На Яблочный Спас

Шестилетний Митька жил со своими родителями и старшим братом Фёдором в небольшом рыболовецком селе в низине реки Волги. Несмотря на небольшую разницу в возрасте между братьями мальчишки часто ссорились. Фёдор, которому шёл девятый год, был немногословен, поджарый и длинный, как жердь. Местные пацаны нет-нет да и дразнили его:
Федька-редька – каланча
Проглотил два калача!
Что, Федул,
Губы надул?
А Митя – егоза, минуты на месте не усидит! Невысокого росточка,  взбитенький, будто тесто на опаре. Бабушка по отцу часто приговаривала:
– Ты, Митя, в нашу породу пошёл – в Демьяновых. Мы с тобой два бублика из одной муки.
  Возможно, поэтому баба Таня была для него самым верным и надежным другом. Её дом стоял совсем рядом с домом родителей Мити. Все в округе знали, что Татьяна Евдокимовна – первая певунья на селе. По праздникам к ней в гости приходили товарки . В эти часы дом её оживал и наполнялся тягучими, как патока, звуками песни,  смехом и запахом пирогов. В тёплое время на веранде ставился медный самовар. Лёгкий дымок от древесных угольков, которыми растапливался пузатый самоварчик, обволакивал всё вокруг. Он поднимался вверх, растворяясь в воздухе вместе с сочными звуками понизовских песен.   За досужими разговорами каждый выпивал не меньше трёх чашек. Иногда Митька присаживался на угол стола и вслед за женщинами тихонечко, еле шевеля губами, подпевал знакомый припев песни, а потом тянулся за самым большим куском пирога.   
Внук наведывался  к бабуле почти каждый день. Излюбленным уголком Мити во дворе у бабушки был деревянный сарай с камышовой крышей. Этот сарайчик за домом хранил старые вещи.  В нём лежала лестница, которую когда-то смастерил дед Мити,  в углу стоял сломанный комод с ненужной посудой, столярный набор и удочки. Митя часами напролёт мог перебирать здесь необычные вещицы, каждый раз находя что-то интересное. Он с любопытством разглядывал тяжёлый угольный утюг,  покрытые пылью чугунки, коробочки, в которых хранились  гвозди: от самых маленьких с еле заметными шляпками до больших гвоздей с острыми  концами.  В коричневый чемодан с замком Митя прятал журналы,  игрушечный пистолет и бинокль. Ключик от чемодана он держал в  маленькой железной банке  на полке сарая. Возле стены располагался верстак, пропитанный запахом стружек. Мальчик легко на него забирался и, найдя просвет в камышовой крыше,  с головой погружался в свои мечты. В полумраке сарая  и окружении старых вещей он представлял себя, плывущего на судне по морским пенным волнам. 
Ещё одним важным местом во дворе у бабы Тани была  яблоня с толстыми ветками.  Митька залазил на неё повыше и с высоты смотрел на крыши деревянных домов, копошащихся во дворах соседей, белых чаек у песчаного берега реки и старый баркас, который напоминал нерасторопную, большую черепаху.
 Летом мальчишки частенько звали Митю купаться на речку. Так бабуля без всяких уговоров отпускала его. Лишь посмотрит на внука и скажет:
– Ты же весь как чугунок чёрный! Ну ладно иди, только недолго.
В жаркие дни пацаны на Волге башем  ныряли, наперегонки плавали.  С берега можно было рассмотреть проходящее судно и прочитать по слогам его название. Буксиры, корабли шли по реке медленно, словно переваливались с боку на бок, как утка. А однажды Митька тайком взял из бабушкиной бани корыто и давай в нём кататься по реке. Что тут началось: пацаны под корыто подныривают,  брызгаются, визжат! Закончилось всё тем, что корыто опрокинулось и пошло ко дну. А ему хоть и сто лет в обед, так всё равно вещь в хозяйстве нужная, и от бабы Тани может достаться. Митька с приятелями стал нырять в воду, чтобы корыто найти. Хорошо Витька рыжий нырнул поглубже, уловчился и достал его со дна. Во двор бабы Тани корыто всей гурьбой несли, а она исподлобья взглянула на пацанов и давай их ругать:
– Ах вы шаромыжники! Зачем вам корыто моё понадобилось?! Мальчишки врассыпную, а Митьке ответ держать. Баба Таня могла спросить с внука, могла и горой за него встать.      
Случалось, внук набедокурит, а отец обо всём узнает и кричит во дворе: 
– Где же этот неслух,  по которому ремень плачет?! 
Спасаясь, Митька быстренько пролазил через свою лазейку в  заборе и стрелой мчался мимо грядок с помидорами в дом бабы Тани. Забежит по ступенькам на крыльцо и в самой дальней комнате под занавеской спрячется. Еле живой от страха стоит и прислушивается, как бабушка отцу говорит:
 – Ну, чего на мальца взъелся, а то других дел нет!
Митька у бабушки  жил неделями. Возьмёт с собой свой тюфяк и мягкую, из куриного пера маленькую подушку и тащит, довольно глядя на бабу Таню.
 – Ты что по земле тюфяк волочишь! – ругает бабка внука, а у самой глаза смеются: будет ей с кем ночи коротать.
Бабушку часто бессонница мучила. Встанет она среди ночи, мается, а потом чай заварит и к Митьке тихонько подойдет.
– Мить, ты не спишь?
А он сквозь сон:
– Нет.
– Пойдём с тобой чаёвничать, – а Митька молчит, сон досматривает, –  да что я тебе чай предлагаю, – не унимается та, – я же вчера на базаре арбуз купила. Митя, будешь арбуз?
– Угу, – отвечает, зевая, внук, – и за бабой Таней, щуря глаза, идёт на кухню.
Бабуля протрёт арбуз, возьмёт нож поострее и режет его ровненько пополам. Ягода в зелёном кафтане под ножом трещит, а на тарелку сок арбузный стекает. Мякоть у арбуза красная, сахарная  и нежная, как бархат.   
– Смотри, в самый раз поспел! – скажет бабушка и отрежет  Митьке кусочек арбуза.
А он словно полумесяц и семечек в нём, как звездочек на небе. Внук семечки из кусочка арбуза  выковыривает, а на месте семечек дырочки. Митька сидит и через эти дырочки бабушку разглядывает, кухонный шкаф, окно в ночи.  Баба Таня чашку чая к себе придвинет, печенье в чай макнёт и с Митькой разговаривает:
– Я в детстве, как и ты, любила полакомиться арбузами. Помню, мама на исходе лета варила патоку – арбузный мёд. Какая она была душистая и сладкая! – Посматривая, как внук с аппетитом уплетает арбуз, говорила бабушка.  – Последушки – маленькие, недозрелые арбузики родители квасили в дубовой кадке. Мама срезала хвостики с арбузов и делала на них небольшие насечки, а отец укладывал готовые арбузы вместе с яблоками и листьями смородины в кадку. Дней через двадцать можно было первую пробу снимать. Уж кто-кто, а моя мама знала в арбузах толк!  Её родители – мои бабушка и дедушка имели свою арбузную бахчу. Мама рассказывала, что когда она была ребёнком к ним на бахчу приезжали купцы на подводах, запряжённых лошадьми. Они покупали арбузы  поштучно,  а когда и возами . Воз арбузов стоил меньше рубля. Их было так много, что отдавали за бесценок. Арбузы тогда мерили по размеру  вершками . Крупные назывались «аршинники», средние  –  «безвершковые»,  ещё меньше  –  «половинники», а самый мелкий арбуз для продажи, что меньше пятидесяти сантиметров – "беспалый". Остальное считалось мелочью и шло на арбузный мёд, квашенье и корм животным.
Митька любил бабушкины рассказы. За ночными посиделками он пару кусочков арбуза одолеет, и пойдут они снова спать.
В селе знали  – Митю с бабой Таней водой  не разольёшь. Но иногда и у них случались ссоры. Как-то летом на каникулы из города к соседке бабе Наташе  приехал внук. Митя был с ним знаком, они  вместе не раз ловили  рыбу. Заберутся мальчишки на лодку поближе к корме, закинут удочки  и сидят ждут, когда рыба на червячка клюнет. Илья хоть и постарше был Мити, но  боялся червей. А какая рыбалка без наживки?! Митя насадит  на  крючок его удочки червяка, да так ловко! Илюша тоже выручал Митю: его леску в речку подальше закидывал.
В тот вечер Митя хотел зайти к  Илье, чтобы  договориться насчет рыбалки. А баба Таня, собираясь за молоком, предложила внуку пойти вместе. Митьке хотелось поскорей увидеть друга, но отказать бабуле он не мог, тем более,  что идти было недалеко. «На обратном пути к Илюшке забегу», – подумал Митя, натягивая на ходу футболку. На бабушкино везение её приятельница налила полный бидончик с молоком, приговаривая:
– С походом наливаю, чтобы внучку кашу сварила.
Митя, стараясь помочь бабуле, сам взял бидончик и направился к калитке.
– Какой у тебя внук молодец, помощник растет! – прощаясь,  похвалила его соседка.
Домой баба Таня и Митя возвращались довольные.
– Сейчас придём, я тебе кашу пшённую на молоке сварю, с маслом да сахаром. Серединка полна и краешки играют, – говорила бабушка внуку.
Спускаясь с бугра, они завернули в переулок и поравнялись с домом, где гостил Илюша.  Мальчик вытянулся, стараясь увидеть во дворе приятеля.
– Митя, крепче держи бидончик! – предчувствуя неладное, воскликнула баба Таня.
Но Митя не заметил под ногами камушек, запнулся  и, не устояв на ногах, упал на правую коленку. Бидончик выскользнул из руки, и молоко всё до капельки вытекло на песок.
– Ах! – баба Таня всплеснула руками. – Святые угодники, что за  наказание такое! Зачем я только тебя с собой взяла!
Мите до слёз было больно коленку, но ещё больнее его ранили слова бабушки.
– Вот и ходи одна за молоком! – прокричал он.
Митька кое-как отряхнул песок с коленки и побежал, оставив лежать на земле пустой бидончик.
Дома у бабы Тани он  впопыхах свернул свой тюфяк, взял подушку и быстрым шагом пошёл к забору.
Митина мама в это время развешивала во дворе белье.
–  Ты чего надулся, как мышь на крупу?  Никак с бабушкой поссорился? – увидев насупившегося сына, спросила она. Но тот, не оглядываясь, молча, тащил тюфяк и подушку домой.
На следующий день рано утром Митя с Ильей отправились на рыбалку. Редкие всплески рыбешки  лишь на миг нарушали тишину. Пёстрая соседская утка с утятами скрывались в осоке у берега.  Митька, обычно разговорчивый,  за всю рыбалку почти не проронил ни слова. Ближе к полудню мальчишки стали складывать удочки. Митин приятель, явно довольный уловом, разглядывал содержимое ведерка, в котором лежали  с десяток  тарашек,  семь или восемь вобел, окунь и даже один  подлещик. Серебристая чешуя рыбы поблёскивала на солнце.
– Гляди, Митя, дельная рыба! Почти целое ведёрко наловили! – радостно сказал Илья.
Но Митя лишь улыбнулся краешком губ. После рыбалки они пошли к бабе Наташе. Она почистила рыбу и обваляла её в  муке, собираясь пожарить.  В это время мальчики сели под солтенью  в тени виноградника. Митя  посматривал на соседку и вспоминал, как прошлым летом его бабуля вот так же угощала их с Ильей жареной рыбой с золотистой и  хрустящей корочкой.
Возвращаясь от друга, Митя остановился у  дома бабы Тани и по привычке хотел открыть калитку, но, вспомнив о вчерашнем происшествии,  угрюмо побрёл домой.
Дни шли своим чередом. Баба Таня несколько раз заходила к ним, спрашивала о Мите, но внук скрывался, то в своей комнате, то на речке. На Яблочный Спас она пришла с душистыми, наливными яблоками и  пирожками. Митина мама  поставила на стол вазочку с малиной,  разлила чай по чашкам, а на тарелку положила  только что испечённые бабы Танины пирожки.  Потом позвала всех к столу.
Через несколько минут, решившись, Митя пришёл на кухню и, опустив глаза, молча сел за стол рядом с братом. Баба Таня хвалилась урожаем яблок: 
– В нынешнем году яблоки прямо ходом  спеют, я уже повидло сварила, а какая из них вкусная пастила получится! – качая от удовольствия головой, говорила она.
Митька обожал скрученную в трубочку кисло-сладкую пастилу бабушкиного приготовления. Как же ему хотелось прямо сейчас попробовать её! Баба Таня украдкой посматривала на внука. Он ёрзал на стуле, вспоминая, как уронил бидончик.
Бабушка взяла с тарелки самый румяный пирожок и протянула ему.
– Митенька, – ласково проговорила она, – держи, самый вкусный! Кушай, пока горяченький.
Митька замер: «Отругала меня, а все равно ведь любит!».  У него в сердце словно льдинка растаяла, он посмотрел на бабулю и взял пирожок.
Все пили чай, ели сладкие яблоки и загадывали желания на Яблочный Спас. Мама смотрела то на Митьку, то на бабу Таню и знала наперёд, что сын сегодня опять тюфяк с подушкой к любимой бабуле потащит.