***

Гора 

В каждой поездке кто-то становился козлом отпущения. В прошлый раз им был  поехавший с ними начальник  отдела продаж, организм которого не вынес многодневной пьянки,  а до этого -  переводчица Люда, она имела неосторожность обратится за завтраком к сидящим за столом «друзья мои», на что босс набычился и заявил, что  они ей все здесь  никакие не друзья. После этого  все было не то и не так: босс отказывался слушать ее перевод, со страшной силой хлопал Люду   с бодуна по плечу, кричал, что столик заказанный ею в ресторане – самый неудобный. Люда тихонько плакала и  по приезде домой готовилась к увольнению. В этот раз гнев  большого босса пал на Ивана  Евгеньевича – начальника отдела протокола. Это был уже пожилой мужчина, волею судьбы вытянувший счастливый по тем временам билет в виде  неожиданного предложения работать в столь процветающей крупной компании.  Как-то раз  босс  копался в бумагах и матерился, что  делопроизводство в компании вообще  никак не ведется и нельзя найти ни одной бумаги   с  издаваемыми им ценными приказами.  Выяснилось, что молодое поколение, столь подкованное  в области Интернета и программирования,  совершенно не знает, как вести протоколы и подшивать приказы. Тут  кто-то и привел старика - у того за плечами было тридцать лет протокольного отдела  большого советского министерства, и который на собеседовании, услышав сумму оклада, чуть не свалился со стула. Взялся за дело он рьяно: уволил пару-тройку секретарш,  пригласил  четверых своих протеже, которые безропотно  перепечатывали за ним протоколы и приказы, поскольку пользоваться компьютером большой знаток протокола не умел. Босс был доволен: в бумажных делах действительно наметился порядок, и если нужно было срочно найти приказ за номером 3129 В/ 189, который вопреки любому КЗОТу , объявлял, что  работники  его частной компании должны выйти на работу в  государственный праздник в связи с производственной необходимостью, то он незамедлительно находился.
…  Чем старик в ту поездку навлек на себя высочайший гнев,  было  непонятно. То ли своей старческой медлительностью – босс, будучи относительно молодым человеком, правда, как  и положено человеку его достатка   и положения, с неизбежным брюшком и залысиной, любил быстроту как передвижений, так и решений. То ли своей избыточной заботой –на волне той нескончаемой благодарности за нарисовавшегося с его судьбе  золотого тельца, Иван Евгеньевич не знал границ в выражении своей любви и преданности. Так, например, когда после очередной затянувшейся до утра пьянки, переводчица Люда бегала по коридору отеля, собирая всех на официальную встречу с президентом  известной во всем мире корейской компании, и кричала: « Иван Евгеньевич, разбудите босса, позвоните ему в номер, мне неудобно», то Иван Евгеньевич, неторопливо огладив свою  седую как лунь голову,  взволнованно и проникновенно  отвечал ей:
-Люда, я не могу звонить ему в номер, человек не спал всю ночь, будить его сейчас –
это просто кощунство!
И можно было подумать, что босс не спал всю ночь, сидя у постели своей больной матери или ребенка, а не бухал всю ночь «Хенесси ХО»,  полулежа на ковре  и развлекаясь  вызовами в номер старших менеджеров отеля, которым,  в пьяном бреду объявлялось, что  он покупает этот отель вместе  с ними. Менеджеры-корейцы  по-восточному вежливо улыбались и покорно кивали, полагая в душе, что постояльцу президентского номера, с его пятнадцатью комнатами, двумя этажами, хрустальными люстрами и  семью сортирами, можно все.
…Принимающие  были  готовы  на все, лишь бы ублажить  русского: из Сеула, где боссу президентский номер в лучшем отеле города не понравился, они улетели на личном вертолете принимающей стороны  на корейский  остров Че-Джу, где, как неоднократно подчеркивали   сопровождавшие их корейские менеджеры, сами корейцы бывают, в лучшем случае, один раз в жизни, в свой медовый месяц. Остров и правда, поражал своей природой: зелень, цветы, горы, море – сочетание всего этого давало ощущение сказки, которую, впрочем, босс все равно ухитрялся испортить: номер в гостинице ему тоже не очень понравился  и он без конца ругался, что «тупые корейцы» привезли его неизвестно куда и зачем.
То утро выдалось свободным, встреч запланировано не было, и, что удивительно, босс был  в нормальном настроении ( каждое утро Иван Евгеньевич, едва успев проснуться, звонил Люде и спрашивал, какое у босса настроение, Люда бесилась и кричала в трубку, что она не рядом с  ними лежит и не знает). Кто-то предложил прогуляться по  окрестностям, и, что удивительно, босс  согласился, хотя обычно все, что ему предлагалось, воспринимал с подозрением и долго решал, его ли это уровень или нет. В то утро, видимо, босс решил, что прогулка по неведомому острову Че-Джу вполне соответствует его уровню, и всей толпой они побрели по аккуратно выметенным дорожкам отеля куда-то в сторону живописных гор. Впереди  энергично шел босс, рядом шагали  все те, кто был отобран для поездки. Иван Евгеньевич семенил рядом, пытаясь приспособиться к широкому шагу начальника и пытался поддерживать светский разговор: вначале он восхищался красотами острова, но, уловив из односложных междометий босса, что тому не так уж сильно все и нравится, тут же склонился к версии, что чертовы корейцы завезли их неизвестно куда, и теперь здесь предстоит провести еще целый день, неизвестно с какой целью. Вдруг перед ними возникла небольшая гора.  Она появилась  неожиданно, словно из ниоткуда, заманчиво блестя свежей покрывавшей ее травой и   словно призывая  открыть для себя ведущие куда-то ввысь тропы.
-А давайте на гору залезем, - неожиданно для себя сказала переводчица Люда, хотя была в туфлях на высоких каблуках и в юбке.
- А что? – вдруг резво откликнулся босс, в силу похмельной доблести  почувствовав в  горе некий вызов, на который немедленно следовало откликнуться.
Остальная компания, осознав, что начальнику нравится гора и он хочет на нее лезть, тут же  бодро зашевелилась:
- Конечно, полезем! У нас собой есть все -  и  виски, и стаканчики пластиковые!
-Залезем на самый верх, оттуда вид – закачаешься!

Все бодро приготовились к  штурму горы, самые смелые уже торопливо  перемахивали через небольшой бетонный парапет, отделявший гору от дорожек. Босс, не жалея пятисотдолларовых ботинок, устремился  было вверх, но тут взгляд его упал на Ивана Евгеньевича, который скромно стоял в сторонке и делал вид, что  вглядывается вдаль.
-Эй, Иван Евгеньевич – незамедлительно окликнул его он, - давайте быстрее, мы уже уходим.
Иван Евгеньевич вздрогнул и втянул голову в плечи. Не говоря ни слова, он тоже подбежал к парапету и попытался поднять повыше ногу, но большой живот, еще более увеличившийся благодаря халявным фуршетам и бесконечным дням рождениям сотрудников, отмечавшимся в компании с размахом,  мешал этому процессу. Иван Евгеньевич виновато поежился и, подобострастно взглянув на босса,  просительно проговорил:
-Может, я вас лучше здесь внизу подожду? Прогуляюсь, разведаю что-нибудь интересненькое для вас?
Однако босс  быстро почуял прекрасную возможность  потешиться и строго сдвинув брови, прикрикнул:
-Лезьте в гору, Иван Евгеньевич, вам что говорят.
На лице Ивана Евгеньевича   возникло сложное сочетание эмоций: с одной стороны, из опыта работы он точно усвоил, что приказы начальства следует незамедлительно выполнять, с другой – он столкнулся с физической невозможностью выполнения сего приказа,   и никакие интриги, сплетни или столкновение отдельных сотрудников между собой не  могли помочь ему в такой ситуации. Поэтому Иван Евгеньевич ринулся выполнять приказ, но получалось у него очень плохо: хотя  невероятным усилием он поднял одну ногу и эта непослушная нога, в задравшейся почти до колен брючине строгого костюма, все-таки легла на парапет, поднять все остальное свое тело, изнеженное машиной с водителем и отягощенное завтраком «шведский стол» в пятизвездочном отеле, отказывалось следовать за ногой. Он робко взглянул на босса, надеясь, что тот, видя его старания, оценит их, и позволит ему все же остаться внизу. Но  образовавшееся зрелище ужасно веселило босса и он радостно выкрикнул снова:
-Так лезьте давайте, что же вы не лезете?
Все остальные остановили свое восхождение и молча смотрели на Ивана Евгеньевича: кто с сочувствием, кто со злорадством.
Понимая, что лезть все равно надо, Иван Евгеньевич снова отчаянно засуетился: он ухватился за какие-то редкие кустики, растущие за парапетом, и,  пыхтя, попытался с их помощью как-то поднять себя на парапет, но кустики обрывались от малейшего приложенного к ним усилия, и оставались в руках начальника протокола глупыми зеленоватыми пучками.
Босс откровенно заржал, наблюдая за стараниями подчиненного. Все ждали, чем закончится сцена. Тут не выдержала  переводчица Люда. Хотя когда жертвой  босса была она, Иван Евгеньевич не предпринимал никаких попыток хоть как-то защитить ее, а наоборот, радостно смеялся в унисон с боссом, и хотя старик своими сплетнями и интригами принес многим в компании немало неприятностей, ей стало ужасно жалко его: Иван Евгеньевич побледнел, из-за физических усилий его лицо исказила плаксивая гримаса и казалось, что он сейчас упадет на землю, схватившись за сердце.
-Да пусть он внизу останется, чего ему с нами лезть,  не надо ему, - твердо сказала она боссу, глядя в его заплывшие с похмелья глазки.  Тот неожиданно покорился, видимо, также почувствовав, что перегибает палку.
-Оставайтесь, будете землю сторожить! – махнул рукой он и бодро двинулся вперед, а его сотрудники поспешили за ним, опасаясь, что кого-то из них могут обвинить в недостаточно быстром восхождении.
Иван Евгеньевич облегченно вздохнул, стряхнул из рук все еще зажатые в кулаках остатки растительности и радостно заверещал:
-Спасибо, я здесь буду, рядышком, если что, буду ждать вас!
 …Гора оказалась не очень высокой, но довольно крутой. Все молча карабкались вверх, радуясь, что могут это делать. Люда с ужасом оглядывалась вниз,  размышляя, как она будет спускаться вниз на своих каблуках.
Когда забрались на самый верх, кто-то услужливо  раздал стаканчики, вытащили бутылку виски и какие-то крекеры. Выпили. Босс сказал, что вид очень красивый и все  тут же стали восхищаться окрестностями.