Путь к свободе

ДЕНИС КАМЫШЕВ
ПУТЬ К СВОБОДЕ.
   Дождь истерично молотил по влажному телу земли серебристыми нитями косых струй. Крузенштерн тоскливо пялился в запотевшее окно, баюкая в ладони стакан дешевого американского пойла. Отхлебнув бренди, он непроизвольно сморщился и вновь погрузился в себя, не забывая обновлять мутный напиток в периодически пустеющей «таре».
   Сколько он себя помнил, ему все время хотелось свалить из серой убогости коммунистического «совка» на благословенную землю своих совершенно не русских предков. Его раздражал лицемерный комсомольский задор, искусственный дефицит и гнет вечного долга перед Родиной, Партией и Правительством. Когда растерянная, обворованная, изнасилованная инвесторами и спонсорами Родина получила неожиданный развод от многочисленного гарема социалистических республик и впала в депрессию, Марк Крузенштерн, в числе первых, юркнул за покосившийся «железный занавес». Юркнул и с разбегу воткнулся в теплые объятия картавого солнца, бесплатного моря, дешевой водки и многочасового рабского труда за минимальный глоток свободы в шабат и перед сном. По идее, на определенном этапе жизни работа должна была сделать его свободным. Но свобода все ни как не приходила, видимо застряв, словно муха на клейкой бумаге, в демократических системах правления европейских государств.  Разочарованный Марк мечтает улететь на белоснежном «боинге» от гомона базарного востока к благам цивилизации демократических свобод - туда, где Свободе поставили памятник. Поставили, правда на острове, чтоб не сбежала…
   Крузенштерн работал без выходных и экономно попивал водку. На рулетке и женщинах не играл и уже к третьему году проживания на исторической родине скопил на билет в бизнес классе для полета в страну широких возможностей. Получив въездную визу на десять лет, счастливый Марк взошел на олимп своих мечтаний и уже через двенадцать часов гулял по Нью-Йорку, где истинная демократия в лице трех накаченных татуированных афро-американцев освободила его от его буржуазных пережитков. С него сняли швейцарские часы из Гонконга и отобрали худосочный бумажник из кожи неведомого зверя. Аргументом для расставания с нажитым в Израиле добром, послужил приставленный к горлу Марка китайский выкидной нож. И уже после, смешливый нью-йоркский полицейский – бывший житель города Хайфа, пояснил утратившему широкие возможности Марку, что Гарлем не место для прогулок бледнолицых и обычно местные отморозки предпочитают снимать часы уже с остывшего гражданина. Так что товарищу Крузенштерну, который тут и не человек и даже не пароход, очень даже повезло натолкнуться на интеллигентных, соблюдающих приличия в рамках криминального беспредела, «босяков». Марку немедленно захотелось покинуть оплот демократии, но его честные «франклины»  теперь уже грели черные ляжки местной «гопоты». А вылет из свободного мира стоил реальных денег.
  Пришлось ему мыть посуду в баре и ждать, пока соберется необходимая сумма, чтоб от «пендосов» свалить. Через пять лет, выучив испанский и английский матерный, он уже бодро «таксовал» на родине Шиллера и Гетте. Правда, не долго. Современные готы языками Пушкина, и англосакских панков не владели. А посему получил Марк два раза обрезком стальной трубы по стремительно лысеющему черепу от любителей пива и Гитлера – то есть от патриотично настроенной немецкой молодежи. Причем бит он был как турок.
    Оклемавшись и обнаружив себя в приюте для бездомных, Марк вытащил из носка в спешке заныканые евро и улетел в Москву. И уже в Шереметьево били его кавказские патриоты, русские любители пива и Гитлера, футбольные фанаты и в самом конце - полицейский наряд с родными рязанскими рожами.
   Очнулся он в заблеванном «обезьяннике» без итальянских туфель, без кожаной куртки и без документов. Сердобольный сержант выделил Марку, снятые с храпящего на лавке бомжика, «вьетнамки». В них Марк и вышел через три месяца на столь искомую им свободу. Утративший социальный статус Крузенштерн стал незаметен и по сему, теперь били его редко мучающиеся от своего тоскливого бытия «мажоры», предварительно отловив пару бездомных в парке Горького, пока самих «мажоров» не отловили скучающие в свой профессиональный праздник десантники. Помыкавшись по помойкам, Марк оброс несвежими приятелями, которые войдя в его положение, провели израильского гражданина длинным канализационным путем в израильское же посольство, где он и был схвачен у люка бдительной спецслужбой. Посол почесал кипу,  но обратно в люк бродягу не спустил, а выправил ему документы и отправил с первым самолетом домой. Тут как раз случилась войнушка с арабесами и Крузенштерн вяло повоевав за свободу, въехал на танке в Бейрут. Получив ранение в мягкие ткани под Тегераном, Марк приобрел боль в попе и орден, уже из рук Либермана. Теперь работает на пластиковом заводе. Женат. Имеет троих чужих детей, тещу и парализованную бабушку жены. Доволен страшно…
    Дождь истерично молотил по влажной спине дремлющей планеты. Из спальни слышался здоровый бульдозерный храп жены, тещи и парализованной бабушки. Марк мощным глотком влил в глотку обжигающий бренди и на цыпочках прокрался к входной двери. В потной ладони он сжимал билет до Сиднея…
2.01.12.