На танки в чистом поле

НА ТАНКИ В ЧИСТОМ ПОЛЕ

Перешли железнодорожную линию, движемся дальше. Равнина. Ни кусточка, ни деревца, ни лощиночки. Вдалеке виднеется населённый пункт и, вырвавшись оттуда, на нас несутся с десяток лёгких танков противника. У нас только автоматы. А это для танков – что слону дробина.
Закрутились мы на месте. А они бьют из всех своих огневых средств и несутся прямо на нас. Был бы здесь колодец, попрыгали, лишь бы не под гусеницы танков попасть.
И вот слышу сзади басовитый рокот моторов. Неужели, думаю, и сзади обошли. Взглянул, от переезда движется самоходное орудие, немного левее – второе. Ну, думаю, теперь мне танки не страшны. Я вокруг этих железок побегаю.
Самоходки вышли, дали по два выстрела по танкам, их как ветром сдуло, пустились удирать. Одна самоходка пошла куда-то влево, а одна за нами. Под её прикрытием мы взяли населённый пункт без особого сопротивления.
Мы выдвинулись далеко вперёд языком. В одном месте нас повернули брать населённый пункт, который, по нашему предположению, был взят нашими соседями. Нечаянно или с намерением, немцы оставили в том населённом пункте цистерну спирту.
И вот, освободив от немцев этот населённый пункт, они набросились на “трофейный” спирт. Командование тоже, видимо, оказалось не на высоте, а, может быть, и сами приняли участие в этом. Напились до потери сознания. А немцы тут как тут. Даже стрельбы не поднимали, больше втихаря штыками действовали.
Когда мы подошли к этому пункту, немцы быстро оставили его без сопротивления.
Немцы откатывались, мы наступали, и так день и ночь движение. Почти не спим, засыпаем на ходу. Идёт человек и пойдёт, пойдёт в сторону, пока на что-нибудь не наткнётся. Крикнешь ему. А он как будто бы только проснулся.
Изматывало такое положение нас. Кроме того, кухня за нами не успевала, плохо было и с боеприпасами. Его появилось много, но не успевали за нами.
Идём по Белоруссии. Многие командиры обзавелись конями, экипажами и, по-видимому, тоже соображать начали в отношении “трофеев”.
А мы в одном месте сложили противогазы кучей, вся рота, чтобы после нас идущие убрали всё к месту. Затем также оставили шинели и нижнее бельё, которое было в запасе.
В вещевых мешках оставили только сухие пайки и наполнили их патронами, каждый от своего вида оружия. Я от пистолета и автомата (патроны одинаковые), солдаты винтовочными патронами.
Мы шли и шли, преследуя отступающего противника. В покинутых деревнях мы находили огромные куски сала шпик, но в отличие от обычного шпика, здесь и кожа была мягкой, как варёная. Колбаса домашняя. Всего много. Колбаса и сало обычно на подловке на длинных шестах. Ну а в подполье в больших бутылях установленных в корзину - самогонка, такая же бесцветная, как водка и крепости такой же. Нас удивляло это обилие сала, колбас и самогонки.
Мы, постарше, относились бережно к этому имуществу. Брали себе и оставляли тем, кто шёл за нами и также нуждались в пище.
У каждого из нас появилось по немного сала, во фляжке самогонка. Иногда зайдём в дом, видим, самогонки много. Посмотрим, нет ли какой посудины, вроде бутылок. Помоем, нальём, крепко закупорим, уложим в вещмешок, как неприкосновенный запас, а потом нальём по пол кружечки, выпьем, закусим салом и идём дальше.
А вот у молодёжи не хватало выдержки. Забегут, сразу выпьют. Ударит им хмель в голову, ну и пошли крушить!… Разобьют, разольют, и у самих нет, и людям не оставят, а себе даже во фляги забудут налить.