Провинция Нижняя Мезия, 242г

Томы, (1) провинция Нижняя Мезия, август 242г.

          Небольшой амфитеатр в Томах был заполнен до отказа. Здесь, в далекой провинции, тем не менее, тоже все было скопировано с римского Колизея. В первых рядах степенно восседали провинциальные сенаторы в тогах с пурпурной полосой. Без тени эмоций на лицах, взирали они на арену, всем своим видом выражая величественное достоинство. За сенаторами сидели всадники – представители второго по значимости сословия. Это был народ хотя и знатный, но попроще – отставные военные, землевладельцы, муниципальные чиновники, адвокаты и прочие. На верхних ярусах арены толпились простолюдины. Их привлекали зрелища, устраиваемые в цирке, но попасть туда было не так просто. Пускали на трибуны лишь столько народа, сколько они могли вместить, поэтому плебсу приходилось спешить, и приходить ни свет, ни заря. Перед опоздавшими, невзирая на их громкие просьбы и требования, стражники запирали ворота, награждая особо настойчивых тумаками и ударами палок.
           На почетном месте, которое в римском Колизее занимал император, сегодня восседал Тиместей, префект претория, успешно завершивший недавно войну против готов. Сам император Гордиан III присутствовать отказался – юноша не переносил жестоких сцен и вида крови, а сегодня должны были казнить захваченных в плен варварских вождей. Народ галдел в предвкушении зрелища. Тиместей сидел спокойно, в окружении приближенных. Рядом с префектом был его заместитель Марк Юлий Филипп, араб родом, с гладким лицом и недобрым волчьим взглядом, а также наместник Нижней Мезии Туллий Менофил. Все было готово к началу представления.
           Знатные готы, взятые в плен, в количестве пяти человек, находились на арене, привязанные цепями к столбам. Вид их был отвратителен. Грязные, взлохмаченные, одетые в рубище, один с обгоревшими остатками бороды – издеваясь, ее спалили стражники. Варвары угрюмым взглядом оглядывали трибуны, возбужденных зрителей. Вот, во втором ряду, отдельно ото всех, сидит главный вельшский князь - Тиместей. Осанистый, с сединой, дорого одетый. О чем-то болтает с приближенными, стоящими вокруг, вертит в руке кубок. На арену и на варваров словно даже и не смотрит.
- Внимание! – зычным голосом вдруг возвестил распорядитель.
           Гул толпы стих, и все обратили взоры на говорившего. Тот поднял руку, словно древний оратор из прошлых веков. Обрюзгший и жирный, немолодой уже человек, в разукрашенном под золото хитоне. Вольноотпущенник, когда-то, в далеком прошлом, раб, вырвавшийся с самого дна, вещал теперь здесь, и все вокруг, даже сам префект претория, слушали его, затаив дыхание.
- Жители Том, римские граждане! Благороднейший Гай Фурий Сабин Тиместей, префект претория августа Гордиана, счастливейшего, наилучшего, дарит нам сегодня зрелище, и одновременно акт возмездия над варварами и величайшей справедливости! Никто не может бросить вызов римскому государству безнаказанно!
          Тиместей оглянулся на шептавшихся за спиной товарищей. Филипп и Менофил обсуждали что-то вполголоса. Араб, с улыбкой, медленно провел ребром ладони по горлу, наместник засмеялся.
- Наказываются вожди варваров! – возвестил распорядитель, - За вероломное нападение на римское государство, за грабежи и бесчинства, они наказываются смертью через растерзание медведями!
          Толпа восторженно заревела. Распорядитель махнул рукой. Со скрипом поползла вверх решетка, отделявшая арену от помещения, где содержал привозимых для игр зверей. Зрители подались вперед, предвкушая зрелище.

          Представление закончилось ближе к вечеру. Тиместей и его приближенные, совершив расправу над варварами, вернулись из цирка в городской совет. К базилике, где он располагался, стремительно подкатила колесница, запряженная четырьмя белыми сирийскими лошадьми. Вокруг было пустынно — обычно здесь, на мраморных ступенях, в позе философов весь день лежали в поисках клиентов платные свидетели, в обмен на щедрое вознаграждение готовые дать какие угодно показания в суде или перед магистратом, да болтались с утра горе-адвокаты, из тех, что умеют лишь доить клиентов, мороча им голову, но неспособные выиграть ни одного дела. К приезду императора всю эту презренную публику прогнали; осталась лишь стража.
         На приличной скорости, заложив крутой вираж и едва не перевернувшись, колесница резко затормозила и встала близ здания. Молодой человек в пурпурном плаще поверх чешуйчатого панциря лихо соскочил с колесницы, махнув рукой. Подскочивший по сигналу раб подал ему кувшин с вином, хлебец, сыр и горсть маринованных маслин. Юноша схватил кувшин и начал пить большими глотками. 
- Август Гордиан, - сказал префект претория Тиместей, словно бы никто вокруг этого не знал. 
- Некуда девать молодецкую удаль, - заметил его заместитель, араб Филипп, и обычно мрачное лицо его озарилось на миг улыбкой.
- Мальчишка. Семнадцать лет.
- Властитель империи.
          Быстро переодевшись, император явился в базилику, на совет. Несмотря на молодость, Гордиан III был некрасив собой – рукастый, как обезьяна, с грубыми и непропорциональными чертами лица. На нем теперь, вместо панциря, была надета далматика - просторная длинная туника из белого далматского шелка, с широкими рукавами до запястий и пурпурными полосами спереди. Солдафон Филипп скривился - ношение этой одежды считалось у римлян признаком изнеженности.
- Августу не было угодно присутствовать в цирке, - начал Тиместей.
- Ты же знаешь, я не люблю грубых зрелищ, отец, - ответил император.
          Он называл своего тестя отцом.
- Хорошая новость, август. В Дакии провинциальный совет принял решение поставить тебе памятник и совершить посвятительные надписи, за победу над варварами и возвращение мира и спокойствия.
- Итак, варвары побеждены, и мы спокойно можем продолжать путь на восток, дабы освободить его от ига персов? - спросил император.
- Не совсем так, август, - отвечал Тиместей, - Прежде мы должны укрепить границу от новых вторжений. Усилить крепости и гарнизоны, дать им все необходимое.
- За счет выделения войск в гарнизоны, мы ослабим войско, нужное против персов, - возразил Филипп.
- Нет. Можно же оставить в крепостях по Данувию слабые войска, недавно набранные, не имеющие опыта. Оборонять крепость гораздо легче, чем действовать в поле, - сказал Тиместей.
- Решено, - кивнул Гордиан, слушавшийся тестя в военных делах.
              Опытный Тиместей знал и еще одну армейскую премудрость — не стоило полагаться на сведения командиров о количестве находящихся в гарнизонах воинов. Чтобы получить лишние деньги и довольствие, военачальники всегда показывали большее число мечей и коней, чем было на самом деле. Поэтому, надежнее было усилить гарнизоны только что прибывшими войсками. Префект претория перешел к другому вопросу.
- Стоит решить вопрос и о новом наместнике провинции и командующем для мезийского войска.
         Нынешний наместник, Туллий Менофил, от изумления раскрыл рот, но так ничего и не смог сказать. Тиместей опередил его.
- Не оправдывайся. Ты не принял должных мер к укреплению лимеса и к отражению нападения варваров, - стальным голосом сказал префект претория, - В конечном итоге, твои ошибки привели к жертвам и разрушениям в римском государстве, которых можно было избежать, исполняй ты свои обязанности должным образом.
- Но у меня было мало войск. Я использовал их, как мог. Четыре года я сохранял в Мезии мир. Вспомните мои предыдущие заслуги! Как я спас Италию от нашествия богопротивного Максимина-варвара! Как я еще раньше служил божественному Александру!   
           Тиместей словно невзначай положил руку на эфес меча, с рукоятью из белого, как слоновая кость, каппадокийского камня. Император Гордиан поднял руку, желая прервать спор.
- Почтенный Туллий Менофил, государство благодарит тебя. Ты уходишь в отставку, но отставку почетную.
         Подошел придворный нотарий, вызванный императором. Развернув свиток папируса, он громко зачитал:
- Нашему легату провинции Нижняя Мезия, Туллию Менофилу, сенатору, выходящему в отставку, оставляем мы прежнее жалование и предоставляем пожизненное содержание, за счет фиска, в год - три тысячи модиев пшеницы, три тысячи ячменя, тысячу фунтов сала, старого вина - тысячу семьсот секстариев, хорошего масла – семьдесят пять секстариев, масла второго сорта - триста секстариев, соли - десять модиев, сена, мякины, винного уксуса, овощей, зелени - сколько ему нужно, изделий из серебра – двадцать пять фунтов в год. Золота в кубках, кружках и горшках - одиннадцать фунтов. Туник военных красных - две в год, военных хламид - две в год, застежек серебряных позолоченных - две, золотую застежку с кипрской булавкой – одну. Один серебряный позолоченный пояс, одно кольцо весом в унцию с двумя драгоценными камнями, одну шейную цепь весом в один фунт. Одну полушелковую белую одежду с мавретанским пурпуром. Две пары кипрских ковров для ложа, две чистые нижние рубашки, два шарфа, одну тогу, еще одну - с широкой пурпурной полосой. Дров на день - тысячу фунтов, если есть запас, если же нет, то сколько и где будет.
- Итак, ты свободен, почтенный Менофил, - заключил Гордиан.
              Отставленный наместник вымученно поклонился. Он постепенно приходил в себя — отставка была на вполне хороших условиях и гарантировала безбедную жизнь в дальнейшем, что редко бывало с попавшими в опалу сановниками. Император обернулся и указал рукой на человека средних лет в сенаторской одежде, с темными волосами и небольшой бородкой.
- Гай Вибий Требониан Галл, сенатор из Умбрии, отныне назначается нами на пост наместника провинции Нижняя Мезия.
- Твоя главная задача, почтенный Требониан, обеспечить неприкосновенность границ римского государства, - добавил Тиместей, - И немедленно наладить поступление налогов в казну, которое нарушилось в связи с войной.
            Вторжение варваров несло в себе для жителей провинций, по меньшей мере, один
положительный момент. Налоги, при последних императорах уже начинавшие нещадно душить население, на время устранились из жизни. Городские и сельские курии налогоплательщиков недосчитались многих сочленов этих принудительных объединений. Беспорядок, вызванный вторжением, и безвластие, освободившее от бдительности чиновников обширные области, помогли многим неоплатным должникам империи исчезнуть хотя бы на время. Уходившие из родных мест становились бродягами, разбойниками, нищими; в лучшем случае они могли получить где-нибудь временную поденную работу. Многие пробирались в крупные города — Адрианополь, Филиппополь, где можно было затеряться в массе населения и найти кое-какой заработок. Но и обязанность по сбору налогов тоже была тяжким ярмом. На должность сборщиков в городах и селах выбирали по жребию, но многие скрывались еще до жеребьевки. Кандидаты из зажиточных порой отдавали свое имущество тем, кто их назначил, с тем, чтобы получивший взамен взял на себя безнадежную, хлопотную и ненавистную всем должность. 
         Снятие с должности Менофила отнюдь не было обусловлено какими-то его просчетами. Просто опытный Тиместей решил почистить имперскую администрацию от чересчур набиравших вес наместников. Старый сенатор боялся мятежа. Времена настали тревожные. И сейчас те люди, что четыре года назад поддержали императора Гордиана III, отправлялись в почетную отставку. Лишились своих постов и Асиний Сабиниан, наместник Азии, и Фламиний Север, наместник Каппадокии, и Веттий Ювений, наместник Фракии, и Домиций Валериан, наместник Аравии, и даже старый Рутилий Пуденс, друг Тиместея и верный соратник покойного императора Александра Севера, преданно служивший Гордиану III в Испании, где сопротивление его власти длилось еще год после его воцарения. Всесильный тесть императора боялся предательства и мятежа.      

           Жители Дуросторума, крепости на мезийском берегу Данувия, с интересом смотрели на прибывшие войска. 1-ая аквитанская когорта и 3-я когорта васконов прямо с марша направилась через город к цитадели. Новый наместник провинции, назначенный императором, уже ожидал там. Солдаты и командиры когорт волновались, как и полагается при встрече с новым начальством. Прибывшие войска, подходя, выстраивались на форуме. Аквитанцы и васконы, хотя и забрызганные грязью с марша, своей выправкой и вооружением явно производили впечатление.
           Требониан Галл, новый наместник, был здесь в компании Марка Юлия Филиппа, заместителя префекта претория. Командиры когорт, Гай Кариовиск и Флавий Ардуэннис, были вызваны к нему. Вход заграждал караул – два полусонных солдата прежнего гарнизона, в рыжих пятнах ржавчины на шлемах.
- Погляди на этих болванов, - шепнул Кариовиск другу, - Словно клячи, стоя видят сны. У нас бы их живо приучили содержать снаряжение в порядке и не зевать на посту.
- Тут граница, тут проще, Гай. И начальник не усердствует, ведь от солдат его отделяет дистанция короткая, такая, что легко достать мечом.
- Ах, как ты умеешь сказать иной раз!
- Ну, не зря же я был школяром. Когда-то…
           Начальник караула, конный, в чешуйчатом панцире, птеригах (2) и с малиновой щеткой плюмажа на шлеме, скомандовал пропустить. Истуканы у входа убрали копья. Префекты  поднялись по лестнице на башню, где расположились Филипп и Требониан Галл. Подходя, они услышали обрывок разговора.
- Это плохое войско, только набранное, - говорил Филипп, - Аквитанская когорта нужна здесь, чтобы подкрепить их, на случай чего.
          Кариовиск посмотрел на коллегу и незаметно дернул за рукав. Ардуэннис сделал вид, что разглядывает узорчатый триглиф (3) соседнего с крепостью храма. Сверху, семеня, спускался какой-то придворный с гладким лицом и выбритой до блеска головой. 
- Ждать! - писклявым голосом евнуха (4) сказал он, и простер к префектам руку, словно заграждая путь.
       "По молодости тебя кастрировали, словно поросенка", (5) - издевательски подумал Ардуэннис, уязвленный надменностью евнуха, а вслух почтительно спросил:    
- Здоров ли государь наш Гордиан? Мы удостоимся чести видеть его?
- Здоровье августа в полном порядке. Присутствие же его в том или ином месте есть вещь, не подлежащая широкому оглашению, - бесстрастным голосом ответил евнух.
- Эдак завернул, - хмыкнул Кариовиск, отойдя в сторону, чтобы евнух не слышал.
- Он сказал, не суйтесь не в свое дело, - перевел Ардуэннис.
- Светлейший Тиместей находится в Томах, - известил придворный, - Он и император заняты важными делами по обустройству государства. Им не до вас. Вас примет Требониан Галл, отныне назначенный волею августа легатом провинции Нижняя Мезия. Проходите, он ждет.
    
- Уважаемые префекты, - сразу и по-деловому обратился Требониан, - Не стану утомлять вас долгим вступлением. Вы и обе ваши когорты не пойдут с войском в Сирию. Вы остаетесь гарнизоном в Дуросторуме, с задачей оборонять границы римского государства от вторжений варваров. Так угодно августу!
           Кариовиск и Ардуэннис почтительно наклонили головы. Спорить было
бессмысленно.
      
          Несколько дней спустя и они, и их солдаты наблюдали со стен Дуросторума бесконечно долгое прохождение воинских колонн, машин и обозов с припасами. Войско уходило на восток, воевать с персами, а их оставляли здесь, в отдаленной крепости на Данувии, стоять гарнизоном, и они провожали прочих взглядом, как потерпевшие кораблекрушение смотрят на проходящий мимо флот. Военная добыча, персидское золото, рабы и рабыни и все прочее, живописно описанное вербовщиками, покрылось туманом и отошло в область несбыточных фантазий, а на первый план вышла неприглядная реальность: провинциальное захолустье, убожество жизни на отшибе и неизбывная скука гарнизонного бытия. Было грустно.
            Армия двигалась на восток. С ней уходили и только что набранные отряды наемников-варваров. Все те же готы, пару месяцев назад грабившие римские провинции, теперь, присоединившись к императорской армии, пошли грабить неведомые восточные земли. В своих варварских широких рубахах и штанах, в башмаках, прикрученных веревками, кто в шлеме, кто без, вооруженные длинными мечами, топорами и круглыми щитами грубой работы, готы в беспорядке перли по дороге, перемежаемые римскими когортами и алами. Бывшие враги не выказывали никакой видимой неприязни. Римские вербовщики соблазняли варваров тем же, чем и собственных подданых.
- Император-август дает воинам большое жалованье! Дает красивую одежду, оружие, коней! За успехи в битве полководец награждает отличившихся ожерельями, браслетами, золотом, серебром. В неприятельской стране воины берут себе все, что захотят! Взятый город отдается войску на два, на три дня! В земле персов много богатых городов!
           Варвары, распаленные жадностью, поступали на службу. Они не вливались в состав римских частей, а образовывали свои отдельные отряды, со своими командирами, оружием, порядками.   
- То-то Сапор испугается, - ухмылялся, глядя на готских наемников, Гай Кариовиск, - До самого Ктесифона побежит, их увидев.
К- уда-то ко всем свиньям отправляются. Наемниками в Сирию, Персию, на край света, - отозвался Ардуэннис, - Сирийских блох кормить!
          Мрачный центурион аквитанцев Эгидий молчал, с таким видом, будто силился
подобрать нужные слова.       
- Как-то все идет не так, - выдавил, наконец, он из себя, и сплюнул вниз со стены, - Пойти, что ли, напиться.

               Император с армией двигался на восток. В Мезии же, как и в других дунайских провинциях, несмотря на недавнюю победу над готами, тоже вовсю шли приготовления к возможной войне: увеличивали количество войск, укомплектовывали гарнизоны привлекаемыми из провинций новобранцами. Люди всех сословий и профессий подвергались поборам: все были обязаны доставлять деньги, запасы провианта и транспортные средства всякого рода. И, так как со стороны готов опасались нового нападения, то были отправлены к их вождям за Данувием послы с богатыми дарами, чтобы расположить их и убедить не замышлять против Рима никакого коварства и враждебных действий.

1. Томы — город Констанца (Румыния)
2. птериги — кожаные полосы, свисавшие из-под панциря подобно бахроме.
3. триглиф - часть фриза здания, представляющая собой продолговатую  плиту  с вырезанными желобами.
4. евнухи в IIIв. прочно вошли в императорский дворец и приобрели там немалое влияние, которое в дальнейшем только увеличивалось. Одна из сторон постепенной варваризации римской жизни.   
5. вопреки распространенному мнению, не все евнухи обладали высоким голосом, а лишь кастрированные до момента созревания (голосовые связки, отвечающие за тембр голоса, разумеется, при данной процедуре не меняются).