Вовка

Вооруженные бандиты на машине въехали на территорию безлюдного завода, но капитан знал их коварные планы и встретил их огнём из своего пистолета. Бандиты открыли огонь по капитану из автоматов.
- Вовка, вставай, восьмой час уже. В школу опоздаешь – раздался голос матери.
- Ну вот, на самом интересном месте. Где капитан? – подумал Вовка, просыпаясь.
- Вовка, опять вчера долго сидел перед телевизором. Вставай, паршивец такой.
- Ну, сейчас. По радио ещё только новости идут.
Вовка не открывал глаз и пытался найти пропавшего капитана, но сон был уже испорчен. Он нехотя вылез из-под тёплого одеяла и пошлёпал босыми ногами к умывальнику на кухне. Вовке было уже тринадцать лет. За  кудрявые волосы цвета спелой пшеницы ребята  дразнили его рыжим, поэтому он не имел друзей. Мать допивала чай.
- Сегодня из школы прямо домой. И не шляйся по станции. Мне ведь всё передают. Садись есть и иди в школу.
- Я не шляюсь.
- Ты не огрызайся, а слушай. Тут бьёшься, бьёшься, а он ещё моду взял огрызаться. Наказание ты моё.
На столе стояла тарелка с поджаренными макаронами и стакан с чаем. 
- Мам, Ирина Николаевна просила отдать деньги за обеды, а ещё собирают по сто рублей на театр.
- Я что, деньги рисую что ли. Скажи после двадцатого, как аванс дадут, так и отдашь. Театр. Ты телевизор целый вечер смотришь, как-нибудь без театра обойдёшься. Если бы твой папаша алименты вовремя платил, да не по тысяче, вот тогда был бы тебе и театр.
Мать надела пальто, взяла сумку и пошла на работу. Она трудилась в депо, где ремонтировали вагоны.
Их небольшой домик стоял недалеко от железнодорожной станции. Составы шли днём и ночью, но этот постоянный шум и грохот от проходящих составов был привычен, а потому его как бы и не было. Одевшись и взяв пакет с тетрадями и учебниками, Вовка  отправился в школу. Он закрыл дверь дома на висячий замок, а ключ сунул под доску крылечка. Школа была на другой стороне  железнодорожных путей. Можно было идти до станции и там перейти пути по пешеходному мосту, но Вовка предпочитал переходить пути по тропинке, которая шла прямо от огорода их домика.
Вовка учился в шестом классе. Школа была в старом двухэтажном здании, построенном ещё до войны. Здесь учились его мать и его отец. Отец уехал от них пять лет назад на заработки в Сибирь. Там нашёл себе другую тётку, а с матерью разошёлся.  Так они стали жить вдвоём.
В школе перед классом в коридоре стояла Ирина Николаевна.
- Вова, ты деньги за обеды принёс?
- Ирина Николаевна, у нас сейчас нет денег, но мама сказала, что она получит двадцатого, и я отдам.
- Ты за прошлый месяц не отдал и за следующий платить не хочешь. Всё. С сегодняшнего дня на обеды можешь не ходить. Мне все твои отговорки уже надоели. Иди  в класс.
Вовка, понурив голову, пошёл в класс. Первым уроком была  история. Её вел директор школы Иван Михайлович. Как всегда он пришёл в класс минут через десять после звонка. Все его уроки начинались с проверки по журналу отсутствующих. Он называл фамилию. Ученик должен был встать и громко сказать: «Я»

 Если ученик был занят своими мыслями или негромко отвечал, то он отчитывал провинившегося. Когда очередь дошла до Вовки, тот  замешкался, занятый своими невесёлыми мыслями, и не очень громко сказал: «Я»
- Вот, ребята, посмотрите на этого разгильдяя. Мало того, что он спит на уроке, так и внешний вид оставляет желать лучшего! Почему ты в спортивной куртке, да и футболка у тебя грязная! Ты понимаешь, что ты пришёл в школу, а не на встречу в подворотне с дружками. У тебя должен быть костюм и белая рубашка. Нет никакого уважения к школе. Садись и имей в виду, что в таком виде я тебя в школу пускать не буду. Ремок ремком.               
Тут заиграл вызов на директорском мобильнике. Иван Михайлович попросил звонившего подождать  и обратился к классу.
- Так. Открываем учебник. Параграф сорок восьмой. Читаем. Я сейчас приду и буду спрашивать. И чтобы тишина была.
Он вышел из класса.
- Получил Вова новую кличку – Ремок – крикнул с первого ряда Колька. В классе раздался дружный смех.
- А ты сам-то не в мастерке что ли? – огрызнулся Вовка.
- Я- то в рубашке, а  ты ремок.
У Кольки родители богатые. Были у него и дорогие костюмы, и джинсы, и всё, что он только захочет. И почему директор решил, что футболка грязная. Она просто серого цвета, а мамка её позавчера только постирала. Костюм мать не покупала, так как считала, что это пустая трата денег. Сейчас купишь - вроде хорошо, а через полгода он уже мал. Спортивные костюмы более практичны в этом отношении. Рубашки тоже дома были, но Вовка из них уже вырос. Да и футболки дешевле.
Директор пришёл через двадцать минут. Закончил перекличку, а тут и звонок прозвенел. Вторым уроком была биология. Вовке нравился этот предмет. Интересно, где какая живность живёт на свете.  Биологию вела Римма Никитична, старая учительница. Она плохо слышала и носила очки с толстыми стеклами. Ребята устраивали её всякие пакости. Передразнивали её, когда она объясняла новый материал. Свободно разговаривали во время её урока, решая свои дела, но из-за своей глухоты она не обращала на это внимание.
Третьим уроком была математика. Вера Федоровна, высокая, грузная женщина, была очень строгой. В случае непослушания она могла так сказать, что ты готов был  провалиться на месте, а то и получить от неё хорошую оплеуху. На математике была контрольная.  Вера Федоровна во время перемены написала на доске два варианта заданий. Нужно было решить задачу и два примера в каждом из заданий. Вовка не то чтобы не любил математику, а он не всегда понимал, как выполнять задания. Спросить у грозной Веры Фёдоровны он как-то побаивался. Задача показалась ему не- сложной, но когда он составил уравнение и его решил, то почему-то ответ не сошёлся с условием задачи. Он ещё раз проверил составленное уравнение и его решение, но так и не нашёл ошибки. Он начал решать пример. Тут выяснилось, что тоже что-то не так. Он стал переписывать второй пример, и тут раздался звонок.
- Ну вот. Опять будет двойка – подумал Вовка, неся свой листочек с контрольной работой к столу учительницы.
После третьего урока был перерыв на обед. Весь класс двинулся в столовую. Вовка, помня слова Ирины Николаевны, в столовую не пошёл. Он вышел на задний двор школы. Здесь у забора лежала куча старых  плакатов, досок, сломанных столов и стульев. Он спрятался за эту кучу, так чтобы его не было видно из окон школы. Нет, он не хотел есть, но ему было больно и обидно. Здесь он сидел на корточках и беззвучно плакал. Слезы ручьём лились по щекам из его закрытых глаз. Мать его сильно ругала и даже била, если он, плача, издавал какие-либо звуки. Поэтому он научился плакать беззвучно.
- Почему они так? Я же не виноват, что моя мама мало получает денег. Я не виноват, что от нас уехал отец. Я не виноват, что у меня нет костюма и рубашки. Да ещё будет двойка по математике. И опять влетит от мамки.
Он просидел так минут двадцать. Потом он почувствовал холод. Всё же был конец февраля. Он вытер слёзы и вернулся в школу.      
 За одним столом в классе он сидел с девочкой Верой. Они жили рядом и знали друг друга, наверное, с пелёнок.
 - Вовка, ты где был? На обед давали рисовую кашу с котлеткой и какао с булочкой.
- Да я домой бегал.
- На, возьми булочку. Я хотела её домой унести – она достала из пакета булочку, завёрнутую в розовую бумажную салфетку, и положила на стол перед Вовкой.
В это время в класс вошла Ирина Николаевна. Стол, за которым сидел Вовка, находился рядом с дверью. Ирина Николаевна увидела булочку на столе перед Вовкой.
- Ну, ты и негодяй. Я тебе сказала утром, чтобы ты больше не ходил в столовую. Мало этого он ещё в классе антисанитарию разводить решил. Ты понимаешь, что на тебя заявки не было и ты съел чужой обед, а кому-то, нормальному, не достанется из-за тебя.
- Ирина Николаевна, он не ходил. Это моя булочка – сказала Вера.
- А ты что, фигуру сохраняешь? Рано тебе ещё об этом думать.
После чего Ирина Николаевна вышла из класса. К горлу Вовки подкатил комок, а лицо горело огнём.
- Не надо мне ничего. Я больше не приду в школу. – Вовка схватил свой пакет и выбежал из класса.
В раздевалке он наспех надел своё кроткое пальтишко и выбежал из школы. Пока он шёл от школы до станции,  вспомнил, как по телевизору рассказывали, что один мальчик бросился под поезд и написал записку о том, что в его смерти нужно винить учительницу. Так эту учительницу посадили в тюрьму. На станции в зале ожидания он достал тетрадь и вырвал из неё листочек. На этом листочке он крупными буквами написал: «В моей смерти прошу винить классного руководителя 6 класса Ирину Николаевну. В. Романов». Листок он положил в пакет.
- Я всем мешаю. Маме. Она должна меня кормить и одевать. Отцу. Он каждый месяц должен платить за меня деньги. Директору. Я своим видом позорю школу. Ирине Николаевне. Я не могу её отдавать деньги. Да ещё опять двойка по математике будет. Так будет лучше для всех. И пусть Ирину Николаевну накажут.
Он вышел на перрон. К станции приближался товарный состав. Вовка вышел к пути, по которому шёл поезд. Он бросил на землю пакет и кинулся под проходящий вагон. Поезд не заметил помехи от детского тела, понёсся дальше.
Дежурная по станции вышла на перрон для передачи жезла от перегона. Она уже собиралась уходить, как перед её глазами развернулась эта страшная картина. Пацан, в расстегнутом пальто, стоял возле проходящего поезда. Она знала его. Это был сын Маши Романовой, табельщицы из депо. Они жили на другой стороне от станции.  Вдруг мальчишка бросил пакет на землю и кинулся под предпоследний вагон поезда. Она подошла ближе. Между рельсами растекалась лужа крови, валялись куски мяса и одежды – картина была ужасающей. От её вида она чуть не потеряла сознание. Придя в себя, бросилась в диспетчерскую, оттуда по телефону позвонила в линейный отдел милиции. 
Капитан Петров вышел на перрон. Он поднял брошенный пакет. Из пакета достал листочек с Вовкиной запиской. Прочитал и  набрал номер дежурного следователя по прокуратуре.
- У нас тут пацан под поезд бросился.
- Да, в пакете записка есть.
- Всё ясно. Статья 110 УК РФ «Доведение до самоубийства». Надо разыскать эту самую Ирину Николаевну.  Думаю, с ордером на арест проблем не будет.
Утро у Ирины Николаевны началось с головной боли. Вчера пьяный сосед буянил до двух часов ночи, пока не вызвали милицию. Кое-как удалось заснуть под утро. А проснулась, как всегда, в шесть часов. Померила давление японским аппаратом. Так и есть 160/100. Приняла таблетку и поставила  разогревать чайник. Пока умывалась и одевалась, чайник вскипел. Её завтрак состоял из бутерброда и стакана чая. Уложив пачку проверенных тетрадей в пакет и одевшись, она отправилась на работу. Сколько раз она говорила своим ученикам, чтобы заводили двенадцатилистовые тетради. Нет, они все равно сдают общие, в которых девяносто шесть листов. С двух классов набирался большой и тяжёлый пакет. В школе проверять тетради невозможно, приходится брать домой. Вчера после уроков думала проверить, чтобы не носить домой, так директор устроил совещание по работе школьной столовой. Просидели до шести часов вечера. Он требует, чтобы ко второму уроку классные руководители выдавали точное количество обедающих в столовой. Кроме этого классным руководителям вменялось в обязанности следить за тем, чтобы дети всё съедали в столовой, а не таскали по классам.
- Возьмём вчерашний день. Дали на обед бананы. В результате кожура от бананов была разбросана по всей школе. А где вы были? Куда смотрели? – сказал он.
И опять во всём виноваты учителя. А оплата обедов? Каждый месяц приходится отдавать свои деньги за учеников. У одного мамка не дала, потому что у неё денег нет, другой забывает принести. Нет. Всё. Хватит. Нет денег – нет и обеда. С этими мыслями Ирина Николаевна пришла в школу.
У дверей своего класса она встретила Вову Романова. Он сроду вовремя не несёт деньги. Пришлось с ним жёстко поговорить. Я понимаю, мать одна его растит, но нужно ведь за всё платить. Её, как малоимущей, сделали скидку. Так и эти несчастные сто рублей она не может дать своему ребёнку.
Ирина Николаевна проработала в этой школе тридцать лет. Она пришла сюда по распределению сразу после окончания пединститута. Родом она была из села, которое находилось далеко от больших городов. Отец работал в колхозе, а мама была учителем в местной школе - восьмилетке. Девятый и десятый класс она заканчивала в районной школе-интернате. После школы она пошла по стопам матери, поступив в пединститут. Распределение в этот посёлок считалось очень престижным. Из посёлка за два часа на электричке можно было попасть в областной центр. А на пассажирских поездах, которые здесь останавливались, можно было доехать хоть до Москвы.
В то время, когда она пришла в школу, было много классов, и школа работала в две смены. Ей дали комнату в общежитии, где  она прожила двенадцать лет. Квартиру, в которой она жила сейчас, её дали, можно сказать, по блату. В классе, где она была классным руководителем, учился сын начальника станции. Его жена, узнав, что она живёт в общежитии, надавила на своего мужа, и вот ей выделили однокомнатную квартиру в доме для малосемейных.  С личной жизнью у Ирины Николаевны как-то не сложилось. Всё время отнимала работа. Сейчас на шестом десятке она была совершенно одна, и кроме работы у неё ничего не было. По вечерам смотрела сериалы про красивую жизнь и про богатых, которые тоже, оказывается, плачут.
Тот злополучный день не предполагал ничего необычного. Она отвела свои пять уроков в разных классах и собиралась провести классный час. К школе подошёл милицейский УАЗик, и ей было предложено проехать в отделение милиции. Там седой полковник ей объяснил, что она обвиняется по статье 110 УК РФ и что ей грозит заключение на срок до пяти лет. Она была ошарашена этим известием. Как и за что? Ей показали записку, которую написал её ученик Вова Романов. Ещё ей сказали, что согласно этой статье доведение до самоубийства несовершеннолетнего является отягчающим обстоятельством и что по решению прокурора избрана мера пресечения - заключение под стражу. Следователь прокуратуры долго беседовал с ней, выясняя все подробности того дня и её взаимоотношений с Романовым. После чего он дал её протоколы допроса. Заставил прочитать и под каждым листом написать: «С моих слов записано верно, и мною прочитано». Ирина Николаевна по привычке исправила орфографические ошибки в тексте и подписала все листы протокола. Следователь сообщил ей, что как только придёт машина,  её отправят в областной СИЗО. Всё это время Ирина Николаевна находилась в каком-то невесомом состоянии. Как же так? Ведь буквально несколько часов назад она была нормальным человеком, а сейчас она стала обвиняемой и подследственной. Вместо своей квартиры она будет ночевать в каком-то СИЗО. Вова Романов бросился под поезд. Какой ужас! Что я ему сделала, зачем он написал эту записку? Было такое ощущение, как будто это происходит не с ней, а она всё это наблюдает со стороны.   
Директор школы развил бурную деятельность. Срочно был  созван педсовет, на котором он выступил с гневной речью о том, как учителя невнимательны к своим ученикам. Он призвал всех срочно приводить в порядок все бумаги, так как из-за этого случая нагрянут проверяющие всех мастей. От проверяющих можно ждать всего чего угодно, поэтому нужно срочно навести порядок с документами. Особенно досталось социальному педагогу и психологу. Их прямая обязанность - работать с такими детьми, как Романов, а они неизвестно чем занимались весь учебный год. Коллектив чувствовал, как трудно директору перейти к обсуждению  поступка Ирины Николаевны, ведь она всегда была примером для других. Исполнительная, принципиальная, она никому никогда не отказывала в помощи, она жила школой, душой болела за своих шестиклассников. Что же наделал этот Вовка? Какая муха его укусила? Всем педагогам было безумно жалко этого тихого рыженького мальчишку, только теперь после его смерти стали говорить о нём как о скромном, добром, хорошем ребёнке, душу которого никто, к сожалению, не успел разглядеть.
По долгу службы директор всё-таки осудил Ирину Николаевну и сказал, что таким, как она, не место в учебном заведении. Спорить с ним не стали, потому что отношения с директором портить не стоило.
Так прошёл этот бурный и трагический день в одном из посёлков на бескрайних просторах России.  Через три дня Вовку похоронили в закрытом гробу. На похороны собрался, наверное, весь посёлок. Светило яркое солнце, а в воздухе уже пахло весной. Директор на кладбище сказал пламенную речь, призывая внимательнее относиться к людям. 
Ирину Николаевну осудили только через месяц, который она провела в СИЗО. Срок дали условный и запретили заниматься педагогической деятельностью. Если до суда это была интеллигентная статная женщина, то после оглашения приговора из зала суда вышла седая и худенькая старушка. Она не могла оставаться в посёлке. Ей всё казалось, что все осуждают её. Она не могла видеть этих людей. Она продала свою квартиру и уехала в своё родное село, где её никто не ждал.