Премия

              Лев Розенберг

ПРЕМИЯ

Работал я, друзья, когда-то столяром в одной большой мастерской. Работа была мне знакома и соответствовала моей квалификации. Ещё в далёкой молодости, когда жил в Белоруссии, я окончил профессионально-техническое училище по специальности столяр-краснодеревщик. А потом судьба распорядилась мною так, что мне пришлось поработать со многими хорошими мастерами, от которых я перенял все тонкости мебельного производства и работы на деревообрабатывающем оборудовании. О моей квалификации своим друзьям и знакомым я мог с гордостью сказать, что я настоящий мастер.
В общем, и в Израиле работал в  столярной мастерской. Делали мы добротную и довольно приличную мебель. И коллектив у нас подобрался не плохой. Вроде бы всё хорошо. Вот зарплата у меня была бы побольше! Но это моя неосуществимая мечта – уж очень у меня мягкий и податливый характер. Я никогда ни у кого не могу что-то попросить или потребовать. Жена мне говорила, и не раз, что с моей квалификацией мне нечего бояться, что меня уволят, и если я у своего балабая потребую повышения зарплаты, то он обязательно мне добавит, так как такие специалисты, как я, на улице не валяются. И ещё, если я не прошу поднять себе зарплату, значит, мне деньги совсем не нужны. Под лежачий камень вода не течёт. Я обычно молча выслушиваю свою жену. Для приличия немного поворчу и иду включать свой телевизор.
Вот так я жил и работал. И меня всё устраивало.
А однажды наш балабай решил расширить наше производство и на ряду со спальнями, сервантами, столами и горками начать выпускать ещё и кухни. Места у нас в мастерской было в обрез, а само здание – старинное, с высоченными потолками. Балабай подумал и решил пристроить внутри мастерской второй  этаж. Добился разрешения на достройку, нанял бригаду рабочих, которые сварили металлическую лестницу на второй этаж, сделали подъёмник для подъёма материала и разных грузов. А по бокам и по средине закрепили швеерные балки для укладки пола. Купил балабай три машины половых досок. До заселения второго этажа осталось только уложить на балки пол.
Пол балабай решил укладывать своими силами. Всё-таки у него работают в основном столяры-мебельщики, а не абы кто. Зачем выкидывать деньги зря на ветер?
И вот наконец доски все отторцованы по размеру и осталась самая малость: выложить на балки пол. Но это оказалось не таким уж и простым делом для наших специалистов. Первые двадцать досок трое наших лучших столяров укладывали целую неделю. Доски оказались почему-то неровные и между ними появились щели.
– И это работа специалистов! – угощая меня сигаретой, возмущался балабай. – Решил на укладке полов сэкономить немного средств, а придётся нанимать профессиональных укладчиков полов. Для всех, кто покупает на этом складе доски, все доски как доски: ровные, хорошие, а для наших столяров кривые и горбатые. Правильно говорят в народе, - вздохнул балабай, - скупой платит дважды.
– Да укладка полов не такая уже и сложная работа, - посочувствовал я балабаю. – Просто наши столяра неправильно укладывают пол. Надо на балки выложить с десяток досок, сжать их деревянными клиньями, и только потом прикреплять их болтами к балкам.
– А ты эту работу знаешь? – с надеждой спросил у меня балабай.
– Конечно. Мне такую работу приходилось делать много раз.
– Эй, вы! Безмозглые лоботрясы! – набросился балабай на своих специалистов. – Простую работу сделать не можете! А ну, марш по своим местам! – И, успокоившись, обратился ко мне: - Михул, научи, пожалуйста моих лоботрясов, как надо работать, если они сами за 15 – 20 лет работы в мастерской не научились.
Так из-за своего языка, по своей собственной инициативе я стал укладывать пол на втором этаже. Балабай по пол дня стоял наверху и наблюдал за моей работой. А однажды не выдержал, подошёл ко мне и похлопал по плечу:
– Ну, Михул, я твоей работой доволен! Пол у тебя получается машу-машу! (отличный – ивр.) Ни одной щелочки! Будто ты его настелил не досками, а одной громадной плитой в тридцать метров. Видно, такая работа для тебя не в первой.
– Да, - говорю я, - мне всё приходилось делать: и на конвейере работать, и современную стильную мебель делать, и полы стелить.
– Вижу – вижу, что у тебя не две левые руки, -  похвалил он, - а, как говорят у вас в России, золотые руки: за что ни возьмутся, всё сделают добротно, прочно и красиво. Я давно наблюдаю, как ты работаешь. Единственная у меня к тебе просьба, чтобы ты работал чуть-чуть по быстрее.
– Да я и так стараюсь. И работаю ничуть не медленнее других. Да ещё подправляю за всеми готовую продукцию перед отправкой её в отделку. А платишь ты мне за мою работу намного меньше, чем всем вашим сборщикам – почти минимум, - с обидой ни с того, ни с сего вырвалось у меня.
– Не наговаривай на меня, Михул. Я лучше других знаю, кто сколько получает, - успокаивает меня балабай. – Ты получаешь не меньше других.
– Так все работают у тебя по восемь часов, а я по десять. Все работают в пятницу один, от силы – два дня, а я почти каждую пятницу.
– А что тебе дома делать? – Пытается свести разговор в шутку балабай. – Дети у тебя все уже взрослые, с тобой не живут. По телевизору всё самое интересное показывают всегда после десяти вечера. А если ты надумаешь сходить к кому-то в гости, для этого есть шабат.
– Я хочу, чтобы ты мне платил не меньше, чем другим! – разошёлся я.
– Хорошо, хорошо! Только ты не кипятись! – стал успокаивать меня балабай. – Добавлю я к твоей зарплате пару шекелей, а, может, даже и три, но только после Нового года. Через пол года у нас Новый год. Подведём итоги, отыщем скрытые резервы и обязательно поднимем тебе зарплату. А сейчас, Михул, за твою хорошую работу я решил наградить тебя премией и притом наличными.
Балабай демонстративно достал из своего кармана приличную пачку денег, отсчитал четыреста шекелей и вручил их мне: - Это тебе, Михул, за твой добросовестный труд.
Я и рот забыл закрыть от удивления. Давно уже таких больших денег наличными я не держал в своих руках. Дома они мне просто были не нужны. В магазин за продуктами и хозяйственными товарами обычно ходит жена. А я уж - если что-то надо установить, собрать, подключить. Эта работа мне нравится. К тому же все домашние мне во всём помогают. И мне очень приятно, когда жена говорит всем, что у её мужа (то есть – у меня)
золотые руки.
Балабай ушёл, а деньги эти дармовые у меня в руках и прямо жгут мне руки. Я их то положу в карман, то достану и пересчитаю, потом разложу их для чего-то сначала пять пятидесяток  в один карман, а остальные – в другой, потом  50 шекелей положил в кошелёк, а потом – ещё  50 шекелей…. В конце концов, я решил, что деньги эти заработаны мною честно, и потратить их я могу по своему усмотрению. И домой их нести мне вовсе не обязательно – балабай раз в жизни наградил меня премией, а второго раза, я знаю, у него уже не дождусь.
            Для начала я купил восемь пачек сигарет «Тайм» и восемь бутылок пива. Балабай мой, увидев в обед на столе пиво, быстренько притащил семь разовых стаканов. Почему семь? Нас шестеро русскоговорящих обедали всегда вместе, а балабаю, как хозяину нашей фабрики, нужно было всегда находиться в центре событий, это во-первых. Во- вторых – ему всегда хотелось знать, о чем разговаривают на работе, а в-третьих – ему, нашему балабаю, всегда бесплатно что-то перепадало: то стакан пива, то от кого-то яблоко, то какой-то домашний деликатес, а то и сигарета, и пусть она будет даже и немного дешевле, чем его «Кент», но зато бесплатная.
            Раздал я всем ребятам по пачке сигарет, а две пачки оставил на столе, и сказал ребятам – курите на здоровье, кто хочет.
            - Что у тебя такой за юбилей, что ты так сегодня расщедрился? – спросил у меня мой помощник по укладке пола, столяр еврейской национальности с чисто русским именем Андрей.
            - Ой, друзья, я забылся вам сказать: сегодня у нас с женой юбилей – сегодня ровно 35 лет как живем вместе! – соврал я и сам себе подумал: – Уже, слава богу, 37.
            - А где будете отмечать, в ресторане? – спросил все тот же неугомонный Андрей.
            - Да нет, - говорю я, - отмечать будем дома, в кругу семьи. Соберутся я, жена, дети, внуки, придет брат с женой.
            - Тоже не плохо! – подморгнул мне балабай, а потом спросил еще. – И за эти 35 лет совместной жизни вы, наверное, частенько сорились друг с другом?
            - Может иногда и хотелось за что-то поругаться, - вздохнул я, но, во-первых, моя теща никогда не давала мне рот открывать на ее дочку, а во-вторых, каждый день работал допоздна. Вечно ни на что не хватает времени, даже чтобы поругаться.
            После обеда балабай к нам на второй этаж поднимался каждые 15 минут.
            Вначале он допил пиво (у нас осталась целая бутылка), а потом весь день бесплатно угощался моими сигаретами.
            - Смотри, Михул, - возмущался мне Андрей, - и не вырвет у него от халявных сигарет!
            - Да ладно тебе! Пусть курит на здоровье! Эта же халява только сегодня, – махнул я рукой. – Да и что ты так на него окрысился? Может, жена его ему сегодня забылась выделить деньги на сигареты. – А сам мысленно представляю, сколько блоков сигарет он смог бы купить на свои карманные деньги.
            В общем, целых две недели я транжирил эти дармовые деньги направо и налево: то пиво себе куплю, то дорогих сигарет, то мороженное. Единственное, на что истратил я деньги не по своему назначению, то есть, не на себя, это однажды в Тель-Авиве на Алимби я увидел в ювелирном магазине красивые сережки, о которых всегда мечтала моя Сарка, такие длинные, золотистые лепесточки. Подсчитал я в этом магазине свои денежки: в наличии 132 шекеля, а сережки стоят 140 шекелей. Стал я на всякий случай торговаться с продавцами. Торговался я, торговался, и доторговался. Продали мне их за 120 шекелей. В общем, положил я сережки себе в карман и из кошелька высыпал себе в ладонь всю оставшуюся мелочь. Как раз мне хватало и на пачку сигарет, и на проезд домой на автобусе. Сел я, счастливый, сам не знаю почему, в автобус и счастливый поехал домой.
             А через две недели нам раздали запечатанные конверты с нашими маскоретами. Я свой даже и не успел посмотреть. Не то, что мне не интересно, сколько денег зашло в банк на мой счет, а просто на машине заехал за мной мой сосед по нашему дому.
            - Остаешься или едешь домой? – спросил он меня.
            - Конечно, едем – ответил я.
            Хотел я посмотреть свой маскорет в машине, а потом раздумал, что смотреть, каждый месяц он почти одинаковый, разница от силы в 100 – 150 шекелей. Дома я положил свой конверт с маскоретом в зале на журнальный столик, а сам сел на кухне обедать.
            Жена моя, вскрыв конверт, выпучила на меня свои глаза.
            - Михул, на что ты на работе брал аванс?
            - Не брал я на работе никакой аванс – удивился я, взяв в руки свой маскорет.
            - Как ни на что! Вот здесь, посмотри, написано: 12 марта ты получил аванс 400 шекелей.
            Я задумался и вспомнил все: и тот день, и ту премию, и мне все стало понятно! А у нас в семье так заведено, что друг от друга никогда никаких тайн нет, какими бы они ни были. Я честно и рассказал жене и о премии балабая, и на что я ее истратил, и о разговоре с ним о своей зарплате, и о сережках, которые немного заранее я купил ей ко ее дню рождения.

Если вы думаете, что у меня из-за этой премии возник скандал дома с женой, то вы глубоко ошибаетесь. Жена сказала мне, что любой мужчина с этой лжепремией поступил бы так же. И друзья твои, с которыми ты укладывал этот чёртов пол, тоже в какой-то мере заслужили часть этой премии. И от меня тебе спасибо за эти прекрасные серёжки и за то, что ты всегда думаешь обо мне.
Но тёща моя возмутилась и открыла свой рот, (правда, не на меня, а на свою дочь):
– Послушай, Белла! Как ты можешь отправлять своего мужа на работу без копейки денег! А вдруг тебе понадобится  что-то к ужину купить, и ты не сможешь мужу позвонить и попросить, чтобы он это купил. Да и что это за выходки такие: отсчитывать мужу, как пьянице, каждый день деньги на дорогу и на сигареты! Выдай ему деньги на неделю, и чтобы из них оставалось на то, чтобы с друзьями когда-нибудь выпить вместе по кружке пива!
Жена улыбнулась мне и добавила:
–  А балабаю завтра скажи, что он бензона, что порядочные люди так не поступают, что ты по настоящему на него обиделся и работать у него не хочешь. Пойдёшь работать к нам на завод. Нам сейчас рабочие позарез нужны. Работа там, правда, однообразная, но не тяжёлая, да и маскорет у нас 25 шекелей в час. А это на три шекеля больше, чем у тебя. Плюс у нас кормят, есть все социальные отчисления  и подвозка. А твой балабай пусть за твой маскорет найдёт такого высококвалифицированного дурака (извини меня), как ты. Да, и не забудь попросить у него увольнительное письмо для лишкат аводы. Всё-таки ты отработал у него почти пять лет. А если и не даст, не расстраивайся. Всё равно ты завтра-послезавтра идёшь на новую работу.

Назавтра я без стука ногой открыл дверь в кабинет балабая, поздоровался с ним и сразу обрадовал его, что сегодня я работаю у него последний день.
– Ты что, обиделся на меня за мою премию? Так это же была просто шутка! Это я так пошутил над тобой, - успокоил меня балабай. – Ты же понимаешь, что я просто так не могу каждому со своих наличных денег просто так бесплатно раздавать премии. Я же так разорюсь! Ладно! Ладно! Не злись! Я в следующем месяце запишу тебе лишнюю переработку, и ты получишь свои 400 шекелей, и даже – 500. Сто – за твоё моральное  расстройство.  Ну, всё! Договорились? – Балабай протянул мне руку.
– Нет, не договорились! Хочешь, чтобы я у тебя работал, дай мне зарплату, как и всем твоим столярам -  сборщикам. Я у тебя выполняю квалифицированную работу и хочу, чтобы моя зарплата соответствовала моей работе.
– Михул, ты просто решил меня разорить! – продолжал наседать на меня балабай. – А если все у меня попросят поднять им зарплату, откуда я возьму столько денег?
– Это твои проблемы! – успокоил я его. – Меня волнует только моя зарплата. Всё! Мне некогда! Я сказал тебе всё, что хотел, и я пошёл работать. Возможно, - тяжело вздохнул я, - и завтра мне ещё придётся выйти на работу. Хочу прежде, чем от тебя уйти,
Закончить укладывать у тебя полы. Я не привык, чтобы за меня мою работу доделывали другие.
– Куда «пойду»! Садись! Мы с тобой ещё не кончили разговаривать! – показал мне балабай пальцем на стул. – В общем, я вижу, что тебя кто-то хорошо подготовил к сегодняшней встрече со мной. Твоё отношение к работе и твоя квалификация меня вполне  устраивают, и такого ценного работника я потерять не хочу. Сегодня же мой секретарь по моей просьбе напишет приказ, а я его подпишу. С этого дня сего месяца твоя зарплата, Михул, будет не 22 шекеля, а 32 шекеля в час. Я надеюсь, что ты свой язык будешь держать за зубами и не особо хвалиться. И ещё я тебя попрошу подготовить для нашей мастерской из способных ребят несколько столяров твоего уровня. По рукам? – он снова протянул мне руку.
Мы с балабаем пожали друг другу руки, и я с поднятой головой победителя пошёл на своё рабочее место заканчивать укладывать пол.

27.01 – 2012 г., Ашдод.
  Лев Розенберг.


Рецензии