Арсений

Из книги"Андромеда"-3 том

АРСЕНИЙ
.


- Сеня! Сеня! Арсений! Иди  есть!- раздалось из открытого окна.
.Мальчик, которой сидел на травке, поднялся и заспешил домой. Ему так не хотелось покидать друзей, так  как игра в ножики  была в самом разгаре. Но, что было делать?
-Мой руки,- произнесла мама, едва только мальчик ступил на порог дома. Тот молча пошёл на маленькую кухоньку. Надо сказать, он страшно не любил эту процедуру, кое-как, ополоснув руки, сел за стол.
За столом уже сидели мама и папа. Мама налила в тарелку суп и пододвинула её к сыну. Сеньке вовсе не хотелось есть, так как выдался на редкость знойный день. Он хлебнул несколько ложек горячего супа, хотел ретироваться, но был остановлен строгим окриком мамы. Она всегда заставляла Сеньку есть, а Сенька словно отбывал за столом некую повинность. Конечно, это отражалось на его облике. Он был тонюсенький и  выглядел гораздо моложе своих одиннадцати лет. Мама в шутку называла его  Кощеем, так как он был такой же тощий, как знаменитый персонаж русского фольклора. Только одни большие глаза выделялись на смуглом лице. Теперь, наконец, кое-как осилив противную гречнёвую кашу, он рванул на улицу. Там на лужайке под тенистым клёном остались лишь двое из его компании- Мишка  и Марик. Марик сидел и строгал  веточку своим знаменитым ножичком. Небольшой, складной, с красной полупрозрачной рукояткой, подаренный отцом, ножик  вызывал нескрываемую зависть у ребят. Каждый предлагал ему обменяться на более дорогую вещь, но мальчик не соглашался и везде носил ножик с собой. Теперь Марик демонстрировал остроту лезвия перед Мишкой. Тот молча наблюдал. Сенька присел рядом с ними.
-Неплохо было бы искупаться,- произнёс он, срывая ромашку.
-Давайте пойдём позже, ближе к вечеру, когда жара спадёт,-- Марик отбросил веточку и, сложив ножик,  спрятал его в карман выцветших брюк.
Надо сказать, что городок, где  всё происходило, находился на правом берегу Сожа. Там сливались две реки, и славился город рощами, парком и великолепным пляжем. На лето сюда приезжало множество народа, так как пляж был первоклассным местом отдыха. И стар и млад, нежились на горячем песочке и наслаждались купанием в тёплой прозрачной  воде.  Кроме того, места  здесь и впрямь, были живописные; особенно когда стоишь в рощице, на крутом берегу, и смотришь вдаль. Метрах  в десяти внизу, у основания  обрыва, течёт Сож, его синяя гладь, блестит на солнце. Левый берег-- пойменные луга, изумрудная равнина, среди которой блестящие  крошечные озерца и заливчики. Вдали, на горизонте, туманный лес. Еле-еле просматриваются как бы в вуали контуры далекой деревни. И  везде простор, простор… Сюда  любил приходить с ребятами Сеня Данович. Ребята располагались вокруг огромного тополя, который рос метрах в десяти от обрыва. Обычно дело происходило вечером. Червоный  диск медленно-медленно оседал за горизонт. Запад полыхал пожаром. Потом солнце закатывалось. Быстро наступали  сумерки. Тогда,
посидев ещё немного, поговорив о том  о сём, расходились по домам. А Сеня брал нечто похожее на подзорную трубу, которую он смастерил сам, и устремлялся во двор, где в ночной мгле направлял свой «телескоп» на луну и звёзды. Ему казалось, что он видит на луне  моря и сушу, открывает новые звёзды и галактики, и при этом сердце его радостно колотилось. Так продолжалось час или более, затем мальчишка складывал трубу в картонный чехол и уходил домой.
Мальчик буквально грезил звёздами и мечтал о той поре, когда начнутся необыкновенно интересные уроки астрономии. Учебник астрономии за 10 класс  он клал под подушку.
Вот и сегодня, в обычный летний вечер, впрочем, ночь, мальчишка читал  о кольцах Сатурна.
Из раскрытого окна в комнату проникало пение цикад, ночная прохлада заполняла комнату; вокруг лампы кружило несколько ночных бабочек, и быстрые тени метались по стенам. Внезапно дверь тихонько скрипнула и на пороге появилась мама. Она присела на кровать и погладила мальчика по голове:
-Тебе пора уже спать. И она нежно взяв из рук мальчика книжку и положила  её на тумбочку.
-Сеня,- произнесла она,- я хочу поговорить с тобой о лагере.
-О каком лагере?- встрепенулся мальчик.
-Мы хотим взять путёвку в пионерский лагерь, чтобы ты мог там отдохнуть,- произнесла она, глядя на сына, и стараясь разглядеть его реакцию на только что услышанную весть. Конечно, её мальчик, никогда долго не был вне дома. Теперь же предстояло на месяц избавиться от опеки матери и привычной, безалаберной жизни. Мама подумала о том, как нелегко далось ей это решение, и тяжело вздохнула:
«Целый месяц я буду без любимого сынишки! Как  это выдержать? И как отнесётся к этому Арсений? Вдруг там ему будет плохо, и  он будет там голодный?»  Она не хотела отдавать его в пионерлагерь, но муж настоял.
-В конце концов,- сказал он,- не всегда же он будет сидеть с нами. Мать долго спорила с ним, но в конце концов сдалась. И вот теперь она сидела у изголовья сына и наблюдала за ним.
«Как он отнесётся  к этому?»-  заметно волнуясь, думала она. Но на лице сына она не заметила такого, чтобы встревожило её.
- Сыночка, ты хочешь поехать в пионерлагерь?- произнесла она ласково  и погладила его по руке, глядя нежно ему в глаза.
Но Арсений медлил с ответом. Он думал, что ничего хорошего нет в том, что он покинет дом, друзей и речку.
- А на сколько… этот лагерь, мам?- спросил, он, стараясь не выказать эмоций.
-На месяц, сынок. Понравится - останешься до сентября.
-Я не знаю, мама, - произнёс он  и отвернулся к стенке.
-Спокойной ночи, сынок,- сказала мама и поправила одеяло. Затем она вышла, а Арсений долго лежал с открытыми глазами и не мог заснуть.
Ему предстоит месяц провести в пионерлагере. И каков он, этот лагерь? Там не будет ни мамы, ни папы, бабушки, друзей, ни собачки Пальмы. Ничего, того, что он видел каждый день. У мальчика защемило сердце.
«Зачем  мне этот пионерский лагерь, зачем он мне?» подумал он. Но в то же время где-то там, в глубине сознания вспыхнула искорка, такая ничтожная, такая малюсенькая: желание испытать, познать что-то новенькое, неизвестное доныне. Это неизвестное манило его.
С этими мыслями он уснул. А когда проснулся, лучи солнца озаряли комнату. Чуть позже в комнату заглянула мама. Вмиг Арсений притворился спящим. Мама подошла к нему, поправила наполовину сползшее одеяло и открыла форточку. Потом мальчик услышал, как она ушла. Он открыл глаза и взглянул на будильник. Было около восьми.
«Скоро мама и папа уйдут на работу,» подумал он и вспомнил  о разговоре с мамой. И ему стало грустно. Захотелось, чтобы родители  сегодня  не шли на работу, а остались  с ним. Он пожалел, что сегодня не выходной и что ему надо скоро на месяц уехать в этот проклятый лагерь.
«Возьму обязательно с собой «телескоп», -подумал он. И представил: во время обеда мама будет говорить папе так, чтобы он, Арсений, слышал, как трудно было ей достать путёвку в  этот чудесный пионерлагерь, как там, ему, Арсению, будет весело, как хорошо там кормят. Мальчик подумал, как огорчилась бы мама, узнав, что он не хочет ехать в лагерь,  как противен ему этот лагерь и все лагеря вместе взятые.
«Они многого не знают про меня»,- подумал он, и ему вдруг стало ясно, как любит он маму и папу, и бабушку. Его поразило, что он не замечал этого.
А ехать в лагерь надо было через неделю. Мальчишка поразился тому, как быстро пролетел этот срок. Раньше ему, казалось, что  время,  ползёт бесконечно медленно, а теперь неделя мелькнула как мгновенье.
В понедельник Арсений встал рано, где-то около семи. Утро было ветреное и дождливое. Мама, папа и бабушка сидели в прихожей, и настроение у всех было паршивое. Арсений это чувствовал, хотя взрослые не показывали этого. Папа даже пытался шутить, но его шуточки, обычно такие смешливые, натыкались на холодное молчание. Все  вздрогнули, когда раздался стук в дверь. Папа пошел открывать, а у  мальчика сердце упало.
Конечно, это был водитель: пожилой, упитанный, неопрятно одетый мужчина, с неприятным, небритым лицом, лет, пожалуй, сорока.
Он поздоровался, затем все вышли во двор. Папа нёс чемодан с вещами мальчика, в их числе был и «телескоп», с  которым мальчик никак не мог расстаться. Мама и Арсений уселись на заднее сидение, а отец и бабушка, поцеловав мальчика, остались дома. Конечно, в другой день Сеньке было бы приятно покататься  на «козлике», но теперь ехать ему хотелось меньше всего. Кроме того, мальчика пугала неизвестность, хотя он этого ещё не осознавал. На сердце у него было неспокойно, хотелось плакать. Он еле сдерживался, но слёзы всё - равно навёртывались на глаза. Ему не хотелось, чтобы взрослые видели его слёзы. Вот шофёр включил мотор, и машина поехала. Через минут десять они выехали из города. Дорога, по которой они ехали, вела в областной центр и, казалось, вся состояла из колдобин и ям. Настроение  у мальчика было хуже некуда, и к тому же стала подступать тошнота. Мальчик почувствовал, как кружится голова. Он прильнул к окошку, которое не открывалось. Мама увидела, как побледнело лицо Арсения,  испуганно спросила:
-Тебе плохо, сыночек?
Арсений что-то промычал в ответ. Мама что-то крикнула водителю. Но из-за шума мотора тот не расслышал. Тогда, она тронула водителя за плечо:
-Остановитесь, пожалуйста, мальчику плохо. Тот сразу же остановил машину. Когда они вышли из машины, накрапывал дождь. Низкие, густые синие облака висели над лесом. Ветер шелестел в могучих кронах.
Арсений сразу, почувствовал себя лучше. Но все-таки его вырвало. Они постояли на дороге минут десять. Мама спросила, как он себя  чувствует. Арсений ответил, что неплохо. Исчезла  и бледность лица, что подтверждало это.
После вынужденной остановки, до города оставалось километров двадцать, которые они преодолели за минут тридцать.  Когда  машина въехала на окраину города, Арсений уловил ни с чем не сравнимый неприятный запах большого города, такой, что он оглянулся на маму и заткнул нос. Мальчик впервые видел столько машин, снующих позади и навстречу им.
Потом они въехали на огромный мост, под которым протекала широкая река.
-Днепр,- сказала мама, показывая на реку. Мальчик, глядел вниз, и прильнул к маме. Тем временем, шоссе полого поднималось вверх, и по левую сторону показалась роща.
- Это парк,- сказала мама и показала на огромное колесо:
- Это колесо обозрения. Мы обязательно покатаемся на нём. Но мальчику вовсе не хотелось кататься на этом страшном колесе.  Хотя дорога очень измотала мальчика, он смотрел по сторонам. На двух, трёх, и пятиэтажные дома,  которые    располагались  по обеим сторонам улицы . По тротуаром сновало множество людей. Он удивился тому, как много здесь, хорошо одетых, торопящихся куда-то людей. Мальчик старался, но не успевал прочесть вывески, охватить взглядом витрины магазинов.
И ещё: он никогда не видел светофоров. И они поразили его. Впрочем, ехали по городу недолго. Вскоре многоэтажные дома сменились, деревянными домами, точь в точь  как в Славгороде. Затем они и вовсе исчезли. Потянулись жёлтые поля и редкие кустарники. И начался лес. Потом они свернули на просёлочную дорогу, которая уходила в глубь леса. Дорога порой была столь узкой, что ветки  хлестали по окнам автомобиля. Впрочем, это продолжалось недолго, от силы полчаса. Внезапно среди деревьев показались приземистые деревянные постройки. Автомобиль остановился у высокого деревянного забора. Все вышли из машины. Мальчик услышал, что всё вокруг шумит, скрипит, щёлкает, стучит…
Ветер гулял в кронах.  Мальчик глянул вверх: тонкие стволы сосен раскачивались. На одной из них мальчик увидел маленькую красивую птичку, сидящую на стволе дерева. Мама проследила за взглядом Арсения и сказала, что это дятел долбит дерево в поисках мелких букашек. Мальчик ощутил запах хвои, и он понравился ему. А шофер  подошел к  калитке, над которой красовалась надпись:
«Пионерский лагерь «Любуж»
Министерство торговли БССР».
Арсений не знал, что такое Министерство торговли, но, честно говоря, дела до этого ему не было. Дядя шофер нажал на черную кнопку, которая находилась на торце калитки. Тотчас залаяли собаки за  забором. Чуть позже калитка со скрипом открылась и появился старик, маленький, худенький, в очках, и с седой бородой.
«Вот бы ему красный чепчик- точно гном», – подумал Арсений.
Старик зло глянул на пришедших.
-Здравствуйте,- растерянно пробормотала Сенькина мама.- Это пионерский лагерь «Любуж»?
-Что? Разве не видно?- пробормотал «гномик», указывая пальцем  на вывеску.
-Извините!- извинилась Сенькина мать.
-А документы есть?- просипел злой старикашка.
-Конечно, конечно,- засуетилась мама и протянула путёвку.
-А пашпорт?- старик отдал ёй путёвку.
Мама достала из сумочки паспорт и подала его старику. Тот раскрыл его, полистал, внимательно посмотрел на маму, потом снова  в паспорт и, наконец, вернул его маме.
-Проходите!- буркнул он, глядя куда-то в сторону.
Мама взяла чемодан и молча пошла за ним, держа Сеньку за руку.
Шофёр же поплёлся назад к машине. Сеня знал, что он будет ждать маму, чтобы отвезти её назад в Славгород.
Когда Арсений перешёл порог лагеря, у него всё оборвалось внутри, словно он перешел в другой, необычный для него мир, и всё хорошее, привычное, с чем он свыкся, осталось там, за пределами, ограниченными лагерным забором. Там остались мама, папа, бабушка, друзья и собака Пальма. А что ждёт его здесь?
«Вот уедет мама»,- подумал он, и ему стало горько- горько, и он заплакал.
Мама тоже заплакала. Арсений видел это, хотя она отвернула лицо. Он сжал руку матери, боясь её отпустить.  Мама поцеловала его и утерла ему слёзы, затем, незаметно провела  себе платочком по глазам. Они шли по тенистой аллейке, по обе стороны которой был аккуратно подстриженный кустарник. А сама дорожка, по которой они шли, была усыпана розовыми мелкими камешками и напоминала ему беговую дорожку на стадионе. Старик шел уверенно и быстро. Мать и сын еле успевали за ним. Они миновали несколько бревенчатых домиков, неказистых и ветхих, и подошли к дому,  который был явно лучше других. Он был облицован крашеной доской и вокруг него был ряд ярко синих беседок. Чуть дальше было нечто похожее на небольшой стадион с несколькими гимнастическими снарядами. Старик сторож открыл дверь в здание и мать и сын  вошли в неожиданно тёмный коридор, довольно длинный.
Здесь было несколько дверей, окрашенных в белый цвет, и в одну старик постучал. Затем, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Все трое вошли в комнату, светлую и просторную. За столами напротив друг друга сидело несколько  человек и громко разговаривали. Они повернули головы и уставились на пришедших.
-Здравствуйте!- громко произнесла мама и остановилась в нерешительности, видимо  не зная, к кому подойти.
-Здравствуйте!- ответила ей женщина, сидящая за обшарпанным столом. Она перестала писать и взглянула на Арсения. Это была высокая, тощая женщина с неприятным лицом.
-Подойдите!- произнесла она неожиданно хриплым голосом. И Арсений подумал почему-то, что она курит. И ему вспомнилась учительница химии, такая же высокая женщина, с таким же голосом, которая курила.
Мама подошла к столу и протянула путёвку. Женщина взяла путёвку и, скользнув по ней глазами, отложила в сторону.
- Садитесь,- наконец, догадалась женщина, указав, маме Арсения на стул.
Мама присела, а Арсений стал рядом. Он осмотрел комнату. Кроме этих двух столов, здесь находились стулья, которые были выстроены в ряд у стены. На одном из них примостился мальчик, одного возраста с Арсением. Одет он был в белоснежную сорочку. Новенький, шелковый галстук вызвал зависть у Арсения. Он всегда мечтал иметь такой. Мальчишка же так высокомерно глянул на Арсения, что тот отвернулся, и посмотрел в окно. Тонкие металлические решётки, прикрывали стёкла. Он никогда не видел ничего похожего.
«Зачем здесь такие окна?»- удивился Арсений, и ему захотелось спросить у мамы, но он постеснялся. Кроме того, мама была занята беседой с той женщиной с колючими глазами, которые она мельком вскидывала на мальчика.   И тогда Арсений чувствовал словно укол иголки. А мама тем временем интересовалась,  как кормят здесь, чем занимаются целый день. Арсений чуть обрадовался, услышав, что здесь будет полно всяких соревнований, игр, походов. Всё это мальчик любил. Затем женщина обратила непосредственное  внимание на него.
-Как тебя зовут, мальчик?- спросила она, своим хриплым голосом.
-Арсений. Арсений Данович,- едва слышно произнёс Арсений.
-Слушай меня внимательно, Арсений! Ты будешь отдыхать  в нашем пионерском лагере. Ты должен во всём слушаться вожатого и не нарушать внутренний распорядок лагеря. Ты ведь мальчик дисциплинированный, не правда ли?- спросила она, заглядывая ему в глаза. Арсений в ответ утвердительно кивнул головой.
-Ну вот и хорошо,- произнесла женщина и обратилась к маме.
- Не волнуйтесь за него. У нас ему будет хорошо. Кстати, я определю его в отряд, которым руководит опытный вожатый. Это очень замечательный человек. Детки в нём души не чают. К сожалению, он будет только вечером, иначе я бы вас познакомила. Они говорили ещё, Арсений не очень прислушивался, о чём, но  съёжился услышав:
-А, теперь идите, устраивайтесь. Павлик,- сказала она пионеру, сидящему неподвижно на стуле,- проведи этих товарищей в первый отряд. Павлик встал и направился к двери. Мама распрощалась с женщиной, и они пошли вслед за Павликом Морозовым. Из-за имени, наверное, мальчик  ассоциировался  у Арсения с Павликом  Морозовым…
Этот Павлик всю дорогу молчал, но когда они проходили мимо неказистого здания, он вдруг произнёс:
-Это наша кухня.
Вообще, Арсению понравилось, что пионерлагерь находится в лесу. Толстенные, высоченные сосны,  скошенная травка между ними, много цветов, статуя( пионер трубит в горн) и фонтан перед ею.
Но мама… мама…  . едва он представил, что она вот- вот уедет,  горький комок подкатил к горлу. Пионер Павлик привел их в комнату, в которой надлежало жить. Это была просторная комната, где помещался ряд кроватей, аккуратно застеленных зелёными одеялами. Впрочем, очень тонкими, из-за чего мама спросила у Павлика, не холодно ли  здесь спать по ночам. Мальчик сказал, что нет. И надо полагать, мама успокоилась. Так как много кроватей, оказалось свободны, мама выбрала кровать во втором ряду, подальше от окна. Затем мама села на кровать, чтобы проверить; мягка ли она. После этого часть  одежды была выложена в тумбочку у кровати, а часть осталась в чемодане, который унесла в подсобку горничная. Она же сказала, когда мама выложила продукты на тумбочку, что здесь хорошо кормят и нам повезло, так как я попал в отряд вожатого Анатолия Ивановича, очень хорошего человека (при этом горничная зарделась). Она говорила о том, что вожатый относится к детям, словно они его собственные дети. Потом мама взглянула на часы и сказала, что ей надо спешить. Она горячо поцеловала мальчика и поспешно вышла видимо, чтобы мальчик не видел её слёз. А  мальчику стало так горестно, что слёзы ручьём полились из глаз и он бросился было к двери, но потом передумал.  Подбежал к окну, но маму не увидел.
-Зачем, ты оставила меня здесь?- сквозь рыдания бормотал он. Но затем
он по не многу начал успокаиваться. Тем более в домик, где располагался первый отряд, стали прибывать всё новые персонажи.
Невысокий мальчик, лицо которого было сплошь усыпано веснушками, прибыл с мамой и папой. Они устроились на кровати и о чём-то беседовали. Очевидно,  родители напутствовали своё чадо. Затем пришли двое, видимо, друзья. Оказалось, что они из Черикова. Они сразу познакомились с теми, кто был в комнате. Вовка, высокий мальчик, сказал, что он в этом лагере второй раз, но прежде был в другой группе.
Потом прибыл Фимка Левитан из Черикова, маленький чернявый мальчишка с громадными оттопыренными ушами, к которому Арсений  проникся симпатией. Арсений сразу вспомнил диктора Левитана.
-Говорит Москва! Включены все радиостанции  СССР…- моментально зазвучало в ушах мальчика, едва он услышал фамилию Фимки. Итак, понемногу комната наполнялась ребятами. И настроение Арсения начало улучшаться. Он присел на стул, не решаясь прилечь, в то время,  как многие ерзали по своим кроватям.
-Ты откуда?- спросил у него светловолосый мальчик.
-Из Славгорода, – ответил Арсений и спросил:- а,  ты?- спросил Арсений и  увидел, как тот вытаращил  глаза.
-И я из Славгорода.- заикаясь, промолвил мальчик.
-Ты?!- удивился Арсений.- А, где ты там живёшь?
-На МЮДе.
Эта улица находилась недалеко от той улицы, на которой жил Арсений.
Они познакомились. Мальчика звали Иван Тёмкин. Они поговорили еще немного обо всём, затем мальчик улёгся на постель. А  Арсений огляделся: некоторые мальчишки собрались в стайку, хохотали , сыпали анекдотами, другие, как и Сенька, сидели и грустили. Мысленно они были дома.
В это время вошёл невысокий, коренастый,  коротко постриженный мужчина. У него были маленькие, глубоко посаженные глазки- буравчики, широкий нос, маленький рот с тонкими губами, и квадратный массивный подбородок. Одет он был в спортивный костюм. Он произнёс несколько фраз, и голос его оказался тонким и резким.
-Здравствуйте, ребята! Я ваш вожатый! И зовут меня Анатолий Иванович,- произнёс он  и уселся на стул.
-Вы приехали сюда, чтобы отдохнуть, набраться сил и поправить здоровье. Этот месяц, мы проведём вместе. Отныне вы должны слушать меня, отбросить некоторые привычки, которые были у вас, когда вы были дома. Если раньше вы вели себя так, как хотели, то здесь это не пройдёт. Всё ваше время должно быть подчинено распорядку, то есть вставать в семь, ровно в девять вечера ложиться спать, в определённое время идти на завтрак, обед и ужин. Много будет игр, развлечений, походов в лес. Так что, думаю, вам понравиться. Потом он сказал, чтобы все построились, и отвел отряд в столовую на ужин. Прошло  несколько часов, и дежурный  объявил отбой. Все разделись и легли в постель, и
Арсений долго не мог уснуть. Он  думал о доме. Но, потом уснул. Волнения, пережитые им накануне  или усталость, заставили его крепко спать. Ровно с семь, как и говорил вожатый, был скомандован подъём. Все зашевелились, но встали считанные люди. Конечно, Арсений был в их числе. Тогда, вожатый громко крикнул ещё раз. И, теперь все  в майках и трусах стояли у кроватей.
-Ребята! - произнёс вожатый,- выйдите сюда!- он показал на середину комнаты.  Команда была немедленно выполнена.
-Ну, а теперь, давайте познакомимся, - произнёс своим резким голосом Анатолий Иванович.
Он раскрыл тетрадь, и стал зачитывать фамилии. Мальчишкам  нужно было только произносить «я», как только вожатый назовёт его фамилию. При этом, вожатый внимательно вглядывался в лицо мальчика, произносившего «я», то твердо, то вяло, то робко, то быстро. Как бы знакомясь, он оценивал их…, но на лице его отражалась полнейшая бесстрастность и равнодушие. Хотя, когда он прочел: Арсений Данович,  то задержал взгляд на мальчике и пробормотал, как бы про себя: - Гляди- ка, а по фамилии не скажешь…
Хотя Арсений не любил физических упражнений, зарядка на улице  ему понравилась. Он ощутил прилив бодрости, и когда вожатый сказал, что надо пойти в помещение; там умыться и почистить зубы, Арсению, вовсе не хотелось уходить с улицы. Процедура умывания заняла около получаса, затем все строем пошли на завтрак.
После завтрака некоторые ребята играли в шахматы, а Сенька валялся на постели  и думал о доме. Там, дома, он с друзьями  гулял бы на улице. Прошло  час или два и мальчик почувствовал голод;  дома он, Сенька, мог в любое время забежать и перехватить  что-либо. Здесь же нужно было ждать до обеда. Хорошо, что ещё в тумбочке оказались яблоки. Время тянулось бесконечно, но вот, наконец, построение на обед.
И, когда все построились, вожатый сказал:
-Вчера, я забыл вам сказать две вещи,- он многозначительно поднял палец вверх, как бы говоря, что он намерен сообщить нечто важное,- первое: кто по каким-то причинам опоздает на завтрак или обед, на ужин,- останется без пищи. И второе:  на кроватях запрещается валяться. Кровати служат для того, чтобы на них спали, а не валялись. Вы, должны, их застелить, и чтобы вечером  они выглядели такими же, как утром.
Одеяла и простыни, не дай Бог, будут помяты. И третье: после отбоя,    я буду проверять: все ли вы спите. Весь этот распорядок ужасно не понравился Арсению, но что тут поделаешь? Нужно соблюдать дисциплину. И надо сказать, что Арсений был очень послушным мальчиком.
Так  прошла  долгая неделя… Вот завтра долгожданная суббота и приедет мамочка. Мальчик только и жил этой встречей. Хотя  проводились игры и соревнования, но никакого интереса  они для Арсения не представляли. Единственное, что радовало его: это наступление сумерек. Часто дети  из
разных  отрядов и вожатые собирались вместе. Одна из девочек, невысокая, смуглая девочка с толстыми косами понравилась Арсению. Он старался на этих вечерах, смотреть только на неё. Вскоре он завёл дружбу с несколькими мальчиками. Арсению нравилась, как вечером у костра, рассказывали страшные истории, от которых кровь в жилах стыла. Да ещё:  у костра пели пионерские песни.
Проснувшись однажды ночью, Арсений надел тапочки, и взяв из тумбочки свой «телескоп» направился во двор.  В майке  было  холодновато, но Арсений не обращал на это внимания. Была  ясная ночь, и  крупные звёзды высыпали на чёрном небосводе; и главное: необычайно яркая и  огромная в этот вечер была луна. Итак, мальчик расчехлил свою трубу, выдвинул объектив и направил «телескоп» на луну.
-Паршивец?! Что ты тут делаешь?!- услышал он не то крик, не то вопль.
Чья- то рука вцепилась ему в плечо. Он почувствовал боль. От испуга,  мальчик не мог вымолвить и слова. Незнакомец, а это, несомненно был взрослый, выхватил из его рук трубу.
-А, это… Днём за девками смотришь,- услышал он, и теперь по голосу догадался, что это был Анатолий Иванович, вожатый.
-Н…нет,- мальчик затрясся от страха. Рука вожатого не отпускала его.
- Где ты должен быть, гадёныш?- вожатый схватил его за ухо. Дернул,  так что в ухе что-то хрустнуло. Затем вырвал трубу.
А Арсений молчал, не зная, что ответить.
-Я… ,я больше не буду! Дяденька, я больше не буду!
-Я тебе не дяденька! А Анатолий Иванович, теперь твой царь и бог!
-Анатолий Иванович… . Я больше не буду.- Громко заплакал мальчик.
- Твоё жидовское племя захватило всё! Всё! Вокруг только вы! Куда не сунься… . Мало вас немцы…,-  просипел он, внезапно замолчав, как бы испугавшись чего-то. Затем, отпустив Арсения, ушёл в темноту, захватив с собой трубку. А Арсений побежал к бараку. Он не помнил, как очутился на кровати. И, уткнувшись в подушку долго- долго плакал… до рассвета, потом, как ни странно, забылся во сне. Ему снилось, что пробирается он по узенькой тропке один  и, что ему очень страшно. Он громко зовёт маму, но что-то мешает ему:  вырывается лишь нечленораздельный звук.  А вокруг ночь. Звёздная мгла. Светит луна. Внезапно огромная чёрная тень бросается к нему. Он  чувствует, как липкие, противные лапища хватают его. Мальчик кричит от ужаса. И просыпается. Кто-то тормошит его, и  он открывает глаза. Это   Ванька Темкин . Вокруг смеющиеся лица.
-Что  тебе снилось?- спрашивает Ванька и хохочет,- ты орал, как резаный.
-Да так, ничего,- пробормотал Арсений и отвернулся.
- Что? Что тут происходит,- прозвучал громкий и хриплый голос, который принадлежал вожатому. Вмиг все стихли. Анатолий Иванович   незаметно вошел в комнату. Он всегда являлся   незаметно и нежданно.
-Стройтесь на завтрак! – скомандовал вожатый. И через несколько минут отряд выстроился вдоль стены.  Анатолий Иванович обошел строй и внимательно осмотрел каждого. Затем остановился против Арсения.
- Вчера один из вас,- он уставился на Арсения,- а конкретно: Арсений Гиршевич Данович… Выйди-ка на середину, Арсений Гиршевич, нарушил дисциплину: ночью ходил по двору и заглядывал  при помощи  бинокля в окна девочек. Не рано ли, Арсений Гиршевич?
Арсений стоял перед строем, и готов был сквозь землю провалиться. Все ребята уставились на него. Ему, казалась, что они ненавидят его, плохого, очень плохого мальчика. Он почувствовал себя  таким несчастным и растерзанным.
-Ты, Данович, будешь три дня убирать помещение. Так я тебя накажу за твой проступок. Но это ещё не всё. Здесь, для провинившихся есть, так сказать, карцер. Я тебя туда посажу. Не на много, на день. Но на время  приема пищи- отпущу. Так как еда- дело святое… .  Но, теперь скажи: если ты совершил неправильный поступок, что надо делать?
-Не знаю?- вырвалась у мальчика.
-Как не знаешь! Надо, так сказать, покаяться и попросить прощения.
Перед всеми. Ты понял?- он вплотную подошёл к мальчику.
Но Арсений молчал, плотно сжав губы.
-Значит, ты не хочешь просить прощения? Не хочешь!- резко выкрикнул он,
- Ну, ладно, всем в столовую. - А, ты Данович , займись в это время уборкой помещения. Застелить все постели ему поможет Левитан.
-А, за что Фимку?- подумал Арсений. Но  в этот день оба мальчика  не остались без завтрака. Иван Тёмкин, принёс парочку котлет и хлеб, которые  спрятал, аккуратно завернув, в карман.
Вечером, когда все легли, внезапно появился Анатолий  Иванович. Он с весёлой улыбкой прошёлся вдоль кроватей. Рассказал несколько потешных анекдотов и подошел к Арсению.
-Встань!- произнёс он.
Арсений послушно встал. Тогда вожатый стянул матрас на пол, обнажив панцирную сетку.
-Мне говорили, что ты великий шахматист. Поэтому,  я хочу, чтобы клетки шахматной доски утром были на твоей спине. Короче: эту ночь будешь спать без матраса и простыни.  Это в назидание другим. Чтобы не нарушали внутренний распорядок. Ты понял, дружок? Утром я проверю твою спинку. И это первая египетская казнь. Кстати, ночью я проверю, как ты спишь. А теперь, ложись.
И когда все, и в том числе Арсений, легли спать, выключил свет.
Как не странно Арсений, помаявшись немного, заснул. Но, когда он проснулся, почувствовал, как  горело тело.
«Интересно у меня  «шахматная доска» на спине?»- подумал  с ужасом он. И хотел встать, но потом передумал, ибо до подъема не положено было подниматься. Но валяться в постели пришлась недолго, так как распахнулась дверь, и голос вожатого объявил подъём. И первым делом, вожатый подошёл к провинившемуся. Оглядев его спину, он удовлетворительно хмыкнул. В тусклых глазах его появились весёлые искорки. Далее была зарядка. Потом, умывшись, все шли на завтрак.
Это было в пятницу, а в субботу должна была приехать мама. Надо ли говорить, что Арсений ждал этот день целую неделю. И вот суббота. У мальчика отличное настроение. Он  после завтрака сидел  в беседке и наблюдал за калиткой,  через которую проходили прибывшие в лагерь.
Вот рядом с ним присели на скамеечку две девочки. Между подругами завязалась оживлённая беседа. Говорили о многом. От нечего делать, Арсений невольно, прислушался к разговору. Одна из девушек открыто восхищалась своим вожатым. Арсений знал этого вожатого. Звали его  Иваном Федоровичём. Высокий, статный, он, действительно, очень хорошо относился к ребятам. Многие  открыто, восхищались им.    Арсений жалел, что не попал в этот отряд.
Надо сказать, что Арсений еще не знал что такое ненависть;  он никогда ещё  не испытывал это чувство. Это было раньше до лагеря, но здесь, незнакомое чувство завладело им.  Он, страстно хотел, чтобы этот плохой человек Анатолий Иванович испытал,  то же самое, что и он, Арсений. Он  ненавидел этого человека и мечтал, когда  вырастёт повстречать его…
«За что он мучает меня? За  что?»- задавал он себе вопрос и не находил ответа.
Теперь, он сидел в беседке и следил за дорогой и размышлял о своей нелёгкой доле здесь в лагере. И слушал разговор двух девочек. Одна их девочек  сказала, что у Ивана Федоровича чудесная, красивая жена и она мол завидует ей. Арсений знал жену Ивана Фёдоровича. Она работала здесь же в лагере. Эти двое -  муж и жена  всегда были вместе и не сводили влюблённых глаз  друг с друга. Арсению импонировало это. Он чувствовал, что так и должно быть. Так как между его отцом и матерью. Этими бесконечно близкими ему людьми. Здесь в лагере он понял, как особенно  дороги ему родители. Его мама и папа любят друг друга  как эти и двое:  Иван Федорович и его жена. Он слушал этих девочек и неожиданно подумал, что в мире много хороших людей, а плохих как Анатолий Иванович мало. Такие, как его вожатый злые, и не любят никого. Вот и его классный руководитель  Степан  Альбертович,- подумал он, - тоже злой… Он начал думать, кто ещё злой, но тут распахнулась дверь проходной и показалась мама. Он вмиг сорвался с места и устремился к ней.
-Мама, мама, мамочка!- она же обняла его и, склонившись, поцеловала.
-Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Забери меня, – он размазал по лицу слёзы.
-Успокойся, Сенечка! Успокойся!- она гладила его по лицу. Потом они подошли к беседке, и мама достала апельсин.
-Съешь, сыночек, –  и протянула ему фрукт.
Надо сказать, что он очень редко ел этот экзотический фрукт.
-Тебе здесь плохо?- тихо произнесла мама, глядя Арсению в глаза.
-Да!- еле слышно выдавил из себя мальчик.
-Почему?- спросила задумчиво  мама.
Арсений, вместо ответа, пожал плечами. Ему вдруг расхотелось, чтобы мама знала его проблемы. Это бы, возможно, огорчило её.
-Тебя плохо кормят? Ты голодаешь?
-Нет.- сквозь слёзы вырвалось у мальчика.
-Тебя обижают?- испугано спросила мама.
Мальчик молчал; ему не хотелось огорчать маму. Потом мама вновь обняла его:
-Возможно, ты скучаешь по дому?- нежный голос ободрил мальчика. Он почувствовал, как хорошо с мамой. Теперь ему  ничего не страшно. А вожатый переместился куда-то, и стал таким не страшным, что Арсений мог, запросто, сейчас посмеяться над ним.
-Но, если тебе так плохо здесь, давай сынок договоримся. Через неделю, я приеду опять и заберу тебя. Просто, сейчас папа затеял ремонт: мы меняем пол. Через неделю ремонт закончится, и я заберу тебя домой. Ты понял, сынок.
Арсений в ответ только кивнул головой. Он в этот момент отправлял очередную дольку апельсина в рот. И запивал газировкой.
- Кстати, папа тебе купил новое бамбуковое удилище. И, вообще, когда ты приедешь домой, там ждут тебя много  приятных сюрпризов.
Мальчик подумал, чтобы  лучше она не говорила об удочке, так как сильнее потянуло домой.
-Может, ты заберёшь меня сейчас,- произнёс тихо Арсений.
-Я уже сказала: потерпи. Возможно, за неделю, что будет, тебе понравится здесь,- мама вновь поцеловала Арсения, - неделя пройдёт быстро, ты даже не заметишь, как она пройдёт.- Произнесла она.
Но, мама ошиблась. Неделя для Арсения тянулась очень медленно.
И в тот вечер, когда мама уехала, он пришел к себе в комнату, и, видя, что никого нет, громко заплакал. Он замолчал, когда дверь открылась, и на пороге показался Анатолий Иванович.
-А, Данович! Погода отменная и  все на улице. А ты сидишь тут. Мама приехала, и ты раскис. Марш, на улицу!- произнёс он, на удивление, дружелюбно.
Арсений, ни говоря ни слова, выбежал на улицу. Вечер, и в самом деле, был великолепный. Ярко полыхал закат. Лучи его, пронизывая пространство между ветвей огромных сосен, падали на землю, образуя яркие пятна. На востоке  едва  была заметна белесая луна. И какие-то растения издавали терпкий сладкий запах. То там, то тут звенели ребячьи голоса. Мальчишки и девчонки бегали, прыгали, смеялись. Им было весело. Не то что Арсению.  Вдруг он увидел Левитана. Тот  сидел на скамейке  скорчившись,  плакал.
-Ты, что?- воскликнул Арсений.
Левитан всхлипнул и посмотрел на него. Арсений подумал, что и к нему приезжала мама.
-Хочешь, я принесу тебе апельсин?- вдруг неожиданно для себя произнёс Арсений. Мальчик перестал плакать, но, все равно, сидел, отвернувшись от Арсения. Арсений вскочил  с скамейки и бросился в помещение. Он распахнул дверь, и вдруг увидел согнутую спину.  Анатолий Иванович рылся в его тумбочке. Увидев Арсения, он чуть побледнел.
-Что тебе здесь надо? Я же приказал тебе идти гулять,- сквозь зубы процедил он.
-Простите.- пробормотал Арсений. Он  подошёл к своей тумбочке и взял апельсин. Затем стремглав бросился из комнаты. Он нашёл Левитана на той же скамейке. Мальчик уже не плакал. Лицо его было очень печально.
-Бери, Фима,- Арсений протянул мальчику апельсин. Тот нерешительно взял его.
-Спасибо!- произнёс он и покраснел. Арсений смотрел, как тот снимал кожуру и думал: отчего к тому так придирается вожатый. Ведь Фима был самый спокойный и незаметный, самый слабый мальчик в отряде. Казалось, он боится своей собственной тени. Он, как и Арсений, подвергался оскорблениям и унижениям со стороны вожатого.  После таких  взбучек, мальчик плакал. Конечно же, когда оставался один,  в Арсений был уверен.
-К тебе мама, тоже приезжала?- спросил Арсений.
-Да!- кивнул Левитан. И его лопоухие уши покраснели.
-Ты откуда?- произнёс Арсений.
-Из Черикова, - произнёс Фима, уплетая апельсин. Он был явно обрадован обществу Арсения. Так как все сторонились его, часто над ним насмехались, видя, что тот не может защитить себя.
- У тебя есть братья, сёстры?- спросил Арсений.
- Нет,- произнёс мальчик. И  Арсений  подумал, что и у него нет братьев и сестёр.
-И у меня нет,- произнёс с сожалением Арсений. Он подумал, как хорошо тем, у кого есть  старший брат, который может защитить тебя.
«Если бы у меня был взрослый старший брат , он бы хорошенько
отлупил бы  Анатолия Ивановича».- И представил, как противный вожатый ползает у ног его брата, прося о пощаде.
« Иди, извиняйся перед Арсением,- сказал бы старший брат ему. А  вожатый утирая слёзы и просит мальчика простить его. И он, Арсений, прощает. Мальчишки проговорили несколько часов, не заметив, как промелькнуло время.  Уже начало темнеть; голоса ребят стали утихать. Стало свежо и мальчики пошли в помещение. Там уже собрался весь отряд. Все были возбуждены,  и это было заметно.
Ванька Тёмкин подошёл к Арсению.
- У Сашки Никитина украли ножик.
-Да?- удивился тот и подумал,  что Сашка, по праву, лишился ножика, так как сильно задавался им.
-Ну, теперь, все на месте,- произнёс Анатолий Иванович, который величественно возвышался на стуле. Он  сказал, что не потерпит воровства в отряде. Вожатый рвал и метал. И, поскольку, никто не признавался, решил принять меры. И начал шарить по тумбочкам. Начал поднимать матрасы и подушки. Арсений с интересом наблюдал за ним. Но когда, он приподнял матрас постели Арсения, что-то выпало, громко ударившись о пол. Анатолий Иванович  согнулся и подобрал предмет, который упал из-под матраса Арсения.
Арсений почувствовал, что пол под  ногами закачался, и, вот-вот он упадёт. Так как предмет, который вожатый держал в высоко поднятой руке, был тот самый ножик. Перочинный ножик с красной , отделанной медью рукояткой, который украли у  Сашки.
-Смотрите! Вот кто украл! – закричал он и  показал пальцем на Арсения. Лицо его стало багровым,- как? Как  ты мог украсть ножик у своего товарища? Ты же пионер! Ты опозорил звание пионера! Я сообщу в твою школу! Школу! Ты понял! Но, сначала, сообщу   в милицию! Отдай галстук, ты не имеешь права носить его! Пойдём со мной!- он схватил Арсения за руку и поволок за собой. А у Арсения, даже сил не было плакать. Ему, казалось, что все ребята глядят на него с презрением и ненавистью. Вожатый вытащил его в коридор, и потащил к двери, какого-то кабинета, куда мальчик ранее не заглядывал.
-Вот так я поступаю с ворами!- вожатый так толкнул Арсения, что тот почти влип в стенку. Дверь за ним тотчас закрылась, он услышал, как поворачивается ключ. Он оказался между двумя запертыми дверями в кромешной темноте. Арсений попробовал опуститься на пол, но пространство между дверями, было настолько мало, что можно было только стоять. Здесь мальчик дал волю слезам.
-За что? За что?- мысль эта отзывалась в голове набатом.
Он хотел кричать, чтобы все слышали и поверили:
«Я не брал! Не брал этот проклятый ножик!»-  Арсений почувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Он представил, как ведут его в милицию. Как директор школы перед всеми учениками объявляет его вором. Как у него забирают пионерский галстук. Последнее, для него было самое больное: запретить носить красный галстук.
Сколько времени прошло, пока мальчик, наконец, пришёл в себя. Он попробовал повернуть ручку  внутренней двери, но и эта дверь была заперта. Он опять вспомнил о доме, о родителях, друзьях. Что они скажут, поверят ли они, что он вор.  Внезапно он услышал  тихий голос, почти шёпот:
-Сеня, Сеня, как ты?- он сразу узнал голос Левитана.
-Да, ничего,- стараясь не заплакать, ответил Арсений.
-Здесь я и Ванька. Мы хотим сказать тебе, что верим, что ты не брал ножик у Петрова.  Мы найдём вора.  И знаешь Сеня, мы расскажем, как издевается над тобой «бесноватый» Ивану  Федоровичу, он добрый.  Весь отряд верит, что ты не крал ножик…,- это было сказано скороговоркой.
-Что вы тут делаете?- услышал Арсений голос Анатолия Ивановича.
И вмиг всё стихло.
«Ребята мне верят! Верят! Значит, не всё потеряно. Самое главное, что они верят мне,»- подумал он,- но как ножик  оказался под моим матрасом?
Он никак не мог разрешить эту головоломку. Прошло достаточно много времени, прежде чем почувствовал, как немеют ноги. Здесь, даже,  повернуться было. Инстинктивно он перевёл вес тела на правую ногу, затем на левую. Отчего ноги стали болеть ещё сильнее. Он чувствовал, что было позднее время, но спать он не хотел. Постепенно  сознание его словно затуманилось, мысли его начали приглушаться, и ему стало всё безразлично. Он не почувствовал  радости, оттого что, щёлкнул замок и отворилась дверь. Он вышел- выпал, из этой чудовищной камеры. И опустился на пол. Последнее, что он увидел, это испуганное лицо вожатого.
Удивительно, но он очнулся в своей постели. Приподнялся, оглянулся. Вокруг было ни души. Все постели были аккуратно застелены. Арсений поглядел на часы. Было около трёх.
-Ого!- вырвалось у него, и он вспомнил вчерашние событие.
«Возможно, нашли того, кто украл ножик,»-  подумал он,- потому что меня, даже  на зарядку не разбудили. Затем он полез в тумбочку, там стояли его  завтрак и обед, накрытый тарелками. И сразу мальчик почувствовал голод. Он поставил тарелки на  тумбочку и стал есть. Внезапно открылась дверь, и вошёл Иван Тёмкин.
-Проснулся?- обрадовался он, - я и Фимка вынесли незаметно твой завтрак и обед. А вот чай, вынести не удалось. Да и будить тебя мы не хотели.
-«Бесноватый» взял нас на заметку»,- с гордостью сообщил  Ванька..
-Кто, кто?- не понял Арсений.
-Ну, этот… Анатолий Иванович. Мы думаем, это он тебе ножик подложил.
-Что?- от неожиданности, Арсений, чуть не уронил ложку. Он вспомнил, как вечером застал  вожатого, роющимся в его тумбочке.
-Не… не может быть,- заикаясь, пробормотал он.
В этот момент открылась дверь, и вошёл Анатолий Иванович.
И Арсений почувствовал необузданный страх.
-Что я вижу?- голос вожатого звучал саркастически,- примерные пионеры помогают вору. Он подчеркнул слово «вор».
-Арсений – не вор!- произнёс Ваня, и голос его дрогнул
-Не вор?- сделал круглые глаза вожатый,- а кто? У кого был найден ножик?
-Это ни о чём не говорит? Ножик,  может, подложили.
-Как подложили, паршивец? -  он подбежал к Ивану и лицо его стало багровым. Он готов был растерзать мальчика на куски.
- Ты…, закричал он, задыхаясь,- ты не знаешь эту публику. Они на всё способны! Ты, понял, паршивец, на всё! он схватил Ваньку за шиворот. Но внезапно отпустил,  повернулся и ушёл, почти выбежал, громко хлопнул дверью.
Все стояли ошарашенные. А Арсений, вовсе, забыл о еде.
-Спасибо,- наконец, произнёс  он и заплакал. Арсений плакал от счастья, что кто-то ему поверил и не побоялся, высказать это ненавистному вожатому.  Он был благодарен ребятам, хотел им всё высказать, но не мог: слёзы душили его, как и не старался он их сдержать. Его товарищи стояли близ него и молчали. Они инстинктивно чувствовали, что над ними сгущаются тучи.  И были правы. Так как, Анатолий Иванович не прощал  никогда, нанесённых ему обид. Но в этот вечер и ночь всё было благополучно. Арсений хорошо выспался, и утром встал со свежей головой. На зарядке и ужине, вожатый не словом не обмолвился, о происшедшем накануне инциденте. Но это было только внешне. Если бы Арсений был опытен, он мог бы видеть: скольких усилий стоило вожатому сдерживаться. А  в полдень, когда солнце, припекало вовсю. Он велел Фимке, Ване, и Арсению, надеть самые тёплые вещи, которые они взяли с собой в пионерлагерь. И вывел их на стадион. И стояли они час, или более, на солнцепёке, обливаясь потом. Тогда, кросс вокруг стадиона,
который вожатый назначал время от времени, казался им благом. Конечно, солнечного удара, не могло быть, так как вожатый заставил надеть шапочки. Экзекуция продолжалась часа три.  Потом, все трое, шатаясь, побрели в комнату, где без сил упали, каждый на свою кровать.
Ночью Арсений проснулся, оттого, что кто-то тормошил его. Он открыл глаза, но не распознал, человека у своего изголовья.
-Сеня, надо, рассказать Ивану Федоровичу. Этот придурок замучает нас,- услышал он голос Тёмкина.
-А, может быть, начальнику лагеря Степану Степановичу?-  произнес шёпотом Арсений.
-Нет, Стакан Стаканыч, такой же, как наш вожатый , бесноватый. Разве он не знает, что выкидывает Иваныч.
Арсений задумался. Ненависть к вожатому сильно запало в душу. Его хотелось раздавить, как навозного жука.
«Подожди! Дай мне вырасти! Я отомщу, за себя, Фимку и Ваню. Дай, мне, только вырасти.» Он подумал, что этак, лет через десять, пятнадцать, он обязательно встретит Анатолия Ивановича Лысенко, и «поговорит» с ним.
-Он забрал мою подзорную трубу,- вдруг вырвалось у Арсения, - но, папа сделает мне другую, ещё лучшую...
-Но, Иван Федорович уехал на несколько дней,- вдруг произнёс Ванька.
-Откуда ты знаешь?- спросил Арсений.
-Я слышал разговор девочек из его отряда,- ответил Ваня.
-Тогда, можно всё рассказать его жене. Говорят она очень добрая. -Произнёс шёпотом  Арсений.
-Но, как рассказать?
- Через девочек. Некоторых из его отряда, я знаю. А они расскажут Ольге.
-Какой Ольге?
-Ольге Владимировне, жене Ивана Федоровича. Она сообщит всё мужу, когда тот приедет.
-А, что сделает Иван Федорович?- произнёс Арсений.
-Не знаю?- вырвалось  у Вани,- возможно, набьет ему морду.
-Будет он марать о гавно руки…
-Хватит вам трепаться, спать не даёте,- раздалось из соседней кровати.
Арсений подумал, что, возможно, кое- кто подслушал их разговор, и доложит вожатому.
-Ладно! Давай спать, а?- сказал он.
Ванька молча отошёл от кровати. После этого Арсений, вскоре заснул. Проснулся он рано- рано. Едва светало. Он лежал с открытыми глазами и думал
«Это хорошо, что он не один. Этот вожатый… он тоже был пионером. Неужели, и тогда, он был уже плохим. Разве могут быть пионеры плохими? Вот царь, например, был плохим…попы были плохими…   ,а хорошими были люди бедные, простые, рабочие, например…Ленин хороший… так, почему же, Анатолий Иванович, такой? Злой?  Что я ему сделал плохого? Почему он говорит, что подлость у нас в крови? У кого у нас?»- мысль его билась, как-бы в ограниченном пространстве. Он решительно, ничего не понимал. Зачем вожатой  подложил ножик ему под матрас? Зачем он хочет, чтобы его Арсения считали вором?
Надо сказать, что этот день и следующий прошли спокойно. Но, Арсений  с ужасом ждал появления вожатого. Подсознательно его  неопытной юной  душе, омерзительно было до брезгливости, сталкиваться с этим существом. Всё зло мира, казалось, сосредотачивалось в этом коварном человеке. Это, позже, уже взрослым, уверовав в Бога, Арсений  понял, отчего в мире зло. Как действовать против него.
А, теперь Арсений сопротивлялся злу инстинктивно, не так, как сопротивляется злу верующий человек.
Итак, прошли нормально несколько дней. Вожатый, как бы, вовсе не замечал Арсения и его друзей. За это время,  дружба между друзьями крепла с каждым днём. Но, однажды, это было в четверг, когда Фимка и Арсений беседовали о «высоких материях» и футболе, в комнату забежал Ваня. Он был немного возбуждён.
-Хотите, я вам, что-то покажу,- как-то растеряно, и  в то же время загадочно, произнёс он.
Арсений, даже, не успел ответить, как Ваня взял его за руку и потянул вон из комнаты. Они вышли. Следом за ними улепётывал Фимка. Они прошли мимо стадиона и здания, где размещалась кухня. И вскоре  подошли к незаметному неказистому домику, утонувшему в диких зарослях травы и кустарника. Удивительно: сюда не дошла рука садовника.  Окна этого запущенного строения, были закрыты пыльными шторами, и Арсений почему-то подумал, что это и есть жильё этого самого садовника. Дяди Гриши, как его все называли. Ванька подошёл к одному окну, стал на цыпочки и заглянул щелочку меж штор. Удовлетворительно хмыкнув, Ванька отошёл от окна, приглашая жестом Арсения, заглянуть вовнутрь. Тот подошел к окну, и заглянул в комнату. Сначала он не различил ничего. Потом Арсений увидел постель; она находилась прямо перед окном. Два голых человека переплелись так, что Арсений  не понял ничего. Но, затем он узнал мужчину. То был его заклятый враг Анатолий Иванович. Потом Арсений увидел, как женщина повернулась к нему лицом. Мгновенья было достаточно, чтобы он узнал Ольгу Владимировну. Олю, Оленьку, как нежно называли её девочки.
Откуда, откуда- то издалека до Арсения,  донёсся, сдавленный крик Ванюши:
-Сенька, Сенька! Что с тобой!?
Арсений сквозь туман увидел лицо Ивана:
- Зачем? Зачем она сделала это?- шептал он и слёзы падали из его глаз.
Ваня и Фимка переглянулись.
-Тихо. Нас могут услышать,- Ваня схватил Арсения, и приподнял его с земли.
-Сука! Проклятая сука!- бормотал Арсений,- она предала! Предала прекрасного человека,, который её так любил её! Он так верил ей, а она предала его. Сука! Сука!- это слово пульсировало в его мозгу. Все! Все взрослые такие. Вероломные и продажные! Все предают друг друга.  Они…  они, только притворяются, что любят! Дарят друг другу подарки, а сами притворяются. Они готовы всегда предать… все, они, как тот вожатый  злы, а притворяются добренькими. Как оборотни…
Вдруг, как молнией его поразила мысль, она заставила его замереть.
«А, мама и папа?! Они что, тоже такие? Они тоже притворяются?- он опять заплакал навзрыд, уже не стесняясь друзей. Затем, оставив их на дворе, пошел  в комнату, и лежа на постели, уткнувшись в подушку,  громко плакал. Всю ночь он не сомкнул глаз. А утром приехала мама.
Она с тревогой, обнаружила, что её Сенька стал молчалив и задумчив, холоден и, казалось, не обрадовался встрече.
Он не высказал радости, даже, когда мама сказала:
-Сенечка, мы с папой решили забрать тебя  домой. Собирайся!
Они прошли в комнату, и Арсений простился с друзьями. У него защемило в груди. Из лагеря он возвращался совсем другим человеком.

Славгород. Беларусь 2005г