Прогулки по Мории

Всё человечество плывет через море Времени на одном
общем «Корабле». Мы все, кто больше, кто меньше, подвержены тем же порокам, что и «дураки». Мы едим,
пьем, обманываем, играем в глупые игры. Тем временем,
наше судно дрейфует бесцельно. «Корабль дураков – не
о других людях. Это – о нас». Это себе мы должны задавать вопрос: куда же плывет НАШ корабль?
Автор неизвестен.

     Капитан Александр не спешил покинуть Морию. Ему интересно было бродить по окраинам и слободам этой своеобразной страны, жизнь которой, казалось, была соткана из одних противоречий, завязанных в загадочные и непостижимые клубки и узелки. Диж Быж всегда сопровождал своего друга. Много времени проводили они среди простых людей, тружеников, врачей, учителей, писателей, ученых, на плечах которых уже многие сотни лет уверенно стоит могучее здание великого государства. Капитан Александр неизменно отмечает необыкновенную доброту, скромность, трудолюбие и талант морийцев. Их внутреннюю силу. «Совесть. Благородство. И достоинство. Вот оно святое наше воинство».
И другие воинства бродили по этой земле. Воинства других царей и князей. Воины сумеречных полков. Рядовые полчищ, не давших еще присягу Князю Тьмы. Но направляющиеся уже бодрым шагом, с веселыми песнями, под похабную музыку, в дурмане винных паров и в мутном блеске тяжеленных голд, направляющиеся в царство вечной тьмы, где нет света, откуда нет возврата, где смерть и тлен. Остановитесь, морийцы. Одумайтесь. Не поздно еще. Ведь с вами идут ваши дети. Ради них сдержите грохот фанфар, уймите фейерверки. Пусть замолчат бездарные оркестры. Остановитесь на минуту, побудьте в тишине, осмотритесь по сторонам. Тогда увидите, куда вы идете. Поймете, куда ведете своих детей. Нет, не слышат нас ошалевшие от восторгов богатства и мнимого успеха. Не слышат и тихого голоса своего мудрого народа. Тем более, не хотят слушать пришлых. Откуда ты, Александр? Из дремучей России? Вот иди туда, там и советуй. Кто остановит их? Откуда придет свет, чтобы разогнать сумерки в душах этих заблудившихся людей? Случится ли это когда-нибудь? А если случится, то когда? Сумеет ли капитан Александр ответить на все эти вопросы?
      Последуем же вслед за капитаном Александром к сумеречным окраинам и слободам прекрасной и необычной Мории. Посмотрим, что за народ там живёт.
Правду ли люди говорят, что четверть века назад сама Мория божественная вернулась? Спустилась с Олимпа на остров, названный её именем. И родилась обычной Морийской девочкой. Обычной ли?

Слобода Тщемория

 Башенные краны новых строек,
     Бешеные кланы новых бар,
Ворошилы фирменных помоек,
Поселенцы мраморных хибар.
В рубище отнюдь не пилигрима
Мир бредет моих мечтаний мимо.
Д.Немельштейн
      Есть такая окраина. Есть такая слобода. Тщемория. Там вечный праздник. Ярмарка тщеты, суеты, тщеславия. Живут здесь всяки разные. Братаны, ровные пацаны тоже бывают. Но редко. Больше по резиденциям государственным обретаются. А здесь – близкие к ним. Родственники. Любовницы и любовники. Содержанки. Приблатненые. Обслуга. Охрана. Быки. Мелкие разводилы. Кто крутится рядом. Бичевки расфуфыренные. Шваль всякая, случайная. Кому перепадают брызги от золотого потока. Щеповка, загородный поселок. Подлинная столица Тщемории. Щеповка – от слова «щепы». Деньги деревянные. Хоть деревянные, да деньги ведь. Всё на них купить можно в Мории. И вещи, и радости земные, и людей, если требуется. Щепа-то, нынче, покрепче иной валюты будет. Доллар падает. Фунт стерлингов падает. А щепа-то – ого-го! Фартит морийцам. У всех плохо, а Морийская деньга все выше и выше. Чего считать-то? Экономию наводить. Живи, пока живется.
       Крутой народ живет в Щеповке. Мажоры. Одежда им – не одежда. Обувь – не обувь. Кареты – не кареты. А дома-то какие! Оторопь берет, глядя на эту слободу. Начинался поселок бедненько. Участочки для домов брали маленькие. И домики строили скромненькие, деревянненькие. А нынче! Какие махины отгрохали. Один одного больше. Один одного выше. Места для дворов почти не осталось. Понатыканы громадины безвкусные друг на друге. Да все разные. Соревнуются. Кто больше выпендрится. Кто круче изломает фантазию архитектурную. Кто понтовей. Дом на доме. Эркер на эркере. Портик на портике. Фронтон на фронтоне. Колоны несоразмерные, архитравы огромные, пилястры непропорциональные. Как в страшном сне. Стены – иные золотыми листами покрыты, иные ониксом, изнутри просвечивающим. А крыши – редко, если черепица, все больше камень полудрагоценный, стекло бронированное. Не дома, а выставки тщеславия, гордыни, кичливого бахвальства. Выкрики бездушных, необразованных выскочек, пустышек человеческих в золотом обрамлении. Тучи скачущих блох раззолоченных при королевском дворе Братанов Великолепных.
       Щепы, щепачи, щепатые, жители Щеповки, выхваляются друг перед другом прикидом, женами лощеными, расфранченными, экипажами шикарными, кучерами, в пух и прах разодетыми. Экипажи покупают побогаче, да поогромней, что главное. Такие экипажи заводят, что не проехать на них по улицам-то Щеповки, бо узкими остались те улицы со времен стародавних. Так и стоят экипажи во дворах. Раз в неделю бычок сядет в экипаж. Кучера кружок по двору сделают. Чтоб соседи видели. Не ландо какое-нибудь мелкое. Американские всё кареты: Тахо, Эскалейд, Хаммер, Субурбан. Бычка, чай, не на помойке нашли.
      Мэинстримный народ следит за собой, чтобы пацанским обычаям ровно соответствовать. Мужчины – качки один к одному. Иной и в дверь плохо проходит. Шея, как у быка. Головка маленькая на огромном туловище. Руки-ноги растопырены, вместе не свести. Пальцы-то сами собой раздвигаются, словно воздухом накачаны. И то сказать – качок, так и должно быть. Лицо красное, щекастое. Уши поломаны остались от занятий борцовских. Глазки маленькие, кровью налитые. Тяжело ходить такому. Человек, ведь. А вес, как у быка, попробуй поносить. Оттого и глупостей много творит, что голова всегда в затемнении. Вон Геркулес, герой греческий, бог почти, и то: от упражнений этих физических, в затмении умственном детей собственных придушил. А мы-то, обычные, какой с нас спрос. Зато силы у нас немерено. А голова, когда надо, варит. Если, что отнять надобно. Или лоха развести. Мы, хоть и не пацаны, а тоже правильно живем. С годами у бычка габариты растут. Лень в зал-то спортивный ходить. И забот много. Поесть и попить сладко след. Пивца обязательно. Да чтоб малышку какую в уголке прижать. Вот с годами животик появляется. Да нет, не животик, а вполне себе живот. Нависает так, что перчика-то и не видно. Так что с барышнями проблемы возникают. Така больша организма кровушки-то немало требует. Сердце расширено, увеличено с молодых годиков. Недаром говорят: «бычье сердце». Тяжело ему. Тук-тук. Тук-тук. Кровушки ток до перчика-то и не доходит. Взбадривает бычок себя, то пивом, то водочкой. Помогает вроде. Вначале. А потом – все меньше и меньше. Ан не отказаться от бани с друзьями. Да с выпивкой. Да с салом. Да с обменками. А в результате? Шкаф шкафом. Комод агроменный. И полный пшик. К сорока годам. Что и остаётся из развлечений – походить, посмотреть на бои без правил. Да бросить ненароком: я этого запросто месил, и этого тоже. Того только и остаётся. Да и долгая ли жизнь ему, дураку, отмерена? Уберет его, неуклюжего, неумеху, на терках кто-то из пацанчиков правильных. Или сам раньше времени окочурится. «Удар случился» – так в те времена говорили. И нет бычка. Только большое мраморное надгробие. «Дорогому сыночку» или «От друзей и товарищей». Ну, не будем о грустном. Жив еще наш бычок, здоров, шустрит по «базарам», «тёркам», по «сходнякам». Чувствует себя важной персоной. На своем месте. Подругой обзаводится. Женой, домом, детьми, Тахо. «Мои бизнесмены….», «мои юристы….», «мы не работаем по такой схеме….», «мой человек….», «это звери, с черными мы не работаем….», «я с самим Михасем работал….». Жизнь идет своим чередом.
       Подруга-то у него тоже мэинстримная, стрёмная, словом. Высокая. Ухоженная. Волосы, кожа, ногти, эпиляция, массажисты, спортзал. Мастерица улётного шопинга. Для поездок – лучшие кабриолеты. Но главное – ни капли жира. Минимум еды. Диеты, диеты, диеты. Уже в чем душа держится. Вся просвечивает. Груди уже не стало. Между ног – ветер гуляет. От слабости еле ходит. На ходу качает её из стороны в сторону. Ветром сносит. Андрогенная сущность просвечивает. Неудивительно: экзогенная, женская сущность, она ведь вторична, вот и исчезает понемногу. Не поймешь уже – мужчина, женщина. Бычок радуется: моя-то в форме отменной. В такой форме, что вдруг теряет интерес к пище полностью и уходит, бедолага, в лучший мир. Редко кого спасти  врачам удается. Если и выживает, то мается только, усыхает как женщина. Циклы месячные прекращаются. Дитятко не зачать крутым ребятам. Не получается. Или, если получится, то не выносить ребеночка. А и родится доходяга – такой больной, что лучше бы и не появлялся, прости господи.
       А до того, как встретить сваво качка суженого, ведет свободная барышня на Щеповке свободную жизнь. На тусовки модные ходит. Может, и занимается чем. Рекламирует нижнее белье. Участвует в модных реалити шоу . Если с головой, то сама и ведет эти шоу, да участников подбирает. Тупая жизнь напоказ. Все смотрите. Клёво. Гламур напоказ. Летай, стрекоза. Пока лето. Что зимой делать-то будешь?
      И бычки и барышни ихние обязательно живность заводят домашнюю, как с детками не всегда получается. Кошечек, собачек. Так принято. Но чтоб отличаться от других, обязательно. У меня норвежская голубая. А у меня черная британская короткошерстная. Моя-то, без шерсти вообще кошечка, порода Сфинск Донской, смотри, красавица какая. Шмакодявка Донская, а не красавица. Вот у меня зверюга, Ашера, кошка метровой высоты, а то и больше. Собачки махонькие (левретки, карликовые и той-пудели), чтоб на руках носить, бантики завязывать. Собака – чем уродливей, тем лучше. Ноги короткие, туловище длинное. Кожа висит, перетягивается. Или даже совсем голая собачка, без шерсти, такие тоже бывают. Генетика. Да не собак генетика, а людей. Кому-то из морийцев ген любви к уродцам достался от Кифы Великого. Неплохое родство. Собачки, кошечки, кто-то удава заводит. Или крокодила. Или огромную зеленую игуану.
      Такова веселая жизнь Щеповки.
      Не только Щеповкой и Щепачами славна Тщемория. Словно крупинки золота в черном песке тщеславных морийцев разбросаны по окраине дома, семьи и отдельные выдающиеся личности, имеющие отношение к высокому искусству Попсы . Столицей Попсы законно считается Попсовка. О, какие важные люди живут в этом поселке, какое огромное значение они имеют для культурной жизни Мории, сколько восхищенных взглядов приковано к их выступлениям, их жизни, домам, драгоценностям, семьям, будуарам, бракам, прислуге, прошлым и будущим мужьям, женам, пассиям, детям, сплетням о них, их шуткам, выходкам, скандалам существующим, несуществующим, их задницам, бюстам, уходам и возвращениям, их снотворным таблеткам. Их романам с Братанами и членами семей Братанских. Боже, как это важно, как поучительно для всего народа Морийского, и особенно, для подрастающего поколения.

Немного о Попсе


У нас есть и Каморы обмана чувств, где любые чудеса Фиглярства и Мнимых видений, Мороков и Блазнов… Таковы, о сын, богатства Дома Соломонова.
                Фрэнсис Бэкон. Новая Атлантида.
Жалкий вид прожорливой богемы,
Глупая «пророков» суета,
Беспредел – прологом вечной темы
Страшного господнего суда
Д.Немельштейн
       Попсовка – богатый поселок; ничем почти не отличается внешне от Щеповки. То же богатство, та же роскошь, такие же огромные дома, та же безвкусица. Попсяне, однако, во всех отношениях выше Щепатых.
       Попса – огромный слой в искусстве развлечения и жизнезанятия толпы обыкновенной, электората, народа Мории, трудом обычным занятого. Попса это способ видения мира, мировоззрение, образ жизни. Попса – младшая дочь матери Понятия и отца Ништяка. Молодая, крепкая, сочная, веселая, распутная, отвязная, счастливая. Выросла в знатной семье рядом со старшими братьями и сестрами: Блатными, Приблатнеными, Авторитетами в законе, в родной обстановке разводок по распоняткам, базаров, сходняков, понтов, забитых стрелок, наездов и строгой жизни по понятиям. Попса глубоко усвоила уроки презрения к низшим слоям общества, вынужденным соседям на общественной лестнице, твердо разложенным по этажам в соответствии с лагерными понятиями, – мужикам, крысам, козлам, петухам и прочей нечисти. Неважно, кто они – работяги, канцы, студенты, учителя, пенсы, тем более – инженеры, тем более – ученые, философы. Все они – лохи, лохи, лохи.
       Попса – младшенькая в семье. Всеми любимая. Всеми обласканная, Попса купается в золоте и роскоши. Кто же эти Попсяне? Артисты, что ли? Да нет, бесталанные в основном. Хоть и часто мелькают на сцене, на площадях, перед журналистами, перед толпой, на богатых тусовках. Просто, правильные пацанята, да их лахудры. И те, и другие – юные. Или уже не совсем юные. И даже совсем не юные. Вернее так – не совсем юные, но вечно юные.
       С Братанами у Попсы близкие отношения. И они Братанов любят, и Братаны их любят. Не чужие, чай, родня. Попса живет правильно, ровно. По понятиям. В законе. С лохами не дружит. На лохов не смотрит. Не говорит. Только принимает восторги. В крайнем случае, разговаривает с работягами, обслугой. Сверху вниз, конечно. Если что потребуется. Кран починить, постирать, за детьми проследить. Это ведь тоже лохи. Просто приближены к телу. С ними иногда и поговорить можно по-человечески. Можно, ласково. Но нечасто. Чтобы не заважничали. Не забаловали.
       На сцене выступают они. Но не искусство это. Шикарный, блестящий, грохочущий, оглушающий, оглупляющий, ослепляющий, все затмевающий праздник Великого Лохотрона, вот, что это. Да уж, никак не искусство.
       Расскажу тебе о самых известных, самых красивых, самых прославленных Попсовых парах.
       Красавица Морийская. Женщина-лебедь. Лежит женщина-лебедь обнаженная, раскинувшись вольно, «точно море-окиян», так она о себе думает. Вольная, свободная, необъятная. Волны тела словно Валдая холмы. Соски нежных грудей ее подобны Эльбрусу с Эверестом. Голубизна бездонных очей ее сродни водам Байкала и Иссык-Куля. Прохлада кожи бархатной ног ее – будто от белейшего мрамора взята. Волосы рассыпаны – словно бескрайнее поле льняное, да пшеничное. Рот – слаще, чем шербет царя Соломона. Укромные места ее – уголки сокровенного счастья нездешнего. Бежит промеж нежных холмов груди ее человечек невеликий, маленький, да удаленький. В пиджачок складненький одетый. Расшитый золотом, да бархатом, да камнями самоцветными. Клайвик Ассков, почти Асс, да невеликонький (может быть, Ass – попка?). Серебряный голос Мории. Бежит, ручки раскинув вдохновенно. Головку поднял. Поет, открыв зубки жемчужные. Моёёё-ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё! Поет, не может остановиться. Моёёё! Всё моё! Всё вокруг моё-ё-ё! Ласково глядит на него женщина-лебедь. Шепчет с придыханием: «Клайвик, Клайвик. Голосок серебряный, яички золотые».
        Красивая пара, красивая сцена. Но нет, не они настоящие короли Попсы. Вот она, пара настоящая, король с королевой.
        Матрона Лалалала, совсем уже немолодая. Невысокая. Как колобочек. В балахоны всякие запутанная. Ножки голенькие с коленками круглыми соблазнительными из-под балахонов вытарчивают, неаппетитным возрастным целлюлитом уже чуть отмеченные. На голове шапка волос взбитая, лохматая, личико помятое, старенькое, как бы детское при этом, с шевелюрой Барби. А может, – ББ . Балахоны-то красивенькие, в разводах все. Любимая всеми. Обожаемая. Кумир толпы, Властительница душ. Властная и жестокая. Голос хриплый, грубый. В понятиях строга: «Пацан сказал – пацан сделал». Все по взрослому, как у настоящих Братанов. Никто давно уже не видел ее поющей или танцующей. Может, и не пела никогда. Да есть такие, что помнят. Восторженные воспоминания. Одна загвоздочка. Ту, что вспоминают, на эту совсем не похожа. Только-то, что росточка маленького обеи, да прически как у ББ. Может, у той – как у Б, а у этой – как у ББ, кто разберет. Возможно, и не та вовсе. Да все говорят, что та. Именно та. Какая разница. Она – королева Попсы. Сама выбирает фаворитов и фавориток, да и потоками денежными управляет.
         А короля для себя подобрала совсем юного. Не король с виду. Принц скорее. Но считают королем. Послушный такой. В ротик Лалалале заглядывает, как на мамочку смотрит. Лалочка, что ты хочешь? Обопрись на мою руку, Лалочка. Осторожней из кареточки-то выходи, как бы не грохнумшись. Симка Малкин зовут. Зверски талантлив Симка. Каждую секунду меняет облик и голос. То он Гансом ГАНСом поет, то маленьким Гансом, то он Ёлко, то Степаныч. Умора. Братаны души не чают в незлобивом веселом Симке. И королеву Лалу и короленка её молоденького одаривают от щедрот своих. Золотым дождем льются на них обоих боковые ручейки могучего потока Великого Ништяка. Идеальная машина развлечений. Безупречно отлаженная. Как бы, управляемая министерством развлечения народа. Да при чем здесь оно? Так, для близира только. Перевалка денег. Хотя это тоже важно. На перевалке всегда должны проверенные люди стоять.
         Не могу не сказать о третьей великой паре Попсы. Таша Кралёва. Красотка пухленька, яблочко спелое. Говорит только неважно. Не умеет. Не научилась. Да зачем ей, аппетитненькой, говорить-то складно. Для других утех у ей таланты имеются. Да и поет не хуже другой попсяры. А что до утех, так это утехи, коими лучше в паре утешаться. И так, как правило, нормальные морийцы и поступают. А для утех ентих выбран был Порно Завр. Завр-зверь, животное. Но вообще-то он человек. Зато, какой экземпляр. Качок. Но в меру. Усердием своим не задавивший в себе альфа – самца. Признаки самцовые сохранил и даже развил немерено. Что и демонстрирует в паре с Кралей своей. На сцене. На плакате. На площади. В клубах. В присутствии журналистов. Под музыку. И без. Она с упоением играет на его волынке, он – привычно и артистично играет на её лютне . Тысячи и тысячи оболваненных тинейджеров с восторгом наблюдают эти представления, суррогаты «искусства» и «любви», и считают, что это и есть настоящая правильная жизнь.
          – Ну, хватит, Капитаныч, не надоело тебе болтаться по Щеповкам, да Попсовкам, – говорит Диж Быж, сопровождавший Александра по окраинам Мории. – Видать, понравились тебе наши морийки попсовые да гламурные. Скажи старому товарищу, ведь, правда, хороши! Мне так очень нравятся. Есть на что посмотреть.
         – Однако, жену себе выбрал не из Попсы и не из гламура.
         – Это так, конечно, но у любой нормальной молодой женщины есть немного гламура и даже немного Попсы. Ты сам-то не увиливай. Скажи,  нравятся тебе наши клёвые морийки? Ну, бывают среди них и немного распущенные. Как везде.
         – Нравятся, пожалуй. Хороши твои морийки попсовые. И женщина-лебедь и Кралёва. И матрона ваша Лала – обаятельная особа. Не глупа. Есть в ней, к тому же, магнетизм некий. Не случайно, Лала – предмет обожания миллионов. И другие есть барышни прелестные. Анфиса хороша. Ксетка, что Чобака дочь, и симпатичная, и толковая. Да многих можно назвать. Беда в том, что барышни ваши заплутали немного. Не туда бредут сумеречные девы. Любовь, друг мой, всюду вокруг нас, везде, только руку протяни. Любовь к ребенку, к женщине, к отчизне, к создателю, прости, Господи, что имя твое поминаю всуе. Любовь везде живет. В семье. В храме божьем. Любовь – дело обоюдное, приватное и сокровенное. Не терпит излишней публичности. Здесь же – всё на людях. А и есть ли любовь, если всё на людях? Хуже того, – всё на продажу. Может, барышни они и неплохие. Да уж больно далеко забрели не в ту сторону. Однако, я, Диж Быж, не судья им.
          Попсовые ребятишки ваши – тоже неплохие. Парно, правда, мне не показался. Заврообразный уж больно. Хотя и красавчик. А вот Клайвик и Симка – ничего себе. Веселые парни. Не зловредные. Вот такие ребята забыли бы о своей Попсе, нарожали бы малышей со своими подругами. Вырастили бы из них добрых да веселых морийцев. Стало бы тогда, кому Морию поднимать. А, может, и есть уже такие, да мы с тобой не знаем их просто. Что скажешь, Диж? Молчит Диж, редкий случай.
          Прав ты в одном, пожалуй, – продолжает Александр. – Хватит нам бродить по Тщемории. Да и по другим слободам. Последуем мудрому совету Ганса ГАНСА и посетим вашу знаменитую Академию Морийских наук, таких наук, о которых, как мне говорили, в других странах слыхом не слыхивали.

Лаборатория параллельной истории

Не было Нерона никакого,
И Батыя не было, наверное,
И вообще – всё, что произошло до Горбачева,
В целом очень всё недостоверно.
                Т. Шаов
Надо иногда вынимать пробку. Чтобы избежать взрыва. Надутый человек находится в опасности. Вытащив пробку из зада, п-ш-ш-ш, вы возвращаетесь в натуральное состояние.
У.Эко
      – Диж, дорогой, давай возьмем с собой Штурмана. Он молод, образован. Любит новации. Влюблён в технику, увлекается новыми необычными идеями.
             Не то, что посетители Академии Александр, Штурман и Диж Быж очень хотели попасть в лабораторию параллельной истории. Так получилось. Они не вошли ещё на территорию слободы, где размещались здания Академии, только-только приближались, как к ним рванули двое мужчин необычного вида. К нам, к нам, кричали они, размахивая руками. И застыли вдруг на месте, ни слова не говоря.
      Академик Анатолиус Фомкинт Неверующий. Неостепененый Глеполиус Носсовкинт, любопытствующий. Авторы новых исторических хроник . Крепко держатся друг за друга, руки неловко согнуты. Совершено одинаковые, словно Тра-ля-ля и Тру-ля-ля. Волосы прилизаны и аккуратно зачесаны. Худые, безбородые лица. Кожа желтая, восковая, плотно, без морщин, обтягивает кости черепа. Запавшие рты. Глаза – тоже запавшие, горят безумным светом. Пиджачки болтаются на худых плечах и впалой груди. Галстуки куплены, видимо, лет сорок назад, серые и затертые. Безо всякого представления капитан Александр узнает, кто есть кто. Ты спросишь как? Очень просто. На груди одного написано Ант Фом, у другого – Глеп Носсов. А на спинах: «кинт, акад» и «кинт, неостеп», соответственно.
      – Чо смотрите? – внезапно закричал Ант.
      – Думаете, восковые? – закричал Глеп.
      – Если думаете, что восковые, – деньги надо платить. Иначе не пойдет!
      – И задом наперед, совсем наоборот. Если думаете, что живые, – скажите что-нибудь.
      – Пожалуйста, простите нас, мы не хотели вас обидеть, – сказал Штурман.
      Капитан Александр вспомнил известное стихотворение Дижа Быжа о «новохронах».
     Два верных друга Ант и Глеп
        Решили вздуть друг дружку.
     Ведь Ант неверно толковал
     Историю пастушки.
     Прелестной Неотеты-феи,
               Родительницы  Мории, веселенькой пастушки.
     Вот Диктатуры Черный вран
     Бьет крыльями во мраке.
     «Да черт с ней, с Морией!». Бегут,
     Совсем забыв о драке.
     Два новохрона, дурака, совсем забыв о драке.
               Но ворон мимо пролетел
     Опять готовы биться
     Два бузотера, Ант и Глеп,
     Чтоб истины добиться,
     Кто Морию и как зачал, чтоб истины добиться.
              – Не обращайте на них внимания, друзья, – сказал Диж Быж. – Это хроноложцы, создатели ложных хронологий. Вечно они всех троллят.
       – Я знаю, о чем вы думаете, гости на погосте, – сказал Ант. – Но это не так. Просто, исторический кавардак. Сальто-мортале. И не таких видали! Через себя кидали!
       – И задом наперед, совсем наоборот, – подхватил Глеп. – Если б всё по Скалигеру , гугеноту, староверу. То оно бы так и было, так и дальше долго б плыло. Но раз уж это все не так, то в хронологии – бардак.
       – Хронос Скалигера в склеп…
       – Сложат дружно Ант и Глеп!
       – Знакомьтесь, друзья, – сказал Диж Быж. – Ант, академик, математик. Глеп, неостепененный, историк.
       – Ничего подобного, я, Ант, – астроном!
       – А я, Глеп, – астролог.
       – Я – расшифровщик древних рукописей, знаток доморийских языков.
       – А я – исследователь артефактов.
       – Я – специалист по радиоуглеродному анализу.
       – А я – по термолюминесцентной датировке.
       Долго продолжались препирательства, пока Александр, наконец, не прервал их
       – Вы, устали, наверное, друзья. Отдохните.
       Запыхавшиеся Ант и Глеп взглянули на Александра и вспомнили, что у них гости: «Премного благодарны. А вы знаете настоящее летоисчисление человеческой цивилизации?»
      И они дружно, наперебой, забыв распри, стали рассказывать о «настоящей» истории. Вот что узнали гости.
      Что Ант и Глеп радикально пересмотрели историю человечества. И создали «Новую хронологию». Что существующая хронология исторических событий в целом неверна, что письменная история человечества значительно короче, чем принято считать, что она не прослеживается ранее XV века, а «древние цивилизации», государства античности и раннего средневековья являются лишь фантомным отражением гораздо более поздних культур.
      Памятники, ранее XIV – XV века датируемые, заявляют Ант и Глеп, малочисленны, в тщательном исследовании подлинности нуждаются и в анализе содержания, допускающего, как правило, интерпретации различные. Никаких свидетельств достоверных ранее XIV века не существует! Письменность возникла в XIV – XV веке. Более старых письменных источников нет поэтому и быть не может. Ошибочность существующих хроник, которыми «грузят» ваши неокрепшие мозги, датированием неверным источников письменных вызвана.
      Смысл теории нашей в том состоит, что история древнего мира вся и история средних веков Скалигером выдумана. До отплытия Мории в начале века XVI в Европе (не говоря уже об Азии, Африке и Америке) только дикие орды были. Неоформившиеся народы, культуры и письменности не имевшие, бродили беспорядочно по холмам и долам Европы, находясь в страхе постоянном от беспомощности своей перед судьбой, грозными богами языческими, зверьём диким, природой и болезнями. В Европе лепра, чума, сифилис, холера свирепствовали.
      Самые умные, самые инициативные, мужественные люди самые, выходцы из разных стран, собрались вместе, огромный корабль Морию создали и решили покинуть эту сушу, в грехе погрязшую. Они взяли с собой все существовавшие в те времена книги исторические о истории прежней. Но книг этих было мало очень. Книги и летописи друг другу противоречили, не датировались, и ошибкой считать их достоверными было бы. Известная нам история, которую действительно подтвердить можно, только с Мории начинается. Дети Посейдона, морийцы, совершенную цивилизацию создали. Теперь говорить любят: «Атланты!», «Атланты жили четыре тысячи лет назад». Что Атланты –верно это. А что четыре тысячи лет назад – неправильно. Атланты и есть морийцы. Они несли культуру в Европу, в Азию с Океанией, в Африку и Америку. Дикарям суши огонь дали, железо, дело кузнечное, ремесла, скотоводство, земледелие, корабли водить научили по звездам. Всё от нас пошло. Морийцы огромную империю образовали, почти всю территорию известного тогда мира покрывающую. Недаром Кифу Великого называли Императором.
      История в XVI веке начиналась.
      Геркулес (так его в Риме звали), он же – Геракл (в Греции). Наш был, мориец. Остров Мория пройти в Средиземное море не мог. Геркулес раздвинул скалы – Геркулесовы столбы образовались. Пасть порвал и задушил льва Немейского, что грозой мирных жителей востока Ближнего был. Иудеи называли Геракла Самсоном. Жена Геракла, Деянира, погубила Геракла, дав ему плащ отравленный. Иудеи считали, что Самсона Далила погубила, отрезав ему во сне волосы и лишив силы тем самым. Разные народы по-разному, но похоже, жизнь описывали и подвиги великого героя.
      Зевс, Аполлон, Прометей, Гефест не на Олимпе жили, на Мории.
      За золотым руном в Колхиду морийцы корабль Аргонавтов посылали. Древнюю Трою не греки, а морийцы завоевывали. Только морийцы придумать Троянского коня могли. Литература, как бы древняя, что нынче греческой зовется, вся, без исключения, морийцами написана. Может, те писатели и греками были, да жили и писали они на борту Мории. Гомер, Эсхил, Софокл, Еврипид. Это потом, с легкой руки Скалигера, европейцы, иудеи, египтяне историю Великой Мории себе присвоили, да разместили свои исторические фантазии, мистификации за 2000 лет до н.э., за 6 веков до н.э., в первом тысячелетии н.э. и т.д., даты всякие из глубокого прошлого напридумывав аж до XVI века. А ничего не было этого до XVI века. Христианство откуда взялось? С Мории. Иоанн Богослов, это сейчас его так называют. Крестителем он был. Иисуса крестил. А потом стал одним из его апостолов. Иоанн Богослов и Иоанн Креститель – одно и то же лицо. Высадились вместе, Иисус и Иоанн, на Кикладах. А потом христианство по всему Средиземноморью пошло. Распят Иисус был в XVI веке на самой высокой горе Босфора, на лысой горе Бейкос в Царь-Граде. Так что Голгофа на самом деле в Царь-Граде расположена, не слушайте иудеев. А император Константин, что принял христианство в Римской империи, – то самое лицо, кого славным князем Дмитрием Донским потом звали.
       История, как её европейцы преподносят, – фальсификация сознательная. Все документы позаменяли мерзавцы всякие. Но мы-то, морийцы, знаем, нам известно, и документы у нас сохранились все, что достоверно подтверждённая история цивилизации всечеловеческой с Мории начиналась. Нас, дураков, не проведешь. Анализ лунных и солнечных затмений, вспышки новых звезд, появление комет наши выводы подтверждают. Традиционные хроники датам реальных исторических событий не соответствуют из-за преднамеренной фальсификации истории, которая проводилась по заказу или с одобрения различных сил политических, против Мории настроенных. Заговорщиков, всяких там Зарьиных, Романьиных. Подложные документы создавались. Настоящие, но нежелательные свидетельства правились или уничтожались. Отдельные факты и реальные источники из истории письменной устранялись. Фальсификация массовой, согласованной и одновременно во многих странах хорошо организованной была. Враги наши историю Великую империи Морийской замалчивают. Многочисленные источники, к разным периодам относимые, одни и те же события в действительности описывают. Такая ситуация из-за различных способов описания, языков и датировок в странах мира разных возникает. В результате, «дубликаты» или «фантомные отражения» реальных событий в различные исторические периоды попадают, тараторили Ант и Глеп.
       – Сколько раз я это все уже слышал, – горестно вздохнул Диж Быж. – Да остановитесь, вы, дружнохроны.
       – Я говорил уже: знаю, о чем думаете вы, враги Мории, поклонники Скалигеровской лживой истории.
       – И задом наперед, совсем наоборот. Если Морию вы все-таки любите, Скалигера историю вы позабудете. С империи Морийской люди планеты свой путь начинали, древний мир, средний век, христианство, всё морийцы создали и людям отдали.
       – Софокл, Фемистокл, Еврипид и Гомер…
       – Роттердамский, Брант, Босх и Дюрер…
       – Культура, искусства, музыка сфер …
       – Духовный подвиг и благородства пример…
       – Ладно, ладно, хронологи. Не пора ль остановиться? Тролли исторические. Вы готовы за истину биться?
       – Да, да, да, да…
       – И задом наперед, совсем наоборот, если были бы мы не готовы, значит, этой истины не было б снова, а она есть, никого не боится, так почему патриотам Мории, нам за нее не биться?
       – Сколько было Иванов Грозных?
       – Четыре.
       – Нет, три.
       – Нет, четыре.
       – Чей сын был Александр Невский?
       – Хана Батыя.
       – Нет, Мамая.
       – Нет, Батыя.
               Диж Быж прервал их пререкания:
               – А когда при диктатуре пригласили подтвердить, что героем битвы Невской стал отпрыск племени поганого, вы кричали, что готовы о трудах своих забыть, что ошиблись вы и каетесь, черт попутал вас нежданно и негаданно. Молчите, нечего сказать? А надобно, ребята, знать, что на Канцлерских, на выборах, победил вчера товарищ Зет. Новым он хронологам шлет диктаторский привет.
               Что тут случилось с академиком и неостепененым. Кожа на их лицах еще больше пожелтела, обтянула и без того выступающие скулы. Рты ввалились, глаза запали. И не горели уже больше нездоровым огнем. Застыли Ант и Глеп на месте, ни слова не говоря. Неверующий и любопытствующий. Словно онемели. И вдруг, не сговариваясь, бросились наутек.
       – Убежали, – сказал Штурман разочаровано. – А я хотел поговорить с ними поподробней. Хронологии действительно имеют ошибки. Их исправлением занимались и И.Ньютон и Н.Морозов. Историки могут ошибаться в чем-то. В том числе и в хронологии. Но не на пятнадцать же с лишним веков.
       – Не берите в голову, ни ты, капитан, ни ты, Штурман, – сказал Диж Быж. – Не ученые они вовсе, Ант и Глеп. Коммерсанты. Завалили Морию своими книгами о надуманной «Новой Хронологии». Народ читает. Здорово! Все от Мории пошло! Как патриотично. Хорошие деньги сделали «правдолюбы».
Два «правдолюба» Ант и Глеп
Хотели вздуть друг дружку.
Ведь Ант неверно толковал
Кто Невского подружка,
Кто сына Хана Батыя, кто Невского подружка.
Нахмурился товарищ Зет,
Кто оболгал героя?
«Да черт с ней, с истиной!». Бегут
Друг друга в страхе кроя,
Два хронолюба, дурака, друг друга в страхе кроя.
Постойте, вслед кричит Диж Быж,
Я пошутил про это.
«Хрен с ней, с историей».  Бегут
Они от гнева Зета,
Два «правдолюба», дурака, бегут от гнева Зета.