Иван

Мерно вышагиваю по взрытому местами старому асфальту. Сегодня был первый летний день, теперь набегает вторая летняя ночь, первую я пропустила, слушая веселые разговоры за окном, дыша теплым летним воздухом, нежась в своей большой кровати и засыпая совершенно одна. Но эту ночь я не желаю почему-то тратить на сон, хочется еще хотя бы часок покружить среди тенистой зелени, впивая глаза в полуночную луну и бледнозвездное городское небо, улавливая тихий шелест листвы, слушая душевные, порой едкие стихи Полозковой.
Почему вспоминается такая же теплая майская слезная ночь, когда в один миг рухнули все светлые мечты и в голове замерли слова: «Его надо назвать Иваном. Да, точно, он Иван, а не Кирилл», замерли и разлетелись, больше не произносимые Сашиными губами? В тот день до меня дошла новость, что один из самых любимых мной мужчин умер, так и не успев появиться на свет. Будущий мужчина, голос которого я не слышала, не видела его больших цвета чистой морской волны глаз (я до сих пор уверена, что они должны были быть синими или голубыми), не просыпалась от его ночного крика и не пела еле слышно колыбельную.
Оказалось, что услышав лишь три слова, я могу забыть о том, что веселилась еще пару секунд назад с маленькими братьями, потерять дар речи и лишь беззвучно лить слезы, сдерживая душевный крик. Затем совладать с собой и, слыша дрожащий голос мамы, успокаивать ее, и чувствовать, как мою душу наполняет всепоглощающая пустота, ломающая розовые очки счастья, приносящая боль и отчаяние. Заглатывая слезы, как лекарство, стараясь говорить как можно спокойнее, убеждать маму, что Бог знает, что делает…
Закончив разговор, вести себя как ни в чем не бывало, а потом до утра говорить с другом, находя утешение и размышляя о никчемности человеческого бытия. Вспоминая истину, что все, что не делается, делается к лучшему, посмотреть другу в глаза и, ощущая себя букашкой, промолвить, что всё уже хорошо, что всё непременно будет хорошо. Затем, придя домой, снова зарыдать и тихо уснуть…