Глава 7

Глава 7.
Ноги подкашиваются, отказавшись подчиняться мне. Я медленно оседаю на землю, даже не сопротивляясь…
Илья вовремя подхватывает меня, но, не ослабни я так сильно, непременно оттолкнула бы его. Единственное, на что меня хватает – обжечь парня ненавидящим грозным взглядом. Пусть не смеет подходить. Пусть оставит меня в покое! Я справлюсь без него гораздо быстрее…и… безболезненнее.
- Не приближайся ко мне. – голос не дрожит и не срывается; напротив, оказывается неожиданно твёрдым.
- Т-ш-ш… ты плачешь? – он пропускает мою реплику мимо ушей и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, стирая мокрый след. – Успокойся. Видишь, ничего не случилось.
Чем терпеливее говорит Илья, тем больше я раздражаюсь. Нет, случилось. Он не видел галлюцинаций и никогда не поймёт, что это такое – чувствовать себя сумасшедшей в неполные восемнадцать лет, когда у всех впереди целая жизнь, а у меня она уже сломана. Разве он не видит, как я старалась спрятаться от всех за своей апатией? Я делала всё, чтобы забыть самые элементарные желания, отказаться от любопытства, тоски, любви. Я пыталась заглушить абсолютно всё, оставив лишь оболочку, лишь бы позабыть о боли. Всё, что продолжало мучить меня, это страх. Только страх… А этот парень своим появлением заставлял вспоминать целый спектр эмоций и возрождать жажду к жизни. Зачем, зачем?...
- Случилось! – веско выдаю я и, с ненавистью вперив взгляд в своего мучителя, вижу в нём одном причину своих несчастий. Нельзя бередить мои чувства, слышишь? Нельзя! Я никому этого не позволю!
 Я резко вскакиваю на ноги, высвобождаясь из его рук, и со слепой яростью смотрю на Илью. Злость быстро вскипает во мне, и не в силах сдерживать её, я в безумном порыве бросаюсь на него.
Парень явно не ожидал моего удара и даже не успел защититься. Кулак врезался ему прямо в нос, и оттуда брызнула кровь, как тогда, на тротуаре. С удесятерённой силой я бью по лицу, чтобы добить до крови, до костей, до смерти. Да, смерти! Он заслуживает смерти, если посмел издеваться надо мной! Я бью ещё раз, а потом снова и снова, так быстро, что Илье с трудом удаётся отклонять удары. Смутно чувствуя, что меня силой оттаскивают от парня, я начинаю пинаться. Врач и прибежавшая на крики нянечка держат за обе руки, но ноги всё ещё свободны и я брыкаюсь, как могу. Наконец, я слишком далеко, чтобы нанести очередной удар, и тогда я посылаю в сторону своего мучителя унизительный плевок и тихое, почти неслышное слово.
- Ненавижу.
Лучше бы его никогда не было!
Мне скручивают руки за спиной, но в этом нет необходимости. Бедняги, до чего я напугала их, наверное… Слабость приятной волной накатывает на меня, и я перестаю сопротивляться абсолютно всему. Безразличие и усталость – хоть что-то привычное. Да, именно привычное…. Которое никому не позволено пытаться отнять у меня.
- Оставьте её здесь одну и уйдите. – неожиданно просит Илья, прикладывая к носу принесённый кем-то кубик льда. Нянечка пытается возразить что-то, но парень жестом останавливает её. Михаил Алексеевич, злой и удивлённый, только махнул рукой и в бешенстве отправился обратно в больницу, бормоча про моего дядю. Мне нет до этого никакого дела…
Я лишь удивлённо смотрю на Илью, ничего не понимая. Что он хочет? Почему он до сих пор здесь? Теперь у меня не осталось и капли желания вновь набрасываться на беднягу. Ярость прошла, уступив место хладнокровию и страху. Но неужели он так явно видит это, что не боится остаться со мной один на один?
- Что с тобой? Почему ты плакала? – с осторожностью, боясь вновь вызвать порыв злости, спрашивает Илья, и на этот раз я бессильна перед его голосом. Несмотря на то, что мы – никто друг другу, по крайней мере, сейчас, та связь, о которой я думала, если она есть – сильна как никогда. Словно невидимые путы держат меня рядом с этим человеком, от которого исходит сила. Не такая, как у меня; настоящая, какой хватает не только на него одного, но и на других. Например, на меня… Он не успокаивает, не обещает, что всё наладится, однако мне невольно становится легче.
- Просто… - я не в силах долго и подробно описывать своё состояние. Как его может понять другой человек, когда я сама настолько запуталась? Есть лишь одно, в чём я абсолютно уверена и вновь повторяю эти слова. – Мне страшно.
Два слова и огромнейший смысл, заключённый в них. Мне страшно, как никогда. Я на грани сумасшествия. Никто мне не поможет. Я одна в этой трясине. Совсем одна.
- Ты начала кричать, шарахаться от стен, убежала от нас по коридору, разбив стеклянную дверь, но в этом нет ничего пугающего. Это всего лишь галлюцинация, и она прошла. Видишь, прошла, больница цела, а в жизни не случилось ничего страшного. – объясняет парень с невероятным терпением. Мне же только смешно, когда так уверенно меня пытаются убедить, что в видениях нет никакой опасности. «В жизни не случилось ничего страшного», говорит Илья, а я думаю о том, что для меня эти галлюцинации – и есть жизнь, неразделимые понятия.
- Ты ничего не понимаешь. – обречённо качаю головой я. Мне не донести до человека, у которого никогда не было миражей, суть своей болезни. Он всё равно останется здоровым и будет мыслить именно как здоровый, а я лишь уйду дальше в этом безумии, пока окончательно не погрязну там.
- Я пытаюсь понять тебя. – он надеется, наверное, что может что-то изменить этой фразой. Это не так, но… но мне нужно выговориться. Хотя бы один раз за всё это время!
- Да ты не поймёшь! Для тебя это ничего не значит, а я… я боюсь, да! А если они продолжатся? Я не знаю, где действительность, а где ложь. Я окончательно запутаюсь… Я не хочу сойти с ума! Я боюсь стать психичкой! – перехожу я на крик. В ответ он лишь крепко сжимает мою руку. В этот момент странное ощущение, что мы где-то виделись, перерастает в несомненную уверенность. Такой жест мне знаком, я помню его! И помню что-то ещё… Только вот когда, где, что именно…
- Я тебя знаю! – с восторженным удивлением восклицаю я и начинаю смеяться. Частичка из прошлого здесь, рядом со мной! И если это кажется, только, главное, пусть кажется как можно убедительнее. Но нет… Я действительно знаю этого человека гораздо дольше, чем предполагаю.
- Ну, конечно, - спокойно кивает Илья. – Я и так это знаю…
- Нет, ты не понял. Мы виделись раньше! Не в больнице, а до этого, ну, когда ты говорил всё в палате, я приняла тебя за врача, - я путаюсь в своих словах, скороговоркой выпаливая каждую фразу. - Ну, то есть сначала за врача, а потом за сумасшедшего… Я всё думала, о чём ты там говорил, а теперь… это не из-за тебя! Я тебя знаю, ты был прав! Я вспомнила!– на этот раз я абсолютно убеждена в своей правоте. Я знаю, сегодня мы встретились не впервые. Когда-то раньше я доверяла этому человеку, потому и могу довериться снова. Я думала, что потеряла всё, но… но если я помню его, то что-то осталось. Всё же осталось!
- Ну, скажи мне, кто я тебе? – взволнованно тормошу я Илью, касаясь окровавленными руками его уже испачканной рубашки. Он смотрит на меня недоумённо, но с затаённой надеждой. – Где мы познакомились? Ну пожалуйста, не нужно молчать!
- Я-то думал, что ты притворялась. Прости… – первые слова, произнесённые им во время нашего этого диалога. – Чёрт, ты на самом деле не знаешь, кто я?
Я отрицательно качаю головой, тяжёло дыша.
- Знаешь… на самом деле ты помнишь гораздо меньше, чем можешь предположить. Единственный человек, выживший в авиакатастрофе, да ещё и оставшийся настолько невредимым… То, что ты выжила – это чудо, поверь. Ожоги, ссадины, кровотечение… Но что это по сравнению с тем, что случилось с остальными? Просто так ничего не проходит, и ты пострадала психологически… настолько сильно, что даже не помнишь меня. – парень будто разговаривает сам с собой, позабыв о моём вопросе.
Между тем, я позабыла тоже. Теперь меня больше интересует другое…
Вниз по запястью стекают тоненькие алые струйки крови, поток которых всё не прекращается и не прекращается. Прежде я бы закричала, бросилась искать помощи, чтобы остановить кровотечение. Теперь же тупо уставляюсь на руки, усеянные крошечными, но довольно глубокими ранками и не в силах была переключить внимание на что-то другое. Меня будто заклинивает, как в страшном сне. А кровь всё сочится… Это напоминает мне ручейки. Вот она полоска – течёт, течёт, вот немного сворачивает в сторону, пересекается с другой, течёт снова и останавливается, завершившись набухшей капелькой на конце. Как забавно!... Желая разнообразить зрелище, я надавливаю на одну из ранок. Кровь брызгает с утроенной силой, заставляя меня весело расхохотаться.
- Смотри! – непривычно радостным голосом приказываю я Илье, притягивая его свободной рукой к себе и восхищённо указывая на внутреннюю часть другой. – Как здорово, правда? Красиво!
- Так, срочно идём к врачу! Это опасно, может начаться заражение крови. Чёрт побери, а я и не заметил, что случилось! – он грубо хватает меня за руку и тащит в сторону больницы. Что он творит! Я упрямо останавливаюсь на месте и качаю головой.
- Ты что делаешь? Совсем одурел? Не мешай мне!
- Нужно обработать раны! – испуганно размахивая руками перед моим лицом, утверждает Илья. Глаза у него расширенные и тоже напуганные, словно он увидел что-то ужасное… Наверное, это я своей наружностью так сильно отталкиваю его. Но ведь я не виновата, что теперь стала такой некрасивой! И о каких ранах он талдычит? О синяках, скорее всего… Вот дурачок, они же совсем неопасные! Но выражение его лица настолько несчастное, даже глупое, что мне становится смешно. Я не могу сдержать смех, как ни стараюсь, и из вежливости закрываю ладонью рот.
- Ой… Прости, пожалуйста, но я… - очередной приступ хохота буквально сгибает меня пополам, - я не нарочно, просто не могу…
- Пойдём к врачу, пожалуйста! – ещё больше отчаяния и трагизма. Бедный!... Как это ужасно – совсем ничего не понимать. А ведь он уверен, что прав, и ничем не докажешь, что его слова просто смешные. Он тянет меня за рукав, но я только истерично смеюсь и падаю на землю.
- Зачем? – удаётся выдавить мне. От смеха уже становится трудно дышать. До чего же Илья забавный со своими неловкими движениями и выпученными глазами!
- Чтобы остановить кровь, посмотри только, какие страшные порезы! – кричит он. Ещё и глухой… Полный набор – глупый, смешной и вдобавок, ничего не слышащий! Но и это заводит меня. Как ненормальная, я всё смеюсь – теперь беззвучно, лишь вздрагивая от сотрясающего меня хохота.
- Отстань от меня! Ты меня так убьёшь, видишь? – я начинаю захлёбываться и едва говорю. Меня смешит абсолютно всё, начиная от стеклянного окна и кончая сегодняшним числом – знать бы его, конечно... Заливаясь диким смехом, едва завидев что-то, я перестаю понимать свои действия и всё происходящее вокруг. Кто-то тащит меня – кто, куда, зачем?... Мне это безразлично, но мозг тут же подсовывает сотни уморительных вариантов. Я вдруг чувствую странную боль – наверное, нельзя так сильно смеяться, оттого и больно. Мои глаза отчего-то начинают закрываться, а по всему телу разливается приятное тепло и слабость…  Последнее, что я успеваю осознать – снова выбившийся крестик, который приятно холодит кожу. Я пытаюсь заправить его, но пальцы упрямо не слушаются. Пытаюсь снова – фиаско. И тут проваливаюсь в прострацию…
***