по щучьему хотению

В некотором царстве, в некотором государстве жил был старик. Абрам Моисеевич Рубинчик. У его было три сына. Двое умных. Третий  - Мойша - тоже не дурак. Наследственность, что вы хотите: гены не пропьешь.  Тем более, в семье никто не пил.
Братья с утра до ночи работали. Один – провизором в аптеке «Гольдман, Гольдман и Гольдман». Другой – стоматологом. А Мойша – хотелось бы написать, что он целый день лежал на печке, но против истины не попрешь. Он тоже работал. Где конкретно, сказать не можем, но даром хлеб не ел. В семье никто даром хлеб не ел, Абрам Моисеевич очень не любил таких фокусов.
Один раз братья уехали на базар. Была у них договоренность с купцом Ван Линем о покупке стоматологического оборудования и крупной партии медикаментов от крупнейших европейских поставщиков.
А бабы, невестки, давай посылать Мойшу:
- Сходи, Мойша, за водой.
- Или ты, Ривочка, плохо спала ночь после ужина, такого плотного? – вежливо поинтересовался Мойша. – Или у нас нет водопровода в доме?
- Ах, зох эн вэй, за щто такие муки! – воскликнула невестка Ривочка. –  таки поглядите на этого малахольного! Он даже забыл, что в районе второй день нет воды из-за проклятых коммунальных служб. Я вас спрашиваю, куда катится этот мир, если трубы помнят Мафусаила!
Невестка Саррочка тоже вставила довод, куда более благоразумный.
- Сходи, Мойша, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
- Таки это шантаж! – воскликнул потрясенный Мойша. И отправился за водой.  Ибо гостинцы были оплачены заранее, и Мойша имел все основания переживать за их судьбу.
Прорубил Мойша лед, зачерпнул ведра и поставил их.  Вот тут-то, собственно, и привалило ему счастье.
- Ой вэй! – воскликнул Мойша, увидев в оцинкованном ведре огромную щуку. – Щука? Таки я могу успешно ее продать нашему уважаемому ребе Баранковичу и иметь с того хороший гешефт… Впрочем, нет, уважаемый ребе, чтоб его пятки чесались с утра и до вечера, еще не заплатил мне за прошлый заказ… Или я отнесу щуку Ривочке и Саррочке и буду иметь гефильте фиш на обед? Но хватит ли щуки на шестерых, таки у братьев хороший аппетит, не говоря уже о Саррочке и Ривочке…
Вот тут, собственно, все и началось, потому что из ведра послышался голос.
- Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
- Ах, зох эн вэй! – Мойша сиганул от проруби и ухватился за лацканы жилетки, как будто собирался плясать «Хава Нагилу».  – Или кто-то здесь шутит шутку? Или я преспокойно схожу с ума и буду платить уважаемому доктору Финкельзону за сеансы психотерапии? Ой, и  за что такое горе бедному еврею!!!

- Отпусти, Емелюшка, я сделаю все, что ни пожелаешь.… - на автомате повторила щука и, осекшись, стала пристально вглядываться в Мойшу.
- Ты – не Емеля? – не веря своим глазам, поинтересовалась рыбина.
- Или я похож на нашего водопроводчика? – законно возмутился Мойша. – Таки где сходство, уважаемая щука, я вас спрашиваю?
- Нда уж… - признала щука. – Сходства никакого. А позволь узнать, ты случаем не... Мойша?
- Это он! – гордо прищурился Мойша, тыча себе в жилетку. – Мойша Рубинчик, коммерсант. Лизинг, франчайзинг, консалтинг.  И иные услуги.
- Вот ты ж.... –  чертыхнулась щука. – Вот ведь не подфартило с утра-то!
- Таки оставим эти рассуждения о погоде и природе, - решительно прервал ее Мойша. – Займемся делом и обсудим условия нашего договора о взаимовыгодном сотрудничестве.  Я буду загибать пальцы… Царская дочь в жены. Она, конечно, не красавица, и Саррочка с Ривочкой будут определенно недовольны, но полцарства есть полцарства, нет? Потом аптека уважаемых господ Гольдмана, Гольдмана и Гольдмана. И стоматологический кабинет моего брата Яши…
- Знаешь что, Мойша, - задумчиво молвила щука. – Неси меня домой.
- О, таки в этом есть резон! – воскликнул Мойша. – Дома на свежую голову я таки придумаю желания гораздо лучше!
- Да нет, Мойша. Неси меня домой.  И пусть Саррочка и Ривочка меня нафаршируют к обеду. Хуже уже явно не будет.
Так и случилось. Невестки нафаршировали щуку к обеду, братья Мойши пригласили уважаемых господ Гольдмана, Гольдмана и Гольдмана, доктора Финкельзона и ребе Баранковича и устроили пир на весь мир.
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.