Рассказ Второй-Арг-Дэмор. Полная версия

«Арг-Дэмор»
«Рассказ посвящается неизвестной девушке»
Рассказ второй
 «Человеческий разум не способен разобраться в своей сущности, и, полагаю, мы должны благодарить природу за ее милосердие. Мы живем на блаженном острове невежества среди черных морей бесконечности, которые нам едва ли суждено переплыть…»
                Г. Лавкрафт
Примечание.
  Записи сии изъяты у пациента психиатрической лечебницы №3 для душевнобольных города  Аркхэм. Далее будет представлена история покойного Чарльза Сафенбэра, скончавшегося в вышеуказанном месте от сердечного приступа.

«Они думают, что я сумасшедший, все, нет, всё что я изложу на бумаги является более чем правдой, хотя разумный человек сам решает верить ему во всё написанное мною или же нет.  Я сижу в прогнившей, сырой камере больницы, и пишу вам, пишу, возможно, самую ужасную историю моей жизни. Даже сейчас, когда надежды совсем не осталось, он сидит напротив и смотрит на меня своими узкими, сморщенными глазами. Я начинаю…

  Это произошло три недели назад. Я подлинный ценитель ужасов, всего странного и необъяснимого и по сему, это должно было произойти.
  В то весёлое и распутное время, я любил наведываться в разного рода пивнушки, бары и таверны, прогуливаться в не совсем трезвом состоянии по ночным улицам Бостона, залитым лунным светом. В одну из таких тёплых летних ночей (не изменяя сложившейся традиции) я отправился в бар «Пустой Погреб», что в центре города.
  В сеём заведение, я увидел его: седобородый, худощавый, длинноносый, одетый в рваную, серую, монашескую робу старец, сидящий за маленьким, дубовым столиком в углу залы.
 Войдя, я услышал тихий еле слышный голос, голос сей был знаком мне, и по тому я начал оглядываться по сторонам в поисках знакомого лица, в течение полуминуты, я искал это лицо, но всё было четно. Я попробовал сконцентрироваться на источнике звуков, после чего  понял, что голос исходил из правого крыла бара, где в полном одиночестве, но с дикой улыбкой сумасшедшего сидел выше упомянутый старец и медленно потягивал виски из стеклянной рюмки. С немногой растерянностью и некой заминкой, я всё же нашёл в себе  силы и подошёл к старику, тот в свою очередь встал, поздоровался со мной, мы пожали друг другу руки (подобно старым знакомцам), он предложил мне сесть за стол и присоединиться к его компании. Я же, по началу немного растерявшись, всё же согласился.      
  Я спросил его тогда - «Как вас зовут мистер, возможно, мы знакомы?» - не выпивши, я ещё мог сохранять свою учтивость при разговоре со старшим поколением. На мой вопрос он ответил так – «Мы, знакомы! Нет, конечно, но с этого момента мы будем часто видеться». Разумеется, тогда я не придал этой фразе ни малейшего значения, восприняв это как бред, бред невменяемого старика выпившего уже изрядное количество алкоголя, что бы понять это, не нужно иметь определённый склад ума или же хорошо знать людей и их повадки.
  Во-первых, его щеки были пропитаны алым румянцем, во-вторых, неуклюжие движения и его речь, он говорил с запинками, в-третьих, семь пустых рюмок виски мирно стоящих на столе и множество других признаков.
  После не большой паузы я уж было хотел повторить свой предыдущий вопрос, но старец перебил меня: - «Знаете ли вы мистер Сафенбэр, разрушенный город на северо-западе Массачусетса, кажется Инбао. Я же знаю, тебя впечатляют ужасающие виды, огромные кладбища, братские могилы, разрушенные, проклятые дьяволом и отринутые богом места: башни, церкви, колокольни…Ты обожаешь мертвенные пейзажи, кроваво-сочные закаты, опустевшие заброшенные дома и здания» - и тут меня обуял ужас. Это был страх, который в своих изысканиях я не испытывал ни разу, я мечтал что бы старик замолчал, немедленно, тело моё, будто гвоздями было прибито к дубовому стулу, так что я не мог просто встать и уйти, рот мой был сомкнут так, будто его зашили нитями, я возненавидел старика, но я не мог ничего поделать и по сему я слушал, меж тем старик продолжал, немного снизив загадочный тон, потому как понял, что мне стало не по себе. Но откуда старец  мог знать, как меня зовут?!
  - «Сей город сохранился до наших дней, он медленно разлагается под всем тем грузом, что обрушили на него прошлые поколения, он терпеливо ждёт своего часа, ждёт своей смерти…»
  На этом он закончил, я же в свою очередь пропотел не на шутку, и казалось, будто все поры моей кожи открылись и тело моё пропотело не по-людски. Неожиданно для меня, он пристально начал искать что-то в карманах и нашёл…
  Он протянул мне маленький железный ключ закруглённой формы, с резьбой на конце. Я долго разглядывал его причудливую форму. Вдруг я почувствовал сильное дуновение холодного ночного воздуха мне в затылок, обернувшись, дверь бара, была открыта, но больше всего меня поразил тот факт что, оглянувшись в таверне, где некогда царило распутное веселье, не было не единой души. Не было ни ночных гуляк любящих подраться и побуянить. Ни картёжников. Ни простых граждан наведывающихся в подобного рода заведения дабы после тяжёлого трудового дня, в дружной, шумной, весёлой компании пропустить рюмочку другую бурбона или же стаканчик холодного пива, не было ни загадочного старика сидевшего напротив меня. Был только хозяин заведения, стоявший за стойкой. Его глаза закрывались, он хотел спать. На улице шёл ливень. Ключ я положил в карман пальто, и удивлённый и даже несколько  ошарашенный сей мистификацией я отправился домой к тёплому камину. Так и закончилась моя ночная прогулка…

  И что вы думаете, я не поверил ни единой россказни старика, но всё же я просто обязан был проверить. На следующий день в полубреду минувшей ночи я отправился в историческо - географический университет им. Франца Вильгельма Юнгхуна при коем располагалась роскошная библиотека. Сейчас я поясню вам своё решение. Понимаете ли, я не мог ехать туда без уверенности в том, что случай в баре не сон и не вымысел моего больного воображения. Но найденный мною маленький ключ в кармане в пальто, уверил меня об обратном. И по сему уже в полдень того же дня я сидел в библиотеке университета и внимательно искал хоть малейшие напоминания и заметки об Инбао.
  И наконец, после долгих дней изысканий я нашёл его, документ подтверждающий существование города. Ниже будут представлены, точнее, записаны по памяти заметки, найденные мною в библиотеке.
      Вырезка из газеты:
      «Arkhem News»
      Под редакцией:
      Марка Дэбрил
       1832 г, Аркхэм
«Чумной город»
  Инбао - портовый город, основанный в 1799 году Альбертом Виренбергом, впоследствии ставшим мэром города (1799-1815г). Богатый портовый город, торгующий рыбой, специями, мясом, травами, винами и многим другим. Инбаовскими винами известными во всём мире торговали в Китае, Индонезии, Индии, Америке, России. Так же с Востока в город поставляли меха, специи шёлк и травы. Именно из-за этих морских перевозок Инбао стал не только портовым, но и торговым городом, а в последствие здесь во весь рост развивалась и рыбная ловля. Сюда съезжались тысячи людей: торговцы, рыбаки, делегаты, знатные особы, художники, скульптуры и простые рабочие. Красивейшие здания выполнения в стиле барокко, готическом, классицизм и многих других. Огромные благоуханные сады, красивейшие школы, церкви, аббатства, монастыри, храмы, лавки, парфюмерные магазины, заводы.… Сюда приезжали: Чарльз Дарвин, , Марк Гарвисон, Грегори Мендель, Федэрик Де Морганно.  Но всему хорошему  и прекрасному когда-нибудь всё же, приходит конец. Как и многие другие города, Инбао поглотила чума. В 1853 году смерть наводнила город, вина развезли, специи, травы и рыба сгнили, люди исчезли, порт закрыли, дома разветшали и обвалились. Позже наводнения, пожары и стихийные бедствия полностью разрушили город…»
  Что касается обновлённой географической карты, служившей ориентиром для путешественников с 1890 года, то и на ней города не было, но всё же у меня имелись некие сведенья на счёт местонахождения города. Через несколько дней я снарядил походную сумку и отправился на поиски затерянного города.

  Без малого две недели времени я убил на дело о котором позже я буду жалеть всю свою оставшуюся, безрадостную жизнь. И всё же две недели мне пришлось потратить на поиски историка Мартина Громили, подкупить окружного прокурора, выкрасть ключ от сейфа к тому же я порвал свой лучший костюм, довольно, я ни хочу выглядеть в ваших глазах хвастуном и самовлюблённым эгоистом и по этому я не буду развивать сию тему.
  Но, не смотря на все передряги, я смог найти его, город, канувший в небытие времён, исчезнувший под гнётом чумы и стихийных бедствий.
  Я не осмеливаюсь назвать это городом. Прогнившая выгребная яма предстала передо мной. Это место скорей было похоже на опустевший ад. Сейчас я опишу вам его: огромные кучи гниющей древесины, грязь, лужи, распутится, земляные завалы, замшелые останки домов и зданий. Везде царит смрад, будто разлагающихся на Испанском солнце тел каторжников и смертников. Именно Испанском, при таком пейзаже сразу вспоминаются ужасные истории о казнях, неких еретиках, отвергавших христианскую религию и надругавшихся над ней. И конечно рас уж мы пришли к этой теме, что вспоминается самым первым, Аутодафе.  Аутодафе устраивались на главной площади города при огромном скоплении зевак, в присутствии духовных и светских санов, иногда самого короля с семьей. Осуждённых выводили в торжественной процессии со свечами в руках, в рваной «позорной» одежде. Для аутодафе назначался особый день и посему все приговоры оглашались на месте. Осуждённых выводили по несколько человек и привязывали к заранее измоченным в горячей воде поленьям, после чего поджигали поленья, преступника сжигали заживо и так, как поленья были измочены, они горели долго и у еретика, было время помолиться богу. Или же вовсе экзотические пытки: перепиливание, умерщвление бессонницей, растерзание хищными рыбами, собаками или животными, умерщвление банным паром и жаром. А на счёт последнего Ливий рассказывал так: - «…префектов союзных войск, как и всех римских граждан — одни были заняты военной службой, другие частными делами, — чернь захватила и будто бы для охраны заперла в бане, где от жары и пара нечем было дышать; все они умерли мучительной смертью.
  Я долго шёл по страшной местности, глубоко застлавшую непроглядным облаком тёмного тумана. Это облако не давало мне покоя. Вдруг я увидел очертания дома вдали и, решив, что это одно из тех разрушенных зданий не спеша отправился вперёд, но как я глубоко заблуждался. Когда же я подошёл ближе я увидел маленький замшелый домик, из трубы которого сочился тонкий дымок и из окон которого струил яркий свет ярко зелёного оттенка. Инбао был заброшенным городом ещё с середины девятнадцатого века и кроме редких змей, крыс, жуков и тараканов никто здесь не жил и жить не могли. Кто же всё-таки, может жить на таком туманном «мёртвом» пустыре?
  Я подошёл к двери, в начале постучался. Простояв у двери приличное количество времени, я решил повторить попытку - четно. Я потянул железную ручку двери, она была холодной как покойник, но я переборол некий дискомфорт, и начал толкать дверь. Она не поддавалась и, попробовав ещё несколько раз, я всё равно не смог. Когда же я решил уходить, дверь внезапно отворилась. На пороге стояло зло. В виде моего знакомца не было практически ничего злого, кроме что, длинной, чёрной рясе и капюшона с красной прослойкой который скрывал верхнюю половину лица. Но сам его запах, его голос источал ужас. 
  Передо мной стоял никто иной, как старик уже виденный мною в баре. Улыбнувшись, я спросил его: - «Здравствуйте, так это вы здесь живёте?». Он в свою очередь не ответил ничего, а только туманным намёком показал своим крючковатым пальцем на открытую дверь. Веселость моя и добродушие прошли сменившись непрерывной боязнью и неким волнением которое не прошло, даже после того когда я вошёл в «мертвый» дом.
  Внутри дом казался ещё меньше, чем с наружи. Из предметов интерьера в нём стояла маленькая кровать, тумба на которой покоилась книга, я смог разглядеть название, она называлась Культы Арг-Дэмора, но не смог определить из чего была сделана обложка книги. Но все, же вернёмся к дому. Под кроватью стоял таз. Серые стены. Запах гнили. Тараканы. Весь дом мне напоминал скорей просторную могилу, нежели дом богобоязненного священника. Я вышел в середину комнаты. Старик промолвил: - «Постой там». Сам же принялся закрывать мощную деревянную дверь.
  Я вышел на середину комнаты. Вдруг на меня что-то капнуло, подняв голову, я пожалел, что родился на свет. Взглянув на потолок, (он был высокий, по сему я сразу не заметил) я увидел не меньше девяти картин, одна была ужасней другой.
  На первой изображались обнажённые девы с волчьими головами пожирающие трупы лесников Морбадэнна. Они имели алые от ненависти глаза и огромные когти. В этой первой картине красота сливалась с ужасом неизбежности.
  Вторая картина. На ней изображались пытки в Средневековой Германии. В маленьком подвале, Стояло шесть инквизиторов, один из них сидел на стуле, за крохотным столиком и что-то писал пером на куске пергамента. Балахон был снят, было отчётливо видно лицо инквизитора, он был жестоко изувечен, царапины, стигматы, признаки холеры. На пергаменте мелким шрифтом, не разборчиво было написано имя «Педро Аргуэсто Де Исспило, Третий Доминиканский Приор». В углу имелся стог сена. На центре картины стоял огромный каменный стол, на нём лежал, по-видимому, заключённый, будучи закованным цепями.  Рядом стоял стол гораздо меньше в ширине, но больше в длину, чем первый. На столе лежали инструменты для пыток, такие как: клещи для вырывания мышечных нервов, несколько ножей, разной величины и формы, маленькая железная коробочка с иголками и один молоток для дробления коленных чашечек.  Вокруг стола стояли остальные инквизиторы, точнее звери, потому как у них тоже были волчьи головы. У всех зверей была оскалина пасть, и из некоторых сочилась слюна и пена, первый взял в руки не большой топорик и медленно методично, отрезал пальцы правой руки. Второй был занят, несколько другим и не менее изящным делом, при помощи большой острой иглы, он колол еретика в мякоть под ногтём указательного пальца левой руки. Третий, приготовивши пять раскалённых в печи шампуров, по одному выкладывал их на живот. Четвёртый, одев железные перчатки, и встав со стороны головы, принялся выдавливать глаза осуждённому. Ну что касается пятого, он метался во все стороны с острым ножом, что бы найти ему применение. Еретик кричал от боли.
  Что касается третей картины, она мне показалась самой                безобидной из всех. Предо мной предстало повешение, Сайлемских ведьм в 1435 году. И опять тоже сходство,  рыцари святого ордена «Сиона», имели волчьи головы. Видно картины принадлежали рукам одного и того же художника.
 Четвёртая картина. Передо мной предстала огромная, зачумлённая  улица Лондона, посредине улицы верхом на мёртвом (уже разложившемся)  скакуне ехал гордый, не менее разложившийся и очень радостный всадник, этим всадником являлась сама смерть. С переднего и заднего плана мне предстали, человеческие трупы, кости, органы, черепа, в общем, всё, что могло сопутствовать этой болезни.
  Пятая картина, на ней я и закончу,  она является самой ужасной, а все последующие картины не имеют смысла, после просмотра этой. Пятая картина совмещает в себе, яркость красок, стиль выполнения и ужасающую правдоподобность. Я, не знаю чему, потворствовала сея правдоподобность, но картина казалось, была нарисована самим дьяволом. Позже я увижу эту картину ещё раз, но уже немного при других обстоятельствах. Огромная, человеческая фигура, покрытая чешуей и мерзкими жабрами,  предстала передо мной. Но это была не совсем человеческое тело. Огромные кроваво-красные глаза, изрезанные и исцарапанные в кровь стигматические ноги и руки, точнее змеиные хвосты (вместо лап у монстра были змеиные хвосты). Ушей оно не имело вовсе, но его огромная пасть компенсировала эту ничтожную потерю. Его изобразили под землёй, в огромной яме куда ссыпали людей, некие рыцари, облачённые в серебряные доспехи и длинные плащи, их лица скрывали шлемы, но вы то все теперь знаете что скрывалось под ними. Это было жертвоприношение невиданному богу седой старины. В низу картины была сделана надпись: Арг-Дэмор.
  Я понял. Увы, это была не краска, а кровь тысячи грешников рисовавших своим соком картину, представшую передо мной. Старик рассмеялся и скинул капюшон всё это время скрывавший его лицо. Перед собой я увидел Педро Аргуэсто Де Исспило, лицо скривилось в ужасную ухмылку. Я ослаб и почувствовал холод старого кладбища, тошноту, боль, исходившую из нутрии меня и окутавшую, всё моё худощавое тело, мне стало дурно. Воздух стал удушать меня, я решил сбежать из пропитанного ненавистью дома, но на удивление хозяин не стал останавливать меня. Тяжёлыми шагами я дошёл до двери и с большим упорством открыл её. Несколько, меня утешил глоток ночного воздуха, туман застлал весь город, сильней, чем прежде. Решив, спуститься одна (самая ветхая) из ступеней проломалась подо мной, и я споткнулся и покатился по прогнившим ступеням. Я очутился на сырой скользкой земле и поднялся на колени, отряхнулся, голова моя гудела подобно чайнику. Встав, я какой уже раз, ужаснулся, но на сей раз это был не испуг, а душетрепещущий финал. Передо мной появилась  огромная, зловонная яма. Подойдя ближе и заглянув в неё. Ах, лучше бы я сразу бежал, куда угодно, но сейчас размышляя об этом, я предполагаю, что меня всё равно бы достали. Из недра ямы, поблескивая, потянулись огромные хвосты - шюпальца, они обмотали меня, проникли ко мне под рубаху и брюки, разорвали на мне одежду, и подняли меня на многие метры в верх. От куда, я мог лицезреть саму смерть, взглянув вниз, ужасную пасть, оскалившую свои многомиллионные острые зубы. Издав пронзительнийший рёв, оно унесло меня в глубины своей норы.

  Ночь. Я вскочил с кровати, весь в поту, весь горячий и истерзанный психологически.
- Надо же - думал я - возможно ли такое?!
Чтобы отогнать страх я громко засмеялся, но лечь спать я уже не решался.
 Наутро следующего дня, я подошёл к Дорисс (служанке) и осведомился, не приходил ли я вчера домой пьяный, она же согласительно кивая, только подтвердила мои догадки на счёт плохого сна. И с этого дня я пообещал себе и служанке, что больше не когда не буду выпивать. И вдруг я услыхал громкий звук (дверной звонок). Дорисс побежала открывать дверь. Я стоял в коридоре и смотрел на посетителей. В дверь вошёл крепкий мужчина лет сорока с седыми усами и парнишка чуть меньше его и моложе. У них была какая-то посылка адресованная мне.
- Заносить? - спросила служанка.
- Да, конечно – несколько растерянно ответил я.
Краем глаза я заметил не большую, плоскую, продолговатую коробку. Я уж было хотел подойти к двери. Но вдруг, у меня зазвонил телефон и я отлучился в гостиную, со словами, адресованными служанке, - «Что бы там, ни было, откройте посылку и положите содержимое на столик, в коридоре». Поднявши трубку. я услышал знакомый голос, это был мой лучший друг Гарри, звонивший мне из Египта. Месяц назад он уехал в Египет (он был археолог), приглашал меня к нему. Он начал рассказывать про некую мумию, найденную им и его археологической группой в одной из пирамид. Но я ничего не успел понять, так как, услышал долгий протяжный, душераздирающий крик  – это была Дорисс. Я бросил трубку и побежал в прихожую, мужчина в усах сидел на коленях, на руках у него лежало маленькое плачущее тело моей служанки, молодой напарник стоял рядом и следил за девушкой. Я с облегчением подошёл к Дорисс и спросил, что случилось, она не смогла говорить, а только показала пальцем на небольшой столик, куда служанка кладёт утреннюю газету. Я подошел, и ужас мой перешёл все границы. На листе бумаги я увидел его – чудище, разорвавшее меня во сне, я увидел точную копию пятой картины виденной мною в доме, той, что превзошла по ужасу своему и смыслу, сокрытому в ней, все остальные, что хранились в доме. Я узрел чудовище именуемое Арг-Дэмор.
  Мои глаза сделались красными и выпученными. На мельчайшие кусочки я порвал и выкинул рисунок в ещё не погасший камин. Меня охватило безумие, я не помню, что было дальше, но служанка что изредка наведывается ко мне, рассказала. Я схватил длинную французскую саблю со времён войны с Наполеоном что весела у меня над камином (досталась она от моего покойного деда воевавшего тогда)  и с бешеными криками, точнее нечеловеческими стонами и дикими воплями, исходящими от куда-то из нутрии меня, я выпрыгнул из двери дома, посыльный хотел остановить меня, но я пригрозил ему клинком. Я бежал по утренней затопленной людьми улице, и мои глаза загорелись, я начал убивать всех кто стоял на моём пути, но не долго, длилось моё ликование. Жандармы, увидавшие это, ринулись схватить меня, я же не стал убегать, а напротив, решил принять бой. Одному я отрезал голову, жадно радуясь очередной жертве, но представители суда окружили меня, выхватили грозное моё оружие и жестоко покарали. Меня схватили и отвезли в Бостонскую тюрьму. После дальнейших моих показаний (я полностью рассказал им свою историю) меня нарекли человек имеющим психические откланения и перевели в Аркхэмскую психиатрическую лечебницу. Посудите сами, могли бы вы поверить рассказу  человека якобы отправившегося в город которого нет на карте и видевшего огромно зверя. И вот я рассказал вам свою историю, возможно, самую ужасную. Но всё же я упустил кое-что. После поселения меня в сырой камере, ко мне всё чаще приходит он - старик. Он поведал мне, для чего предназначался, тот ключ. Он объяснил мне, что будь я смелее. Я смог бы открыть тайны богов древней старины. Ключ предназначался для книги, в ней был маленький замочек. И если бы я только остался, я смог бы ощутить силу данную Арг-Демором. Он сказал, что после смерти меня ни примут, ни рай, не ад. Я стану слугой древних. Старик сидит на полу и смотрит на меня и что-то шепчет - «Ф'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'лиех Вгах'нагл фхтан», он повторяет это, по сотни раз в день заканчивая он начинает снова, я не могу заснуть. И не знаю я уж, что это или кто это. Возможно, это и есть Арг-Дэмор, а возможно это просто плод моего больного воображения…