Окна глава 16

16.

Объяснить маленькому ребенку, начинающему каждое новое предложение со слов:
«А Наталь – Ванна!», что он скучает по матери, но никакая, будь, она трижды золотой, Наталь – Ванна не заменит ему настоящую, пусть и не очень примерную, мать, невозможно.
  К вечеру температура у Никиты снова поднялась, он сам лег на диван и, погладив ручонкой атласную подушку, вспомнил, что волосы у Наталь – Ванны такие же гладкие.
Максу хотелось  завыть. Сынишка, не осознавая того сам, говорил о воспитательнице, как об очень желанной и дорогой игрушке, которую увидел после того, как подарок на день рождения уже куплен. Он не просил, не уговаривал, он просто рассказывал о том, какая она хорошая. Сказать ребенку, что отец видел ее  шатающейся, а  потом сидящей на грязном асфальте, значило перечеркнуть все его мечты. Максим напоил Никиту микстурами, но минут через пятнадацать сын  закашлялся  и его стошнило. Домработницы не было, ему пришлось убрать за ним, переодеть. Хорошо, что после этого Никита быстро заснул. А он боялся лечь, вдруг проспит, как вчера, и не услышит, что сынишке плохо. Он  бесцельно ходил по комнате, трогал  лоб, кажется,  жар спал и снова мерил шагами пространство от дивана до окон. На третьем этаже в доме напротив, зажегся огонь. Сквозь нейлон занавески  видна была стройная фигура воспитательницы. Максим вспомнил, что на Новый год любовался ей, не зная, что это та самая пьяная девица. Сейчас, наслушавшись Никиту, он сам искал повод оправдать ее. Она, действительно заботилась вчера о его сыне, а не делала вид. Оксана из бухгалтерии, хотела так добраться до него, заигрывая с сыном. Глупая женщина не знала, что детей обмануть показной любовью нельзя.
  Только, если женщина склонна к выпивке, то это обязательно закончится плохо. Он был уже глупцом, когда сразу  после свадьбы умилялся невнятной болтовней перебравшей жены. Это было первый раз, она сказала тогда, что никогда не пила коньяк. Наверное, это было правдой. Потому, что потом выяснится,  она сбежала из дома от матери – алкоголички. И до прихода в его ресторан, работала официанткой в забегаловках. Если не было богатых клиентов, которых можно было раскрутить, то по вечерам она с другими девушками снимала усталость пивом.
  Глупец, купился на невинный вид. А как было не купиться, если ей и в самом деле было чуть за восемнадцать. Красивая, стройная. Он мечтал о такой семье, как его родители. Мама на восемь лет моложе отца, но до сих пор глядит на него влюбленными глазами.
Ему не повезло. Слава Богу, хоть Никитку успела родить. Максим предлагал ей пойти учиться. Но для нее, получившей доступ к его кредитной карте, учеба казалась пустой тратой времени. Холить свою внешность и развлекаться с себе подобными в ресторанах - вот все, что ей нравилось.
  Он пошел на крайние меры, отказался от няни, думал, что она постесняется пить при ребенке. Только ей все было нипочем. Она не боялась развода, видела, как он любит Никиту, и знала, что ребенка голодным он не оставит. Макс корил себя за слабоволие, мог бы лишить родительских прав. Но она была матерью его сына, а он любил ее, даже пьяную.
 Вчера, наблюдая за воспитательницей, он искал в ее лице следы бурных вечеринок, но оно было свежим и даже после бессонной ночи не потеряло привлекательности. В ней не было наигранности и кокетства. Только он своей грубостью, видимо, отбил у нее желание взглянуть на отца воспитанника, как на мужчину. Хотя это дело поправимое. Он имеет полное право поздравить воспитательницу своего сына, пусть и с прошедшим, но праздником. Главное, как говорил Штирлиц, чтобы запомнилась последняя фраза. А он постарается, конечно, ради Никитки, ну и ради себя тоже – девушка, что надо. Только бы он обманулся в том, что она выпивает.