Знаменитые французы

-Бросил — ответил он мне, довольно ухмыляясь.
-Опять? Надолго? Пошли хоть со мной до магазина дойдешь, а что это ты бросить
решил?
-Не знаю, вредно же.
-Раньше ты точно так же говорил.
Миха не удивил меня, он говорил, что бросает уже четвертый год, я знал, что скоро
он опять закурит, даже причину знал. Он быстро слетел по лестнице и я застал его
у подъезда, смотрящим куда-то в сторону неба. На улице было безумно душно,
очередное слишком жаркое лето, которое я уже терпеть не мог, хорошо, что оно
уже подходило к концу. Когда мы с Михой работали на складе такие дни были
испытанием, у него еще до первой машины были пятна подмышками и на спине,
он вообще отличался потливостью, кажется, он говорил, что у него что-то было с
сердцем.
-Что с тобой?
-Ничего вроде. Погода отличная.
-Ага. Филиал ада, раньше ты это так называл.
-На то оно и лето — и он опять расплылся в улыбке.

Мы шли в сторону магазина. Мне нравился этот город, хотя сюда я перебрался чуть
больше полугода назад. За это время он ничуть не успел мне надоесть и я надеялся,
что я задержусь здесь. За последние пять лет я сменил не один город и с десяток
квартир, «себя искал», так, по крайней мере, говорил я родственникам и самому
себе.
Нависавшие над дорогой флажки — выцветшие напоминания прошлогоднего
праздника, вяло развивались, будто нарочно контрастируя с ярко зеленой листвой.
Людей на улице почти не было, кроме стайки детей жадно пьющих газировку в тени
большой ивы. Кто захочет выбираться в такую жару из дома, разве что дома еще
жарче.
-Чего задумался? - вдруг спросил Миха.
-Да думаю может тебя по голове не так давно ударили, с тех пор и улыбаешься.
-Да ладно тебе, — сказал он с той же улыбкой — бывает у человека настроение
хорошее.
-У человека — бывает, но тебя таким я вижу не так часто, как же её зовут?
По Михе было видно, что он ждал этого вопроса с самого начала нашей встречи. Он
опять широко улыбнулся.
-Женя — он сказал тихо и куда-то в сторону, я не услышал из-за проезжающего
грузовика.
-Не понял, как?

***

Парень лет двадцати пяти что-то гудел себе под нос, когда грузил холодильники в
машину, я тогда работал третий день и руки еще болели, а по утрам отказывались
разгибаться. Работа была не самая лучшая, но деньги были нужны. Целый день
мы таскали бытовую технику, утром — принимали и разгружали машины и пустой
склад тут же забивался всякой ерундой, после обеда уже грузили и отправляли ту
же ерунду. Работать приходилось иногда по тринадцать часов и это было не так то
просто, хотя я уже и начинал привыкать. Мне, бывшему консультанту, официанту,
администратору — короче говоря, белоручке, тут точно было не по себе.
Я подошел к гудящему парню и спросил:

-Где у вас тут уборная?
-Уборная? Пошли покажу где уборная, раз тебе так нужна уборная — он засмеялся и
хлопнул меня по плечу. Слово уборная он как-то особенно смаковал.
Мы вышли из дверей бокса и прошли метров двадцать, ровно до контейнера
напротив.
-Вот тебе и уборная, не обессудь, друг.

Привыкну еще - думал я застегивая ремень, а парень уже протягивал мне руку.
-Миха, — сказал он — я вторую неделю тут работаю.
Руку я пожал с внутренней брезгливостью, она была костлявой, но мягкой. Мы с ним
быстро нашли общий язык и интересы, по крайней мере он знал кто такой Гондри
или Селин, и, к тому же играл на фортепиано, вот откуда у грузчика такие руки.
Но больше всего он говорил про Олю, Оля — его новая девушка и безумная
влюбленность.
-Она с севера приехала, — говорил он - в интернете познакомились, как это обычно
сейчас бывает. Разговорились, а через месяц я её уже с мамой знакомил, мы
сейчас с моей мамой и живем, а сюда работать пошел чтобы квартиру снять. Оля
еще учится, поэтому уезжает периодически. Красивая, интересная да и готовит
вкусно. Правда возрастом маленькая, у нас 5 лет разницы, но это ничего. Хотя мама
конечно не очень довольна, не знаю почему, но сам понимаешь «две хозяйки в
доме» и прочее.
Он очень часто говорил про Олю, периодически даже надоедало, хотя говорить он
умел, и ни разу не повторился.

Где-то через месяц он попросил у меня закурить, я удивленно протянул ему пачку:
-Ты же не куришь?
-Четвертый год бросаю и всё равно срываюсь, - говорит — да и вообще надоело.
-Что надоело?
-Всё. То есть работа эта, отношения с Олей которые хрен поймешь, я даже квартиру
передумал снимать.
-Почему?
-Да глупости всё какие-то, уехала к себе пару дней назад, с учебой что-то. Вчера
звонит и говорит: мол, ей букет прислали красивый такой и описывает его, а мне
противно от этого, не я ведь прислал. Надоело.
-Всё образуется, бывают ведь временные трудности. Когда приезжает хорошо ведь
всё?
-Кажется, да.
-Ну значит всё будет.
-Будет, будет — пробормотал он - у меня из-за этих временных трудностей ком в
горле просто, тошнит будто.
-Как у Сартра?
-Я его еще не читал.
-В общем, не у тебя одного такое.

Так протянулись еще две недели, Миха уже ничего не напевал во время работы и
был заметно мрачнее. Как-то на выходных мы с ним выпили, а в понедельник он
не пришел на работу. Вроде и выпили немного — я чувствовал себя как обычно,
не думаю, что он мучился с головой. Вечером я позвонил ему и сказал, что заеду,
я знал, что он ипохондрик и стоит ему наткнуться на статью о каком-нибудь
расстройстве так он сразу же находил у себя все симптомы и готовился умирать.
Когда я пришел к нему он курил предпоследнюю сигарету в пачке и пил красное вино
из бокала для игристого.

-Ну ты эстет, что случилось то? - почти с порога начал я.
-С Олей похоже всё. Конец, похоже.
Хотя я знал, что так всё и будет, я всё равно удивился.
-Всё? Но вам же вроде хорошо было вместе, да и смотрелись вы просто отлично.
-Ну и? Она на учёбу уехала две недели назад и сегодня я узнал, что все эти две
недели она жила с мужиком, который ей цветы подарил, я рассказывал тебе как-
то. Ну и что, что смотрелись отлично, всё равно это ничего не значит. Даже если
внешне это похоже на идиллию — внутри всё бывает совсем наоборот.
-Да уж. Гадкая ситуация.
-Вообще противно. Сначала от неё было, да так, что задушить хотелось, а теперь
от себя, что не задушил раньше. Не понять мне этого всего, и от себя гадко и от
окружающего.
-Я тебе всегда говорил, что в отношениях смысла нет. Итак ясно, как оно всё
закончится.

Так прошли следующие полтора месяца, мы часто молчали и чаще курили,
наблюдая, как коллеги разбивают головой пенопласт и гогочут на тему «голова
штука нужная».
После мы решили уволится, я нашел работу в офисе, протирая штаны принимать
технику в сервис. А Миха, кажется, пошел официантом.
На излете этого жаркого лета он мне позвонил, сказал, что скоро приедет в гости,
голос его был заметно радостный.

***

-Женя, она милая очень. Я вас познакомлю сегодня — слишком громко сказал Миха
и опять что-то загудел под нос.
А я так и остался думать об отношениях человеческих. Так и молчали до самого
знакомства, точнее я молчал, а он мне всё рассказывал о Жене. Она действительно
оказалась очень милой, миниатюрной девочкой. Очень начитанной и интересной.
Из нашего типа людей, не особенно говорящих о жизни, больше о кино, музыке
или книгах. Я был рад за них, когда они обнялись, стоя в очереди в пекарне, мне
показалось, что у Михи даже испарина на лбу появилась. Когда мы проводили Женю
я спросил:
-Слушай, как ты так можешь, каждой девушке отдавать столько себя?
-Сам не знаю, но у меня этого много, на самом деле. Да и великую цель я всё равно
не преследую. В отношениях не это главное.
-А что тогда главное?
-Тоже не знаю, может быть это предвкушение счастья в момент знакомства, а потом
и чувство, что вы вместе. Не знаю как объяснить, но без всяких условностей вроде
как «мы пара» и прочего, лишнее это. Отношения ради отношений, вот и всё.
-Наверное — всё что я смог ответить.

Оказавшись дома я первым делом написал девушке, на которую уже давно обратил
внимание. Она была очень красивая, а я спросил «какие у тебя любимые книги?»,
мне правда интересно стало.
Написал и вышел на балкон, дышал воздухом и думал, что я ведь действительно
не умею знакомится и даже в нужный момент поцеловать девушку не смогу. Я лет
в семнадцать это усвоил и ничего с тех пор не поменялось, да и какое оно вообще,
это «предвкушение счастья»?
Ведь говорят, что оно не за горами. Так по крайней мере написано у нас на
набережной. Пусть и светло-розовыми выцветшими буквами.