Еще одна Love Story

Он учился на третьем курсе одного из московских инженерных вузов. В середине мая его одногрупник, вечно хвостатый Славка, уговорил его пойти в воскресенье в этот дурацкий «поход выходного дня» с Павелецкого вокзала. Он согласился за компанию и чтобы помочь человеку.
Славка решил «окучивать Макароныча», их неподкупного и безжалостного к двоешникам химического профессора, который в свободное от издевательств над студентами время увлекался йоговыми практиками и водил инструктором эти самые походы по ближнему подмосковью. Федор Маркович, в просторечье Макароныч, любил молодое общество и, как он сам говорил, заряжался от него «ненаправленной энергией и флюидами безмозглости» для поддержания бодрости своего бодхи. Славка решил свести с ним близкое знакомство в надежде на переэкзаменовку и допуск к очередной сессии.

Рано-рано утром, проклиная себя и Славку, еле продрав зеницы, Он потащился на Павелецкий к назначенному месту встречи.
Макароныч не удивился, увидев своих студентов, а только ехидно ухмыльнулся и повел собравшихся любителей природы в электричку.
В электричке в числе туристов Он увидел Её. Короткие пушистые каштановые волосы «шапочкой», простые черты лица. Вроде ничего особенного, миллионы таких девчонок, стандарт. Но он не мог отвести глаз, украдкой рассматривал, внимательно вглядываясь в это родное, слишком родное лицо. Лицо мамы и младшей сестрёнки и, в то же время, какое-то огромное, непонятное выражение общей тишины и приливной волны света, которое притягивало, как притягивает свет лунной дорожки на воде. Почувствовала его взгляд и несколько раз беспокойно оглянулась, ощущая это чужое любопытство, пока в недоумении не наткнулась на его глаза в толпе. Вопросительно мигнув, отвернулась к подружке. Была с подружкой, с которой серьезно что-то обсуждала, иногда хохоча заливисто вместе с ней над шутками Макароныча и его верных спутников по походам.
На тропе он её потерял. Народу было много, шли по узким лесным тропинкам вереницей, иногда меняясь местами, обгоняя и догоняя. Пока шли, со многими перезнакомились. Потом на полянке Макароныч выстроил всех и познакомил уже как бы официально, устроив перекличку. Но и тут он успел только услышать, что её подружку зовут Вера, а её имени не разобрал. Макароныч предупредил, что дальше будет две переправы и привал, где все просто обязаны сыграть в футбол на большой поляне возле Клязьмы.
Первую переправу проскочили по хлипкому мостику на ура, а на второй вместо мостков над узенькой в этом месте речушкой довольно высоко лежали огромные упавшие деревья с торчащими вверх ветками. Макароныч предупредил, что только смелость и взаимовыручка помогут, а тех, кому не помогут, поставил двоих самых смелых мужчин, перескочивших по деревьям первыми, страховать на входе и на спуске с деревьев.
Мальчишки пробегали по стволам весело и быстро, а девчонкам помогали, хотя некоторые из них и храбрились отчаянно, в том числе Она.
Еще на первой переправе он пробрался ближе к ней, а на второй пошел следом. Подружка Вера прошла первой, а она, шагнув на ствол и глянув довольно высоко вниз на бурлящую речушку, притормозила, но все-таки пошла, переступая по стволу. На середине ствола она остановилась и тут он тихо сказал сзади - Дай мне руку. Она, слегка оглянувшись через плечо, протянула ему руку назад и он тихонько придержал её за кончики пальцев, пока она дошла до первой ветки. На берегу оглянулась, сказала «спасибо» и побежала вперед к образовавшейся возле Макароныча мини-группке, в которой, как он понял по разговорам, шли те, кто не первый день был знаком с ним и не впервые ходил в эти походы.
Потом долго и нудно играли в футбол «для сплочения разумов», как велел Макароныч. Она не играла и даже не было её среди девчонок-болельщиц. Куда-то исчезла и он оглядывался в смуте душевной, выискивая глазами. После первого тайма побежал искать. Оказалось, что они с подружкой, по заданию Макароныча, искали чистый ручей в округе, чтобы набрать воды для чая. Он непонятно как отбоярился от дальнейшей игры и пошел им помогать принести воды. Мгновенно сблизились. Оказалось, что она банально Оля, Оленька. Лёлька, как называла её подружка.
Остальной день прошел в полном тумане сознания, но волшебном кружении сердца. Славка не мешал, он крутился возле Макароныча и даже ничего не заметил. Обычный турпоход, песни под гитару, демонстрация йоговых фокусов и споры о неземном и тайнах века. Ничего из споров и разговоров не запомнилось. Только мелодии песен, глаза, тихие улыбки, звонкий смех и общее ощущения счастья.
Возвращались поздно. В метро он вызвался проводить до дома. Оля с Верой жили в одном районе, но на разных улицах. Ехали вместе до метро Добрынинской, вышли втроем со станции и направились к троллейбусу.
И всё было хорошо, прекрасно. Но вдруг что-то (он так и не понял что) в общем разговоре, в диалоге подружек, проскользнуло непонятное – и она вдруг отключилась. То есть замолчала, еще несколько шагов прошла молча с окаменевшим лицом и, вдруг, повернулась к нему и, тихо, на «вы», - Езжайте домой, дальше не надо провожать, уходите. Быстро уходите! Убирайтесь же! – крикнула, глядя на него с отчаянной, как ему показалось, злостью.
Это было внезапно и очень больно, как удар штыком в грудь, как внезапное пробуждение по горло в ледяной воде. Подружка Вера что-то попыталась помямлить, что-то возразить, глядя на них. Он попытался спросить что случилось и - Давай до дома доедем, а там разберемся? Но она отвернулась и только говорила – Нет. Уходите. Быстро уходите!
Он постоял в полной прострации пару секунд, а потом, как ошпаренный, повернулся и кинулся к метро.
Дальше, пожалуй, не будем углубляться в поток противоречивых чувств, которые душили молодого влюбленного в этот момент и что потом он пережил, когда понял что, кроме имён, ничего о подружках не знает. Нет, можно было попытаться, но смысл? Чтобы снова услышать - Уходи? Прошло и забылось, хотя ёкало временами.

Прошло 3 года.
Закончил учёбу, начал инженерить по специальности на одном из крупных столичных предприятий. Однажды утром спускался на эскалаторе в метро, на работу. В утренней полудреме плыли навстречу лица на соседнем эскалаторе. И вот оно, её лицо. Родное, с тем же выражением тишины и притягательной тайны лунной дорожки. Он даже не удивился, оно выплыло из его самых старательно забываемых снов, чтобы пробудить к жизни.
Он спокойно просчитал взглядом сколько ему предстоит пробежать – и кинулся вниз по эскалатору, а потом вверх. Догнал на выходе из станции. Взял за локоть.
- Здравствуй, Оля!
– Это ты?
Постояли, глядя в глаза, как тогда.
- Ты как? Ты почему тогда?
- А…, дура была. Вера сказала…, а мне стало очень неприятно… . А ты? Ты почему меня не нашел?
- Ну вот… нашел.
- Я уезжаю.
- Далеко?
- Далеко.
- Надолго?
- Насовсем.
- Когда?
- Через 3 дня, уже билеты есть.
- Мне можно? Проводить? Помочь?
- Да.
И он не пошел на работу. Пошел с ней, а потом к ней. Познакомился с толстым рыжим, очень рассудительным и серьезным двухлетним Федькой. Оказалось, что она за эти годы успела выйти замуж, родить сына и развестись. А уезжала на родину.
Он проводил её до родины, которая оказалась и его родиной. Буквально почти на соседней улице их общей родины жили его мама и сестрёнка. Оказалось, что они в детстве даже встречались в разных общих местах, но просто не видели друг друга.
Сейчас они живут на родине. У них, кроме Федьки, есть еще один, уже взрослый мальчик, и еще одна взрослая девочка. И еще внуки, мальчик и девочка.
Хэппи энд.