Отогидзоси

(в переводе с японского «занимательные записки»)

Не зная о том,
Какие глубины скрывает
Водная гладь,
Тревожно в волнах качаются
Отражения фонарей.

Кокинвакасю, Х век.


Люди на Земле думают, что Небеса – это Рай. Многие истово молятся самым разным богам в надежде вкусить райского наслаждения после окончания человеческой жизни. Даже тот, кто грешит истово, глубоко в душе надеется, что ему еще хватит времени, чтобы все исправить, и что Ад с его чертями, кипящей серой и невыносимыми мучениями не станет его уделом. Эти люди правы – Небеса действительно существуют, и место с названием Ад тоже есть. Но люди ошибаются – обычному человеку никогда не попасть ни в Рай, ни в Ад. Там полно местных жителей, редкие гости из человеческого мира там не приживаются – они спешат назад, на Землю, торопятся родиться вновь, чтобы оказаться в своем, в привычном мире.

Аматэрасу жила на Небесах всегда. Слово «всегда» для небожителей означает «вечность» растянутую до бесконечности. Они не могут заболеть, они не могут умереть, им неведомы муки голода или жажды, их образы, чуть похожие на человеческие, сотканы из мыслей и света. Аматэрасу светилась рассветным нежно розовым. Иногда она опускала свой взор вниз, на Землю, и тогда в страну под названием Япония приходила весна и зацветала сакура. Как только она отводила взгляд, розовые лепестки осыпались. Каждый год люди этой островной страны с нетерпением ждали взгляда богини, но Аматэрасу не знала их чаяний. У нее и своих забот хватало…

Уже много-много эонов времени на Небесах шла война. Здесь никто не стрелял из пушек, здесь не гремели взрывы – разве что Зевс иногда озарял Олимп своими молниями или Один не выдерживал безмятежных насмешек Будды и сотрясал Валгаллу громовыми проклятиями. Каждый кусочек Небес сражался за влияние, каждый хотел, чтобы Единый Неназванный одарил его своей благодатью, поставив выше прочих. Только Единый не спешил определяться с фаворитом, куда чаще его улыбчивый взор блуждал по грешной Земле.

Прекрасная Аматэрасу вернулась в свои пенаты весьма разгневанной: «Да как посмела эта стерва Изида такое сказать! Видите ли, ее культ обширнее и древнее, и поэтому именно она должна стать символом инь-ского течения Небес. Подумать только! Какая нелепица! Она на свои цвета смотрела? Лазурь с охрой – это же такая безвкусица»! Единственной соперницей Аматэрасу полагала Афродиту, чьи бирюзовые переливы даже в сердце конкурентки рождали щемящую нежность. Но, чего греха таить, Изида была весьма уважаема ян-ской частью Небожителей. И хотя даже ее извечный спутник Осирис вряд ли полагал цвета Изиды достойными высшей благодати, ян-ские боги вполне могут поступиться истиной в угоду политическим интересам.

Как-будто внемля ее темным мыслям, напротив появилось грозовое облако. Фиолетовые клочки тумана сжались, уплотнились, и на пол шагнула босая нога.
- Кали, я не понимаю, зачем ты каждый раз устраиваешь балаган, - проворчала Аматэрасу, - Можно просто взять и появиться!
- Не хочу изменять своему амплуа, - огрызнулась Кали, - Как-никак, я Предвестник ужасных перемен.
- Это уж точно! Только тогда тебе нужно было нанести мне визит до блистательной речи этой египетской выскочки.

Их считали подругами - Аматэрасу и Кали. Обе одиночки: Аматэрасу после давней ссоры с ревнивым братом не доверяла ни одному мужчине, а у Кали была слишком тяжелая карма, и слишком темные цвета, чтобы кто-нибудь решился с ней на близкие отношения. Так они и сошлись: Кали отпугивала от Аматэрасу всех возможных поклонников, а приятельница платила ей, иногда скрашивая одиночество светской болтовней.

- Не думаю, что уже слишком поздно! У меня есть новость, - Кали оскалилась.
- Еще какая-нибудь идиотка решила, что красивее меня?
- Нет, но тебе все равно не стать инь-ской красавицей Небес.
- Почему это?
- Все просто! Вернулся Цукиёми, и он этого не хочет. А ты знаешь, что бывает, когда твои желания не совпадают с желаниями твоего брата.
- Я не хочу знать о его желаниях! – надменно заявила Аматэрасу, - И его самого знать не хочу! У него больше нет надо мной власти.
- А вот здесь ты ошибаешься, - в руках Кали появилось зеркальце.

Аматэрасу ахнула. При помощи этой вещицы, необычной даже для Небес, братец Цукиёми однажды лишил ее свободы. Спустя эоны времени, и не без посторонней помощи, она сумела вернуть себе зеркало и избавиться от жестокой опеки брата.

- Кали, отдай мне его, пожалуйста, - она пыталась говорить спокойно.
- Можешь назвать это предательством, но мне все равно. Когда тебя не станет, мы с Цукиёми будем счастливы, - Кали поймала отражение Аматэрасу в зеркале, - Еще очень долго о тебе никто не услышит.

Кали еще что-то говорила, и ухмыляющийся Цукиёми уже стоял рядом с ней, но Аматэрасу уже ничего не слышала. Маленькое зеркало впитывало ее цвета, отбирая свободу. Ее форма становилась все прозрачнее, а отражение – все отчетливее. И когда бывшая подруга и родной брат уже праздновали победу, Аматэрасу собрала остатки и сил и выхватила зеркало. Но не удержала – слишком слабыми стали ее руки. Зеркало пронзило Небесную твердь и полетело вниз, кувыркаясь и теряя только что украденные краски Богини утренней зари. Аматэрасу бросилась следом. «Я должна собрать свои цвета и вернуть зеркало», - сил хватило только на одну мысль.

***

Она застонала, едва пришла в себя: «Больно… Как же больно»… Подходящие слова сами пришли в голову. Невыносимо ломило все тело. «Нет, погоди, какое тело»? Вырвав из плена липкой грязи одну руку, Аматэрасу поднесла ее к глазам: «Да, несомненно, это очень похоже на человеческую плоть». Дотронулась до лица, шеи, волос: «Странные ощущения». Вдруг, невдалеке она увидела свое зеркало. Целое! Оно сияло и лучилось, активно впитывая в себя краски неба, облаков, насыщаясь лучами солнца. Но мир вокруг не становился прозрачнее. Свежесть ранней весны разливалась в утреннем воздухе, робкие цветы прятались между камней, а на ветках колючего куста завела свою песню бесстрашная птица. А вдалеке возвышалась огромная, величественная гора с белой шапкой на вершине. Аматэрасу узнала священную Фудзи. Именно с ее склонов люди чаще всего произносили ее имя.

С трудом выбравшись из грязевой ванны, Аматэрасу первым делом схватила зеркало и замазала волшебную амальгаму глиной: «Раз я свободна, значит я вернула свои цвета, - справедливо заключила она, - Но рисковать не стоит». Чуть ниже журчал горный ручей, и Аматэрасу привычно подумала о том, чтобы оказаться возле него – обычно этого вполне хватало для любого перемещения. Но ничего не произошло. Она по-прежнему стояла около булькающего грязевого вулкана, с ног до головы измазанная белой глиной. Она помнила, что она жительница Небес, но способностями и умениями богини больше не обладала.

К ручью пришлось спускаться на своих двоих. А потом – залезть в ледяную воду и долго дрожать от холода на берегу. Еще пришлось учиться стирать одежду. Ее светоносное платье превратилось в простенькое юката, роскошные туфельки из отражений звезд – в грубые сандалии, а шарф из радуги стал мешковатой накидкой с капюшоном. Когда-то развевающиеся на солнечном ветру волосы до пят слиплись и спутались. Все это Аматэрасу приняла с воистину божественным спокойствием. Но взглянув на свое отражение в спокойной заводи она разрыдалась, как настоящая женщина. Белая глина стала ее плотью. Вернее, белая глина спрятала эфемерную плоть богини под плотным панцирем. Аматэрасу больше не излучала свет. Только редкие всполохи из глаз не давали забыть о том, кто она на самом деле. В отчаянье она вновь бросилась в воду, и терла, скребла, царапала свои руки, ноги, живот… Безрезультатно. Отражение по-прежнему являло взгляду человеческую женщину с белой кожей и грустными глазами.

Неожиданно из-за валуна появился огромный белый зверь. Когда он приблизился, Аматэрасу увидела, что это просто большая собака, шесть которой тоже измазана белой глиной. Пес безучастно прошел мимо, вошел в воду и стал отмываться. Через несколько минут на берег вышел совершенно черный пес, выразительно фыркнул и отряхнулся, обдав Аматэрасу дождем из брызг. Она вскрикнула, замахала руками, но пес не обратил на это никакого внимания. Он лег у нее в ногах и закрыл глаза, толи решив погреться на солнышке и обсохнуть, толи намереваясь немного поспать.

Белая богиня и черный пес спускались в долину до самых сумерек. Аматэрасу в кровь стерла ноги, она познала голод и жажду, оно почувствовала холод весеннего ветра и тепло лучей солнца. Поскользнувшись, она упала, исцарапав ладони и вновь перепачкав просохшую было одежду.

«Ну что ты смотришь! – закричала она на сидевшего рядом пса, - Неуклюжая, грязная богиня выглядит нелепо, да? И что мне делать?! Я устала, я хочу есть, я хочу согреться! Разве ты можешь мне в этом помочь»?!! В ответ на ее гневную речь пес зарычал, но с места не сдвинулся. Но когда Аматэрасу поднялась на ноги, он ухватил зубами подол ее одежды и куда-то потащил.

Шагов через сто они вышли к излучине небольшой реки, и прямо на берегу Аматэрасу увидела пещеру, возле которой горел костер. Как ни велико было желание посидеть у манящего теплом огня, она уже понимала, что лицо, руки и ноги, одежда и обувь – все в грязи, а согревшись будет куда труднее заставить себя войти в ледяную воду.

- Мир вам, странники, - голос из темноты возвестил о чьем-то приходе.

Пес подскочил и злобно зарычал. В круг света, мечтательно улыбаясь, вошел человек. Уселся возле костра и, скинув капюшон, рассыпал по плечам светлые волосы. Аматэрасу кивнула и принялась беззастенчиво рассматривать пришедшего. Не стар и не молод, не красив и не уродлив, одет без роскоши, за поясом короткий меч и бамбуковая флейта. А мужчина, как будто не замечал направленных на него взоров – любопытного и настроженного. Не переставая улыбаться, он достал из мешка онигири, вяленую рыбу и небольшую бутыль из тыквы.

- Ты непременно должна попробовать, - он протянул Аматэрасу рисовый колобок, - Это действительно вкусно.
 
Взошедшая луна осветила странную компанию в пещере у реки. Человек с серебряными волосами играл на флейте, красивая девушка сидела у костра в обнимку с огромным псом. И хотя она улыбалась, из ее глаз струились розовые слезы.

Она проснулась на рассвете и, едва открыв глаза, наткнулась на внимательный взгляд ночного музыканта. Теперь настала его очередь беззастенчиво рассматривать богиню в человеческом обличье. Аматэрасу, неожиданно для себя, смутилась.

- Это ничего, девочка, - улыбнулся странник, - румянец сделает тебя еще красивее.
- Я – Аматэрасу, - произнесла она с достоинством, - Как мне называть тебя?
- Какое красивое имя. Нездешнее. Только тебе оно сейчас не к лицу, зовись просто Ама.
- Это почему? – встрепенулась богиня.
- Думаю, ты и сама это понимаешь. Зачем сотрясать воздух лишними словами.
- Но ты не назвал своего имени. Как тебя зовут?!
- Вообще-то никак. Но люди называют меня Мансаираку.
- Танцующий с Небес? – удивилась Аматэрасу.
Мансаираку лишь пожал плечами в ответ, поднялся, достал из ножен меч и, вдруг посерьезнев, сказал:
- У меня есть для тебя подарок. Хороший. Поверь мне.

Невидимым движением он очутился подле Аматэрасу, взмахнул мечом и тут же вернулся на прежнее место. Пес у ног девушки не успел даже дернуться. Она поняла что произошло, лишь когда подняла удивленный взгляд. Ее голова больше не клонилась под тяжестью длинных волос. Спутанными прядями ее локоны теперь лежали на земле.

- Тебе просто нужно избавиться от всего лишнего, - торжественно произнес Мансаираку, - Не благодари, я лишь помог тебе сделать первый шаг. Все остальные – ты сделаешь сама.
- Да как ты!... – гневно начала Аматэрасу, но странник не стал слушать. Он просто исчез, как будто его и не было никогда. А пролетавший мимо ветерок унес за собой несколько розовых лепестков.

***

Когда они вышли на оживленную дорогу, Ама вздохнула с облегчением. Странным образом близость людей придавала ей уверенности. Все они жили очень короткие жизни и поэтому все время куда-то спешили, постоянно были чем-то заняты. Раньше бы она назвала это суетой, но сейчас находила необъяснимое удовольствие в скрипе колес проезжавшей мимо повозки, в громких окриках возниц, даже фырканье лошадей вызывало у нее мимолетную улыбку. Впервые за долгие эоны времени ей не было скучно. Единственным, что слегка омрачало приподнятое настроение, было красноречивое урчание в желудке. Да и собака куда-то запропастилась.

Она присела на большой камень под раскидистым деревом. Наверное, летом здесь царит приятная прохлада. Но сейчас голые ветки пропускали робкие солнечные лучи, и Ама подставила им лицо и руки… Где-то рядом звякнул колокольчик: Ама открыла глаза, несколько розовых лепестков унеслось в неведомую даль, черный пес вновь сидел рядом.

- Ааа! Вернулся, - она потрепала собаку по голове, - Может, снова найдешь мне кров и еду? Только без всяких Мансаираку пожалуйста, волос-то у меня больше нет.

Аматэрасу лукавила. Ночной странник не выходил у нее из головы, а музыка его флейты все играла у него в голове. Что же до волос?... Без них идти стало куда удобнее. Так что богиня не обижалась, но заинтригована была.
 
Лохматый спутник выслушал пожелания богини, сладко зевнул и растянулся на земле, всем видом давая понять, мол делай что хочешь любимая хозяйка, но я отсюда никуда не пойду.

- Долго ждать придется, приходи, девушка, в следующее полнолуние. А может и позже, - из-за дерева вышла пожилая женщина с посохом в руках.
- Это почему? – Ама даже немного растерялась.
- Спит сакура, не просыпается. Даже монахи не знают почему. Так что сходи пока к Уёмбомоши. Суженого они тебе не подарят, но в пути – лучше нет помощников.

Аматэрасу терпеть не могла Уёмбомоши. Иначе как надоедливыми зверушками она их и не воспринимала. Носятся, понимаешь, везде и всюду, никого не слушаются, никому не подчиняются, никого не уважают. Только смеются и толстеют на глазах. Она даже подумывала изгнать их со своей части Небес, но отлично понимала, что невозможное это намерение. Что бы изгнать, нужно сначала поймать, а потом еще и не впустить обратно. Но в случае с Уёмбомоши невозможно ни первое, ни второе, ни третье.

Она с опаской заглянула за толстый ствол дерева и ахнула. Точно! Уёмбомоши! Вернее круглые камни со знакомыми рожицами. Такие же толстые и такие же улыбчивые. А рядом россыпь маленьких домиков. Чтобы заглянуть внутрь Аматэрасу пришлось встать на колени. Засунув руку в малюсенькую дверь, она достала кусок черствой лепешки, обернутый тряпицей. В другом домике нашелся кусочек сушеной редьки. Она «погостила» у всех Уёмбомоши и разжилась совсем еще свежим рисовым колобком, тремя кусочками сушеной тыквы и десятком мелких монет. Возвращаясь с добычей в руках, она увидела, что большой камень, на котором она сидела, тоже Уембомоши, только повернутый лицом в другую сторону. Проследив направление его взгляда, Аматэрасу увидела еще один домик, вернее хижину для ночлега, укрытую от ветра и любопытных глаз в небольшом овраге.

- Спасибо вам большое, - она поклонилась главному Уембомоши, и потом еще раз – всем остальным. – Когда я вернусь… Если вернусь… Когда стану… - правильные слова никак не рождались и Аматэрасу махнула рукой, - Я найду способ отблагодарить вас! Обещаю!

Начался дождь, богиня с верным псом укрылись в хижине, а сгустившиеся сумерки не мешали Уёмбомоши улыбаться. Особенно их веселили розовые лепестки, летающие между ними, и никак не желающие упасть на землю. Больше всего на свете Уёмбомоши любили играть.

***

Домики Уёмбомоши стояли почти у каждого перекрестка, а путники охотно делились с улыбчивыми божками дорог едой, питьем и деньгами, чтобы те, в свою очередь, могли поделиться с Аматерасу. Сначала она выгребала все что находила – и нужное и не очень, но через пару дней пути вдруг поняла, что поступает неправильно: «А если еще кто-нибудь идет по дороге? Если он тоже голоден»? Она извинилась перед очередным Уёмбомоши и взяла совсем немного еды на завтрак, решив что ужином с ней наверняка поделится другой улыбчивый толсячок с другого перекрестка.

 Дорога с каждым днем становилась все оживленнее. Безлюдные пустоши и темные леса вокруг сменились рисовыми полями, селения стали обширнее и богаче - они приближались к столице. А вот фигурок дорожных богов почти не стало, да и подношения в их домиках были совсем скудны или их не было вообще. В окрестностях города правили совсем другие боги – деньги!

 За много дней пути у Аматэрасу накопилась приличная горсть монет. Очередная ночь выдалась слишком непогожей, и она решила попробовать счастья на постоялом дворе. Хозяйка смерила ее подозрительным взглядом, взяла пять монет и наказала оставить собаку за дверью. Крошечная комнатка, соломенный матрац на полу, кувшин с водой и едва тлеющая масляная лампа – вот и все удобства. Она тихонько отворила окно, впустив своего верного спутника. Много ночей он согревал ее своим теплом, и сейчас Ама просто не могла оставить его мокнуть снаружи. Однако утром она поняла, что совершила ошибку. Выйдя на дорогу, Ама заметила, что за ней следуют трое вооруженных мужчин. Они держались на значительном расстоянии, не приближались, но и не отдалялись. Аматэрасу интуитивно понимала, что их намерения вовсе не добрые, и что они идут за ней не за тем, чтобы предложить помощь. Пес тоже забеспокоился, и Ама прибавила шагу. Мужчины не отставали.

 В конце концов, Аматэрасу решила остановиться и встретиться с опасностью лицом к лицу. В конце-концов, она ведь богиня, пусть даже спрятанная в человеческом теле. Она не может умереть!

- Куда идешь, красавица? - развязанной походкой один из преследователей, неверное вожак, подошел к ней и попытался положить руку на плечо.
Аматэрасу отступила на шаг и, стараясь держать дистанцию, заговорила:
- Я очень спешу, господин. У меня совершенно неотложное дело. Могу ли я чем-нибудь вам помочь?
Стоявшие за спиной главаря бандиты довольно загоготали.
- Такая милашка всегда может скрасить тяжелую жизнь достойных мужчин, - главарь раскинул руки в стороны, - Иди сюда, крошка, и кошель с монетами не забудь.

Но вместо девичьей фигурки у него на руке оказались острые зубы. Аматэрасу отпрянула, а на помощь вожаку уже спешили помощники. Пес сражался яростно, в стороны летели клочья окровавленной одежды, слышались ругань и стоны. Но потом один из бандитов все же ухитрился обнажить меч. Короткий удар, и верный соратник, преданный друг, надежный проводник и защитник заскулил и откатился к ногам девушки.

 Позабыв обо всем на свете, Аматэрасу бросилась к псу. Ее руки окрасились кровью. Она кричала, она умоляла его не умирать. Когда грубая рука вновь опустилась на плечо, она даже не обернулась. Больше всего на свете она сейчас желала вновь стать всемогущей богиней, которой для чуда свершения достаточно лишь подумать о желаемом. Ей нужны были эти чудесные возможности для спасения лучшего друга. Она все же обернулась. Но лишь потому, что вновь услышала звуки боя. Главарь уже лежал без движения, двое других с нескрываемым удивлением смотрели на человека, вооруженного лишь бамбуковой флейтой. Когда один из них осел на землю, так и не стерев удивление с лица, второй бросился наутек. Но Монтэсэраку послал ему вдогонку придорожный камень и тут же повернулся к девушке, даже не удосужившись посмотреть, достиг ли его снаряд цели.

 Быстро оценив ситуацию, он дернул зубами рукав роскошного хаори и принялся перевязывать раны собаке. Аматэрасу ничем помочь не могла. Она просто держала псу голову и ласково уговаривала его немножко потерпеть. Потом к ним подъехала крытая повозка и возница помог положить внутрь израненную собаку. Когда они тронулись, Мансаираку ответил на немой вопрос Аматэрусу.
- Думаю, он сейчас не в настроении умирать. И это – главное.

Спустя час по этой дороге проезжал одинокий всадник. Он не встретил никаких подозрительных или опасных типов. Но кровь на песке он видел. И был очень удивлен тем, что все вокруг усыпано розовыми лепестками. А ведь сакура еще не зацвела, да и нет в округе ни одного вишневого дерева.

***

К вечеру они въехали в столицу. Большую часть города занимал императорский дворец с его роскошными садами и дома сановников. Храмы прятались в живописных рощах, мощеные дороги, красивые мосты, много вооруженной охраны и очевидное богатство обитателей – таков был Хэйян. Но Аматэрасу не смотрела на город, она ловила каждый вдох верного друга. И когда он открыл глаза и попытался встать, она наконец выпрямила спину и облегченно вздохнула.

- Я же говорил, что он здесь не для того, чтобы умереть, - Мансаираку снова улыбался, - Пойдем, настало время отдыха.
- Где мы? – спросила Аматэрасу, выйдя из повозки и осмотревшись.
- На время праздника мне предоставили гостевой дом.
- Кто?
- Один из оммёдзи. Он решил, что мое искусство будет хорошим подарком для дочери императора. Кстати, она считается первой красавицей, - глаза Мансаираку заискрились лукавством.

Аматэрасу отвели в большою комнату с мягкой постелью. Пока она отогревалась в купальне на столе появился роскошный ужин. Она встретила Мансаираку одетая в изысканное кимоно. Перевязанный пес лежал рядом, и хотя он не двигался, внимательный взгляд не выпускал хозяйку из вида.
- Завтра состоится торжество, и ты будешь мом подарком, - с ходу заявил музыкант, присаживаясь за стол и разливая рисовое вино по пиалам.
- Еще чего не хватало! – возмутилась Аматэрасу.
- Это не приказ, это равноценный обмен. Если сделаешь то, что я попрошу, я расскажу, как найти то, что ты ищешь.
- Откуда тебе знать, что я ищу!
Мансаираку замолк, потом внимательно посмотрел в богине в глаза и усмехнулся.
- Правда, я не уверен, что оно тебе действительно нужно. Ты еще не избавилась от всего лишнего. Но все равно! Если кто-то и знает нужную тебе дорогу, то только Танцующий с Небес. А пока давай приступим к трапезе.

 Торжества длились весь день, но когда солнце коснулось резных крыш, а в главном дворе дворца зажглись сотни фонарей, настал выход Мансаираку. Все ждали, что он появится на специально подготовленной сцене, но звуки флейты раздались с конька крыши главных ворот. Музыкант стоял в лучах заходящего солнца, его длинные одежды колыхались на ветру, а прекрасная музыка отражалась от стен, переливалась, то становилась многоголосой, но совсем затухала. Очарованные гости выдохнули, когда вместе с последним лучом солнца улетел в неведомую даль последний звук и пропал силуэт Мансаираку.

 Но тут ударили там-тамы и все увидели, что на сцене стоит женщина в кимоно, расшитом цветами сакуры, ее лицо скрывала розовая маска. Она начала медленно двигаться и такт ударам барабанов, а рядом с ней возник Мансаираку в флейтой в руках.
- Прекрасная сакура качалась на ветру, - нараспев начал свой рассказ Мансаираку.
И радовала она взгляды своими цветами…
И сама радовалась каждому дню…
Каждый лучик солнца принимала с благодарностью…
Каждую каплю дождя приветствовала…
Лунной ночью улыбалась серебряному светилу…
А безлунной – разговаривала со звездами.

Аматэрасу быстро поняла, что имел в виду музыкант, когда говорил «просто танцуй вместе с моими словами, не думай о красоте, не размышляй о смысле – просто танцуй». И она отдалась неспешному рассказу, прерывавшемуся лишь вскриками флейты.

Но однажды…
Прекрасная сакура встретила юношу неземной красоты…
Он был воином в сверкающих доспехах…
Спустился с Небес, чтобы вдохнуть сладкого воздуха весны…
И сакура полюбила его всем сердцем…
Осыпав розовыми лепестками…

Вновь заиграла флейта, и столько нежности было в ее звуках, что даже суровые воины украдкой смахивали набежавшую слезу. А Танцующий с Небес раскрыл веер оби-мей и начал двигаться рядом с Аматэрасу, как бы став ее отражением.

Но прекрасный воин покинул землю…
А прекрасная сакура взмолилась Небесам…
О, всемогущие боги! Да будет воля ваша…
Дайте мне счастья увидеть его еще раз…
Дайте надежду любить его вечно…
Дайте мне сил остаться с ним рядом…
Навсегда…

Гул там-тамов стал громче и быстрее, длинные рукава Аматэрасу летали вокруг фигуры Мансаираку, а его флейта исторгала песнь страдания.

И сжалились боги над прекрасной сакурой…
Обратили они ствол ее в человеческое тело…
Ветви стали руками, а корни – ногами…
И было сказано ей, что долго идти на север…
И найти там озеро богов, что зовется Мису Ками…
Девять лунных ночей купаться…
Девять солнечных дней не есть, не пить…
И тогда на десятый день станет она светом…
А на десятую ночь поднимется на Небо…
Ступая ногами по лунной дорожке…
Но только были честными боги…
Сказали они, что сможет она остаться светом…
Если примет любимый ее чувства…
Если в ответ воспылает любовью…
А иначе ждет ее забытье вечное…

Аматэрасу не пришлось специально изображать радость прекрасной Сакуры. Озеро Мису Ками! Она надет его и вернется на Небеса! Теперь уж непременно!

Много дней шла прекрасная Сакура…
Ее ноги огрубели от пыльных дорог…
Руки исцарапаны острыми шипами…
Лицо обветрили суровые ветра…
Но нашла она заветное озеро…
И девять дней не ела, не пила…
И девять ночей купалась…
И как обещано было стала она светом…
И поднялась по лунной дорожке на Небо…
И встретил ее юноша небесной красноты…
Но не узнал он прекрасную Сакуру…
Что осыпала его цветами, что дарила аромат весны…
Равнодушно прошел он мимо…

Гул барабанов стих, флейта оборвала болезненный вскрик, Аматэрасу замерла, воздев руки к Небесам. Зрители тоже затаили дыхание, ожидая последнего акта этой драмы. Среди этой полной неподвижности, Мансаираку медленно поднес инструмент к губам и заиграл прекрасную мелодию, прозрачную как свет, а на сцену прямо с небес густым дождем посыпались цветы сакуры. Потухли фонари, а когда через несколько мгновений зажглись вновь, то все увидели, что фигура танцовщицы стала прозрачной и светилась нежно-розовым. Лепестки кружили сквозь призрачную фигуру, и когда последний из них коснулся земли, образ Аматэрасу растаял как туман. Мансаираку взмахнул веером и тоже пропал. Представление было окончено.

***

Она хотела отправиться в путь немедленно, или, на крайний случай, рано утром. Мансаираку просто следил за лихорадочными сборами и, как обычно, улыбался. Но встретившись взглядом с лежащим на полу псом, Аматэрасу уронила узелок и осела на землю.

- Да-да, он уж точно пока не сможет тебя сопровождать, - Мансаираку поднялся и, пройдясь туда-сюда, добавил, - И ты даже не знаешь точно, где же это озеро!
- Найду! Не беспокойся.
- Но это не самое главное. Ты все еще не избавилась от лишнего. Зачем тебе на Небеса? Это несчастное создание из моей песни хотя бы стремилось к возлюбленному. А тебя там кто-нибудь ждет? Ну, разве что подруга-предательница и злобный братец…
- Откуда ты?... – остолбенела Аматэрасу.
- Да перестань! Тоже мне тайна! Сакура давно должна зацвести, но даже не просыпается. Значит, Аматэрасу-о-ми-ками – величественная, которая заставляет небеса сиять, не смотрит с Небес на землю. И это явно потому, что опять повздорила с богом Луны. Это знает любой деревенский мальчишка. А тут ты – с таким же имечком. А не встречал больше ни одной женщины по имени Аматэрасу. Говорил же, зовись просто Ама.
- Да, но… Как же…
- Воспользуйся моментом и отдохни, - смягчился Мансаираку. – Богиня ты или просто человеческая женщина – не все ли равно. Важно лишь то, что ты делаешь, и как ты живешь. Приносит ли тебе счастье твоя жизнь. Ответишь на этот вопрос честно – будешь точно знать куда идти и что делать.

 Неделю спустя Аматерасу все же отправилась в путь. Танцующий с небес лично нарисовал ей карту к Озеру Богов и еще раз рассказал свою песнь о Прекрасной сакуре.
- Здесь нет мелочей, каждую строчку нужно исполнить в точности, - сказал он, - Но есть еще одно условие – у тебя не должно быть ничего лишнего. Хотя, я это уже говорил…

 Аматэрасу шла не слишком быстро. Во-первых, ее верный друг еще прихрамывал, и она старалась беречь его силы. А во-вторых, она много думала. О том, как она живет, о том, что такое счастье, и том, что же лишнее в ее жизни. И еще она все время вспоминала историю Сакуры. Ее не удивило, что прекрасный бог не посмотрел на девушку. Там наверху, на Небесах браки заключались исключительно по политическим интересам. Они просто не знали, что такое Любовь. Или она, Аматэрасу, этого не знала…

- Был бы ты человеком, - говорила она псу, обнимая его, - я бы осталась жить на земле и стала бы твоей женой. Ты – самое надежное, самое близкое и самое любимое существо, которое мне довелось встретить за всю мою жизнь. И поверь, я живу уже очень долго, и точно не вру.

 Мису Ками оказалось небольшим живописным озером. На его берегу стоял пустынный храм. Ночами Аматэрасу купалась в теплой воде озера, а днем подолгу бродила между поросших мхом камней и никак не могла понять, кому же здесь поклонялись люди. Ни одного изображения, ни одной надписи, ни одной статуи. И хотя храм был покинут, она чувствовала, что в нем есть жизнь – энергия неведомого божества пропитывала и древнее строение, и озеро, и все окрестности.

 С каждым днем тонкая кожа из белой глины становилась все прозрачнее, и Аматэрасу передвигалась чуть-чуть медленнее скорости мысли, ее неземной свет и нежные краски проявились, но сама она этого не замечала. Черный пес всегда был рядом – и в воде и на берегу. Аматэрасу решила, что просто возьмет его с собой. Девятый день ритуала восхождения на Небеса подходил к концу, но она так и не нашла своего счастья – ни в прошлом, ни в будущем. И то лишнее, о котором говорил Мансаираку тоже не отыскалось.

 Совершив омовение девятой ночи и выйдя из воды, прекрасная Аматэрасу не увидела своего друга. Испугавшись, что его раны еще недостаточно зажили, и что он утонул, она бросилась обратно в воду. Пса нигде не было. Она долго звала, ныряла, искала, позабыв обо всем на свете. Раннее утро застало ее в воде. Надежды уже не было, но Аматэрасу не хотела отступаться. Впервые в жизни был кто-то, кем она дорожила больше себя.
- Верни-и-и-и-сь! – закричала она в отчаянье.
Ветер разнес ее зов по окрестностям, оставив без ответа.

 Растрепанная, заплаканная, почти обезумевшая от горя богиня отправилась к храму. Она снова бродила меж камней и не знала, что делать и как дальше жить. Ноги сами принесли ее в самую дальнюю часть храма. Подняв глаза она увидела огромный колокол, на котором была сделана надпись: «Единый Неназываемый ответит на зов Единожды». Так вот кому был посвящен этот храм! Не минуты не сомневаясь, Аматэрасу ухватилась за веревку и принялась раскачивать колокол. Гулкий удар сотряс все окрестности, колокол еще долго гудел. Но ничего не произошло, никто не появился.

Вдруг, где-то внизу зазвучала флейта. Аматэрасу опрометью бросилась обратно к озеру. Мансаираку сидел на пригорке и самозабвенно играл. Мелодия флейты проявила ту самую светоносную лестницу, которая вела к самым Небесам.

- Ты и есть Единый Неназываемый? – выдохнула она.
- Я сказал тебе об этом еще при нашей первой встрече, - Мансаираку против обычного был крайне серьезен, - Ты позвала меня, и я открыл тебе вход на Небеса. Можешь идти.
- Нет! Я позвала тебя не за этим!
- Интересно. Я тебя слушаю, но ты помнишь, что слушаю единожды?
- Я хочу вернуть… Нет, не так… - запнулась Аматэрасу, - Я хочу…
- Не торопись, в любом случае я дождусь.
- Пусть он останется жить! – выкрикнула богиня.
- Хорошо, - Единый улыбнулся. – Он жив.
- Я хочу его увидеть!
- Хорошо. Смотри.

Она оглянулась. Никого. Лишь призрачная лестница мерцала солнечными лучами.

- Я же говорил тебе избавиться от всего лишнего. Что висит у тебя на поясе?

Аматерасу схватила волшебное зеркало. Долгие дни пути, купание в Озере Богов потихоньку смыли глину с его поверхности. Но зеркало больше не впитывало чужие краски, у него уже был пленник, случайно попавший в его око. Украдкой богиня заглянула за зеркальную поверхность.

- Помнишь юношу небесной красоты? Он и есть твой верный друг.
- Хати! – узнала его Аматэрасу.
- Да, Хатиман. Ты ведь так и не дала ему другого имени. Прекрасный воин – бог лука и стрел. Не удивительно, что он попросту не заметил несчастную Сакуру, ведь под ее ветвями он грезил о другой. Не смея показать своих чувств на Небесах, он призвал меня единожды и точно знал, что хочет быть рядом с тобой. Я исполнил его желание.

Аматэрасу лихорадочно вспоминала. Да, он всегда был рядом, не смотря на грозную Кали, которая была еще ближе. Он всегда принимал ее сторону и часто помогал в спорах с ян-скими богами. Она ценила его поддержку, но ослепленная борьбой за власть, озабоченная статусом и признанием попросту не замечала больше ничего. А Бог войны вовсе не был воинственным. Он умел защищать, умел оберегать, умел быть преданным и любящим.

- Ты увидела его. Зеркало впитало его истинную сущность, а моя маскировка смылась водой Мису Ками, - продолжил Единый. – Но я буду честен с тобой. Твое желание я не исполнил, а лишь указал на истинное положение дел. Теперь ты можешь идти. После такого триумфального возвращения ты наверняка станешь инь-ской красавицей Небес.

 Но Аматэрасу больше не слушала. Зажмурившись, со всего размаху она ударила зеркалом по большому камню. Источник ее силы, вместилище ее страхов, самая ценная вещь на Небесах и на земле разбилась на мелкие осколки, освобождая пленника. Подняв веки, она увидела его во всей божественной красе и стати.

- И что ты будешь делать на Небесах без своей любимой игрушки, - усмехнулся Единый, вновь ставший похожим на танцора и музыканта по имени Мансаираку.
- Я остаюсь.
- Мы остаемся, - Хатиман встал рядом с Аматэрасу.
- Вы станете настоящими людьми и познаете смерть. Через жизнь или две зачнете забывать, что когда-то были богами, а через десять – сможете лишь догадываться об этом.
- Мы остаемся, - повторила Аматэрасу. – Ты сам сказал избавиться от всего лишнего. Небеса нам больше не нужны.
- Настоящие небеса – здесь. Не так ли, Единый? – Хати обвел рукой окрестности, - Не потому ли ты играешь роль странствующего музыканта?
- О! У меня много ролей... Но ты не совсем прав. Небеса – это Небеса. И они настоящие, насколько настоящим может быть отражение в зеркале. Все едино, все настоящее. Вопрос лишь в том, по какую сторону зеркала тебе хочется жить. Похоже, вы этот выбор сделали.

Призрачная лестница померкла и пропала, а Мансаираку уселся на большой камень и заиграл на флейте. Хатиман смотрел на любимую богиню, а Аматэрасу с любовью смотрела на мир, который стал ее домом.

В тот день по всей стране наконец проснулась и зацвела сакура. «Амарэрасу обратила свой взгляд на землю», - провозгласили монахи и зажгли благодарственные огни Аматэрасу-о-ми-ками – величественной, которая заставляет небеса сиять.

7 января 2012 г.