вот она говорит что-то еще:
   - Представляешь, эта скотина подобрала на обочине какую-то пермонентную шлюху, и неужели я должна была сидеть с ней в одной машине? Конечно, я возмутилась и ему сказала, что выбирай: или я или она! А этот придурок взял и выпихнул меня из машины! Меня, представляешь? Ну и кто из нас тогда была пьяная скотина? Теперь ты понимаешь все?
     Скотиной и придурком, судя по разговору Жанны, являлся мой отец. Ну, он тоже додумался подобрать кого-то ночью без разбору. Наверно они оба были нетрезвые. Я оделась и вышла в коридор. Вещей отца не было. Он до сих пор не вернулся домой. Теперь понятно, почему мачеха так изливала кому-то душу. Чтобы все ее считали правой, потому что первая издала свою версию. В принципе логично. Но куда было бы интереснее послушать версию отца.
     Я зашла на кухню. Мачеха не сказала мне ни слова. Я ей тоже. Видеть плаксивую и заспанную физиономию дальше не захотелось, и, схватив с собой перекусить, я направилась к входной двери.
     Я решила уйти именно сейчас и все равно куда, лишь бы не сидеть целый день дома. Но когда я открыла дверь, мне помешал милицейский. Я сильно испугалась от неожиданности. Первая мысль была о том, что пришли за мной.
- Здравствуйте, я участковый из 29 отделения милиции, – сказал страж порядка и протянул мне свою «корочку» - Георгий Потапович Хлебников здесь прописан?
- Да, это мой отец. А что случилось?
- Не возражаете, если я зайду к вам?
- Ннеет, проходите.
    В коридоре нас встретила мачеха. С ней также поздоровался милицейский и сказал, что лучше бы нам всем присесть. То, что он сообщил дальше, было настоящим шоком. Сначала я не поверила, но полицейский стал подробно описывать внешность отца, во что он был одет и его машину. В подтверждение достал обгорелый паспорт отца. Я сразу узнала его по обложке.  Потом участковый сказал, что Жанне нужно будет пойти на дознание в морг…
    До сих пор у меня в ушах звенит ее душераздирающий голос: «Гришааа! Грише-енька-а!».
     Мой отец погиб прошлой ночью в дорожной аварии. Он почему-то не справился с управлением и врезался в бетонное ограждение. Лобовое стекло пробило его сонную артерию, и смерть наступила мгновенно. Девушка, которую он подвозил, сумела выбраться из машины, но по дороге в больницу потеряла сознание и впала в кому. Свидетелей происшествия на месте не оказалось. В нашей семье наступил траур.
     Сегодня должны быть похороны. Что происходило два дня до этого, не хочу вспоминать. Я лишь все это время сидела запершись в своем бетонном гробу шесть на шесть метров и представляла себе, что наверно такая же обстановка и у моего отца. Сырая подушка до сих пор веяла холодом. Я бесшумно рыдала в нее ночи подряд.
     Все приехавшие гости, в том числе тетя Марта, суетились о чем-то и пытались поддерживать мачеху. Мне впервые в жизни стало ее жалко.  Сестру на время забрали друзья Жанны. Лизе еще не сказали, что отца больше нет. Она узнает об этом только сегодня, когда придет проститься.
    Кругом кипела жизнь, но со смертью отца, что-то умерло во и мне. Я будто стала наполовину мертвецом. Со мной говорили люди, стараясь утешить, а мне было все равно, что они скажут. В их глазах мне не виделось искреннего сочувствия. Я дела вид, что слушаю, но внутри кипели страсти. 
    К концу второго дня я возненавидела всех. Что здесь делают эти люди? Зачем они нужны? Почему бы им просто не оставить нас в покое, и дать горю сделать свое дело, почему его надо сдерживать именно сейчас и брать себя в руки, когда самое время впасть в отчаяние? Я закрываю глаза и останавливаю время. Ничего нет. Ни меня, ни гостей, ни мира. Пустота и одиночество взошли на свой трон. ,Сижу так долго с закрытыми глазами, а когда открываю их, то не понимаю несколько мгновений, кто я и что это такое вокруг меня. А потом все как будто во сне и я пытаюсь проснуться, но не могу, потому что уже нахожусь в реальности.
    Пора собираться на кладбище, но мои ноги не идут туда. Я не хотела видеть, как отца зароют в землю. Достаточно уже было того, как я простилась с ним в морге и на отпевании. В третий раз увидеть его тело, лежащее в гробу без единого луча жизни… это не просто тяжело, это невыносимо больно. Будто заново пережить свою внутреннюю «смерть».
Поэтому решила не идти. Стачала меня стали уговаривать, потом настаивать и ругаться, «как можно не прийти на похороны собственного родителя?!». Пришлось сдастся.
    Я оделась полностью все в черное, причем одела свое единственное платье. Оно не предназначалось для похорон, просто его мне подарил отец. Никак не привыкнуть, что его теперь больше нет, что он меня никогда не позовет, не наругает или похвалит, что я не смогу его больше никогда обнять… О, Боже, за что?! За что?! Мой отец не сделал никому ничего плохого, да он, бывало, грешил, выпивал и возможно где-то лгал, но есть же люди, которые убивают других людей и грешат во всю намеренно, но почему-то Господь их не забирает, Он отнял у меня мать, теперь отца. Это несправедливо! Просто не правильно и не честно! Ну почему?! Господь не дал мне ответов, и я вновь сникла.
     А потом вспомнила, что не верю в Бога. И в этот момент мне припомнились все мои неудачи и разочарования. Внезапно я разозлилась. «Что-то» восстало из «мертвых» и селило в моем сознании ненависть к происходящему. Кулаки сжались покрепче и ударили шкаф. Но сильная боль не отрезвила сознание, а подбавила огонь в масло. Я ударила в шкаф с новой силой, на этот раз ногой и туда, где никогда не открывался ящик. Внезапно он выдвинулся! Ко мне мигом пришли чувства. Я боялась посмотреть, что там внутри, когда теперь он стал в полной доступности. Пугало то, что все сделалось открытым в день похорон и это можно назвать еще одним престранным совпадением, от которого бежали мурашки по коже.
     Надо было идти. Я положила на открытый ящик кусок картонки и задвинула его, чтобы можно  потом открыть, потянув за эту картонку.
     Когда все сели по машинам, то мне досталось место с тетей Мартой. Она что-то говорила, кажется о жизни и связанной с ней вещах, но мне было не до ее философии. Я смотрела в небо через стекло и видела утренние кучевые облака, взбитые в фигуры то животных, то какой-то бесконечной белой извилистой дороги. Может быть, мой отец сейчас там, на Небесах и показывает мне эти фигурки, чтобы я не расстраивалась? Нет, так не может быть, отец просто мертв.
    Чем ближе машина подъезжала к храму и кладбищу, тем больше я разволновалась, и мне сделалось дурно. Я попросила остановить машину, когда уже почти приехали на место. Сказала, что дойду дальше сама. Никто не мог мне возразить.
     Минут пять я только стояла и смотрела вслед за удаляющимися машинами. Потом нехотя пошла вперед. Вдруг я заподозрила, что за мной следят. Тогда пришлось идти еще быстрее, почти бегом. Но сзади кто-то также стал бежать, пока не нагнал и не схватил меня за руки из-за спины. Это был старый знакомый из одной старой банды…
    Я стала кричать, но мне велели заткнуться, иначе будет хуже. Потом подошли другие гопники и окружили нас.
- Ну-ка смотрите, кто тут попался! Никак готик! – сказал мне почти в лицо главарь банды измененным слащавым голосом. От него разило алкоголем.
- Я никакой не гот! У меня умер отец!
- Даааа? Тогда нам всем что глюкануло, что ты с готами водишься? Хе-хе-хе!
Остальные гопники заржали вместе с их главарем.
- Вы же отпустили меня! Разве не помните?
- Тогда ты не водила дружбы с этими ведьмами, а теперь сама ею стала. И оделась ты так…что тут такое…юбка…- главарь попытался залезть рукой под мою юбку, но я мигом укусила его в плечо. Тот вскрикнул и отпустил меня, а я воспользовавшись моментом вырвалась и бросилась бежать. Правда, пришлось пнуть одного вдобавок. Драться с гопниками у меня просто не было сил, да и ничего не дало бы. Кричать тоже бесполезно.
    На поросшей дороге, рядом с лесом и рекой никого не было, кроме меня и пяти парней, гнавшихся за мной. Все мысли были только о том, как добежать быстрее до кладбища. Но я была не в кроссовках в этот день, а в каких-то туфлях на низком каблуке, что было не привычно и неудобно бежать. Невольно вспомнила что могла при этом чувствовать Полина. И вот, я споткнулась…
     Меня схватило двое и потащило в сторону леса. Я умоляла их отпустить меня, но те даже не хотели слушать. Я заплакала, но и слезы не подействовали. Мое тело больно кинули спиной на землю. Одни схватили меня за руки и подняли их выше головы, другие держали ноги, пока мое сопротивление не ослабло. Я была готова умереть сейчас же на месте, лишь бы не знать и не предполагать, что со мной будут делать дальше. Главарь склонился надо мной. Я крепко зажмурила глаза…
     Вдруг он дико вскрикнул, и мои конечности были отпущены. В происходящее дальше, я просто не могла проверить: откуда ни возьмись появилось трое молодых парней и одна девушка. Они то и напали на гопников с большими палками. Честно сказать дали им настоящего жару, несмотря на то, что их было на одного меньше. Я была так поражена, что не сразу опомнилась. А когда дошло происходящее, то полезла в драку и стала бить главаря с невиданной силой, которая пришлась как раз по его наглой извращенской морде.
    - Ну ты это, не сильно, тише, тише – одернула меня незнакомая девушка, когда я добила главаря почти до потери сознания.
    Во мне вдруг пробудилась не только сила, но такая злость, такая ненависть к этим гопникам, что меня еле от него оттащили.
   - Ну, хватит, хватит, он уже получил свое, - сказал мне высокий светловолосый парень. Кажется, или я где-то уже его видела?
   - Пойдемте скорее отсюда, пока эти не очухались - обеспокоенно сказал другой незнакомец, он был шатеном. 
    Мы стали выходить к дороге. Но я была до сих пор в приступе гнева, чтобы что-то сказать или как-то отблагодарить столь мужественных ребят за свое спасение. Даже старалась не смотреть на них.
   - Возьми – протянула мне свой платок девушка-спасительница. Только сейчас заметила, что все руки у меня были в крови.
   - Надеюсь, мы вовремя успели и они ничего плохого тебе не сделали? – сказал светловолосый парень.
   - Тебя проводить домой? Где ты живешь? – сказал другой парень, шатен.
     Успели-то они как раз вовремя. Еще бы мгновенье, и страшно представить, что было бы, но я продолжала молчать, а домой мне хотелось меньше всего. Затем я почему-то посмотрела вверх на небо. Спокойные и безмятежные облака по-прежнему не спеша плыли себе куда-то вдаль, образовывая причудливые фигуры. Мне что-то говорили, но вместо этого, я слышала звук своих пульсирующих сосудов в голове. Затем в глазах все почернело и вдруг сделалось так легко-легко на мгновение, после чего я полностью отключилась.

Сон 6.

   Маленький остров еще никогда не был так огорчен. Его деревья поникли, земля растрескалась. Все погрузилось траур. Ведь только стоило ему пробудиться и возрадоваться новому другу, как тот оказался мертвым…или еще не совсем.
    Человеческое тело лежало на гальке и не шевелилось. Сложно однозначно сказать живой он или мертвый. С одной стороны руки и ноги этого человека были распластаны в разные стороны, и кожа была не естественно бледной, а с другой глаза были приоткрыты и едва заметно шевелились. Казалось, тело могло бы так пролежать вечность, не двигаясь и ни на что не реагируя.
    Но через некоторое время спустя человек стал приподниматься, хватаясь за свою голову. Он что-то бормотал себе под нос. Со стороны могло показаться, что он сумасшедший, по крайней мере, так думал остров.
    Затем тот человек подполз на четвереньках к высокому скалистому краю берега, произнес какие-то странные слова, язык которых остров никогда не слышал, и камнем полетел вниз с обрыва, выкрикивая последнее свое неясное слово.
    Это непонятное слово звенело эхом в голове Анны. Она сидела высоко на ветвях дерева и с ветром раскачивалась из стороны в сторону. Как она забралась на самую верхушку, ее ничуть не волновало. Лишь безразличие было написано на лице. Вдруг ей захотелось упасть вниз как в последнем видении…
    Но стоило попытаться сделать задуманное, как ветви дерева сами собой подхватили Анну и обвили ее тело. Только в этот момент сознание девушки пробудилось. Она была напугана, но не издала ни звука. Зато вокруг себя она стала различать какой-то шепот. Уж не дерево ли говорит с ней? Или это был лишь шум от веток?
    «Закрой глаза..» - вдруг различила в шепоте девушка.
    «Закрой»- повторилось вновь.
    Анна повиновалась. Но, не успев закрыть глаза, тут же их открыла и вскрикнула от испуга. С закрытыми глазами ей привиделся человек, который повис на ветвях немногим выше нее, однако как только глаза были открыты, все исчезло.
    «Не бойся…не бойся…закрой глаза…» - сказал шепот.
Анна впала в смятение. Она изо всех сил старалась не моргать, чтобы случайно не закрыть веки. К своему удивлению, продержав глаза долго открытыми, девушка обнаружила, что моргать ей не хочется, словно глаза не хотят увлажнения.
    Шепот не унимался: «Закрой глаза, тебя не обидят..»
- Кто ты? Чего ты хочешь? – спросила Анна.
- Я могу помочь тебе, – раздалось в ответ, уже более отчетливо, –  всего лишь закрой глаза, ничего плохого не будет.
- Как я могу узнать, что это мне не навредит?
- Только закрыв глаза, ты и проверишь. Не бойся. Я покажу тебе мир, который ты никогда не видела, и в нем тебе многое откроется.
   Анна медлила. В конце концов, тот, кто с ней говорил, не называл себя, и она понятия не имела, что из этого выйдет.
   «Однако, когда оказываешься на волосок от смерти, что после этого может быть хуже, если не сама смерть?» - подумала девушка и закрыла глаза. Так она вновь увидела того человека. Это был пожилой мужчина в странной болотно-зеленой одежде. Он улыбался Анне. Ей показалось, что она его уже где-то видела.
- Так кто же ты такой? – спросила девушка.
- Прошу прощения, забыл представиться. Я – Остров Св. Себастьяна. Можно звать просто Себастьян, – ответил тот.
- Что-что? Ты назвал себя островом?
- Я и есть Остров. Я долгое время спал, но ты сумела меня разбудить.
- Как такое может быть?
- Я услышал, как кто-то кричит и нуждается в помощи. Сначала не поверил этому, а потом почувствовал, как приближается Смерть и прогнал ее.
- Что? Я имела в виду, как такое возможно, что человек может быть островом? Постой.. я помню, как я умирала… я не понимаю…это опять очередной бред и он мне сниться, а если нет, то я сошла с ума от одиночества и мне просто это мерещиться.
- Ха! Если я бред, то, что ты скажешь про это?
Себастьян протянул свою руку Анне.
- Ну же? Возьмись! – сказал он.
    Анна протянула в ответ ему свою руку, позабыв про то, что ее конечности связаны деревом, а потом…
    Все случилось слишком быстро, чтобы девушка смогла что-то заметить.
Она уже стояла на земле рядом с Себастьяном и не могла еще оправиться от шока. Анна видела себя в двух местах одновременно: стоящей на земле и все также сцепленной в ветвях дерева. Она пыталась открыть глаза, но вскоре поняла, что они и так открыты, только у того тела, которое было на земле, а не на дереве, с тем она будто потеряла связь.
- Что ты со мной сделал?! – в панике закричала Анна.
- Ну, ну, ну! Зачем же так? Думал, будешь мне благодарна.
- Благодарна за что?! За то, что ты вытащил из меня мою душу?! Ты убил меня! Убийца!
    Анна побежала прочь от пожилого человека. Тот лишь покачал головой и прокричал ей вслед:
- Ты не дала мне все объяснить!
   Но девушка бежала дальше. Она уже спускалась к обрыву, как перед ней неожиданно возник Себастьян.
- Ну, и что ты хочешь сделать? – спросил он.
- Отойди!
- Ладно…, - сказал Себастьян и отошел в сторону.
Анна посмотрела вниз. Было очень высоко. Она прыгнула…и зависла над водой. Волны плескались под ее невесомым телом и обрызгивали его, но упасть в них тело никак не могло.
   Девушка тянулась к воде, но чем усерднее она это делала, тем больше ее отталкивало назад на берег. Отчаявшись, она перестала сопротивляться невиданной силе и оказалась на обрыве.
   - Может быть, вы мадмуазель успокоитесь и захотите узнать, какого рода «бред» с вами происходит? – натянуто вежливо произнес Остров.
   Анна смотрела на него и не могла понять, что ей действительно чувствовать. Злость ли? Досаду? Отчаяние или презрение? Она столько времени боролась за жизнь, а какой-то не понять-кто ее отнял. Да так, что она и не заметила.
   «Хотя так не может быть. Умереть - это очень больно, я чувствовала смерть. Но почему этот тип сказал, что прогнал ее? Может действительно нашелся тот, кто мне все объяснит?» - девушка растерялась. Мысли запутались у нее в голове.
- Вижу, вы заинтересованы. Хорошо. Как ваше имя? – спросил Остров.
- Анна.., - тихо ответила она. – Анна Холодова. Можно просто: Анна.

Глава 7.

    При пробуждении привиделось, будто меня нес на руках куда-то парень, которого я встретила ранее под деревом. Он смотрел на меня, не отрываясь, своими глубокими печальными голубыми глазами.
     Я вернулась к реальности лишь некоторое время спустя и обнаружила, что оказалась в незнакомом месте. Оно было похоже на старый полуразвалившийся, но еще пригодный для жилья деревенский дом. Я лежала на гамаке, сделанном из одной большой простыни и привязанном особым образом крючками к стенам.
    - Ну вот, наконец-то проснулась, - дружелюбно сказала девушка-спасительница - как тебя звать то?
    Я попыталась вспомнить свое имя, но парадокс или как по волшебству забыла, как меня зовут! И это же надо такому случиться!
   - Неужели тебе память отшибло?! – изумилась девушка.
   - Это все твои настои! А говорила, что поможет, поможет! – рассердился на нее темноволосый паренек.
   - Слышь, помолчал бы уж! – резко ответила ему девушка, - как бородавки  лечить, так ко мне сразу нежишься. Я свое дело знаю!
   - Больно нужен мне твой зверобой! – обиделся парень и скорчил недовольную рожицу. Я невольно улыбнулась.
   - Пить хочешь? – спросила девушка?
Я кивнула. Она налила мне какого-то отвара. На вкус вроде ничего, но похоже как на очень перенасыщенный чай.
   - Что это? – спросила я.
   - А ты не думай, главное пей - ответила девушка.
Она внушала доверие, поэтому я послушалась. В помещение вошел светловолосый парень.
   - О, бедняга проснулась! Ну как ты? – спросил он.
   - Спасибо, в порядке. Вы меня очень выручили, ребят, правда. Если бы не вы, не знаю, была ли я сейчас жива. Я так вам благодарна, что, наверное, готова сделать все, что угодно для вас. Это просто чудо какое-то, что вы вот-так вот вдруг оказались рядом и спасли меня. Еще раз большое вам, большое спасибо! – так меня неожиданно прорвало на благодарности.
   - Вот, настоечка помогла, а ты говорил! – торжествующе сказала девушка темноволосому. Тот в ответ сделал смешную снисходительную рожицу.
   - Я рад, что ты в порядке – сказал светловолосый, - скажи, где ты живешь, и мы проводим тебя домой.
   - Домой? – переспросила я.
    Уж туда мне никак не хотелось. Я наверняка задержала похороны отца, меня могли  искать, хотя Жанна не стала бы этого делать. А может, все решили, что я просто убежала, так как изначально не хотела идти, и прощание прошло как положено, но только без меня? Да и потом, сидеть на этих поминках за столом мне было бы очень тягостно. Боль утраты отца все еще кровоточила мое сердце. Если сейчас уйти домой, то все переживания нахлынут заново, да вдобавок прибавятся те, что произошли сегодня.
   О, Боже! Меня же чуть не изнасиловали! Какой кошмар! Я закрыла лицо руками и заплакала. Первый раз я дала такую слабину на людях.
   - Ну, если ты хочешь, то можешь пока побыть здесь, если у тебя дома какие-то проблемы. Мы не гоним тебя, не думай о нас плохо - успокоил светловолосый.
   - Спасибо, ребят, но я не хочу к вам навязываться. Вы и так для меня уже много сделали – сама не зная почему, ответила именно так.
   - Какая скромняжка! – воскликнула девушка.
   - Но судя по тому, как дерется, я бы не сказал – возразил шатен.
   - О, да! Мы и не думали сначала, что ты на такое способна! А потом тебя было просто не оттащить! В тебе будто зверь пробудился! – поддержал светловолосый.
   - Не один зверь, а целая фауна! – сказала девушка. Вдруг от ее слов я вздрогнула. Я наконец-то вспомнила, как меня зовут!
   - Я Фауна, - представилась я.
   - Да, как фауна! – сказал шатен.
   - Нет, меня правда зовут Фауной.
   - Фауной? А мать что ли Флорой? – засмеялся шатен.
   - Да, именно так, - ответила я совершенно серьезно - меня так назвали мои родители, верите в это вы или нет.
   - А я вот, тебе верю, в отличие от некоторых – сказала девушка.
   - И я тоже, – согласился светловолосый - а меня, кстати, Свемиром зовут, от слов свет и мир, иногда можно коротко Свем.
   -  А я Пижма, травка есть такая лекарственная - сказала девушка.
   - А меня зовут Чижом, думаю объяснять почему не надо - сказал шатен.
   - Вы не верите мне, да еще смеетесь - обиделась я, подумав, что это не их настоящие имена.
   - Мы вовсе не смеемся – возразил Свемир – каждый сам выбрал себе свое имя. Да раньше у всех нас были обычные имена и ничем особым не отличались, но мы их оставили каждый в своем прошлом. Они годятся для общества, откуда ты пришла, в смысле, где ты живешь, и живет большинство обычных людей.
    - А кто же тогда вы  такие, если считаете себя необычными?
    - Мы…- Свемир колебался и переглянулся с Пижмой, - мы просто другое общество.
    - Какое? – мне все не терпелось узнать кто же все эти ребята.
    - А не слишком ли много она знает? – вдруг в пороге появился еще один человек. Это был тот самый парень, имевший самый прекрасный на свете голос и самые грустные глаза. Я просто замерла на месте. Так значит, это был не сон, так значит, он и вправду нес меня на руках! О, Боже! Я была так поражена его присутствием, что смотрела на него, не отрывая взгляда. И очень удивилась, когда он единственный из всех выразился против моего присутствия. Он и Свемир стали спорить об этом и вышли на улицу.
    - Это  Верон. Он всегда такой угрюмый, не обращай внимания. Свемир все с ним уладит, сказала Пижма.
   - А почему он не такой как вы, то есть, почему он…
   - Такой грустный, мрачный, депрессивный и пессимистически настроенный? – продолжила Пижма за меня – ну на то есть, конечно, свои причины. На самом деле он не такой, каким кажется на первый взгляд. Поверь, внутри он добрый и вообще романтик.
   - И заметь, не он один - вставил Чиж.
   - Ага, как же, - напущенным сомнением ответила Пижма, сощурив глаза - от тебя я только одни веники и видела!
   - Ты же специально сушишь все мои букеты!
   - А ты думаешь, что бездумно сорвав цветок его можно просто так выбросить? Пусть уж на что-то хоть сгодиться.
     Казалось, эти двое могут спорить друг с другом вечно. Я слушала их и гадала, куда же все-таки попала. Ребята были хорошими, только они слишком странные. Просто какие-то другие, не похожие на тех, которые, к примеру, тусуются во дворе или учатся со мной. Одеты они тоже как-то не так, точно, что не по моде и не как обычные среднестатистические парни и девушки. Я особенно обратила внимание на полосатые бардовые штаны Чижа, которые ему были немного великоваты и на Пижмену длинную цветочную юбку с разрезом, из-под которой виднелись потертые рваные джинсы. Еще ребята, похоже, долгое время не стриглись. Но как бы то ни было, по-моему, им это даже шло. И в их лицах было что-то необычное, располагающее и притягивающее.
     Наконец, вернулся Свемир. Он сказал, что я могу остаться, но только на день и это не обсуждается. Только на день! Я была жутко расстроена и хотела, чтоб меня поддержали другие, но ни Пижма не Чиж не стали спорить.
Оказалось, что если Верон как скажет, то так оно и будет. Все его безукоризненно слушались. Он так сказать был главой этого общества. И как я дальше не пыталась узнать, что такое это общество, мне либо загадочно отвечали, либо просто улыбались. Это лишь означало, что влияние и сила Верона были здесь высоки. В любом случае надо было переговорить с ним самой. И не только по поводу моего присутствия. Просто поговорить…
    А он как назло исчез. Никто толком не мог объяснить его местонахождение. Ясно было только лишь одно, что этот парень сам по себе, и даже среди такой замечательной кампании он сам не свой. Что-то определенно в нем было, чего не было у остальных и в тоже время от других ему недоставало что-то. Опять и опять это пресловутое что-то!… если бы меня не заняли делом ребята, то опять стала мучиться, думая над вечным «что-то» жизни.
     Для начала я помогла Пижме просушить на солнце некоторую отсыревшую траву. Пижма говорила, как каждая из этих трав называется и для чего полезна. Сначала я запоминала, а потом все будто из головы вылетело. Но поражало не то, какое имело лекарственное значение трав, а то, как такая молоденькая девушка моего возраста может столько о них знать. Это было просто удивительно! Такому в школе точно не учат.
    Позже Пижма показала мне свои книги. В большей степени они состояли из справочников по медицине, в том числе и по лекарственным растениям. Пижма рассказала мне, что хотела бы стать доктором и помогать людям, но народными средствами.
    - Знающий толк в травах, может любого больного на ноги поставить - уверенно заявила она.
    Другим увлечением Пижмы было рукоделие. Только сейчас обнаружилось, что то, что считала рукавами кофты на Пижме, оказалось «феньками». Так Пижма называла свои разноцветные браслеты из мулине и бисера. Она не снимала их даже с ног. Ну что сказать, рукоделие очень понравилось.
    Пижма рассказала как она делает феньки. У нее для этого имелся самодельный маленький ткацкий станок. Его с гордостью показал Чиж, так как сам смастерил из дерева.
   - Что нитки, что бисер, все подходит, все плетется - сказала в итоге Пижма.
Потом я увидела в коробке целый «склад» всевозможных фенек.
   - И куда же тебе столько?! – удивилась я.
   - Это не мне, это все для продажи, – пояснила Пижма.
   Оказалось, что ребята ходят по рынкам и ларькам продавать феньки, чтобы добыть хоть какие-то деньги. Однако это не было их основным доходом. Как сказал Чиж, он, Свемир и Верон научились играть на гитаре. Ребята стали часто выступать в подземных переходах или на площадях города.
    Еще они находят старые газеты и перепродают их по сниженной цене. Плюс к этому, конечно же, собственноручно собранные сушеные травы или свежие цветы. Правда вдобавок имеется два велосипеда, так что иногда ребята становятся курьерами. Теперь только до меня дошло, что тем светловолосым парнем, которого я случайно встретила после драки тогда, оказался именно Свемир! Вот еще совпадение…
   - А как же родители? – вдруг спросила я.
   - Мы обходимся без них, до сих пор нам это удается - ответил Свемир.
   - Так вы что все сбежали из дома?
   - У каждого своя судьба, дорогуша – загадочно усмехнулась Пижма – только всех нас не ровняй вместе.
   - Прости. Но я до сих пор не могу понять кто же вы такие. В жизни мне еще не встречались такие удивительные, добрые и такие умные люди как вы.  Честно ни кому о вас никогда ни слова не скажу! Ведь вы спасли мне жизнь, и я перед вами в долгу!
    - Ты обещаешь, что даже под страхом смерти никому не проболтаешься? – спросил Чиж.
    - Так ребят, Верон нам запретил - возразил Свемир.
    - Верон, Верон! Перед нами хорошая девушка, она имеет право знать! – обиделся Чиж.
    - Правда, скажите мне, быть может, я пригожусь еще вам, смогу чем-нибудь помочь - не отступала я.
    - Ну хорошо, только после того как ты дашь нам клятву - сказал Свемир.
    - Я клянусь…
    - Нет, не такую клятву – прервала меня Пижма.
    Свемир достал из кармана небольшой перочинный ножик и протянул его мне со словами:
    - На левой руке ты должна будешь нацарапать себе знак.
    Свемир показал свою левую руку, где у него самого была знаковая царапина, точнее шрам от царапины.
    - А что это означает? И зачем это?
    - После того как нацарапаешь, узнаешь. А боишься, тогда уж ты извини – сказала Пижма.
    Я вертела ножик в раздумьях. Мне очень хотелось знать правду. В тоже время за нее нужно было пролить кровь. Наконец я решилась, и уж было сделала себе надрез, как меня неожиданно остановил Свемир.
   - Так, так, довольно.
   - Но я же ничего еще не..
   - Это было не обязательно, это проверка такая.
   Я округлила глаза. Ребята, что смеются надо мной?
   - Нам просто надо было убедиться, что ты именно тот человек – пояснил Чиж.
   - И что через это все проходят?
   - Через проверку? Да, но у каждого может быть и дополнительное испытание – сказал Свемир - но тебе оно не нужно, считай, что уже прошла.
   - Так значит, теперь я могу узнать правду?
   - Да.
     И вот, готовая, услышать эту самую правду тут же обламываюсь. Неожиданно пришел Верон. Я поймала себя на мысли, что как бы мне не хотелось его видеть, сейчас ему бы лучше вовсе не появляться.
    И действительно, как только он вошел, настроение ребят ко мне переменилось. Теперь никто, конечно, не собирался мне ничего рассказывать.
     Верон говорил с кем угодно, кроме меня, даже когда я пыталась сама с ним заговорить. Почему он меня избегает? Что я ему успела такого плохого сделать? Ума не приложу. Как бы то ни было, Верон Свемир и Чиж удалились в другую комнату, а я осталась с Пижмой. На этот раз мы чистили картошку, которую Верон только что принес.
   - Что они там делают? – спросила я.
   - У них много мужских дел, это правда. Предпочтительно не мешать им в этом.
   - А что за такие у них мужские дела?
    Пижма не ответила мне, а лишь улыбнулась и покачала головой.
Все ясно – секрет. Очередной для меня. Ну и ладно. Не сказали, так не сказали. А может я кажусь ребятам через чур любопытной? Об этом как раз и не подумала.
    Очищенный картофель мы порезали и положили в котелок с водой, разогретый на огне и стоящий на улице.
    - У нас нет газа, а электричество мы экономим – просто пояснила Пижма.
    Еще я заметила, что также у них не было ванной, лишь умывальник, и все остальные удобства были на улице.
   - Как же вы так живете? – спросила я.
   - Как так?
   - Ну, это.. без всего, без телевизора, без удобств.
Пижма рассмеялась в ответ:
   - Телевизор! Ха-ха! Неужели ты думаешь, что без него люди не живут?
   - Эээ…я не совсем то имела в виду. Просто надо же знать новости, это же цивилизация.
   - Новости? Хм…ну если случиться что-то нереально глобальное, то об этом узнают все и без всякого телевизора. Скажи, тебе по правде интересно знать светские хроники и политические новости?
   - Иногда, бывает интересно про жизнь других людей, ну и что в мире твориться, какая обстановка. А тебе разве нет?
   - В мире всегда будет что-то происходить и интересных людей тоже не убавиться. Так зачем смотреть на других? Разве твоя жизнь не может быть тебе не менее интересной?
   - Ну, у кого-то она же интереснее моей.
   - А тебе обязательно себя постоянно сравнивать с другими людьми?
   - Да в общем-то нет…
   - Вот видишь, просто живем мы все один раз, а сколько по времени – неизвестно. Поэтому надо каждый день делать что-то интересное, ведь никогда не знаешь, что будет завтра и будешь ли завтра ты. Конечно, надо думать «да, буду, а как же иначе!», но жить так, будто этот день твой последний в жизни. Тогда ты сможешь сделать очень даже многое. Попробуй хоть раз. Потом удивишься, как стала полна твоя жизнь, если раньше казалась скучной.
    Я задумалась. Что-то зацепило в этих словах. А и в правду, я мало чего успеваю сделать за день, и жду постоянно чего-то. Может уже от того, что я жду, смотря на счастье других, мое счастье так и не приходит.
    Вдруг послышался радостный голос Чижа:
    - Я сделал это! Сделал! Ююххуу!
Чиж сидел на крыше дома с каким-то прибором. Как оказалось, это был самодельный радиоприемник, который Чиж смастерил совместно с другими парнями. Приемник издавал лишь слабые потрескивания из шума, но Чиж сиял.
   - Его бы как следует еще настроить и тогда уж! Тогда все будет! – сказал он.
   - А зачем вам радио, если вам не нужны новости? – спросила я.
   - Да, новости нам не нужны, но нам нужна музыка. Мы все музыканты. Забыла? Нам нужно вдохновение, хотя оно и так есть в каждом из нас. Просто не мешало бы и разнообразия.
    - Тогда понятно.
    - Пойдем, я тебе кое-что покажу.
    Мы зашли в дом. Там был только Свемир. Он сидел на табуретке и что-то пытливо писал в блокнот. Верон же опять куда-то исчез.
    Пижма указала мне на странный предмет в углу комнаты. От него веяло стариной.
   - Это электрофон – объяснила Пижма.
   - А для чего он?
   - Не знаешь? – удивилась собеседница - Не смотри, что так древне выглядит. Этой вещью могли бы похвастаться наши бабушки и дедушки. Представляю тебе наше Солнце - проигрыватель для виниловых пластинок.
   - И он работает?
   - Да! Хочешь послушать?
   - Было бы здорово!
Пижма стала рыться в картонных коробках, заменявших собой тумбочку, и достала оттуда пару пластинок.
   - Что поставить: Луи Армстонга, Боба Марли или Бадди Холли?
   - Ой, я не знаю даже кто это..
   - Ты не знаешь, кто такой Луи Армстонг?! – вдруг удивленно сказал Свемир.
   - Ребят, извините, но не слышала, – смущенно ответила я.
   - Может Джими Хендрикс или Дженис Джоплин?
   - Нее…
   - Что же ты тогда слушаешь в таком случае?
    Пришлось перечислить современных музыкальных исполнителей, которых я иногда слушала. Они были довольно известными во всем мире. Но ребята к моему теперь удивлению ни разу не слышали о тех, которых я назвала
   - Дааа… чего теперь только современная молодежь не слушает, всяких там Спирсов да Троллей каких-то – насмешливо сказал Свемир, пародируя голос старушки. Все засмеялись, кроме меня.
    - Вам не нравиться музыка только потому, что вы ее не слушали? – почти обидно сказала я.
    - А нам не надо такое даже и слушать, чтобы понять о чем она – сказал Свемир.
   - Ты говоришь и впрямь как бабуля с моего двора – сказала я.
   - Но эта бабуля наверняка знает кто такой Луи Армстонг. А он, между прочим, великий джазовый музыкант, это чтоб ты знала.
   - Ага, времен той же бабули – возразила я – ребят, ну почему вы слушаете какое-то старье? Это связано с тем, что у вас нет ни телевизора, ни радио?
   - Эй, поаккуратнее со старьем! – недовольно сказала Пижма – это вовсе ни какое не старье, это классика! А классику уважать надо.
   - Между прочим, музыканты пятидесятых и шестидесятых годов дали очень многое следующим поколениям. И в современной музыке раз-два да и проскользнет знакомая старая мелодия. Только она будет уже не той свежести в современном варианте – изрек Свемир.
   - Вот этих ребят ты должна знать, - сказала Пижма, протягивая мне пластинку с надписью «Beatles».
    Я покачала головой. Пижма закатила назад глаза и воскликнула:
   - О, Кришна! Слышал бы это сейчас Джорджи!
   - Или Пол – добавил Свемир.
   - А кто это Кришна?
   - О, Боже! – воскликнула Пижма и схватилась за голову.
   - Да, это именно Он – сказал Свемир - только индийский.
   - А вы исповедуете индийскую религию?
   - Если честно, то живем вообще без какой-то определенной религии. Странно думать, что людям надо выбирать того или иного Бога, одним быть христианами, другим мусульманами, а третьим кришнаитами. Если Бог один, то Он общий для всех, независимо какую религию ты исповедуешь. У нас о Нем сложилось свое мнение, точнее, это лишь наше предположение на сей счет – сказал Свемир.
    - И какое же?
    - А ты веришь в Бога?
    - Наверное, не знаю, большинство же верит, может быть, Он тоже существует?
    - Да, Бог есть. В этом можешь не сомневаться. Но для нас Он не то, что представляют себе обычные люди. Он видится нам не в облике человека. Просто Бог – это и есть сама Вселенная. Идея в том, что она сама зародилась из ничего и потому уже можно назвать ее божественной. В двух словах так просто не объяснить, но поверь, оно, скорее всего так, хотя мы полностью в этом не можем быть уверены, и не навязываем тебе эту гипотезу. Мне случалось бывать в городских библиотеках, там я нашел пару отличных книг про теорию Большого Взрыва. Если Пижма вспомнит, где они лежат, то можешь потом  прочесть.
   - Спасибо, но они же про физику получается?
   - Да, про физику, классическую и квантовую. А тебе разве не интересно узнать, откуда мы взялись, откуда мир появился вообще?
   - Интересно, но просто физика… это наверно сложно понять.
   - Современная молодежь совсем не интересуется наукой! – сказал Свемир снова старческим голосом.
     Вдруг влетел Чиж с криком: «Картошка!»
Пижма заохала и понеслась во двор. Мы и правда забыли про наше варево, и весь картофель разварился.
    - Ну, ничего, поедим пюре – утешил Пижму Чиж, а та в ответ лишь скривила кислую мину.
    - Ладно! Не все потеряно! – сказала Пижма – у меня заготовлена на этот случай особая приправа, так что мы еще попируем!
    - И правильно! – поддержал ее Чиж.
Точный состав того, чего Пижма добавила в картошку, я не знала. Это был необычный вкус. Я попыталась было расспросить ее, но она сказала, что свои рецепты держит в секрете, потому что они достались от ее бабки, которая строго-настрого запретила их кому либо передавать, кроме будущей дочери Пижмы.
    - У меня обязательно будет дочь, такая же оторва как и я – с уверенностью сказала Пижма.
    - А я всегда хотел мальчика – сказал Чиж.
    - Ну и рожай себе, кто мешает? Или ты думаешь, что…- намекала Пижма.
    - А вдруг? – с надеждой посмотрел ей в глаза Чиж.
    - И не надейся! – отрезала Пижма – Тебе точно со мной ничего не светит.
    - Злая ты, и картошка твоя не вкусная! – обиделся Чиж и ушел с обеда.
    - Зачем ты так с ним? Может он тебя любит? – предположила я.
    - Ничего, он вернется и даже не вспомнит об этом – буднично сказала Пижма – тем более он знает, что он мне вправду не нравиться.
   - А кто тогда?
   - Этого я тебе и никому другому не скажу. Но среди нас моего суженного точно нет. Даже не пытайся расспрашивать, буду нема как скала.
   - Ладно, не буду, раз так.
    После обеда, мы втроем вымыли посуду. Посуда была далеко не новая и местами побитая. Однако я обратила внимание на деревянные ложки, они были в приличном состоянии. Заметив мой пристальный взгляд на них, Свемир сказал:
    - Это из липы Чиж сделал. Он у нас особый мастер, и по дереву и в электронике шарит. Он же и вырубил генератор в соседнем поселке и смог таким образом провести и подключить нам сюда электричество.
    Чиж показался мне неплохим малым. Да ростом он был не велик и красавцем не был, немного растрепанный, но имел однозначно доброе сердце и золотые руки. Почему этого не замечала Пижма? Или замечала?
    Пижма уселась зашивать рваные штаны. И они были явно по размеру Чижа. Конечно, она штопала одежду и другим, но его штаны она взяла в первую очередь. Мне же она дала рубашку…Верона. Неужели я прикасаюсь к ней, к этой вещи, что он носит? Я дотрагиваюсь до каждой складочки и невольно представляю себе, как бы разглаживала их у него на плече. С особым старанием пришиваю оторвавшуюся пуговицу… Ах, если бы он был сейчас здесь!
   - Свемир! – позвала его Пижма, оторвав его от писательства, - что-то скучно, ты не находишь? А поставь-ка нам битлов! Некоторые же их ни разу не слухали!
   - Хорошая идея! – отозвался Свемир и пошел к электрофону.
     Заиграла энергичная мелодия. Сначала ее стала напевать Пижма, а потом к ней присоединился Свемир. Однако было странно наблюдать, как эти двое поют вместе старомодную песню на английском языке, да с особым вложенным чувством, и к тому же  немного пританцовывая. Затем, после пары песен Пижма не выдержала и поднялась танцевать вместе со штанами Чижа. Потом она подошла к Свемиру и будто вызов бросила штаны в него. Свемир, недолго думая, пустился с ней в пляс. Со стороны по их манере танцевать, можно было подумать, что пляшут двое сумасшедших. Но это и меня забавляло. Однако Пижма добралась и до меня: вытянула за руку и попыталась раскрутить. Потом я непонятным образом попала в руки Свемира, затем опять к Пижме. В общем, на сумасшедшем танцполе было уже трое.
    - Что вы со мной делаете? – пролепетала я.
    - Это рок-н-рол, детка! – ответил Свемир.
Чтож, беситься, так беситься! Даже незаметно вошла во вкус и попыталась сама раскрутить Пижму. Но наше недолгое бесилово внезапно закончилась. Его прервал вернувшийся Верон. Он выключил электрофон. Вид у него был мрачноватый.
   - Что с тобой? Ты не пришел к обеду  - забеспокоилась Пижма.
   - Цыги кое-куда забрали, он не смог тогда убежать, я только что с точки узнал.
   - Так, дело набирает крутые обороты – серьезно сказал Свемир – пойдем, выйдем?
   - Пойдем.
Когда Свемир и Верон вышли, то я спросила у Пижмы, кто был такой Цыги.
   - Это наш брат, которому крупно не повезло – ответила она.
   - И что же теперь будет?
   - Будем спасать.
    Пижма решительно стала собираться. Она наполняла вещами небольшую походную сумку. Туда вошли веревка, фонарь, складной ножик, бинты, какие-то баночки с растворами, на одной из которых я прочитала «нашатырь», потом она положила еще чего-то.
     Вернувшиеся Свемир и Верон не сговариваясь, переглянулись с Пижмой, будто умели общаться мыслями. Потом все уставились на меня. Мое лицо в наверно выражало самое чудаковатое выражение.
    - Так, действовать надо сейчас и немедленно. С нами нет Чижа, это очень плохо, - сказал Верон – но ты Фауна, - Верон первый раз обратился ко мне! – ты могла бы ему передать от нас информацию, если он вернется. Думаю тебе можно это доверить.
    - А разве я не пойду с вами? Я тоже могла бы помочь!
    - Нет, чужих мы не вмешиваем в свои дела, если ты действительно хочешь помочь нам, то сделаешь так, как мы скажем.
   - Конечно, сделаю все, что нужно.
    Верон написал небольшую записку и передал ее со словами:
   - Смотри же, обязательно дождись Чижа.
   - Я обещаю! – уверенно ответила я.
   - Мы доверяем тебе не только это письмо, но и дом. Присмотри за ним тоже – сказал Свемир.
   - Обязательно!
     Потом ребята ушли. Я осталась одна. В оставленной записке не было ничего кроме адреса и одного слова под ним: «Цыги». Но для ребят, которые друг друга мысленно понимают и такой информации достаточно. Мне же оставалось только ждать и подавлять свое волнение.
    Я осматривалась. В поле зрения попадала каждая деталь этого необычного дома. Кто бы мог подумать, что в нем могут жить люди, тем более молодые. Но, не смотря на простоту и сомнительность функций мебели и некоторых других вещей, было даже очень уютно. Атмосферу также создавали всюду развешанные сушеные травы. Это был такой своеобразный лесной сказочный домик, в котором счастье было превыше достатка, точнее оно и исключало сам достаток, потому имело место быть.
    Чтобы себя немного развлечь, я стала перебирать коробку с фенечками. И вновь удивилась терпению и усидчивостью Пижмы. Затем обнаружила целое «царство» деревянных фигурок Чижа под его кроватью. Там были и животные и растения и люди. Чуть дальше, совсем в глубине деревянного «царства», нашлось несколько фигурок, напоминающих Пижму.
    Бедняга Чиж наверно все время думает о ней. Эти двое похожи друг на друга: оба трудяги. Им бы быть вместе. Потом я чуть не споткнулась об какую-то стопку бумаг. Это были записи Свемира. Видимо он много писал, но хранить написанное было уже негде. Это были и стихи и рассказы о радостном и о грустном. Поэзию не особо люблю, но в таланте Свемира не могу усомниться. Парню бы напечататься надо, стать настоящим писателем. Интересно, почему он этого не делает, или не пробовал делать? Может в его писательстве есть что-то чего он стыдиться? Или он не хочет известности, или боится, что его творчество не примут люди?
    Дальше я подошла к двум гитарам. Инструменты достаточно большие и потрепанные временем. Можно было только гадать, на какой именно гитаре играл Верон. О нем я знала меньше всего, а из увлечений только то, что умеет играть на гитаре и петь. Наверняка он увлекался чем-то еще.
    Например, мог тоже как Свемир писать. Возможно песни для музыки. Только больше стопок бумаг не было.
     Но вот, что-то попалось под мой взор. Среди непонятных деревяшек и прочей неясной мебельной композиции, отыскалась длинная бумажная туба. В ней оказались рисунки. Я подумала, что вдруг это и есть то самое неизвестное мне увлечение Верона, и стала их рассматривать. Сначала попались прекрасные пейзажи и натюрморты, потом пошли портреты: Пижмы, Свемира и Чижа. Но среди портретов была нарисована очень много раз неизвестная мне светлая девушка. Она кого-то сильно напоминала, казалось даже Свемира. Может это была его сестра. Но тогда где она? Может просто не захотела жить таким образом жизни каким жили ребята? Возможно и так. А я бы не отказалась жить вместе с ними. Здесь именно то место, которое мне нужно, будто мой дом. Тут есть то, чего нет в месте, где я прописана, а именно всеобщей дружеской атмосферы, свободы творчества и жизни вообще.
    Прошло несколько часов. Чиж до сих пор не вернулся. Остальные видимо ушли очень надолго.
    Я сидела возле дома на самодельной скамье и слушала музыку ветра, перебирая в голове калейдоскоп событий жизни. Картинки сменяли друг друга как кадры фильма. Причем прокручивались неудачные и удачные дубли одного и того же воображаемого момента. Самым ярким событием было мое неожиданное спасение ребятами.
    Неужели так бывает в жизни? Неужели есть действительно настоящие отзывчивые люди, готовые прийти на помощь? Сколько себя помню, со мной не случалось ничего подобного.
    Куда уж моим «друзьям» до этих ребят! И как я была слепа, что водилась с Димоном, Вованом и Витьком! Они по любому не вступились бы за меня, хоть у нас и была общая договоренность помогать друг другу. Это я дура только в нее верила и соблюдала. Обидно до боли, но сама виновата, что дружила, если это можно назвать дружбой.
    Да и что мы в месте особого делали? Ну, мяч гоняли, да во дворе сидели, курили. Ну и где здесь творчество? Иногда мы разрисовывали стены в подъездах, но это никак не сравниться с тем, что делают эти ребята. Они на удивление талантливые. Может и оттого мне кажутся странными, что не похожи на других? Но ведь я сама на других не похожа. Это не плохо, как может показаться, а хорошо. Лучше искать что-то интересное в жизни, чем бесцельно сидеть у подъезда или драться за территорию, которая на самом деле тебе не принадлежит, а ты просто живешь на ней. Теперь во мне остался стыд за неразумное прошлое, потраченное впустую. Поэтому я просто обязана заглушить его чем-то таким, чтобы больше не чувствовать себя ниже плинтуса. Останусь помогать ребятам во всем, и может однажды они назовут меня своей сестрой.
    Довольно быстро стемнело. Наступила ночь. В доме по-прежнему никого не было, кроме меня. Я стала еще больше волноваться. С ребятами могло что-то случиться, а я сижу здесь, сложа руки. Уснуть от этих мыслей было не возможно. Пришлось зажечь спичками керосиновую лампу и взять лист с карандашом, чтобы как-то себя отвлечь. Кроме абстрактных линий у меня ничего не выходило. Я бросила рисование и достала одну из книг Пижмы, в надежде, что содержание книги меня усыпит. Однако после пятнадцати страниц о приготовлении отвара при расстройствах желудка, наоборот как-то прояснило сознание.
    Наконец, в руках оказалась небольшая тетрадь Свемира. Я взяла ее наугад. Открыла страницу примерно с середины, и принялась читать. Вот, что было там написано:
     «Никто не знал богини прекрасней, чей златовласый луч света заставлял светиться сердце каждого человека и каждый втайне мечтал владеть этим лучом. Она была воплощением всего счастья на земле, скрытым в простой белоснежной улыбке. И вселенская нежность постигала каждого, кто хоть раз смог прикоснуться к ее упругой бархатной коже. А кто смотрел в ее голубые бездонные глаза, тот в их дне находил себя, окрыленного и окруженного сказочным блеском. Казалось, само небо таилось в глазах, поэтому каждый хотел хоть раз очутиться на небесах вместе с богиней…
     Но этому увы, не суждено было сбыться. Богиня была слишком доброй, слишком светлой, чтобы заметить темноту возле себя, которая ее и сгубила. Так оказалось, что боги тоже смертны. Но только небо, одно лишь громадное, величественное и необъятное небо бессмертно. Оно вырвалось из глаз богини и вознеслось с ней ввысь. Оно поклялось охранять богиню от всех темных сил, сгубивших ее. Поэтому ни одному смертному не удалось до нее с тех пор добраться. Людям ничего не оставалось, как только поклоняться небу, в надежде, что когда-нибудь богиня возродиться и будет снова дарить всем свою неземную любовь.
    И она действительно возродилась. Тепло ее любви мы чувствуем через лучи Солнца, нежность – через теплое дуновение ветерка, а счастливыми мы становимся тогда, когда смотрим на причудливые облака и растворяемся в небесной свободе. Тогда нам кажется, что богиня вновь рядом с нами, и что ее сердце теперь бьется в наших сердцах…» 
    Мне стало грустно, и я перестала читать. Зато из глубин моей души вырвалось вдохновение, и я смогла нарисовать богиню неба. Она сидела на полумесяце среди звезд и облаков и улыбалась. Затем стало клонить в сон, и я заснула.

Сон 7.

   Анна сидела на камнях и внимательно слушала своего пожилого собеседника. Тот рассказывал Анне удивительные вещи, которые раскрывали многое, но и не менее запутывали.
   - Я не могу в это поверить…- наконец сказала девушка.
   - Если в мире что-то есть, но ты в него не веришь – это еще не значит, что этого нет.
   Анна усмехнулась и посмотрела в сторону.
     - Все сомнения пройдут, когда испробуешь новые возможности. Поверь, все не так уж и плохо – сказал старик.
    - Откуда тебе об этом знать? Одиночество было твоим наказанием. Теперь все изменилось, но не для меня. Меня вовсе не радует такая вечность на мертвом острове с его душой.
    - Анна, ты была уже мертвой, когда попала сюда.
    - Что?! Это невозможно! Да, я умирала, но это совсем другое!
    - Твоя душа не могла насовсем покинуть тело, поэтому с тобой происходили все эти вещи, о которых ты мне рассказала. Ты просто выходила из него, но всегда возвращалась. Это не были сны. Все что было – это действительно, правда. Что-то происходило в этом мире, что-то в другом измерении. Тебе казалось, что ты умираешь, потому что об этом постоянно напоминало тело. У него тоже есть свое сознание, но оно слишком материально, чтобы ты его смогла почувствовать, будучи отделенной от него. Я помог тебе вытащить тебя из тебя же. Я сделал это – потому что мы одинаковые, мы - души. Ты, правда, человеческая душа, а я очеловеченная, но я тоже раньше не знал, что у людей есть души, также как и ты не подозревала, что у камня может быть зародыш души. Я существую очень много времени: как остров с рождения Земли, как душа с тех пор, как про меня забыли люди. Мне тяжело осознать, кто я есть, но я много думал и, в конце концов, пришел к выводу, что так тоже не плохо.  Поэтому ты можешь мне верить. Хотя, возможно, я ошибаюсь в своей теории, относительно того, кто  я, кто ты, что есть мир в целом. Но если я думаю и уверен в том, что это так, а не иначе, то почему этого не может быть?
    - Так если я буду думать с уверенностью, что я жива, то что, по-твоему, оживу??
   - Нет, ты просто не сможешь так думать, и потому быть уверенной.
   - А почему не смогу?
   - Слишком много того, что подтверждает твою кончину.
   - Ты меня почти убедил.
   - Почему почти?
   - Во-первых, после смерти, души должны куда-то попасть, а я почему-то не могу уйти отсюда. Это странно. Если бы я умерла, разве не появилась бы душевная свобода? Во-вторых, я не могла быть мертвой, я слишком отчетливо чувствовала боль…
    - А сейчас? Что ты ощущаешь? И почему думаешь, что души должны куда-то отправляться после кончины?
    - Я.. , - Анна только заметила, что не дышит и не нуждается в этом - не дышу…ничего не понимаю…
    - Мертвому это и не нужно.
    - И все же я говорю, вижу и слышу!
    - Ты говоришь душой, слышишь душой и видишь душой.
    - Но почему тогда что-то удерживает здесь? Разве не существует потустороннего мира? Постой! Ты, кажется, сказал, что есть другое измерение, так, значит,  я была там! Так почему же нельзя попасть туда?!
   Остров немного смутился и чуть замешкался в ответе:
   - Ну, невозможно знать всего… как видишь я тоже никуда не делся. Бывает, и я попадаю в другие миры, но как именно и почему так происходит, неизвестно.
   - Хм.. а кто или что помогло тебе вытащить тебя из себя? Когда ты понял, что умер?
    - Это сложно объяснить…
    - Постараюсь вникнуть в суть. Время есть – целая вечность.
   Старик замолчал на некоторое время. Было видно – он растерян. Анна терпеливо ждала ответа. Наконец тот стал рассказывать:
    - Раньше все жило на мне и цвело. Я рос вместе с растениями и грелся на солнце с камнями. Когда прилетали перелетные птицы, я чувствовал, как заново рождаюсь вместе с их птенцами, и это было чудесно! – старик запрокинул голову к небу и расплылся в улыбке. Потом его лицо омрачилось:
   - Но однажды нежданно пришли ко мне люди. Это были злые люди. Они топтали мою траву – я задыхался вместе с ней, они рубили мои деревья – я кровоточил вместе с ранеными, они стреляли в моих птиц – я умирал с каждой из них… Люди уничтожали с каждым днем все больше и больше того, что мне было очень дорого. Я слабел и стал чувствовать, что жизнь покидает меня.
    Старик замолчал. Анна подумала, что в эту минуту он постарел еще на полвека.
    - А потом? Что было потом? – не выдержала девушка.
    - Люди ушли, а я продолжал умирать. Мои деревья и трава посохли и перестали расти, птицы не вили гнезда и не прилетали. И я понял, что мертв от осознания, что больше нет жизни. Правда долго не мог поверить этому и продолжал думать, что живу, потому что также как ты думал о иных мирах и прочем… Это длилось очень долго, так долго, что и не вспомнить сколько. Я просто не понимал, почему она не приходит за мной…
    - Кто она?
    - А? – недоуменно спросил Остров.
    - Кто за тобой не приходит?
    - Эээ… А разве я так сказал? Старый стал совсем, вот и заговорился. Ты бы удивилась, узнав сколько мне лет.
    - Так что же теперь делать? Что вообще делать?
    - Что хочешь. Сама решай.
    «Сама решай» - вдруг прозвучало внутри Анны. Девушке припомнилось то, как она встретила другую себя.
    - Я хочу попасть в иной мир – неуверенно сказала Анна.
    - Сказал же, это не зависит от нас, нашего желания. Да, возможно ты и попадешь куда-нибудь, может очень скоро, но не сможешь там оставаться столько, сколько хочешь. Так зачем об этом думать? К тому же, все что происходит в потусторонних измерениях, на нас не повлияет в этом мире.
    - А в других?
    - Ну не знаю…важно кто ты в том мире, в котором ты больше есть.
    - А что происходило с тобой в этих мирах? Про себя я рассказала.
    - Ооо…это, это так странно, скажем, твои истории больше сойдут за правду, чем то, что приключилось со мной.
    - Так расскажи же! Это должно быть интересно!
     - Я расскажу, но не сейчас. Пойдем, покажу кое-что.
Вдруг мир стал сжиматься и проваливаться со всех сторон. Но лишь на несколько секунд. Потом все исчезло и появилось нечто новое.
   - Вот, случилось - сказала Анна.
   - Что? – спросил Себастьян.
   - Мы в другом мире. Интересно, надолго ли?
   - Да нет же, мы все еще у себя.
   - Но ведь все так изменилось!
   - Я же говорил, что не все уж так и плохо.
Старик Себастьян шел вместе с Анной по полупрозрачному коридору внутри стеклянной горы, и если бы выглянуло солнце, то она бы непременно засветилась как хрусталь.
   - Это все я построил сам! – похвастался старик.
   - Как? Всю гору из горы?
   - Нет, всю гору из никакой горы. Это дом моей души.
   - Откуда же он взялся? Его же раньше не было.
   - Раньше и у меня души не было, а когда появилась, появился и дом.
   - Я понимаю, я имею в виду, что раньше он здесь не стоял, он, что возник из ниоткуда? Я бы сразу его заметила?
    - А ты видела сразу мою душу?
    - Да.
    - А вот и нет! Пока ты пребывала в теле, не видела. Все что ты видела, другие души, странности … это, это … - старик не знал, как объяснить, - это в общем видело сознание твоего тела, а ты смотрела сквозь него и думала, что ты сама, хотя и ты тоже частично как бы была душой там, в мирах, но.. лишь полностью отделившись от телесного…- остров не знал как дальше сказать и замялся от того, что запутался в собственной речи.
    - Хорошо, это не уже важно. А я смогу тоже как-то построить себе дом?
    - Конечно, сможешь.
    - Тогда скажи, как это сделать?
    - Сначала надо найти и узнать себя, потом помочь себе, затем впустить себя в себя. И только не спрашивай, что это значит! Если хочешь построить дом души, то никто не должен в этом помогать. Эта задача требует полной самостоятельности, иначе построенный дом может оказаться не твоим.
    - Да уж…, а пока я буду решать эту задачу, что тогда будешь делать ты, раз помогать мне нельзя?
    - Я? Да много чего! Не уж-то думаешь, что здесь скучно? Когда тебя то и дело перебрасывает из одного мира в другой, поверь, ты будешь мечтать лишь о покое. Раньше я был не опытным и не знал, куда деться от всего этого, но я сумел создать себе защиту от неведанных сил, правда ее хватает на некоторое время, но за него вполне можно отдохнуть. Так вот я, например, не сразу заметил, что со мной рядом кто-то есть, потому что пребывал в покое, окруженной защитой.
    - Как ее можно создать?
    - Боюсь тебя разочаровать, но чтобы обрести защиту, ты должна сначала построить дом, так как в нем она собственно и находится.
     Анна долго молчала. Она оглядывала огромный красивый дом души острова и в тайне стала завидовать ему. Но вместе с завистью пришла глубокая печаль от того, что она может кому-то завидовать. Она гнала дурные мысли прочь.
    - Я вижу, что тебе здесь очень нравиться, - нарушил тишину Себастьян – можешь приходить сюда, когда захочешь.
    - Спасибо. А я смогу здесь обрести защиту?
    - Этого я не знаю наверняка, если ты посчитаешь этот дом своим, то возможно…
    - Ах, нет, ну как же я так смогу?  Вовсе на него не претендую!
    - Конечно, нет! Просто бывает, что души могут постоянно быть и в одном доме, если они очень друг на друга похожи, но только если они…- старик засмущался и замялся.
   - Так, что «если они»?
   - Это не важно, такого не будет, а с нами уж точно.
   - Чего не будет? Я не отстану!
   - Наши души, то есть мы, наверняка отличаемся друг от друга, и что-то мне подсказывает, что разница велика, поэтому к чему говорить то, что не имеет смысла?
   - А если нет? Или это можно изменить? Или тебе просто кажется?
   - Девочка, ты задаешь старику слишком много вопросов, старик может и соврать.
   - Дааа? А зачем в таком случае старику мне врать?
   - Всему свое время. Твоя душа молода и жаждет познания, но вместе с тем, не еще не готова принять вековую мудрость. Нужно подготовить себя к ней, иначе ты можешь не правильно все истолковать, что я тут пытаюсь объяснить. И сейчас не уверен, что ты принимаешь и понимаешь меня.
   - Напротив. Да, может быть, мне хочется быстрее все прояснить, но разве в этом есть дурное? По крайней мере, я стараюсь понять, что происходит вокруг. В молодости ты разве не хотел того же самого?
    Старик загадочно улыбнулся, затем он молча отвел Анну на некое подобие хрустального балкона, только он был без перилл, почти как обрыв.
   С этого края Анна увидела потрясающий вид: это был цветущий, полный жизни сад с невероятно красивыми растениями, которых она прежде никогда не видела. Немого дальше виднелся полупрозрачный и радужный водопад, который внушал величие своими огромными размерами и будто исходил прямо с небес, так как не видно было его начала. Каждый уголок был залит белым светом. Анне показалось, что она почувствовала тепло и будто ожила, и не было вовсе ни бури, ни смерти. Но это видение вскоре рассеялось, когда прекрасный вид исчез и на его месте появился тот, к которому она привыкла на острове. Если бы Анна могла плакать, то немедленно бы сделала это.
    - Что это было? – тихо спросила девушка.
    - А ты не знаешь? Молодость и Старость. Жизнь и С…- последнее слово старик то ли очень тихо произнес, то ли не договорил, однако девушка догадалась об его смысле.
    - Смерть – отчетливо произнесла Анна, так ясно как никогда. При этом Себастьян неприятно поморщился и со злобой посмотрел на нее, как будто это оскорбление.
    - Не произноси это слово больше, - не своим голосом сказал старик, - тебе ясно?! Ясно?!
    Вдруг хрустальные стены задрожали и зазвенели. Анне сделалось очень страшно. Она не хотела ни секунды здесь больше находиться.
   Это было сильным желанием, настолько сильным, что тот час же исполнилось.
    «Где это я?» - подумала Анна. Все что она видела раньше, исчезло. Нигде не было ничего кроме фиолетово грязно бежевого тумана. К удивлению Анны плавать в нем было легко и непринужденно, будто это естественное состояние. Так продолжалось довольно долго. За это время девушка даже забыла о своем существовании, казалось, что она и есть этот туман.
     Затем происходящее стало меняться: сквозь туман стали просвечиваться тени, обретающие со временем все более ясные очертания.
     Анна плыла на серо-фиолетовом облаке, и ее призрачное тело проходило сквозь всего, что попадалось на пути. Пока это были черные сухие деревья и пожухлые кустарники. Потом она прошла через высокую и не по земным меркам длинную и темную ограду, напоминавшую кладбищенскую решетку. Облако исчезло. Вместо него появились могилы и надгробия, раскинутые от края до края. Анна стала не спеша бродить по этому кладбищу. При жизни она, может быть, больше не заглядывалась на резные металлические решетки у могил, а читала бы надгробные надписи. Но сейчас все мысли были поглощены думой о собственной могильной ограде.
    «В конце, концов, ты мертвая, имеешь право» - твердила ей ее мысль.
    «И правда надо же что-то делать с телом» - отвечала другая мысль.
    «Тело необходимо сохранять и беречь, оно не должно пропасть» - сказала третья мысль, как вдруг четвертая возразила:
    «а зачем беречь и сохранять тело, если она мертвая?»
    «Но она имеет право сохранить его» - ответила первая мысль.
   «Надо же куда-то деть тело» - подхватила вторая.
   «Так нужно, определенно нужно» - поддержала третья.
    «А зачем мертвой заботится о безжизненном теле?» - возразила вновь четвертая.
    «Но заботится о теле есть полное право!» - отразила атаку первая.
    «И раз право есть, его надо использовать» - убеждала вторая.
    «Не используя возможность, право пропадет вместе с телом – заключила третья.
    «А зачем мертвой нужно право заботится о своем теле?» - не унималась четвертая.
   «Так хватит!» - появилась шестая мысль – «Вы бы лучше подумали об Анне! Где она сейчас вы знаете?»
    Мысли умолкли. Ни одна из них не знала, где находится Анна и потому молчала. Девушка бездумно бродила по кладбищу некоторое время, пока не наткнулась на высокое здание из грязно сине-серого кирпича.
    Огромные серые двери были плотно закрыты на замок. Анна дотронулась до этого замка, и тот рассыпался в прах. Двери распахнулись внутрь. Девушка вошла. Из темноты возникла лестница, состоящая из гигантских зажженных свечей по краям и ступенями из человеческих костей. Кроме лестницы повсюду была развешана старая паутина, напоминающая рваные покрывала. Сквозь маленькие окошечки, которые находились довольно высоко, просачивался тусклый лунный свет. Если бы Анна могла бы чувствовать, то непременно бы закоченела от здешнего холода. Но она этого не почувствовала, а решила пойти вверх по лестнице, точнее шла по ней, едва касаясь ступеней. Практически плыла наверх. Лестница была извилистой и изгибистой и едва заметно шевелилась. Кости незаметно перешептывались друг с другом от едва уловимого дуновения ветра. Движение ветра сказывалось на и девушке. Она покачивалась слегка из стороны в сторону. Пожалуй, из всех чувств сохранилось только положение в пространстве. Анна ни на минуту не останавливалась. Не терпелось узнать, что находиться на самом верху. С высотой здание сужалось, и вот на самой последней ступени девушка оказалась в узкой и тесной башенке с одним узеньким окошечком. Анна села на выемку окна и посмотрела в него. Ничего не было видно, кроме синевы тумана. Она оглянулась назад, как увидела, что все свечи одна за другой стали гаснуть, а окно наоборот засветилось.
    «Можно один раз увидеть все, что захочешь, - сказал ей ее внутренний голос - хочешь увидеть, что делается сейчас на земле или хочешь небо над Землей посмотреть, а хочешь по космосу погулять? Чего ты хочешь?»
    - Я хочу…больше всего я бы хотела увидеть себя, хочу знать кто я, свое прошлое – сказала вслух Анна.
   «Но разве тебе не хочется узнать каков этот мир со стороны? Как он величествен и прекрасен? Можно разгадать тайну мироздания» - возразил внутренний голос.
   - Мне кажется, что я однажды уже видела что-то внеземное и прекрасное, но после этого осталась лишь боль. Боль от того, что я не могу этим вечно любоваться, что есть что-то величественное и умиротворяющее, но оно где-то там и не со мной, а я… я не знаю… была ли я уже к тому времени мертвой или мне казалось так, но теперь это не имеет значения. Все же хотелось бы узнать себя, иначе мой дух не успокоится, что-то мне на этот счет сильно подсказывает, что так оно и может произойти.
    - «Точно уверена? Не будешь ли потом сожалеть об этом? Ты же так хотела знать, что происходит вокруг, откуда источник всего. Может, стоит забыть себя и предаться силам Вечности?» - предостерегал внутренний голос.
    - То есть, если я узнаю некую всемирную тайну, то уйду в небытие и исчезну?
    - «Но зато ты познаешь Великий Покой Вечности. Эта же высшая ступень свободы. К этому стремятся все духи. Тебе так не кажется?»
    Анна колебалась в выборе. Уж очень заманчивым казалось собственное предложение уйти красиво и без забот с одной стороны, но с другой внутри сидел еще один внутренний голос, который напрямую не разговаривал, а затаившись, косвенно подталкивал девичий дух к своему самолюбию. Анна вспомнила свое состояние, когда вышла из тела, потом как хотела уйти разом, потом как успокоившись, она загорелась идеей разобраться, что вообще происходит, где у этого начало и каков конец, где правда и сколько ждать истины, что делать вообще за все время. Потом это желание как-то угасло, и вот сейчас вдруг возникло другое. Но насколько его хватит? Не пожалеет ли она об этом? А вдруг ей еще представится возможность узнать в дальнейшем Правду Всего, а сейчас она упустит шанс узнать свою собственную правду? Мысли Анны снова взялись спорить друг с другом. Но сумев приказать голосам замолчать, наконец, приняла, как ей казалось, верное решение.

Глава 8.

    Раннее утро было туманным и влажным. За окнами шелестела листва.
Я наслаждалась утренним пением птиц и смотрела, как в углу паук плетет паутину. Но утреннее умиротворение длилось не долго, пора была вставать. Я хотела умыться, но воды в умывальнике и больше где-либо не оказалось. Пришлось искать источник. Вокруг дома и нигде дальше не нашлось ни одного ручья. Наверное, ребята так и брали воду из реки.
   Не придумав больше ничего другого, я взяла жестяное ведро и направилась искать реку. Она должна находиться недалеко, иначе было бы странно так строить дом совсем отрезанным от каких либо источников. На всякий случай, прихватила с собой ножик, мало ли что.
    Я шла не спеша, стараясь ставить метки на деревья, чтобы лучше запомнить дорогу обратно. Я отдалялась все дальше и дальше, но воды так и не находила.
    Под ногами ломались сухие ветки. Вдруг что-то хрустнуло со мной рядом, когда я не успела сделать шаг. Прислушалась. Показалось. Может это зверьки бегают. Но через некоторое время все повторилось. Нарочно сделала шаг в сторону. Нет, не показалось. Кто-то явно следил за мной. Что-то недоброе пробежало в мыслях.  Пришлось ускориться. Мой шпион это заметил. Началась погоня.
     Мои ноги несли меня как могли. Глаза еле успевали отворачиваться от веток. Бесконечные деревья, кусты, лесной шум – все сливалось воедино. Я растеряла все свои мысли. Просто бежала в никуда.
     Деревья закончились, и я выбежала на дорогу. В это время на полной скорости несся автомобиль. Мое тело не успело увернуться, ведро выпало из рук, и тут…
     Все исчезло и стало темно. Боль, боль, бесконечная жгучая боль, от которой уже не убежать и эти странные голоса в моей голове :
   - Вот тебе и баба с пустым ведром, водила ты, эдакий! – сказал женский голос.
   - Отстань, дура! – ответил ей мужской.
   - Сам дурак! Я тебе говорила следить за дорогой!
   - Ууу…ёёё…
   - Что там?! Что там?!
   - Мертвая птичка, блин!
   - О, Господи! О, ужас-то какой! О, Господи! Кровищи то сколько!
   - Все! Садись быстрей в машину! Быстрее, я сказал!
   - Эй, пап, мам? Вы чего там?! Вы сбили кого-то?! – сказал голос молодого парня.
   - А ты не лезь не в свое дело, спал и спи! – возмутился мужской голос.
   - Эээ! Ты куда?! Не вздумай даже! – возмутился женский.
   - Она же живая еще! – воскликнул молодой голос.
   - И что? Ты голову хорошо видишь? Не жилец она!
   - Да что ж вы, не люди что ли?! Ей в больницу надо!
   - Не надо с этим связываться! Отца и посадить могут!
   - Я вас сам посажу, если вы не отвезете ее в больницу, вам ясно всем?!
   - Оох, и вырастила ты урода на свою беду! Давай! Теперь вот катафалк будем делать из моей ласточки!
   - Помогли бы вы, что стоите? Что стоите?!
Потом голоса пропали. И наступила тишина. Видела ли я белый свет? Нет. Со мной случилось нечто странное. А впрочем,…это уже не так важно.

Сон 8.

    Где-то над морем, очень далеко от острова Св. Себастьяна, царил безмятежный покой, укрывшийся пеленой из серо-синего тумана. А под толщею недвижимой темной воды, на самой глубинном дне отдыхала Смерть. Там был ее дом. Никто живой не мог попасть к ней просто так в гости, а мертвые долго не задерживались, поэтому Смерть чаще всего была рядом с Вечностью. Вечность никто также ни разу не мог увидеть, разве что после Смерти, хотя та существовала везде. Эти две страшные силы были сестрами, и им не трудно было общаться мысленно.
   - Ты печальней, чем обычнее, сестра - сказала Вечность.
   - Я всегда должна быть такой – ответила Смерть.
   - Нет, твой могильный взор говорит мне о другом, о том, что ты опять…
   - Это не правда! – оскалилась вдруг Смерть. – Даже не смей!
   - Я старше тебя, мне ли не знать что случилось? Я узнала раньше и почувствовала, когда ты не успела, это вновь случилось…
   - Это невозможно! Я обыскала все, что должно умереть или мертво, но больше не нашла! Все так, как должно быть!
   - Нет, не все.
Последовала минутная гробовая тишина. Ее нарушила Вечность:
   - Второго раза не должно быть. Помнишь, сестра?
   - Помню и не допущу. – С невозмутимым спокойствием ответила Смерть.
    Тьма сгустилась над Землей. Все живые были в ужасе, увидев, как кровавая Луна затмила собой Солнце.

Глава 9.

    Наступило обычное больничное утро. Медсестры и врачи как пчелы кружились внутри своих палат, собирая анализы как нектар. Вот одна из них приблизилась ко мне поменять катетер.
    Я больничная куколка, вся обмотанная бинтами. Вокруг меня кружат трутни. Их много, они каждый день ухаживают за мной, растят меня питательной жидкостью. Пчелы-врачи ждут, когда я смогу пробиться сквозь свою пелену и стану такой же трудягой. А я не спешу к пробуждению. Мне хорошо в своем коконе. Здесь относительно спокойно и тепло. Можно забыться и ни о чем не беспокоиться. Просто стереть все мысли и почувствовать свободу. Свободу от всего. И не только от мыслей. Вообще от желаний, чувств, прошлого, настоящего и будущего.
      Но ни одно блаженство не может длиться вечно. Мой кокон принимаются резать, и через него просачивается все боль мира, которая есть на свете. Крик лишь капля в море кипучей страсти, куда волной захлестнуло мое тело. А пчелы-врачи не переставали жужжать надо мной. На этот раз они жалили, будто перед ними враг. Враг не сопротивлялся. Ему просто некуда было деться. И вот жгучий свет добрался до моих глаз.
     Осознание реальности – это резкая замена своего мира на миры других людей. Их поступки и действия независимы от твоих собственных законов. Реально осознанная боль действует точно также. Можно просить ее, умолять быть жалостливее к тебе, но она все равно будет вести свои правила игры.
    Мое тело пролежало в больничной палате под капельницей полтора месяца. Врачи нашли у меня кучу разных переломов и сотрясений. Один доктор как проповедник зачитывал моей тете Марте список всех моих недугов, будто озвучивал грехи. Тело страдало и каялось за них. Но сама я, точнее моя душа была непреклонна. Она все это время была не здесь, а как мне кажется в особом, потаенном мире. Этот мир часто называют коматозным состоянием или просто комой. Я же называю этот мир Междумирьем – переходным состоянием и местом, где душа временно может находиться, пока не определиться ее дом. Видимо моя не захотела в новый и вернулась в старый. Интересно почему? Что такого особого меня еще может здесь держать на земле? Скорее всего, больше об этом не помню, чем не знаю. Также не помню, почему оказалась в больнице.
      Тетя Марта сказала, что выписка будет через три дня, потому что у меня на удивление все срасталось и заживало быстро. Опасаться нечего. Состояние близкое к норме и я могу быть самостоятельной. Я поеду к тете и буду под ее надзором проходить некий курс реабилитации. Она участковый врач, в этом плане повезло, иначе бы пришлось дольше находиться в больнице. Только она обошла стороной вопрос, как же я все-таки попала сюда. Другие доктора тоже отмалчиваются. Значит, со мной произошло нечто серьезное.
     В день выписки, в часы приема к больным, ко мне пришел странный молодой человек. Он робко представился, что его зовут Денис. А разговорившись с ним, я, наконец, узнала причину своего нахождения в больничных стенах. Со слов Дениса, меня сбила какая-то машина, когда я шла из леса. Эта машина скрылась. И я бы так бы и умерла на обочине, если бы меня не подобрал он и его родили, случайно проезжавшие мимо.
     Денис даже иногда заходил ко мне, когда я была в коме, чтобы узнать о моем состоянии. И это поразило больше всего. Зачем ему это надо было, он и сам не знает. Рассказал мне, что хочет пойти учиться на врача, а долг любого врача - помочь человеку и не причинить вреда. И я поняла, что это его стремление меня и спасло тогда.
     Денис с виду казался скромным парнем, но от него потаенно веяло сильным благородством. Ему можно было доверять, тем более он спас мне жизнь. Я поблагодарила, конечно, его за это, сказала, что даже должна буду тоже услугу. Может Денис ожидал нечто большее в том, что я скажу, поэтому неуверенно в чем-то колебался. Но «Превелико благодарю еще раз» - это было все, что я из себя в конце выдавила. Затем он зачем-то оставил мне свой номер телефона, «на всякий случай». Неужели этот парень думает, что я ему позвоню? Потом за мной пришла тетя.
    Квартира тети Марты излучала стерильность как в больнице. Все вещи были на своих местах, там, где им положено быть. Никаких излишеств и роскоши. Только постоянно пахло какими-то лекарствами. Зашедший сюда в первый раз, сходу бы отгадал, что здесь прописан врач.
    Из всех домашних животных тетя Марта предпочитала аквариумных рыбок, потому что «за ними минимум ухода и они полезны для зрения».
    Продукты в холодильнике говорили о ней, как о человеке, ведущем здоровый образ жизни.
    Ее спальня напоминала больше врачебный кабинет. У окна стоял огромный письменный стол с разными канцелярскими принадлежностями и столь же большой книжный шкаф с толстенными медицинскими книгами.
Тете оставалось только одеть свои очки и белый халат, чтобы у меня случилось дежавю, будто и не выписывалась из больницы.
    Мне была отведена светлая комната с окном и настоящей кроватью, а не тем «корытом» на котором я спала у себя дома. Мои вещи уже были аккуратно развешаны на вешалках и сложены на полках в шкафу. Тетя будто продумала все до мелочей. Даже плейер мой не забыла взять.
   Настенные часы тихо тикали. Я сидела у окна и наблюдала, как соседские мальчишки гоняются друг за другом. Солнечный свет согревал лицо. Казалось бы, я должна была чувствовать спокойствие и безмятежность, но этого не происходило. Я чувствовала себя не на своем месте, неестественность происходящего.
    Сначала подумалось, будто это от непривычки, но беспокойство только лишь усиливалось. Я определенно что-то забыла, очень важное.
    Вошла тетя Марта.
   - С тобой все в порядке? – спросила она.
   - Да конечно – ответила я.
   - Хорошо. Потому что завтра у меня ночное дежурство. Надеюсь, ты без меня тут справишься?
   - Да, конечно.
   - Хорошо. Твой ужин в зеленом контейнере, а завтрак сама себе сделаешь, я надеюсь.
   - Да, конечно.
   - Хорошо. И не забудь покормить рыбок. Инструкцию я написала и положила рядом.
      Вот так без лишних слов мы и общались. Только по самому необходимому. И нас обеих это вполне устраивало. Тетя не заводила со мной разговоров на отвлеченные темы, потому что ей вполне хватало того общества людей, в котором она каждый день вертелась, и было видно что от этого общества сильно уставала. Мне же не представлялось, о чем с ней можно было говорить, кроме как какие лекарства и когда надо принимать. Тетя Марта была для меня темным лесом. Раньше я с ней тоже никогда полноценно то и не общалась. Поэтому в ее доме чувствовала себя чужой.
    То, что она ухаживала за мной, было родственной повинностью и не более того. Часто слышалось в ее разговоре с кем-то «я же ее родная тетя, я не могла ее просто так оставить, это мой долг». И врачи, которые регулярно приходили на дом, проверить мое состояние, говорили о том, какая у меня «замечательная тетя» и что надо «ценить и уважать ее» за благосклонность ко мне.
    Я знала свое положение и то, что от меня ожидали при этом люди, но выразить благодарность давалась с трудом. Я могла отразить ее на словах, но внутри же это оставалось неискренним. Как врач тетя Марта была безупречна. Но я до сих пор не могла понять, как же на самом деле она ко мне относится, что ко мне чувствует, кроме как чувства долга к своему пациенту.
    Дни летели за днями. Я стала поправляться и отходить от бесконечной слабости. За это время я перечитала многие книги по школьной программе чтения на лето. Их взяла мне тетя Марта из библиотеки. Обычно я не читаю книги летом, но что еще остается делать, когда по телевизору всего лишь два официальных канала, где постоянно крутят новости, а гулять пока не разрешалось. А я бы с удовольствием бросила все и пробежалась бы по зеленой траве, почувствовала бы силу встречного ветра, тепло и свет солнца над головой. Но я вынуждена послушно сидеть в своей стерильной камере и видеть через окно только краюшку того, что называется свободой жизни.
    Свобода скрыта не в людях, а в небе, что над ними. Все больше и больше я стала уважать его. Для меня нет ничего более прекрасного как вид бесконечного неба...  В любую погоду оно неизменно величественно и безгранично. Там ты находишь и свободу и утешение и даже движение твоей жизни, там сокрыты все твои мечты и горизонты твоих возможностей, там все тайны мира и все ответы на самые важные вопросы, там ты находишь даже себя... вот только надо вглядываться  бы почаще в этот безбрежный океан свежести и свободомыслия, что над головой воцарился... Небо безусловно придает поэтичности.
    Больше сидеть дома я не могла. И тетя неохотно разрешила прогуляться под ее присмотром. Хотя прогулка заключалась в простом сидении на лавке во дворе. Мы сидели рядом и молчали. Чувствовалась неловкость. Я хотела было заговорить о чем-то, но тут же передумала. Это было бы еще неприятнее.
    Я чертила веточкой рисунок на песке, как вдруг кто-то окликнул нас сзади. Это был Денис! Он поздоровался с нами. А на моем лице так и застыло недоумение.
   Оказалось, что парень живет неподалеку от нас и сейчас просто проходил мимо.
    - Какое же совпадение! Не правда ли? – с усмешкой сказал он.
    - Да уж..- ответила я и на мгновение показалось что, что-то важное всплыло в моей памяти, но тут же мгновенно забылось. Я так силилась вспомнить о том, что же это могло быть, так крепко сжала кулаки...
Голоса звучали рядом, но я не разбирала речь, будто чужой язык. Голова стала наполняться тяжестью и свет померк. Я упала вперед, но успела вовремя выставить руки.
    Не помню, как вошла в подъезд, поднялась на этаж и как оказалась в квартире. Вдруг боль в руке. Это тетя мне вколола лекарство шприцем. Потом я отключилась, но ненадолго.
    Открыв глаза, я увидела белоснежный потолок. Он был идеально белый и гладкий. Такой приятный глазу глянец. А потом в пространстве появилось перепуганное лицо со стаканом воды. Денис все время сидел рядом.
   - Что ты тут делаешь? – спросила его я.
   - Я помог тебя донести.
   - Где тетя Марта?
   - Она ушла, сказала дела.
   - А ты чего не уйдешь?
   - Мне велено за тобой присматривать.
   - Сколько тебе лет?
   - Почти семнадцать.
   - Да ладно, тебе и четырнадцати то никто не даст!
   - У меня в сентябре день Рождения.
   - Тогда скажи мне Денис, зачем тебе почти семнадцатилетнему парню присматривать за больной незнакомой девушкой? Других дел что ли нет?
   - Но я же спас тебя…
   - А я разве не сказала спасибо?
   - Сказала, но я хочу выучиться на врача, а тебе нужна помощь, и я подумал, что нам обоим выгоден такой союз.
   - Это все тетя, да?
   - Что?
   - Скажи, сколько она тебе платит?
   - Да нисколько! С чего ты взяла?
   - Потому что не могут люди вот так просто друг другу помогать. Мир жесток, каждый ищет в нем выгоду. Так что это даст тебе?
   - Ничего…
   - А раз ничего, то я буду тебе должна. А я не хочу быть должна, потому что и так обязана тебе своим спасением. Еще и лечения не хватало!
   - Хорошо я уйду и больше не буду тебя беспокоить.
Денис ушел. Что-то подсказывало мне, что я поступила не так. Даже почувствовалась неестественность в своих собственных словах. Я могу быть другой, но почему же повела себя так, как повела?
    Вечером тетя Марта неожиданно завела разговор о Денисе, какой «он хороший мальчик». Я не стала поддерживать разговор, а только сказала «угу» и впилась зубами в твердость сухарика с изюмом. Я боялась сказать лишнего, не хотела вновь почувствовать неприятную неестественность.
Но неожиданно  сказала:
   - Тетя Марта, я знаю, что вы мне кое-что недоговариваете.
Тетя изменилась в лице.
      И вдруг меня понесло. Я стала упрекать ее в том, что она не сказала о том, что со мной произошло, и почему я должна слышать это от посторонних лиц. Потом выразила недовольство на счет своей семьи, почему мне никто не сообщает ничего нового. Да, мне наплевать на мачеху, но у меня есть сестра, и хотелось бы знать, как она. Также хотелось услышать про похороны своего отца. Я сказала много, а тетя Марта всего лишь: «мы не хотели тебя беспокоить в твоем состоянии, но не волнуйся, тебе скоро все будет известно».
   Известно что? Когда? Я хотела знать все и сейчас, но вместо этого услышала ответ: «Спокойно, Фауна, спокойно. Скоро ты обо всем будешь знать, а сейчас ложись, тебе нужен покой».
    Уж слишком врачебным слышался ее голос. Уже от этого в мой мозг закралась подозрение. Что-то не так, что-то… что-то!

 Сон 9.

   - Ты вернулась, Анна? – спросил некий голос.
   - Что? – переспросила девушка и не увидела рядом с собой никого и ничего, кроме темно-синего тумана.
   - Так и не вернула мою голову – сказал голос.
   - Маркус? Это ты? Эй!
Но в ответ послышались лишь тишина.
    Туман стал рассеиваться, и Анна увидела в нем себя. Сперва, она подумала, что отражается в зеркале, но «отражение» отошло от нее в другую сторону. Это была другая Анна, живая и радостная. Ей было шестнадцать. Девушка сидела в кресле-качалке с пяльцами для вышивания в руках и по ее лицу гуляла безмятежность и мечтательность. Комната была наполнена светом так, что лучи солнца играли с пылинками, а ветерок с кружевными белыми занавесками окна. Каждая вещь, находящаяся здесь, говорила о хозяйке как о рукодельнице и о том, что она проводила в этой комнате значительную часть своего времени.
    Вошла служанка с подносом еды в руках.
   - Значит, отец вернулся? – спросила Анна.
   - Да, они обедают внизу. Вам лучше туда не соваться, сами знаете.
   - Знаю…постой, передай ему это – Анна указала на вышитый нитками портрет мужчины – вот, сделала для него, пусть он на меня не сердиться.
   - Да, мисс.
    Когда служанка ушла, Анна потихоньку вышла из своей комнаты и направилась босиком вниз по лестнице. Там в большом зале за столом сидел ее отец вместе с приезжими гостями. Анна затаилась за периллами, чтобы ее не смогли заметить. Гости уплетали еду за обе щеки и весело смеялись. Служанка робко подошла к хозяину и положила на край стола вышивку. Мужчина покачал головой. Служанка было хотело унести обратно портрет, как один из гостей остановил ее и показал всем на обозрение вышивку.
   - О, какая дивная вещь! Кажется, я его знаю – сказал гость и засмеялся.
Остальные сидящие тоже посмеялись. Портрет пошел по рукам гостей.
   - Павел Антонович, право, скажите нам, кто эта дивная мастерица? – спросила одна женщина.
   - Это все Сара, служанка – соврал Павел Антонович.
   - Спорим, граф, что это ваша дочь? – сказал один молодой мужчина.
   - Сара не моя дочь, уж поверьте – ответил граф.
   - А я не служанку имею в виду, а вашу дочь, ту, которая вышила «для моего любимого родителя».
   - Право, позовите ее к нам сюда, у такой мастерицы золотые руки! – сказала другая женщина.
   - Она не пойдет сюда. Моя дочь больна. Очень больна! – сказал раздраженно Павел Антонович и ударил по столу вилкой.
Настала тишина. Гости испуганно переглянулись.
    «Простите, мы не знали», «о, бедняжка!» - послышалось со всех сторон.
Граф откусил кусок баранины и бросил его обратно в тарелку.
   - Прошу меня извинить – сказал он и вышел из-за стола.
Анна спешно побежала вверх по лестнице назад в свою комнату. Но не успела вовремя спрятаться. Отец застал ее.
   - Ты что это такое вытворяешь дочь? А? – сказал граф в гневе и схватил Анну за руку.
   - Мне больно отец, пустите!
   - Сколько раз можно повторять одно и то же? Мы ведь только сюда переехали!
   - Простите, отец, я не знала, что у вас гости.
   - Что мне им теперь сказать на это? А? Что я им скажу?! Так! Хватит с меня! Ты немедленно переезжаешь в наше самое крайнее поместье  на Север! И дуру твою служанку туда же отправлю!
   - На Север?! Да за что же? Что же я вам такого сделала?!
Павел Антонович отпустил руку дочери и крепко сжал кулаки.
   - Ты, ты, ты - самая большая беда в моей жизни! Ты чудовище, а не дочь! Лучше б ты совсем не родилась! – в сердцах сказал граф и вышел.
Анна заливалась слезами:
   - Что? Что я сделала?! Чтооо?!

     Вдруг все исчезло вмиг. Появился серо-фиолетовый туман. Затем возникло новое видение.

     Анна сидела и смотрела как за окном падают снежинки. Она грелась возле печки. Это было совсем другое помещение, похожее на простой крестьянский деревянный домик. Служанка Сара сидела рядом с девушкой и штопала вещи.
   - Скажи мне, Сара, за что он со мной так? Или ты тоже считаешь меня чудовищем?
   - Но вы же знаете, мисс, мне запрещено с вами разговаривать об этом.
   - Сара, здесь нет ничего кроме тайги, да нас с тобой и нескольких провинившихся крестьян. Здесь нет отца, и вряд ли он когда-либо тут объявится. Так расскажи мне, что не так?
   - Хорошо, я мало что знаю, и это может быть неправдой, но о вас мисс ходят дурные слухи.
   - Расскажи мне о них, расскажи обо всем с самого начала, как ты появилась у нас.
   - Я пришла в ваш дом, когда вы очень находились во сне. Мне сказали за вами ухаживать вместе с доктором. Доктор каждый день осматривал вас, и вы иногда просыпались на время, надо было следить за этим, чтобы дать вам поесть. Вы иногда кричали среди ночи, но я не разбирала что. Так было года два. Мучительное время…
   - Я не помню этого.
   - Да, доктор тоже так говорил, когда вы поправились. Он сказал, что вы вообще ничего не можете вспомнить о своей жизни до момента тогдашнего пробуждения.
   - И что было раньше, мое детство, мне никто толком о нем ничего не рассказывал! Как же порой больно от того, что я не могу вспомнить ну хоть что-то!
   - Увы, я тоже не могу знать этого. Но одна очень старая служанка, единственная в доме, которая служила вашему отцу с самых давних времен, один раз поведала мне кое-что перед своей смертью. Она сказала, что я должна вам это рассказать, когда наступит время. Видимо оно пришло.
   - Ну же! Не мучай меня, расскажи!

    И тут вновь все исчезло. Анна-призрак осталась посреди пустоты и извечного тумана. Она ждала, что что-то еще должно появиться или случиться, но ничего не происходило. Так было долгое время.
   - И это все? – с удивлением сказала девушка еле слышно.
   - Твое время вышло, Анна – раздалось из ниоткуда. – Ты мертва, тебе нужен покой.
  - Но я хочу знать свое прошлое!
  - Мертвому это не нужно. У мертвого нет будущего, ни прошлого.
  - Слушай, чтобы ни было, кто бы ни был! Я Анна Холодова и я просто так не сдамся! Я еще не умерла!
  - Нет, умерла. Силы духа тоже покидают тебя.
  - Тогда я истрачу все свои оставшиеся силы, но найду правду!
  - Ты истощишь свою душу.
  - Пусть будет так!
  - Ты исчезнешь.
  - Да будет так!
Вдруг вокруг Анны возникло серебряное свечение, и девушка преобразилась. Призрачная оболочка обрела плоть и кровь. Вновь обретенное тело оделось в синее длинное платье. В руках у Анны появился скипетр, а на голове воцарилась корона из человеческих костей. 
    В мгновенье Анна оказалась зависшей над Мировым Океаном.
 - Я Селена – богиня Луны взываю духи ночи! Оберните Землю вспять и покажите мне прошлое!

Глава 10.

    Ночью стало невыносимо душно, и я проснулась вся мокрая от пота. Уверена, снился кошмар, только вот не вспомнить теперь. Я однозначно в чем-то запуталась, настолько запуталась, что начинало душить изнутри. И самое ужасное то, что пока я не вспомню все детали прошлого, мне так и не найти покоя.
    Я ворочалась с боку на бок и грызла ногти на пальцах рук. Будто это помогло бы восстановить память. А мозг отчаянно пытался найти место, где внезапно оборвалась нить событий. Так мое тело безрезультатно проворочалось до утра.
    А утром меня стала будить тетя. Увы, я все должна делать по ее расписанию. Тетя свято верит в распорядок дня. Встает точно без пятнадцати восемь, в ванне ровно двадцать минут, на завтрак геркулес и фрукты. Даже пищу пережевывает с особой тщательностью. Уж не робот ли она? Если не робот, то вместо сердца у нее точно бьется валокордин.
    Я приняла свои таблетки и покормила аквариумных рыбок. Рыбки, как и я, принимают не понять что и для чего, но строго по инструкции.
    Когда тетя Марта ушла на работу, я достала запасный ключ от входной двери. Тетя прятала его в потайном месте, и думала, что мне не найти. Но она меня плохо знала. Мне до тошноты надоело сидеть в четырех стенах.
    На улице была хорошая погода, и сразу почувствовала прилив сил. Стало даже казаться, что ничего со мной не произошло.
    Дворовые ребята играли в мяч. Вдруг мяч полетел ко мне. Я поймала его в руки чисто машинально. Потом подкинула в воздух и стала с ним забавляться, показывая, как я умею его подбрасывать одними лишь ногами.
    - Эй! Ну, отдай нам уже! – крикнул один мальчишка.
Пришлось вернуть мяч. Невольно вспомнилось прошлое, а именно старые «друзья»: Вован, Димон и Витек. Интересно как там они? Держаться ли они в страхе от гопников, и что стало с той бандой?
      Внезапно я вспомнила, как на меня напали в лесу. Память восстановила все детали: как я бежала, меня поймали и пытались изнасиловать. Только дальше все обрывается. Должно быть еще что-то, я в этом уверена, но никак не вспомнить. Стало плохо. Пришлось вернуться.
    Дома я приняла лекарство, которое должно снизить головную боль.
Одна я далеко не уйду, если это вновь повториться. Нужен человек, который бы помог, если что.
    Сама не знаю, как взяла и просто набрала номер Дениса.
    - Алло. Алло! – слышалось на другом конце провода.
Я опомнилась и положила трубку. Самое смешное в том, что позвонить-то мне было больше некому. Мачехе и сестре нет никого дела до меня. Небось, те нежатся сейчас в гамаке на даче. А своим экс-друзьям вообще звонить не следует, после всего, что было. Вот и получается тупик.
    Я сидела в кресле. Было так тихо, что можно было услышать, как летает муха. Это сводило меня с ума.
    - Если и быть сумасшедшей, то так уж во всем – сказала себе вслух и набрала еще раз номер Дениса.
    В трубке послышалась «Алло», а затем радостное «да!» в ответ на мое предложение. Мы договорились встретиться во дворе. Наконец-то за долгое время у меня созрел план. Мне захотелось пойти на кладбище к отцу, и мне нужен был проводник, который последил за мной.
    Я коротко рассказала Денису, для чего он мне понадобился, и мы собрались.
    Сначала мы поехали на автобусе, потом пересели на трамвай, где очень долго ехали, все-таки путь лежал на другой конец города. Доехали до самой конечной, а далее нужно было пройти пешком.
    Когда мы только поехали, я рассказала Денису про отца, каким он был и как внезапно умер. Я говорила спокойным ровным тоном, как будто речь шла о другом человеке. Но когда мы стали подходить ближе к кладбищу, возникло волнение. Даже стала сомневаться: идти дальше или нет.
    - Но мы же так долго сюда добирались! Неужели ты не пойдешь дальше, когда мы почти у цели? – возразил недовольным тоном Денис.
    А ведь он был прав. Стоило бы мне сюда тащиться просто так, если это не было бы важным, и не чувствовала бы, что должна быть здесь и сейчас.
    Так мы стали бродить по кладбищу в поисках нужной могилы. Денис иногда останавливался, у некоторых надгробий и читал их. Меня это стало бесить:
   - У нас нет свободного времени на чтение! Я не останусь тут до вечера.
   - Я же просто смотрю, а ты все равно идешь медленно, я смогу тебя догнать.
   - На этом кладбище нужно держаться вместе, уж поверь мне.
   - Чего приведений боишься?
   - Ха. Как смешно. Нет не приведений, а людей.
   - Мертвецов что ли?
   - Нет, хуже, но они живые. К сожалению…
   - Эй, посмотри-ка на это!
Денис указал на погромленную могилу. Плиты были разбиты и разбросаны, от венка остался обугленный пластик, земля местами изрыта.
   - Похоже, даже мертвые могут кому-то не нравятся, – изрек Денис, качая головой - вандалам, например.
     Я внимательно рассмотрела разоренную могилу. Неужели это и вправду… сердце учащенно забилось, и я чуть пошатнулась.
    - Это…эта могила Евы Рай…- чуть слышно произнесла я.
Мне пришлось присесть на лавку. Я была очень подавлена от увиденного.
   - Она была твоей подругой? – спросил мой спутник.
   - Нет…при жизни. Но после она стала для меня неким символом, связью кое с кем.
   - Неужели ты веришь в мистику?
   - А я и не говорила, что верю, просто некоторые вещи логически не поддаются объяснению, но именно из-за них начинаешь сомневаться. Даже в самом себе.
     С минуту мы молчали. Не знаю, о чем в то время думал Денис, скорее всего, решил, что напрасно привел меня сюда. А я прокручивала в памяти все, что было связано со мной и кладбищем. Вспомнила и Полину, и загадочного кладбищенского деда, и вообще о времени проведенном мною на кладбище, когда я прогуливала школу. Нисколько не сожалею о нем. Лишь одна мысль не дает забыть себя, эта мысль о банде гопников. Даже сейчас, когда вроде все должно утихнуть, стало казаться, будто кто-то за мной следит, но не нападает, а выжидает чего-то. Я достала из кармана складной ножик.
   - Откуда это у тебя? – удивился Денис.
   - Свой я потеряла, а этот пришлось одолжить у тети.
   - Зачем он тебе понадобился?
   - Я предполагаю, что ты как парень можешь теоретически дать сдачи при нападении, поэтому и решила взять тебя с собой.
   - Это честь защищать, вас мисс!
   - Давай, кроме шуток, ладно? К тому же я сказала, что только в теории. Пока не знаю, каков ты в деле.
   - В каком еще деле?
Я хладнокровно улыбнулась и приняла угрожающую с ножом позу. Уверена, мой путник не ожидал такого поворота событий.
   - Ээээ…ты чего?! Ты чего?! – испугался не на шутку Денис.
   - А ты умеешь хранить секреты?
   - Да, наверное…
   - Если я тебе кое-что покажу, обещаешь сохранить это в тайне?
   - Ну, не знаю, смотря, что расскажешь..
   - Так обещаешь или нет! – нетерпеливым тоном сказала я и приставила одним лишь поворотом нож к его горлу.
   - Буду нем как могила!
   - Хорошо, - смягчилась я и убрала нож, - потому что, если ты кому-то проболтаешься о том, что узнаешь сегодня, сам окажешься в могиле…Я подозреваю, что после комы, врачи, тетя, ты… все вы считаете меня слегка не в себе так скажем. Поэтому намотай себе на ус то обстоятельство, что я могу сделать все что угодно и иметь минимальное наказание.
    Денис оторопело смотрел на меня, будто не веря своим ушам.
Я продержала паузу. А затем громко рассмеялась. Денис до того был похож на пугливого зайца, что любой бы невольно улыбнулся. Я смеялась долго и громко, а мой собеседник смотрел на это обиженно и молча.
   - Не надо так со мной делать - тихо произнес он.
   - Прости, быть может, я перегнула палку, но видел бы ты свое лицо!
   - Я думал, что ты хочешь подружиться со мной, а ты используешь меня ради своей забавы!
   - Ну, прости меня, зато теперь мне стало гораздо лучше! Ты как будущий врач должен быть обрадован этому, что смог мне помочь. А ты и вправду помог мне.
   - Хорошо, если так.
   - Пойдем за мной! Я ведь вправду хочу показать тебе кое-что.
     Мы вышли за пределы кладбища и направились в лес. Он был сырой и обросший паутиной. Я шла по интуиции.
    - Что же мы собственно ищем? – спросил Денис.
    - Скоро увидишь.
Не знаю, насколько далеко мы зашли, но вдруг я растерялась и совершенно не представляла, куда идти дальше.
   - Ну вот! Заблудились! – отчаянно сказал Денис.
   - Спасибо, знаю и без тебя. Только не паникуй, мы выберемся.
   - Ага, только как, те, кто лежит на кладбище. Интересно, а через сколько дней нас найдут и найдут ли вообще?
   - Сказала же: не паникуй! Мне не впервой ночевать в лесу, это не страшно.
   - А я и не паникую, просто иронизирую. Надеюсь то, что мы ищем, стоит того, чтобы заблудиться в лесу.
   - Поверь, мне, что стоит! Вот увидишь, когда мы это найдем оно тебе точно понравиться!
   - Так что же мы все-таки ищем?
   - Одно очень красивое и величественное дерево.
   - Чего?!
   - Ты не представляешь, какой у него сверху обзорный вид! А уж что я пережила там…
   - Так мы пришли сюда из-за какого-то дерева?! Ты точно ненормальная!
   - Не говори со мной так!
   - А что мне еще думать? Тебе ничего не напоминает фраза: искать иголку в стогу сена?
   - Ты сам согласился со мной пойти!
   - Так откуда мне было знать, во что ты меня затянешь? Могла бы хоть про отца не врать, что хотела навестить его.
    Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг дала Денису пощечину:
   - Я ни разу тебе не врала! Запомни это!
     Потом я резко развернулась и принялась бежать.
Денис опомнился не сразу, но потом стал догонять меня, крича вслед, чтобы я остановилась. А я все бежала и бежала, куда глаза глядели. Стало противно думать о догонявшем меня человеке. Хоть бы он споткнулся где-нибудь.
    Вдруг я невольно остановилась. Денис догнал меня и стал что-то говорить, но мне было все равно. Передо мной стояло мое дерево. Наконец-то мы снова встретились.
   - Я нашла его.
   - Что? Ты это дерево имеешь ввиду?
   - Да!
   - Странное оно какое-то. Что это за порода? Никак не могу определить.
Стой! Ты куда?
     Я стала взбираться на дерево, не утратив прежней ловкости. Я была уже на верхушке, а мой путник все еще «застрял» на первой нижней ветке. И то как он старательно пытался забраться, рассмешило меня. Мне нравилась его черта, когда он искренне что-то делает, а выходит забавно.
   - Ну, ты там как? – поинтересовалась я.
   - Мне лучше будет внизу. Так я смогу тебя поймать, если свалишься.
   - Не свалюсь! Мы с деревом подружились, оно меня теперь не сбросит.
   - А что раньше все-таки падала с него?
   - Бывало… но сейчас точно не упаду!
   - Смотри, я тебя предупреждал!
   - Слушай, хватит обо мне беспокоится, все нормально!
Вдруг подул сильный ветер. Это было именно то, что мне не хватало для пущего удовольствия. Я вцепилась в ветки и стала раскачиваться на них, издавая радостный крик.
   - Ты  с ума сошла! – возмутился Денис.
   - Дааааа! – кричала я ему - и мне сейчас так хорошооооо!
Видимо Денис перепугался за меня не на шутку. Иначе бы он не стал лесть дальше на дерево. Как ни странно у него получилось на этот раз. Он приблизился ко мне:
   - Фауна, слезь, пожалуйста, прошу тебя.
   - А слабо выше? – стала дразнить Дениса и полезла совсем на самый верх.
   - Не надо прошу тебя!
Но я была упрямой. Мой друг видимо тоже, поэтому ему ничего не оставалось делать, как лезть дальше. Наконец мы оказались рядом на ветках.
   - Только пожа-луй-ста не ка-чай-ся, ветттка может тре-снутть – перепугано сообщил мне Денис.
   - Как мне не качаться? Вот так? – сказала я и со всей силы стала шатать ствол. Это было потрясающее зрелище испытывать одновременно адреналин в крови не только за себя, но за другого человека и испытывать радость, несмотря на душераздирающие крики рядом. Наконец, я прекратила.
   - Ну как тебе? Правда, здорово?
   - Ты сумасшедшая, самой последней стадии.
   - Пусть будет так, если это от того, что я делаю. Но пойми, мне это нравится.
   Затем мы молчали некоторое время. Денис сидел как обезьяна, обхвативши руками и ногами толстую ветку. Он все еще не мог отойти оттого, что смог пересилить себя.
     Мне невольно вспомнились мои одноклассники и система, в которой они жили. Многие вещи могли бы изменить люди, если бы имели хотя бы желание к этому. А если есть желание, то почему люди не идут к намеченным целям? В большинстве желания сдерживаются страхом, формулой, в которую человек сам себя загнал: «а вдруг не получится и что выйдет, если не получиться». Такие люди так и остаются на земле. Но есть и те, кто пересиливают свой страх, идут не по правилам, вопреки своей же собственной формуле. И только что это продемонстрировал Денис. Интересно, что же помогло ему сделать это? Только ли одна лишь боязнь за меня или что-то еще? Я взглянула в глаза Дениса, и в них я увидела будто другого человека. В его глазах было что-то. «Что-то» - Вот она вновь предо мной эта невиданная неясная сила, влекущая на странные поступки, разрушающая привычное, и влекущая за собой все дальше и дальше в поисках разгадки ее тайны. Эта сила заставила мое сердце биться чаще, и я смущенно отвела свой взгляд.
   - Ты была права, - сказал Денис - вид здесь действительно потрясающий. И оно того стоило.
   - Правда? Ты честно так думаешь?
   - Да, и я ведь тоже не врал тебе. Ни разу.
Я улыбнулась. Но все равно какая-то неловкость не проходила. Мы посидели еще немного. Вдали надвигался закат. Я смотрела на разноцветное в красках небо, и мной овладела внезапная тоска по чему-то. Но это было прекрасное чувство грусти.
   - Все. Нам пора, - сказала я, и мы стали аккуратно слезать с дерева.
Денис слез первым. Оно и понятно, столько натерпелся. А я у меня внезапно закружилась голова. Тело теряло равновесие.
   - Ты в порядке? – спросил Денис. Но вместо ответа я стала падать.
Глаза открылись от резкого запаха нашатыря.
   - Это я взял, так на всякий случай, вот пригодилось, к сожалению, - объяснил мне Денис, у которого была в руках небольшая пробирка этого пахучего средства.
   - Как я упала? Не помню.
   - Я же сказал, что тебя поймаю, и вот.
   - Ты вправду поймал меня?
   - Как видишь. Ты спустилась с небес и была благополучно доставлена мною на землю!
    Вновь та же возникшая неловкость. Даже стало стыдно от чего-то. Я попробовала приподняться. Опять головокружение. Пришлось опереться на Дениса. Так мы стали идти, как нам казалось обратно из леса.
   - Мы теперь ведь друзья с тобой, верно? – спросила я.
   - Ну конечно! Я с самого начала почему-то знал, что мы подружимся!
   - А почему ты был так уверен?
   - Даже не знаю, мне почему-то так показалось и все. Я словно почувствовал что-то.
   - И как часто это у тебя бывает?
   - Что?
   - Да.
   - Что именно? Я не понимаю?
   - А знаешь, я ведь тоже в этом сама не разобралась.
   - В чем?
   - Да.
   - Подожди, ты сейчас о чем говоришь?
   - Да, я именно об этом и говорю.
   - Похоже, мы говорим с тобой совсем о разных вещах или вообще ни о чем.
   - Если оно ничто, то, что оно тогда за что?
   - Мне это сложно, давай сменим тему.
   - Давай, если хочешь.
   - А давай познакомимся?
   - Так мы вроде знакомы.
   - Да, но никто из нас до сих пор толком не знает, чем конкретно каждый занимается и как живет.
     И мы заговорили о себе. Давно было пора.
У Дениса была обычная среднестатистическая жизнь. Обычные родители, обычная школа, единственное, что дома были две собаки немецкой породы.
Ничего сверхъестественного с ним не случалась, если не считать встречи со мной.
     Я рассказала Денису про свою семью, о школе и ее системе. Потом меня понесло, и стала рассказывать про Полину, деда, кладбище, гопников…
 В общем, выложилась обо всем меня волнующем. Мне казалась, что Денис все понимает и ему можно довериться. Тем более он не раз спас мне жизнь. Спас жизнь… что-то не так кроется в этом словосочетании. Может это из-за непонятной неловкости? Я решила не думать об этом.
    Так незаметно мы вышли на дорогу.
   - Получилось! – обрадовался мой друг – теперь мы можем без особого труда вернуться домой! А если повезет, то нас кто-нибудь подбросит.
Но спустя долгое время на пути не встретилось ни одной машины. Я жутко устала. Хотелось есть, и особенно пить.
   - Где-то должна быть река – сказала я, и вдруг вспомнила, как бежала по этой же дороге с пустым ведром в поисках воды. А потом как меня сбила машина.
     Я медленно опустилась на колени. Начали пропадать зрение и слух.
Настолько сильным было то воспоминание, что заставило меня пережить его события еще раз.
     Наступила темнота, после нее туманная серость. Потом я увидела себя со стороны стоящей одной посреди дороги. Ко мне подъехала машина. Я сразу узнала ее. Это была машина отца, а человек, который вышел из машины, был точной его копией.
   - Здравствуй дочка! Вот мы и встретились – сказал мужчина.
   - Папа?! Но ты же умер!
   - Да, но не жалею об этом. У меня была несчастливая жизнь. У тебя тоже как вижу счастья мало. Может быть, ты хочешь поехать со мной?
   - Я не знаю…
   - Что тебе терять? Подумай только куда вернешься. К тетке, которая считает тебя сумасшедшей, к лекарствам, к осознанию бессмысленности своего бытия?
   - Но ведь есть что-то еще, нечто такое, что я пока не знаю, но, тем не менее, оно держит меня здесь.
   - О, это опасная вещь, дочка. По молодости я тоже был озадачен этим и долго искал значение этого. Были моменты, когда, как мне казалось, я нашел, и это было именно то, а ничто иное, но я просто обманывал себя, потому что вскоре осознавал, что ошибался. А потом просто перестал искать.
   - Почему?
   - Потому что захотелось постоянства, уравновешенности, а это «что-то» требовало безостановочного движения. Я просто устал от этого. Разочаровался в этой силе. Она требует от тебя многого, а взамен не дает никакого ответа, разве что о борьбе за жизнь, что надо жить. Но для чего? Что мы все ищем? А ищем мы то, что никогда не найдем, а пока мы ищем, мы живем. Вот такой замкнутый круг.
   - Но может в этом бесконечном искании и есть смысл жизни?
   - Смысл жизни - чтобы искать смысл жизни…В чем же тогда суть самого смысла?
   Я не нашлась, что ответить.
   - Поехали со мной, дочка. Пора перестать обманывать себя – сказал отец и протянул мне руку.
    Я, было, двинулась к отцу, но внезапно мир вокруг стал рушиться и все исчезло.
    И вот, я уже в другом мире, где вижу себя не со стороны, а непосредственно от себя. Рядом со мной был Денис. Мы ехали в какой-то машине на заднем сиденье.
   - И вновь нашатырь подействовал, фууух! – сказал облегченно мой спутник.
   Он рассказал, как я вырубилась, а потом проезжавшая мимо машина подобрала нас, и что водитель согласился подвезти до города.
Я взглянула на того, кто вез нас. Это был худощавый мускулистый мужчина, выкуривавший сигарету.
   - Проснулась птичка? – сказал он, повернувшись ко мне.
Я кивнула, и как-то стало не по себе. То ли это от того, что в машине было накурено, то ли от врезавшихся в мою память гнилых зубов водителя.
   - А вы точно нас до города довезете? – спросила я.
   - Довезу, довезу – ответил мужчина и присвистнул.
Мне жутко не понравилось его посвистывание и вообще сам этот человек. От него веяло чем-то недобрым.
    Я прижалась ближе к Денису и крепко схватила его за руку.
   - Ты чего? – удивился он.
     Я поманила его взглядом нагнуться ко мне. Я хотела прошептать ему кое-что на ухо, чтобы водитель ничего не услышал. Но Денис меня не понял. Он чуть не поцеловал меня! К счастью я вовремя отстранилась.
   - Ты идиот, что ли?! – возмутилась я.
   - Что я сделал не так то? – недоумевающе сказал Денис.
   - Ох, голубки, голубки – вставил свое слово водитель.
   - Мы вовсе не то, что вы думаете, да и вообще остановите машину! – раздраженно сказала я.
    А водитель невозмутимо ехал дальше. И тут я убедилась на сто процентов, что он был маньяк. Не теряя не секунды, я повторила настойчиво свою просьбу:
    - Остановите машину!
   - Скоро, скоро приедем, красавица, скоро.
Теперь моей уверенности хватило на двести процентов. В мгновение у меня созрел план.
   - Остановите! Или я вам весь салон тут заблюю! Плохо мне! Ужасно плохо! – крикнула я, изобразив безумие на лице.
   - Давайте остановимся, она не шутит – перепугано выдавил из себя Денис.
Водитель притормозил у обочины. Есть!
    Я ущипнула Дениса за ногу и сделала беглый взгляд на мужчину. Затем открыла дверь салона и вышла. Я шла спокойно, но внутри все бешено колотилось. Этот дурак Денис не вышел за мной! Только бы не было паники.
   - Эй, красавица, не уходи далеко! – крикнул мне мужчина вслед.
Я нагнулась и сделала вид, что меня немного вырвало. Я сидела на корточках спиной к машине. Думаю, мне поверили.
    - Денис! Принеси мне лекарства! – сказала я.
    - Какие лекарства?
    - Мои лекарства!
Я ущипнула себя за ногу. Боже, какой же мой друг идиот! Он сидит рядом с маньяком и совершенно ничего не чувствует!
    Денис стал выходить из машины, но водитель преградил ему путь.
   - Дай мне лекарства, я сам отнесу – сказал он.
Денис вытащил носовой платок, в котором была завернута баночка с нашатырем, и отдал его. Хоть бы сейчас догадался, что происходит.
    Мужчина шел ко мне. За моей спиной был спрятан в правой руке складной ножик. Я приподнялась. Маньяк спросил:
   - Что там?
   - Лекарство мое.
   - Сейчас проверим.
Мужчина стал развязывать узел. Я воспользовалась моментом и воткнула со всей дури ножом в его ногу. Раздался чудовищный крик, и звук битого стекла о камни.
   - За руль! За руль! – закричала я Денису, который стоял как пень, раскрыв рот.
   За руль он не сел. Был еще в шоке. Пришлось его пихнуть внутрь салона и сесть за руль самой. Я завела зажигание, прежде, чем кто-либо успел опомниться. Но у маньяка была тоже быстрая реакция. И оружие, которого не было у нас. Пистолет. Он выстелил. Первая пуля разбила переднее стекло и пронеслась в дюйме от моего носа. Не успела я вскрикнуть, как за меня это сделал Денис. Похоже, вторая пуля попала в него. Я нажала на газ, и машина тронулась. Вслед за нами еще слышались выстрелы. Я ничего не видела перед собой кроме дороги. Мне хотелось уехать как можно дальше куда угодно.
    - Я ранннееен – стуча зубами сообщил мой друг.
Наконец, я остановила машину. У Дениса вся левая рука была залита кровью. Я заранее готовилась к худшему. Но рана оказалась не глубокой. Пуля задела всего лишь край плеча и вылетела наружу. Однако друг становился бледным. А кровь не переставала идти, даже после перевязки. Я сделала все, что было в моих силах. Нужен был срочно врач или, по крайней мере, вода. Не без брезгливости я обыскала салон в поисках любых сподручных средств. Наконец, нашла какую-то флягу и упаковку мятных конфет. Во фляге было спиртное. Но делать нечего. Мы по очереди его глотнули и закусили конфетами.
     Уже достаточно стемнело. Я понятия не имела, где мы находимся. Мало того, что маньяк вез нас в противоположном направлении от города, так я сама прибавила к этому порядочно километров. Можно было повернуть назад и в случае чего просто задавить маньяка машиной, но у него был пистолет и возможно еще патроны. Но даже если их и не было, то все равно страшновато. Если ехать вперед, то это все равно как в неизвестность. Кто знает, через сколько миль находиться хоть какой-то населенный пункт. К тому же бензина было не так много. Оставалось лишь ждать помощи, хотя и ее я опасалась. Вдруг нам встретиться опять какой-нибудь маньяк. Нож я «потеряла», и нужно было какое-нибудь другое оружие.
    У маньяка может быть не один пистолет. Но если и есть что-то, то оно хорошо запрятано. Я продолжила поиски. Нашла несколько водительских прав на разные имена, какие-то еще документы, связки ключей, кассеты с шансоном, журналы об автомобилях, и карту дороги. А карта - это было хоть что-то. Я вышла из машины и попыталась сообразить, где мы могли бы находиться, и если не ошиблась, то правда катастрафически далеко от города и вообще от какого-либо населенного пункта. Вот влипла!
    - Что будем делать? – спросил Денис, когда я вернулась.
    - Я не знаю…
    - Если умру, то знай, что я был влюблен в тебя.
    - Ты просто много выпил и несешь бред.
    - Нет, это правда, ты мне очень нравишься.
    - Вообще-то это я про то, что ты помирать собрался, но и это тоже туда же.
    - Ты мне, правда, очень нравишься…
    - Да, да, да…- монотонно сказала я и выпила из противной фляги.
   Затем я решительно взяла все связки ключей и стала пытаться открыть ими задний капот. Мне пришла идея, что возможно оружие могло храниться там. Одна за другой связка с ключами падали у меня из рук, пока не подошел нужный ключ. Открыв капот, я поняла, что была полностью права и даже не представляла на сколько. В завернутых простынях было не только огнестрельное и холодное оружие, но и пакеты с наркотиками, деньги и драгоценности. Как можно провести столько незаконного средь бела дня и остаться при этом незамеченным?! Если у маньяка, конечно, не было связей на стороне, с милицией скажем. От этой мысли у меня пробежала дрожь по коже. Мои руки незаметно потянулись к револьверу. В нем было четыре пули. Сойдет.
    - Денис, смотри, что я нашла! – сказала я.
   - Я тоже кое-что нашел! – сказал мой друг и указал на бутылку с водой в правой руке.
   - Откуда? Я же все здесь перерыла!
   - Она валялась под сиденьем в самом углу.
   - Аааа! А смотри, что у меня есть!
Я показала револьвер и рассказала, что еще нашла в капоте. Потом выпила воды, и стало гораздо легче. Сознание тоже прояснилось.
    Теперь, когда у нас есть оружие и вода стало не так страшно. Я вручила один пистолет Денису, еще один я спрятала на переднем сиденье под тряпками, а свой револьвер положила на бардачок у руля. Затем укрыла раненого друга простынями и двинулась вперед. Точнее назад в город.
   - Фауна, а откуда ты знаешь, как обращаться с оружием? – спросил Денис.
   - Я в детстве играла в войнушку на игрушечных пистолетах, знаешь с пульками такие?
   - Знаю…а откуда ты умеешь водить машину?
   - Меня мой отец научил.
   - Мы так до него и не добрались… прости меня…
   - Нет. Поверь, все нормально. Я увидела гораздо больше, чем ожидала и ничуть не жалею об этом.
   - Но из-за меня ты чуть не умерла! Я такой дурак! Боже!
   - Так, спокойно. Ты однажды спас мне жизнь. Теперь я спасла жизнь тебе и в этом мы квиты, понял? В этом смысле так даже лучше, теперь я не чувствую, что должна тебе что-то, и это меня радует. Пусть это произошло не так, как я ожидала, но долг я тебе отдала, так что все в порядке.
   - И ты совсем на меня не сердишься?
   - С чего мне вдруг на тебя сердиться? Всяко в жизни бывает. Ты думаешь, что ты один такой не смог разглядеть маньяка? Этого не могут сделать очень многие люди.
   - Но ты ведь смогла. Ты такая смелая. Тебе точно четырнадцать?
   - Ну да, четырнадцать. А ты думаешь, что-то от возраста зависит?
   -  Не знаю, но так как ты себя смело повела, я бы так и в двадцать не смог. Теперь будешь считать меня трусом.
   - Денис, ты не трус, ты просто не подготовлен к такой жизни. Помнишь, что я тебе про себя рассказывала?
   - Да, ты говорила, что попадала в разные передряги, но я честно не думал, что это правда, то есть, может ты немного преувеличивала.
   Я резко затормозила и сказала:
   - То есть ты думал, что я врунья?
   - Нет! Я не то имел в виду!
   - А то, как же! Что же ты тогда думал?
   - Что я тебе нравлюсь, и ты просто хочешь произвести на меня впечатление.
   - Чего?! Ха-ха, не смеши меня, парень!
   - Так я не нравлюсь тебе? Прости, прости меня, мне не следовало вести себя так глупо. Когда мы доберемся до города, то я обещаю тебе, что больше не буду тебя беспокоить, никогда.
   Я откинулась на спинку сидения и подумала: «Боже! Что он несет!».
   - Ты просто слишком много выпил бурды во фляге – сказала я, и мы поехали дальше.
    Уже совсем стемнело, и к несчастью пошел дождь. Стало очень холодно и сыро. Из-за разбитого стекла дождевые капли попадали внутрь салона машины. Несмотря на темноту, я старалась следить маршрут по карте, ориентируясь на дорожные указатели. Перед нами пару раз проехали другие автомобили, но я не стала останавливаться. Зная, какой груз в заднем капоте, лучше не рисковать. Тем более, что пока все шло хорошо. Мы проехали уже достаточно километров и приближались к городу. Денис дремал. Мне тоже ужасно хотелось спать, но нельзя было останавливаться. Осталось же почти ничего.
    Вдруг что-то попало под колеса, машину качнуло и занесло в сторону за обочину. Я чуть не врезалась в дерево. Лопнула передняя шина, и заглох мотор. Дождь не переставал лить. Вдалеке было слышно грозу, но блеск молний отчетливо было видно.
   - Все, нам крышка…- еле слышно произнес Денис.
   - Дождь не может идти вечно. Переждем его, а потом попробуем добраться пешком, не волнуйся, осталось немного, и мы будем в городе.
   - Я не чувствую руку. Мне очень холодно.
Я пересела на заднее сиденье к Денису и осторожно осмотрела его рану. Кровь свернулась, и это было хорошо. Но парень был весь и вправду холоден. Я обняла его.
   - Я просто попытаюсь тебя согреть, а ты ничего такого себе не думай.
   - Хорошо.
    Несмотря на все наши претензии друг к другу, мы все так же оставались друзьями.
    Его холодное тело робко прижалось ко мне и не переставало дрожать.
   Меня клонило в сон, но запах крови и дрожь не давали мне уснуть. Запах отталкивал меня от Дениса и одновременно притягивал к нему. Очень странное смешанное чувство.
    Спустя некоторое время мой друг перестал дрожать. Он согрелся. Мне тоже было довольно приятно тепло так, что совсем не хотелось выпускать Дениса из объятий. Наоборот прижалась к нему еще крепче.
    - Я люблю тебя…- вдруг услышала шепот в своем ухе.
Это меня протрезвило. Но только я попыталась отстраниться от Дениса, как где-то рядом послышался шум.
   - Ты слышал? – спросила я шепотом.
   - Что?
   - Тссс! – сказала я и поднесла свой палец к губам друга. – Здесь что-то не так.
   Мы стали прислушиваться. Сквозь шум дождя определенно что-то шумело еще. Я осторожно стала оглядываться по сторонам, сжимая в руках пистолет.
    Вдруг неожиданно меня кто-то схватил сзади. Это был знакомый маньяк. Он просунулся через разбитое стекло и пытался меня задушить. Я даже не успела опомниться, как к моему горлу был представлен нож. Тот самый нож.
Денис схватил выпавший из моих рук пистолет и направил его в сторону мужчины.
   - Отттпусти ее! – панически крикнул Денис.
   - А то что? Ты выстрелишь да? А вдруг ты промахнешься и выстрелишь в эту красавицу? А? – ухмыльнулся маньяк.
   - Я высссттреллю в тебя!
   - Ты не посмеешь, у тебя кишка тонка, ты - слабак!
   - Нет!
   - Так, мне надъедает с вами возиться. С тобой, слабак, я потом разберусь, а пока, красавица пойдет со мной.
    Маньяк одной рукой не переставал держать нож у моего горла, другой он открыл дверцу машины, а потом перекинул из одной руки в другую нож и так вытащил меня из салона. Я была все еще в его маньячном плену.
    Глазами я молила Дениса стрелять. Стрелять в него, меня, куда угодно. Шестое чувство подсказывало, что просто так нас не убьют, и это страшило больше всего.
   И вдруг я вспомнила, как чувствовала уже подобное! Я увидела себя на дороге, как за мной гонятся гопники и как потом собираются изнасиловать. И тут меня спасают. Спасают неизвестные мне ребята. В одно мгновенье передо мной пронесся целый день, проведенный с ними. И то обещание, которое я дала и не сдержала. Как же я могла забыть обо всем этом?!
    - Не бойся, красавица, мы славно повеселимся – прошептал неприятный маньячный голос у меня над ухом.
      Нет! Это не может произойти со мной снова! Где же вы мои ребята? Вы так сейчас нужны!
     - Оттпусти ее! – сказал Денис, вышедший из машины.
     - Я же сказал, что потом с тобой разберусь! Ты вынуждаешь прикончить твою подружку раньше времени!
    - Стреляй, стреляяяй же! – крикнула я в слезах.
Денис нажал на курок, но не отпустил его.
   - Ну, давай же! Только опустишь и она – покойница!
   - Пусть будет так, но она тебе не достанется – сказал Денис и сделал несколько выстрелов…
     Я почувствовала жуткую боль, внезапно нахлынувшую из живота во все остальные части тела. Оно будто разбилось, раскололось на части. Мое «Я» превратилось в тысячи кричащих отдельных кусочков разом. И небо вдруг стало таким багрово-красным….
    - А я ведь тебя предупреждал, когда надо было уезжать, но ты вечно меня не слушаешь - сказал голос отца и исчез.

Сон 10.

  - Анна, смотри, какое у меня будет платье! - горделиво сказала Бэлла.
  - Вижу - безразлично отозвалась о нем Анна.
    Две сестры и швея сидели в комнате. Старшая Бэлла должна была скоро выйти замуж и никак не могла нарадоваться, ведь она шла за очень богатого и влиятельного человека в городе. Скоро у нее будет все, о чем она мечтала: деньги и положение в обществе. Вся родня превозносила Бэллу. Хоть кто-то из рода Холодовых смог добиться такого успеха, что можно забыть про бедность, веками преследовавшую весь род.
    Лишь младшая Анна не понимала этого. Она считала, что Бэлла продает себя. Во-первых, потому, что жених был на 30 лет старше невесты, во-вторых, ни он ни она не любили друг друга, в третьих стремление невесты к деньгам и славе для Анны было столь же противным как и то, что родня ощущала скорое обогащение, и что каждому может достаться «по чуть-чуть». Анна почти ненавидела сестру и еле себя сдерживала в разговоре с ней.
    В комнату вошла средняя сестра Элиза.
   - Господин граф уже пожаловал к нам!- объявила она.
   - О, только не пускайте его сюда, он не должен меня видеть! – забеспокоилась Бэлла.
   - Не пустим, не пустим! – ответила Элиза и убежала.
Бэлла поторопила швею, но та еще не успела накрахмалить подол юбки.
   - Ах, поскорей бы быть с любимым – сказала Бэлла и вздохнула.
   - Чушь все это. Все знают, что ты любишь - брезгливо бросила Анна.
   - Все, кто…?! И, и кого же? Ой, что же, конечно, что же?– вдруг испуганно ответила Бэлла.
    Внезапный испуг сестры насторожил Анну, но она промолчала, так как в комнату вновь вошла Элиза.
   - Граф сказал, что не может ждать.
   - О, как он меня наверно любит!
   Анна сделала жест, что ее сейчас стошнит, и вышла из комнаты. На лестнице она встретилась со своим братом близнецом Эриком.
   - Анна, почему ты от меня все время прячешься?
   - Потому что не хочу тебя видеть!
   - Но что я такого сделал тебе?!
   - Ты со всеми заодно.
    И Анна убежала от него. Она не могла простить Эрику в том, что он не поддержал ее. С раннего детства брат и сестра держались вместе одинаковых убеждений. Может, это было от того, что они были так похожи друг на друга. Но свадьба старшей сестры дала отношениям трещину.
    Анна решила не выходить весь вечер из своей комнаты в знак протеста, хотя знала, что ее родителям далеко все равно, что она сейчас думает.
«Даже если я не появлюсь на этом вечере, вряд ли кто это заметит» - подумала Анна.
    С детства она чувствовала, что ее в семье любили меньше всех. Всем казалось, что она очень странная. Гувернантки часто жаловались
на ее «неподобающее леди поведение». Анна не любила игры для девочек, и у нее не было подруг. Зато она с удовольствием играла со своим братом и другими мальчиками. Но когда ей исполнилось 13 лет, все изменилось. Анна поняла, что повзрослела и стала общаться только лишь с братом, но уже и то не так как раньше. Весь мир для нее перестал быть беззаботным и чистым. Она узнала, что взрослые могут лгать и много, в особенности детям. Внутри нее появился протест перед миром лжи, который едва сдерживала в себе. Больше всего ей было невыносимо видеть, как кто-то врет из окружения. Она просто взрывалась и еле-еле могла себя удержать. Когда Анна узнала про помолвку Бэллы, то сначала наговорила всем гадостей, которые называла «правдой каждого». За это была наказана десятью розгами, и ей было запрещено долгое время выходить из дома. После того Анна месяц ни с кем не разговаривала.
    «Мир лживый, все лживые..» - думала Анна, лежа в кровати. За дверью
слышался шум, гости веселились.
    «Она наверняка сейчас в центре внимания. Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла…»
    В дверь постучали. Это был Эрик.
   - Тебя давно все ждут.
   - Ну, да, только ты один заметил, что меня нет, да и то не сразу.
   - Послушай, Анна, никто не сердится на тебя.
   - А почему на меня должны сердиться?
   - Потому что ты всех расстраиваешь. Зачем так делать? Может Бэлле и не следовало бы выходить за графа Стругацкого, но для нее это важно, и ты могла бы ее поддержать.
   - Постой, так ты тоже считаешь, что этой свадьбы не должно быть?
   - Я не совсем это имею в виду, Анна, я думаю…
   - Так, я все поняла, выйди к гостям, и я сейчас выйду.
   - Надеюсь, ты меня правильно поняла.
   Эрик ушел. Ему было трудно разговаривать с сестрой в последнее время. По натуре мягкий, он всегда медленно подбирал слова и не любил с кем-то спорить. Всем желал добра, и в отличие от Анны, думал, что если люди лгут и это не приносит вреда, то к такой лжи не надо так враждебно относиться.
    Анна надела свое лучшее платье и надушилась. Она вышла к гостям с надменным видом. - «Вот только увижу Бэллу, то все ей выскажу, и Эрика еще позову, пусть тоже скажет»
   - Анна, ты переоделась? – спросила ее мать.
Дочь лишь ехидно улыбнулась и ничего не сказала.
   - Мне всегда было трудно с этим ребенком, – сказала мать Анны окружавшим ее кузинам и тетушкам, и все одобряюще закивали головами.
   - О, Анна, какая ты красивая! – сказал кузен Карл, который встал у нее на пути и был старше лет на десять.
   - Ври дальше, но только не мне – ответила Анна.
Затем девочка подошла к отцу. Он разговаривал со своими тремя приятелями.
   - Отец, отец! Я к вам обращаюсь! – настойчиво сказала Анна и дернула его за рукав, чтобы ее заметили.
   - Что тебе дочь? – ответил ее родитель. Его звали Павлом Антоновичем Холодовым. Сам же граф никогда не называл Анну по имени, лишь только когда наказывал. В глубине души он искренне ее не любил. Анна родилась в тот год, когда семья окончательно разорилась, поэтому он связывал с ней все последующие беды, доверяя приметам, в которые верил.
   - Вы не видели, где здесь ходит Бэлла?
   - Зачем тебе она?
   - Я хочу с ней поговорить.
   - О чем?
   - Так, отец, вы видели ее или нет?
   - Нет, не видел.
   - Наверное, она с женихом милуется – предположил один из окружения Павла Антоновича.
   «Какая же гадость даже думать об этом» - с отвращением представила себе Анна и ушла прочь- «Ей 18, ему почти 50, это крайне примерзко.»
Девочка отошла в угол зала и окинула взглядом гостей. Большинство из них уже изрядно выпили, хотя прошло не так много времени, и еще даже не было вечера.
   «Красные, потные, пьяные и лживые тела, обернутые в тряпки» - вот какое мнение о них сложилось у Анны.
   Кто-то неуклюже разбил бокал на пол и по залу все стали буквально заражаться смехом, все кроме Анны. Одна пожилая дама с перьями на шляпе подошла к девочке с моноклем. От дамы разительно пахло лекарствами.
   - Дитя, ты ведь Аннушка, верно?
   - Нет, я не Аннушка.
   Анна ушла от дамы на другой конец зала, ничего не объяснив. Там она заметила Эрика. Он танцевал с одной хорошенькой девушкой в розовом платье, которая всем своим видом показывала, как она рада танцевать. А Эрик просто не сводил с нее глаз. Закончив, они поаплодировали друг другу.
Затем отошли и стали о чем-то оживленно беседовать.
    - Эрик! Эрик! Подойди ко мне! Эрик! – звала его Анна, но тот, будто не слышал сестру. Анна хотела к нему сама подойти, но тут объявили какой-то групповой танец, и в центр зала вышло много народа. Анна потеряла брата из виду. А когда пробралась через толпу, то и вовсе не нашла на том месте, на котором видела последний раз.
   Теперь она совсем забыла про старшую сестру и решила во что бы то ни стало разыскать улизнувшую от нее парочку.
   «Как он мог танцевать с такой дурочкой? Она смеялось над каждым его словом! Ох, попадись они мне, если где-то «милуются»! Я им устрою!» - думала Анна в гневе.- «Так, так, кажется, я знаю, где тут можно спрятаться».
    И Анна решительно направилась в сад. В саду они с Эриком придумали однажды одно укромное место за забором рядом со старым флигелем, чтобы прятаться от одной толстой гувернантки, которая ни за что туда бы не пролезла.
    «Ну, уж если они там, то буду считать это место оскверненным и прокляну его» - подумала Анна. Она ревновала брата к незнакомой девушке, но боялась себе в этом признаться. Внутренне у нее возник страх, что Эрик будет еще меньше с ней общаться, и она останется совсем одна.
    Издали девочка послышала шорох и стала красться к тому месту как можно тише. Она была похожа на кошку, которая крадется за своей добычей.
Стали слышны голоса, и Анна замерла.
   - Как мне больно бывает порой, если бы только ты знал! – сказал голос девушки.
   - Я знаю все. Что я могу для тебя сделать, чтобы облегчить тебе страдания? – сказал голос парня.
   - Ничего, не надо, просто будь рядом со мной все время – ответила девушка.
    Пауза. Анна подкралась еще ближе, она старалась быть незамеченной и пряталась за кусты смородины.
    «Голоса знакомые, но это явно не Эрик с «розовой» девицей. Тогда кто же это?» - подумала она.
   - Я так люблю тебя! – сказала девушка.
   - И я … ты слышала? – сказал парень.
   - Что? – испугалась девушка.
   - Тссс.. тихо..- парень понизил голос – кажется за нами следят.
   Анна наступила на сухую ветку, поэтому звук от нее привлек внимание парня. Ей удалось угадать, кто были эти двое. Но так как проявила неосторожность, заволновалась сама, затаилась и даже стала меньше дышать.
    Еще больше не хотелось быть обнаруженной. Минут пять она совсем не шевелилась.
   - Наверное, показалось. И все же нам надо уходить, – сказал парень.
   - Побудь еще со мной, у нас так мало времени. – Попросила его девушка.
   - Успеется еще! Прежде всего - осторожность.
   - Я волнуюсь, я не знаю…что-то не так.
   - Что именно?
   - Я что-то чувствую, но не пойму что это. Что-то не хорошее.
   - Не бойся, ты! Ничего не случиться! Даже если случиться, я тебя не брошу. А сейчас нам действительно нужно уйти.
   - Хорошо.
    Сидящая в засаде Анна задержала дыхание, когда парень и девушка прошли всего в нескольких сантиметрах от нее. Если бы они оглянулись назад, то легко бы обнаружили следящего за ними.
    «Так это же и в правду Бэлла! И с ней слуга, а не ее жених! - пронеслось в голове Анны – какая же она лгунья!»
   Анна понеслась назад в дом. Но вдруг споткнулась обо что-то.
   - Ааа! Как больно! – заплакала девочка. Ее коленка была ушиблена.
   - Не делай этого Анна – сказал кто-то рядом.
   - Чего не делать? – спросила Анна и оглянулась – Эй, ты где?
Никого не было. Девочка подумала, что ей послышалось.
   - Ну, погоди, Бэлла – сказала она еле слышно. Но только Анна хотела сделать шаг, как опять откуда ни возьмись появился голос:
   - Не делай этого…
   - Кто здесь?! – не на шутку перепугалась девочка.
Вдруг перед ней на дерево села птица с длинным синим хвостом, и сказала человеческим голосом:
   - Это плохо, Анна, не делай этого.
   - Ты говорящая! Говорящая птица!
   - Я не птица, Анна, но я пришла в этот мир, чтобы предупредить тебя. Не говори того, что собираешься сказать, не расстраивай свою сестру.
   - Моя сестра жуткая лгунья! Пусть все знают об этом!
   - Если ты расскажешь о том, что видела, то случиться беда, и ты умрешь.
   - Я не верю тебе, ты просто глупая говорящая птица!
Анна бросила камень в сторону птицы и та улетела прочь.
    Когда девочка пришла в дом, то наткнулась на своего брата и рассказала ему про птицу, но он не поверил ей.
   - Это правда! Честное слово! – громко и невозмутимо заявила Анна, так, что все окружающие повернулись в ее сторону.
Одна пожилая дама спросила, о чем идет речь.
   - Это была птица! Огромная с длинным синим хвостом, и она говорила со мной человеческим голосом!
   - Что же она сказала тебе?
   - Что я скоро умру.
В зале послышалось оханье. К Анне подошла ее мать:
   - И что ты выдумала такое за страсти? Несносный ребенок!
   - Ничего я не выдумала! Мне птица сказала.
   - Птицы не говорят – возразила Бэлла, стоящая за спиной Анны - они поют.
И в зале прокатилась волна поддержки за находчивость невесты.
   - Но она не пела, а сказала! – не унималась Анна.
   - Давайте лучше я вам спою – предложила Бэлла, и все приблизились к роялю – чтобы вы хотели господа?
   - Почему вы мне все не верите? – обидчиво произнесла девочка.
   - Мы верим тебе – сказала пожилая дама – вот возьми сахарок, положи под подушку и птица прилетит к тебе еще раз во сне.
   - Вы мне не верите и сами врете! Вы все всё врете, и птица стало быть тоже врет. А это значит, что я не умру, а это значит, что я могу рассказать правду!
   - Не делай этого, Анна – сказала дама с голубым веером и исчезла в толпе.
   - Вы видели ее! Видели? – сказала Анна и указала в пустоту – она только что была здесь!
   - Птица?
   - Нет! Это дама с голубым веером! Она тоже просила меня не рассказывать.
   - Но ни у кого здесь нет голубого веера, тебе привиделось, детонька.
   - Она была только что!
Вдруг Анну кто-то схватил за плечи и оттащил в сторону. Это был ее отец.
   - Что ты себе позволяешь дурная девка? Ты немедленно отправляешься в свою комнату! Хватит с меня позора! – грозным голосом сказал граф.
   - Отец, я не вру! – только сказала Анна, как получила пощечину.
К сестре подбежал брат близнец. Павел Антонович велел ему увести ее.
   - Оставь! Не трогай меня! Иди куда шел со своей коровой в розовом! – сопротивлялась Анна.
   - Как ты могла подглядывать за нами?! – сказал Эрик.
   - Не бойся, не за тобой, а за ней! – Анна указала на старшую сестру – я видела и слышала, как ты говорила и целовалась со слугой! Да, в кустах на заднем дворе! Ты еще сказала, что любишь слугу!
   - Это правда, Бэлла? – спросил граф Стругацкий.
   - Нет! Не слушайте ее, сестра просто выдумала или обозналась.
   - Тогда почему у тебя дрожь в голосе и ты покраснела?
   - Я..я  я не знаю, вам показалось.
   - Может и показалось. Если это было бы правдой, то я нашел бы и огрел того малого розгами, до смерти.
   - Нет! – нечаянно вырвалось у Бэллы.
   - А я не умерла! Рассказала правду и не умерла! – весело произнесла Анна сквозь возникшую тишину – а вот и тот слуга! А вот и тот слуга!
Толпа обернулась и все уставились на молодого человека, держащего графин. От неожиданности сосуд выпал у него из рук и разбился.
    Вдруг окна распахнулись, и в зал ворвался ветер. Несколько человек попыталось их закрыть, но что-то оттолкнуло людей. Раздался гром и вдруг Анну поразила молния. Девочка упала на холодные каменные плиты и больше не встала…

    - …И она была там, когда это случилось, видела все собственными глазами – сказала служанка Сара.
   - Неужели это правда?! – изумилась Анна.
   - Я не знаю мисс, старушка могла преувеличить. Может вам просто плохо стало, и вы обморок упали, а все подумали, что умерли. Доктора могут ошибаться, ведь не раз хоронили кого-то заживо.
   - И что же было потом?
   - Потом ваш отец решил, что вы явились из Ада, так сказала старушка, и хотел от вас избавиться, сослать вас очень далеко, как сюда, но ваша мать запротестовала, потому, что вы остались единственным ребенком в семье. У вас был брат и две сестры, но они умерли.
   - Как же я могу ничего не помнить о них?!
   - Вот и все доктора говорят, что у вас странная болезнь, которой они раньше не видели. А по мне так, вы от горя все забыли. От горя все может быть.
   - А как умерли мои братья и сестры?
   - Старушка не сказала. Но она поведала мне, что графиня, ваша мать, переписала все свое имущество на вас, но пока вам нет двадцати, им должен распоряжаться граф, ваш отец. А если вы умрете до двадцати лет, то все по наследству не перейдет к графу, а дальним родственникам графини. Она будто знала, что вас нужно и можно уберечь этим. Правда это или нет, но ходят слухи, что Павел Антонович чуть не задушил вас ночью, пока вы спали. Графиня как узнала, так и переписала тот час же завещание, а потом внезапно умерла. Не выдержало бедное сердце. Это все от горя.
   - Бедная мать… я ее почти не знала, то есть не помнила. А отец всегда меня не любил. Я почему-то в этом уверена. Больше не буду искать у него милости. Тем более, он так обошелся со мной, сослав сюда. Что же теперь делать?
   - Вам шестнадцать. Выйдете замуж за кого-нибудь. Отец держал вас взаперти не просто так, ведь если у вас будет муж, то вам сразу же перейдет наследство, и граф не будет властен над вами.
   - Но здесь одни старики. А я не могу без любви, это же будет не правдой.
   - Дело ваше. Я всего лишь ваша служанка без права. Но на вашем месте я бы не раздумывала. Жизнь слишком коротка и никогда не знаешь, будешь ли ты жив завтра. Надо жить сейчас. Вы можете прождать до двадцати лет и думать, что все время жили, но нет, вы не будете жить, вы будете ждать своей участи, пребывая в скуке и жалости к себе.
   - Для простой служанки в тебе слишком много мудрости.
   - У меня было хорошее образование, там, откуда я родом, для девушек это так же важно, как и для юношей. Не по своей воле мне пришлось покинуть отчий дом, но на то были причины. Так я стала служанкой, но я не жалею об этом.
   - А может ты была из знати?
   - Может быть….

Прошло три года.
    Худенькая девушка, укутавшись в простую изношенную шаль, шла с ведром ледяной воды к ветхому жилищу. Под ногами хрустел снег, а сверху постукивали зубы. Девушка вошла в дом и принялась хозяйничать.
   - Сейчас нагрею воды – сказала Анна.
   - Как быстро – ответила ей Сара и приподнялась с постели.
   - А то! Такой холод, жуть! Как бы самой не заболеть.
   - Тут только вы одна и не болеете. Наверно болезнь обходит стороной знать.
   - А ты же как?
   - А что я? Я ушла из того мира. Видно для судьбы выбор человека больше значит.
   - Не знаю, я…
   - Вы слышите?
Где-то за окном послышался шум коней. Залаяли собаки.
   - Кто-то к нам приехал? Я посмотрю – сказала Анна и выбежала во двор.
Там у ворот уже стояла заснеженная кибитка. Девушка отогнала от нее собак.
Толстый кучер, покрытый слоем инея, еле слез со своего места.
Из экипажа вышло двое мужчин.
   - Отец? – неуверенно спросила Анна одного из них.
   - А где слуги? – недовольно спросил тот.
   - Я рада вас видеть, отец… а слуг болезнь свалила.
   - Что прямо всех что ли? – с усмешкой сказал второй мужчина. Он был довольно высоким.
   - Позвольте представиться, Георгий Михайлович Хлебников, ученый, писатель-фантаст и покорнейший слуга вашего батюшки.
   - А я Анна…
   - Так кто ж возьмет наши чемоданы? Ээй! Слуги! – крикнул граф.
   - Они же болеют, а некоторые уже умерли. Придется вам самим, отец…
Кряхтя и нехотя, граф взялся за свои вещи.
 Когда гости расположились в доме, Анна спросила:
   - И что же теперь отец? Зачем вы приехали?
   - Староста написал, что здесь у вас дела совсем плохи. Но я не думал, что это полная чертовщина. Пока ехали, такую разруху видели, и никто носу не показал. Может быть, у вас ведьма завелась?  – сказал Павел Антонович
   - Так если она есть, то самая здоровая – предположил Георгий Михайлович
   - Здоровее меня нету. Так, по-вашему, я ведьма? – спросила Анна.
   - Не думаю, но что-то в вас есть чарующее, я бы сказал притягательное, будто магия – ответил Георгий Михайлович и странно посмотрел на девушку, отчего та покраснела.
   - Георг, что ты несешь? Она простая девка, и не забывай, что все еще моя дочь.
   - Конечно, я помню, что она твоя дочь. Но разве она не красавица? Таких я правда еще не видывал.
   Взгляды Анны и Георга встретились. Девушка покраснела еще больше.
   - Надеюсь, что это лишь твоя учтивая любезность Георг, и не более – недовольно бросил граф.
   - В приличном обществе без любезностей не обходятся, даже если оно находится в самой дальней глуши – нашелся Георг.
   - Хм, и то верно – рассудил Павел Антонович.

Ночью Анна никак не могла уснуть и пришла к Саре в горницу.
   - Ах, Сара, я не знаю, что со мной: то в жар то в холод бросает, то радостно, то грустно. Может теперь и я заболела?
   - Да нет, вид не больной, хотя…
   - Что?
   - А сердце стало чаще биться?
   - Да.
   - Так, все ясно. Вы влюблены. От меня такое не скрыть. Я краем глаза видела, как вы с этим писателем-ученым друг на друга смотрели за столом. И знаете что?
   - Что?
   - Он неплохой вариант для вас, скоро же двадцать будет, помните? Ваш отец сюда не просто так приехал.
   - Неужели меня выдать за него?!
   - Нет. Он точно этого делать не будет, тогда же состояние вам отойдет. Тут что-то другое. Даже не из-за этого имения. Оно давно было не нужно графу. Он бы его просто продал, если бы не вы. Только так он мог вас держать все это время.
   - Так зачем по-твоему он приехал?
   - Не знаю, но попытаюсь выяснить, пусть больная, но я должна оказать вам последнюю услугу и защитить вас.
   - Ах, не говори так со мной!
   - Вы знаете, что никто не выздоравливал. Два доктора и те заразились. Примите это как есть.
   - Что же я буду делать без тебя?
   - Жить. Просто жить дальше. Судьба выбрала вас не случайно.
   - О, лучше бы она выбрала тебя. Что во мне такого особенного? Вот в тебе есть мудрость.
   - И эта мудрость говорит за вас.

   На следующий день Сара решила приступить к своим прямым обязанностям.
Граф удивился, увидев ее, накрывающей посуду на стол.
   - Я думал ты умерла, старая дура – сказал он.
   - Я с мисс до последнего – только и ответила Сара.
В течение нескольких дней Павел Антонович разъезжал по домам крестьян и делал перепись рабочих «голов»,  что-то высчитывал и чертил в своем кабинете. С собой он постоянно возил своего компаньена, с которым приехал. Буквально ни на минуту его не оставлял, будто чего боялся. И все же Георгию Михайловичу удалось «удрать» от графа, как он потом выразился Анне.
   - Так вы уверены, что отец не будет сердиться на нас?
   - С чего ему это вдруг? К тому же мы сейчас одни. Давайте вам лучше покажу свои книги. Было бы не честным не показать их, я же писатель. Вот моя самая любимая. Называется «Старик-остров».
   - А про что она?
   - Существует легенда, будто где-то в одном из морей находиться одинокий остров, которому больше тысячи лет. Но это не просто остров. В нем заложена душа.
    Когда его обнаружили моряки, то поразились красоте, царившей там. Остров радушно принял людей, отдавая все, что самому было дорого: растений и животных. Но людям показалось того мало. Они решили взять как можно больше необычных благ и погрузить все на свой корабль.
   Остров сопротивлялся, как мог, пытаясь спрятать то, что осталось под ветвями деревьев, но моряки порубили ветви. А потом кто-то отнес все рубленное в костер, и огонь вдруг зажегся с такой силой, что сжег того человека. Остальные в панике бросились к кораблю, но перед ними из-под земли встали гигантские корни деревьев, которые принялись хватать и душить людей. Некоторые сумели прыгнуть в воду, но там их потопили разбушевавшиеся волны. Затем образовался огромный водоворот, который затянул в себя корабль. Никто не смог спастись, кроме одного человека.
   Моряк каким-то образом смог уцелеть. Его на одной лишь доске нашло случайное судно. Там спасшийся и поведал эту историю. Его звали Себастьяном. Потом так стали называть остров в его честь. А Себастьян-человек еще долго скитался, пока не ушел в монахи. После смерти его окрестили святым за мучения жизни.
     В дальнейшем другие смельчаки не раз пытались найти этот остров, но как только подплывали ближе к предполагаемому месту, то внезапная буря заставляла повернуть назад. А те, кто шел вперед не смотря ни на какие штормы – погибал.
   - Так печально. Неужели это ваша любимая книга?
   - Да. Это самая первая, и все критики от нее в восторге. Но вот другие мои произведения оставляют желать лучшего. Я не могу придумать ничего оригинального. А как только начинаю писать, то обнаруживаю через некоторое время, что кто-то додумался до меня раньше. Остается только сесть на корабль, и может быть, еще раз попадется какой-нибудь бедолага со своей неповторимой историей.
   - Так это вы подобрали того несчастного?!
   - Да, та команда моряков, с которыми я плыл. Люблю много путешествовать. Поэтому не упустил возможности отправиться сюда вместе с вашим отцом. Никогда не был в этих краях.
   - А где вы бывали?
   - О! Много где! В самых дальних странах. Много чего повидал: и людей и их обычаев. В одной стране все поливают друг друга красками в честь праздника. В другой нельзя даже заговорить с незнакомкой без ведома ее родителей. Или вот в третьей все до сих пор едят еду двумя палочками, когда весь мир пользуется во всю ложками да вилками.
   - Как интересно!
   - Очень, особенно для исследователя. Я также изучаю людей и историю. Сейчас работаю над одной статьей про путешествия.
   - Я бы тоже не отказалась бы съездить куда-нибудь. Но, увы, отец не позволит мне этого.
   - Я бы тоже не позволил.
   - Что?
   - Такой красивой, одинокой, не замужней девушке путешествовать неведомо куда. Я бы беспокоился за нее.
   - Так отец не за меня беспокоится, а за состояние. Если что-то случиться со мной, то он потеряет все, если замуж выйду – тоже. Но это все до двадцати лет, а вот если после, что со мной случиться…
   - У ж не думаете ли вы что…
   - Я очень боюсь. Вы полагаете, что знаете моего отца, может он вам как друг, но посмотрите, как он поступил со мной. Если бы по-настоящему беспокоился обо мне, то не послал бы неведомо куда.
   - Хм, действительно странно.
   - Я бы уехала отсюда хоть на край света, пусть на такой же другой край, но так, чтобы об этом никто не знал.
   - И вы бы отказались от своего наследства?
   - Да я просто бы подарила его любому, кто увез бы меня отсюда.
   - Вы не шутите? Вы и вправду пошли бы на это?
   - Если мне была бы гарантирована полная безопасность, и сохранение тайны, то конечно я пошла бы на такое.
   - А со мной? Вы бы поехали со мной?

    Море было спокойным и ровным. Стоящая на корабле девушка все всматривалась в голубую даль.
   - Не могу поверить, что мы сделали это – сказала она мужчине, стоящему рядом с ней.
    - Да, мне самому было не просто сбежать в ближайший город от вашего отца – смеясь, сказал мужчина – это большая удача, что в тот день как раз отправлялся этот корабль, но самое главное, что вы бежали со мной.
   - Я не могла иначе.
   - Знаю. И теперь я как честный человек, увезший незамужнюю девушку, предлагаю ей выйти за меня.
   - И вы пойдете на это только ради моей чести?
   - Ну, и состояния, разумеется – засмеялся мужчина.
   - Да, да, я сдержу свое обещание, вы все получите, не сомневайтесь.
   - Ну, что вы? Вы мне очень даже нравитесь, и из вас бы получилась прекрасная жена.
   - Но вы не любите меня.
   - А скажите, кто сейчас по-настоящему любит кого-то? Однако женитьба спасает человека из его неустойчивого положения и делает устойчивым в положении общественном. Отнеситесь это как к формальности.
   - Конечно, я все понимаю и выйду за вас, когда мы только приедем.
   - Зачем же столько ждать? Корабль будет плыть целый месяц без причала.
К тому же нас может поженить капитан корабля, он пользуется в море такими полномочиями. Я договорюсь с ним на ближайшие дни. Вы же ведь не отступитесь от выбранного пути?
   - Да, я пойду до конца.

    Настал назначенный день свадьбы. Анна надела свое самое лучшее платье. Практически все люди на корабле собрались посмотреть на церемонию бракосочетания и вышли на палубу. Царила атмосфера всеобщего веселья и воодушевления.
   Названный жених сидел в кругу заинтересованных в его творчестве. Только невесты все еще не было. Кто-то решил сходить за ней и вернулся обеспокоенный. Невеста исчезла.
   Анну искали по всему кораблю, спускали шлюпки на воду, но так и нигде не могли найти. А потом погода внезапно испортилась, начался настоящий шторм. Капитан пытался увезти от стихии корабль, но безуспешно….
Настало время Смерти.

     Стояла глухая ночь. Только лишь был слышен молитвенный голос читалки. Рядом со старухой стоял гроб. В нем лежала бледная Анна. Девочка не спеша открыла глаза, приподнялась и сонно спросила:
   - Бабушка, а где это я?
   - Святой Дух! – испуганно крикнула читалка, и, не успев перекретиться, выбежала из сарая.
    Анна вылезла из гроба и взяла в руки свечу. По всей округе стал слышен вой собак.  Девочка вышла во двор. Луна окрасилась в багрово-красный цвет.
   - Ты теперь мертвая Анна, прости, мне не удалось тебя спасти – сказал голос из-неоткуда.
   - Я живая! Я хожу и дышу! – возразила девочка.
   - Увы, нет. Ты умерла не как все люди. Живо тело, но не душа, прячь ее во времени в иных мирах, где угодно, иначе за тобой придут, тогда случиться нечто ужасное.
   - Что случиться? Птица, это ты?
   - Нет не птица. Я это та же ты, но из другого мира и времени. Мне нельзя быть здесь, поэтому прячусь. Я лишь хотела предупредить тебя о роковой ошибке.
   - Но что же я не так сделала?
   - Все взаимосвязано в любой точке пространства и во всех мирах. Не скажи ты тех слов, в тебя бы не попала молния и ты бы не была такой как сейчас, а твои брат и сестры были бы живы вместе с тобой.
   - Они умерли как я?
   - Нет, смерть пришла за ними как положено. Помнишь того слугу, что был с Бэллой? Он тоже мертв. Его до смерти засекли розгами. Бэлла как узнала, так пошла топиться на реку с моста. Брат, Эрик увидел это и попытался ее спасти, но его смыло течением. Бэллу похоронили как самоубийцу, а тело Эрика так и не нашли. Младшая Элиза, залитая в слезах горя, решила сбежать к родственникам в соседнее поместье, чтобы не слышать душераздирающие крики матери и вой отца, но по дороге ее убили разбойники.
   - Этого не может быть!
   - Может, Анна, это происходит во всех мирах, на протяжении всего времени, пока оно существует и рождает новые миры. Я не знаю, почему это случилось именно с нами. Но нам дан дар, а за него нужно расплачиваться со Смертью по счетам. И ты не сможешь отказаться от этого теперь. Назад больше нет сил поворачивать…мне. Может ты тоже… да тебе предстоит однажды повернуть время вспять и предупредить себя в другом измерении, иначе ты не сможешь…как и я, но возможно в другом ином измерении другая мы будет иной, она сможет остановить это.
   - Так что будет дальше?
   - Дальше все тоже, как и всегда. Но будущее все же можно изменить. Только там, где прошлое еще не свершилось, а настоящее застыло. В этом мире у меня слишком мало времени, поэтому скажу последнее: не пытайся убить себя, не получиться. Только Смерть разбудишь, а она уж найдет, кого забрать, если не тебя. Она любит во всем порядок. Помни об этом.
   - Да как же я смогу жить с этим?!
   - Не волнуйся, я сотру все из твоей памяти, что ты ничего не вспомнишь, но вселю в тебя частичку себя, частицу из иного мира. Только так сможешь кое-что вспомнить во время опасности и сохранить многие жизни.А сейчас иди в дом. Не беспокойся, что тебя будут все шарахаться. Подойди к своей матери, она несказанно обрадуется тебе.
- А как же ты? Эй?
Но голос внезапно исчез также как и явился.

    Селена сидела на высокой скале. Она потеряла много сил, чтобы узнать свое прошлое и превратилась в вековую старуху. Теперь ей надо было вернуться к своему телу.
    Как только Богиня ступила на землю острова, чары спали. Теперь впесто старухи появился призрак.
    Призрачная Анна подошла к своему телу. Оно висело в хрустальном гробу, а ветви деревьев все также его держали в плену. Анна всмотрелась в себя лежащую и увидела, что та была истощена практически до костей.
   - Анна? – окликнул голос сзади призрака – я уж было думал, что ты постигаешь тайны мироздания, но Селена…
   Это был Себастьян, но гораздо моложе. Вместо старика теперь стоял молодой юноша.
   И только сейчас девушка заметила, что все вокруг преобразилось. На острове появилась жизнь: всюду бушевали растения, летали птицы и мелкие звери. Все цвело и благоухало.
   - Ты?! Ты обманул меня! – воскликнула Анна.
   - В чем же, дорогая? Сделка была честной.
   - Какая к черту еще сделка?! Ты обманом украл мое тело, и все время питался от него! Ты забрал мою жизнь себе! Вот я тебе сейчас…я…
   - Ты больше не Селена, моя дорогая, сила богини дается лишь раз, и ты его растратила на копание в себе. Я предупреждал тебя тогда, помнишь? Ты стояла перед выбором.
   - Да как ты мог влезть в мою душу?!
   - Ну, ты же как-то побывала в моей. К тому же все не так уж плохо. Ты получила свое, а я свое.
   - Где я дала согласие, чтобы ты отнял у меня жизнь?!
   - А я и не отнимал. Бедная, даже будучи призраком у тебя все еще провалы в памяти. Разве ты до сих пор не поняла? Когда ты сюда попала, то была мертвой, когда была на корабле – тоже. Вот почему тебя охватила паника, что твой жених рано или поздно поймет, что с тобой что-то не так, вот почему болезнь тебя не схватила, когда все местные заразились, вот почему тебя не страшил холод, вот почему после удара молнии ты смогла встать из гроба. Я следовал за тобой тенью в твое прошлое и не хуже все знаю.
Ты давно мертвая Анна. К сожалению, у тебя все не так как у обычных людей, но смирись с этим. Я не враг тебе, Анна. Ты хотела силы, я дал их, сколько было у самого. Взамен ты узнала, что хотела.
    Вдруг рядом возникли голоса:
   - Тогда я истрачу все свои оставшиеся силы, но найду правду!
   - Ты истощишь свою душу.
   - Пусть будет так!
   - Ты исчезнешь.
   - Да будет так!
Призрак Анны задрожал как лист на ветру. Он стал расплываться.
   - Нет! Я не могу исчезнуть!
   - Увы, таков закон сделки, и ты сама произнесла свои слова. Теперь они должны сбыться. Мне было хорошо с тобой. Знаешь, ты первый человек, которому я был так рад. Ты умеешь просить. А еще я поверил в справедливость. Она существует. То, что было отнято у меня мне и восполнилось. Сейчас я просто счастлив.
   - Но куда же я попаду?
   - Двери загробного мира для тебя не могут быть открыты теперь после случившегося, так что небытие.
   - И это конец?
   - Для тебя, моя дорогая – да. Но ты же его так хотела, столько раз пыталась покончить с собой, а сама знаешь кто, не являлась к тебе. Она забирала вместо тебя твоих близких и знакомых, и даже незнакомых, как на корабле, когда ты запаниковала и выбросилась в море. Сама знаешь кто, свой шанс не хотела упускать. Ты могла видеть погибших после смерти, но не понимала полностью их загробный язык, потому что ты мертвец иного рода. Не жалей ни о чем, для тебя нет места в том мире, откуда ты родом. Просто представь напоследок, будто сама знаешь кто, пришла за тобой, не отказывай себе в этой последней радости. Хочешь сказать что-то?
   - Что будет с моим те…- но призрак не успел договорить прежде, чем исчез.
   - Ну, вот и все – сказал Себастьян и посмотрел вверх – а тело будет существовать вечно. Оно не может истлеть.
   Вдруг хрустальный гроб закачался. Костлявая рука пробила в нем с силой дыру. Крышка была сброшена. Тело Анны приподнялось и упало с высоты. Оно не двигалось. Себастьян осторожно подошел к нему. И тут Анна резко вскочила на ноги. У тела была свернута шея, руки быстро вправили ее. Себастьян испуганно сказал:
   - Это не возможно!
   - Душа будет вечно стремиться к своему телу, как к дому, если другие дома для нее закрыты, и если у души еще остались незаконченные дела.
   - Что еще за дела? Наша сделка полностью стерла все, что могло тебя еще связывать с земным миром.
   - Но не с потусторонним. Даже в небытие можно заключить новое соглашение.
    Поднялся сильный холодный ветер. С деревьев сорвало все листья. Вся флора и фауна пали. Это был мощнейший выброс силы. Но он обошел стороной Себастьяна и Анну. Затем пошел снег. Снежинка за снежинкой укладывались на еще теплые мертвые тела животных. Деревья склонились под гнетем внезапной зимы. Себастьян снова стал стариком, даже дряхлее прежнего.
   - Теперь ты довольна?! – не без боли прохрипел Себастьян.
   - Это еще не конец, дорогой, ты задолжал кое-кому кое-что. Я говорю о черепе. Ты должен отдать его.
   - Нет! Ты не понимаешь, тогда все разрушиться, все!
   - Но именно это условие моей сделки.
   - Одна маленькая деталь: череп спрятан мною так, что ни в жизни, ни в смерти никто не сможет его найти. Так что кое-кто вновь проиграл.
Себастьян издал из себя чудовищный рев. Деревья вытащили из-под земли свои корни и обвили ими Анну. Они душили ее.
   - Теперь я не такой добрый, как раньше, я просто вышибу из тебя весь твой дух вручную!
   Тиски были слишком сильными, чтобы Анна могла сопротивляться. Душа вышла из нее.
   - И тело твое мне больше не нужно, одни только кости да неприятности – сказал Себастьян, и корни деревьев забросили со всей силы тело Анны далеко в глубину моря.
   - Если душа стремиться к телу, то давай, плыви отсюда. Здесь делать тебе больше нечего.
   - Ты должен отдать череп.
   - Ты что серьезно? Да что ты мне сделаешь теперь вообще?
   - Не я сделаю, а она сделает.
Себастьян застыл в оцепенении. Перед ним стояла Смерть.

   Анна сидела на ступенях подводной лестницы напротив огромного разлома, в который свалилась однажды.
   - Маркус! Маркус, выйди же! – крикнула Анна в необъятную глубину.
   - Я здесь - сказал появившийся рядом безголовый скелет.
   - Кажется это твое – сказала Анна, протянув ему череп с синими сапфирами.
   Скелет взял в руки череп и вынул из его глазниц камни. Затем надел голову на шею.
   - Теперь ты свободен – сказала Анна.
   - Нет, пока есть сапфиры.
   - Ну что еще за загадки?
   - Сапфиры должны быть на Луне.
   - Но я больше не Селена, Маркус.
   - С черепом или без ты была Селена и не Селена.
   - Знаю, мертвая и не мертвая, живая и не живая. Но сил больше нет! Как же я доберусь теперь до Луны?
   - Я же говорил тебе не задавать вопросы, на которые ты забыла ответы.
   - Маркус, так напомни мне их! Ты же ведь знаешь!
   - Не я знаю, а ты знаешь, а я знаю, что ты знаешь, что не помнишь, что знаешь.
   - Хорошо, хорошо, по-твоему, что я должна сейчас делать?
   - Вспомнить ответы.

   Глава 11.

   - Где я? – был первый вопрос самой себе, оказавшись в странном месте. Оно было очень похожим на квартиру из очень далекого моего детства.
Вся мебель напоминала о прошлом. А может я и была в прошлом.
Внимание сразу привлек один шкаф, тот самый, который должен стоять в моей комнате-коморке. Но здесь он стоял на своем месте, как раньше с другими шкафами в ряд.
   - Я знаю, зачем ты здесь – сказала женщина, сидящая на диване.
   - Мама?
   Эта женщина удивительно была похожа на мою мать, на ту, которую я знала в детстве. Я хотела подойти к ней и обнять, но та отстранилась.
   - Если меня коснешься, то навсегда останешься тут.
   - Так может так будет лучше.
   - Сначала я тебе кое-что покажу, а потом решай.
Моя мама подошла к заветному шкафу и легким движением выдвинула нижний ящик.
   - Все так просто?! – удивилась я.
   - Есть секрет – внутренняя защелка. Только приподняв слегка ящик на нужный уровень, все открывается.
   - Я не знала этого.
   - Смотри же, что здесь.
   В ящике лежали музыкальные пластинки шестидесятых – семидесятых и некоторые фото тех времен.
   Я взяла одно фото в руки. На нем было пять человек. Я была уверена, что знала их, кроме одного.
   - Это Верон, Свемир, а вот Пижма и Чиж, а это…- сказала я.
   - Это Цыги. Ты не могла его знать, потому что он еще жив. Но скоро ребята за ним придут, потому что дали обещание быть вместе не смотря ни на что. Все, кроме меня. Я решила уйти от них еще очень давно, потому что встретила и полюбила другого человека. Это был твой отец. Он гарантировал спокойствие и постоянство. Я просто устала скитаться так, как они. И сохранила себе жизнь. Из истории убрали много массовых репрессий, которые часто случались в мои времена. К сожалению, стерли и то, что случилось с теми ребятами. Лишь Цыги тогда повезло, он смог удрать, проныра.
   - Постой, что ты хочешь этим сказать? Что тогда в лесу меня спасли призраки?!
   - Они не призраки, после смерти судьба уготовила им стать стражниками душ. Но просто так те не явились бы. Кто их вызвал для тебя. Этот кто-то знал, что ты в опасности.
   - Но кто это мог быть?
   - Кто-то должен не просто верить в потусторонний мир, но иметь с ним практику в каких бы ни было делах. В любом случае твой дух спасли однажды.
   - А сейчас? Почему никто не спасает меня? Я умираю, мама, я чувствую это.
   - Не все так просто. Вечного спасения не бывает. Да, исейчас вполне можешь умереть. Но узнав секрет шкафа, который не давал тебе покоя, тебя ничего не должно держать. Ты можешь по праву идти к своему покою.
   - А ты мама? Как странно, что я о тебе почти ничего не знаю? Скажи хоть почему ты ушла от нас? И что с тобой случилось потом?
   - Прости, но я не могу об этом с тобой говорить. Твоя жизнь висит на волоске, и решение нужно принять сейчас. Чем больше ты здесь задержишься, тем меньше шансов вернуться обратно. Возможность выбора дается немногим. Из всех, кого я знала, только ты можешь решать. Ты одна способна на это.
   - То есть… подожди-ка…это все мне жутко что-то напоминает, но я не могу вспомнить что.
   - И не надо вспоминать. Большинство ответов скрыто не в прошлом, а в будущем. Если часто копаться в том, что было, то рискуешь застрять в том, как сейчас. Поторопись.
   Я походила по комнате из стороны в сторону, и вдруг внутри меня будто щелкнуло. Я решилась.
   - В чем смысл жизни? – бегло спросила я.
   - Смысл жизни надо искать там, где она есть. Здесь все пытаются найти смысл смерти.
  - А тогда Смерти в чем?
  - Вот когда попадешь сюда, но уже насовсем, тогда и будем вместе разгадывать. Пока прощай.
  - Прощай.

   Небо. С него ли я спустилась или была в месте покруче? Я не знаю. Но мои глаза были устремлены в него. Оно не было красным, как показалось сначала, а лишь мрачновато-синим. Сверху падали капли, они сливались с моими слезами. Боль – это то, что всегда напомнит о жизни. Я жива. Что же мне делать?
    Плач. Нет, рыдания раздавались эхом в моих ушах. Только это были не мои страдания.
    Денис сидел возле машины. В руках у него был по-прежнему зажат пистолет. Его тело судорожно дергалась. Он медленно приставил пистолет к своему виску, но никак не мог решиться. Тогда я крикнула:
   - Денис, нееет!
Но тот уже спустил курок. В его глазах застыл взгляд, полный безумия и удивления. Затем его безжизненное тело повалилось на мокрую землю.
    Права была моя мама, не стоило мне у нее задерживаться. Я опоздала на мгновенье. И оно стоило парню жизни.
    Пересилив всю свою боль, я приподнялась на колени. Рядом со мной лежал еще одно тело. Труп маньяка. Денис наверно выстрелил в него, а тот вонзил нож в меня. Потом Денис подумал, что я умерла, и сам не захотел жить.
Я подползла к его телу и склонилась над ним.
   - Я вернулась, а ты ушел…прости, прости…- сказала я и закрыла ему веки.
Затем я порвала свою футболку и перевязала свою рану. Боль была жуткой, но терпимая. На одних четвереньках я отправилась в лес. Чувство подсказывало, что я должна быть там.
     Я ползла, что было сил, пока не очутилась на какой-то поляне. Это место я уже где-то видела раньше.
     Вдруг передо мной показалось лицо Полины.
   - Привет – сказало оно.
   - Привет, ты мне снишься?
   - Нет, как и ты мне.
   - А что ты тут делаешь?
   - Пытаюсь помочь одной заблудшей душе найти то, что она так долго ищет.
   - И кто же эта душа?
   - Не задавай мне вопросов, на которые ты не помнишь ответы.
   - Это же из моего сна!
   - То, что ты зовешь сном здесь, может оказаться такой же реальностью как эта, если ты знаешь путь в другие миры или ты сам оттуда. Твоя душа страдает. Я это поняла как только увидела тебя тогда на кладбище. Позволь помочь тебе.
   - Полина, ты сама-то веришь тому, что говоришь?
   - Кто-то должен не просто верить в потусторонний мир, но иметь с ним практику в каких бы ни было делах.
   - Это же сказала моя мама!
   - Надеюсь, ты веришь тому, что ты говоришь.
   - Так это ты вызвала духов?!
   - Стражников, если быть точнее. Они и сейчас здесь.
    С разных сторон из неоткуда возникли фигуры людей. Я узнала их. Это были Верон, Свемир, Пижма и Чиж. Они все поприветствовали меня. Но с ними был еще кто-то.
   - Дедок?! – удивилась я, узнав в незнакомце того самого кладбищенского деда.
   - Это наш Цыги – сказала Пижма – мы тогда ушли за ним. Его забрали в дом скорби, но мы сумели вытащить его оттуда и с достоинством отпустить душу.
   - И я тоже там был – сказал Чиж.
   - Ага, в самом конце, когда все уже сделано – возмутилась Пижма.
   - Ну, хватит вам, ребят, давно разобрались – сказал Свемир.
   - Прости меня дед за все, то есть Цыги – сказала я.
   - Ничего, при жизни я был еще тем маразматиком, но теперь все по-другому – ответил Цыги.
   - И вы меня ребят, простите, за то, что не осталась, я нарушила обещание – сказала я.
   - Мы не виним тебя. Ведь все, что ты видела в том заброшенном доме было иллюзией, поэтому ты не нашла утром воды. Без нашего присутствия прошлое, которое мы воссоздали,  постепенно разрушалось, и без нас ты попала вновь в беду. Так что и ты прости нас – объяснил Свемир.
   - Так, ребятки, надо действовать быстро, а ну-ка взялись все – объявила Полина.
    Меня положили на большой каменный валун. Я вспомнила, это на нем когда-то танцевала Полина, тогда она действительно колдовала. Теперь все повторяется.
    - У тебя есть незавершенное дело в другом измерении. Мы направим все свои силы, чтобы ты сделала то, что должна – рассуждала Полина, пока все накладывали на мое тело какие-то цветы.
     - Ничего, твоя боль скоро отступиться – утешал меня Свемир.
    - Я отдам тебе свой оберег – лунный камень – сказала Полина и надела на меня кулон – чтобы ты не сбилась, когда пойдешь по лунной дорожке.
    - Ты так похожа на свою мать – сказал Верон – я очень любил ее.
    - Я знаю…- еле слышно произнесла я.
    - И так, у нас все готово – объявила Пижма.
    - А я еще увижу вас всех? – с надеждой спросила я.
Ребята грустно опустили головы, лишь Полина сказала:
   - С тобой будет наша сила, но в другом мире ты можешь быть только одна, ты и решай.
    Затем я невольно закрыла глаза. Все происходящие снаружи постепенно отдалялось от меня подобно эху.

 Глава 12.

    Среди ночи я очнулась в бескрайнем море. Нигде не было видно хоть краюшки земли. А тот остров, на который я могла бы попасть, был погребен в самые дальние глубины морского дна.
     Наверху сияла луна. От нее по воде тянулась серебристая дорожка.
Лунный камень на шее засветился. Точно, лунный путь! Я потянула к нему руки и оказалась над водой. Гравитации словно не было. Я стала идти ввысь  по серебряной лестнице света.
    Мимо проносились кометы, и даже пара астероидов, но ноги шли дальше. На некоторых облаках сидели безголовые звезды. Но на этот раз они не танцевали и не смеялись. Они поприветствовали меня и поклонились.
     Наконец, Луна была достигнута. Повсюду царила пустыня. Я прыгала большими шагами от одного кратера к другому, но ничего не находила. Так продолжалось довольно долго. Я остановилась.
    Некоторое время спустя рядом возникло белое свечение. Внутри него на камне сидела девушка ко мне спиной. Вдруг в моих руках появились синие сапфиры. Мне захотелось подойти к неизвестной.
   - Простите – обратилась я к незнакомке, и чуть не выронила сапфиры из рук. Девушка, повернулась ко мне. У нее не оказалась глаз, а из глазниц текли кровавые подтеки.
   - Я должна была доставить их – робко сказала я и протянула сапфиры.
   - Как же долго я ждала этого – сказала девушка голосом, похожим на мой собственный, взяв сапфиры себе.
   Она вдела их в свои глазницы, и все вокруг стало таким же синим, блестящим и гладким, как эти сапфиры. Затем у девушки вместо камней появились большие синие глаза. Она засмеялась.
   - Душа Маркуса теперь свободна? – спросила я.
   - А ты спроси у него – ответили мне.
Передо мной стаял Маркус, только весь воплоти. Он улыбался:
    - Теперь, когда богиня может видеть своими глазами, все встанет на свои места. Все души освободятся, и попадут туда, куда стремились. 
   - Так что же это все было? – недоуменно спросила я.
   - Одна злая душа обманом украла у Селены глаза и спрятала их у себя. Так злой дух стал управлять мирами, открывая и закрывая их как хотелось. Злой дух думал, что так будет всегда, и не только мертвые склоняться перед ним, но и живые. Это было возможно, продлись такое положение еще чуть-чуть. Селена умирала без видения. Злой дух ждал этого. Но сам боялся, что вдруг Смерти не понравиться то, что он сделал и она отправит его в самый отдаленный мир, какой только существует с самыми строгими законами. Поэтому он спрятал свою душу в таком измерении как это, и стал островом. Наш мир состоит из границ других миров: в нем переплетаются и прошлое, и настоящее, и будущее. Селена также воспользовалась этим, чтобы избежать смерти. Она разделила свою душу и спрятала части в разных временах. Смерть ходила за ней по следам, но как слепая не видела ее души, потому и отнимала жизни других. А злой дух путал тебя, посылая искаженные видения, и не давал нам предупреждать об опасностях. Я как мог пытался это сделать, у меня с Селеной связь, ведь именно в мой череп злой дух спрятал сапфиры. Но ты и без нашей помощи со всем сама справилась – сказал Маркус.
   - Так кто же я?
   - Ты часть души Селены, которую она спрятала в будущее относительно других частей. Все части были равными твоей, и также пытались понять и выполнить свою заложенную миссию. Но только ты одна смогла это сделать, когда другие полностью обессилили.
   - На самом деле я не без помощи попала сюда.
   - Я знаю, я чувствовала все, чтобы с тобой не происходило – сказала Селена – все взаимосвязано во Вселенной невидимыми нитями.
   - Что же теперь будет?
   - Ты заключила сделку со Смертью, напомни, что это было – ответила Селена.
   - Смерть сказала, что у нее усложнилась работа на столько, что та устала, но видимо никогда не отдохнет, что даже духи стали попадать в небытие. Еще она сказала, что любит порядок и ненавидит хаос. Потом что, очень разозлилась, и если я захочу вернуться обратно, откуда пришла, то ей придется забрать с собой первую попавшуюся душу вместо меня. Этой душой и оказался остров.
    - Значит, она тебя не тронет, ведь взамен та получила очень крупную рыбу – сказал Маркус.
   - Меня…но я же и ты, Селена? Частично-то.
   - Ну, ты одна из частей добилась такого успеха. Тебе и решать, как поступить дальше. Мы можем стать едины, и будем жить на Луне как прежде, давая звездные балы и помогая душам не сбиться с пути. Или ты можешь вернуться в твой другой мир, где будешь жить в человеческом облике, и когда-то умрешь как человек. Или…- Селена вздохнула – или обретешь настоящую свободу, которая только может дать Вселенная.
   - А что это за свобода?
   - Все духи мечтают об этом, но даже в них есть доля материи, с которой, как и с телом при жизни не хочется расставаться. Это как заново умереть, лишь немногие решаются. Есть большой риск попасть в небытие, откуда практически невозможно вернуться назад, ну или как у нас, если Смерть вдруг там не окажется. Но есть самый высший и чистый мир, в котором скрыты все тайны бытия, также как и абсолютное счастье – задумчиво пояснил Маркус.
   - А ты бы решился на такое?
   - Возможно, но больше всего мне хочется воссоединения с семьей. Мой путь лежит к жене и детям. И на этот раз я ни за что не сойду с него.
   - Я понимаю тебя.
   - Вы слышите?
   - Что?
   - Эти голоса?
   - Они уже зовут его – объяснила Селена – давай, смелей или к ним, а я буду освещать твой путь.
    Маркус расплылся в широчайшей улыбке и исчез.
  - Теперь твоя очередь – еле слышно шепнула богиня.

Глава 13.

   - А теперь что мы будем делать? – спросил Цыги у Верона.
   - То же, что и всегда: спасать души на границах миров. Полина, хочешь с нами?
   - Ты что предлагаешь мне умереть?! – изумилась Полина.
   - Через это придется пройти, но зато перед тобой откроются безграничные возможности.
   - Нет уж, мне и на земле всегда найдется, кого спасать. Приходите лучше, когда мне стукнет девяноста. К тому же у меня полно незавершенных дел и все такое.
   - Как хочешь. Я всего лишь предложил.
   - Знаю, но мы еще не раз встретимся.
   - Тогда не будем прощаться.
 Стражники взялись за руки и вознеслись наверх, исчезнув за облаками.
Полина обернулась, чтобы посмотреть на мое тело, но вместо него на камне осталось лишь слабое синее сияние.
   - Аааа! Получилось! Получилось! – радостно провозгласила девушка и хлопнула в ладоши.
   На следующее утро Полина прочтет в газете, как поймали и посадили банду гопников за многочисленные нападения и побои граждан, и как умер сбежавший из дома скорби бомж.
   Затем она пойдет на кладбище и увидит, как меня и Дениса ищет поисковая бригада. А через некоторое время услышит истерический крик мамы Дениса, когда его тело будет обнаружено.
   Потом Полина пойдет в мой двор и случайно встретит моих бывших друзей: Вована, Витька и хромающего Димона. Она пройдет мимо и направиться в подъезд к моей квартире. Ей откроет Жанна, вернувшаяся недавно с дачи. Полина попросит у нее разрешения взять некоторые мои вещи. Ничего не знающая Жанна радостно позволит забрать «ненужный хлам». Полина достанет из нижнего ящика шкафа пластинки и альбомы, которые при жизни мне так и не довелось посмотреть.  И вместо этих вещей положит символический синий сапфир.
    А вечером моя земная подруга будет слушать пластинки на дедушкином проигрывателе, и смотреть на звезды и луну в окно.
    И все-таки жизнь прекрасна.

Эпилог.

   Я плыву через Вселенную по реке моей жизни и вижу над собой светящиеся звезды, и кажется у этого Мира нет ни конца ни края. Я растворяюсь в этом, но снова появляюсь.
   Так странно: внутри меня и вне меня будто одно и то же, что и везде, будто меня нет, но я все же есть, как некая часть Всего. Мне никогда еще так не было хорошо. Меня пронизывают насквозь потоки радости и счастья, сменяющиеся волнами скорби и грусти. Но это самое прекрасное из того, что когда-либо со мной происходило. Это очень похоже на любовь, на настоящую любовь, только она здесь совершенно неземная, как и все вокруг. Я продолжаю плыть вслед за лучом света, ведущим меня вперед к Вечности. Иногда свет изменяется в своем цвете, словно радуга. Я знаю, он так играет со мной, и я искренне верю, что все будет хорошо. Со мной летит еще несколько душ, и кажется, среди них есть мой знакомый земной друг…
     Мне бы хотелось, чтобы каждый испытал то, что чувствую я, хоть на минуту, хоть на секунду. Человек на Земле может видеть падающие звезды и с замиранием сердца восторгаться ими, но он никогда не узнает, что это значит быть рядом с ними, чувствовать их свет и энергию, пока он будет жив…