Не дай мне боже стать матрасом

ДЕНИС КАМЫШЕВ
НЕ ДАЙ МНЕ БОЖЕ СТАТЬ МАТРАСОМ…
Я ехал в лифте от мамы, когда на одном из этажей, меня прижали к лифтовому зеркалу два веселеньких матраса преклонных лет с отсиженными в молодости лицами. «Старость!» - прокомментировал клетчатый матрас свою активно умирающую полосатую подругу, скорбно втиснувшуюся в узкую клетушку лифта. Активный запах дорогих препаратов вытеснил воздух, хотя в страдательном аптечном дыхании было сложно отделить дешевые лекарства от дорогих. Судя по всему, полосатое существо предпочитало болеть дорого, продолжительно и надежно. Клетчатый индивид сосредоточено пукнул и перебил медицинскую тему зловонным реалом.
-Ой, мине таки плохо было вчера.
-А мине доктор прописал от космической болезни…От метеоризма…
-Ой, а мине так вчера было плохо…Так знаешь схватило…Думала умру…
-И что? Умерла?
-Кто?
-Ты?
-Я?! Ты с ума сошел, старый? Я же здесь…
-А кто тогда умер?
-А что, кто-то умер?
-Таки знаешь, доктор был прав. Помогает!, – новая метеоритная атака прошила на вылет лифтовую кабину.
Старость. Руины личности. Разговоры о болезнях. Детские обиды на детей. Сознательная глухота. Единственное сохраненное состояние юности – с годами гипертрофированная глупость. Иногда старость приходит к двадцатилетним. Щерится беззубым ртом, с трудом склеивает фразы из крох найденных в памяти фразеологизмов и руки трясутся и запах…Тот же запах уходящего от жизни человека.
А бывает так, что жажда жизни плюет на паспортные данные. И он, бывший разведчик, прошедший войну и послевоенное голодное время, в свои восемьдесят пять «гусарит» за женщинами, а его молодая шестидесяти пятилетняя жена ревнует и плачет по ночам в бессилии унять его кошачью сущность.
Семидесятилетний диверсант, прошедший школу смерти в Анголе, влюбляется как курсант в мою вечно молодую маму. И плачет душа и пьется водка и хочется ему маршем на верблюде через границы сопредельных арабских государств – потому как он капитан судна из Украины, а она - мама и бабушка в Израиле. И все равно дает он шенкеля воображаемому верблюду и гарцует в погреб, где молодое вино и где жена не лезет в душу. И чемодан собран в ожидании очередного израильского контракта и душа ждет встречи, и любовь мурчащим зверем трется о сердце. И есть Великий Смысл продолжать жить, хотя сердце болит и требует покоя.
Старость придумана молодыми. Ее нет. Есть время жить и время умирать. Все остальное – проекция собственных мыслей. Почтовый ящик рта и унылое созерцание своего нарисованного мира никого не сделают счастливее.
 Не дай мне Боже стать матрасом!
19.07.11