Дневник V -25 Люди странные существа

Дневник V -25 Люди странные существа

13 апреля 2002 г. Безликие, бесцветные скольжения мысли о А.Н., как будто мы друг для друга мертвы. А ведь так оно и есть в какой-то степени. Ничего в этом, конечно, нет хорошего, но пока исправить ситуацию невозможно. Я только могу молиться о нём.

Пела в новом для меня храме, темп бешенный, меня, впрочем, предупреждала подруга. Это было нечто. Лучше бы сократили чтение псалмов, чем так петь. И как это священники не боятся Бога?

Двадцать лет теперь никого не любить в будущей моей жизни?

Несколько тысячелетий понадобится, чтобы душа А.Н. приняла меня когда-нибудь. Такое тупое непонимание проявил он ко мне в 20-ом и 21-ом веке.

14 апреля. Я заметила, что некоторые люди в метро или на улице, к которым я обращалась по разным поводам, оказались не общительны и даже злы.

В жизни бывает много пустых минут, не отмеченных интересными событиями, не заполненных мыслями, стоящими внимания или переживаниями разного рода.

Полетела сегодня мысленно к скопленьям звёзд, подумала о той жизни, которая там ослепительно проходит или царит.

А здесь, на бедной униженной земле люди только постоянно терзают и убивают друг друга, когда будто они почти только на это и запрограммированы.

16 апреля. Великое событие — мой брат Герман встретился, наконец, со своей дочерью Юлей. Мы принесли гору фруктов, орехов, халвы. Юля была напряжена, жестка, что абсолютно естественно в её положении дочери, не знавшей отца.

Потом она стала мягче. Опять стала называть меня на «ты». Герман загорелый, очень моложавый. Юля дала нам на общение с ней и родными внуками Германа час времени. Я просила Юлю показать свои рисунки, мы увидели великолепные её акварели, портреты, цветы, розы, самовары, пейзажи, она прекрасно чувствует свет. Её муж светоносен и детски чист в своих акварелях. Сын Семён рисует коней. Дети поиграли нам на фортепьяно. Часа два мы пробыли у Юли вместо часа.

Герман играл с детьми в шахматы. Мы послушали диск — многие члены Юлиной большой семьи пели серебристыми прелестными голосами православные песнопения, играли на разных инструментах.

Я предложила Юле посидеть с детьми, так как её муж задерживался. Она ушла на занятия в художественную Студию. Герман пошёл её провожать. (Они не понравились друг другу)

Дети шустрые, прелестны, красивы, у них большие светлые глаза, брови полукругом. Пришёл муж Юли, впал в менторский тон, сказал, что надо думать о душе. «Ну сколько Вам осталось жить? Пять-десять лет...». Откуда он знает сколько? Это было грубо, я даже удивилась, тем более, что он абсолютно меня не знает, не знает моей жизни. Я только и делаю, что думаю о душе.

Потом я гуляла по тем местам, где провела своё отрочество - несчастливое весьма.

Помолилась о своей мачехе. Странная она женщина, не всегда адекватная. Иногда она говорила мне, что ей со мной интересно разговаривать. Мне тоже с ней было интересно, лучше, чем с родной матерью. Но вспышки непонятной злобы с её стороны мучили меня неоднократно.

Гений обречён на одиночество.

17 апреля. В ЦДРИ я видела Людмилу Лядову. Она произвела на меня приятное впечатление. В ней есть что-то детское. Её фортепьянная игра очень хороша, звук изумительной красоты.

Фортепьяно её стихия, её крылья, её поприще. Иногда она играла несколько бравурно, жестковато. Она часто улыбается. В свои годы она сохранила голос. В ней есть обаяние, к ней должны тянуться люди.

Звонила мне Людаша с необыкновенной новостью. В неком издательстве встретился с её знакомой парень, который знает Илью Шифрина. Он полетит в Америку, где теперь живёт Илья, привезёт сюда книгу Ильи для печатания. Людаша велела мне дать ей три моих книги и адрес для Ильи. Наши рукописи встретились в издательстве...

Люди странные существа, они предпочитают нападать, будучи перед тобой виноватыми.

Мои стихи о бывшей подруге:

Злом на добро ответив,
Живёшь на белом свете,
Сочувствия не зная,
Холодная и злая,

Тупыми ярлыками
Душа вне всяких правил,
Дразня и унижая,
Безумной называя.

Говорили с Ирой Ж. Она полночи проплакала, слушая мою музыку на стихи Цветаевой «На назначенное свиданье опоздаю», её знакомый хотел послушать одну песню, а в результате заслушался. Про музыку на мои стихи, посвящённые Володе Бунину «Затеряться в переулках», он сказал, что эта музыка гениальна. Я тоже её ценю. Там у меня в конце получилось так щемяще и текст, и интонации музыкальные.

20 апреля. Я сидела во дворе, читала Цветаеву, вокруг да около ходила пьяная женщина, вела себя непотребно, ругалась матом. За руку она водила маленькую девочку.

Я вглядывалась в кустик, выросший у дерева, листочки на нём уже показались. Раскрытие листочка незаметно для глаза совершается каждую минуту и секунду. Даже перед таким крохотным явлением природы можно замереть надолго, наблюдая и восхищаясь.

Позвонил Витя Мамонов. Скупо похвалил мою прозу. О стихах сказал, что он не любит, не признаёт женщин поэтов кроме поздней Ахматовой. Цветаеву он не любит. Где уж ему любить меня...

21 апреля. С Игорем Сабуровым и Ниной Ал. после театра, где работает Виталий Баб., гуляли. Игорь пригласил нас к себе домой. Пели песни и романсы. Виталий пел под гитару из пьесы Шекспира, где он играл герцога. Игорь проводил нас до метро. Я обняла его со словами: «В первый и последний раз». (Так оно и оказалось)

22 апреля. Снились мужчины разных национальностей, предлагавшие мне себя. Один сказал мне: «Я швед».

На улице мне очень хотелось раздобыть метлу и начать убирать все окурки, бумажки, пакеты, бутылки...

23 апреля. Звонил Игорь Сабуров. У него красивый голос, умные глаза, не совсем правильные черты лица. Он любит поэзию, это приятно.

Мой рисунок слева, а чей справа, не помню.