Как черт Митьку гонял

- Как же надоела мне эта пьянь! И этот туда же! Смотрите люди добрые – крестится! Прибить тебя что ли, Митька!

      Старый плешивый черт стоял в дверях больничной палаты, покачивая в руках белый силикатный кирпич. Митек, которого накануне вечером привезла районная скорая помощь после двухнедельного запоя с сердечным приступом, с ужасом смотрел на черта, боясь оторвать от него взгляд и упустить тот момент, когда он начнет приближаться.  Мелко крестясь и вспоминая обрывки молитв, которые он когда - либо слышал за свои сорок лет, Митька судорожно думал, как ему выбраться из больничной палаты, куда к нему наведалась эта старая мерзость. Черт, стуча по полу стоптанными копытами,  сделал несколько шагов в направление Митькиной кровати и тот не выдержал. Взвизгнув не естественным голосом, запутавшись в больничной простыне и потеряв на этом несколько секунд  драгоценного времени, Митька бросился к шкафу, где висела его одежда. Выхватил куртку, обуваться времени уже не было и,  как был в одних носках, так и рванул к двери, благо черт в это время находился около его кровати. Прыть у «нечисти»  по сравнению с Митькой   была не  та, все - таки  староват чертяка.
Толстая санитарка, что мыла полы в коридоре, подхватив ведро с водой, еле успела увернуться, когда мимо нее промчался Митька, совсем не похожий на больного, который только вчера перенес сердечный приступ. С изумлением глядя ему вслед, поспешила к дежурному врачу, рассказать об увиденном.
На улице была поздняя осень, на дорогах лежало месиво из мокрого снега и грязи, и Митькины ноги сразу покрылись этой смесью. А он ничего не чувствовал и мчался  с одной лишь мыслью, куда бы спрятаться. Глаза перебегали с одного здания на другое, но ничего подходящего вблизи не было.

     - Элеватор, там проходная, охрана, и черта точно задержат.
      
     Митька рванул в направлении самых высоких строений, что были в небольшом районном центре. Но туда бежать минут пятнадцать надо, а Митька стал уже задыхаться. Завернув за угол дома, он присел на корточки и выглянул – черта пока не было видно.
Элеватор, как дом родной – и  напоит и накормит. Когда-то Митька там работал, знал все ходы и выходы. Именно на элеваторе две недели назад вместе со своим дружком Петькой Кривошеевым, подкопав под забором довольно большой лаз, стащили несколько мешков с зерном, и выгодно продали их местной тетке Мане, что гнала самогон. Вот после этого  он вместе с Петькой и ушел в длительный  запой.

     На элеватор и осталась  у Митьки последняя надежда. Ноги совсем закоченели, и Митька, постоянно оглядываясь, потрусил дальше. Когда до спасения оставалось совсем ничего, а  Митька в очередной раз оглянулся, то черт оказался совсем рядом, в метрах трех от него, все - также держа кирпич в своей мохнатой лапе. С криком «помогите», он рванул к проходной.

     Охранник только успел рот открыть  от изумления, когда ворвавшись в проходную, перемазанный в грязи Митька, сходу перемахнул через турникет и влетел в застекленную комнатушку. Тыча грязным пальцем куда-то в сторону, Митька только одно и твердил:
- Помоги, черт, черт с кирпичом, сил уже больше нет…

    Никакого черта охранник, конечно, не увидал и как  мог начал успокаивать трясущего от страха Митьку, пообещав, что сейчас позвонит в милицию, и она обязательно арестует черта. Набирая телефонный номер районной больницы, он с опаской посматривал на Митьку: вдруг его больное воображение увидит черта уже в облике охранника.
     Скорая примчалась буквально через несколько минут, врач сделал Митьке успокаивающий укол, тот сразу как-то обмяк и дал спокойно себя погрузить в машину. Охранник тяжело опустился на стул и дал себе зарок – ни грамма спиртного  в обычные дни, только по праздникам и то совсем немного.

     А медики в больнице стали решать, что делать с Митькой дальше. В районной больнице специального отделения для лечения больных с  белой горячкой, а с Митькой именно она  и приключилась, не было. В соседний городок, что находился в девяноста километрах от их районного центра, его можно было отвезти только по железной дороге. Конечно, был еще один вариант – отвезти на машине  скорой помощи, но она была всего одна, да и та в таком состоянии, что обратно, своим ходом, могла и не вернуться.  Вот и поехал Митек в сопровождении фельдшера лечиться в «психушку» по железной дороге.

     В общем вагоне народа было мало, и фельдшер с Митькой заняли отдельное купе. Митька уже успокоился, начал понимать, что все ему просто померещилось и никакого черта не существует. До станции, где их уже ждали, оставалось совсем немного, минут десять, пятнадцать; молоденький фельдшер разгадывал кроссворд, а Митька, прислонившись к вагонной стенке,  дремал, как вдруг с верхней противоположной полки его кто - то тихонько позвал.

     - Ну что Митек, думал от меня спрятаться, не выйдет! Еще не нашелся такой человек, который от меня просто так уйдет. Черт, подперев рукой голову, лежал на полке и  противно ухмылялся. Его  облезлый хвост отстукивал по стене вагона одну ему известную мелодию.

     - Выпить хочешь?  - Пошарил у себя за спиной, вытащил вначале кирпич, затем зеленую бутылку с какой-то жидкостью и протянул ее Митьке.

     Митька судорожно сглотнул, но пить ему что - то совсем расхотелось.

     – Ничего, дружок, я тебя лучше всяких врачей отучу горькую пить!

     Цепляясь за фельдшера, Митька попытался спрятаться за его спину. Но все - таки не выдержал, и опять ударился в бегство.  Но куда в вагоне убежишь, тем более фельдшер - парень молодой, крепкий,  специально такого с ним отправили, чтобы справиться мог. А тут и поезд начал притормаживать,  Митька заспотыкался и оказался в могучих руках  лекаря. Успокаивая и словами, и тумаками,  тот начал потихоньку  подталкивать  его в тамбур вагона, а затем и на перрон, где их уже ждали люди в белых халатах.

     Мало кто из людей испытал на себе, что такое смирительная рубашка. Да и Митька ее только в кино  видал. А тут накинули на него, обмотали длинными рукавами и завязали их на спине. Ногами только семенить мог, руки обняли себя родного, ни двинуть ими, ни, тем более что-то сделать не мог. Так и повели к машине, что ждала неподалеку.

     Митька только крутил головой, стараясь рассмотреть черта. Но того нигде видно не было.

     - Отстал, - вздохнул с облегчением Митька, - Да и куда ему старому.  Вон сколько мужиков молодых рядом…

     Уже в одиночной  больничной палате, куда Митьку  поместили после всех полагающих при поступлении процедур, он снова забеспокоился, забился в испуге, и его начали привязывать к  кровати. В этот момент черт  появился снова. Митька вначале его и не узнал. В дверях палаты стоял генерал в полном обмундировании.  В свое время Митька отслужил в армии, как говориться отдал свой долг Родине, но за два года службы ни разу генерала не видел. А тут стоит в дверях и уже знакомо так ухмыляется, а в руке все тот же белый силикатный кирпич. И рядом не санитары его к кровати привязывают, а молодые лохматые черти на грудь бревно большое закатывают. Откуда они только взялись вместе с бревном на Митькину больную голову. Грудь сдавило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Еще немного и сердце не выдержит такого напряжения.

     - Товарищ генерал, еле прошептал посиневшими губами Митька, прикажи им, чтобы не катили бревно. Навек  брошу пить. В рот не возьму ни в праздник, ни в будний день.
 
      Вместо генерала в дверях появился врач, что - то сказал медсестре. Та сделала Митьке укол, и он впервые за двое суток уснул спокойным сном, спеленатый как младенец, чтобы наутро проснувшись  вспоминать все свои приключения как кошмарный сон.

     После лечения Митька совсем бросил  пить, и если его бывшие товарищи наливали ему, он всегда сначала смотрел в угол комнаты, а потом отставлял стакан в сторону. Как будто кто - то, кого видел один Митька, постоянно следил за ним, покачивая в руках белый силикатный кирпич.