До... и после...

            

До...

Пятница, канун праздника, двадцать второе февраля.

 Я уже полгода работаю в этой частной организации, но до сих пор испытываю дискомфорт. Меня не покидает ощущение, что я здесь временно.

Утро пасмурное, серое и неуютное. В офисе мелкое шевеление. На втором этаже, где расположен мой кабинет, мужчин не видно. Я почувствовала, что и на первом этаже их мало. Многие из них и вовсе не пришли на работу, чтобы не принимать участие в надуманном празднике, конкретно, в этом офисе.

Для меня здесь нет коллектива, как я его понимаю. Я уверена, что атмосфера и работа хорошо слаженного коллектива на сто процентов зависит от руководства. А вот и руководство идёт на встречу мне по коридору. Руководство – миниатюрная брюнетка, которая просто кивнула  на моё «здравствуйте», и продефилировала дальше.

В обед на небольшой кухоньке «руководство», в окружении свиты из послушных мальчиков и девочек, собрало остатки мужчин в офисе, сказало им пару шаблонных фраз и вручило подарки. Был накрыт символический стол.

Через десять минут этого мероприятия все разошлись по своим рабочим местам. У всех протокольное выражение лица и тусклый взгляд.
 
Сегодня в офисе у меня более-менее человеческие отношения только с Еленой Сергеевной. Она экстравагантно одевается и много курит, в основном крутые дамские сигареты.  Но в ней есть человеческое отношение к людям, без некой значимости своей особы, не смотря, что она заместитель «руководства». По крайней мере, она всегда охотно и доброжелательно отзывается на все мои просьбы и не выставляет потом «счёт». 

После...

Выходные пролетели быстро, даже как-то не заметно. Опять ненавистный офис и холодно-протокольное руководство.

За окном бесконечно моросит дождь. Стрелки часов приближались к 15-00, когда дверь в мой кабинет открылась и вошла Елена Сергеевна, пригласила на фуршет. Оказывается, ей сегодня исполняется сорок лет.

Всё в той же кухоньке, в которой два дня назад поздравляли мужчин, был со вкусом накрыт стол. У окна одиноко стояла нарядная Елена Сергеевна и нервно курила. Я подошла к ней и стала рядом.

Время от времени дверь в кухню приоткрывалась, и каждый заглядывающий задавал один и тот же вопрос: «А где все?», и тут же исчезал. Наконец, очередному заглядывающему я с вызовом сказала:
 
- Никого нет, потому что никто не заходит. Заходите, будете третьим!

Постепенно в комнату набилось человек пятнадцать. Мужчины сразу стали открывать бутылки. Александр Сергеевич, бывший военный в отставке, работающий в офисе так называемым техническим директором, поднял рюмку, чтобы сказать тост, но его остановили:

- Давайте подождём Нину Евгеньевну (это «руководство»).

Александр Сергеевич психанул:

- Вот они, лизоблюды, сразу видны!

Я видела, что он был на взводе: произнёс тост до конца, подошёл к Елене Сергеевне, крепко обнял и поцеловал… В щёку. У меня мелькнула мысль, что в данной ситуации эффектнее было бы поцеловать в губы, смачно и нахраписто. Опрокинул рюмку и окинул всех победным взором.

 За ним, один за другим все остальные начали пить и закусывать. Не успели налить по второй, как в кухню влетела Нина Евгеньевна:

- Фуршет окончен! Всем разойтись по своим рабочим местам!

В повисшей тишине я наивным голосом задала вопрос:

- А чай можно попить?

«Руководство» ничего не ответив, скрылось за дверью.

Через минуту на кухне осталось трое: я, именинница Елена Сергеевна и возмущённый Александр Сергеевич.

Мы продолжали пить и закусывать. Прошло полчаса. Дверь открылась и на кухню снова (дубль два) влетела разъярённая Нина Евгеньевна:

- Что вы мне тут коллектив разлагаете!? Как за зарплатой, так первые в очереди!

Я удивлённо вскинула брови. «Руководство» это заметило, оно почему-то меня побаивалось:

 - Разумеется, кроме Михайловой.

Она меня так и зовёт – Михайлова, а не по имени и отчеству, хотя она на десять лет моложе меня.

Елена Сергеевна ушла, и на кухне нас осталось двое, самых стойких. Мы продолжали праздник, как ни в чём не бывало, но уже без именинницы.

Александр Сергеевич, уже хорошо приняв «на грудь», возмущался:

- Да какое она имеет право так со мной разговаривать, как с мальчишкой! Да пошла она на х…! Сейчас возьму и уволюсь! Дайте мне бумагу и ручку, буду писать заяву на увольнение!

Он, бывший кадровый офицер, который двадцать лет прослужил в Германии, затем несколько лет возглавлял известное совместное русско-немецкое предприятия, а тут какая-то сикуха, которая вылезла в учредители, благодаря то ли папе, то ли мужу, откровенно, по-хамски, строит мужика, который ей в отцы годится.

Чтобы он не наломал дров под воздействием алкогольных паров, я уговорила его писать заявление завтра. А сейчас не будем портить себе праздник, будем пить чай с тортом.

Домой приехала поздно и сразу легла спать. Ужасно болела голова. Наверное, водка была палёная. Думала, не выдержу эту головную боль. Ночью снились сплошные кошмары. Надо меньше пить! Или, чтобы тебе наливали не в нервно-возбуждённом состоянии. Или, вообще, не пить…