Плагийят плагийятович

Иногда я участвую в любительских конкурсах на одном из сайтов интернета. Один из конкурсов был посвящён плагиату. Посредством жеребьевки были распределены между участниками различные произведения различных известных авторов прошлого. Вот, по одному из таких произведений написан и этот рассказ. Правда это дважды плагиат – на общий смысл от одного автора, наложено ещё и повествование из другого источника. Можете попробовать догадаться, что за произведение послужило основой для повествования. И какой источник был использован ещё.

Подсказки: 1) Произведение сверхпопулярного в России автора. 2) Дополнительный источник – тут даже нет слов, чтоб обрисовать его известность.


Было как-то мне побывать почти проездом в областном городе «Н». Сам бог велел навестить обитающего там Вовчика. Хотя кому это Вовчик? Это для меня Вовчик, а для вас – Владимир эээ… да я не помню как по батюшке, или даже и незнал - неинтересовался как. Лишнее это.

Естественно, по встрече, мы сразу организовали маленький пикник в честь этого знаменательного события. Сидим, выпиваем, разговариваем, кто чего как, как фон музыка играет – радио там какое-то. Мне то в общем, рассказывать особо как бы и не о чем.

Так что прикалываемся в основном по рассказам Вовчика. Этот - работу тоже не работает. А имеет он деньгу на жизнь, исходя из своих талантов. Бакшиш он приноровился лупить с автоматических линий производителей баночных напитков. Как он расхвастался – у него есть специальная собственной разработки программка для этих линий.

Так как он стал спецом по их наладке, стоит производителю в случае сбоя его пригласить – попал производитель! Год (не обязательно, а как он алгоритм установит) прога позволяет линии нормально работать. А потом начинает ***вничать – варианты различны: то банки не закупоривает, то разливает с недоливами, то каждую вторую (третью и т.д.) оставляет пустой. Вот так.

И снова зовут Вовчика для наладки, потому-что прога его так хитро маскируется, так что - чтоб её наличие заподозрить - надо быть программёром не по шаблону. Имеет короче, он с наладки этих линий нехилые деньги, что позволяет ему жить припеваючи - и ничего не делая. Есть блин чему позавидовать, да.

Ну да ладно. Зашёл у нас и разговор о перемещениях во времени. Вовчик рассказал, что он из компьютера специальную машину для этих целей сделал. Не то, что человек перемещается во времени, - нет. Перемещается его сознание. Не буду утомлять читателя философскими ноу-хау, касающимися достижений психологии, генетики, физиологии и нейрофизиологии, и, собственно философии, а также прочим дисциплинам, объясняющими как это возможно.

Суть в том, что при помощи различных ухищрений человек входит в состояние определённого транса - и его сознание перемещается в прошлое, фиксируясь на некоторое время в индивиде жившем когда-то.

Возможностей точных расчётов вариантов конечных «точек» перемещения, нет пока - ни необходимых знаний, ни необходимой статистики для таких расчётов нет. Тем более, что варианты для каждого индивида несколько ограничены, хотя чем дальше в прошлое – тем их больше. И естественно, что Вовчик и мне попробовать предложил.

Конечно, я сразу согласился, с потаённой мыслью заныкать там чего-нибудь в прошлом том, чтоб в настоящем раскопать. Ну что поделаешь? – Вот такой вот вороватый народ. Отправил он меня. Я его просил по возможности подальше, он и оправил подальше – хорошо что не на хер.

«Приземляюсь» от це блин! Куда же попал то? Куда это меня занесло во времени пространстве? Надо срочно врубатся, а то вокруг что-то происходит, а я как с луны свалился. А обстановочка вокруг ох тревожная! Хоть окружающие и стараются изо всех сил не подавать вида, так блин всё вокруг просто пронизано тревогой!

Я в большом слегка сумрачном зале. Судя по отделке зала, одежде, украшениям и лицам находящихся в зале людей – неплохо они устроились тута, ох не плохо! Но лицами здорово на чурок смахивают. Я тож небось, но где взять зеркало, чтоб поглядеться? Начни тут искать зеркало – поймут не правильно, что-то я в этом уверен.

Неподалёку от трона стоит кровать, на ней подпертый подушками мужик лет двадцати пяти (судя по бороде и лицу) с диадемой на голове. Рядом с ним два совсем ещё юных, безусых пацана с опахалами – эти не могут скрыть происходящее в душе, лица их отражают тревогу и испуг, почти на грани паники. Впрочем, у того что на постели – выражение лица не лучше. Хотя он и старается из всех сил не подавать вида.

Вот стоящая несколько в стороне, группа мужиков, в основном пожилого возраста – скрывает свои чувства лучше. Одеты они странно – в балахоны из пестро раскрашенных тканей. Некоторые правда, подпоясаны поясами, украшенными желтыми и светлыми металлическими пластинками. Обуты все в какое то подобие сандалет. У всех на запястьях, намотано по несколько витков толстой проволоки. На правой руке - желтоватой, на левой – светлой. Чую – серебро и золото, ох чую!

Ещё жирная разодетая тётка, на громоздком стуле рядом с троном, тож с золотой, украшенной какими-то камушками диадемой на голове. Камушки в серьгах мелькают отблесками солнечных лучей. У тех перцев, что махают опахалами над чуваком в постели, как раз получается – что махают на пути солнечных лучей, проникающих в зал через похожее на бойницу окошко. А лучи в итоге, падают на трон и на стульчак с бабой. Чередование света и тени, создаёт занятную игру световых лучей в украшениях.



У бабы на руках и ногах браслеты из золота судя по всему, тоже украшенные камушками. Стибрить бы один! Украсть сейчас невозможно – а отнять? - Но эти барбосы что вокруг, этого не поймут, это я точно знаю. Тут кстати есть и ещё, у входа в зал – шесть человек, но у этих на поясах висят клинки, а в руках – копья, на головах – кожаные каски усиленные бронзовыми бляшками и полосками, а на теле, поверх балахонов, короткополые куртки из двойных слоёв воловьей кожи, тоже усиленные на груди и плечах бронзовыми и медными пластинками.

На мне кстати – тоже почти такая же каска и куртка, а к поясу, поддерживаемому ремнями, перекинутыми через плечи (прям как у портупеи) подвешен тяжёлый клинок. Откуда то, я знаю, что от удара копьём, топором или стрелы такая броня не спасёт. Никакая броня не спасёт – защита воина на острие его оружия.

Что-то говорят, но занятый разглядыванием того что в зале, я как то не особо вникаю в происходящее. Откуда то знаю что то, как я пристально, не отводя взгляд рассматриваю тётку - совершаю непростительный «косяк». У меня были бы неприятности, если бы не происшествие - так сильно всех встревожившее.

А видок то у тётки хорош, ох хорош! Сквозь маску лица и намазанный на него белый крем, так и прет заледенивший её кровь ужас. Видно, что добавь ещё одну ничтожную «песчинку» страха – у неё всё сфинктеры непроизвольно расслабятся. Ох и запашок от неё тогда пойдёт!

Мне что-то говорит старик с хитрющим выражением лица и бегающими глазками. Впрочем, стоит настроится на предшествующего хозяина тела – сразу всё понимаю. И многое знаю из того что он знал. Как интересно, он после будет вспоминать моё вторжение? Как после сильной пьянки? Куда-то ходил, что-то делал – но ничего не помню?

Попробуйте его подстрелить – вот что я уловил из слов «мутного». Так и хочется сказать в ответ – самый умный да? Или дать этой штукой, что у меня на поясе - прям ему в «бубен» без лишних слов. Но молчу, поворачиваюсь и выхожу мимо стражи выполнять то что мне поручено. У входа меня ждут мои люди – полста человек. Все в защитных куртках и касках, у всех в руках щиты и копья, копья длинной примерно метра с два. С длинными, около полуметра, плоскими бронзовыми наконечниками. Таким можно колоть, рубить и даже резать - когда он хорошенько заточен. Откуда-то я знаю, что на другом конце у копья тоже есть маленький наконечник - чисто колоть.

И что режущие способности основного наконечника тоже очень важно в бою – можно порезать противнику незащищённую часть тела, чтоб он истекал кровью, или подрезать сухожилие на ноге. Что щиты сплетены из прутьев, как корзины, покрыты воловьей кожей в два слоя снаружи и в один изнутри - и укреплены медным ободком по кромке и пластиной в центре, и пластинами там, где за щитом находится предплечье.

У некоторых из моих людей при себе дополнительно луки со стрелами, у некоторых при себе ещё и топоры на длинных рукоятях. Один из воинов протягивает мне копьё. Это моё. Щита у меня, судя по всему не было. Ну и хорошо! – баба с воза – кобыле легче!

Отлавливаю одного из шляющихся неподалёку встревоженных людей. Знаю, что это один из местных колесничих. Запрягай – говорю ему. Знаю, что это нарушение всех правил, не положено мне. Но к чёрту субординацию и правила – что попрусь в этой сбруе? – Не дождутся.

Колесничий глупых вопросов задавать не стал - и спустя минут десять вырулил на колеснице. Это время я потратил, чтоб рассмотреть своих людей. Надо же иметь понятие на что они годны? Ужас на лицах вояк, отражался естественно не так, как на лицах придворных. Всё же, эти люди привычны смотреть в «лицо» смерти. Поэтому лица их у всех как у одного выражали тупую решимость и отчаяние обречённых одновременно. Готовность обречённо идти, навстречу собственной смерти - и будь что будет! Понятное дело – воинская честь.



Содрав с себя доспехи и оружие, я кинул их на дно колесницы, влез в неё сам и мы тронулись. Вояки мои, сами, автоматично, без всяких приказаний попёрли за колесницей колонной по два. А я, присев на днище колесницы, полез в информацию об обстановке - принадлежащую своему предшественнику в этом теле, продираясь сквозь нагромождение суеверий, страха, тупой решимости.

В общем так – тот что на кровати - это местный царь, та жирная тётка – его мать, вдовствующая царица, вдова убитого в бою предыдущего царя. На кровати этот царь – так как полтора месяца назад ударился спиной, упав после пьянки, на витиеватую медную подставку для светильника. (Позвоночник небось повредил)

И недавно надумали во дворце, послать к какому-то знаменитому оракулу в соседнем народе. Узнать, чего им предпринять, чтоб вылечить этого царька. Но посланных поворотил обратно местный «гуру», сказав им много неприятного по поводу того, что ожидает эту династию.

Да и тетке этой, царице вдовствующей он уже давно много всякого наобещал. Такого что не прощается. Что её сожрут псы на каком то там поле, за какую-то связанную с этим полем «колбасню» по «беспределу». И вот после того, как повернул назад посланных к оракулу, «гуру» этот засел на горушке около дороги, ведущей из столицы в ту сторону, где этот оракул. А меня с моим отрядом посылают его арестовать и привести пред «светлы очи».

Вот пля как жизнь то повернулась! Честный вор, в роли мусора прёт устранять неугодное власти – хохма блин! Но и это ещё не всё – перед этим уже посылали два таких же отряда – и оба с концами, ни слуху не духу. А «гуру», как сообщают прохожие проезжие по дороге, всё там и балдеет на горушке, под тенистым деревом. Есть с чего обгадится, тем более это не первый «фокус», что он показывает местному населению. А так как времена весьма далекие, пусть даже и от показного гуманизма, то все «фокусы» кончаются так, что тем, кто в результате этих «фокусов» оказывается неправ, выпускают кишки, чтоб облегчить их массу. Причём без всякой сверхъестественной силы, а при помощи обычных народных средств.

Вознице я сообщил заранее, чтоб тормознул «катафалк» в пределах видимости горушки. Тормознул – знать приехали. Я встал на колеснице и сделал бойцам знак, чтоб подтянулись и чётко слышали ту речугу, что я им толкну сейчас.

Бойцы! – начал я своё воззвание, подняв левую руку вверх, раскрытой ладонью к аудитории, примерно так, как древнеримские полководцы и ораторы.

Наше дело маленькое – мы люди служивые. Скажут иди, скажут делай – мы делаем. Но зачем мы такие нужны? Царь охраняет свой народ от чужеземцев, мы охраняем царя, а значит – охраняем свой народ. Царь нас кормит и снабжает тем, что берёт у народа.

Собака предана своему хозяину и готова умереть за него. Но мы же не собаки! Мы люди - и у нас есть головы, понятия и право собственной воли. Если люди, что у власти сделали богопротивное и божество нашего народа против них – почему царь посылает нас защищать его от божества своего же народа? Огрехи своей богомерзкой глупости и мразёвости, норовят заткнуть нашими телами.

Пусть сами защищают себя перед богом за свои поступки. И долг каждого воина – быть на стороне правды и справедливости. Защищать правду и справедливость, а не глупые интересы чванливых властей. Я призываю вас встать на сторону человека божьего и защитить его от произвола властей. Иначе он сожжет вас как два предыдущих отряда - и вы умрёте так же бессмысленно и бесполезно, как и они – за чужие прегрешения. (Насчёт «сожжет» - ляпнул первое что в голову взбрело)



Мои воины с хмурой обречённостью внимали мне. Речь закончилась сама собой, возникла пауза длинной в мгновение и ощущаемой протяженностью как бесконечность, сопровождаемая холодными мурашками вдоль позвоночника. Измена! – заверещало справа позади сорвавшимся голосом колесничего. Не поворачиваясь, я протянул правую руку и рванул его, так что он вылетел сквозь открытый зад колесничьей корзины и упал к ногам хмурых вояк.

Убейте его! – показал я на его, оставшейся вытянутой вперёд правой рукой. Напряжённость  в воинах, разрядилась истеричным мельканием копий торкающих в извивающееся на окровавленной земле тело. К концу экзекуции эта груда окровавленных ошмётков почти ничем уже и не напоминала, что была когда то человеком.

Холодные мурашки начали отпускать спину, а то, было, когда бросал колесничего под ноги войску, краем мысли пожалел, что на мне нет той самой куртки защитной и клинка на поясе. Тонкий волосок склонения. Ткнул бы кто из воинов копьём не в колесничего, а в меня – и я был бы истыкан копьями вместо колесничего. И сделать бы ничего не мог, по причине невооружённости. Но теперь мы все повязаны, повязаны кровью – и будем действовать слаженно, как пальцы на руке.

Ты, ты и ты – закопайте это. Ты старший. - Ткнул я в нескольких воинов, понимая, что поручи я всему отряду закопать, ничего толкового не получится. Обязательно нужно конкретно кому-то поручить и назначить старшего. Присоединитесь к нам, когда мы тронемся в обратный путь - дал я им инструктаж. - И не трогайте ничего из вещей этого человека – это проклятое богом.

С остальными мы последовали дальше, место колесничего занял один из моих воинов. Пройдя - проехав почти до подножия горки, я остановил отряд в месте, где несколько деревьев у дороги могли защищать людей от солнца. Сам же, откромсав от своего балахона кусок серовато-белой тряпочки и нацепив его на прутик, отправился пешком на гору, где засел местный «гуру».

Знаменитый знак сдачи и переговоров всех времён и народов – белый флаг. «Гуру», косматый седой крепкий старик, с прямой как струнка осанкой и ясным, голубым взглядом пронзительных глаз. Истинный ариец пля! – только вот кожа под воздействием солнца коричневато-песочно-шершавого оттенка. Он сидел на круглом булыгане в тени раскидистого дуба и ковырял прутиком землю.

На меня он не смотрел. Я приблизился и скромно кашлянул. Он поднял на меня взор. Под этим взором, я весь съежился внутри, как голый человек под внезапным дыханием арктического ветра - и сделал то, что от себя никак не ожидал – бухнулся перед ним на колени. Взгляд его сказал мне: «я слушаю».

Мы военные, люди маленькие – сказал я. Нам скажут пойди – мы идём, скажут делай – мы делаем. Но чем мы виноваты перед богом и тобой? Мы служим, подчиняясь царю и его начальникам. И вот нас послали привести тебя к царю. Разве человек божий боится царя? Что ему боятся, когда бог на его стороне? Пусть идёт с нами и покажет, кто есть человек перед лицом всевышнего, пусть даже и царь.

Старик поднялся с лёгкостью юноши. А я блин не надеялся, что он с нами пойдёт, поэтому даже на радостях шёл пешком обратно всю дорогу рядом с колесницей. Старик же, ехал на колеснице вместо меня.

Хорошо что народу не сообщили об этом визите, а иначе не знаю как бы мы продирались бы сквозь толпы народа желающие выразить своё почтение этой знаменитости. Тем не менее, когда мы добрались до дворца – к нему сбежался наверное весь город - до последнего человека.

Во дворе царского дворца, я напялил на себя доспехи и каску, взял копьё в руку, выбрал из пятидесяти десяток человек, что не сильно себя утрудили стереть - отчистить с наконечников копий кровь колесничего. Со стариком и этими людьми, мы отправились в зал, где заседала местная камарилья.

Несущие стражу дважды пытались преградить нашему отряду путь, но безуспешно. Первым - у входа во дворец, пытавшимся повернуть обратно моих воинов я сказал – не ваше дело. И мы прошли. Второй раз, уже тем, что стояли у входа в зал, тем сказал – пропустите или умрёте! И они, растерявшись, пропустили. И фон был подходящий мне блатовать перед стражей – вокруг дворца шумело встревоженное «море».

Старик прошёл в центр зала и принялся разглядывать там находящихся. Все молчали. Мои люди выстроились позади старика в две шеренги. Копья с разводами засохшей крови на наконечниках, производили на присутствующих тягостное впечатление. Царь и царица, под взглядом старика и невольно ассоциировались с непонятными, мерзкими чёрными тварями, ежившимися уменьшаясь в размерах на своей кровати и стульчаке.

Консилиум увеличился, вельмож стало в три раза больше. Да понятно, как только сообщили дозорные со стены, что мы приближаемся к городу, собрались все. Что делают твои люди в таком виде здесь, перед лицом царя? - Вылез вперёд тот самый хитрый «очкист»*, рожа которого мне не понравилась ещё утром. (* от поймать очко – угодить, прогнутся)

Мои люди дали обет перед богом нашего народа, защищать его человека здесь –  соврал я. От кого им тут его защищать? – завёл свои шашни этот придворный интриган. От кого угодно – непоколебимо и без запинки отфутболил я его. Мы думаем, что нет смысла напрягать всевышнего там, где сможем хорошо управится сами. – Прозрачно намекнул я присутствующим.

Тот было собрался ещё чего сказать, но старик принялся его разглядывать и «очкист», сдувшись как проколотый воздушный шарик, стал выглядеть полным ничтожеством и постарался спрятаться от этого взгляда, маневрируя за спины прочих сановников.

Ох и оставил же я наследство – как и владельцу тела, так и его отряду. Впрочем, пусть знают, как надо поступать по-людски. Меня же, с того момента где «лисицевидный очкист» ежился под стариковским взглядом, унесло обратно в своё время – реальность.

С тех пор у меня возникают иногда мысли побывать в тех местах. Найду ли я место, где закопали колесничего? Раскопал ли его кто, или возможно он так и остался там? Что стало с тем городом? Посмотреть бы на место, где он был. Впрочем, мне это не грозит. Будь это какая там Германия или Франция – решился бы отправится в путь. Долго что ли? Собрался – подпоясался.

Главное в Польшу добраться, а дальше говорят не границы, а одно название. А вот земли турецких чурок и Босфор с Дарданеллами, это вам не хухры мухры. Пусть даже и удастся до них проскользнуть, чтоб за «жопу не взяли» - как переправляться то? А переправишься, дальше что? Брести ещё тысячу километров по враждебной чуркестанской земле? Я блин, вам не Афанасий Никитин. В натуре, недостижима ты для босяка - земля обетованная.

Конечно, можно сказать – что там мусолить выдумывать? Пошёл, получил загранпаспорт, визу, купил билет и поехал. Оно то да. Но как представлю, что надо идти собирать какие-то справки, «кланяться» каким-то чиновникам, у меня сразу всё желание пропадает. Иди пля, унижайся – ещё за это денег им давай. Нет уж, лучше и так обойдусь. Пусть им кланяются те, кому хочется сильнее – и чувство собственного достоинства у кого не сильно его тревожит.