Нимб для рокера. Пролог

Любящий никогда не причинит боли любимому. Каждый из нас ответственен за чувства, которые он испытывает, и обвинять в этом другого мы не имеем права.
 
П. Коэльо «11 минут»

Масленица! Наконец-то появился повод поесть очень калорийных и вкусных продуктов с правдоподобной отмазкой от соблюдаемой диеты. Вернувшись с учебы, я, тут же раскидав кое-как одежду по полкам, двинулась на кухню, до краев наполненная кипучим энтузиазмом. Отец еще не пришел с работы, и квартира была в моем полном распоряжении - это самое любимое мной время суток.

Я с упоением принялась манипулировать сковородками, тарелками, поварешками и старательно выпроводила всех домашних из кухни. И пусть я невесть, какой повар, и способ приготовления пирожкового теста для меня запомнить сложнее, чем выучить пару параграфов из учебника по английскому языку, блинчики я готовить умею - и очень горжусь своими достижениями.

Крики и ругань, доносившиеся из-за стены, очень меня беспокоили - я предпочла бы находиться поближе, чтобы понимать, о чем идет речь. Надев маску а-ля «мне все по фиг и пусть весь мир подождет», я старательно пыталась сделать вид, что это наверняка громко включен телевизор. Но тут произошло неожиданное - в кухню забежал мой младший брат с дико испуганным выражением лица и с криком: «Марина! Марина, я не знаю, что мне делать - там папа маму бьет! Я не могу его оттащить!» - сразу убежал обратно. Мгновенно сбросив горячую сковородку с плиты, я семимильными шагами добежала до родительской комнаты, и увидела ужасающую картину: отец с совершенно безумным выражением лица размеренно колотит беззащитную, скорчившуюся в клубок маму. В доли секунды бешенство затуманило мой взор, я подбежала к отцу, схватила его за шиворот и я, сама не понимая как, кинула отнюдь не миниатюрного папочку через всю комнату.

Тем не менее, он не понял моего «мягкого» предупреждения и, встав, пошел обратно к маме, сжимая кулаки. Я же в качестве живого щита встала перед ним, мечтая лишь о том, чтобы предательские слезы  слабости и страха вперемежку с ненавистью не вырвались, разрушая иллюзию мужественности и стойкости. Я чувствовала, как мое тело сотрясала крупная дрожь, в позвоночник как будто воткнули лом  в районе поясницы, но продолжала молча стоять и считать про себя секунды. Если этот здоровый орангутанг увидит хоть одну слезинку на моей щеке, вовсе не посчитает преградой.

С презрением наблюдая за приближением отца, я собирала остатки душевных сил, и, пока Миша поднимал маму с пола, сказала то, что так часто говорят в фильмах взрослые мускулистые дядьки с огромными кулаками:

- Ты подойдешь к ней только через мой труп. Иди, покури, успокойся - я все равно тебя к ней не пропущу. Иди! Иди отсюда! Видишь ведь, она не может продолжать разговор, - и я положила руки ему на грудь, всем своим существом осознавая, что дико рискую, но иначе невозможно было привлечь к себе его внимание. Ведь я для него просто соплячка, которая в жизни пороха не нюхала и даже погулять без происшествий с подружками рядом с домом не может – то куртку порвет, то коленку разобьет, сплошной комок невезения.

Как ни странно, простояв пять минут передо мной с раздувающимися ноздрями - почему-то я смотрела именно на них - отец ушел курить, и мы с братом смогли оттащить рыдающую маму в ванную комнату. Я встала на стреме с наружной стороны двери, а брат пытался успокоить маму и смыть кровь с ее лица.

- Мам, что делать? Мам... Я не впущу его...

Слезы облегчения градом катились по моему лицу, и я со стыдом понимала, насколько отличается мое поведение от стандартного поведения хорошей дочери. Но я не могу иначе. Я не позволю уничтожить то, что мне дорого. Костьми лягу, но не позволю. И Мишка, и мама принадлежат мне. Они – все, что у меня есть в этой жизни, и я буду бороться. Но сейчас у меня почему-то кружится голова, и кровь капает из носа на кафельный пол. Похоже, все-таки надорвалась. Печально. Надо будет завтра сходить ко врачу. Главное, чтобы мама не заметила. Я прикрыла дверь за спиной, подняла голову к потолку и затерла пятна на полу беззащитным носком. Прости, чувак, я тебя отстираю, как только это закончится. Сейчас есть дела поважнее.

Когда же он уйдет в спальню? Надо расстелить для мамы постель, достать аптечку и дать ей что-нибудь успокаивающего. Нам с братом тоже не помешало бы. Боже, сколько можно курить? Я устала. Украдкой вытерев висящим рядом полотенцем глаза и нос, я, сжимая кровавое пятно в кулаке, с абсолютно сухим лицом повернулась к маме.

- Что делать, мам?..