Часть 2. Авдеев и Левкатэя

    
  Когда Витек раскрыл глаза под водой, первое, что он увидел, было большое светлое пятно. Витек вытянул вперед руки; ногами сделал мощное лягушачье движение, пытаясь догнать, уплывающее в холодную зеленую глубь пятно. Оно начало расти и приобретать очертания женского тела.

 Если бы в следующее мгновение руки не ощутили скользкой упругости, Витек, начавший уже задыхаться, прекратил бы преследование и конечно вынырнул на поверхность. Ныряльщиком и пловцом, выросший у пляжа Авдеев был отличным, но на этот раз сие обстоятельство ему не помогло. Молодая женщина вкрадчиво, но крепко обвила его грудь и шею удивительно теплыми, нежными руками и повлекла на дно. Сопротивляться никаких сил у Авдеева не было. Сознание его помутилось, время прекратило свое существование. Последовали горячие, безумные ласки.

  Сердце, переполненное желанием, перестало умещаться в груди. Губы Авдеева непрерывно жаждали прикосновения к упругому бархату её кожи, к терпкой отзывчивой мякоти её губ. Каждая частица его тела посылала в мозг импульсы блаженства, которые усиливались, усиливались и на конец разразились мощным электрическим ударом.
 
  Потом Витек помнил себя в обличье пучеглазого судака. На обширной залитой светом песчаной отмели толпа странных существ решала его участь. В этой толпе выделялся величественный старик с трезубцем и по левую руку от него горделивая, царственной осанки, женщина. В отдалении, с отрешенным видом, сидела та беловолосая красавица, обернувшая на этот раз свое прекрасное тело куском полупрозрачной ткани.

  Две длинные, точеные, с маленькими изящными ступнями ноги заменяли экзотический рыбий хвост. Огромный, бледно-лиловый осьминог с человечьим лицом, но хищным клювом вместо носа, жаждал крови и требовал смерти. Стайка быстрых, беспокойных дельфинов и среди них юный атлет, которого те называли Палемоном, наперебой взывала к милосердию  толпы. Несколько рослых, широкоплечих мужей в хитонах, с короткими мечами и медными щитами, равнодушно и молча взирали на Авдеева и три, похожих друг на друга как сестры, девушки, певших что-то сладкозвучное под аккомпанемент кифар, смотрели на него со-чувственно.
 
  Когда все выговорились, волнение на отмели спало, величавый старец взмахнул трезубцем, в мгновение установив полную тишину, и произнес:
  - Бессмертные, перед вами не погрязший во зле душегуб, не многоопытный муж,   а молодой еще сын про-стой смертной женщины. Не познавший ни радости, ни мудрости бытия. Жестоко было бы лишать его тело души и отправлять ее в мрачный Тартар, в таком возрасте, поэтому я отдаю его тебе Левкотэя. Отныне и до смерти он раб твой, поступи с ним по своему усмотрению.
 
  Как долго потом продолжалась служба белокурой богине, Витёк осознать не сумел: время для него здесь потекло иначе, чем в прошлой жизни. Власть прекрасной Левкотэи над ним была поистине беспредельной. В любой миг он готов был расстаться с жизнью по первому мимолетному желанию, по первому капризу своей госпожи. Щедрая и милосердная богиня в награду за верность и обожание одаривала его чудесными, изысканными ласками, после которых он не способен был и пожелать ничего лучшего, а только чувствовал как погружается в бездонное и бесконечное море счастья. Ни что не омрачало радостей той поры. Что это было? Божья воля или наваждение, наказание или награда, Витек не знал, объяснить себе не мог, да и не пытался.
 
 
  Бессмертная богиня передала ему способность принимать облик любого подводного обитателя. Чаще всего он любил превращаться в дельфина, и в компании своих белобоких собратьев провожать проплывающие ми-мо корабли, особенно белоснежные пассажирские лайнеры. Ощущение свободы и полной гармонии со сти-хией  ни разу не покинуло его. Если это и было рабство, то желаннейшее, если это и был плен, то наисладчайший.

 Но вот в какой-то момент течение чудесного сна прервалось, прекрасная богиня посмотрела на него глазами обычной земной женщины, в которых застыла печаль и просьба. Витек неожиданно ощутил себя равным ей. Память и сознание наполнили его душу достоинством. Время обрело свой нормальный бег.
Левкатэя обратилась к нему:
 
  - Виктор, я открою тебе тайну, известную впрочем, многим. Жестокая реальность такова, что мы боги толь-ко считаемся всесильными и бессмертными, на самом деле, поделившись много тысячелетий назад божест-венной искрой знаний и разума со смертными, мы с каждым годом все больше власти уступаем роду челове-ческому. Сегодня всем нам угрожает страшная опасность: дело в том, что накопление знаний, а с ними силы и власти людьми катастрофически обгоняет накопление разума, в основе которого гармония - стремление к прекрасному и любовь.

 Земля приобретает опасный крен, это может опрокинуть ее в Тартар, тогда произойдет все разрушающий взрыв, и Космос обратится в первозданный Хаос, исчезнет Гея-Земля, погибнет последний человек, а вместе с ним и ПОСЛЕДНИЙ бессмертный бог. Поэтому я прошу тебя вернуться на Землю, и помочь спасти ее от катастрофы. Знай, что в этой благородной миссии ты не одинок, тысячи и да-же миллионы людей помогают милосердным богам, но столь же велико число безумцев ведущих мир к гибели, поэтому каждый посвященный, каждый наш единомышленник дорог сегодня, как никогда. Твое место на Земле.
 
 За это время я узнала тебя. Ты умеешь любить, у тебя доброе и бескорыстное сердце, в тебе есть чувство гармонии - стремление к прекрасному. Эти качества помогут тебе выбрать правильный путь. Помни только, что к ним необходима еще Воля, которая подкрепляется Верой. Путь твой не будет легким, но я верю в тебя и желаю удачи.
 
 Если тебе станет очень тяжело, приплывай на песчаную отмель, там встретишь ты Палемона, и его дельфины моментально разыщут меня, а если я захочу тебя увидеть, то где бы ты ни был, ты сразу почувствуешь это. Левкотэя подошла к Виктору, обняла, на прощанье горячо поцеловала и словно льдинка растаяла в толще зеленой воды.
 
  Ранним июльским утром в район пляжа и лодочных причалов заплыл одинокий дельфин. Недалеко от крайнего буя, ограждающего пляж, он глубоко нырнул, а вынырнул уже молодым загорелым мужчиной в плавках и с цепочкой на шее. Виктор, а это был он, подержался одной рукой за буй, внимательно осмотрел пустынный пляж и убедившись, что не привлек ничьего досужего внимания, неторопливо поплыл к берегу.
 
  Проделав небольшой путь по пляжу, обогнув лодочные причалы и телефонную будку, Виктор через непременную дыру в столь же обязательном заборе, пробрался на территорию порта. Трапа с его тепло-хода подано не было, поэтому ему пришлось спрыгнуть на нос 220того с высокой черной баржи, произ-ведя при этом босыми ступнями звонкий, словно оплеуха звук.
 
 Люк носового кубрика был открыт, и Виктор первым делом спустился туда. Саня, как всегда спал крепким беззаботным сном праведника. В кубрике стоял кислый запах старого пива, курева и несвежей и постели. По вздернутому облупленному носу и пухлым губам по-хозяйски деловито ползала муха. Саня дергал носом и ще-кой, чмокал губами; муха взлетала ненадолго и опять садилась, норовя залезть в рот.
 
 На столике возле койки стоял графин с ржавой, мутной водой, два стакана, причем один со следами помады, сломанная пластмассовая, где-то уже виденная клипса, и изуродованная тупым ножом, полиэтиленовая проб-ка.
 
 - Так и не научился "шпионов" прятать"- подумал Витек, и сунул пробку в ящик стола, потом, сняв с тор-чащего из переборки в изголовии Саниной койки гвоздя связку ключей, направился в свою каюту.
  Одеваясь, и приводя себя в порядок, он размышлял:
  - Вот, хоть весь пароход растащи - не проснется! Вообще-то, и я, пока капитаном не стал, тоже спал - из пушки не разбудишь. Зато сейчас, от любого шороха вскакиваю. Всё грабители мерещатся. Бинокль уж тре-тий год, как спёрли - всё ещё висит на подотчёте, никак списать не дают. Да, видимо ответственность сама по себе не приходит, её похоже вбивать в человека нужно. А ключики я пока припрячу, пусть поволнуется, по-ищет, авось научится стояночную вахту нести.

  В восемь часов утра, к началу рабочего дня, капитан Авдеев был в диспетчерской. Рыхлая и бесформенная, словно квашня, с несуразным рыжим пучком волосиков на затылке, старший диспетчер Вероника Даниловна обтекала раскормленным чреслом расшатанный конторский стул, с суеверным страхом на безбровом лице, и поначалу даже слегка заикаясь, она расспрашивала Витька о происшествии.
 
  Витек, с виноватым выражением на честном лице, обстоятельно и вдохновенно врал:
  - Искупался я, и вылез на берег позагорать, и прикимарил у кустиков. Просыпаюсь - темно, 507го и след простыл. Всю ночь в одних плавках на острове, как Робинзон, зубами прочакал. Потом полдня горизонт вы-сматривал, хорошо яхта мимо проходила. Увидели, подобрали, накормили, водой напоили. Пошли в порт, а ветра почти нет. Лавировали, лавировали, пока добрались до устья -
стемнело. До утра на якоре проболтались, в седьмом часу только на судно и попал.
 
  - Тц, тц, надо же, надо же! - выражала чувства прицыкиванием языка и трясла пучком своих волосиков Вероника Даниловна.
  - А тебя вчерась водолазами искали, Семена Петровича сёдни в инспекцию вызвали. Большие неприятности у него должно будуть. Ты, Виктор Николаевич тоже давай туда, пока не поздно. Я здесь по начальству сама доложу. Тц, тц, надо же, надо же! Переволновались вчерась все. Ну, слава Богу, что жив хоть. Давай к Алексею Яковлевичу, поспеши...
На ступеньках инспекции Авдеев столкнулся с Семой.
 
  - Ты?!- поперхнулся Смагин, - Как!?.. Ты как оказался!?
  - Да так и оказался, а вы-то как ушли? Я понимаешь, всю ночь на острове, когда проснулся продубарел, ни жратвы, ни спичек!!! - вспомнил, что лучший способ защиты это нападение, Витек.
 
  - Хорошо мужики на яхте мимо шли - подобрали, а то бы и сейчас по вашей милости куковал, на Гремучем. Ну, это ладно, ты скажи лучше, большую тебе Гамыра дыню вставил? Я сейчас к нему, что говорить-то, чтоб тебя отмазать?

  Дома и не подозревали о тех невероятных событиях, участником которых пришлось стать Виктору. Диспетчер Вероника Даниловна вечером 14го июля не сумела дозвониться на квартиру пожилой четы Кукарских и их отпрысков: тесть, теща, жена Авдеева, урожденная четверть века назад, Мариночка Кукарских и их шустрый шестилеток Кирюша, пребывали на даче - поспела клубника.
 
  Поэтому, когда вечером 15го, Виктор открыл дверь своим ключом, никто его приходу не удивился и не обрадовался. Хранительница домашнего очага, многомудрая матрона Екатерина Ивановна на кухне кормила морковными котлетами супруга, бывшего ответственного работника районного масштаба, а ныне ветерана, активиста-общественника и мелкого домашнего тирана - Кирилла Степановича.
 
 С тестем Виктор находился в состоянии холодной войны, и не здоровался уже год, поэтому он кивнул лишь тёще и поспешил в их с женой комнату.
 
 Кирюша - старший, постоянно насупленный и чем-то вечно недовольный, словно грызун при помощи од-них резцов, в виду отсутствия коренных зубов, поглощал диетическую снедь. Лет пять назад с ним произошла какая-то большая неприятность по службе, после  которой у Кирилла Степановича случился инсульт. Два с лишним месяца пролежав в больнице, в той, что не имеет вывески, но все знают, что это учреждение для прихворнувших высоких «слуг народа», он, более или менее поправившись, был выписан и отправлен на почетную персональную пенсию.
 
  С тех самых пор Кирюша - старший категорически, раз и навсегда бросил курить и потреблять спиртное в любых видах. Его изрядно притупившаяся, но не растраченная до конца, энергия опытного номенклатурного интригана и профессионального склочника стала в избытке выплескиваться на домочадцев. Пузатый, тонконогий цветной телевизор в зале включали только тогда и на той программе, где и когда шла угодная Кириллу Степановичу передача.
 Возвращаться домой и производить всякий шум домочадцы были обязаны до того времени, когда Кирилл Степанович соизволит почивать, то есть не позже 22. По утрам он заимел привычку надолго занимать ванную и туалет, а если это делал кто-нибудь другой вперед него, Кирюша - старший принимался раздраженно скрипеть горлом, нетерпеливо брякая костяшкой пальца в двери гигиенических помещений.
 
 Из всех домашних дел он выполнял единственное - раз в месяц ходил в магазин, к которому был прикреплен, как персональный пенсионер и ветеран партии. По возвращении с важным ви-дом благотворителя и мецената, Кирилл Степанович выкладывал на кухонный стол шоколадные конфеты, индийский чай, растворимый кофе, сервелат и сырокопченые колбасы, и прочие остро дефицитные деликатесы.
 
 Здороваться с тестем Витек перестал после того, как однажды его «со товарищи» Кирилл Степанович сдал в вытрезвитель. Прошлым летом в один из пригожих воскресных вечеров компания соседей доминошников сообразила на пивко и нескучно коротала время в дворовой беседке.

 Прошагавший на прогулку мимо Кирилл Степанович не преминул внести лепту в борьбу за здоровый образ жизни. Случайно один из друзей-соседей видел, как активист местного ДОТа Кукарских, пакостливо поглядывая в их сторону, звонил по таксофону, и за тем уж связать неожиданный приезд милиции и этот факт не составило особого труда, к тому же это в последствии подтвердил знакомый сержант милиции.
 
  Когда утром измученный «камерным» сервисом Витек пришел из спецмедзаведения, не подозревающий о разоблачении "Иуда", с пафосом, воздев руки к небу, начал срамить зятя, тот не сдержался, обозвав тестя старым козлом, гнусом помойным и еще одним, совсем непечатным словом, схватил его за грудки, с обеща-нием «урыть урода».
 
  Кирюша-старший побледнев, взвизгнул: «Катюша, на помощь, сюда!»
  Отчаянно забрыкавшись, как заяц, попавший в петлю, он сумел вырваться и быстро юркнул за дородный бюст Екатерины Ивановны. Акт возмездия, благодаря вмешательству тёщи, был предотвращен. По этой причине Авдеев и Кирилл Степанович, проживая на одной площади, старались не встречаться и не заме-чать друг друга.
 
   Войдя к себе в комнату, Витёк растянулся на семейном ложе. Марины и Кирюши - маленького дома не было.
 - Наверно у Надьки опять торчит,- подумал Витек и взял с журнального столика вчерашнюю газету.
 
  Пребывание дома в их маленькой, заваленной шмотками, комнатке, всегда нагоняло на Авдеева скуку. Прошуршав газетой, он незаметно погрузился в сон.
  Ему снилась прекрасная Левкатэя, дарящая утонченные, по всем правилам древнего искусства, ласки. И когда цель соития должна была вот-вот достигнута, Авдеева разбудил нервический, прокуренный голос Ма-рины - законной и приевшейся за восемь лет, половины.
 
 - Что развалился, засоня? В штанах! Хоть бы носки снял! Ужинал? Фу, пропах своим пароходом! Почему вчера не явился? Ягоды переспели все, пойдем есть, мама курицу отварила, ну что валяешься, поди поддал опять? Вставай, вставай! - тараторила благоверная, вовсе не слушая мужа и не требуя на свои вопросы ответов.
 
 «Итак, все, что надо и не надо стоит, хорошо в джинсах незаметно»,- подумал
Витёк, скосив глаза на окончание собственного живота, и по тянувшись сел на кровати.
  Из далекой таинственной глубины он ощутил властный нежный призыв и понял, его хочет увидеть Левкотэя, и он так же - просто жаждет видеть её.
 
  - Марин, а время сколько уже? Мне на работу надо,- озабоченно и хмуро начал Витек.         
  - Да восьмой час. На какую тебе работу ещё, магазин твой любимый закрыт уже.
  - У нас редуктор полетел, Саня один не сделает.
 
  - Ври, ври, давай! Опять попойку затеяли? - посуровела супруга. Расскажи лучше, как на острове ночевал. Сейчас от Надьки в диспетчерскую вам звонила, Даниловна мне все доложила, сознайся, пили опять со Сма-гиным? Вечно у тебя приключения, всё не как у людей! То в вытрезвитель угодишь, то еще куда. Доведут тебя дружки твои, особенно Смак этот - бабник усатый!
 
 - Да ты что опять расшумелась? Видишь трезвый я, как «Устав о дисциплине». Говорю, редуктор полетел! Поем и побегу. Накрывай пока, - повысил тон Виктор, и голос его прозвучал, как аккорд тяжелого металличе-ского рока.
 
 Воля жены на этот раз была сломлена, Мариночка, не переставая ворчать, все же отправилась на кухню греметь посудой.
 
 Ночь на освещенной необычно яркой луной песчаной отмели промелькнула для Виктора словно блистательный, пронизанный острым блаженством миг, несмотря на то, что начало встречи, было испорчено большим нефтяным полем, которое пришлось оплывать в поиске чистой воды.
 
  - Виктор, за последние сутки загрязнение залива очень заметно возросло. Какой-то из ваших теплоходиков прошлой ночью шнырял здесь без единого ходового огонька. Наверно это он вылил испорченное земляное масло в море. У вас ведь есть судно, которое очищает воду, кажется, оно зовется ОС? Ты должен сделать так, чтоб ОСка занялась, наконец, очисткой, иначе многим обитателям моря просто не выжить в этой грязи.
 
  - Хорошо, моя повелительница, я постараюсь. Но мазутная пленка разбежалась почти по всему заливу, тут ОСка вряд ли справится.
  - О, можно сделать так, чтоб ветер всю грязь согнал в одно место. Я немедленно пошлю от имени самого Посейдона гонца к богу южного ветра Ноту, он не посмеет отказать брату Громовержца.
  Отдав приказ дельфинам Палемона разыскать бога южного ветра, Левкотэя ласково протянула свои мраморной белизны нежные руки к Виктору.
  - Милый, ну иди ко мне, как я скучала без тебя, радость моя…»

   Бум! Бум! Бум! Бум!
  - Бей его! Скорей сюда! Он здесь вынырнул! Ага! Так его, гада!
Разбудил Виктора грохот топающих по стальной палубе ног и дикие истошные крики.
   - Что это? В чем дело?! - подумал в тревоге Витек и в одних трусах выскочил наверх.
 
 Пять дюжих мужиков, среди которых главенствовал Сёма, гоняли очумевшего от страха полуоглушонного «глистатика». Последние годы в заливе появилось огромное количество больных, зараженных гельминтами, так называемыми чаячными глистами, лещей. Белый плоский червь, разрастаясь в брюхе несчастных рыбин, сдавливал каким-то образом плавательный пузырь и те не в силах погрузиться на глубину, становились вскоре легкой добычей всяких хищников. Вороны, по чему-то самих лещей не пожирали, выклевывая только глиста, и рыбьи тушки в изобилии валялись по побережью, разлагаясь и отравляя смрадом воздух.
 
 - Вы что, одурели? Орете как психи буйные - проворчал Витек.
  На него не обратили не малейшего внимания.
 
  Сёма командовал:
 - Серега, давай с баржи, с баржи заходи! Гони на меня, я тут ему врежу! У Сёмы в руках был шести-метровый шест - намётка, разукрашенный белыми и черными полосами, на конце, которого торчал кривой ржавый гвоздь.
 
  Капитан Смак хищно скалился, зловеще щетинил усы; глаза его горели первобытными пещерными кострами. Серёга прижимал к своему голому грязному животу кучку увесистых, размерами от яйца до кулака, галек, прыгал по барже и швырял их в воду, стараясь попасть в израненную рыбину. Другие мужики не отставали от Сёмы и Серёги, но по-видимому являлись конкурирующей стороной, так как среди них один тоже был с шестом для поддевания. Среди портовых люмпен-пролетариев, последнее время широко распространился этот азартный вид промысла. Пойманных «глистатиков» потрошили, солили, вялили и продавали затем где-нибудь подальше от побережья, ничего не подозревающим о качестве продукта обывателям.
  Так и не уняв вольных охотников, Виктор пошел одеваться. Рабочий день  обещал быть суетным и напряженным.
  С испорченным с утра настроением, но пока сдерживающий себя Витек появился в диспетчерской.
 - Вероника Даниловна, срочно ОСку вызывайте, не дай Бог, санитарная инспекция или экологи нагрянут - опять штрафы посыпятся. С залива мазута нагнало, а спишут на нас. Срочно подсланку всем надо сдать, сре-дина месяца уже, а справок ни у кого нет.
 
 - Хорошо, хорошо, Виктор Николаевич, доложу начальнику, решим этот вопрос, - хотела от него отмахнуться диспетчер, доставая кулек баранок и намереваясь проскользнуть в плановый отдел, где ее давно ждали на утренний чай.
 
  Но капитан Авдеев был сегодня решителен и настойчив:
 - Вероника Даниловна, я говорю срочно нужно, вопрос серьезный!
 - Ну дак, ты сам к Серафиму Мироновичу зайди он у себя пока, если так срочно надо.
 
  Хоть и не хотелось Витьку после недавнего приключения встречаться с шефом, пришлось ему идти в кабинет начальника порта Серафима Мироновича Шифера. Тот был большой либерал, из тех, кто ласково гладят, мягко стелют, но после встречи, с которыми через некоторое время начинаешь сознавать, что тебя в очередной раз крепко надули - то, что тебе преподнесли как поощрение, по сути, является наказанием.
 
  Разговор в кабинете шефа занял не много времени. К удивлению Виктора начальник почти не вспомнил о ч.п. на «507ом».
  - Ты же Витя знаешь, что Макар Федорович старый больной человек, а ты хочешь навалить на него столько работы. Мы же держим его в резерве.
 
 - А что делать? Мазут - то всю акваторию затянул и подсланевые воды пора сдавать.
 - Ну, хорошо, вы ему помогите, пожалуйста. У тебя кто моторист?
 - Ситник Саша, практикант.
 - Вот и прекрасно - пусть попрактикуется. Иди в диспетчерскую, я распоряжусь, Веруша сейчас вам рейсовый выпишет,- Серафим Миронович нажал кнопку селекторной связи. Разыскав Веронику в плановом отделе, дав ЦУ относительно ОСки и 220го, он велел так же вызвать к нему капитана Смагина.
 
 Когда Виктор, получив у Вероники Даниловны бумажку рейсового приказа, шел на теплоход, на полдороги он столкнулся с Сёмой?
- Витек, с тебя литряк, понял? Или пузырь, по крайней мере. Из-за тебя шеф мне сейчас руки выкручивал, подлюка. Дает понять, что на кукане я у него, что премии захочет, лишит, захочет, нет. Заставил семь тонн бензина на подотчет взять. Я ему грю: это ж не солярка, как списывать-то буду, у меня ж дизель на посудине! А он: ничего, грит, потихоньку на спас шлюпку спишешь. Гад! Это ж два года маклевать  придется! - накинулся, Сёма на приятеля, не забыв, правда умолчать, что три с половиной тонны, ему в виде талонов были обещаны на руки в течение этого же года. Причём, десять из них, по 50 литров каждый, уже лежали в записной книжке между адресами телефонами и именами покладистых девиц. Витек, привыкший к корыстным, как и у его легендарного коллеги по фамилии Флинт, замашкам Смагина, парировал неожиданный наскок:
 
 - А спирта, семь тонн, он тебя на подотчет не заставил взять? Ты что, мальчик, что ли? Деревянный такой, с длинным носом - так прямо и подарил шефу бензинчик, как семь золотых?
 
 - Во, во! - вместо благодарности, за мои же шанежки, я же и тарантас, - изобразил обиженку на хитрой физиономии Смагин, - не выпиши я бензин, дак премия бы накрылась! И все из-за друга-товарища. Правильно видимо в том анекдоте говориться: «Жили-были два друга - колбаса и волчий хвост...»
 
 - Это ты - колбаса, что ли? - усмехнулся Витек. - Ну ладно, свои - сочтемся.  Я что, на шару, бухаю постоянно? Или должков не отдаю? - примирительным тоном попытался разрядить обстановку Авдеев, но закончить дружественную беседу и заключить мирный договор помешал оглушающий звук из мощного динамика портовой трансляции, рядом с которым протекал разговор капитанов.
  - Щу! Тщу! - продули микрофон, женский голос неуверенно начал -  Внимание, капитаны судов, же-лающие откачаться, обращайтесь в диспетчерскую порта. Повторяю, - обрел голос уверенность, - Капитаны судов, желающие откачаться, обращайтесь в диспетчерскую - сегодня в порт прибудет очистное судно.
 
  Витек поморщился и произнес с усмешкой;
  - Вероника очередной информационный перл выдала.
 Сема, уловив двойной смысл сообщения, заржал, в восторге ощетинив усы:
 
  - Витек, откачаться не желаешь? А то давай к Даниловне, хочешь, вместе пойдем откачаемся. Только пузырь тащи, для преодоления психологического барьера! Некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки!
  - Будет тебе водка, готовь брюхо к закуси, - сдался Витек и продолжил путь на судно.

       Продолжение      http://www.proza.ru/2012/08/30/1684