Новая теория любви. часть первая. Женечка. глава 1

Часть первая.

Женечка

Глава 1



Женя родился обычным ребенком, но ни родители, ни тем более дедушка с бабушками не заметили эту мелочь. Для них он был самым красивым и умненьким мальчиком на свете.
Семья жила в полуподвале старого дома в Варсонофьевском переулке в огромной коммунальной квартире. Абубашвили ютились впятером в 24-метровой комнате, разделенной тяжелой шторой из старого пропыленного плюша. В остальных шести «пеналах» обитали соседи: Анна Николаевна с двумя взрослыми внучками и тремя рыжими кошками, Фая Исмаиловна с сыном, снохой, маленьким внуком и дочерью-подростком, Михаил Виккентьевич с дочерью, зятем, внуком и белым кроликом, Сара Израилевна с матерью и сестрой, Завитуха (по имени его не называл никто, и это имя давно затерялось где-то в нескончаемых коридорах коммунальной квартиры) с женой и престарелой тещей и Иван Кириллович – слепой, но холостой молодой человек, «барствующий» один в восьмиметровой комнате с печкой.

Никого, кроме родителей и бабушки с дедом, появление Жени в этой квартире не обрадовало. Не то, чтобы соседи были людьми злыми и завистливыми, они были хорошие люди, но теснота квартиры и общая кухня накладывали на них свой отпечаток.
Появлению Жени на белый свет, наравне с мамой, папой, дедушкой Нодаром, бабушками Надей и Зиной, могли бы порадоваться родственники. А почему бы и нет? Но больше родни у Жени не было. Во всяком случае, так мальчик думал до десяти лет. Может, он и не думал об этом… Может, именно в первые годы жизни Женя привык не думать? Это трудный вопрос.
Дедушка Нодар был родом из маленькой деревушки в Гори. Подростком ушел Нодар из дома в поисках счастья, обошел сначала всю Грузию, а потом объездил вдоль и поперек весь Советский Союз. То работал, то играл, то кутил, то опять работал. К сорока годам судьба привела его в Рязанскую область. Нодар почувствовал, как сильно устал от вечных переездов и от одиночества, женился на молоденькой деревенской девушке с тяжелой русой косой, забрал молодую жену и приехал в Москву. Что дед Нодар был работником НКВД и на протяжении нескольких лет каждый день ходил пешком на службу, знали все. Но никто не знал, как дед потерял работу и почему, в отличие от других бывших работников «органов», обитающих некогда в доме на Варсонофьевском, остался спокойно жить в полуподвальной квартире. Смело можно предположить, что никто из соседей и не горел желанием узнать эти подробности.

Бабушка Надя к тому времени, когда родился Женя, выглядела не моложе деда. Она была младше мужа на двадцать три года, но Женя помнит их одинаково старыми.
Мальчику не было никакого дела до того, как к нему относятся соседи и что они о нем думают. Единственным местом, где он мог встретить кого-либо из них, был длинный и заваленный старьём коридор, который приходилось одолеть, чтобы выйти на улицу или посетить большую, сырую, темную и страшную ванную комнату с ржавым унитазом. Но по коридору Гриша ходил за руку с бабушкой или с мамой до тех самых пор, пока ему не исполнилось девять лет, и семья Абубашвили переехала в отдельную квартиру на юго-западе Москвы. Так что общение Жени с соседями ограничивалось мимолетными встречами.
Если быть до конца справедливыми, надо признать, что в Варсонофьевском переулке Женя жил в полнейшем одиночестве, оторванным от всего мира. Но он был слишком маленьким, чтобы понимать это. Да и другой жизни он не знал. Папу Женя видел редко. Папа утром уходил на работу и возвращался, когда Женя уже спал. Мама уходила сразу за папой, возвращалась раньше папы, брала Женю за шкирку и выводила «гулять». Дедушка больше жил вне дома. Весной, осенью и летом он с раннего утра влезал в начищенные до блеска бабушкой Надей ботинки, надевал коричневый костюм в полоску, черную фетровую шляпу, брал трубку с табаком, и выходил на улицу. Зимой дедушка соблюдал тот же ритуал, только накидывал на костюм черное пальто. Иногда он приходил обедать, но это случалось очень редко.
Когда мама водила Женю гулять, они всегда видели дедушку Нодара. Он сидел на скамейке в сквере и курил свою трубку. Мама здоровалась с ним издалека, и они шли дальше. Их прогулки были долгими и однообразными. Мама всю дорогу говорила, указывая ему то на зеленую траву: «посмотри, какая травка зеленая!», то на черную ворону: «посмотри, какая ворона черненькая!», то на красную пожарную машину: «посмотри, какая машинка красная!». Цель их прогулок была неизменна. Каждый день они ходили к магазину «Детский мир», где разглядывали витрины. Мама так восхищалась выставленными в витринах игрушками и детской одеждой, что Женя не успевал даже подумать о том, восхитительны ли эти вещи или просто красивы и блестящи. Женя старался быть безразличным к витринам, потому что мама еще очень-очень давно предупредила его: они могут только посмотреть на всё это великолепие! Только посмотреть. Дальнейшие мамины объяснения об отсутствии денег были для Жени неинтересными и скучными. Он еще не знал, что такое деньги, но он поверил маме на слово, что отсутствие этих самых денег  – важная причина для того, чтобы ходить каждый день и глазеть на витрины с игрушками. Маму Женины мысли и Женины настроения не волновали, да ей и некогда было обращать внимания на его настроения. С сыном она бывала редко и старалась использовать всё это время с пользой для своего чада: она его воспитывала! Она выводила его на прогулки и проводила с ним содержательные беседы, полные воспитательного смысла. Женя слушал маму, ему даже удавалось иногда успеть кивнуть головой в знак согласия. Но вскоре он понял, что никакой реакции на мамины монологи от него не требуется. Было достаточно слушать. И Женя слушал. Он так много и долго слушал, что очень рано научился не слышать. Звуки плавно появлялись и исчезали, а Женя молчал и слушал. 

Вот так они с мамой ходили в «Детский мир». Во все другие магазины мама ходила одна. Но Женя хорошо знал, что в других магазинах ничего интересного нет, ему так сказала мама. И она ходила одна в разные неинтересные магазины, откуда приходила со свертками и сверточками, коробками и коробочками, которые впихивала в огромный платяной шкаф или в старый деревянный сундук.

А по выходным у них случались праздники!  Праздники  начинались в субботу утром и заканчивались вечером в воскресенье. На праздники они ходили гулять втроем: мама, Женя и папа! Сначала они заходили в сквер, где сидел дедушка Нодар. Мама и папа здоровались с ним и обменивались парой слов. Потом они втроем продолжали свой неизменный путь: до витрин «Детского мира» и обратно. Несмотря на знакомый маршрут, праздники очень отличались от будней! Женя любил праздники: мама была так занята разговорами с папой, что не проводила с Женей бесед, полных воспитательного смысла, и он мог спокойно разглядывать окружающий мир. Это было хорошо. Но было бы лучше, если бы Женя мог остановиться и понаблюдать за тем, что пробуждало в нем дикий восторг: за воркующим голубем, за прыгающим воробушком, за маленьким муравьем. Со временем Женя понял, что по праздникам он может осуществить свою мечту: остановиться, присесть на корточки и предаваться блаженству. Мама с папой уходили далеко, поворачивали за угол… Потом проходило время... Женя забывал обо всем на свете. Ему казалось, он так и сидел бы на корточках до темноты и смотрел на муравья… Но тут прибегала запыхавшаяся мама, хватала Женю на руки, гладила и целовала. Прогулка продолжалась. Мама с папой оживленно беседовали (правда, говорила мама, а папа лишь изредка кивал головой), родители опять уходили вперед, опять заходили за угол, а Женя опять опускался на корточки и разглядывал какого-нибудь жучка.

Какими счастливыми были праздники! Как Женя любил их!
Еще на праздники приходила к ним баба Зина. Мама с бабой Зиной не очень ладили, редкая их встреча обходилась без ссор. Женя не понимал, о чем они говорили, не знал, почему ссорятся. Мама с бабой Зиной были очень разными: баба Зина была маленькой, худенькой, темненькой и тихой, а мама была большой, светловолосой и шумной. Женя был уверен, что баба Зина – мама папы. Даже невозможно вспомнить, когда Женя понял, что баба Зина не папина, а мамина мама. Ну-у-у, это было так не похоже на правду, что Женя ошалел. В таком ошалелом состоянии он пребывал долго, ибо это открытие переворачивало с ног на голову всё его представление о мамах. Он знал, что с мамой нельзя спорить, он знал, что маме нельзя перечить, он очень хорошо знал, что мама всегда права! Этому его учила мама. И вот теперь оказалось, что только Жене нельзя спорить с мамой, перечить маме, а всем остальным, в том числе и самой маме, можно. Он еще не знал слова «справедливость», но уже понял, что в этой жизни что-то не так. Если бы у него было больше свободного времени, он мог бы задуматься над этой проблемой. Но времени у него было мало: днем он смотрел в окно, а вечером гулял с мамой. 

Всё остальное время Женя проводил с бабушкой Надей. Она была очень доброй и очень любила Женю, больше Жени она любила только папу.
Мальчику нельзя было выходить из комнаты. Еще ему нельзя было громко говорить, чтобы не тревожить соседей по квартире, и нельзя было бегать по комнате, чтобы не беспокоить соседей снизу. Женя весь день сидел на коленях на сундуке у окна и смотрел на улицу. Мальчик никак не мог понять, почему в окне не видно неба! Ноги прохожих и редко проезжающие мимо автомобили не могли надолго задерживать на себе его внимание. Время у окна проходило в ожидании чего-нибудь нового, но ничего нового за много лет пребывания у окна Женя так и не увидел. Бабушка Надя была всё время при деле: то стирала, то гладила, то готовила, то штопала. Она редко разговаривала с Женей, но всегда держала его в поле своего зрения. Когда бабушка выходила из комнаты, Женя подходил к двери, вслушивался в доносящиеся из квартиры звуки и голоса. Но в квартире говорили мало и тихо. Там, за дверью, тоже никогда ничего нового не происходило.

Нет, вы не думайте, что у Жени не было игрушек! Просто у него никогда не было тех игрушек, которых выбирал бы он сам. Игрушки Жене покупала мама, и она всегда выбирала полезные для него вещи. Она лучше Жени знала, какие ему нужны игрушки и в какие именно игры должен играть её сын, чтобы вырасти умным и воспитанным мальчиком. Иногда Женя даже доставал из коробки что-нибудь, что должно было сделать его умным и воспитанным, разглядывал, вертел в руках, подносил к глазам. Он знал воспитательную ценность каждой вещицы в коробке для игр, ему мама очень хорошо всё объяснила. Поэтому он каждый день подходил к коробке. И вечером, когда мама спрашивала, с чем он сегодня играл, Женя мог, не кривя душой, показать или деревянного солдатика, которого он после обеда вертел в руках, или оранжевого ослика, на которого он сегодня смотрел. И не то, чтобы игрушки эти совсем не нравились Жене. Но, вот, если бы у солдатика был друг, а у ослика – повозка, вот тогда!..

Еще вечерами было тоскливо. После прогулок мама уходила на кухню готовить ужин и обед для Жени. Ужин он должен был съесть при маме, а обедом его должна накормить бабушка Надя… завтра. Насчет завтрашнего дня Женя был спокоен: бабушка, после слезных просьб внука, подносила ему что-нибудь другое, что-нибудь из того, что приготовила она для взрослых членов семьи, а вот ужин приходилось кушать. Женя очень не хотел расстраивать маму, потому что мама всё делала для Жени, всё-всё-всё, она всё ему отдавала, она даже жизнь ему отдала. Но Женя, при всём желании, не мог есть мамину еду. Вначале мама просила, потом ругалась, потом плакала. Но Женя всё равно не мог. Сначала он давился, потом его рвало, потом он опять давился. Конечно, всё, что готовила мама, было очень полезным и очень вкусным, мама всегда об этом напоминала Жене. Конечно, все деньги уходили на еду для Жени, он это тоже знал от мамы. И он очень, очень старался кушать эти полезные и вкусные ужины!
Но всё равно не мог. Со слезами на глазах мама говорила о том, как привередлив к еде её сын. Женя расстраивался вместе с мамой. Он так хотел быть хорошим ребенком! Он так старался!..

А однажды случилось чудо! Мама пришла домой поздно и не успела приготовить еду для Жени. Дедушка пришел, как обычно, перед ужином, да и не дедушкина забота продукты покупать! Папа в тот день пришел раньше мамы, но папа не должен был заботиться об ужине, у папы – работа! Бабушка не могла выйти в магазин, потому что она сидела с Женей, а Женя выходит на улицу только с мамой, потому что только мама знает, куда можно идти Жене, когда он выходит на улицу. Так что в тот день Жене пришлось есть то, что ели все, а все ели сосиски и гречневую кашу! И таким вкусным показался Жене тот ужин, и так он уплетал за обе щеки, что с того вечера мама стала покупать сосиски и на долю Жени! Это было такое неописуемое счастье для мальчика, что он разрумянился и немного прибавил в весе. Мама читала Жене длинные нотации о вреде сосисок и о пользе её стряпни, но, к счастью для Жени, была весна, они собирались на море, и мама кормила его сосисками, чтобы большой и румяной маме не было стыдно идти по пляжу с таким бледным и худым ребенком.