Пришествие дьявола. Глава 33

Глава 33.

По прошествии томительных дней его болезни, едва забрезжил рассвет, Кристина отправилась в город. Она зашла под каменные своды в окружении стаи собак, таскающих падаль, под угрюмые провожающие взгляды невыспавшихся стражников. Улицы были пустынны, будто по ним прошла чума; уже нельзя было встретить ни молочника Стена, ни скрягу Маануса, ни Гаана, с его резвыми скакунами - и только за полуразвалившейся стеной кабака и под высокими заборами городской знати безбоязненно шныряли крысы. Охваченный инквизиторскими преследованиями и пытками, город опустел, он будто вымер и просил у каждого покоя. Найдется ли тот, кто высунет свой нос, найдется ли та смелость, которая сподвигала когда-то предков этих запуганных горожан на бунты. Кто восставал против инквизиции? Бывало ли в истории такое? Всем казалось, что по улицам снуют слуги инквизитора, хватающие первого встречного. Любой может оказаться на дыбе.

Прикрываясь от ветра, сносящего с ног, она поднялась по ступеням косте-ла. Ветер сыпал мелким песком и трепал на дверях объявление. «Службы отме-няются. Священник заболел» - так, старательно выведенными буквами была сделана запись. Значит, нового священника она не увидит. Заглянув в дверной проем, она снова услышала гудение вездесущего ветра. До нее донесся смрад, как из разгромленного склепа, она перекрестилась и сначала осторожно, будто боясь разбудить, но затем все громче, она позвала сестру Маргариту. Наконец монашка высунулась из дверей, и подозрительно обмерив взглядом прихожанку, выдала вещи священника, также молча, не справившись о нем, прикрыла тяжелые двери с притвором.
Кристина прошла по мелким лавкам, навестила старух – есть ли вести о Марте? Но с того дня как Марту завезли в ворота тюрьмы – никто не ведал о ней ничего. Кристина успела привлечь к себе излишнее внимание, все больше недобрых взглядов она ловила на себе и когда уходила - в спину ей летели упреки, ругательства и угрозы. Кто-то шипел: «шлюха», но знали ли они, что с тем человеком, с которым она сейчас, эта девушка была согласна на любую роль.
Возвратившись домой, она вся вымокла под грянувшим ливнем. Священ-ник, видно, ее заждался, он сидел на пороге, едва укрывшись от дождя и выста-вив свои ноги в узких деревянных колодках. Это была обувь на дальнюю дорогу. Не зря рядом с ним сиротливо стояли, прижавшись друг к дружке, две котомки. Едва заприметив ее у излучины леса, он нетерпеливо замахал рукой.

Кристина всунула в его руки четки – те, что он когда-то оставил в храме – он заметил неладное и жестом спросил, что произошло. Она подняла одну из котомок, прошлепала босыми ногами по полу, оставляя грязный след. Обойдя все комнаты, в каминной, она не сдержала свою обиду от оскорблений в Кодене – швырнула котомку и разревелась.
Он тенью ходил за ней следом, и когда она остановилась, достал листок и спешно стал выводить для нее свои каракули, но не успел дописать, как его писанина, комком летела на пол. Истерика сорвала с ее губ давно накипевшие слова, сквозь зубы она выговорила ему свой вердикт:
-Это ты. Ты, ты убивал! Я не знаю как. Но ни один человек не верит, что это не ты. Марту пытают или она уже мертва – я не знаю. Но за что ей такая участь? …И у нее нашли много твоих вещей. А еще раньше у Янека. Говорят, что вокруг этого дома были разбросаны вещи Олины...
Он снова попытался записать какие-то слова.
-… Слепой. И тот тычет в тебя пальцем. А еще видели маленькую ведьму. Ты не догадываешься - кого они назвали маленькой ведьмой? Зачем ты брал ребенка, когда шел убивать? Почему ты скрывал? Почему? Отвечай же!
Священник отвернулся. Она схватила его за плечи и попыталась заглянуть ему в глаза. Он убрал ее руки и вышел из дома, туда, где разливался с неба дождь. Он уходил все дальше в помутневшем пространстве. Прильнув к окну, она потеряла его из вида – так быстро растворился его силуэт в темном пятне дождливого сумрака. Вдруг  перед ней, с той стороны стекла, нависла тень,  и показалась фигура в маске, с накинутым капюшоном. Она попыталась оторваться от окна  - но тщетно, страх парализовал ее тело и мозг, она будто прилипла к стеклу и вынуждена была увидеть покрытые поволокой зрачки глаз, что застыли в прорезях  маски. Пальцы ее рук через стекло стали  разглаживать угадываемые на маске черты…
…Но люди-волки уже шныряли на излучине леса.
Ей потребовалось сжаться в комок, как ежу в минуты опасности, чтобы восстановить душевное равновесие и оторваться от стекла. Тогда, за  окном, она увидела вдали Инессу, горбатый ребенок удалялся в том же направлении, в котором скрылся священник, пока не свернул к тем зарослям, где обнаружило себя бродячее зверье. Вскоре от Инессы осталась лишь маленькая точка в расплывчатых очертаниях дождливой зелени леса. Кристина побежала к другим окнам – со страхом ожидая нового появления маски. Но ужас исчез. «Надо бежать следом за ними!» - она ринулась к входу, но остановилась на пороге. Дверь! Дверь была заперта снаружи. Значит, с той стороны двери, как и внутри, в железные скобы задвинуты массивные деревянные брусы. Но кто это сделал изнутри?
Обессиленно опустившись перед дверью на пол, она тут же получила но-вый прилив энергии, свежие силы вихрем снесли ее с этого места  - она уже до-бежала до тайного входа в задней части дома. Но все было тщетно - ее ожидала та же картина... Какое–то время ей пришлось сидеть, отрешенно, закрыв глаза, представляя, как призрак крадется, прячется за стенами, преследуя ее, как вы-ползая из Преисподней, он очищает свою мокрую шкуру, и пробирается в окно, висит на стене и прыгает с потолка.
«ОН,ОН,ОН!» ОН здесь, в доме, и ОН пришел за мной!». И вдруг она по-думала, что ОН появился, как только священник вышел из дома, и значит, это… Нет! Нет! Только не это! От мысли, что есть связь между ними, пробежали му-рашки по телу. Но свистящую в ушах тишину, нарушил зовущий голос.
Зовущий голос! Он прозвучал где-то в доме. И через некоторое время он повторился. Очевидно, что этот голос звал ее, и напоминал голос священника. Да, это был его знакомый голос. Именно такой голос когда-то она впервые услышала на ночной поляне, он был не такой строгий как в храме, но ласковый и нежный. Она поднялась и пошла на этот голос. Она шла, и этот путь показался ей бесконечно долгим – она все время шла не туда. И там, где была дверь, стояла сплошная стена. Не доверяя глазам, Кристина положила руки на стену, надавливая на ее холодный камень в разных местах. Все было тщетно. Теперь  обратный путь привел ее к распахнутым дверям в гостиную, которая уже не пустовала. Предчувствие какого-то присутствия пришло мгновенно. Глаза будто приклеились к каменному полу в этом широком промежутке между дверями. Но взгляд поднимался к НЕМУ, и вот показались полы красной мантии в крупных складках, будто сидящий был без ног, и свисавшие ниже колен сидящего длинные ногти на пальцах со сверкающими перстнями. В кресле, развернутом к двери, в роскошной мантии, сидел священник. Глаза его горели огнем… и Кристине будто что-то резануло по лицу, она отдернула руки, но ветер, внезапно ворвавшийся в пространство комнат, срывал с места вещи и бросал их по стенам. Призраки тех убиенных, которых она вспоминала не раз, выходили из комнат, и безмолвно куда-то плелись без остатка сил. Она кричала, что есть мочи, звала на помощь, пыталась вырваться в окно - неведомые ей силы ее удерживали, но не душили, и не умертвляли. И тогда двери распахнулись и Темные пещеры, освещаемые тревожными факельными огнями, поглотили ее. Сосуды с разинутой пастью, где из множества дыр сочится кровь, и все свидетельствует о ЕГО присутствии. ОН здесь, алчущий и невидимый. Он появился, чтобы заставить ее подчиниться насилию. Она с трудом отрывает от пола такие тяжелые как гири ноги, и карабкается на гору яблок. Вокруг корзины с яблоками. Она идет по наполненным корзинам, откуда вылезают кисти человеческих рук, и показывается до боли знакомое лицо.
И настала ночь. Она поняла это, заглянув в черную каминную комнату, откуда в полной тишине выбегали крысы. И ужасная мысль, что она совсем одна в этом чертовом доме, пронзила ее сознание. Лишь факельный огонек в коридоре, догорал в своем гордом одиночестве. Чудом спасшийся от бушевавшего урагана, он собрал вокруг себя армию насекомых. Вокруг метущегося пламени порхали мотыльки, шелкопряды и многочисленная мошкара. Все оказалось так близко перед глазами, будто она не лежала на полу, а тоже летала у огня.
Она пошла по комнатам, выкрикивая его имя. Но что-то задержало ее внимание на кухне. Порядок! Там было все убрано и аккуратно сложено. В печи трещали дрова. На столе стояла приготовленная индейка под соусом, от которого исходил аромат крыжовника. За этим роскошным блюдом возвышался подсвечник с горящими свечами. В самом раннем детстве, когда еще были живы родители, до переселения к старухе, не почитающей церковные праздники, Кристина любила на Рождество, в окружении снежного нашествия, зажигать свечи и есть запеченную индейку. С комода у стены она перенесла на стол заготовленный букет цветов. Хризантемы источали запах сырой земли и высохших листьев. Но в эту минуту запах цветов навевал какие-то новые ожидания, ведь она точно понимала, что кошмар исчез. Она снова оглядела комнату, и вновь остановила свой взгляд на индейке, сделала шаг к столу, еще один – и новые подозрения подтвердились - в индейке роятся черви. Она выбежала в коридор – двери по-прежнему были заперты… Развернулась обратно... . Он стоял перед ней, он - такой близкий и такой далекий. Он вернулся один. Она стала расспрашивать об Инессе, но он жестом остановил ее.
Легко было догадаться - Инесса пропала бесследно. Через несколько ми-нут они будут идти по ее следу, наткнутся на тряпичный кусок от куклы и дере-вянную заколку для волос. Но это все, что им удастся сделать.
К кладбищу откуда-то подъедет повозка с неизвестным седоком, с головой, спрятанной в капюшоне. В повозке будет лежать огромный валун. Его сбросят на холм под кладбищенской стеной. И Кристина поймет: это могила Инесса. Он что-то обнаружил, но ей не сообщил.

…Работая не покладая рук, он высек на камне профиль девочки и надпись на латыни. В предвечерних сумерках Священник будет сидеть перед камнем  - Кристина его не потревожит. После заката – камень почернеет, а вместе с ним и лицо священника. Он лишился ребенка, которого на всем свете любил только он.

…В темноте постучался кто-то в окно. На пороге стояла тетушка Паулина. Вести, принесенные ею, только подтверждали самые плохие опасения, они даже не походили на правду. Вчера не вернулись с работы Яан, толстяк Юханнес с сыном и Прийт, а вечером уже пришли вести, что Суд инквизиции вынес им суровые обвинения и привел приговор о казни  в исполнение. Уходя, она сообщила, что ранним утром сюда заявятся стражники, чтобы взять священника под арест.
В эту ночь он беспрестанно молился. Она собрала в дорогу вещи, надела платье со шнуровкой и приколотыми рукавами, которое он ей преподнес, одна-жды вернувшись из города, и ждала его.
Перед уходом из дома священник быстро написал на листке несколько слов, и виновато пряча глаза, протянул ей листок бумаги.
  «Бог оставил меня. Во мне живет Бес, а не священник. Только смерть моя может спасти людей.»
Кристина положила листок на пол, присела на колени и ответила:
«Прости. Я люблю тебя еще больше.»
«Нельзя любить Беса».
«Если этот Бес ты - то можно».
«Ты веришь мне?»
«Да».
«Куда мы уйдем?»
«Подальше от людей».
«Я знаю землю обетованную. Она видится мне, лежащая в долине, между гор, усыпленная снегами и туманами. Там белые домики. В них живут Ангелы.»
«Я видела во сне эту землю. Нас там никто не найдет».

...Они вышли из дома, с двумя котомками за спиной. Много вещей при-шлось оставить, но так было легче. Кедровый аромат и нерушимая тишь хвойного леса так освежили их, что они прибавили шагу, а шевеление робкого ежа в ближайшей траве впервые вырвало с их лиц улыбки. Она страшно испугалась когда другой еж закопошился прямо под ногами, и закричала.
Священник оказался совсем близко, обнял ее и успокоил нежным голосом, возникшим из ночной бездны. Она узнала его голос. Она хотела его услышать и услышала. Этим голосом шелестели листья, плакала выпь, шептала ночь. Его любимый голос... из ночной бездны. Кристина дышала этим голосом, спрятавшись в его объятиях.
Они шли, будто над бездной, они были вдвоем и никого больше. Ей все показалось, все призрачное появилось, чтобы исчезнуть. Может, призрачны бы-ли выстрелы, прогремевшие где-то рядом, призрачны стражники, надрывающие свои глотки от жажды чужой крови и упоения видеть подстреленную жертву...
...Им только показалось...
Лес. То шумящий, то тихий, лес укрыл их надежно, как укрывает всех зве-рушек от жаждущих крови людей и нелюдей.
Наутро они добрались до пологой горы Оллердален. Священник нес Кристину на руках, перевязывая лоскутами рубахи на каждом привале ее кровоточащий живот. Но жизнь уходила из нее, оставляя след из пропитанных кровью материй. Так оставалась позади короткая жизнь Кристины и узкая дорога, устланная отчаянно красными тряпичными полосками. Он закутал Кристину в  сутану; но из раны беспрестанно сочилась кровь. Он взмок под кровяным течением, уносящим жизнь из ее хрупкого тела. В отчаянии он решился поделиться с нею своей жизнью. Перерезал себе запястье, чтобы насытить Кристину кровью своей. Кровь потекла по его пальцам в ее рану.
Подняв голову к небу священник молился, уповая на Бога.
И тогда он увидел распростертую на высокой сосне сутану, которая исчезла когда-то с церковной вешалки. ОН ее снял – дьявольская игра окончена. Все жертвы принесены.
В глубине оставшейся внизу долины клубились дымы. Два крайних поднялись над их сгорающим детством. А средний - над их последним приютом. Дым, вначале раздельный, соединялся наверху облаком и плыл куда-то вдаль, унося с собой остатки истории обитателей этих домов. Идти дальше для него уже не имело смысла. Кристина умирала, и каждое лишнее движение причиняло ей боль. Он опустил ее в густую траву.
-Я умираю? - спрашивала она.
Что принести ей кроме молитвы, молчать или врать, что она будет жить – он не знал. И ей больше не слышался его голос, который она уловила в лесу. И это ей показалось самым страшным. Хотя она прислушивалась еще и еще.
-Ты не бросишь меня?
Он молчал, попробовал ее поддержать и улыбнуться слезящимися глазами - никакой улыбки не получилось.
-Я останусь одна на том свете? Да или нет? Не молчи! - Кристина просила ответить, и он увидел - для нее не существует его немоты.
Кристина отчаянно дышала и проговаривала то, что  должна была сказать:
-Мой ангел-хранитель - это ты. Значит, значит… ты всегда будешь со мной, с моей душой. Мой бес - мой ангел...
Он кивал ей в ответ. А она все смотрела в небо. Все искала своего священ-ника для жизни вечной...
И он не отдал ее Дьяволу ни живой - ни мертвой.
Лай собак доносился все ближе, к нему ринулись стражники, которым предстояло добежать до него чуть больше ста шагов. Он встал на ноги, подняв руки к небу. Но его растерянность длилась мгновения. С бездыханным телом Кристины на руках, он рассмеялся беззвучно, и скрылся в густой непроходимой пуще.