Такие разные миры глава 23

Глава 23


Опыт — учитель, очень дорого берущий за свои уроки, но зато никто не учит лучше его.

Карлейль Томас

Наступил септеш и начались студенческие будни, но Ричу было не до скуки. Постоянное разнообразие в его размеренную жизнь вносила Синди. Каждый выходной они проводили вместе. В зависимости от погоды они отправлялись либо на прогулку, либо в музей или театр, либо просто в ресторан. Вдвоём им всегда было весело и интересно.
Синди без всякого сомнения по уши влюбилась в Рича. Будучи по натуре законченной эгоисткой, Рича она всё-таки любила больше себя, ну а её родители в шкале приоритетов откатились на третье место. Конечно, Синди была избалована вниманием мужчин, но дальше лёгкого флирта с некоторыми из своих поклонников она не опускалась. Рич понимал, что Синди для него подарок судьбы. Ведь даже о малейших намёках на измену он узнал бы первым, а муки ревности для него были бы просто невыносимы.
В общем, холодноватая красавица Синди и однолюб Рич оказались идеальной парой. Ричу многие завидовали, и он воспринимал это, как должное. Но его часто раздражал Доб, крепкий мускулистый парень с задиристым чубчиком, быстрыми глазами и проворными руками. Чемпион мира среди юношей по даксю Доб был любимцем девушек, и выбор Синди, на которую он имел виды, его шокировал. Поэтому в адрес Рича и Синди он начал мысленно отпускать такие «солёные» шуточки, что от них у Рича всё внутри сжималось от ярости. И только природная осторожность вынуждала Рича сохранять невозмутимое выражение лица и отказываться от опрометчивых поступков, могущих выдать его телепатические способности. Но моральные испытания Рича были всего лишь цветочками, ягодки не преминули последовать. Доб, оказавшись на редкость искусным рифмоплётом, перешёл к активным действиям и с помощью «сальных» стишков попытался вбить клин в отношения между влюблёнными. Причём объектом атаки он выбрал Синди. Однажды во время занятий на экран её монитора пришло сообщение. Скользнув глазами по строчкам, она мгновенно покраснела и чисто инстинктивно хотела стереть запись, но удержалась. После занятий Рич выяснил, что сообщение пришло с компьютера преподавателя, и неосторожно пообещал Синди найти автора. И хотя он отлично знал его имя, уличить пасквилянта оказалось не так-то просто. Слишком ловко и умело он действовал. Пришлось последовательно отсекать Добу пути доступа к Синди. По просьбе Рича на компьютере преподавателя был установлен пароль, ограничивающий к нему доступ посторонних лиц. Кроме того, чтобы послания не поступали по электронной почте, Синди отключила от сети свой домашний компьютер. Тогда Доб начал посылать анонимные письма по почте. Положение осложнилось и Ричу пришлось прибегнуть к помощи Синди.
— Анонимщика без детектива не выявишь, — грустно признался он ей.
— Но ведь для этого придётся нанять целую армию детективов. Расходов много, а надежды на успех никакой, — резонно заметила Синди.
— Давай поступим иначе. Наймём одного детектива и приставим его к Добу. Парень он ловкий, сообразительный, слежку заметит быстро и немедленно сообщит о ней своим дружкам. Кроме того, ты проболтаешься подружкам, что для выявления пасквилянта наняла два десятка детективов. Всё это вынудит анонимщика действовать по-другому, авось на чём-нибудь он и попадётся.
Как и предполагал Рич, Доб, заметив слежку, от услуг почты отказался. Рич начал следить за каждым его шагом и, когда тот попытался мимоходом незаметно подбросить на стол Синди записку, поймал его, что говорится, за руку.
— А ну-ка, что это ты сюда положил? — потянулся он за полоской бумаги.
Но с возгласом:
— Не трожь! Это интимное! — Доб первым схватил записку и вместо того, чтобы сунуть её в карман, ловко шлёпнул ею Рича по носу.
С кем-нибудь другим, может быть, этот фокус и прошёл бы, но только не с Ричем. Доб и глазом моргнуть не успел, как записка оказалась у того в руках. Рич отскочил в сторону и быстро развернул записку:
— Так вот, оказывается, чем ты занимаешься.
Доб рванулся к Ричу, но подоспевшие однокурсники удержали его. В итоге Добу пришлось принести публичные извинения Синди. Анонимки прекратились, но Доб затаил обиду. Ему не терпелось взять реванш, и события не заставили себя долго ждать. В конце вэмиша Рич гулял с Синди по пустынному парку. Было безветренно, деревья стояли голые, а под ногами шуршал разноцветный ковёр из опавших листьев. Внезапно из боковой аллеи вышел Доб со своим дружком и неторопливо направился навстречу влюблённой парочке. Подойдя к Ричу, он изъявил желание поговорить с ним в сторонке. Синди, моментально поняв, чем закончится этот разговор, обеими руками вцепилась в локоть Рича.
— Что, так и будешь за женскую юбку держаться? — съязвил Доб.
— Не волнуйся, — сказал Рич Синди. — Всё будет нормально. Тренировки в спортзале меня многому научили.
Синди неохотно отпустила Рича, и он вместе с Добом отошёл от неё метров на пять. Упоминание о спортзале Доба нисколько не смутило, слишком велика была его уверенность в своём физическом превосходстве.
— Теперь ты мне за всё ответишь, — прошипел он Ричу. — Вызываю тебя на поединок. Будем драться, как и положено, при свидетелях.
Нельзя сказать, чтобы победа досталась Ричу слишком легко, но ему всё-таки удалось так припечатать своего противника к земле, что тот не сразу поднялся. Оставив Доба с его товарищем, Рич и Синди ушли. Доб теперь не выступал открыто против Рича, но постоянно делал ему мелкие пакости. И хотя со стороны взрослого чёла это выглядело несерьёзно, он при любом удобном случае пытался либо толкнуть Рича в спину, либо дать ему пинка под зад, либо больно наступить на ногу. Причём всё это он делал бездумно, чисто автоматически и, когда Рич поворачивался к нему, с улыбкой разводил руками:
— Извини за неловкость, друг. Случайно вышло.
Всё это раздражало Рича. Ему постоянно приходилось следить за мыслями Доба, чтобы, уловив переход от напряжённого ожидания к действию, ловким манёвром нейтрализовать потуги злопыхателя.
За всеми этими треволнениями Рич не забывал регулярно посещать спортзал. Ощущая от физических нагрузок «мышечную радость», он с удовольствием бегал, прыгал, занимался гимнастикой, его реакция становилась быстрее, мышцы наливались силой. По-видимому, от амулета шло какое-то излучение, способствующее его быстрому физическому развитию. Теперь в пробных выступлениях Рич, щадя самолюбие сотрудников ССБ, старался держаться с ними на равных. Однако от опытного глаза Ника не ускользнули его успехи, и он, когда рядом не было любопытных глаз, предложил Ричу побороться с ним. Рич с удивлением обнаружил, что не только держится с Ником на равных, но и при желании может выиграть у него. Ник это тоже почувствовал.
— Мне больше нечему тебя учить, — сказал он Ричу в раздевалке после боя, — Придумывай теперь сам новые приёмы и отрабатывай их. Но как же ты в столь короткий срок сумел достичь такого феноменального совершенства?
Рич, ни слова не говоря, показал амулет.
— Чёрный пояс? — удивился Ник, склонясь в благоговейном поклоне, и вдруг, вопреки всякой логике, поинтересовался, — Сколько языков ты знаешь, уважаемый Ричгу?
Рич об этом никогда не задумывался, но, прикинув в уме и позагибав пальцы, уверенно сказал:
— Пожалуй, семь языков знаю почти в совершенстве.
— Ты полиглот, Рич. А я вот знаю только три языка: чачвекский, гурский и кое-как тангирский. А за какой промежуток времени ты сможешь сносно овладеть новым абсолютно незнакомым тебе языком?
— Если в общении, то за месяц. А если по учебникам и магнитофонным записям, то за полгода, — поскромничал Рич.
— Великолепно! Мне сейчас предстоит изучить один очень редкий язык. Поможешь мне?
Рич утвердительно кивнул головой. Немного поколебавшись, Ник достал из сумки тощенькую брошюрку:
— В этом словарике около двух тысяч слов. За сколько выучишь?
— За две недели, — ответил Рич.
— Устраивает. За это время я выпишу тебе пропуск в лингвистический кабинет ССБ, где мы и будем заниматься.
Вернувшись в общежитие, Рич вначале принял душ, а потом полежал на диване, чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу. Наконец, вспомнив о Нике, он достал из спортивной сумки брошюрку и повертел её в руках. На обложке стоял штампик «Экз. №1. Для служебного пользования. Размножению не подлежит». Рич раскрыл книжечку, и сердце его учащённо забилось. Это был гурско-русский словарь. Противоречивые мысли заметались в голове Рича. Значит, Ник всё ещё имеет отношение к «воротам» и, следовательно, появляется шанс под каким-нибудь благовидным предлогом вернуться на Землю. Но ведь теперь на Дэкки у него есть Синди, и ему есть, что терять. Так что для него важнее: Синди или Земля? «Конечно, Синди!», — вопило сердце. Но если бы кто знал, как то же самое сердце тоскует по Земле. Словами не выразишь. Впрочем, Земля это очень дальняя перспектива, и у него будет ещё достаточно времени для того, чтобы как следует подумать. А пока, чтобы не выдать лишних знаний, словарик придётся выучить назубок.
В лингвистическом кабинете имелись все условия для быстрого овладения языком. Помимо уникальной звукозаписывающей и воспроизводящей аппаратуры там был собран богатый фактический материал в виде киноплёнок, кинофильмов и телерепортажей. Ник оказался толковым учеником, и уже через три месяца он довольно сносно говорил на русском языке. Но, несмотря на все усилия Рича, у Ника сохранился акцент, чем-то отдалённо напоминающий не то финский, не то эстонский. Догадываясь, что Ричу известно о существовании параллельного мира, Ник не стал темнить и честно признался, что вскоре должен посетить Землю. Рич, разумеется, выразил вполне естественное желание также посмотреть на иные миры. Но Ник разъяснил ему, что в ближайшее пятилетие это нереально, а там будет видно.
Вначале беша Ник отправился на Землю для того, чтобы выяснить, насколько незамеченным оказалось проникновение туда чёлов. Особую тревогу вызывали первые «ворота». Не возникли ли вокруг них какие-либо легенды или слухи? На Землю Ник прошёл через гилюйские «ворота». Его подстраховывал старый и опытный сотрудник ССБ Клак, который из-за своего кошмарного акцента был вынужден играть роль молчаливого изредка поддакивающего спутника. Выход в новый мир принёс Нику первую неожиданность: он почти перестал воспринимать мысли Клака, а мысли землян не воспринимал вообще. Значит, всё здесь не совсем так, как на Дэкки, и, следовательно, нужно было быть готовым к любым сюрпризам. Хорошо ещё, что многолетняя тренировка позволяла ему угадывать намерения землян по едва уловимым сокращениям мышц и, кроме того, он отлично читал по губам. Поразило Ника и разнообразие форм ушных раковин у землян, а также то, что на уши здесь никто не обращал внимания. У него даже невольно возникло подозрение, что чёлы в своё время из страха перед чачвеками провели у себя селекцию по ушам.
Через две недели Ник и Клак прибыли в городок, лежащий у озера Логового. В первый же день им повезло. Проходя по пыльной улице, они встретили Прищепкина, выгуливающего Пика. Пёсик, по-видимому, тоже узнал Ника и тут же зло его облаял.
— Мухтар, нельзя! Нельзя, Мухтар! — успокоил его Прищепкин.
Пик виновато завилял хвостиком.
— Забавный пёсик, — сподхалимничал Ник, хотя сварливого Пика терпеть не мог. — Откуда он у Вас?
— А вы кто такие? — немедленно проявил бдительность Прищепкин.
— Мы, знаете ли, журналисты, — ответил Ник. — Собираем по городам и весям нашей необъятной Родины сведения о всяких таинственных случаях и происшествиях. Вот и сюда денька на два заглянули. Я эстонец, а он латыш.
— То-то, я смотрю, акцент у вас какой-то непонятный. А ну-ка, предъявите документы.
Ник и Клак достали паспорта. Прищепкин полистал их и, убедившись, что всё в порядке, вернул.
— Вот теперь можно и поговорить. Участковый Прищепкин. Сегодня от дежурства свободен.
По тому, как участковый судорожно сглотнул слюну, Ник догадался, что тот не прочь промочить горло, и быстро предложил:
— Может быть, поговорим за кружечкой пива?
Участковый не возражал, и все трое неторопливо направились к пивному ларьку. По дороге Прищепкин поинтересовался:
— Казань днём проезжали?
— Днём. А что?
— Вот, когда едешь сюда, с какой стороны от железной дороги находится памятник Ивану Грозному?
Ник растерялся. Чёрт возьми! Может быть это общеизвестная достопримечательность. Не хватало ещё влипнуть на каком-то памятнике. Ник лихорадочно перебрал в голове скудный ассортимент памятников почти миллионного города, и, наконец, уверенно заявил:
— В Казани нет памятника Ивану Грозному.
—Ну как нет? — хитро прищурился Прищепкин. — А когда подъезжаешь к вокзалу, там ещё такая пирамида стоит.
— А! Памятный знак у начала подкопа, — облегчённо вздохнул Ник. — Находится с левой стороны. Так же, как и Казанский кремль.
— Правильно, — обрадовался Прищепкин. — Я лет тридцать назад проезжал по этой дороге и до сих пор помню, где он стоит. А молодёжь, ежегодно туда-сюда ездит, и кого ни спросишь, никто не знает.
За кружкой пива Прищепкин очень подробно рассказал историю появления у него Мухтара. Слушая его болтовню, Ник рассеянно наблюдал за Пиком, бегающим по своим собачьим делам около едва начинавших зеленеть кустиков. Около одного кустика Пик остановился и вместо того, чтобы поднять заднюю лапку, сделал стойку на передних и помочился.
— Акробат, — заметил по этому поводу участковый. — Между прочим, я нашёл его на том же самом месте, где в июне семидесятого года утонул Димка, сын моего бывшего соседа по лестничной клетке. Не повезло человеку: сперва сын пропал, затем жена умерла, потом с работой не заладилось. В общем, пришлось ему покинуть наш городок.
Ник почувствовал, как напружинился Клак при слове «пропал», и ему почему-то стало жаль Нора. Но дело нужно было доводить до конца.
— Как пропал? Разве тело мальчика не нашли?
— Так и не нашли. На берегу осталась только одежда, а поиски ничего не дали, — ответил Прищепкин. — Тут уж всякие слухи ходили: и про подводные карманы, и про подзёмные реки.
— Очень интересно! Мы как раз собираем сведения о таких таинственных случаях. Может быть, в вашем озере живёт какое-нибудь допотопное чудовище, которое и уволокло мальчика.
— В нашем озере крупной рыбы-то нет, не то, что чудовищ, — отмахнулся Прищепкин. — У меня, конечно, есть ещё одна дежурная версия. Незадолго до пропажи Димки из лагеря бежало трое заключённых. Не оказался ли он на их пути? Всякое могло случиться.
— А точную дату пропажи мальчика не можете назвать?
— Точно не помню. Не то шестнадцатого, не то восемнадцатого. А впрочем, у меня сохранилось заявление его отца. Пройдёмте в милицию и уточним.
По дороге в отделение милиции Ник с неприязнью поглядывал на Клака. На того явно напал охотничий азарт. В милиции Прищепкин достал из сейфа папку с делом о пропаже Димки и подал её Нику. Увидев цифру восемнадцать, Клак тут же потерял всякий интерес к этому делу, Ник же для проформы решил поподробнее ознакомиться с ним. В папке также лежала пожелтевшая с красными разводьями фотография мальчика.
— А получше фотографии нет, — поинтересовался он у Прищепкина, — А то по этой ничего не разобрать.
— Фотка действительно не того, — согласился участковый. — Если вам нужна покачественнее, то я могу дать адрес отца Димки.
Ник аккуратно записал адрес Сергея Петровича в блокнотик, хотя посещать его он и не собирался. Калининград лежал далеко в стороне от согласованного маршрута командировки, и заезжать туда не имело никакого смысла. В городке тоже делать теперь было нечего: «ворота» ничем не засветились. Вечером того же дня Ник и Клак сидели в купейном вагоне поезда «Владивосток — Москва» и мирно беседовали с пожилой четой, едущей отдыхать на Чёрное море. Добравшись до западных границ Советского Союза, они вернулись на Дэкки через карпатские «ворота».
В Скваме Ника ждала масса дел. Прежде всего, ему нужно было составить подробный отчёт о своём пребывании на Земле. Кроме того, необходимо было отобрать очередную партию кандидатов для работы вне пределов Советского Союза. И, наконец, ему запланировали инспекционную поездку по Западной Европе. А для этого требовалось знание новых языков, и, прежде всего, немецкого и английского. Но всё-таки Ник нашёл время встретиться с Ричем, тем более что он рассчитывал на его помощь в изучении языков.
— Как живут люди на Земле, дядя Ник? — поинтересовался Рич у него при встрече.
— Земляне, конечно, живут похуже нашего, но в целом довольно сносно. Жить можно. Не понравилось мне только то, что они, не задумываясь о последствиях, гробят природу. Достаточно велики уровни химического и радиационного загрязнения. Если так будет продолжаться и дальше, то недалёк тот день, когда перед ними серьёзно встанут проблемы чистой воды, земли и воздуха. К сожалению, земляне не нашли альтернативного источника энергии, такого как на Дэкки, и поэтому нещадно уничтожают природные энергетические ресурсы, лишая себя будущего. И хотя они уже делают робкие прыжки в космос, уровень их технического развития сравнительно невысок. До освоения Луны им ещё очень далеко.
— А Пика вы видели?
Ник подробно рассказал о встрече с Прищепкиным, об утонувшем мальчике и его родителях. Услышав о смерти матери, Рич не проявил никаких эмоций. И только вернувшись к себе в общежитие, он дал волю чувствам. Оборвалась ещё одна ниточка, связывающая его с Землёй. Рич, то бишь Димка, очень любил мать, но её родителей почти не помнил. Его мать совершенно случайным ветром занесло в глухой сибирский городок из столицы солнечной Киргизии. Когда Димка был маленьким, она раза два свозила его туда к своим родителям. Но Димке из этих поездок запомнились только большие красные помидоры, висящие на кустах на уровне его груди. Матери из Фрунзе иногда приходили посылки с удивительно вкусными и пахучими яблоками, но, к сожалению, они очень быстро съедались. О своём прежнем месте проживания мать никогда не вспоминала. Только однажды Димка услышал, как она утром сказала отцу: «У нас в Попёновке, на улице Баха рос большой старый тополь со сломанной верхушкой. Так вот, приснился мне он сегодня ночью. Наверно, надо написать матери письмо». Димка тогда очень удивился такому неожиданному выводу, но видно уж такова женская логика. После окончания девятого класса Димке загорелось съездить во Фрунзе для того, чтобы досыта отъесться яблок и посмотреть на горы. Но мать его одного туда не отпустила. Она объяснила Димке, что настоящие горы от Фрунзе далековато, а та гора, на которую выходит улица Баха, ничего интересного собой не представляет. Ну а яблок можно отъесться и здесь. И действительно, не пожалев денег, она купила на базаре целое ведро яблок и поставила его перед Димкой.
А университетские будни шли между тем своим чередом, и переживания Рича на них никак не отражались. После сдачи экзаменов за второй курс, Рич снова попал под опеку своего старого знакомого Ларка. На этот раз им предстояла командировка в Ченд. Ларк был далеко не в восторге от такой перспективы, и утешал его только баснословный гонорар.
— Ты смотри, будь там поосторожнее. Без сопровождения не ходи. А то ненароком съедят. Были уже такие случаи, — предупредил он Рича, и под расписку ознакомил его с правилами проживания в Ченде.
В соответствии с контрактом вождь улеков гарантировал журналистам безопасность только при строгом соблюдении ими следующих условий: без охранника от хижины вождя не удаляться, в хижины без разрешения не входить, за женщинами не подглядывать.
Ченд фактически представлял собой огромную резервацию, со всех сторон огороженную колючей проволокой. Попасть туда можно было только через строго охраняемые пропускные пункты. Единственным видом транспорта в Ченде были повозки, запряжённые животными, отдалённо напоминающими быков. Цивилизация почти не коснулась этих мест. Попав сюда, Рич почувствовал себя в далёком прошлом. Улеки, существа ростом около трёх с половиной гатов, своим поведением напоминали больших детей. Они были такие же наивные, непосредственные, добродушные и в то же время очень жестокие. Занимались они разведением скота, охотой, немного земледелием, а также сбором диких фруктов и овощей.
Во главе улеков стоял вождь Хоро-Хоро и его советник Кхор, шаман и колдун. Ларк, в качестве подарков, привёз вождю Хоро-Хоро несколько больших ножей, меч, охотничье ружьё, большой бубен и множество разноцветных бус, побрякушек и колокольчиков. Вождь был доволен. Бубен тут же перекочевал к шаману.
Во время командировки Ларк предпочитал торчать около хижины вождя. Целыми днями он, потягивая кисленькое вино, валялся в гамаке и, казалось, ничем не интересовался. Рич же активно знакомился с жизнью улеков. Быстро выучив их незамысловатый язык, он со своим провожатым Чир-Чиром обошёл все близлежащие селения. Довольно быстро Рич осознал неразумность этих экскурсий, но врождённая любознательность и упорство в достижении цели постоянно подталкивали его на продолжение исследований. Однако, ловя на себе хищные взоры глотающих слюнки улеков, Рич каждый раз чувствовал, как неприятный холодок пробегает по его спине. Ходить по селениям без охранника действительно было очень опасно, ибо чёлы для улеков являлись изысканным лакомством.
Однажды выйдя из джунглей на поляну, Рич залюбовался небольшой птичкой с очень ярким оперением.
— Шул, — вдруг прошелестело рядом и Чир-Чир, рухнув ничком на колени, уткнул лицо в ладони. Рич повернул голову и увидел шагах в пятнадцати от себя громадного тигра, который, казалось, с большим интересом наблюдал за ними. От лежащего рядом великана исходили такие волны суеверного ужаса, что Рич был вынужден полностью отключиться от него и настроиться на тигра. В какой-то момент, поймав взгляд хищника, он мысленно велел ему уйти, имитируя в своём мозгу последовательность его действий. На морде зверя появилось виноватое выражение. Шул отвернул голову, зевнул, обнажая громадные клыки, и, медленно развернувшись, неторопливо ушёл. Рич облегчённо вздохнул и похлопал продолжавшего лежать гиганта по плечу:
— Шул ушёл.
Чир-Чир поднял голову. Увидев, что шул действительно ушёл, он с удивлением воззрился на Рича и, целуя ступни его ног, забормотал:
— Повелитель шулов! Повелитель шулов!
По-видимому, об этом случае стало известно Кхору, и тот пригласил журналистов на сеанс шаманского камлания по случаю предстоящей охоты на бегемотов. Рич давно уже приглядывался к этому хитрому, коварному и жестокому улеку. Он знал, что Кхор владеет искусством массового гипноза, и ему не терпелось понять, как он это делает. Поэтому Рич с удовольствием принял приглашение, хотя и понимал, что в нём содержится какой-то подвох. Его явно хотели на чём-то подловить. Ларк же от приглашения категорически отказался.
Вечером на площадке около хижины шамана был разведён громадный костёр и все мужчины, которые должны были участвовать в охоте, собрались вокруг него. Вскоре появился и шаман с большим бубном. Ударяя в бубен и подвывая ему в такт, Кхор закрутился в замысловатом танце вокруг костра, то, медленно приближаясь почти к самому пламени, то, быстро удаляясь от него. Вдруг шаман бросил в костёр какой-то ярко вспыхнувший порошок, и Рич глазами испуганно дрожащих улеков увидел шула, медленно вышедшего из джунглей и направившегося прямо к нему. Судорожная попытка мысленно заставить шула уйти ни к чему не привела, телепатия против призрака оказалась бессильна. И тут до Рича дошёл коварный замысел Кхора. Его при свидетелях должен был якобы утащить шул. На самом же деле его съест шаман, желая таким образом заполучить новые знания. Не зря же помощник шамана Хор-Цой захватил с собой большой мешок. Ричу стало по-настоящему страшно. Волосы на его голове мгновенно встали дыбом. С ужасом глядя в желтоватые глаза готовящегося к прыжку шула, он попытался проникнуть в сознание Кхора и внезапно понял принцип управления призраком. Перед Ричем встала дилемма: заставить шула уйти или направить его на колдуна. Не желая обострять отношения с Кхором, Рич возвратил призрак в джунгли. Хитрый шаман после камлания воздал почести славному повелителю шулов, но Рич понял, что главное испытание его ждёт впереди.
Проходя на следующий день мимо хижины вождя, он услышал визгливый захлёбывающийся голос Кхора, радостно сообщавшего Хоро-Хоро, что боги, наконец-то услышав его мольбы, прислали на их землю повелителя шулов. Кроме того, боги открыли ему великую тайну, сообщив, что тот, кто съест сердце повелителя шулов, будет жить, не старея, очень долго. И если Хоро-Хоро пожелает, то он сам вырвет для него сердце из груди этого мальчишки. Поняв, что времени терять нельзя, Рич быстро вошёл в хижину:
— Шаман лжёт, о высокочтимый Хоро-Хоро, — сказал он онемевшему от такой бестактности вождю и, повинуясь внезапно вспыхнувшему чувству, протянул руку в направлении Кхора и добавил. — В доказательство я вырву сердце этого ничтожного лгуна, даже не приближаясь к нему.
Рич, представив, что в ладони вытянутой руки лежит громадное сердце Кхора, стал медленно сжимать его. Шаман, почувствовав, железную хватку на сердце, с возгласом:
— Пощади, — упал на пол.
Рич ослабил хватку.
— Прости меня, о Великий Шаман племени чёлов, — прошептал Кхор, не отрывая глаз от руки Рича. — Я хотел погубить тебя только из зависти.
Сам того не ведая, шаман вложил в руки Рича мощное оружие, которое, к сожалению, действовало на сравнительно небольшом расстоянии и только при непосредственном зрительном контакте. Рич медленно разжал руку.
— Если ты ещё раз задумаешь против меня что-нибудь подобное, то я вырву твоё сердце без всякого предупреждения, — предупредил он Кхора и вышел из хижины.
У дверей хижины его ждал обеспокоенный Ларк с лучевым пистолетом наготове. Он не слышал всего разговора, но кое-что всё-таки понял.
— Ты нарушил условия контракта и если нас сегодня вечером не сожрут, то по возвращении домой я поставлю свечки всем святым, — с дрожью в голосе прошептал он.
— Не съедят, — успокоил его Рич. — Зубы сломают.
— Чем же ты сумел так напугать шамана?
— Пустил этому невежественному дикарю пыль в глаза одним маленьким фокусом, вот он и зашёлся от страха.
— Он не просто дикарь, — возмутился Ларк. — Этот мерзавец хитёр, как сто чертей и одна ведьма. И его можно удивить только чем-нибудь из ряда вон выходящим. Природа долго отдыхала на его сородичах и теперь сполна отыгрывается на нём.
После этого случая Рич, как и Ларк, старался больше не удаляться от хижины вождя. При встрече с ним Кхор, униженно кланяясь, отводил глаза в сторону. Рич понимал, что Кхор продолжает рассматривать его, как лакомую, хотя и очень опасную добычу и, как истинный охотник, просто терпеливо ждёт подходящего момента. Когда командировка закончилась, журналисты с чувством огромного облегчения покинули эту непредсказуемую и очень опасную страну.
Вернувшись в Сквам, Рич написал подробный отчёт об этнической культуре улеков, отдельные цитаты из которого впоследствии перекочевали во многие энциклопедии мира. Синди, тем временем, закончила практику на телестудии. На этот раз ей доверили более ответственную работу, а именно, чтение вечерних новостей на двадцать третьем канале. Ну а двадцать второго деша Рич и Синди были уже в Уртюге на дне рождения Дика, который являлся как бы предлогом для того, чтобы все члены семьи могли съехаться вместе. Нор никогда не отмечал своего дня рождения, а день рождения Рича автоматически становился отголоском дня рождения Дика.
На этот раз в Уртюг прилетела и Линни. На ней был довольно простой и в то же время изысканный костюм бежевого цвета, состоящий из жакета и юбки миди. Она была весела и, казалось, довольна жизнью. Нору, к его глубочайшему изумлению, она вернула долг, а Ричу подарила целое состояние, выражаемое суммой в сто тысяч грейт. В жизни Линни появились изменения. Бросив свою очень успешную артистическую карьеру, она переехала в Вишти, и скоро, по её словам, должна была обручиться с Джаги.
Это же имя Рич услышал и от Нора. Компания транспортных космических перевозок, которой владел Джаги, проявила большой интерес к кротэрам и открыла неограниченный кредит. С реализацией программы по кротэрам, конечно, возникло немало проблем. Непростая это оказалась штучка. Но в деньгах недостатка не было. И, благодаря нескольким неординарным техническим решениям, работа шла теперь к успешному завершению. Кроме того, транспортная компания заинтересовалась новой модификацией керита. Нор был доволен, богатый заказчик — хорошие заработки.
Погостив немного у Нора, Рич и Синди вернулись в Сквам. Здесь Рича поджидал Ваба. После окончания контрактной службы в армии, он собрался поступить в полицейскую академию, и ему, конечно, не помешали бы рекомендации. Рич позвонил Нику и тот, всесторонне прощупав Вабу, замолвил за него словечко перед Кчаром и выписал направление.
В конце агеша Рич, Синди, Чапела и Ваба собрались в ресторане для того, чтобы отметить успешное окончание практики и обмыть поступление Вабы в академию. Рич сразу заметил, что Чапела очень заинтересовалась Вабой, да и тот испытывал к ней ответную симпатию. Всё складывалось как нельзя лучше, теперь у Чапелы появился новый объект внимания и пресловутый любовный треугольник распался. За столом основным рассказчиком оказался Ваба. И хотя он служил далеко от населённых пунктов, все с интересом слушали его рассказы о сильных ветрах и снежных обвалах, о горных кручах и снежных котах, о белых цветах, растущих в труднодоступных местах, и о горных водопадах.