АИСТ

Ярким июльским днем навстречу ветру, пахнущему сенокосом, простором, нагретой землей, мчит скорый. Отоспавшиеся пассажиры жуют, ведут неспешные разговоры, толкутся в узком проходе. Томятся, скучают. За окнами, поминутно сменяясь, проплывают луга, поля, перелески — знакомый, примелькавшийся пейзаж.
Вдруг кто-то громко, взволнованно:
— Смотрите, смотрите!..
Все устремляются к окнам. И видят...
Рядом с поездом, на высоте вагонного окна или чуть выше, летит, сияя снежной белизною, аист. Следует параллельным курсом, как сказали бы моряки. Он близко и потому кажется неправдоподобно большим — с рассекающим воздух длинным клювом и длинными-предлинными откинутыми кзади ногами.
Ритмичные взмахи мощных крыльев, ровный, быстрый полет. Впечатление красоты, силы, какого-то царственного достоинства. И вместе с тем деловитости. В желтоватом клюве что-то зажато, видно, какая-то пойманная живность. Не просто так мотается — деток кормит, смену растит. Семьянин, труженик, вообще хороший парень, хотя, впрочем, это может быть и аистиха. Ну, да не все ли равно.
Гудит-гремит железная дорога, пассажиры повысовывались, машут аисту, приветствуют неожиданного попутчика. А он — никакого внимания. Что ему эта шумная дорога, этот бегущий поезд, люди в окнах! У него свои заботы, своя, отдельная от всего этого жизнь. Нам мало известная и потому, конечно, чертовски любопытная.
Дорога берет чуть в сторону, аист начинает отдаляться, уменьшается в размерах, тает в прозрачном полуденном воздухе. Его провожают десятки глаз, и покамест он совсем не исчезает из виду, никто от окон не отходит.
Долго еще потом на лицах пассажиров держится — как некий отсвет — выражение благости, умиротворенности, чего-то трудно уловимого словом.
Пройдет время, они забудут, куда и зачем ехали, с кем коротали этот день, о чем говорили, что думали. Но мимолетный эпизод запечатлеется, будет жить в их памяти, в душе, доставляя, тихую радость.
Как это там поется: спасибо, аист, спасибо, птица!