Каждой дуре - по херу

   Плохой из дворника Михеича получился бы сфинкс. Точнее, — никудышный. Хотя лицо его и несло печать загадочности, невозмутимость напрочь отсутствовала. Загадочность кривила губы Михеича в улыбке, плясала бесенятами в глазах, даже умудрялась слегка шевелить кончиками ушей. В конце концов председатель домового комитета тов.Бататов — а сидели друзья в подвале дома №66/6, что по улице им.Жертв Перестройки, вокруг крышки от пианино, заменяющей им стол, и собирались возлить души алкоголем — обратил на странное поведение дворника внимание.

   — Петрович, ты чего егозишь, будто молодая жена, собираясь обрадовать мужа известием о долгожданной беременности?

   Михеич наклонился и жестом фокусника, извлекающего из шляпы одноухого зайца, вытащил из полиэтиленового пакета бутылку, ухватив ее за горлышко.

   — А?! Как я, ёптить медь?! Гуляем, ребя! — и припечатал донце бутылки на импровизированный стол.

   Мало того, что бутылка оказалось непривычной граненой формы в виде опрокинутой усеченной пирамиды, мало того, что была она явно заграничного производства и содержала жидкость светло-желтого цвета, так и объем у нее был никак не меньше литра. На яркой этикетке виднелась подкова и иностранные буквы.

   Пенсионер Волозов пошарил по карманам и, не обнаружив очков, отставил руку с зажатой бутылкой на всю длину и прищурился.

   — Хе-ра ду-ра, — медленно, по слогам прочитал ветеран и, удовлетворенно кивнув, повторил более уверенно, — Хера дура! Это что же, каждой женщине по мужику?

   — Ты чего несешь, Петрович? К каким херам дура? Ну-ка, дай-ка сюда, — и председатель домкома забрал бутылку из рук пенсионера Волозова.

   — Гляди-ка, и, правда, да еще и репозадое чево-то, — через мгновение покрутил он головой. — Петрович, — это уже к дворнику Михеичу, — ты зачем конский возбудитель притащил?

   — Какой-такой конский возбудитель, ёптить медь? — в лучших одесских традициях отозвался вопросом на вопрос дворник.

   — Так вот же, на этикетке подкова нарисована. И опять же, про хер и про баб пишут. Ты в какой ветлечебнице это раздобыл?

   — Почему в ветлечебнице? — обиделся Михеич. — Кореша давнего встретил, ёптить медь. Мы с ним на зоне вместе чалились, он по экономической статье сидел. Так его, ёптить медь, сейчас и не узнать! Приподнялся, весь на растопырках, джип иностранный черный. Не то, что я у вас тут — двор мету, — и он сокрушенно вздохнул. — Мы в кафушке посидели, он сказал, что для хорошего ресторана у меня дрысь-код не подходит. А после он мне эту бутылку и подогнал. Задарил, значит, ёптить медь. Сказал, что очень качественный напиток. Текила называется. Из самой Мексики. Так что, никаких херов в ней нет, это название такое на мексиканском языке. Только не знаю, как переводится.
 
   — Текилу знаю, — с умным видом кивнул тов.Бататов. — Текилу Семён Боливар любил пить. Национальный герой такой, — пояснил он для Михеича, — типа нашего Семёна Буденного. Только в сомбреро.

   — Так, а я об чем, ёптить медь, — приободрился скисший было Михеич. — Счас мы, как три сомбреры эту текилу и приговорим.

   — Михеич, сомбреро — это соломенная шляпа, вроде нашей курортной. А пить мы текилу будем как три амиго, друга, значит. Есть фильм такой, «Три амиго» называется, — пояснил пенсионер Волозов.

   — Ну, ладно, чего тянуть, выставляй стаканы, — тов.Бататов, как начальник, терпеть не мог, когда инициатива ускользала из его рук.

   — Тока эта, ёптить медь, — засуетился Михеич, — ее, текилу эту, по-особому пить надо, не как водку. Кореш обсказал мне все. Значит, надо сесть в кружок, мякушку — вот тута, между большим и вторым пальцем — натереть лимоном (лимон я прихватил тоже), а сверху солью посыпать. Ну, соль, ёптить медь, у нас есть, цельная пачка. Потом слизнуть эту соль друг у дружки с руки, выпить и закусить лимоном.

   — Чего?! — вскинулся тов.Бататов. — Сначала, значит, у кота под хвостом лизнуть, а потом запивать неизвестно чем?

   — Да у какого кота? — укорил его пенсионер Волозов. — С руки друга.

   — Слышали мы про эти руки друга, — скептически покачал головой председатель домкома, не растерявший, привитый с детства моральный облик строителя коммунизма. — Они там, в Мексике текилу, наверное, пьют исключительно в баре «Голубая устрица». Тогда как я, надо заметить, ем только с дусиных рук. Я ей и руки-то целовал от силы пару раз в жизни, а вы мне свои вылизывать тычете. Нет, ну его к бесу, этот конский возбудитель. Еще неизвестно, на каких кобылиц после этой мексиканской виагры потянет. Меня же дуся к херам дурацким тогда пришибет. Давай-ка, Петрович, — это пенсионеру Волозову, — доставай нашу родную, отечественную блондинку. Уж наша водка не раз проверена — не выдаст. Ёптить медь, — передразнил тов.Бататов дворника Михеича.