Нимб для рокера. Глава 8

Парень: Я тебя нашел, теперь ты моя!
Девушка: Все права собственности на физический объект «Я» принадлежат изготовителю – ЗАО «Мама».

- Алло, Валентина Степановна?

Мама тяжело вздохнула и покачала головой.

- Да, Данил, я тебя слушаю. Только говори быстрее, я на работе.

- Меня опять не пускают к ней.

- И правильно делают. Ты не смог ее защитить. Ты всегда пользовался тем, что она от тебя ничего не требовала, что все позволяла... Ты не достоин ее.

Голос Данила стал глухим и безжизненным.

- Почему вы так говорите? Я люблю ее!

- Да, но ты спал, когда на нее набросилась эта псина, и она слетела в овраг, разбив свою бедовую голову! Она дважды находилась на грани между жизнью и смертью! Если бы вчера она не открыла глаза и не спросила: "Мама, что мне делать?", тут же провалившись обратно в кому, ее бы сегодня отключили от аппаратов, ты это понимаешь?

- Она открывала глаза? Боже... И вы мне не позвонили?! - его голос был полон страдания и обиды.

- Данил, я не хочу больше с тобой говорить. Это я попросила врача тебя не впускать. Забудь про Марину. Живи своей жизнью. Прошел уже месяц... тебе будет лучше без нее. И ей уж точно будет лучше, если она очнется и ей не придется заботиться о твоем благополучии, хорошем настроении и удовлетворении твоих потребностей в ущерб себе. 

- Но Валентина Степановна!

- Прощай, Данил.

Мама Марины положила трубку и вытерла слезы.

Она понимала, что поступает несправедливо по отношению к собственной дочери, но также знала, что это единственный ее шанс отвадить этого непутевого парня от нее. Марина поймет. Поймет и простит. Может, пока она будет по ту сторону жизни и смерти, она поймет, что дарила намного больше, чем получала взамен.

И пусть потом ее дочка будет считать, что мама разбила ей жизнь. Со временем все срастется. Только бы выжила...


***

В который раз я задумывалась над тем, что происходит у меня дома, и понимала, что не так уж волнуюсь за Данила. Если время летит так же быстро, как в моей жизни, то он уже сжимает в своих объятиях какую-нибудь доступную красотку, и забыл о своей больной воздыхательнице. Он всегда был слишком ветреным. По крайней мере, я всегда думала, что он мне изменяет, но до меня не доходило никакой информации об этом. Мои подруги общались с ним только при мне, а  его друзья предпочитали не лезть в наши отношения, потому что внешне мы выглядели идеальной парой. Но отношения можно будет наладить в любой момент, главное, подобрать слова. Мы не раз расставались, каждый раз я была инициатором разрыва, а он спокойно ждал, зная, что рано или поздно я сама к нему вернусь, или время в очередной раз случайно столкнет нас лбами.

Больше меня беспокоило здоровье моей мамы. В последнее время у нее стало шалить сердечко, слишком рано для человека ее возраста, но как раз вовремя для человека с ее нагрузками. Лишь бы с ней было все хорошо...

- Макс...

Этот нахал тут же возник в моей постели, с нормальным (что меня удивило) цветом волос, в расстегнутой рубашке, безупречно сидящей на его поджаром теле и в черных джинсах. Так понравившаяся мне сережка, слава богу, не пропала, все так же окольцовывая мочку его левого уха. Он взял меня за руку и положил ее на свою ключицу, улыбаясь с невинным видом. Ей-богу, он похож на парня моей мечты. Жаль только, что он не настоящий мужчина, вот уж кто был бы идеальным при некоторой корректировке в моем времени. Например, не таким разгильдяем…

- Ты не охренел? - возмутилась я. Но руку не убрала, смотрела укоризненным взглядом, и наслаждалась без палева. Через 10 минут до меня дошло, что он все это время читает мои мысли, и я подскочила чуть ли не до потолка, покраснев при этом не хуже помидорки.

- Тут слишком неудобные стулья, - невозмутимо ответил он. - И вообще, сейчас у меня есть право к тебе приставать. А ты меня все время искушаешь. Ну какой нормальный человек в твоем состоянии отрежет почти половину ночнушки? Да еще и одеяло постоянно скидываешь.

- Смотри, как бы я к тебе не пристала, сексуальный ты мой. Размечтался тут! – и, тем не менее, в моем сердце что-то всколыхнулось, и я остановила взгляд на его губах. - А ну, брысь с кровати!

- Как-то ты не уверенно это сказала, - обнял меня Макс.

- Успокойся, а не то я начну драться! Если ты на самом деле мужик, удар ты почувствуешь наверняка, и он окажется весьма болезненным.

- Не будь врединой... Один поцелуй не лишит тебя невинности.

Он улыбнулся, потом его глаза посуровели, и он стал приближаться к моим губам. Мурашки по моей коже... Когда же я стану равнодушной к поцелуям? Лишь по ним я определяла, нравится ли мне парень. А этот мне понравился... Пухлые, сочные губы жадно сомкнулись на моих губах, и я позволила себе на минуту расслабиться.

- Ай-я!!!! Ты - вандал! - Макс прыгал по комнате, согнувшись в три погибели, и причитал так, как будто его хозяйство было стеклянным. А, вернее, так, будто оно впервые подверглось подобному надругательству. При этом второй рукой он вытирал кровь, сочащуюся из прокушенной губы.  Впрочем, уверена - никто прежде не отваживался так поступать с ангелами. Но есть возможность, что перед остальными "счастливчиками" ангелы представали бесполыми существами или прелестными девицами, к которым и пальцем прикоснуться неловко.

- Я тебе говорила, что так будет. Надо было мне верить.

- Ну зачем ты тогда отвечала на мой поцелуй? - вытаращился он.

- Не каждый может похвастаться, что целовался с ангелом, - улыбнулась я и закрыла глаза, чтобы он не понял, насколько его поцелуй взволновал меня. - Да и вообще, почему бы и нет?!

Он закатил глаза к потолку и завалился обратно на кровать, покачивая головой из стороны в сторону в такт своим мыслям.

А по моей коже в тот момент продолжали бежать мурашки, и я была в шоке - раньше у меня от поцелуев максимум ныло в низу живота, а сейчас меня тянуло к мужчине всем моим существом, как будто я животное, не способное бороться с сексуальным призывом к размножению.

- Ага, и далеко не каждому ангелу придется в течение всего существования скрывать, что его подопечная съездила ему между ног. - Макс скривился, и продолжал сжимать свое сокровище, не глядя в мою сторону. Почему все парни такие самоуверенные? Я знаю, что мне по статусу положено млеть и таять, но ведь это не значит, что я обязана вести себя так?

- Ты заслужил это тем, что полез ко мне целоваться. И вдвойне заслужил, потому что мне понравилось. А я не люблю делать приятные мне вещи по принуждению - в скором времени из-за принудительного характера мне перестают нравиться эти вещи.  Вот представь - ты ребенок, который наслаждается тем, что раз в неделю, крадучись, пробирается в кладовку и съедает ложку вишневого варенья, которое оставили там до праздников. Как ты себя почувствуешь после того, как тебя заставят съесть целую банку такого варенья без чая? Ты будешь после этого ходить в кладовку? Нет, конечно! И пропадет вся та таинственная прелесть, которая заключается в этом маленьком приключении. Ведь ты мог точно так же съесть всю банку за один раз, но не делал этого! Да и кто сказал, что мой удар останется тайной? Как только появится Катерина, я ей все расскажу - а остальным она сама насплетничает, она же девушка!

- Я примерно понимаю, о чем ты, но где здесь параллель?

- Ну... А вдруг я планировала сорвать у тебя поцелуй сама, в подходящей обстановке? А тут ты набрасываешься! Обидно же!

- Никогда мне не понять женщин, - простонал разочарованный Макс. - Значит, я мог все получить без увечий и усилий? И почему ты мне раскрыла столько тайн? Я ведь теперь буду постоянно подлавливать тебя на подходящих моментах!

- Оооооо... Мужчины! Глупые создания! Уйди, я спать хочу!

Всеми силами пытаясь выкинуть наглеца из постели, я, в результате, неудачно пнула этого чрезмерно ретивого ангела-хранителя и сверзнулась с полуметровой высоты на пол, заваленный вонючей влажной соломой. Прислушиваясь к дикому хохоту Макса, я постепенно все больше и больше закипала, пылая жаждой мести. Встав с пятой попытки на ноги, я приняла наиболее эротичную, по моему мнению, позицию и начала развязывать шнуровку на урезанном варианте ночной рубашки моей пра-пра-пра... прабабушки.

Макс внезапно застыл, прищурив глаза, а я, повернувшись спиной, начала постепенно приподнимать рубашку, тихо напевая: "Танцуй, Россия! И плачь, Европа! А у меня самая, самая, самая красивая попа!". Подняв рубашку до талии, я повернулась к своему ангелу лицом и страстно пробормотала:

- Иди ко мне, я так давно хотела этого! Я устала притворяться равнодушной! Я так больше не могу! – я облизала губы и зажмурилась, словно наслаждаясь картинами, которые друг за другом проплывали в моей голове.

Как только Макс обнял меня, прижимаясь губами к моим губам, я ответила ему со всей страстью, на которую была способна. Как только настороженность ушла с его лица, и она уступила место вожделению, я профессионально подставила ему ножку и вместе с ним свалилась на ту же колючую солому.  Пока он ошалело хлопал глазами, я успела напихать ему этой соломы под одежду и хорошенько ее прижать, чтоб прочувствовал всю мерзость этого прелого сена, и сбежать в сторону ванной комнаты. Надеюсь, там есть хоть один кувшинчик с водой.

Не успела я сделать и десяти шагов, как за моей спиной раздался нечеловеческий вопль ангела, который осознал, что стал похож на заезженного чертика с подпиской о невыезде. Единственное, чего я никак не могла учесть - это скорость, с которой Макс мог передвигаться. Я успела сделать от силы три шага после того, как вопль превратился во вполне уверенное строение в три этажа из матерных слов, и почувствовала, что небо и земля поменялись местами.

Макс вылетел в ближайшее окно, и, по пути старательно делая из моей задницы добротное филе для последней отбивной, объяснял, что я была сегодня очень плохой девочкой. От такой формулировки претензии мои глаза скосились максимально вверх и налево, чтобы подтвердить наличие на лице Макса садистско-извращенских наклонностей. К моему огорчению, все они проявились, и мне стало так страшно, что я попыталась рухнуть в обморок. Не вышло - именно в этот момент полет превратился в свободное падение.

И все-таки Макс - очень гуманный человек. Он мог бросить меня не в воду, а куда-нибудь на скалы. А так я еще и отмыться полностью умудрилась, пока плыла от середины озера до берега. Как ни странно, я так и не почувствовала себя виноватой - это он первый начал!!!

Стоп! Стоп-стоп!!! Вот я идиотка!! Какого дьявола я его оправдываю?! Как я могла забыть?? Если я умру, не выполнив испытания, то на 25 лет застряну в южном санатории с экзотическими процедурами - И ОН ВМЕСТЕ СО МНОЙ!!! Вот наивная! Клуша! Гррррр!!!! Он у меня еще попляшет!!! Я покажу ему Кузькину мать!! Только вот придумаю, как...

Сидя на берегу, я постепенно успокаивалась, глядя, как он, фыркая и отплевываясь, пытается отмыться сам. Видимо, это ему приходилось делать не так часто, как нормальным людям - ангел, как-никак, привык благоухать и питаться амброзией. Почувствуй, как людям живется - размечтался он, человеком стать захотел! А людям приходится мыться, питаться хотя бы раз в день, колдовать они не умеют и при каждом своем перерождении становятся беспомощными котятами, в течении нескольких лет требующими постоянного ухода.

Проблема с желудком дак вообще самая что ни на есть насущная. Иногда возникает вопрос, вот зачем он просит пожрать все время? Вчера ела, сегодня опять просит. Капец, короче.

Охнув, я приподнялась и прокричала:

- Эй, вонючка! Теперь скажи мне, как я объясню свое возвращение в замок в таком виде? Не так уж часто невесты маркизов возвращаются неизвестно откуда в мокром неглиже с влажными бинтами! Я не удивлюсь, если маркиз уже объявил меня в розыск, как пропавшую без вести!

- Отстань! Видишь, я моюсь!

- Ути, бедняжечка! Давай по головке поглажу, пожалею тебя! - я долго думала, чего бы еще добавить, и решила больше не накалять обстановку. - Отвези меня туда, где взял, пегас мой крылатый! Побесились, и хватит. Мне еще теперь придется объяснять, почему бинты мокрые. Или у тебя есть возможность подуть и высушить все, пока рассвет не засиял в полную силу?

- Блин, какая же ты вредная. Не устаю этому удивляться. Запрыгивай, полетели.

Макс окончательно скинул убитую мной и водой рубашку и начал расстегивать брюки. Мои глаза стали размером с блюдца, и я начала пятиться в противоположную от него сторону.

- Эй! Пупсик, мы, кажется, по-разному понимаем слово "полетели". Брюки не трожь, а не то я на тебя не полезу! А вешу я довольно-таки много, так что возмущаться потом, что руки устали меня нести, можешь сколько угодно.

- А то, что я грязный, тебя абсолютно не смущает?

- Да мне фиолетово все, что не сиренево!

- Боже, дай мне терпения справиться с этой злюкой...

Макс несколько раз глубоко вздохнул, видимо, чтобы выпустить пар - знает ведь, что я могу так до завтра препираться, а потом перейти к разбрасыванию тяжелых предметов. Еще раз окинув меня обреченным взглядом (притворяется, мерзавец, и даже не очень успешно), он подошел и поднял меня на руки. Я устало опустила голову ему на грудь, и полет прошел в полном молчании - все-таки раны давали о себе знать, и я была больше не способна передвигаться.

Как только мы добрались до дома, я осознала, что теперь мне надо скрыть следы утренней прогулки. Так как другую рубашку мне найти не удалось я, под насмешливым взглядом растворяющегося в воздухе Макса, приземлилась на пол и приняла обессиленный вид. Не прошло и пары минут, как в комнату зашел Микаэль и встревоженным голосом позвал служанок. Подойдя ко мне, он аккуратно приподнял мое измученное тело.

- О Боже, да она вся горит! Видимо, началась лихорадка от загрязненных ран. Мари, переодень ее и помоги принять ванну!

Я приоткрыла глаза, старательно пытаясь не улыбнуться. Мне было выгодно считаться смертельно больной - как-никак, нужно было выдержать еще почти полтора месяца. И месяц я решила лечиться. Какие бы отрицательные эмоции во мне не возникали от перспективы несколько недель провести в постели, я лучше буду в ней одна, чем глубоко замужем. Тем не менее, иногда у меня возникало желание узнать, чем же пленил прошлую меня этот очаровательный пират не только в личном общении. Конечно, сочная попка и пухлые губы уже произвели на меня впечатление, но любопытство этим не заткнешь. Несмотря на такие позывы я сжимала зубы и напоминала себе, что я все еще Марина.

- Лора, как ты умудрилась так испачкаться? - по лицу Мари было видно, что ей трудно поверить в мою внезапную потливость.

- Я упала и не смогла подняться обратно, хоть и пыталась.

- Да уж, с этой рубашкой теперь ничего нельзя поделать. Зачем ты ее порвала?

- Мне было жарко. И не надо устраивать мне допрос. Лучше помоги помыть волосы. У меня руки болят.

Я сидела и рассматривала свои руки, пока Мари массировала мне голову. Да-а, открытые платья теперь будет носить довольно затруднительно, по меньшей мере, несколько лет. Хорошо хоть, все пальцы на месте. Я боялась, что Кристофера разорвут на куски, и совсем не подумала, что на мне, в отличие от него, нет куртки. В результате, количество швов на моих руках мне до сих пор неизвестно - зашивали меня в бессознательном состоянии, а спросить о таких ерундовых, на мой взгляд, вещах - значит, вызвать к себе жалость, которой можно, разве что, подтереть попу.

- Мари, а кто сменит мне бинты? - я старалась не поворачиваться к ней, потому что боялась увидеть на ее лице жалость или разочарование, в конце концов, я вела себя, как слабачка.

Тем не менее, я страшно гордилась своим поступком - подойти к нескольким незнакомым крупным собакам, тем более, когда они больше напоминали рычащий и воющий комок, в глубине которого находился Крис, было для меня подвигом, равносильным выходу в открытый космос без скафандра. Я боюсь собак. Вернее, боялась. Да и как их можно любить? Маленьких дамских собачек я относила скорее к крысам, а большие воспринимались мной как грязные, вонючие, слюнявые комки безобразия.

По моим меркам, я совершила подвиг, место которому должно быть оставлено в анналах истории, только вряд ли об этом споет хоть один менестрель. И хоть я понимаю, что должна скулить насчет потерянной красоты этих белоснежных ручек, я знаю - жизнь Криса гораздо дороже нескольких шрамов. Теперь у меня есть человек, которого я всю свою жизнь смогу называть другом.

Дружба, завязанная на спасении жизни, не заржавеет никогда. Я уверена в этом.